Текст книги "Русская сатирическая сказка "

Автор книги: Дмитрий Молдавский

На суде (Смирнов, № 164). Сказка высмеивает судейского чиновника, в расчете на взятку научившего мошенника, как прикинуться на суде глупым, и обманутого им тем же способом, какой он подсказал ему для обмана судьи. Сюжет этой сказки встречается в прозаических и рифмованных жартах XVIII века.

Сказка о ерше (Смирнов, № 107), Байка о щуке зубастой (Афанасьев, № 81). Сказка о Ерше Ершовиче представляет собой устный пересказ одной из переделок повести о Ерше Ершовиче, в которой первоначальная стройность композиции уже утрачена, многие подробности судебного «дела» забыты, однако элементы сатиры сохраняются в изображении ловкого насильника Ерша, взяточников-посыльщиков, судебной волокиты (см.: В. П. Адрианова-Перетц. Русская демократическая сатира XVII века. Серия «Литературные памятники», М.—Л., 1954, стр. 218—223).

В устном пересказе ерш – насильник, захватчик, но тема суда снята, Сом-большие усы назван «праведным судьей», а наказание ерша изображено словами рифмованной прибаутки.

Вариант повести о Ерше Ершовиче, наиболее близкий к устной сказке, изданный А. Н. Афанасьевым по неизвестной рукописи (№ 77), представляет собой четвертую редакцию повести, встречающуюся в рукописях с XVIII века (см.: В. П. Адрианова-Перетц, указ. соч., стр. 189). Приводим этот вариант.

СКАЗКА О ЕРШЕ ЕРШОВИЧЕ СЫНЕ ЩЕТИННИКОВЕ

Ершишко-кропачишко, ершишко-пагубнишко склался на дровнишки со своим маленьким ребятишкам, пошел он в Кам-реку, из Кам-реки в Трос-реку, из Трос-реки в Кубенское озеро, из Кубенского озера в Ростовское озеро, и в этом озере выпросился остаться одну ночку, от одной ночки две ночки, от двух ночек две недели, от двух недель два месяца, от двух месяцев два года, а от двух годов жил тридцать лет. Стал он по всему озеру похаживать, мелкую и крупную рыбу под добало подкалывать. Тогда мелкая и крупная рыба собрались во един круг, и стали выбирать себе судью праведную, рыбу-сом с большим усом:

– Будь ты, – говорят, – нашим судьей!

Сом послал за ершом – добрым человеком и говорит:

– Ерш, добрый человек! Почему ты нашим озером завладел?

– Потому, – говорит, – я вашим озером завладел, что ваше озеро Ростовское горело с низу и до верху, с Петрова дня и до Ильина дня, выгорело оно с низу и до верху и запустело.

– Не во век, – говорит рыба-сом, – наше озеро не гарывало! Есть ли у тебя в том свидетели, московские крепости, письменные граматы?

– Есть у меня в том свидетели и московские крепости, письменные граматы: сорога-рыба на пожаре была, глаза запалила, и понынче у нее красны.

И посылает сом-рыба за сорогой-рыбой. Стрелец-боец, карась палач, две горсти мелких молей, туды же понятых, зовут сорогу-рыбу:

– Сорога-рыба! Зовет тебя рыба-сом с большим усом пред свое величество.

Сорога-рыба, не дошедчи рыбы-сом, кланялась. И говорит ей сом:

– Здравствуй, сорога-рыба, вдова честная! Гарывало ли наше озеро Ростовское с Петрова дня до Ильина дня?

– Не во век-то, – говорит сорога-рыба, – не гарывало наше озеро!

Говорит сом-рыба:

– Слышишь, ерш, добрый человек! Сорога-рыба в глаза обвинила.

А сорога-рыба тут же примолвила:

– Кто ерша знает да ведает, тот без хлеба обедает!

Ерш не унывает, на бога уповает:

– Есть же у меня, – говорит, – в том свидетели и московские крепости, письменные граматы: окунь-рыба на пожаре был, головешки носил, и понынче у него крылья красны.

Стрелец-боец, карась-палач, две горсти мелких молей, туды же понятых (это государские посыльщики), приходят и говорят:

– Окунь-рыба! Зовет тебя рыба-сом с большим усом пред свое величество.

И приходит окунь-рыба. Говорит ему сом-рыба:

– Скажи, окунь-рыба, гарывало ли наше озеро Ростовское с Петрова дня до Ильина дня?

– Не во век-то, – говорит, – наше озеро не гарывало! Кто ерша знает да ведает, тот без хлеба обедает!

Ерш не унывает, на бога уповает, говорит сом-рыбе:

– Есть же у меня в том свидетели и московские крепости, письменные граматы: щука-рыба, вдова честная, притом не мотыга, скажет истинную правду. Она на пожаре была, головешки носила и понынче черна.

Стрелец-боец, карась-палач, две горсти мелких молей, туда же понятых (это государские посыльщики), приходят и говорят:

– Щука-рыба! Зовет рыба-сом с большим усом пред свое величество.

Щука-рыба, не дошедчи рыбы-сом, кланялась:

– Здравствуй, ваше величество!

– Здравствуй, щука-рыба, вдова честная, притом же ты и не мотыга! – говорит сом, – гарывало ли наше озеро Ростовское с Петрова дня до Ильина дня?

Щука-рыба отвечает:

– Не во век-то не гарывало наше озеро Ростовское! Кто ерша знает да ведает, тот всегда без хлеба обедает!

Ерш не унывает, а на бога уповает:

– Есть же, – говорит, – у меня в том свидетели и московские крепости, письменные граматы: налим-рыба на пожаре был, головешки носил, и понынче он черен.

Стрелец-боец, карась-палач, две горстки мелких молей, туды же понятых (это государские посыльщики), приходят к налим-рыбе и говорят:

– Налим-рыба! Зовет тебя рыба-сом с большим усом пред свое величество.

– Ах, братцы! Нате вам гривну на труды и на волокиту; у меня губы толстые, брюхо большое, в городе не бывал, пред судьям не стаивал, говорить не умею, кланяться право не могу!

Эти государские посыльщики пошли домой; тут поймали ерша и посадили его в петлю.

По ершовым-то молитвам бог дал дождь да слякоть. Ерш из петли-то да и выскочил; пошел он в Кубенское озеро, из Кубенского озера в Трос-реку, из Трос-реки в Кам-реку. В Кам-реке идут щука да осетр.

– Куда вас чорт понес? – говорит им ерш.

Услыхали рыбаки ершов голос тонкой и начали ерша ловить. Изловили ерша, ершишко-кропачишко, ершишко-пагубнишко! Пришел Бродька – бросил ерша в лодку, пришел Петрушка – бросил ерша в плетушку:

– Наварю, – говорит, – ухи, да и скушаю.

Тут и смерть ершова!

В приведенном устном варианте пересказ этой старинной повести слит с известным с XVII века рифмованным прибауточным рассказом о том, как ловили в реке ерша, как готовили из него уху и делили его. Весь этот рассказ построен на игре рифмами к собственным именам, поэтому в вариантах он то разрастается, то сокращается, в зависимости от уменья рассказчика нанизывать такие рифмованные сочетания. Приводим для образца один из таких вариантов по лубочному тексту конца XVIII века:

 
Послали миром Першу, велели заложить вершу.
Пришел Богдан, ерша бог дал.
Пришел Устин, ерша упустил.
Пришел Иван, опять ерша поимал.
Пришел Потап, стал ерша топтать.
Пришел Давыд, стал ерша давить.
Пришел сусед, бросил ерша в сусек.
Пришел Антроп, повесил ерша во строп.
Пришел Лазарь, по ерша слазил.
Пришел Назар, понес ерша на базар: ныне дороги.
Пришел Костентин, дает за ерша шесть алтын: уступи, Назар!
Пришел Мартын, дает Костентину барыша алтын.
Пришел Анос и даром ерша унес.
Пришел Конон, сустиг на коне.
Пришел Павел, котел наставил.
Пришел Ерема, принес дров беремя.
Пришел Селиван, воды в котел наливал.
Пришел Обросим, ерша в котел бросил: пусть попреет, к ужину поспеет.
Пришел Перша, посыпал перцу.
Пришел Лука, покрошил луку.
Пришел Сава, положил полтора пуда коровьего сала.
Пришел Глеб, принес хлеб.
Пришел Пахом, хлеба напахал.
Пришел Логин, принес ложек.
Пришел Вавила, поднял ерша на вилы.
Пришел Филип, стал ерша пилить.
Пришел Демид, стал ерша делить.
Пришел Мина, мякнул Демида в рыло.
Пришел Тит, только ходя...
Пришел Андрей, Тита по плеши огрел.
Пришел Яков, один ерша смякал, а сам убежал, только ножки показал.
Пришел Елизар, только котла полизал, а ерша в глаза не видал, только коленки ознобил.
Пришел Данила да сестра его Ненила, только по ерше голосом повыли, конец ершу сотворили.
 

(Д. Ровинский. Русские народные картинки. кн. 1. СПб., 1881, стр. 404—405).

В известной степени образ Ерша Ершовича отражен и в литературе – в сказках М. Е. Салтыкова-Щедрина и Д. Н. Мамина-Сибиряка («Аленушкины сказки»).

В «Байке о щуке зубастой» ерш снова появляется уже как советник, обещающий спасти рыб от щуки зубастой, главного их врага. Однако и здесь он сохраняет некоторые черты обманщика-героя «Сказки о ерше»: он уводит рыб в мелкие речки, где они попадаются рыбаку в уху.

Дележ гуся (Афанасьев, № 499). Сюжет этой сказки давно был обработан в древнерусской литературе в повестушке «О разделившем по писанию куря», а в XVIII веке он встречается в жартах. Сметливый бедняк оказывается умнее в этой сказке и богатого мужика, и барина, который вынужден наградить его.

Новый богатырь Берденик (Зеленин, Вятск. сб., № 43; записана от Андрея Ивановича Бледных), Сказка об Алеше Голопузом (Азадовский, № 4; записана Е. Барсовым). Обе сказки, дающие сатирический портрет самонадеянного хвастуна, лже-героя, который тем не менее легко одерживает победы, представляют своеобразные пародии на лубочные тексты повестей о воинских подвигах сказочных витязей, по преимуществу, взятых из переводных романов.

Сказка о лисе и волке (Смирнов, № 293), Лиса и кувшин (А. А. Эрленвейн. Народные сказки, собранные сельскими учителями. М., 1863, № 34), Лиса и журавль (Афанасьев, № 33), Лиса и тетерев (Смирнов, № 67), Кот и лиса (Афанасьев, № 40), Напуганные медведь и волк (Афанасьев, № 44), Журавль и цапля (Афанасьев, № 72). Сказки о животных (немногие образы которых мы включили в сборник), частично сложенные еще в доклассовый период, продолжали развиваться в период феодализма, причем и старшие их образцы и вновь возникавшие включали элементы сатиры. В образах сказочных животных запечатлевались определенные черты характера людей, их поведения, взаимоотношений людей разного социального положения. В сказках о животных складывались типичные образы, которым уподоблялись люди в пословицах и поговорках, а позднее – в баснях, где сатирические элементы сказок о животных получили особо широкое развитие.

Русская басенная традиция теснейшим образом связана со сказками о животных. В баснях постоянные черты героев сказок (лисы, волка, медведя и проч.) окончательно закрепились. Напомним хотя бы такие басни И. А. Крылова, как «Лиса», «Лиса-строитель», «Лисица и виноград», «Лисица и осел» и многие другие, где каждое животное – выражение определенной черты: лиса – хитра, волк – жаден, глуп, медведь – добродушен, неповоротлив, и т. п.

В творчестве советских писателей-сатириков сказки о животных также отразились главным образом в баснях. Общеизвестны басни Сергея Михалкова, где давно знакомые образы сказок о животных приобрели новые черты, хотя и связанные с их основными, сказочными. В басни поэта вошли образы лисы («Лиса-проныра», «Лиса и бобер» и др.), волка («Волк-травоед»), медведя и проч.

Ворона (Зеленин, Вятск. сб., № 71; записано от Кузьмы Михеева), Ворона-Карабута (Зеленин, Пермск. сб., № 89). Оба варианта сказки – сатира на царя, его чиновников, суд и пр. В ткань первого варианта вплетена этиологическая легенда.

Лиса-исповедница (Афанасьев, № 15). Сказочный образ лисы – хитрой, лукавой, лицемерной – был в XVII веке использован в русской демократической сатире для разоблачения лицемерия и своекорыстия духовенства. Автор «Сказания о куре и лисице» представил в образе лисицы, приглашающей исповедаться у нее петуха и упрекающей его в нарушении правил христианской морали, на самом же деле замыслившей съесть «кура», формальное благочестие духовенства, за которым скрываются его жадность и лицемерие. Эта повесть через рукописные сборники, лубочные тексты и сборник конца XVIII века «Старичок-Весельчак» была усвоена сказочниками. Записанные устные тексты сказки «Лиса-исповедница», как показывает их исследование, представляют пересказ прозаической редакции «Сказания о куре и лисице», причем сказочники пропускали из своего оригинала то, что относится в нем к обличению формального благочестия: «...убеждения лисы в необходимости покаяния, церковные доказательства греховности петуха, его оправдания. Зато прочно привились в сказке бытовые моменты повести, особенно рассказ о посещении лисой курятника» (В. П. Адрианова-Перетц. Очерки по истории русской сатирической литературы XVII века. М.—Л., 1937, стр. 187—190).

М. К. Азадовский. Русские сказки в Карелии (старые записи). Петрозаводск, 1947.

А. Н. Афанасьев. Народные русские сказки. Под редакцией М. К. Азадовского, Н. П. Андреева, Ю. М. Соколова. Academia – Гослитиздат, М.—Л., 1936—1940.

А. Н. Афанасьев. Народные русские сказки не для печати. Рукопись, в Институте русской литературы Академии Наук СССР. Архив, № Р-1, опись 1, № 112.

В. П. Бирюков. Дореволюционный фольклор на Урале. Свердловск, 1936.

В. Н. Добровольский. Смоленский этнографический сборник, ч. I, СПб., 1891.

Д. К. Зеленин. Великорусские сказки Вятской губернии. Пгр., 1915.

Д. К. Зеленин. Великорусские сказки Пермской губернии. Пгр., 1914.

Н. Г. Козырев. Сказки Островского уезда Псковской губернии, 1912—1913. Рукопись. Архив Географического общества СССР. Разряд 32, опись 2, № 42.

Н. Е. Ончуков. Северные сказки. СПб., 1908.

Д. Н. Садовников. Сказки и предания Самарского края. СПб., 1884.

А. М. Смирнов. Сборник великорусских сказок архива Русского Географического общества. Вып. I—III, Пгр., 1917.

Б. и Ю. Соколовы. Сказки и песни Белозерского края. М., 1915.

И. А. Худяков. Великорусские сказки. Вып. I—III, М., 1860—1862.

А. А. Эрленвейн. Народные сказки, собранные сельскими учителями. М., 1863.

Азадовский – М. К. Азадовский. Русские сказки в Карелии (старые записи). Петрозаводск, 1917.

Афанасьев – А. Н. Афанасьев. Народные русские сказки. Под редакцией М. К. Азадовского, Н. П. Андреева, Ю. М. Соколова. Academia – Гослитиздат, М.—Л., 1936—1940.

Афанасьев, Рукопись. – А. Н. Афанасьев. Народные русские сказки не для печати. Рукопись, в Институте русской литературы Академии Наук СССР, Архив, № Р-1, опись № 1, № 112.

Афанасьев, Прилож. – А. Н. Афанасьев. Из «Заветных сказок». Народные русские сказки, т. III, М.—Л., 1940, стр. 362—467. (Приложение III).

Зеленин, Вятск. сб. – Д. К. Зеленин. Великорусские сказки Вятской губернии. Пгр., 1915.

Зеленин, Пермск. сб. – Д. К. Зеленин. Великорусские сказки Пермской губернии. Пгр., 1914.

Новиков – Н. В. Новиков. Сказки Филиппа Павловича Господарева. Петрозаводск, 1914.

Ончуков – Н. Е. Ончуков. Северные сказки. СПб., 1908.

Садовников – Д. Н. Садовников. Сказки и предания Самарского края. СПб., 1884.

Смирнов – А. М. Смирнов. Сборник великорусских сказок архива Русского Географического общества. Вып. I—III, Пгр., 1917.

Соколовы – Б. и Ю. Соколовы. Сказки и песни Белозерского края. М., 1915.

Худяков – И. А. Худяков. Великорусские сказки. Вып. I—III, М., 1860—1862. 

Азям – кафтан, шуба, армяк.

Баско – хорошо, красиво.

Батог (бато) – дубина.

Беремя – тяжесть, ноша, груз.

Бурка – медведь (объяснение И. Худякова).

Бучить – вымачивать.

Вершки – пакля (объяснение И. Худякова).

Взаболь – действительно, в самом деле.

Взголцыл (взголчил) – заговорил, закричал.

Виловатый – развилистый.

Вызнять – поднять.

Выть – обед, еда.

Вязка – веревка.

Головицы – льняные головки.

Горшеня – гончар.

Жадать – нетерпеливо ждать, желать.

Забрякать – застучать.

Завидливый – завистливый.

Заганул – загадал.

Загнет – яма для золы в предпечьи.

Затипать – задавить.

Затухать – задыхаться.

Зоблиться – хлопотать, заботиться.

Казак – работник.

Калякать – говорить.

Канун – пиво, брага.

Косица – висок.

Коты – башмаки.

Кочедык – шило для плетения лаптей.

Коченок – кочерыжка.

Кроя – горбушка, ломоть хлеба.

Кутничек – уголок.

Лафа – удача.

Ледвеи – ляжки.

Лесина – бревно.

Лоскотать – прочищать.

Лукнуть – бросить.

Ляда (лядина) – поросшее кустарником болото, холм, сухое место на болоте.

Меженная – летняя.

Мовчашком – молча.

Мозголов – смекалистый человек.

Мотовило – инструмент для перемотки ниток.

Мялица – мялка для льна.

Надыть – надо.

Назюзгаться – наесться.

Налетьем – летом.

Одинова – однажды, один раз.

Ожуравить – ударить.

Опружить – опрокинуть.

Оснимать – освежевать.

Отгонуть – отгадать.

Отрез – нож.

Пазгать – ударить.

Палтух(с) – рыба вида камбалы.

Паужин – еда до ужина.

Пелевня – сарай.

Пехтус – комок пахтанного масла.

Повыдздунуть – вытащить.

Погомонить – поговорить.

Поддоброхотиться – войти в доверие.

Подраздоривал – подзадоривал.

По(д)скотина – выгон, пастбище.

Пожня – луг.

Покарпать – поесть.

Попелушка – место для золы, пепла.

Попутье – попутно, заодно.

Посоиваться – соваться.

Приталить – приволочь, привести.

Притка – порча, болезнь от наговора.

Пролыга – лгун.

Прямо – против.

Рассоха – часть сохи.

Разболоть – раздеть, снять.

Раменье – лес.

Растобаривать – разговаривать.

Рахманьше – лучше.

Ржавица – ржавое болото.

Ряда – уговор, договор.

Саламат – мучная каша.

Сваркосить – выкрутиться, соврать.

Сверстаться – поравняться.

Святые – иконы, образы.

Сельдянка – бочка для сельдей.

Ска – говорит.

Со свету отделять – светать.

Сокрутиться – нарядиться, одеться.

Спай – шов, стык.

Спружить – опрокинуть.

Сронились – наклонились.

Стебенить – торопиться.

Суленый – обещанный.

Сумерилось – смеркалось.

Суслон – копна.

Тепать – есть, пичкать.

Ти – то ли.

Торица – мякина.

Торовастая – щедрая, бойкая.

Туганить – понуждать.

Угибать – окрутить.

Уколоть – уязвить.

Укоп – сметана и сливки на масло.

Устрахаться – устраниться.

Утирка – полотенце.

Утрях – утром.

Хлуп – птичье туловище.

Храпы – когти.

Чаша – череп.

Черепан – гончар.

Чехаус – цейхгауз, вещевой склад.

Шабер – сосед.

Шалапуга – дубина.

Шаньга – ватрушка.

Шашки – шишки.

Шинок – шина.