Текст книги "Звёзда II"

Автор книги: Дмитрий Бочарник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Ивановы. Выезд на дачу и в Нижний

– Всё, ребяточки. Извольте с сегодняшнего дня – то есть с воскресенья и до среды поднять нашу семейную машину из руин и приготовить её к походу. Катер тоже требует работы, но это – потом. Иначе всю ораву мы не довезём со всем скарбом до катера, придётся на общественном транспорте или заказывать, а это – дело хлопотное. Вы хорошо отучились, уже прилично в субботу отдохнули, поработайте теперь руками. – шутливый тон отца нравился столпившимся вокруг него сыновьям – Петру, Борису, Сергею и Александру.

Старший – Борис взял с полки диагностический комплект, средний – Александр потянулся за монтажным инструментом, а младшие – Петр и Сергей схватились за укладки с мелкими запасными и сменными частями. Через несколько минут вся компания во главе с Борисом ввалилась в подземный гараж, где посверкивал синей краской лимузин семьи Ивановых – универсальная машина повышенной проходимости. Братья обступили машину.

Началась ежегодная весенняя работа по приведению главной машины семьи в порядок. «Волга» немо благодарила своих молодых хозяев, воздавая должное их умелым рукам. Отцовский джип «Соболь» и мамина вездеходка «Ока» были уже приведены в полный порядок.

Россияне, помня присказку о дураках и дорогах в первую очередь противопоставили дорогам единственное действенное средство – машины повышенной и высокой проходимости, которыми в обязательном порядке теперь снабжалась каждая новая семья. Конечно же, такую машину мог получить и отдельный человек. Не существовало прежних ограничений на количество машин повышенной проходимости, не существовало и неразумных ограничений на их комплектацию. Иностранцы, попадая в Россию, неизменно дивились такому количеству вездеходов, которые в их странах использовались только в армейских и специальных подразделениях, но россияне, улыбаясь, приоткрывали дверцы в свои личные гаражи пошире и иностранные гости просто выпадали в осадок, увидев рядом с «танками бездорожья» самые крутые по их мнению и дорогущие по старым меркам лимузины и спортивные машины. А добивало иностранцев то обстоятельство, что все россияне отлично разбирались во внутренностях машин и могли их полностью обслужить не обращаясь к профессиональным автомеханикам.

Так было и в семье Ивановых. Молодые люди целый день привычно провозились с главной машиной и попутно привели в порядок гараж и его самое разнообразное оборудование. Поздно вечером братья долго плескались в ванной комнате, смывая трудовую пыль. Разговор шёл о катере:

– Так. – Борис открутил кран душевой установки до предела и юноши довольно подставили тела упругим струям живительной влаги. – У нас ещё два дня на доводку всех автомобильных и гаражных проблем. Это дело ясное. Так что в детали вдаваться не буду. Сергей и Пётр в среду в шесть утра должны быть на катерной стоянке и провести первичную расконсервацию. Доберётесь туда своим ходом. На общественном транспорте. Ты, Саша, прибудешь туда к восьми с первой порцией аппаратуры. Возьмёшь мамину «Оку». Аппаратуры немного, мы, как вы все помните, в прошлый раз, при консервации, всё проверили достаточно плотно. Но всё равно – повнимательнее и поаккуратней на поворотах. Я приеду туда на разъездном мобиле небоскрёба с вещами для похода, а Сергей отгонит «Оку» обратно в гараж и, вместе с отцом сопроводит наших дам на отцовской машине. Тогда и заберём основную часть вещей для отдыха. А пока будем иметь то, что имеем на даче и на катере и то, что захватим из дома. Ясно? – спросил Борис, кутаясь по обыкновению в халат и развалившись в кресле. – или есть вопросы?

– Вопросов нет, Борис. Сделаем. – ответил Александр. Братья согласно кивнули.

Через два дня вся семья на катере отправилась в плавание по каналу имени Москвы. В своей стране почти каждый россиянин получал удостоверение судовладельца и судоводителя, поэтому никаких жестоких аварий на водных гладях не было уже давно – многоуровневая система контроля и тестирования закрывала любые мыслимые возможности не подготовить должным образом технику, а система обучения и воспитания – возможности наплевательски отнестись даже к секунде общения со столь сложной, дорогой и опасной машиной, какой всегда было речное, озёрное или морское судно. У городов и посёлков теперь стояли многоэтажные хранилища, вмещавшие в себя целые флоты всевозможных маломерных судов. Любой россиянин мог позволить себе любое мыслимое судно – на этом не экономили и не считали «крутизну» скорлупки меркой «крутизны» владельца.

Запланированное плавание до Нижнего Новгорода пришлось отменить – мама плохо себя чувствовала на воде и на быстро собранном в кают-компании катера семейном совете было решено отправиться в Нижний на поезде-экспрессе.

Через неделю плавания по каналу и притокам семья Ивановых вернулась в Московск, а ещё через три дня комфортабельный экспресс принял её в один из своих вагонов.

Сверкающий чистотой вокзал Московска встретил новых пассажиров сдержанным гулом работающих двигателей поездов и множества разноязыких голосов. Широченные шестнадцатиполосные эскалаторные пандусы делали невозможными людские пробки на любом из пяти подземных и семи наземных уровней огромного вокзального комплекса, яркие напольные и настенные указатели «разруливали» людские потоки, чёткая организация не позволяла смешивать британскую левостороннюю и среднеевропейскую правостороннюю систему организации движения. Всё это россияне отмечали механически, как норматив, на фоне которого любой негатив смотрелся просто кричащим пятном.

Главы семьи расположились в отдельном купе «люкс», предоставив молодёжи право самим разбираться кто с кем едет в остальных пяти заказанных ещё во время плавания купе попроще. Братья и сёстры быстро разместились, заняв одно купе под багаж, чтобы не загромождать проходы в остальных купе. В назначенное расписанием время экспресс дал короткий сигнал и плавно набрал скорость.

Проводники быстро разнесли традиционный чай с печеньем и пассажиры приступили к обустройству своих временных обиталищ. Наконец приборка была окончена. Девчата вместе с мамой пошли в вагон-ресторан, планируя по пути заглянуть в вагон-супермаркет, а юноши посетили вагон-тренажёрный зал и вернулись в свои купе к полудню, когда экспресс уже разогнался до проектной скорости в восемьдесят пять километров в час. Лёгкое шуршание заменило хорошо знакомый перестук колес, к нему привыкли быстро, тем более, что и плавность хода возросла многократно.

Приняв душ, братья занялись кто чем хотел, Александр вышел в просторный коридор и приоткрыл окно – в летнее время никто не включал в транспорте кондиционеры без особой необходимости. Взгляд молодого человека упёрся в переливающуюся стену зелёной лесополосы, тянущейся вдоль пути, по которому следовал экспресс.

– Ты великий домосед, Саша… – задумчиво сказал подошедший Борис, держась за поручень у соседнего полуоткрытого окна коридора вагона. – непросто было тебя уломать поехать после канала в Нижний…

– Ты не прав, Боря. Я не домосед. Просто впервые столкнулся на практике с такой тяжёлой ситуацией. Ты всё знаешь сам, поэтому детали раскрывать вслух повторно не буду. – Александр, прикрыв глаза, подставил лицо свежему ветру, дувшему из открытого окна. – Мне сейчас очень тяжело, я как в другое измерение попал, потому не удивляйся, по закону подобия мне в ближайшие два года будет очень тяжело. Как учёба в академии?

– Ничего, уже на втором курсе, но первый курс оказался и мне тяжеловат. Сейчас-то я втянулся, но раньше бывало, зубами скрипел, чтобы захотеть, а точнее – просто принудить себя идти дальше. Служба есть служба, а для нас, курсантов Малой Академии Службы Безопасности России, она никогда и не была лёгкой. Да и потом не будет. Слава богу, у нас уже давным давно нет особой барской разницы между офицером и курсантом: оба должны одинаково много и качественно вкалывать. Но всё равно, я тебя очень хорошо понимаю… Ничего, я тебе всегда помогу в любом достойном деле. – Борис положил руку на плечо Александру. – В этом можешь не сомневаться.

– Я и не сомневался в тебе, Боря, никогда. – Александр благодарно посмотрел в глаза старшего брата.

– Только уговор – не отшивай девчат своим видом как ударом инфразвука – они тоже должны чувствовать удовлетворение от выполнения своей собственной глубоко заложенной программы. Да и ты – не последняя личность в своей школе. Такое дело провернуть…

– Обычное дело, Боря. Всего-то лишь забот – в очередной раз дать девчатам то, что они должны иметь постоянно. Так сказать, восьмое марта круглый год. Не более того.

– Ценю твою трезвость суждений, но не принижай своих заслуг. А то Валентина стала звать тебя Командором. Не делайся статуей, давай девчатам почувствовать богатство спектра твоих эмоций, им это необходимо.

– Для сестёр – всегда и везде, для всех остальных – только после экспертизы…

– А ты жесток, Александр… – скучным голосом произнёс Борис.

– Нет, просто я пытаюсь преодолеть полосу неудачи, пережить в себе то, что пришлось бы намного острее переживать, сойдись я с Леной глубже…. – ответил Александр.

– Но ведь и она тебя не отшила, хотя, ясное дело, стала намного холоднее.

– И мне от этого только легче. Я не специалист в красноречивых объяснениях.

– Женщинам и не нужны слова, хотя они и любят ушами, им, сегодняшним, нашим россиянкам, нужны прежде всего дела и твои дела многое пояснили Лене. Она потому и не преследует тебя, как Эльвира…

– А, Пономаренко, которая не так давно захотела со мной встречаться… Не люблю я, когда женщина навязывается мужчине, неестественно это. Потому я её жёстко, но отшил.

– Может, ты и прав, но может, ты совершил ошибку. – повторил Борис фразу из хрестоматийно известного романа Дюма. – Твоя сущность только раскрывается. Не души её.

– Не буду, Боря.

– Ну и хорошо. Двое суток ехать не спеша – это дело. Этот экспресс может дать двести километров в час – я узнавал, трасса позволяет, но хорошо, что скоростить не будем. А раз так – у нас предостаточно времени. Так что пойдём, посмотрим, что там дают поесть.

– Пойдём. – ответил Александр, отмечая, что младшие братья вышли из своих купе и присоединяясь вместе с Борисом к ним. Сёстры, вернувшиеся из ресторана и супермаркета, пока остались с матерью: они любили, перебирая обновки, посекретничать.

Борис Иванов. Первое боевое задание. Столкновение с сектантством

Стремление Бориса Иванова делать всё быстро и качественно, не гнушаясь никакой черновой работой, было быстро замечено. В один из мартовских дней в пятнадцать ноль ноль его, читавшего в специальной библиотеке Малой Академии Безопасности очередные материалы по организованной преступности, нашёл вестовой Академии и вручил пакет. Распечатав его, Борис кивнул вестовому, вскочил и почти бегом направился в кабинет начальника академии.

– Курсант Иванов по вашему приказанию прибыл. – вскинул Борис ладонь к виску.

– Садитесь, Борис Александрович. Есть для вас задание.

– Мне…

– Понимаю, не в традициях Академии привлекать младшекурсников к подобным вещам, но здесь случай исключительный и без вас мы его решить не сможем.

– Я готов.

– Илона Рашкова вам знакома?

– Да. Она моя дальняя знакомая. – Борис потупился. Маршал понял, что упоминание о ней не доставляет курсанту удовольствия или спокойствия.

– Вы с ней давно не встречались и не хотите поддерживать отношения. Вас что-то в ней настораживает. – даже не вопросительно, а полуутвердительно, словно зная наперёд ответ спросил маршал, поворачиваясь в кресле к сидевшему на противоположном конце недлинного стола Борису.

– Да. – Борис все ещё не мог понять, куда клонит маршал АПБ.

– И то, что вас в ней настораживает, насторожило теперь и Российскую Академию Планетной Безопасности. Вы давно окончили изучать курс «Религии мира. Специальные аспекты»?

– Два месяца назад, маршал.

– Хорошо. Что вы скажете о сектантах?

– Третья степень социальной опасности по шкале Мевиса. Если по закону Триады, то при определённых, ныне чётко просчитанных или заранее непросчитываемых и почти непрогнозируемых спонтанных условиях возможно весьма негативное низкоуровневое влияние на слабых членов нашего общества. Пи эр шесть или что-то близкое к этому. Подлежит жесточайшему контролю и многоуровневому полному чистовому пресечению. – отчеканил Борис.

– Согласен. – маршал не стал впадать в педагогическую крайность и хвалить курсанта за дословное воспроизведение учебника. – Но с Илоной Рашковой вы не виделись уже шесть лет. Так? – спросил хозяин кабинета.

– Да. С семи лет я её не видел. Ей тогда было всего пять. – по лицу Бориса было видно, что кое-что он уже начинает понимать и это понимание не доставляло ему никакого удовлетворения.

– Вот материалы. – маршал подал папку. – садитесь и изучайте. Обратите внимание на список членов секты.

– Есть, маршал. – Борис присел на краешек стула и впился взглядом в убористые строчки пластиковых листов, зашелестевших в его быстрых пальцах. Через две минуты он поднял вопросительный взгляд на маршала. – Илона тоже у них? Я не знал.

– Неудивительно. Её родители и более дальние родственники практически не контролируют её. Она растёт в режиме «дитя природы». – Маршал задумчиво пролистал свою папку, не стремясь держать курсанта под своим внимательным, всё замечающим взглядом.

– Мне об этом говорили. – сказал Борис. – да я и сам немало видел и понимал. Но чтобы за шесть лет…

– Увы, то, с чем столкнулась наша Академия, произошло два года назад, ей тогда было девять. Вам известно, Борис Александрович, с какого возраста сектанты всей Солнечной Системы пытаются загнать в свои секты побольше народу?

– С пяти лет, маршал. – Борис уже просчитывал ситуацию. – Но я всё же не понимаю, почему я? Ведь я всего лишь младшекурсник, а тут – работа для выпускника – и то, как минимум.

– Секта глубоко законспирирована, она к тому же сравнительно новая. Мы, конечно, работаем, делаем даже больше того, что легально можем и уже отлоцировали всё, что только возможно, но нам теперь нужно постепенно вытягивать оттуда членов. И делать это умно и по возможности не так заметно. Сначала колеблющихся, потом середняков, а потом крепких.

– Иссушать? – проговорил Борис.

– Именно. Без энергетической и психологической подпитки руководящее звено вынуждено будет свернуть деятельность, а вы видели по материалам, что связи секты, а точнее – её отделения в нашем Регионе идут за пределы России и даже за пределы Евразии. За пределы России мы их точно не выпустим, вокруг них уже кольцо, но это только четверть дела, а нам нужно делать дело полностью.

– Видел в материалах, маршал. – подтвердил Борис.

– Так вот, мы уже привлекли немало сотрудников Евразийского центра АПБ для работы с членами секты. Но охватить удалось далеко не всех. Мы постоянно подключаем новых, но нам нужна близкая к ста процентам гарантия успеха. Мы в России не можем терпеть подобное издевательство – уровень активности и вредоносности секты вышел за пределы безопасной нормы.

– Над женщинами. – дополнил Иванов.

– И над женщинами в первую очередь, Борис Александрович. Я понимаю, вам не хочется спустя шесть лет что-либо существенное восстанавливать в ваших с Илоной отношениях, но я прошу не о восстановлении отношений, а о спасении Илоны. И физическом и психологическом. – он указал на две фотографии Илоны – трёхнедельной давности и трёхлетней давности. – Через вас мы сможем приблизиться к сердцевине секты, нам известно и в просмотренных вами материалах это отражено – она необыкновенно близка к руководительнице секты. Я так же знаю, что она фактически взяла на себя её охрану и оборону. Конечно, мы ведь с вами понимаем, что такие обязанности для девочки, да ещё не до конца сформированной – глупость несусветная, поскольку её энергетически высасывают и ничего существенного не дают, а все эти слова об обороне и охране – просто отговорки – для охраны и обороны нужен как минимум равный потенциал, а не вампиризм. Руководителем – мужчиной, а там, кстати – парная система руководства, уже занимаются другие сотрудники нашей службы по своим каналам. Вам, Борис, предстоит усмирить эту «Горгону» и спасти Илону от окончательного разрушения личности. – маршал подал другую папку. – Вот материалы по ней из Информцентра Медицинской безопасности.

– Разрешите? – Борис схватился за папку. – Читать при вас?

– Да. – маршал отвернулся к окну.

– Есть. – взгляд Бориса впилился в строчки и через минуту руки Иванова захлопнули створки обложки. – Да ведь они её умертвить могут, маршал!

– Именно. Ваше решение? – хозяин кабинета посмотрел на Бориса Иванова внимательно и строго.

– Я берусь за это дело, маршал. – подтвердил Борис.

– Хорошо. Вот вам литер в Центр восстановительного лечения Тямницы. Проведёте там максимум двадцать четыре дня. Это будет ваша база, кругом военные авиаторы, так что с секретностью и безопасностью там всё в порядке. В случае необходимости вы сможете эвакуировать Илону за периметр Центра, где никакие сектанты её достать уже не смогут. Тамошние наши подразделения и службы самого Центра предупреждены в режиме полной секретности о возможной многопрофильной пациентке. Мысль ясна?

– Ясна, маршал. Когда приступать? – Борис подобрался.

– Через два дня. Вот ваши билеты на скоростной поезд до Тямницы, рейс в восемь пятьдесят пять, к полудню будете на месте. Всего три часа дорога. В час дня будете в Центре восстановительного лечения и на следующий день нанесёте Илоне первый визит. Остальное – на ваше усмотрение. Наша служба в Тямнице уже предупреждена, помогут всем, чем смогут. Я знаю, вы помните, что служба наша там достаточно слабая, но мы прислали туда наш спецотряд «Кобра». Формально он занимается безопасностью грузовых перевозок, а фактически находится в оперативном резерве. План операции завтра к трём часам дня – у меня на столе. Вопросы?

– Никак нет. – Борис встал. – Разрешите идти?

– Идите.

Выйдя от начальника академии, Борис в Центре Связи быстро предупредил Совет своей школы о своём четырёхнедельном отсутствии и получил учебный отпуск. Забрав присланные со спецкурьером Академии оперативные и перспективные учебные материалы, Борис поехал домой.

– Значит, поедешь к Илоне? – спросил Александр Иванов, когда брат закрыл дверь своего кабинета и указал ему на кресло. – Больно?

– Очень, Саша. Мы три года переписывались, потом год шатания и два года я молчал. Только недавно получил одно письмо в ответ на свои два. Результат – вот эта папка. Мне очень не понравилось уже её первое после долгого перерыва письмо. Значит, моя Служба уже ведёт эту ситуацию два года. А я сижу тут как чувак и ни черта не знаю о том котле, в котором варится Илона. Непростительно и глупо.

– Не знаю, брат. Но, может быть, тебе не следует особо переживать по этому поводу? – сказал Александр.

– Саша. Ты же знаешь, что такое для меня Илона. – Борис сжал губы, превратившиеся в ниточку. Александр кивнул, понимая, что Илона была для Бориса первой любовью. Как брат, Александр видел Бориса и тогда, когда он принял решение разорвать с Илоной и её семьей все отношения: это был страшный по своей психологической напряжённости трёхмесячный период с двухнедельным пиковым периодом опаснейших шатаний. Борис об этом не говорил прямо, но Александр, увлёкшийся психологией, немало видел сам и учился понимать и знать ещё больше.

– Но я также знаю, что три года назад ты принял решение не поддерживать ни с Илоной, ни с её семьей никаких отношений. Два года молчания тебе дались очень нелегко и я до сих пор не очень понимаю, что тебя заставило восстановить переписку. Если, конечно, такое можно назвать восстановлением переписки. – проговорил Александр.

– Вероятно, два года назад я был ослом, глупцом и тупорылым бегемотом в одном лице. – вскипел Борис. – Я и раньше видел, что она – дитя природы, но не придавал этому особого значения, ведь наша социальная система безопасности и не такие задачки способна решать. Илона не была тогда похожа на высушенную воблу. Вот, сравни. – Борис подал две части из объёмистой папки брату, – в первой части – фотки Илоны три года назад, а во второй части – двухнедельной давности. Оперативная съёмка. У меня есть только пятилетней давности, трёхлетней не было. Да и современных тоже нет.

– Да, Борис. Ведь тогда ты её не фотографировал очень давно. «Цифровик» твой тогда был ещё не настолько отлажен. Ты ведь привык всё делать сам.

– Да, сам. Но мой «цифровик» в моей башке теперь ясно выставил сигнал опасности третьего уровня. И едва ли найдется личность, которая будет в состоянии меня переубедить. Ты только посмотри на последнюю фотографию и положи рядом «трёхлетку». Есть разница?

– М-да. А медицинская поддержка? – Александр ещё раз просмотрел фотографии и формуляры.

– Маршал сказал, что я смогу в случае необходимости укрыть её в Центре Восстановительного лечения Воздушных Сил Земли. Это же военная организация и периметр там – соответствующий. Да и внутри несколько десятков уровней доступа. Хоть и медицинский центр, но оснащённость у него – дай боже.

– А эвакуация сюда? – спросил Александр.

– Этого не знаю. Мне надо вырвать её из секты. Я думаю, что у меня будет нелегкий разговор с руководительницей. А там подключатся основные силы и одной сектой на территории России будет меньше.

– План операции?

– В кодированном виде – уже в голове, а оформлю я его сегодня же вечером. Маршал не любит ждать и в два часа план будет завтра у него на столе, хотя он приказывал в три. Старик не любит задержек.

– Понимаю. Мне с тобой?

– Нет, Саша. Пока я буду бултыхаться в этой темной жиже, ты будешь заменять меня здесь и в школе. Ясно? – брат дал понять брату, что понимает, на что его обрекает, требуя в усиленном режиме разрываться между тремя учебными заведениями, но одновременно дал понять и то, что уверен в возможностях брата все сделать наилучшим образом.

– Да. А как же твоя Академия? – Александр кивнул едва заметно, подтверждая готовность выполнить все, что потребуется, в лучшем виде.

– Я передал командование ротой своему заместителю на четыре недели. Формально для всех в Академии я – в отпуске для информационной догрузки. Фактически – на спецоперации.

– Ясно. – Александр встал. – Будешь думать?

– Буду. Я у этой сектантки сердце вырву. – зло сказал Борис.

– Я бы тоже так сделал. – Александр сравнил взглядом две фотографии – цветущей девочки и едва светившейся жизненным светом измождённой полумонахини-полуюродивой. – Я пошёл.

– Успехов. – Борис склонился над виртуальной клавиатурой и дверь в его кабинет «чавкнула» системой «информационной» изоляции.

Через день поезд повышенной комфортности принял Бориса, облачённого в гражданский костюм, в свой вагон с рядами кресел и три часа спустя Борис Иванов уже стоял на перроне небольшого четырёхплатформного вокзала Тямницы.

Подошедший пассбус открыл двери и Борис втащил тяжёлый рюкзак в салон, решив не садиться. Сорок минут он изучающим взглядом смотрел в широкое окно, уясняя происшедшие изменения и давая подсознанию возможность подготовиться к рывку.

Маршал одобрил план через полчаса после того, как ровно в четырнадцать ноль ноль Борис Иванов положил конверт с документацией перед адьютантом. Теперь Борис имел право не только выполнять план, но и в разумных пределах изменять любой его пункт, если того потребуют обстоятельства или интересы операции.

Монументальная ограда Центра восстановительного лечения Воздушных сил указала Борису, что его поездка на пассбусе подошла к концу. Предъявив охранникам литер, Иванов прошёл на территорию Центра и, следуя полученным устным указаниям, отправился искать нужный корпус. Через двадцать минут он уже знакомился с соседом по палате – молодым капитаном военно-воздушных сил России Сергеем Ковпаком. Для всех, не посвящённых в детали предстоящней операции, обитателей Центра он, Борис Иванов, был простым отдыхающим, прибывшим по путёвке для восстановления сил после работы в Информационных Завалах.

– Ну и с чего начнешь отдых? – спросил Сергей у Бориса, распаковывавшего укладки с личными вещами, – скажу тебе сразу, библиотека тут ужасная, стоящих книг там нет, приходится запрашивать извне, но я лучше сделаю это сам, а не через библиотечные терминалы, кино стоящего в здешнем медиахране тоже практически нет. В целом центр смахивает на эвакогоспиталь для ветеранов. Мне понятно, что такое тоже необходимо, но всё равно тяжеловато. Обещают, конечно, исправить. Но, ясно, что это будет не быстро.

– Пока не знаю. Надо представиться главврачу, получить лечение и назначения, а там посмотрю. Я видел тут приличный парк, значит можно будет погулять.

– Не только парк, речка тоже есть. И пляж. Пойдёшь?

– Нет. Я не хочу быть на солнце, кожа отвыкла.

– Угу. А мне с самого начала по приезде проштамповали книжку отдыхающего штампом запрета пляжа и купания. Так что теперь мы с тобой здесь коллеги.

– Возможно. – Борис закрыл клапаны рюкзака и положил в карман документы и рацию. – Я пойду пройдусь, уясню обстановку. Ты уже сколько здесь?

– Два дня. Изучай, хотя мало интересного. Форменный госпиталь.

– Посмотрю. – Борис вышел за дверь палаты и направился по лестнице вниз.

В парке было малолюдно и Иванов смог обдумать сложившуюся ситуацию в деталях. Но появляться у Илоны завтра же он раздумал, решив посвятить следующий день изучению города. Через десять минут он уже садился в пассбус, чтобы найти карту города – возле Центра не было ни одного приличного супермаркета – только продуктовая лавчонка. Но даже в центре города не нашлось ни одного информационного киоска. Борис, привыкший за время учебы в Академии к постоянным проблемам, воспринял это явное неудобство спокойно.

Наконец карта была в его руках. Сверив расстояние от старого центра города до расположения Центра восстановления, он тихо порадовался – приличное расстояние почти полностью исключало возможные встречи. Борис чётко знал, что информация о его прибытии за пределы Центра восстановления не выйдет, а в городские системы информации он попал под оперативным псевдонимом Леонтия Говорковского, жителя города Ромны, ученика прибориста одного из Центров точной механики в Срединном Регионе России. Так что вычислить его обычным путём никто не мог.

– Купил карту? – спросил Сергей, уютно вытягиваясь на жестковатой тахте. Борис кивнул, сел на свою тахту и развернул пластик. – Как видишь, городочек так себе.

– Возможно. Но минимум удобств тут есть и этого уже мне хватит. Главное – есть простор для простых пешеходных прогулок и нет запутанных донельзя лабиринтов. – ответил Иванов.

– Какой план на завтра?

– Я был у главного врача, прошёл первичное обследование и завтра планирую начать принимать процедуры. – сказал Борис чистую правду. Он действительно всё это сделал, вернувшись из поездки за картой. – А послезавтра впервые надолго выберусь в город. Ты не удивляйся, я после завтрака и утренних процедур буду исчезать чуть ли не до позднего вечера. Кстати, до каких часов к нам в периметр пускают?

– До двадцати двух ноль ноль.

– Постараюсь. А если не успею?

– Обязан будешь успевать, иначе просидишь в дежурке на входе всю ночь. – усмехнулся Сергей. – Твой предшественник уже попал один раз в такую ситуацию. Я с ним говорил об этом за день до его отъезда, он классный мужик. Но в предпоследний день заезда он все таки неосторожно задержался в городе, подвёл здешний непунктуальный транспорт… Так что ночевал с пацанами из охраны в их офисе на входе.

– Подвёл транспорт? – искреннее удивился Борис. – Как это?

– Городок этот Тямница какого уровня?

– Пятого. Знаю, достаточно низкий уровень.

– А значит проблемы с транспортом есть у него всегда и достаточно значительные. – подытожил Сергей.

– Хорошо. Буду аккуратнее. На вокзале пассбус я ждал полчаса, хотя горожане сказали, что ходит раз в пятнадцать минут. Но я не подумал, что это постоянное явление. – проговорил Иванов.

– Во-во. – Сергей потянулся вторично и закрыл глаза. Двигай на обед, а я подремлю пока. Я уже поел.

– Хорошо.

В столовой было немноголюдно и, устроившись за четырёхместным столиком, Борис привычно смолотил обед за каких-то пятнадцать минут. Выйдя из столовой, он обошёл территорию Центра, побывал на пляже и у реки, прошёлся по парку и посетил несколько открытых для посетителей павильонов и корпусов. Некоторые корпуса были доступны только для военных летчиков и их двери «внешнего периметра» открывались только по их удостоверениям, но Бориса это не волновало. В его голове формировались варианты решения проблемы.

После обеда Борис Иванов решил прогуляться по территории Центра более основательно. Но затем раздумал и, вернувшись в номер, переоделся в ещё более незаметной расцветки костюм и направился к главному КПП. Оказавшись за пределами центра, Борис сел в тот же пассбус, что привез его сюда – маршруты были здесь чаще всего кольцевыми – и поехал знакомиться с городом. Борис не только поездил на немногочисленных маршрутах общественного транспорта – он посетил парк, видеотеатр, концертный зал, музей и картинную галлерею. Его глаза впитывали множество профильных и непрофильных данных, а мозг успевал отрабатывать ещё и дополнительные пути решения проблемы. Наконец без пятнадцати десять Борис вышел из пассбуса у главного КПП центра и прошёл на территорию. Ровно в десять он уже был в номере.

Утром Борис проснулся в прескверном расположении духа. Ночные размышления и их результаты, выброшенные подсознанием на мозговой экран не прибавляли ему оптимизма. Наступал тот момент, который он, простой школьник Борис Иванов, пытался до этого дня оттянуть всеми силами: момент выхода на прямое свидание с Илоной Рашковой. Чисто механически Борис умылся, оделся, прошёл в столовую, позавтракал, перекинулся малозначащими фразами с соседями по столу, вернулся в номер, чтобы взять купальные принадлежности, принял ванну и душ, выпил в процедурном кабинете жилого корпуса микстуру, прописанную лечащим врачом и снова вернулся в номер, чтобы переодеться и подготовиться к визиту.

Он прекрасно помнил координаты её дома и поэтому не беспокоился о том, что заблудится. Пассбус доставил его к нужной остановке, тихая улочка осталась позади, Борис свернул внутрь квартала и увидел знакомый номер здания: 84. Первый подъезд десятиэтажного дома встретил его тишиной и исписанными стенами. Илона жила на первом этаже, так что пользоваться лифтом не пришлось, равно как и подниматься высоко по лестнице.

Борис прекрасно помнил дорогу к дому Илоны, равно как и то, как выглядит её входная дверь. Но знак на двери Илоны был новым. Всмотревшись, Борис похолодел – это был знак той самой секты, о которой столько писалось в переданных начальником Академии материалах. Систем слежения в этом доме старинной постройки не было и Борис не беспокоился о том, что его уже вычислили. Тямница вообще была городом пятнадцатого класса по общей российской «Табели городов», так что здесь не было многого из того, к чему Борис уже успел привыкнуть. Он решительно нажал на ручку двери и вошёл. В полученных им ранее материалах уже содержалась информация о том, что от сектантов требуют в категорической форме не закрывать двери квартир и комнат на любые замки.