Текст книги "Русская сатирическая сказка "

Автор книги: Дмитрий Молдавский

Жил-был мужик; имел у себя много овец. Зимним временем большущая овца объягнилась, и взял он ее с двора в избу, с ягненочком. Приходит вечер; едет барин, попросился к нему ночевать. Подошел под окошко и спрашивает:

– Мужичок, пусти ночевать!

– А не будете ночью озоровать?

– Помилуй! Нам бы только где темну ночку проспать.

– Заезжай, барин!

Взъехал барин с кучером на двор. Кучер убирает лошадей, а барин в дом пошел. На барине был огромный волчий тулуп. Взошел в хату, богу помолился, хозяевам поклонился:

– Здорово живете, хозяин с хозяюшкой!

– Добро жаловать, господин!

Сел барин на лавочку. Овца волчий тулуп увидала и глядит на барина; сама глядит, а ногой-то топ, и раз, да и два, да и до трех.

Барин говорит:

– А что, мужичок, овца ногой топает?

– Она думает, ты волк; слышит волчий дух. Она у меня волков ловит; вот нынешнюю зиму с десяток поймала.

– Ах, дорого бы я за нее дал! Не продажна ли она? Для дороги мне она хороша.

– Продажна, да дорога.

– Эх, мужичок, да не дороже денег; у барина хватит.

– Пожалуй, уважить можно.

– А сколько она стоит?

–Пять сот рублей.

– Помилуй, много! Возьми три сотенки.

Ну мужик согласился, продал. Барин ночь переночевал, на зорьке встал и в путь собрался; хозяину три сотенки отдал и овечку взял, посадил в санки и поехал. Едет. Идут встречу три волка. Вот овца увидала волков, так и прыгает на санях... Барин говорит кучеру:

– Надо пускать: вишь как она раззадорилась!.. Сейчас поймает. (А она боится).

Кучер и говорит:

– Постой немножечко, сударь, она раззадорится.

Сверстались волки с ними ровно. Барин выпустил овцу: овца испугалась волков, в лес полетела, коротким хвостом завертела. Как волки за ней залились, только снег раздувается, а кучер за ней собирается. Поколе лошадушку выпрягал, в погонь за овцей скакал, волки овцу поймали и шкуру с нее содрали, сами в лес убежали. Кучер подскакал: овца на боку лежит, а ее шкура содрана лежит. Подъезжает к барину. Барин его спрашивает:

– Не видал ли чего?

– Ах, сударь, хороша овца! Вся изорвалась, а волкам не поддалась!

Мужичок три сотенки получил, сидит теперь барину сказочки рассказывает, а три сотенки в кармане лежат.

Вышел солдат в отпуск, нанялся служить к скупому барину: в год за сто рублей. Помещик велел ему и лошадей чистить, и навоз возить, и воду таскать, и дрова рубить, и сад мести, словом, не дает ему отдыху ни на минуту, совсем измучил работой. Отслужил солдат год и просит расчета. Помещику жалко отдавать деньги, стал доставать, а сам ревмя ревет.

– О чем вы, сударь, плачете?

– Да денег жалко!

– Экой ты, барин! Ведь я тебе целой год прослужил. Если б ты мне прослужил три дня, так я б тебе отдал сто рублей и слова не сказал.

«Три дня немного, – думает барин». Пошел советоваться с барыней. Она говорит:

– Что же, отслужи три дня!

А сама думает: «Ведь не мне служить, а мужу, ему – не мне плохо будет». Барин согласился.

Солдат поужинал, лег спать в сарае, разулся, один сапог забродил в один угол в сено, другой – в другой угол. Поутру проснулся, кричит: «Эй!». Помещик входит.

– Подавай сапоги, я хочу одеваться!

Помещик хвать – сапогов нету, и запорол горячку, спрашивает солдата:

– Где твои сапоги?

– Ах ты,.. каналья, ты у барина спрашиваешь о сапогах? Верно и не чистил их! – да хвать его по уху, да по другому.

Барин туда-сюда, насилу один сапог отыскал, а другого нет.

– Подайте палок! – закричал солдат и давай дуть помещика. До того промял, что он не рад и деньгам.

– Не хочу, – говорит, – тебе служить, возьми свои деньги, чорт с тобой!

Говорил барин с солдатом; солдат стал хвалить свою шинель:

– Когда мне нужно спать, постелю я шинель, и в голова положу шинель, и покроюсь шинелью!

Барин стал просить солдата продать ему шинель; вот они сторговались за двадцать пять рублей. Пришел барин домой и говорит жене:

– Какую я вещь-то купил! Теперь не нужно мне ни перины, ни подушек, ни одеяла; мою шинель постелить, в голова положить и одеться шинелью.

Жена стала его бранить:

– Ну, как же ты будешь спать?

И точно, барин постелил шинель, а в голова положить и одеться нечем, да и лежать-то на ней жестко.

Пошел барин к полковому командиру жаловаться на солдата. Командир велел фельдфебелю позвать его.

Привели солдата.

– Что же ты, брат, – говорит командир, – обманул барина?

– Никак нет, ваше высокоблагородие, – сказал солдат, – взял расстелил шинель, голову положил на рукав и накрылся полою.

Полковой командир еще наградил солдата, дал ему на выпивку.

Вот как поработаешь да долго не спишь, так и на камне заснешь; а кто ничего не делает, тот и на перине не уснет!

В одно прекрасное время солдат находился у генерала на вестях в передней комнате. Закурил трубку и говорит:

– Эх-ма, плохая моя доля! Разуму хотя и много, да денег нет ни гроша.

А в это время генерал находился в кабинете, занимался письменными делами и услыхал, как солдат обижается на свою долю. Любопытство подстрекнуло его спросить, и он вскричал:

– Вестовой, пойди сюда!

Вестовой подходит и говорит:

– Что изволите, ваше превосходительство?

– Что ты за умница такая, что у тебя разуму много?

– Конечно, много, ваше превосходительство! Я на каждый вопрос могу отвечать и ни в чем не запнусь.

– Хорошо, посмотрим, как отвечать-то будешь.

Генерал начал спрашивать вестового:

– Послушай, вестовой, почему это так: бог сотворил небо и землю и всем управляет, ему должны все повиноваться и исполнять его заповеди, а мы говорим ему «ты», а не «вы», а начальнику – «вы»?

Вестовой отвечал:

– Вас, чертей, много, а бог один, поэтому и говорим ему «ты», а не «вы», ваше превосходительство.

Генерал отвечал:

– Хоть ты и правду говоришь, но лично оскорбил меня, за это тебе грех будет.

– Эх, ваше превосходительство, горе теперь грехи искать: грех скончался, правда сгорела, правосудие убежало, добродетель ходит по миру, роскошь под арестом, закон на пуговицах, верность на аптекарских весах, надежда с якорем на дне моря, да и терпение скоро лопнет.

Генерал подумал, да и говорит:

– Вижу, на словах-то ты ловкий, как на деле-то будешь...

Вестовой отвечал:

– Я и на деле такой же, ваше превосходительство. Извольте спрашивать о полковнике или генерале, я на все буду отвечать словесно; молитвы, заповеди в особенности, как дважды два, много лучше соборного пономаря отвечу, без запинки.

– Хорошо, посмотрим, как-то отвечать ты будешь. Читай-ка мне хоть... «Отче наш».

– Извольте слушать, ваше превосходительство.

Вестовой начал читать:

 
Когда солдат в строй вступает,
Тяжко вздыхает и говорит:

     «Отче наш».

Румяная заря играет,
Рота командира ожидает, —

     Иже еси.

Шумит, гремит,
Рвется, как

     На небеси.

Подайте палок и плетей
Для солдатских плечей!
От солнечных лучей

     Да святится.

Тогда солдат солдата,
По приказанью начальства,
Бьет и в уме своем клянет

     Имя твое.

Потом входит к ним фельдфебель,
Кричит: «Стройся, равняйся,
Смотри на начальника бравей!».

     Да приидет.

Теперь вся рота наша в отряде,
Командир наш помрет,
Будет во аде,
Тамо же будет

     Царствие твое.

Вот здесь командуешь нами,
А там будешь командовать чертями, —
Над ними

     Да будет воля твоя.

Там будешь более в почете,
Нежели у нас в батальоне или роте,

     Яко на небесех,

Хоть ты не более червя,
Который пресмыкается

     И на земли.

Провиант наш ты на что меняешь?
У нас последнее отнимаешь,
Ведь это —

     Хлеб наш насущный

Царь нам от казны отпускает, —

     Даждь нам днесь.

А если мы перед тобой в чем провинились
Или на службу не явились,
В кабаке просидели,—

     Остави нам.

А что вы муку нашу продаете,
А денежку в карман кладете,
Это за вами —

     Долги наши.

Хотя вы мукой не торгуете,
Ничем не барышуете,

     Яко же и мы оставляем,

Если с нами честно разочтетесь
И во всем нас удовлетворите.
А если попрежнему, то будете

     Должниками нашими.

А командир наш до самой смерти
Смотрел на нас сурово, —
Не дай нам бог другого

     И не введи нас во искушение,
     Но избави нас,

А равно и мы от тебя избавиться
Очень рады, как

     От лукавого.
 

Генерал его за это поблагодарил и три рубля на водку подарил.

Жил-был богатый купец Марка – скупей его не было! Раз как-то пошел он гулять; идучи дорогою, увидал нищего: сидит старец и просит милостыни:

– Подайте, православные, христа ради!

Марка-Богатой прошел мимо. Следом за ним шел на ту пору бедной мужик, возжалел нищего и подал ему копеечку.

Стыдно показалось богатому, остановился он и говорит мужику:

– Послушай, земляк, дай мне взаймы копеечку; хочется убогому подать, да мелких нету!

Мужик дал ему и спрашивает:

– А когда за долгом приходить?

– Завтра приходи!

На другой день бедной идет к богатому за своей копейкою. Пришел на его широкой двор:

– Что Марка-Богатой дома?

– Дома! Тебе что надо? – спрашивает Марка.

– За копеечкой пришел.

– Ах, брат! Приди после; ну, право, мелких нет.

Бедной поклонился и назад:

– Я, – говорит, – приду завтра.

Наутро приходит – опять то же:

– Мелких денег вовсе нет, коли хошь, давай с сотенной сдачи... а не то приходи через две недели.

Через две недели снова идет бедной к богатому, а Марка-Богатой увидал его в окно и говорит жене:

– Слушай, жена! Я разденусь догола и лягу под святые; а ты покрой меня полотном, сиди и плачь, словно над мертвым. Когда придет мужик за долгом, скажи ему, что я сегодня помер.

Вот ладно, как муж приказал, так жена и сделала: сидит да горючими слезами заливается. Приходит мужик в горницу, она его и спрашивает:

– Тебе что?

– За должком к Марке-Богатому, – отвечает бедной.

– Ну, мужичок, Марка-Богатой приказал долго жить; сейчас только помер.

– Царство ему небесное! Позволь, хозяйка, за мою копеечку послужу ему – хоть грешное тело обмою.

С этим словом ухватил чугун с горячей водою и давай Марку-Богатого кипятком ошпаривать. Марка еще терпит, морщится да ногами дрыгает.

– Дрыгай, не дрыгай, а копейку отдай! – говорит бедной.

Обмыл, снарядил, как надо.

– Ну, хозяйка! Покупай гроб да вели в церковь выносить; я стану над ним псалтырь читать.

Положили Марку-Богатого в гроб и вынесли в церковь; а мужик стал над ним псалтырь читать.

Наступила темная ночь.

Вдруг открывается окно и лезут в церковь воры-разбойники; мужик за алтарь спрятался. Воры влезли и начали меж собой добычу делить; все поделили, остается золотая сабля – всякой к себе тащит, никто не уступает.

Бедной как выскочит, как закричит:

– Что вы спорите? Кто мертвецу голову отрубит, того и сабля будет!

Марка-Богатой вскочил сам не свой.

Воры испугались, побросали свою казну и кинулись бежать.

– Ну, мужичок, – говорит Марка, – давай деньги делить.

Разделили поровну; много досталось и тому и другому.

– Что же копеечку? – спрашивает бедной.

– Эх, брат! Сам видишь – мелких нет!

Так-таки и не отдал Марка-Богатой копеечки.

Вот в некотором царстве, в некотором государстве, именно в том, в каком живем мы, жил один мужик. У него было три сына – два умных, а третий дурак. Жили очень бедно. Отец посылает сыновей:

– Идите хоть один в работники: дома делать нечего!

Сыновья собрались; ни тому, ни другому неохота идти в работники. Перетолковали, здумали жребий кинуть, – кому идти в работники. Кинули жребий, досталось большаку брату идти в работники. Большак брат справился и отправился в путь-дорожку. Поступил в работники к попу. Тот его ничем почти не кормил, проморил зиму. Ушел большак. На другой год отправился к попу средний брат и тоже чуть с голоду не помер. Настала очередь меньшому брату идти – Ивану-дураку. Вот он снарядился и отправился в дорогу. Вышел – попадает поп стречу ему.

– Далеко ли, добрый человек, идешь? – спрашивает поп.

– Иду себе места искать! – говорит.

– Ну, наймись ко мне в работники!

– Найми! – говорит. – Сколько дашь?

– Сто рублей дам, – говорит, – за зиму!

– Ну, а сто рублей дашь, я и жить стану! – говорит.

– Ну станешь, дак садись в сани и поедем ко мне!

Сели в сани и поехали к попу. Приехали к попу. Поп чаем напоил; ужином накормил.

– Ложись спать! – говорит. – Утром ехать за сеном.

Утром поп будит [с] полночи работника:

– Вставай, надо ехать!

Сам чаю напился, отзавтракал, а работника не кормит на дорогу. Работник запряг пару лошадей.

– Ну, садись, батька! Поедем, – говорит.

Сели и поехали. Выехали за поле.

– Батька, – говорит, – я веревки забыл! Нечем сено завязать.

– Экой ты чудак! Еще хорошо скоро вспомнили! Беги, я подожду!

Иван-дурак прибежал к попадье.

– Матка, давай скорей белорыбник и бутылку вина! Поп велел дать!

Попадья сейчас подала. Работник побежал.

– На́ веревки, батька! Теперь есть чем сено вязать!

Верст сорок проехали. Наклали они возы, завязали. Поехали домой – сумерилось, а еще верст сорок ехать домой. Иван-дурак на возу выпивает из бутылки и белорыбником закусывает. Поп и говорит Ивану-дураку:

– Ваня, гляди. Есть дорога направо, как бы туда лошадь не сбрела. А я дремлю.

– Ладно, батька, поезжай. Я усмотрю эту дорогу.

Ваня идет и смотрит эту дорогу. Увидал эту дорогу, скочил с воза и отвел лошадь в сторону по той дороге, по коей не надо было ехать.

Проехали они по этой дороге верст пятнадцать. Потом поп проснулся. Осмотрел место и видит, что в сторону едут, не ладно.

– Ваня, ведь мы не ладно едем!

– А я, – говорит, – почем знаю – ладно или не ладно! Ведь ты впереди едешь, а я за тобой.

– Экой Ваня! Как я наказывал, что посмотри, дорога направо будет, а ты и заехал!

– Ишь, сам впереди, а я и заехал!

– Ну, стало быть, Ваня, делать нечего! Надо ехать по этой дороге. Должна тут быть деревня недалеко, нужно нам в ней ночевать.

Так поехали дальше продолжать. Приезжают они в одну деревню. Поп посылает работника:

– Пойди, просись ночевать вот у такого-то мужика!

Работник побежал к дверям. Видит двери заперты. Сейчас большуха вышла, двери отворила. Работник вошел и просит хозяина.

– Пусти нас, пожалуйста, с попом ночевать!

– Милости просим, – говорит, – ночуйте!

– Да, пожалуйста, я вас прошу, попа ужином не кормите: накормите, он еще горазже сшалеет. Примолвите так, а садить не садите более, а если посадите, так не взыщивайте, если сшалевать будет!

– Ну ладно!

Работник лошадей выпряг, поставил к возам. Вошли в избу, разделись поп и работник.

– Поужинать ли не хотите ли, батюшка?

Поп на ответ ничего не подает, а работник свернулся, да и за стол. Работник отужинал, как ему надо, а попу сесть неловко, только примолвили, а больше не садят; а есть очень хочется. Так работник отужинал, полез на полати, и поп за ним. Работник захрапел, а попу не спится. Работника тычет под бока:

– Работник, ведь я есть хочу!

– Ох,.. косматый леший! Садили тебя есть, не садился. Ведь не дома, где попадья за руки садит. Поди, я видел у большухи горшок каши стоит, пойди ешь!

Поп сошел со полатей, разыскал горшок в сошке.

– Работник! – говорит, – чем я буду кашу есть? Ложки мне не найти, – говорит.

– А ты, чорт косматой, навязался! Есть ему дал и то спокою не дает! Засучи руки и ешь так!

Поп загнёл туда руки и ожог, а там не каша была, а вар. Вот он и забегал с горшком опять:

– Работник, ведь мне рук не вынуть!

Работник и говорит:

– Ишь, лешего косматого навязало на меня! Всю ночь спокоя не даешь со своей кашей.

[А ночь] была месячная, значит.

– Вон, – говорит, – у порога точило лежит, брякни горшком об него и вынешь руки-то!

Этот поп разбежался – да как хрястнет об это точило. А это лежало не точило, а хозяин лысой спал. Поп об его лысину и ударил. Хозяин завопил, а поп скочил, да из избы вон: испугался. Тогда все хозяева скочили за огнем. Хозяин кричит чего-то, работник кричит:

– Куда поп девался?

Не знаю, что и делалось здесь. Хозяева за работника:

– Зачем старика убили?

А работник за хозяев:

– Куда попа дели? Давайте попа! А нет, сейчас схожу к десятскому: «Деревню собери!». Где хотите, попа давайте!

Потом хозяева одумались:

– Куда поп девался?

– Давайте, – говорит работник, – триста рублей, все дело замну, а нет – к десятскому пойду!

Хозяева мялись, мялись, дали триста рублей.

– Только не сказывай, что случилось!

Так работник запряг лошадей и поехал с сеном домой. Попа нет значит. Проезжает деревню, стоит поп у пелевнюшки, стоит, из угла выглядывает, видит, что работник едет с сеном. Поп и спрашивает:

– Аль ты, Ваня, едешь-то?

– Я, – говорит, – косматой плут! Ужо в остроге будешь сидеть! Убил хозяина!

– Неужели его до смерти я, Ваня, убил?

– Да быть до смерти! Сейчас ладят за урядником ехать, протокол составлять.

– Не можешь ли, Ваня, как-нибудь этого дела замять?

– Триста рублей давай, так замну, а нет – так в остроге сидеть будешь!

Так поп согласился триста рублей работнику заплатить, только бы замял это дело. Работник вернулся в деревню, постоял за углом, постоял немножко и идет назад.

– Поезжай, батька! Теперь ничего не будет! Поедем назад!

Приехали домой. Поп сделался такой добрый; стал работников жалеть. Как сам садится чай пить, так и работника садит. Ваня прожил зиму, семьсот рублей денег получил заместо сотни. Приходит домой, отцу и говорит:

– Вот, тятька, на́ деньги! Гляди, сколько заработал! Не как твои два умные сына!

После этого стали жить-поживать и добра наживать. И теперь живут хорошо.

Раз поп с работником поехали купить сено. А поп скупой был.

– Ну, работник, ты хлеба себе бери, а мне не надо. Я поп, меня в каждом месте принимут!

Вот и поехали.

Приходит ночь. Поп и говорит работнику:

– Поди, просись ночевать и скажи там хозяину: когда я приду в избу и скашляю первый раз, чтобы был самовар готов; когда скашляю второй раз – ужин, и третий раз – постель чтобы готовили!

Работник сделал наоборот. Он так сказал, когда просился ночевать:

– У меня, – говорит, – батюшка совестливой. Когда он придет в избу и скашляет первый раз, чтобы баня готова, а второй раз – чашку холодной воды, а третий раз – постеля готова.

Так все, понятно, и сделали хозяева, как говорил работник.

И работник проделывал это три ночи.

Но стали ночевать они последнюю ночь, поп очень захотел есть.

Разбудил своего работника и говорит:

– Я видел: вчера баба поставила квашню; хотя бы мне теста похлебать!

Работник принес ему теста, и поп рукой хлебает.

Когда он кончил свою похлебку, и говорит:

– Где бы мне руки помыть?

– А вон стоит кружка с квасом, поди мой! – говорит работник.

Поп так и сделал. Затолкал обе руки в кружку, и когда вымыл, потянул свои руки, а они затянулись в узком горлышке.

– Работник, руки-то я не могу добыть, – говорит поп.

А работник был продувной.

– Поди, вон на лавке лежит точило, разбей ее [кружку].

А на лавке спал плешатой старик; ночь была месячна, плешь у старика-то и сияет, как точило. Вот, поп подходит и хлоп старика по плеши. Старик как закричит:

– Сыновья, вор здесь! Бьют меня!

Поп в испуге убежал на улицу.

Работник ушел за ним. И у него руки еще в кружке.

– Ну как, работник? О что я разобью свою кружку?

И в то время старуха вышла на волю (до ветру). Работник и говорит:

– Вон у столба стоит корга!

Как поп подходит и хлоп старуху по голове. И опять крик. Поп чуть не плачет со своей кружкой.

Но наконец работник освободил у попа руки.

Но вот, они поехали домой. А ночевать уже не стали в деревнях, а ночевали на поле.

Раз они ночевали. Работник и говорит попу:

– Смотри-ка, сколько волков! Нас съедят!

Он [поп] испугался и говорит:

– Что будем делать?

А работник и говорит:

– Привяжу я тебя на бичевку. Ты стань на четыре лапы и лай; а я возьму дубину и буду ходить. Волки увидят, что ходит лесник, и убегут.

Так и сделали.

Но когда рассветало – и что же? – это были обгорелые пни!

Так вот как учат скупых попов! Наверно, он вперед уже – поедет за сеном – возьмет своего хлеба.

Жил-был поп, только двое с попадьей, а скота было много, управляться некому. Пошел поп казаков нанимать, встречу мужик:

– Куда пошел?

– А куда глаза глядят.

– А ко мне нейдешь?

– Отчего, можно.

– А сколько жалованья в год?

– Пятьдесят рублей.

– А как зовут тебя?

– Меня зовут Я.

Дал ему [поп] задатку десять рублей, работник отправился домой, сам пошел дальше. Мужик оббежал кругом, опять валит навстречу.

– Куда пошел?

– А куда глаза глядят.

– А ко мне нейдешь?

– Отчего, можно.

– А сколько жалованья в год?

– Пятьдесят рублей.

Дал тридцать рублей задатку.

– А как тебя зовут?

– А Никого.

– Ну, иди, карауль дома моего!

Опять мужик оббежал и идет навстречу.

Поп думает:

– Что это все мне мужики-то рыжи попадаются?

– Здравствуй, батюшка.

– Куда пошел?

– А куда глаза глядят.

– Ко мне нейдешь?

– Отчего, можно.

– А сколько жалованья?

– Пятьдесят рублей.

Дал задаток.

– Как тебя зовут?

– Караул.

Казака отправил домой, сам пошел вперед. Мужик шел с деньгами и ушел совсем.

Мало поп домой вернулся, подошел и кричит:

– Ей! Я, Никого, Караул, встречайте!

Матушка вышла, встречает:

– Что ты, батюшка, ведь никого нету!

– Где же казаки мои?

– Нет, не бывали!

Поп разгорячился, побежал настигать. Бежал, бежал, услыхал, мужик дрова в лесе рубит.

Поп кричит:

– Ей! Бог на помощь!

– Спасибо!

– Что делаешь?

– Дрова рублю!

– А кто тут?

– А я.

Поп обрадовался:

– А, это ты и есть! А еще кто есть?

– А никого!

– Никого? Вас двое тут!

Взял рябиновый батог и побежал за мужиком.

Мужик бежит и кричит!

– Караул, караул!

Поп настиг мужика и давай дубцом бить.

– Вас и все трое тут!

Мужики ехали, их розняли, а то бы поп мужика до смерти забил!