Текст книги "Русская сатирическая сказка "
Автор книги: Дмитрий Молдавский
Жанры:
Народные сказки
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Приходит мужичок в одно селенье и видит – толпа, и спрашивает:
– Что это у вас за толпа?
– А нет, – говорят, – у нас в приходе попа! Был отец Пахом, да унесло прахом.
– Так я, – говорит, – братцы, Пахом!
– Коли ты Пахом, так будь же у нас попом!
Приняли в священники. Служил пятнадцать лет у них. Он был неграмотный; за молебны, за обедни брал дорого. Из мирян один подал прошение преосвященному за то, что дорого берет: за молебны двадцать пять рублей. Архиерей в объезд приезжает в приход, заставляет его обедню служить. Начинает:
– Благословен бог наш...
Доходит дело до евангелия, он нараспев и станет:
– Шел мимо этого места, и увидел я народу толпа, и спросил: «Что же, братцы, у вас за толпа?» – «А вот у нас – толпа, нет у нас в приходе попа. Был отец Пахом, да унесло прахом». – «Так я, братцы, Пахом». – «Если ты Пахом, так будь же у нас попом!». Служил у них пятнадцать лет, ну и накопил денег три тысячи рублей. Первая тысяча архиерею, вторая тысяча мне, а третья тысяча певчим.
А певчие:
– Слава тебе, господи, слава тебе!
Евангелие кончено. Преосвященный и говорит:
– Я, миряне, не нахожу в священнике дурного ничего, может он служить до скончания, покуда в силах!
Безграмотная деревняДеревня была безграмотна: поп безграмотной, дьякон безграмотной, да и дьячок безграмотной. А церковь была, приход служили. Прознал архиерей, поехал любопытствовать. Приехал к попу на фатеру, поп и побежал к дьякону.
– Вот беда! Архиерей приехал, как мы служить станем?
А дьякон сказал:
– А как-нибудь, сваракосим как-нибудь.
Поп скажет:
– Ты тое пой, что я буду.
Дьячок скажет:
– Мне уж надо свое петь на крылосе, не с вами!
Поп скажет:
– Что знаешь, то и валяй!
Затем обедню зазвонили, поп и запоходил к обедне, архиерею и говорит:
– Владыка, благослови!
– Бог тебя благословит, поди, служи.
Поп пришел в церковь, одел ризу, затем архиерей идет. Архиерей пришел, в алтарь стал. – Ну, починай, служи!
Поп запел – голос громкой:
О-о-о! Из-за острова Кельястрова
Выбегала лодочка осиновая,
Нос-корма раскрашенная,
На середке гребцы-молодцы.
Тура-мара и пара.
Дьякон тоже запел:
О-о-о! Из-за острова Кельястрова,
Выбегала лодочка осиновая...
А дьячок на крылосе:
Вдоль по травке, да вдоль по муравке
По лазоревым цветочкам.
Архиерей вышел да рукой махнул:
– Служите, как служили!
Да и уехал прочь.
Старуха отгадчицаВот жил старик да старуха, и у них не было хлеба куска поесть. Она говорит старику:
– Возьми, – говорит, – у соседа, сосед богатый. Возьми, – говорит, – коров стадо у богатого мужика, запри, – говорит, – в свою пожню и затыкни колоколы, – говорит.
Там и стали коров тех искать и найти не могут. И она приходит к этому соседу.
– А что, – говорит, – батюшка, не могу ли я в сей вечер твоих коров отворотить?
Ну и он и говорит:
– Ежели, – говорит, – твоя сила будет, чем могу, тем и поплачу, – говорит, – тебе, только коров вороти назад.
И она сейчас приходит домой вечером к ряду и велела старику:
– Гони, – говорит, – старик, коров домой.
И пригнал старик коров. Ну, и сосед ей приносит на другой день пуд муки.
И там опять, как они в бедности жили, и опять нужда пришла, и они опять у другого соседа так сделали. И так они прокормились лето на этих хватанциях.
И потом дошло дело это до государя, – пропал самоцветный камень, – что есть этакая волшебница, что может отгонуть, кто этот камень унес.
И потом они и приезжают оттуль за ней два лакея: одного звали Брюхом, а другого Хребтом. И они, эти лакеи, камень украли и говорят промежду собой:
– Ежели она может отгадать, что это мы взяли, то кладем, – говорят, – куриные яйца в сани, так ежели она может отгонуть, что мы взяли, то может отгонуть, что у нас яйца положены в сани, как ее повезем.
Положили в сани яйца куриные.
Она без старика не поезжает, надо старика взять с собой...
– Без старика не поеду; он тоже знает!
Ну, они приходят на сарай, собрались, котомку склали. Ну, она приходит да и садится:
– Сесть мне было, – ска, – как курице на яйца.
Один одного так и толкнул:
– Вот злодейка, зараз узнала!
И они сели, их и повезли туды.
Они их и привезли туды, и она просит комнату особу со стариком.
И они приехали тудыкова, в особу комнату положили их, он [старик] и говорит старухе:
– Ой, – ска, – ворона залетела в высоки хоромы, что-то нам будет?
– Она и говорит старику:
– Старик, что будет брюху, то и хребту!
А лакей слышит, и он приходит к другому!
– Отдать надоть нам, отгонула зараз злодейка, отдать надо.
Ну, они взяли и принесли ей этот камень да сто рублей деньги и ей говорят:
– Не говори на нас, что он у нас хранился.
И она, как камень в руки попал, старику ска:
– И поживем мы теперь, – ска, – на этом месте.
Ну и в утре спрашивает государь:
– Что, ужоль ты гадала? – говорит.
– Гадала, – говорит, – батюшка, – и отгонула, где твой камень есть, в Москву унесенный; а я, – говорит, – достану его через неделю оттуль.
Через неделю камень она и оказала ему.
Он ей:
– Ну, что же, – говорит, – бабушка, здесь ли ты желаешь аль в свою сторону едешь назад?
Она ска:
– Батюшка, где меня взял, назад отвези меня, – говорит, – уже.
Их государь до смерти хлебом наградил обоих.
Поп и дьяконЖил-был поп да дьякон. Приход бедный был: не во что ни обуться ни одеться и в голова положить нечего. Вот и придумали они, где бы на сапожнишки добиться. Дьякон говорит:
– Давай-ка, поп, я буду воровать, а ты будешь ворожить.
Поп и говорит:
– Чего будешь воровать?
– Лошадей! В лес буду их прятать; ты будешь деньги брать, про лошадей рассказывать!
Вот дьякон пошел ночным бытом, троечку спёр и в овраг их отпёр.
– Ну, поп, я троечку спёр и в овраг отвел. Пришлю к тебе мужиков, ты будешь гадать, по черной книге читать, по сотне рублей денег брать. Чур, деньги пополам!
Вот дьякон увидал мужиков, у которых лошадь украл, и рассказал им все.
– Идите к попу: он вам про лошадей погадает.
Мужики обрадовались, скорехонько к попу собирались.
– Ох ты, батюшка, отец духовный, ты видишь свет; не знаешь ли, где лошадей наших след?
– Ничего, друзья, не знаю, разве в черну книгу погадаю – все узнаю. Придите наутро.
Пришли они наутро, сказал поп:
– Ну, мужички, ваши лошади в лесу; дорогу только я вам не скажу: дайте сотенку рублей!
– Сотенку дадим, только путь-дорогу расскажи, до коней нас доведи.
Мужики сотенку вынимали, алчному попу в руки давали.
Сотенку поп взял, про лошадей им рассказал.
– Идите в поле; лошади в рове стоят, аржану соломушку едят!
Мужики в поле пошли и лошадушек нашли. Завтра праздник воскресенье, к обеденке дон-дон. Вот пришли добрые люди к обеденке, стали богу молиться, Христу-спасу поклониться. Обеденка отошла; дьякон лист бумаги берет, нову проповедь читает.
– А послушайте, миряне, что я вам буду читать! У нас приход-от бе-е-дный, корми-и-ться нам не-че-м; дьякон собирался лошадей во-ро-вать, а попу-то велел во-ро-жить. Слышите ли, миряне? Не все ли вы с дырами? И спер дьякон трой-ку ло-ша-де-ей, отвел в о-враг, по-пу то ска-за-а-л; он в черной книге у-зна-а-л, а с мужиков сотню рублей взя-л и про лошадей рас-с-казал!
А поп-то и говорит:
– Сказал, ду-р-а-ак, ду-р-а-ак дьякон, не во все лю-ди бя-кай, знай ты да я! И обедня, братие, вся-я!
[Каша из топора]Пришел солдат с походу на квартиру и говорит хозяйке:
– Здравствуй, божья старушка! Дай-ка мне чего-нибудь поесть.
А старуха в ответ:
– Вот там на гвоздике повесь!
– Аль ты совсем глуха, что не чуешь?
– Где хошь, там и заночуешь!
– Ах ты, старая ведьма! Я те глухоту-то вылечу!
И полез было с кулаками:
– Подавай на стол!
– Да нечего, родимой!
– Вари кашицу!
– Да не из чего, родимой!
– Давай топор; я из топора сварю!
– Что за диво! – думает баба, – дай посмотрю, как из топора солдат кашицу сварит!
Принесла ему топор; солдат взял, положил его в горшок, налил воды и давай варить. Варил-варил, попробовал и говорит:
– Всем бы кашица взяла, только б малую толику круп подсыпать!
Баба принесла ему круп. Опять варил-варил, попробовал и говорит:
– Совсем-бы готово, только б маслом сдобрить!
Баба принесла ему масла. Солдат сварил кашицу:
– Ну, старуха, теперь подавай хлеба да соли, да принимайся за ложку; станем кашицу есть!
Похлебали вдвоем кашицу.
Старуха спрашивает:
– Служивой! Когда ж топор будем есть?
– Да вишь, он не уварился, – отвечал солдат, – где-нибудь на дороге доварю до позавтракаю!
Тотчас припрятал топор в ранец, распростился с хозяйкою и пошел в иную деревню.
Вот так-то солдат и кашицы поел и топор унес!
Кузька-ворЖил-был Кузька-вор. Барин и говорит:
– Кузька, укради у меня собаку! Дам, если украдешь, сто рублей.
Кузька говорит:
– Украду.
– Как ты украдешь? Ведь она злая.
– Это, – говорит, – мое дело, а не ваше!
Приходит Кузька домой и говорит:
– Мать, сшей мне мешок такой-то вот длины, такой-то ширины.
Мать сшила ему. Он пошел. Приходит к воротам; взял да и приколотил мешок под подворотню, широко растопырил, а сам отошел. Собака молчит, не чует. Лукнул через ворота камень, она и учуяла, бежит. Разбежалась да прямо в мешок и попала. Кузька оторвал мешок и убежал с ним домой. Барин поутру встает, собаки нет.
– Ступайте, – говорит, – слуги, призовите Кузьку!
Те пошли:
– Кузька дома?
– Дома!
– Собака у тебя?
– У меня.
– Иди к барину!
Приходит, собаку приносит. Барин ему сто рублей отдал и говорит:
– Украдешь у меня еще жеребца?
– Украду!
– Да как ты украдешь? Ведь у меня его четверо людей караулят: один верхом, другой за повод будет держать, третий – за хвост, четвертый – в дверях!
– Это дело мое, – говорит Кузька-вор, – украду.
Вот барин уснул. Кузька приходит в его хоромы, оделся в баринову одежду, взял четверть водки, выходит вечером на крыльцо и кричит:
– Ребята! Кузька не был?
– Не был-с.
– Идите, по рюмушечке выпейте!
Они выпили. Напоил их пьяных Кузька, они и повалились. Пришел он, взял жеребца и увел; заместо его мялицу поставил; одного-то верхом на нее посадил, другому-то веревку дал, за ручку привязал, третий так валяется, а четвертый пьяный у дверей лежит.
Барин поутру приходит, кричит:
– Ребята, ребята!
Они спят себе; добудились насилу.
– Где жеребец?
Нет жеребца: проспали!
– Зачем вы нас, барин, вином поили?
– Когда?
– А вчера?
– Призвать Кузьку.
Призывают. Приезжает Кузька на барском жеребце; получил от барина сто рублей. После барин и говорит:
– А вот что: укради у меня деньги!
– Ладно, – говорит Кузька.
– Как ты украдешь? Ведь они у меня в головах и люди будут их стеречи день и ночь.
– Дело мое, украду!
Пошел Кузька на кладбище, вырыл он там мертвеца, притащил его и мертвыми руками царапает в окошко. Проснулся барин:
– Стой! Это Кузька!
А Кузька открыл окошко да и сунул мертвеца в комнату. Сейчас ему барин голову напрочь и отрубил.
– Ну, – говорит, – это, видно, не жеребца воровать. Попался!
Пойдемте его хоронить, – говорит.
Пошли мертвеца зарывать. Кузька вбежал в горницу и говорит:
– Барыня, поймали. Пожалуйте барину деньги – разделаться!
Та испугалась, да все деньги и отдала, всю шкатулку. Он ее и унес.
– Теперь схоронили, больше не будет воровать! – говорит барин.
Утром встают – денег нет.
– Ах, смотри, мы не его зарубили!
Посылают к Кузьке.
– Дома Кузька?
– Дома.
– Иди к барину!
Приходит Кузька и деньги приносит, получает сто рублей.
– Укради, – говорит ему барин, – мою барыню!
– Ладно, украду!
– Да как же ты ее украдешь? Я всегда с ней.
– Дело это не ваше, украду!
Сшил Кузька чучело, вылитого себя, в белую одежду одел и повесил на куст, а сам за другой куст спрятался.
Барин и едет на тройке с барыней; проезжает мимо куста, видит, что Кузька на нем висит:
– Стой! Вот где Кузька-то! Видно его порешили. Пойдем, кучер, хоть над мертвым помудруем.
Стали они чучело бить да дергать, а Кузька выскочил тем временем из-за куста, пал на козлы и ускакал вместе с барыней.
Взял он после эту барыню и промотал: чертям продал. Барин посылает к Кузьке людей.
Те спрашивают:
– Кузька дома?
– Дома.
– Барыня у тебя?
– Нет: я ее чертям продал!
– Ступай, выкупи!
Пошел Кузька выкупать. Приходит к озеру. Выбегает чертенок.
– Ты что, Кузька?
– Давай барыню назад!
Чертенок – к водяному:
– Дединька, – говорит, – барыню назад просят!
Водяной и говорит!
– Кто из вас гирю выше вскинет, тому и барыню!
Чертенок вышел из озера и говорит Кузьке:
– Давай вот эту гирю, кто выше вскинет, тому и барыню!
– Ладно, кидай!
Чертенок кинул высоко, высоко: гиря упала; в землю вся ушла, одни ушки остались.
– Ну, ты теперь кидай, Кузька!
Кузька взял за ушки, силы-то нет выдернуть, вот он глядит на облако и говорит:
– Вон там дядя мой живет, кузнец, во-о-н дверь-то растворена ... На что-нибудь годится ему!
Чертенку жаль стало гири, схватил ее да марш к дедушке.
– Дединька, дединька! Он хочет ее к дяде кузнецу за облака закинуть!
– А вот спасибо, что унес! – говорит [водяной]. – Подите теперь вперегонки: кто кого перегонит, тому и барыню!
Кузька и заприметил тем временем зайца под кустом.
Чертенок выбежал из озера да и говорит:
– Давай вперегонки! Кто кого перегонит, тому и барыню!
– Ладно. Эх ты, – говорит Кузька, – куда тебе? У меня есть маленький малютка, в пеленках еще лежит, и то ты его не перегонишь!
– Укажи, пойдем!
Идет; только не доходя до куста, кинул Кузька камешком. Заяц как прыснет и пошел... Чертенок ему кричит:
– Постой! Постой! Сверстаемся! Сравняемся!
А тот еще пуще жарит.
Так и не догнал. Воротился в озеро, говорит:
– Дединька, у него есть маленький малютка, так и того не догонишь, а куда его догнать.
– Ну, теперь кто из вас кого поборет?
Выбежал чертенок и говорит:
– Давай бороться! Кто поборет, тому и барыня!
– Эх, – говорит Кузька, – у меня есть дед семидесяти семи лет, и зубов-то нет, и тот тебя изломает!
– Пойдем, укажи!
Вот Кузька и привел его к медведю. Подошел чертенок к медведю и говорит:
– Дедушка, а дедушка! Ну-ка, давай бороться!
А медведь только знай сопит себе. Кузька-то и говорит чертенку:
– Он ведь так-то не борется, а ты его под бока потычь!
Тот и давай тыкать. Медведь давай чертенка ломать; до той степени ломал, что мочи у чертенка не стало: вылез из-под медведя, да в озеро.
– Дединька, – говорит, – я насилу вырвался: у него есть дед семидесяти семи лет и зубов нет, так и тот так меня изломал, что беда, а куда с ним!
– Ну, – говорит водяной, – теперь кто из вас больнее свистнет, тому и барыня достанется!
– Ну, свищи ты! – говорит Кузька.
Чертенок свистнул, инда с дубу лист посыпался.
– Ну, Кузька, теперь ты свистни!
– А вот что, чорт, ты сядь к озеру ногами, а глаза-то завяжи, а то выкатятся.
Чертенок так и сделал. Кузька размахнулся, да как свистнет чертенка по башке, тот прямо – в озеро, и искры из глаз посыпались.
Нечего делать, выводит ему из озера барыню. Вернулся Кузька домой.
– Вот вам, барин, и барыня!
Барин ему опять – сто рублей...
Сошелся после того Кузька с дядей.
– Давай вместе воровать!
– Давай!
– А кто у нас будет большой?
– А вот, кто из-под вороны яйца вынет, так, чтобы та не слыхала, тот и будет большой!
Вот дядя и полез на дерево, а Кузька – за ним, и вырезал у него подошвы. Тот слез.
– Что, дядя, вынул?
– Вынул!
– А где у тебя подошвы?
– Ну, – говорит, – Кузька, будь ты большой, коли так!
Пошли они воровать. Нашел Кузька красненький сапожок, взял в него нагадил, да на дороге и поставил. Едут мясники, купили быка на мясо. Видят мясники: сапог стоит.
– А, – говорят, – постой! Сапог нашел!
Сунулись к нему, а там дерьмо. Бросили.
– Кабы, – говорят, – другой такой был, ну, ничего, а то что, куда его?
Вот Кузька забежал вперед и опять этот сапог на дороге поставил. Доехали мясники до него, видят: другой сапог. Привернули лошадь, пошли назад за первым.
Кузька тем временем быка отвязал, голову отрезал и во ржавицу затискал вместе с веревкой, только конец на берег выпустил. Мясники вернулись, хвать – быка нет.
А Кузька сидит под кустом и мычит.
– Бынеюшка! Бынеюшка!
Искали, искали и нашли веревку; потащили – голова! И стали между себя говорить:
– Чего тащить-то? Шея оторвалась, а бык-то видно во ржавице утонул. Поедем домой!
Только они уехали, Кузьке и захотелось кожу от дяди утаить. Вот он выломил два больших прута и давай по шкуре задувать:
– Батюшки, братцы, не один я, с дядей! Батюшки, братцы, не один я, с дядей!
Дядя услыхал да и убежал. Кузька шкуру один и продал!
Дорогая кожаВ одном селе жили два брата – Данило и Гаврило. Данило был богатой, а Гаврило – бедной; только и живота было у Гаврилы, что одна корова, да и тому Данило завидовал. Поехал Данило в город закупить кое-что и, воротясь из городу, пришел к брату и говорит:
– Что ты, брат, держишь корову? Я был сегодня в городе и видел: там коровы очень дешевы, по пяти и шести рублей, а за кожу двадцать пять дают.
Гаврило поверил ему, заколол корову и приел говядину, после дождался рынку и отправился в город. Приехал в город и поволок продавать кожу, увидел его кожевник и спрашивает:
– Что, любезной, продаешь кожу?
– Продаю.
– Что просишь?
– Двадцать пять рублей.
– Что ты, безумной! Возьми два с полтиной.
Гаврило не отдал и волочил кожу целой день: никто ему не дает больше. Наконец поволок ее мимо гостиного ряду. Увидал его купец и спрашивает:
– Что, продаешь кожу?
– Продаю.
– Дорого ли просишь?
– Двадцать пять рублей.
– Что ты, шальной! Где слыхал про такие дорогие кожи? Возьми два с полтиной.
Гаврило подумал-подумал и сказал:
– Так и быть, господин купец, уступлю тебе! Только поднеси мне хоть водки стакан.
– Хорошо, об водке ни слова!
Отдал ему купец два с полтиной, да вынимает из кармана платок и говорит:
– Ступай вон в тот каменной дом, отдай хозяйке платок и скажи, что я велел тебе поднесть полон стакан вина.
Гаврило взял платок и пошел; приходит в дом, хозяйка его и спрашивает:
– Ты зачем?
Гаврило ей говорит:
– Так и так, сударыня! Продал я твоему хозяину за два с полтиной кожу, да еще вырядил полон стакан вина; дак он меня сюда послал, велел тебе платок отдать да сказать, чтобы ты винца поднесла.
Хозяйка тотчас налила стакан, только немного не полон, и поднесла Гавриле. Он выпил и стоит. Хозяйка спрашивает:
– Что же ты стоишь?
Гаврило говорит:
– У нас была ряда – полон стакан вина.
А в то время сидел у купчихи полюбовник, услыхал он эти слова и говорит:
– Налей ему, душа, еще!
Она налила еще полстакана; Гаврило выпил и все стоит. Хозяйка опять спрашивает:
– Теперь чего дожидаешься?
Отвечает Гаврило:
– Да у нас ряда была – полон стакан, а ты полстакана подала.
Любовник велел поднесть ему в третий раз; тогда купчиха взяла графин с вином, стакан отдала Гавриле в руки и налила его так, что через край побежало. Только Гаврило выпил, а хозяин на ту пору домой грядет. Она не знает, куда полюбовника девать, и спрашивает:
– Куда ж я тебя спрячу?
Любовник забегал по горнице, а Гаврило за ним да кричит:
– Куда я-то денусь?
Хозяйка отворила западню и пихнула обоих туда.
Хозяин пришел и привел еще с собой гостей. Когда они подпили, то начали песни запевать; а Гаврило, сидя в яме, говорит своему товарищу:
– Как хочешь, – это любимая батюшкова песня! Я запою.
– Что ты, что ты! Пожалуйста, не пой... На тебе сто рублей, только молчи.
Гаврило взял деньги и замолчал. Немного погодя запели другую; Гаврило опять говорит товарищу:
– Как хочешь, а теперь запою; это любимая песня матушкина!
– Пожалуйста, не пой! На тебе двести рублей!
Гавриле-то на руку – уже триста рублей есть; спрятал деньги и молчит. Вскоре запели третью песню; Гаврило говорит:
– Теперь хоть четыреста давай, так запою.
Любовник его всячески уговаривает; а денег больше нет. Хозяйка услыхала, что они там ерошатся, отперла западню и спросила потихоньку:
– Что вы там?
Любовник потребовал пятьсот рублей; она живо вернулась, подала пятьсот рублей, Гаврило опять взял и замолчал.
Как-то попалась тут Гавриле подушка и бочонок смолы; он приказал товарищу раздеться. Когда тот разделся, он окатил его смолой; потом распорол подушку, рассыпал пух и велел ему кататься. Вот как тот выкатался в пуху, Гаврило растворил западню, сел на товарища верхом, едет, а сам кричит:
– Девятая партия из здешнего дому убирается!
Гости увидали и кинулись по домам; думают, что то черти явилися.
Так все и разбежались, а купчиха стала говорить своему мужу:
– Ну вот! Я тебе говорила, что у нас чудится.
Купец сдуру-то возьми и поверь, и продал свой дом за бесценок.
Гаврило пришел домой и послал своего старшего сына за дядей Данилом, чтоб пришел к нему деньги пересчитать. Сын пошел, стал звать своего дядю; а тот ему смеется:
– Да что у него считать-то? Али Гаврило двух с полтиной сосчитать не может!
– Нет, дядя! Он много принес денег.
Тогда жена Данилова стала говорить:
– Подь, сходи! Что тебе не охота? Хоть посмеешься над ним.
Послушался Данило жены и пошел. Вот как Гаврило высыпал перед ним кучу денег, Данило удивился и спрашивает:
– Где ты, брат, взял столько денег?
– Как где? Ведь я корову заколол да кожу в городе продал за двадцать пять рублей; на те деньги сделал оборот: купил пять коров, заколол да кожи опять продал по той же цене; так все и перебивался.
Данило услыхал, что брат его так легко нажил богатство, пошел домой, заколол всю свою скотину и стал дожидаться рынку; а как время было жаркое, то говядина у него вся испортилась. Повез продавать кожи, и дороже двух с полтиной никто ему не дал. Так-то ему дался барыш с накладом, и стал он жить беднее Гаврилы; а Гаврило пошел на выдумки, да и нажил себе большое богатство.
