Текст книги "Время Алексея Рыкова"

Автор книги: Дмитрий Шелестов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Этим добавлением была завершена та часть «Письма к съезду», в которой изложен «ряд соображений чисто личного свойства» относительно некоторых высших руководителей. Больше к этой части письма Ленин не возвращался, хотя проблема «личного, случайного элемента» в принятии решений продолжала его волновать и в последующие недели, а вопрос о перемещении Сталина с поста генсека не был оставлен вплоть до начала марта, когда у Ленина во время конфликта со Сталиным произошел новый, и ещё более тяжелый, приступ болезни. Конфликт этот поставил отношения между ними на грань разрыва.

Короткое – всего лишь четыре фразы – добавление, продиктованное 4 января, тем не менее значительно усилило смысловое значение всего документа[23]23
  Диктовки 24 и 25 декабря, а также 4 января наиболее правильно называть второй частью «Письма к съезду». Начиная с середины 20-х годов они фигурируют в литературе как «письмо» (или «письма», «Завещание» и т. п.) В целях краткости мы используем именно последнее определение. Следует, однако, помнить, что оно условно.


[Закрыть]. Характеризуя его в целом, Н.К. Крупская в уже названной статье отмечала: «Никакого недоверия к… товарищам, с которыми В.И. связывали долгие годы совместной работы, в письмах нет. Напротив, в письмах есть немало лестного по их адресу… Письма имели целью помочь остающимся товарищам направить работу по правильному руслу – поэтому наряду с достоинствами отмечались и те недостатки этих товарищей, в том числе и Троцкого, которые необходимо учесть, чтобы наилучшим образом организовать работу партийного руководящего коллектива». В принципе с такой оценкой нельзя не согласиться, особенно в той её части, которая акцентирует внимание на ленинском завете организации коллективного руководства, чем, кстати, и были, скорее всего, вызваны указания на «недостатки этих товарищей», исключавшие возможность притязания кого-либо из них на особое положение в руководстве.

И все же именно эти указания на «недостатки товарищей» привлекли тогда основное внимание каждого из них самих, да и всех, кто позже, с мая 1924 года, имел возможность ознакомиться с ленинским «Завещанием». Думается, что и современные его исследования не лишены такого подхода, что прежде всего сказывается на анализе добавления, продиктованного 4 января. В его коротких пятнадцати строчках видится только одно – негативная характеристика некоторых личных качеств Сталина.

Но возможен и несколько иной взгляд, который усиливает понимание тональности всего «Завещания». Во-первых, в добавлении названа не одна фамилия, а две, и тем самым его заключительные слова возвращают к тому, что Ленин, начиная диктовку 24 декабря, считал «основным в вопросе устойчивости» ЦК взаимоотношения Сталина и Троцкого. Эта единая линия в начальной и заключительной частях документа должна быть особо отмечена, её-то и «просмотрели» те, кто взял на себя в 1924 году право решать судьбу ленинского «Завещания». Во-вторых, следует подчеркнуть, что в добавлении вопрос о Сталине Ленин опять рассматривает только в аспекте его должности. При этом ни на какие перемещения Троцкого и намёка нет, хотя, как известно, Троцкий, будучи наркомвоенмором и предреввоенсовета СССР, «держал в руках» вооружённые силы, которые, по классической схеме опыта прошлых революций, являются главным инструментом утверждения кромвелизма, бонапартизма и т. п. Очевидно, Троцкий при всех своих отмеченных Лениным негативных качествах не вызывал у него в отличие от Сталина сомнений, сумеет ли он пользоваться своей властью.

Однако в этом ли только дело? Поставив такой вопрос, допустимо выйти за рамки личных характеристик Сталина и Троцкого, точнее, попытаться за этими характеристиками разглядеть более широкую проблему. Суть её в том, что отмеченная выше неадекватность известности в стране Сталина и Троцкого была обратно пропорциональна реальному значению и силе тех инструментов власти, с которыми каждый из них оказался связанным. Иначе говоря, это была проблема соотношения партийного и государственного руководства, занимавшая одно из центральных мест среди тех вопросов, которые привлекали особое внимание Ленина в последний период его деятельности.

Отнюдь не сводя к ней все изучение «Завещания», следует, однако, констатировать, что она, фигурально выражаясь, принадлежит к связке ключей, позволяющих раскрыть глубинный смысл этого документа. А может, и является основным ключом. По нашему мнению, недостаточно видеть в ленинском «Завещании» лишь шесть личных характеристик. Через их призму явно проступает конкретная общая ситуация в партийном и государственном руководстве, сложившаяся к исходу 1922 года, но начавшая формироваться значительно раньше. Такой подход даёт возможность углубить анализ «Завещания» и вместе с тем расширить его, уяснить значение этого документа как для судеб страны, так и для деятельности тех высших руководителей, которые, подобно Рыкову, по тем или иным причинам не были в нем упомянуты.

Выше уже отмечалась спешность диктовки «Завещания». Но такая спешность совсем не означала сиюминутность поднятых в нем вопросов. Они выявлялись на протяжении относительно длительного времени. Обратим внимание на два почти одновременно составленных документа – ленинские письма, направленные в ЦК партии в марте 1922 года, когда Владимир Ильич после продолжительного отпуска по болезни ненадолго вернулся к повседневной работе.

Первое из них содержит характеристику состава партии в период перехода к мирному строительству. Не детализируя её, назовём три основных момента, выделенных Лениным. Прежде всего, он отметил как неоспоримый факт, что партия (в силу изменений, происшедших в рабочем классе после 1914 года) стала недостаточно пролетарской. Это определило и другой факт – превращение её в менее политически воспитанную, чем это было необходимо для действительно пролетарского руководства страной на трудном этапе перехода к мирному развитию. Наконец, Ленин указал на возрастание соблазна вступления в правительственную партию, возможность того, что «напор в партию элементов мелкобуржуазных и прямо враждебных всему пролетарскому возрастёт в гигантских размерах».

Уже сами по себе эти характеристики имеют первостепенное значение для понимания положения в партии ко времени обострения болезни её вождя. Но особенно важен при изучении его «Завещания» следующий вывод:

«Если не закрывать себе глаза на действительность, то надо признать, что в настоящее время пролетарская политика партии определяется не её составом, а громадным, безраздельным авторитетом того тончайшего слоя, который можно назвать старой партийной гвардией. Достаточно небольшой внутренней борьбы в этом слое, и авторитет его будет если не подорван, то во всяком случае ослаблен настолько, что решение будет зависеть уже не от него».

Так, ровно (чуть ли не день в день) за девять месяцев до того, как продиктовать свое «Завещание», Владимир Ильич, по существу, сформулировал положение, которое легло в основу его рекомендаций по укреплению устойчивости партии, её ЦК. Прямая смысловая связь написанного им в конце марта и продиктованного в конце декабря того же года несомненна.

Обратившись ныне к рассмотрению приведенного ленинского положения, мы, однако, все ещё как-то не вполне учитываем, что в нем речь идёт не просто о значении старой партийной гвардии, а об её роли именно в определении политики, то есть не в осуществлении непосредственного управления страной, а в обеспечении партийного воздействия на него, подлинного руководства им, выработки принципиальной линии общественного развития. Вместе с тем в условиях объективно сложившейся однопартийной системы старая большевистская гвардия должна была принять и приняла на себя также и задачи прямой государственной деятельности, что не могло не сказаться (особенно в чрезвычайной обстановке конца 1917–1921 годов) на реальном соотношении партийной и Советской власти в ущерб последней, не исключая и её высшее звено.

В этой связи отметим ещё один ленинский документ, письмо для пленума ЦК, подготовленное 23 марта 1922 года, тремя днями раньше рассмотренного выше. Подчеркнув важность поднятия авторитета Советского правительства, Владимир Ильич указал далее, что «необходимо разграничить гораздо точнее функции партии (и Цека её) и Соввласти; повысить ответственность и самостоятельность совработников и совучреждений, а за партией оставить общее руководство работой всех госорганов вместе, без теперешнего слишком частого, нерегулярного, часто мелкого вмешательства».

Здесь не случайно особо выделена проблема разграничения функций партии и Советской власти, оставления за первой общего руководства второй – «работой всех госорганов вместе». Это одна из важнейших и труднейших проблем нашей истории, шагнувшая в современность. Она приобрела особенное значение с начала 20-х годов, когда, несмотря на недостаточный политический опыт и невысокую культуру масс, нехватку более или менее подготовленных государственных да и партийных кадров, необходимо было решать задачу демократизации советского общества. Проблема эта многогранна и связана с рядом других – организацией политического руководства развитием экономики, борьбой с бюрократизмом и т. д. Ей посвящены специальные исследования, и прежде всего – в аспекте государственной деятельности В.И. Ленина в 1921–1922 годах, включая изучение принятых им в то время мер по укреплению и совершенствованию работы Советского правительства. Ограничившись отсылкой к имеющейся литературе, коснёмся только некоторых, преимущественно персональных вопросов, рассмотрение которых имеет, на наш взгляд, определённую связь с пониманием ленинского «Завещания».

Обращение к ним в данном случае тем более оправданно, что оно позволяет конкретно выявить важнейший этап политической биографии А.И. Рыкова, когда он в 1921 – 1922 годах стал ближайшим помощником В.И. Ленина по руководству Советским правительством и почти одновременно – членом Политбюро ЦК РКП (б).

На посту зампреда…

Ух, какие звучащие тени!

_{Всеволод Иванов}

Общепринятым среди ныне пишущих или упоминающих о деятельности Алексея Ивановича Рыкова является утверждение, что он в мае 1921 года был сразу назначен заместителем председателя Совнаркома РСФСР. Такое утверждение неправильно. Оно идёт от его биографических очерков 20-х годов, имевших преимущественно популяризаторский характер и в силу этого нередко нивелировавших события. В последующие десятилетия эти события просто не изучались, а переход Рыкова с должности председателя ВСНХ на пост заместителя Ленина замалчивался или же толковался, мягко говоря, своеобразно: смена руководства ВСНХ в мае 1921 года объяснялась тем, что Рыков-де допустил «грубые просчеты» в определении перспектив быстрого восстановления промышленности. Так что же, «провалившийся» руководитель был освобождён от работы в ВСНХ и одновременно ему было поручено возглавить, по существу, всю экономику страны?

А именно это и было ему поручено. 26 мая 1921 года президиум ВЦИК постановил: «Назначить тов. Рыкова заместителем председателя Совета труда и обороны с оставлением в Совнаркоме с правом решающего голоса»[24]24
  Так совпало, что в этот же день, 26 мая, Владимир Ильич написал письмо Нине Семеновне Рыковой о здоровье Алексея Ивановича. С осени 1921 года до весны 1922 года Рыков лечился в Германии, где ему были сделаны две операции.


[Закрыть]. Две недели спустя, 8 июня, Рыков впервые председательствует как заместитель Ленина на заседании СТО, а 5 июля – и на заседании Совнаркома[25]25
  Характерно, что протоколы заседаний СТО Рыков подписывал тогда как «зам» председателя, а Совнаркома – «за» председателя. Отметим, что в том, 1921 году Ленин, проведя лично почти все заседания СНК (42 из 51), более чем на половине (56 из 105) заседаний СТО отсутствовал, их вёл чаще всего Рыков. В 1922 году Владимир Ильич смог присутствовать только на 7 заседаниях СНК (из 83) и на 5 заседаниях СТО (из 96).


[Закрыть]. О его активном вхождении в повседневную работу этих органов свидетельствуют многочисленные ленинские деловые письма и записки к нему, относящиеся к лету – началу осени 1921 года.

На должности заместителя председателя СТО Алексей Иванович находился семь месяцев. 29 декабря 1921 года сессия ВЦИК, образованного IX Всероссийским съездом Советов (как уже упоминалось, это был последний съезд Советов, в котором участвовал Ленин), избрала Рыкова и Цюрупу заместителями председателя СНК РСФСР.

Но так ли уж важно уточнение, что Рыков, а позже и Цюрупа были сначала заместителями председателя СТО и только затем стали заместителями главы правительства? Это не просто уточнение и не только факт личной биографии Рыкова. Первоначальное введение должности заместителя Ленина по СТО отражает начало его поиска укрепления руководства высшим органом исполнительной власти. Надо полагать, эта проблема занимала внимание Ленина не один месяц и первоначально соответствующий «план созрел», как он сам выразился, в конце ноября 1921 года.

В то время Рыков по настоянию Владимира Ильича был отправлен для лечения в Германию. Поэтому «созревший план» был изложен в ленинском письме от 28 ноября Цюрупе, который должен был занять «на равных правах должность второго зампредСТО». Ленин следующим образом определил статус своих заместителей: «Решающий голос в СНК и в СТО; председательствование, при отсутствии председателя. Все права председателя СНК в отношении участия во всех коллегиях и учреждениях и (в числе этих прав) право давать подлежащие немедленному исполнению указания насчёт практической работы… по вопросам объединения и направления работы экономических наркоматов».

Два последних слова определяют направление работы ленинских заместителей, как оно мыслилось первоначально. Конкретизируя его, Ленин далее писал: «Задача – объединить на деле, подтянуть и улучшить экономическую работу в ЦЕЛОМ… Лично ознакомиться с особенностями и работой всех экономических наркомов и всех членов их коллегий и ряда (10 – 100) крупнейших работников местных и областных в этой области».

Несколько дней спустя, 1 декабря, Политбюро ЦК РКП (б) одобрило эти предложения и приняло постановление об утверждении Цюрупы вторым заместителем председателя СТО с освобождением от должности наркома продовольствия.

Через день Ленин сообщил об этом Рыкову в Германию, приложив к письму решение Политбюро о Цюрупе, а также свой набросок плана постановки работы обоих замов. «1-ый и 2-ой замы, как Вы увидите из этого плана, – писал он Рыкову, – должны развить новую работу. Мы решили пока, до Вашего приезда и до опыта с Цюрупой, не превращать этого плана в постановление. Сначала испытать и проверить практикой»[26]26
  Ленин В.И. Поли, собр соч., т. 54, с. 51. Выше процитирована деловая часть письма Рыкову. Но начинается оно с теплых личных строк. Как и десять лет назад, Владимир Ильич обращается к Рыкову «дорогой», правда, теперь уже не просто Алексей (годы брали свое, и как-никак адресату в том, 1921-м исполнилось ровно сорок), а Алексей Иванович. Сообщив, что Политбюро приняло решение о продлении ему лечения в Германии, Ленин заботливо добавлял: «Вы обязаны остаться до второй операции и полного излечения… Не сомневаюсь, что Вас вылечат вполне (я видел отчет докторский о Вас), если Вы чуточку запасётесь терпением» (там же, с. 50). Через несколько недель, будучи сам больным, он, диктуя по телефону письмо к Цюрупе, удовлетворенно отмечал: «О Рыкове получились благоприятные известия, операция сошла удачно, хотя была очень тяжела, опасности нет», теперь он «нуждается в длительном восстановлении сил» (там же, с. 151). Теплое, дружеское отношение Ленина к Рыкову сохранялось до их самой последней встречи. Характерна одна из ленинских деловых записок, отправленная в конце лета 1922 года из Горок Рыкову. В конце её автор не удержался и приписал: «Строго слушайтесь Гетье» (там же, с. 276). Ф.А. Гетье – специалист по внутренним болезням; лечил Ленина и Рыкова.


[Закрыть].

Но жизнь распорядилась по-своему: она не дала времени на «испытание и проверку практикой». В канун нового, 1923 года страна впервые узнала о назначении заместителей Ленина. При этом Рыков и Цюрупа стали не замами по СТО, как сначала предполагалось, а – в соответствии с отмеченным выше постановлением сессии ВЦИК 29 декабря – заместителями председателя Совнаркома. Почему произошло такое изменение? Видимо, немаловажную роль в этом сыграло ухудшение здоровья Ленина на рубеже 1921–1922 годов. Решение Политбюро ЦК РКП (б) 31 декабря 1921 года о предоставлении Ленину шестинедельного отпуска в связи с болезнью по времени практически совпадает с избранием сессией ВЦИК заместителей председателя Совнаркома.

Вынужденный провести зиму 1921/22 года вне Москвы и имея разрешение Политбюро ЦК РКП (б) заниматься только «наиболее важными вопросами», Владимир Ильич к числу таких вопросов прежде всего отнёс коренное улучшение работы высших звеньев госаппарата.

В течение последних недель зимы он написал (с 24 января по 27 февраля) Цюрупе шесть писем, вошедших в Собрание его сочинений под общим названием «О перестройке работы СНК, СТО и Малого СНК». Коснёмся их содержания только в аспекте организации работы двух его заместителей. «Главное, по-моему, – указывал Ленин, характеризуя в целом работу высших госорганов, – перенести центр тяжести с писания декретов и приказов (глупим мы тут до идиотства) на выбор людей и проверку исполнения. В этом гвоздь… Вам и Рыкову надо немного времени уделить на это…» Обобщая все сказанное, он заключал: «Замы председателя СНКа тт. Рыков и Цюрупа должны всеми силами освобождать себя от мелочей и от комиссий; бороться против втягивания их (замов) в дела, подлежащие решению наркомами; уделять 2–3 часа в день, как минимум, для личного знакомства с ответственными работниками (не сановниками) важнейших (а потом и всех) наркоматов для проверки и подбора людей; использовать аппарат управдела СНК и часть членов Малого СНК, а равно Рабкрин, для проверки фактической работы и её успешности; словом, становиться практическими инструкторами государственной работы, каковых нам недостаёт больше всего».

Эта была целая программа деятельности Рыкова и Цюрупы, органически входившая в новую систему работы Совнаркома, которой его глава придавал важнейшее значение. И, точно чувствуя все более сжимающееся для него время, торопил с её внедрением. Хотелось бы, отмечал он в феврале, к приезду Рыкова наладить уже новую систему работы.

Весна 1922 года в отличие от предшествующей, предопределившей своим бесснежьем и ранним теплом страшную засуху, пришла в обильных снегопадах. Наталия Алексеевна Рыкова – ей шел тогда шестой год – хорошо помнит, как отец с матерью вместе с другими пассажирами, высыпавшими из вагонов, очищали от снега путь своему поезду, шедшему из Берлина в Москву.

Едва вернувшись домой, Рыков включился в текущую работу Совнаркома и СТО. «Беседовал с Цюрупой и Рыковым, – писал Ленин 21 марта. – Надеюсь, что работа пойдет хорошо»⁸³. Двумя днями позже он отметил, что они втроём готовят положение о новой постановке работы СНК и СТО «с наибольшей проверкой исполнения». 24 марта Рыков впервые после приезда из Германии ведёт заседание СТО, а 4 апреля председательствует в Совнаркоме.

Между двумя этими датами – событие большой важности, XI съезд РКП (б). Всю заключительную часть в последний раз сделанного им политотчета ЦК съезду В.И. Ленин посвятил рассмотрению «практической стороны вопроса о наших советских органах, высших учреждениях и отношении к ним партии». Какие же конкретные меры были в связи с этим определены?

«У нас создалось, – констатировал Ленин, – неправильное отношение между партией и советскими учреждениями, и на этот счет у нас полное единодушие». В самом верхнем этаже власти – Политбюро ЦК и Совнаркоме – сложилась практика, при которой решение многих вопросов, в том числе мелких, текущих, переносится из правительства в высший партийный орган, осложняя взаимосвязь их деятельности, разграничение функций. «Тут была также большая моя вина, – отметил Владимир Ильич, – так как многое по связи между Совнаркомом и Политбюро держалось персонально мною. А когда мне пришлось уйти [из-за болезни. – Д.Ш.], то оказалось, что два колеса не действуют сразу…»

В целях налаживания их взаимодействия съезду было предложено освободить Политбюро и ЦК от решения текущих государственных вопросов («мелочей») и одновременно повысить авторитет Совнаркома. Освобождая высшие партийные органы от решения вопросов чисто советского характера и внося максимум планомерности и отчетливости в деятельность советского аппарата, «необходимо, – указала резолюция съезда по докладу ЦК, – поднять и усилить деятельность СНК как органа систематического руководства и согласования работ всех органов государственного управления»⁸⁷.

Предполагая невозможность своего возвращения в ближайшее время к повседневной деятельности, В.И. Ленин подчеркнул, что «все надежды переносятся» на работу, которую будут вести его заместители – «т. Цюрупа, который немцами очищен, и т. Рыков, который ими совсем великолепно очищен». После этой дружеской шутки Владимир Ильич дал высокую оценку предшествующей государственной деятельности своих заместителей. «Если они вдвоём максимум внимания обратят на то, чтобы подтягивать наркоматы в смысле исполнения и ответственности, то тут, хотя и маленький, шаг мы сделаем. У нас 18 наркоматов, из них не менее 15-ти – никуда не годны, – найти везде [то есть для каждого наркомата. – Д-Ш.] хороших наркомов нельзя, дай бог, чтобы люди уделяли этому больше внимания».

Последняя фраза не лучшим образом характеризует положение в СНК. Но это не критика ради критики. Она указывает на необходимость повышения значимости Совнаркома, резкой активизации деятельности народных комиссаров, усиления их ответственности за свои ведомства, налаживания систематической проверки исполнений решений и всей государственной работы.

Вместе с тем Ленин внёс конкретное предложение по укреплению связи этой работы в её высшем звене с деятельностью руководящего партийного органа. «Тов. Рыков, – указал он, – должен быть членом бюро ЦК и членом Президиума ВЦИК, потому что между этими учреждениями должна быть связь, потому что без этой связи основные колеса иногда идут вхолостую». Как уже отмечалось, на IX съезде РКП (б) (весна 1920 года) Рыков вновь, после трехлетнего перерыва, был избран в ЦК партии и – на его первом послесъездовском пленуме – в Оргбюро ЦК. Теперь, в 1922 году, он стал по предложению В.И. Ленина членом Политбюро ЦК РКП (б) (наряду с этим оставаясь до лета 1924 года и членом Оргбюро)[27]27
  В литературе 20-х годов было принято считать, что Рыков стал членом Политбюро ЦК в 1919 году (см.: Энциклопедический словарь Гранат, т. 41, ч. Н, приложение, стб. 230). Эту дату иногда некритически воспроизводят и в современных работах либо переносят на апрель 1923 года (в соответствии с данными Советской исторической энциклопедии, т. 10, стб. 592), что также неверно.


[Закрыть].

В составе этого высшего партийного органа ему предстояло работать свыше восьми лет, до конца 1930 года. Но сейчас отметим тот статус, который Рыков приобрел с 1922 года, после XI съезда партии. Будучи заместителем председателя СНК и СТО РСФСР, он одновременно являлся членом Политбюро и членом Оргбюро ЦК партии, а также членом Президиума ВЦИК. Таким образом, его деятельность обеспечивала как бы тройную связь – исполнительной (СНК и СТО) и законодательной (ВЦИК) власти с высшим партийным руководством – Политбюро и Оргбюро ЦК РКП (б). Заметим, что такое его положение (Цюрупа подобным статусом не обладал и был избран в ЦК только в 1923 году, на XII партсъезде) в известной степени предопределяло потенциальную возможность выдвижения в преемники главы Советского правительства.

В ближайшую декаду после окончания съезда Ленин завершил подготовку «Постановления о работе замов (заместителей председателя СНК и СТО)», которую вёл совместно с Цюрупой и Рыковым. Их основная деятельность должна была состоять в проверке фактического исполнения декретов, законов и постановлений, сокращении штатов совучреждений, в надзоре за упорядочением и упрощением делопроизводства в них, в борьбе с бюрократизмом и волокитой. Устанавливалось, что рассмотрение советских вопросов высшими государственными и партийными органами (Президиум ВЦИК, Полит– и Оргбюро ЦК партии и др.) должно происходить не иначе как с ведома и при участии замов. Документ детализировал работу последних и в заключение определил группы наркоматов, которые находились в ведении каждого из заместителей.

«Постановление» осталось документом внутреннего пользования, его знали в Политбюро ЦК РКП (б) и, надо полагать, руководители центральных учреждений и организаций. В конце следующего месяца – мая – в их адрес было разослано (секретно и лично) письмо Ленина, в котором он извещал, что уезжает в отпуск на несколько месяцев, указав, что текущие и срочные документы должны адресовываться его заместителям – Рыкову или Цюрупе.

За время четырехмесячного отсутствия Ленина (до начала октября) в составе его заместителей произошло изменение, точнее сказать, была официально оформлена деятельность Каменева в правительстве. 14 сентября 1922 года Президиум ВЦИК постановил назначить председателя Моссовета Л.Б.Каменева заместителем председателя СНК и СТО. Очевидно, отчасти это официальное назначение было связано с потребностью разгрузить других заместителей главы правительства, на плечи которых лёг большой объём работы. Недаром примерно в то же время Ленин отмечал, что Рыков «занят чрезмерно».

Но все же главное – не в «разгрузке», а в очень сложных и совсем не разовых подборе и расстановке людей, которые могли бы возглавить правительство, придать его деятельности необходимый авторитет в системе сложившегося партийногосударственного руководства. Выше приводилось признание Владимира Ильича на XI съезде партии, что стоило ему отойти из-за болезни от дел, как обнаружилось, что «два колеса» – Политбюро и Совнарком – «не действуют сразу». Не менее примечательно и его другое признание: «Найти везде хороших наркомов нельзя». Последнее обстоятельство также существенно сказывалось на одном из «колёс» системы руководства страной. Потому-то огромное внимание в 1921–1922 годах главы Советского правительства к организации работы своих заместителей не сводилось только к совершенствованию механизма высшего органа исполнительной власти (хотя это и было первостепенно важно); оно объяснялось также необходимостью подобрать людей, которые могли бы обеспечить высокий авторитет этого органа.

В советской литературе практически не упоминается о попытке Ленина привлечь осенью 1922 года к руководству правительством Троцкого. Между тем уже более двадцати лет имеется опубликованное документальное подтверждение этого. Согласно ему, в сентябре (то есть тогда же, когда произошло назначение Каменева) Ленин внёс в Политбюро ЦК предложение, чтобы Троцкого назначили заместителем председателя Совнаркома, и такое предложение было проголосовано. Как конкретно это происходило, пока неизвестно. По воспоминаниям Троцкого, у него с Лениным был по этому поводу специальный разговор, и, возможно, не один. Ленин, отметив, что в настоящее время имеется три его заместителя, далее, по изложению Троцкого, сказал: «Вы их знаете. Каменев, конечно, умный политик, но какой же он администратор? Цюрупа болен. Рыков, несомненно, администратор, но его придется вернуть на ВСНХ. Вам необходимо стать заместителем. Положение такое, что нам нужна радикальная личная перегруппировка». Как ни непривычно цитировать Ленина «по Троцкому», но все же отметим последнюю фразу. Не перекликается ли она с внутренним смыслом ленинского «Завещания»? Заметим, что и в данном случае Владимир Ильич не только не был озабочен тем, каким объёмом власти обладал Троцкий, но и предлагал ему ещё большую власть на посту заместителя председателя Совнаркома.

В быстро промчавшиеся недели осенне-зимнего перелома 1922 года, когда Владимир Ильич в последний раз работал в кремлёвском кабинете, проходили, естественно, и его систематические встречи с заместителями. В день его возвращения из Горок, 2 октября, среди тех, кто первым оказался в ленинском кабинете, был Рыков. Спустя более девяти недель, 12 декабря, он вместе с Каменевым и Цюрупой находился в числе тех, кто последним покинул кабинет Ленина, назавтра уже навсегда опустевший.

О чем они, вчетвером, говорили в тот день? Детали беседы неизвестны, но содержание и смысл её отражены в ленинских документах. В начале декабря Ленин счел необходимым возвратиться к вопросам организации работы своих заместителей. 4 декабря он составил предложения о распределении, а 6-го – и о порядке их работы". Это не были технические вопросы, в основе их лежала ленинская забота об авторитетности руководства правительством. Потому-то они и требовали нового осмысления коллективного – с самими заместителями – обсуждения.

Рыков, как и Каменев с Цюрупой, не мог, разумеется, даже отдалённо предполагать, что часовые стрелки неумолимо двигаются к окончанию их последней беседы с Владимиром Ильичем, которой суждено было так и остаться незавершённой. Не предполагал этого и Ленин, вынужденный на следующий день, 13 декабря, вместо встречи с Каменевым, Рыковым и Цюрупой обратиться к ним с письмом, в котором говорилось, что ввиду повторения болезни он должен отложить всякую политическую работу и возобновить отпуск и что подробности распределения работы между заместителями будут обсуждены при «непосредственном свидании».

Надежда на него оказалась напрасной; подробности обсуждаемых вопросов так и остались необговоренными. Однако следует помнить, что в предшествующие месяцы, с конца 1921 года, Ленин составил почти два десятка документов, специально посвященных новой системе работы Совнаркома, деятельности его непосредственных руководителей. Письмо от 13 декабря явилось продолжением этого многомесячного обсуждения и содержало ряд связанных с ним рекомендаций. В одной из них, как уже говорилось, Ленин предложил своим заместителям при распределении между собой обязанностей учесть, что для председательствования, контроля за правильностью формулировок и т. д. «больше подходит т. Каменев, тогда как функции чисто административные свойственны Цюрупе и Рыкову».

Письмо от 13 декабря не было последним обращением Ленина к Каменеву, Рыкову и Цюрупе. Через два дня, 16 декабря, уже после того, как он сообщил в Политбюро, что «кончил теперь ликвидацию своих дел», Н.К. Крупская записывает ещё одно «письмо замам», касающееся главным образом ряда конкретных уточнений, но вместе с тем ещё раз подчеркивающее необходимость того, «чтобы работа всех трех замов велась согласованно».

Беседу в кремлёвском кабинете на исходе короткого зимнего дня 12 декабря и последовавшие за ней два письма Ленина своим заместителям отделяют от того момента, когда он начал диктовать «Завещание», всего лишь несколько дней. Уже простое сопоставление этих, почти не разделенных во времени событий заставляет задуматься о возможной близости связанных с ними раздумий Ленина. Недаром в научной литературе последнего времени промелькнуло утверждение, что ленинская оценка деловых качеств Каменева, Рыкова и Цюрупы может рассматриваться как прообраз тех личных характеристик, которые Ленин дал в «Завещании». Это утверждение не лишено основания. Оно же позволяет понять, почему в «Завещании» не упомянуты ближайшие помощники Ленина в правительстве – Рыков и Цюрупа; что же касается Каменева, то, хотя он и был ранее рекомендован для ведения заседаний Совнаркома, Ленин счел нужным отметить неслучайность его «октябрьского эпизода». Понятие «председательствование», употребленное Лениным в письме от 13 декабря, не было синонимом главы правительства, руководство которым должны были согласованно осуществлять все три заместителя председателя СНК и СТО.

Считая обоснованным приведенное выше утверждение, ещё раз подчеркнем, что, на наш взгляд, действительное единство той неустанной ленинской деятельности по повышению авторитета Совнаркома, которая так резко оборвалась в середине декабря 1922 года, с «Завещанием» глубже, нежели уровень просто ряда личных характеристик, как бы ни были они важны. Вспомним вновь образное упоминание о «двух колёсах» высшей власти в стране, прозвучавшее в ленинском докладе на XI съезде партии. Тогда, на съезде, Ленин уделил основное внимание одному из них, приводящему в действие государственный механизм. И это закономерно, так как отвечало важнейшей потребности времени – поднять и усилить деятельность Советского правительства как высшего органа государственного управления.

Но не нужно забывать, что тогда же прозвучала и ленинская тревога, «что два колеса не действуют сразу». Несомненно, Владимир Ильич понимал, что их связь обеспечивалась его авторитетом руководителя партии и одновременно главы Советского правительства. Его постепенный вынужденный отход от повседневного руководства и непосредственной партийно-государственной работы сказался, однако, не только на этой связи, но и на механизме действия её фактически главного «колеса» – высшего партийного звена, ЦК и его органов.