Текст книги "Русская сатирическая сказка "

Автор книги: Дмитрий Молдавский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Суд о коровах

В одной деревне жил-был поп да мужик; у попа было семь коров, у мужика была только одна, да хорошая! Только поповы глаза завистливы; задумал поп, как бы ухитриться да отжилить у мужика и последнюю корову: «Тогда было бы у меня восемь!».

Случился как-то праздник, пришли люди к обедне, пришел и тот мужик. Поп вышел из алтаря, вынес книгу, развернул и стал читать середь церкви:

– Послушайте, миряне! Аще кто подарит своему духовному пастырю одну корову – тому бог воздаст по своей великой милости: та одна корова приведет за собой семеро!

Мужик услыхал эти слова и думает: «Что уж нам в одной корове? На всю семью и молока нехватает. Сделаю-ка я по писанию, отведу корову к попу. Может и впрямь бог смилуется».

Как только отошла обедня, мужик пришел домой, зацепил корову за рога веревкою и повел со двора к попу. Привел к попу:

– Здравствуй, батюшка!

– Здорово, свет, что хорошего скажешь?

– Был я сегодня в церкви, слышал, что сказано в писании: кто отдаст своему духовному отцу одну корову, тому она приведет семеро. Вот я, батюшка, и привел к вашей милости в подарок корову.

– Это, хорошо, свет, что ты помнишь слово божее! Бог тебе воздаст за то седьмерицею. Отведи-ка, свет, свою корову в сарай и пусти к моим коровам.

Мужик свел свою корову в сарай и воротился домой. Жена ну его ругать:

– Зачем, подлец, отдал попу буренку? С голоду что ли нам пропадать, как собакам?

– Эка ты дура, – говорит мужик, – разве ты не слыхала, что поп в церкви читал? Дождемся, наша корова приведет за собой еще семь: тады похлебаем молочка досыта!

Целую зиму прожил мужик без коровы. Дождались весны. Стали люди выгонять в поле коров, выгнал и поп своих. Вечером погнал пастух стадо в деревню; пошли все коровы по своим дворам, а корова, что мужик попу подарил, по старой памяти побежала на двор к своему прежнему хозяину: семеро поповых коров так к ней привыкли, что и они следом за буренкою очутились на мужицком дворе. Мужик увидал в свое окошко и говорит своей бабе:

– Смотри-кась, ведь наша корова привела за собой целых семь. Правду читал поп: божее слово завсегда сбывается. А ты еще ругалась. Будет у нас теперича и молоко, и говядинка.

Тотчас побежал, загнал всех коров в хлев и накрепко запер.

Вот поп видит: уж темно стало, а коров нету, и пошел искать по деревне. Пришел к этому мужику и говорит:

– Зачем ты, свет, загнал к себе чужих коров?

– Поди ты с богом! У меня чужих нет, а есть свои, что мне бог дал: это моя коровушка привела за собой ко мне семеро, как помнишь, батька, сам ты читал на празднике в церкви.

– Врешь ты, сукин сын! Это мои коровы.

– Нет, мои!

Спорили-спорили. Поп и говорит мужику:

– Ну, чорт с тобой. Возьми свою корову назад; отдай хоть моих-то!

– Не хошь ли..?

Делать нечего, давай поп с мужиком судиться. Дошло дело до архирея. Поп подарил его деньгами, а мужик холстом, архирей и не знает, как их рассудить.

– Вас, – говорит им, – так не рассудишь. А вот что я придумал: теперь ступайте домой, а завтра из вас кто придет раньше утром ко мне, тому и коровы достанутся.

Поп пришел домой и говорит своей матке-попадье:

– Ты, смотри, пораньше меня разбуди завтра утром.

А мужик не будь дурак, как-то ухитрился, домой-то не пошел, а забрался к архирею под кровать. «Здесь, – думает себе, – пролежу целую ночь и спать не стану, а завтра рано подымусь – так попу коров-то и не видать».

Лежит мужик под кроватью и слышит: кто-то в дверь стучится. Архирей сейчас вскочил, отпер дверь и спрашивает:

– Кто такой?

– Я – игуменья, отче!

[Мужик слышит, как разнежившийся архиерей спрашивает мать-игуменью: «Что это у тебя?» – «Это, святой отец сионские горы, а ниже – и долы», и т. д.]

Пошел [архиерей] проводить мать-игумению. Тем временем мужик потихоньку выбрался и ушел домой.

На другой день поп поднялся до света, не стал и умываться – побежал скорей к архирею. А мужик выспался хорошенько, проснулся, – уже давно солнце взошло, – позавтракал и пошел себе потихоньку. Приходит к архирею, а поп давно его ждет:

– Что, брат, чай, за жену завалился? – посмеевается поп.

– Ну, – говорит архирей мужику, – ты после пришел...

– Нет, владыко, поп пришел после; нешто ты позабыл, что я пришел еще в то самое время, как ты ходил сионскими горами...

Архирей замахал обеими руками...

– Твои, – говорит, – твои, мужичек, коровы! Точно, твоя правда, ты пришел раньше!

Так поп и остался ни при чем, а мужик зажил себе припеваючи.

Похороны кобеля

Жил-был мужик, у него был кобель. Рассердился мужик на кобеля, взял – повез его в лес и привязал около дуба. Вот кобель начал лапами копать землю, подкопался под самый дуб, так что его ветром свалило.

На другой день пошел мужик в лес и вздумал посмотреть на своего кобеля, пришел на то место, где привязал его, смотрит: дуб свалился, а под ним большой котел золота. Мужик обрадовался, побежал домой, запряг лошадь да опять в лес. Забрал все деньги и кобеля посадил на воз. Воротился домой и говорит бабам:

– Смотрите, угождайте у меня кобелю всячески! Коли не станете за ним ходить да не будете его кормить, – я с вами по-своему разделаюсь!

Ну, бабы стали кормить кобеля на убой, сделали ему мягкую постель, холят его всячески. А хозяин никому, кроме кобеля, и не верит: куда ни поедет, а ключи завсегда повесит кобелю на шею.

Жил-жил кобель, заболел да околел. Вздумалось мужику похоронить кобеля со всей церемонией; взял он пять тысяч и пошел к попу:

– Батюшка, у меня помер кобель и отказал тебе пять тысяч денег с тем, чтобы ты похоронил его по христианскому обряду.

– Ну, это хорошо, свет, только в церковь носить не надо, а похоронить можно! Приготовляйся, завтра приду к выносу.

Мужик изготовился, сделал гроб, положил в него кобеля, а наутро пришел поп с дьяконом и дьячками, в ризах, пропели что надо и понесли кобеля на кладбище, да и закопали в могилу.

Дошло у попа до дележа с причтом; он и обидел дьячков, мало им дал; вот они просьбу на него к архирею: так и так, дескать, похоронили кобеля по-христиански. Архирей позвал к себе попа на суд:

– Как ты смел, – говорит, – хоронить нечистого пса?

И посадил его под арест.

А мужик взял десять тысяч и пошел к архирею попа выручать.

– Ты зачем? – спрашивает архирей. – Так и так, – отвечает мужик, – помер у меня кобель, отказал вашему преосвященству десять тысяч денег да попу пять.

– Да, братец, я слышал про то и посадил попа под арест, зачем он, безбожник, как нес кобеля мимо церкви – не отслужил по нем панихиды!

Взял архирей отказанные кобелем десять тысяч, выпустил попа и пожаловал его благочинным, а дьячков сдал в солдаты.

Жадной поп

Жил-был поп, имел большой приход, а был такой жадной, что великим постом за исповедь меньше гривенника ни с кого не брал; если кто не принесет гривенника, того и на исповедь не пустит, а зачнет страмить:

– Экая ты рогатая скотина! За целый год не мог набрать гривенника, чтоб духовному отцу за исповедь дать, ведь он за вас, окаянных, богу молится!

Вот один раз пришел к этому попу на исповедь солдат и кладет ему на столик всего медный пятак. Поп просто взбесился.

– Послушай, проклятый, – говорит ему, – откуда ты это выдумал принести духовному отцу медный пятак? Смеешься, что ли?

– Помилуй, батюшка, где я больше возьму? Что есть, то и даю!

– По ..., да по кабакам носить, небось, есть деньги, а духовному отцу одни грехи тащишь! Ты про эдакий случай хоть украдь что да продай, а священнику принеси, что подобает: заодно уж перед ним покаешься и в том, что своровал; так он все тебе грехи отпустит.

И прогнал от себя поп этого солдата без исповеди:

– И не приходи ко мне без гривенника!

Солдат пошел прочь и думает: «Что мне с попом делать?». Глядит, а около крылоса стоит поповская палка, а на палке висит бобровая шапка.

– Дай-ка,– говорит сам себе, – попробую эту шапку утащить!

Унес шапку и потихоньку вышел из церкви да прямо в кабак; тут солдат продал ее за двадцать пять рублей, припрятал деньги в карман, а гривенник отложил для попа. Воротился в церковь и опять к попу:

– Ну что, принес гривенник? – спросил поп.

– Принес, батюшка.

– А где взял, свет?

– Грешен, батюшка, украл шапку да продал за гривенник.

Поп взял этот гривенник и говорит:

– Ну бог тебя простит, и я тебя прощаю и разрешаю!

Солдат ушел, а поп, покончивши исповедывать своих прихожан, стал служить вечерню; отслужил и стал домой собираться. Бросился к крылосу взять свою шапку, а шапки-то нету: так простоволосой в домой пришел. Пришел и сейчас послал за солдатом. Солдат спрашивает:

– Что угодно, батюшка?

– Ну, скажи, свет, по правде, ты мою шапку украл?

– Не знаю, батюшка, вашу ли украл я шапку, а только такие шапки одни попы носят, больше никто не носит.

– А из которого места ты ее стащил?

– Да в нашей церкви висела она на поповской палке у самого крылоса.

– Ах ты, сукин сын, такой-сякой! Как смел ты уворовать шапку у своего духовного отца? Ведь это смертный грех!

– Да вы, батюшка, сами меня от этого греха разрешили и простили.

[Поп и] Работник

Жил-был поп в селе; нанял он себе работника, сделал с ним условие: чтобы жить работнику всегда у попа, потому что у него работники не уживались. Если работник не уживется, то у него из спины ремень, а в голову молотком; если уживется, то у попа из спины ремень, а в голову молотком.

Вот поп видит, что работник у него уживается. Поп что ни заставляет работника делать, он все делает. Поп видит, что дело плохо. А у них в лесу водилось множество медведей. Поп и послал его за медведем; сказал ему:

– Поди, приведи мне бурка из лесу!

Работник пошел, привел медведя, спрашивает:

– Поп! Куда ж мне бурку девать?

Поп видит: дело плохо.

– Запряги, – говорит, – его в телегу. Поди, собирай мои долги: мне должен в одном омуте водяной дедушка!

Работник поехал на медведе к этому омуту. Приехал, распрег медведя, пустил подле себя гулять. А у работника были вершки; он начал из них вить веревочки. Выскочил из воды чертенок и спрашивает:

– Что ты, дядюшка, вьешь?

– Веревочки вью! Берега сжимать, а вас, старых чертей, из воды выживать!

Чертенок бросился прямо в омут и сказывает своему водяному дедушке:

– Дедушка, дедушка! Я был на берегу; там сидит мужичок, веревки вьет. Я его спрашивал: «Что ты делаешь?». Он сказал: «Хочу берега сжимать, вас, старых чертей, выживать!».

– Поди, спроси: что ему надо?

А работник вырыл яму; на яму поставил шляпу, а в шляпе на дне вырезал дыру.

Чертенок вышел и спрашивает:

– Что же тебе надо?

– Наноси мне вот в эту шляпу золота.

Чертенок пошел, сказал дедушке.

– Погоди, – говорит дедушка, – скажи ему: кто кого опередит бежать?

Пришел чертенок к работнику; а у работника был заяц. Работник и говорит:

– У меня есть мальчик с пальчик, и он тебя опередит!

Пустил чертенка с зайцем. Заяц туда, сюда, стал вертеться и убежал из глаз. Чертенок и не видал, куда тот убежал. Приходит назад в омут к дедушке и говорит:

– У него есть мальчик с пальчик: тот меня опередил и из глаз у меня ушел.

– Поди, скажи ему: кто кого переборет?

Приходит чертенок к работнику и говорит:

– Дядюшка, дядюшка! Давай бороться!

– Где тебе, – говорит, – бороться? У меня есть старичок, и тот тебя поборет!

И поспал его к медведю. Стали они бороться. Медведь ударил так, что чертенок сразу улетел под небеса. Воротился назад чертенок и говорит дедушке:

– Дедушка, дедушка! У него есть старичок: он меня как ударил, так я под небеса улетел!

Дедушка дал ему палку:

– Поди, скажи ему: кто выше эту палку кинет?

Чертенок пошел, сказал. Работник и говорит чертенку:

– Кидай же ты наперед.

Чертенок кинул палку высоко до облака. Приходится работнику кидать палку. Он и говорит чертенку:

– Зажмурься! Я брошу так высоко, что ты уж не увидишь – так высоко!

Тот зажмурился, а он бросил палку в кусты. Когда тот разжмурился, работник говорит:

– Видишь – моя палка из виду вон улетела!

Чертенок возвратился в омут.

– Дедушка, дедушка! Я высоко кинул палку, а он еще выше!

Нечего делать, стали носить золото, сыпать в шляпу. А шляпа была на яме: сколько они ни носят, все шляпа не наполняется. А у них уж почти вышло все золото, и стали они скучать, когда шляпа наполнится. Лишь яма была полна золотом, он сам сказал, что больше не надо; взял переложил золото в телегу, запрег медведя, повез к попу.

Поп удивился, что работник его везет целый воз золота. Работник и говорит:

– Поп! Вот я золото привез; куда мне девать золото и куда бурку?

Поп не знал, что сказать, говорит:

– Пусти к нашей лошади!

Работник пустил; медведь и съел лошадь.

Вот поп видит – дело плохо; начинает с женой сушить сухари – бежать от работника. Насыпали мешки сухарей. Работник, не будь дурень, сухари из одного мешка высыпал, а сам туда и сел. Ночью поп с попадьей собрались, взяли мешок, побежали куда глаза глядят. Бежали, бежали и устали. Попадья и говорит:

– Сядем на корточках; отдохнем да съедим пирожок.

А работник из мешка и говорит:

– Поп, попадья, я здесь!

– А! Он нас догоняет, побежим дальше.

Вот они бежали, бежали и устали.

– Давай, отдохнем.

Сели отдыхать, а работник из мешка:

– Поп, попадья, я здесь!

Соскочили поп с попадьей, побежали опять; бежали, бежали, устали и говорят:

– Ну хоть сейчас догоняй: силы больше нет!

Сели; стали доставать пирожок. Развязали мешок, а оттуда и вылез работник.

– Ну что, поп, вырезать ремень из спины, а в голову молотком?

Поп стал просить его помириться; они помирились; стали жить, как родня.

Поп теленка родил

Был-жил прежде поп с попадьей, держали прислугу. У попа стал живот расти. И несколько месяцев у него растет и вырос большой. Сказали попу, что есть лекарка недалеко, так она отгадывает, какая боль в ком, а только надо вымочиться, она узнает в моче.

Он вымочился в горшок, это работница понесла к лекарке в горшке. Шла дорогой несколько времени и пролила эту мочь и стала плакать:

– Как будет мне к попу явиться!

На это время [она] увидала, что корова мочится, она взяла этот горшок, тут и подставила, с этой мочью к лекарке явилась.

Лекарка и спрашивает ее:

– Что это, неужели мочь попова?

Она говорит:

– Право, право, это попова! – говорит.

– Так вашему попу надоть скоро родить быка! (Корова была грузная).

Она и воротилась назад к попу с этими словами и говорит попу, что «вам, батюшка, надо родить теленка, быка».

Попу это было очень стыдно, и говорит:

– Попадья, ты приготовь мне с утра, – говорит, – хлеб, а я уйду от своего места, мне будет здесь родить стыдно!

Ну, она приготовила хлеб, он и ушел. Но и шел путем, увидел – мертвое тело лежит. У мужика сапоги были хорошие, а у него топор с собой случился, он ноги и отрубил, в котомку их и завалил.

Ну, и приходит на ночлег в большое семейство; выпросился поп тут к ночи и положили его спать на прилавок, и он спал очень крепко, ничего ночью не слышал.

А у этих у хозяев в то время телилась корова, принесла быка. У них в хлеве было холодно; они этого быка вынесли на печку, положили греться; а поп не слышит ничего, и сами хозяева заспали очень крепко, а этот теленок с печки упал, да к попу на прилавок, и давай попа ... носом верать. Поп пробудился на это, спичку чиркнул, посветил и поглядел.

– Слава богу, – говорит, – я хоть не в своем месте, слава богу, хоть родил!

Поп встал тихонько, глаза перекрестил, из котомки сапоги вынул, на печку и клал, а сам котомку за плечо да тихонько ушел: хозяева не слушали бы. Поп и ушел.

Поутру встали хозяева, поутру и попа нет, увидели на печке одни ноги поповы! Те и думают: одни ноги поповы остались на печке, – думают, что теленок съел попа. Хозяйка крикнула мужиков, что убейте теленка, – теленок попа съел!

Мужики зараз и убили и всему семейству говорят, что никому не разносите, что теленок этакой был – попа съел.

А поп домой прибыл с радостью к попадье своей, что вот, говорит, лекарка правду отгадала; рассказывает свое путешествие.

Хитрая баба

Жил-был мещанин, у него была пригожая жена. Жили они и прожилися.

И говорит жена мужу:

– Надо нам с тобой поправиться, чтоб было чем свои головы прокормить.

– А как поправиться?

– Уж я придумала, только не ругай меня.

– Ну, делай, коли придумала.

– Спрячься-ка, – говорит жена, – да выжидай, а я пойду приведу к себе гостя, ты и застучи: тут мы дело и обделаем.

– Ну хорошо.

Вот взяли они короб, насыпали сажею и поставили на полатях. Муж спрятался, а жена набелилась, нарумянилась, убралася и вышла на улицу, да и села подле окошечка – такая нарядная.

Немного погодя едет мимо верхом на лошади поп, подъехал близко и говорит:

– Что, молодушка, нарядилася, али у тебя праздник какой?

– Какой праздник, с горя нарядилася: теперь я одна дома.

– А муж где?

– На работу уехал.

– Что ж, голубушка, твоему горю пособить можно: пусти-ка меня к тебе в гости, так и не будешь одна ночь коротать.

– Милости просим, батюшка!

– Куда ж лошадь девать-то?

– Веди на двор; я велю батраку прибрать ее.

Вот вошли они вдвоем в избу.

– Как же, голубушка! Надо наперед выпить; вот целковой – посылай за вином.

Принес батрак им целой штоф водки: они выпили и закусили.

– Ну, теперь пора и спать ложиться, – говорит поп, – поваляемся немножко...

Поп разделся до нага и только улегся на кровать, как муж застучал шибко-на-шибко.

– Ох, беда моя! Муж воротился! Полезай, батюшка, на полати и спрячься в короб!

Поп вскочил в короб и улегся в саже. А муж идет в избу да ругается.

– Что ты ...! Дверь долго не отворяешь!

Подошел к столу, выпил водки стакан и закусил; вышел потом из избы и опять спрятался, а жена поскорей на улицу и села под окошечком.

Едет мимо дьякон. С ним тож случилось. Как застучал муж, дьякон, раздетый до гола, чебурах в короб с сажей и прямо попал на попа:

– Кто тут?

– Это я, – говорит поп шопотом. – А ты, свет, кто?

– Я, батюшка, дьякон.

– Да как ты сюда попал?

– А ты, батюшка, как?

– Уж молчи, чтоб хозяин не услыхал, а то беда будет.

Потом таким же образом заманила к себе хозяйка дьячка. Очутился и он в коробе с сажей; ощупал руками попа и дьякона.

– Кто здесь?

– Это мы, я и отец дьякон, – говорит поп, – а ты, кажись, дьячок?

– Точно так, батюшка.

Наконец, пошла хозяйка на улицу и звонаря заманила. Звонарь только разделся, как раздался шум и стук; он бултых в короб.

– Кто тут?

– Это я, свет, с отцом дьяконом и дьячком; а ты, кажись, звонарь?

– Так точно, батюшка.

– Ну, свет, теперь весь причт церковной собрался.

Муж вошел и говорит жене:

– Нет ли у нас сажи продажной? Спрашивают, купить хотят.

– Пожалуй, продавай, – говорит жена, – на полатях целый короб стоит.

Взял он с батраком, взвалили этот короб на телегу и повезли по большой дороге.

Едет барин.

– Сворачивай! – кричит во всю глотку.

– Нельзя, у меня черти на возу.

– А покажи! – говорит барин.

– Дай пятьсот рублей.

– Что так дорого?

– Да, коли открою короб, только и видел их: сейчас уйдут.

Дал ему барин пятьсот рублей.

Как открыл он короб, как выскочил оттуда весь причт церковной да во всю прыть бежать – настоящие черти, измазанные да черные!

[Одна баба...]

Одна баба, ставя по праздникам свечу перед образом Георгия-Победоносца, завсегда показывала змию кукиш:

– Вот тебе, Егорий, свечка; а тебе шиш, окаянному!

Этим она так рассердила нечистого, что он не вытерпел; явился к ней во сне и стал стращать:

– Ну уж попадись ты только ко мне в ад, натерпишься муки!

После того баба ставила по свечке и Егорию и змию. Люди и спрашивают, зачем она это делает?

– Да как же, родимые! Ведь незнамо еще куда попадешь, либо в рай, либо в ад!

Старухина молитва

Одна старуха скупа была, а у них была икона больша, и старуха каждой день этой иконе молилась.

А казак был парень молодой, он возьмет да и станет за эту икону.

Старуха встала в утрях и молится:

– Пресвята ты богородица, сохрани и помилуй!

А парень говорит:

– Не помилую, зачем худо казака кормишь.

Старуха опять молится:

– Очисти мою душу грешну!

Казак и говорит:

– Очищу, очищу.

– И мужа очисти!

– Очищу, очищу.

– И зятя моего очисти!

– Успею, так и того очищу.

Старуха ушла, казак старухины деньги, сколько было, обрал и у мужа обрал, а зять в другом доме был, к тому и не сходил. Старуха схватилась – денег нет:

– Ах, это верно меня господь очистил, ему, доброхоту, занадобилось!

А казака из пищи стала кормить хорошо, а не подумала, что это казак.

Казак и хорошей пищи добился, и деньги взял.

Церковная служба

Выходит дьякон, становится на амвон, а поп и говорит:

– Дьякон, дьякон, посмотри-ка в окошко, нейдет ли кто, не несет ли чего?

Дьякон отвечает:

– Старуха идет, пёлтус масла несет!

А дьячок поет:

– Подай, господи!

Поп опять:

– Дьякон, дьякон, посмотри-ка в окошко, нейдет ли кто, не несет ли чего?

Дьякон отвечает:

– Старуха идет, четверть ржи несет!

Дьячок опять поет:

– Подай, господи!

Поп опять говорит:

– Дьякон, дьякон, посмотри в окошко, нейдет ли кто, не несет ли чего?

Дьякон отвечает:

– Идет мужик, несет дубину на поповскую спину!

Поп и дьячок поют:

– Тебе, господи!