Текст книги "Звёзда II"

Автор книги: Дмитрий Бочарник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

– Ладно. Ты на своём двухместном? Я тебя отвезу… Мой двухместник пойдёт за нами на автомате.

– Польщена твоей заботой, Саша. Спасибо.

Александр Иванов. Осознание задачи. Начало Пути. Рядом с Викторией

Александр завёз Викторию к ней домой и отправился к себе на своём двухместном мобиле. Ему понравилась открытость Виктории, её готовность дать ему то, чего другие мужчины добивались бы годами, но одновременно его насторожила поспешность Виктории в деле такого уровня. Выходило, что она не чувствовала себя достаточно защищённой и способной к максимальной концентрации на главной задаче. А главной задачей – в этом Александр был теперь абсолютно убеждён – была двойная задача: коренная реконструкция земного человеческого общества, сопряженная с комплексным воздействием и одновременно с этим – объединение земной человеческой цивилизации на основе достигнутого уровня развития и знаний с инопланетными цивилизациями.

От величия такой задачи, поставленной перед Викторией неизвестно пока кем, у Александра Иванова захватило дух и он подумал, что решив подобную задачу Виктория обеспечит себе историческое бессмертие на протяжении жизни нескольких десятков новых поколений землян. О полном бессмертии речь не шла – наука ещё не могла опрокинуть в массовом порядке стасорокалетний период жизни человека. Но своими деяниями Виктория одна из первых могла опрокинуть этот предел и расширить его. То, о чём приходилось раньше читать в смелых книгах и информпрессрелизах, могло стать явью. Явью, цена которой – жизнь и здоровье Виктории Аскольдовны Беловой, простой школьницы, каких вокруг были тысячи и десятки тысяч. Простой школьницы, девушки и уже практически – взрослой женщины, поскольку, как Александр хорошо знал, только женщина способна решить подобную задачу или хотя бы начать её решать. Здесь требовались не красота, а глубокий жизненный опыт и отточенная годами рассудительность, доступные только зрелому возрасту.

И этой женщиной стала Виктория, вынужденная теперь в одиночку совмещать в себе Задачу и обычную человеческую жизнь. Конечно же, Иванов, пусть и ограниченно, понимал, чего стоило Виктории такое совмещение, понимал и то, что просить помощи она не может у любого из известных ей людей в силу своих собственных странностей и особенностей. Она неизбежно должна найти тех, с кем рядом она сможет активизироваться в необходимом ей режиме. Она их, этих людей, ищет на протяжении последних двух-трёх лет и пока что не находила.

Сформулировав этот вывод, Александр побоялся даже внутренне признаться себе, что Виктория наконец нашла первого человека – его, Александра Иванова. Он совершенно искренне и глубоко сомневался в своих возможностях и способностях помочь Виктории решить такую задачу и знал, что такое сильное и глубокое сомнение – лучшая гарантия от срывов и неприятностей, поскольку обещание, первое такое обещание в жизни Александра было уже дано и его следовало выполнять, ведь адресат такого обещания был женщиной, представителем доселе полностью изолированной от внутренних частей личности Александра «второй цивилизации». От таких проявлений сложившейся ситуации Александр быстро забыл о каком-либо глубоком покое и вскоре обрёл весьма сосредоточенный и озабоченный внешний вид.

Но ещё больше заботило теперь Александра то обстоятельство, что встретив его, Виктория Белова увидела в нём гораздо больше, чем он смог разглядеть сам. Увидела – и поверила безоглядно, как можно верить только в бога или в высшую идею или силу. А тому, во что так действительно веришь, по закону Развития следует отдаваться без остатка. И Виктория, как и любая женщина прекрасно знала, что единственное, чем она действительно, полно и реально может отплатить за такое, вне всякого сомнения – редкое в её жизни приятное событие – это продлить жизнь Александра в детях.

Виктория… Она уже сейчас, на пороге второй ступени совершеннолетия – восемнадцатилетия (первая традиционно наступала в шестнадцать лет) – была не по-девичьи умна, мудра и проницательна… Она даже не пыталась ничего изобрести нового в этой хорошо знакомой сфере. Она просто исполняла требования традиции и обычая: достойных мужчин земные женщины всегда воспроизводили и возводили в сан бессмертных через своих детей. То, что Виктория была крайне молода, её, как видел Александр, не останавливало в стремлении отплатить ему, первому достойному после отца мужчине за всё то немногое доброе, что он успел таки за несколько суток сделать для неё. И, учитывая её сориентированность на крайне сложную задачу, требовавшую всего человека без остатка, её желание как можно раньше обзавестись детьми вполне укладывалось в схему.

Она, эта учёная дама высочайшей даже по меркам нынешнего столетия квалификации, прекрасно понимала, что ей при её неизбежных и даже где то обычных нагрузках не суждено жить сто пятьдесят стандартных человеческих лет, которых достигали теперь почти все земляне. Тот, кто сгорает ради всех других людей, сгорает быстро – этот закон человечество пока никак не могло опрокинуть при всех своих потугах. А если Виктория твёрдо знала, что ей удастся жить так недолго, то она закономерно хотела поставить на ноги детей как можно раньше и потому так явно намекала на разрешение доступа к ней по такому поводу ему, Александру. Но такой жертвы он не мог от неё принять и искренне сомневался, что сможет принять на протяжении пяти ближайших лет.

Что-то очень серьёзное удерживало Александра от такого решительного шага и он догадывался, что он не может пойти на этот шаг по очень простой и одновременно – очень серьёзной причине: если Виктория родит сейчас, родит даже одного ребёнка, она, подчиняясь Закону сохранения энергии, будет лишена значительной части сил, необходимых ей для выполнения Основной задачи, поскольку эти силы войдут в её ребенка и во всех её детей и обратно к ней не вернутся. Потребуются годы на восстановление, а Задача может потребовать всю без какого-либо остатка Викторию намного раньше и тогда она рискует погибнуть, так и не выполнив своего основного и уникального предназначения. Предстояло окончательно выбрать – и, после разговора на катере, Александр твёрдо знал, что Виктория сама ещё не выбрала свой основной путь, колеблется между двумя возможностями: жизнью обычной женщины-землянки и жизнью Посла Земли.

То, что её настоящее, мало кому известное звание – не меньшее, чем Посол, Александр, изучивший вариативную историю земной цивилизации, знал твёрдо. Но при всем при этом Виктория оставалась землянкой, женщиной, обязанной выполнять свою глубинную программу, продолжать человеческий род. Издавна в России, а теперь уже и в большинстве стран планеты Земля существовал непреложный закон, что каждая женщина с нормальным развитием и наследственностью должна родить не менее чем трёх детей. Значит, она обречена на совмещение в себе этих двух задач и это грозило существенным сокращением продолжительности её жизни.

Конечно же, на Земле уже не существовали многие анахронистичные ограничения для отношений мужчины и женщины, что было возможно при реально действующих в постоянном режиме мощных выверенных системах воспитания и просвещения. Александр осознал, что Виктория, встретившись с ним, с Александром Ивановым, поняла о нём и о себе самой очень многое и за истёкшие дни вполне могла намекнуть или даже чётко и ясно объявить семье, что только Александр войдёт в её ближний охраняемый круг и станет отцом её детей.

Александр догадывался и о том, что обладавшая чудовищной информационной восприимчивостью Виктория внутренне и внешне подготовила себя к ураганному взрослению до уровня пятидесятилетней женщины за каких-то несколько лет… При её сориентированности на безусловное выполнение основной задачи такое было абсолютно обязательным: никто с Виктории не снимал общей для всех женщин планеты задачи – три ребёнка, не меньше…

Три ребёнка… Вопрос стоял не об этом – большинство нынешних землянок с лёгкостью выполняли эту почётную женскую обязанность, но Виктория была из многодетной семьи, многодетной семьи на протяжении десятка поколений… А при её нагрузках рассчитывать на то, что собственных сил и энергии хватит на пять-десять детей, не приходилось. Оставалось сконцентрировать всё на троих детях… Как же был прав Гера Чхеидзе, когда в ходе того разговора поведал Александру об этом аспекте жизни и судьбы Виктории.

И вот эта цифра – «три» беспокоила Александра уже сейчас. Три ребёнка – при том, что несколько десятков предшествующих данному человеку поколений были многодетными, то есть насчитывали минимум пять детей – обуславливали возможность очень болезненного удара по его психике. Теперь Александр чувствовал уже совершенно не отстранённо силу этого удара по психике другого, теперь уже бесконечно дорогого ему лично человека. Гера Чхеидзе, мастер журналистики раскопал со своими коллегами многое, чтобы дать возможность ему, Александру Иванову глубже понять силу переживаний Виктории. Тогда понять ещё только теоретически, а сейчас – уже практически.

И это было ещё одной причиной решения Александра отказывать Виктории в близости. Если сейчас истощить её рождением троих детей, то в будущем – а женщины теперь могли безопасно и безболезненно рожать детей до стадвадцатилетнего возраста, Виктория ежегодно будет остро сожалеть о своей поспешности… И допустить к Викте – так он решил её называть, так как слышал такое имя от её отца. – подобное сожаление ежегодно – означало предельно быстро состарить её. Александр согласился с мнением Геры Чхеидзе – Виктория сама должна повзрослеть настолько, чтобы даже три ребёнка были для неё не приговором, не кармой, а лучшим, что было необходимо прежде всего ей самой, а не окружающим. Пусть будут три ребёнка, но эти дети будут желанны и необходимы самой Виктории и они будут у неё только тогда, когда она сама того захочет. Никакого насилия, никакого давления, никакого чрезмерного ожидания – так решил Александр.

Ничто так не старило человека, как психические и психологические перегрузки. Земляне теперь не боялись никакой тяжёлой работы, но – работы физической. Могучая психическая сфера ныне охранялась и оберегалась намного больше. И перегрузки здесь очень строго дозировались и обставлялись густым частоколом систем и мер безопасности… Потому Александр старался максимально сузить круг моментов, при которых Виктория могла предложить ему пойти на близость. И уже не сомневался в том, что Виктория недовольна его холодностью, но ведь её главная задача от этого не переставала быть главной…

Карпатский феномен, ключом которого выступала Виктория, тот самый феномен, который на полгода стал главной темой восьмидесяти процентов объёмов информации всех российских и украинских каналов и сетей, звал к себе и требовал от призванных очень многого. И Виктория, оказавшаяся волею обстоятельств в центре Зарева, торопилась отдаться не Александру, а этому феномену, в очередной раз в человеческой истории отдав себя ради других.

Хрупкая, хотя и статная, слабая, хотя и несгибаемо сильная, она с усилием балансировала на «лезвии бритвы», стараясь успеть везде и всюду, подарить свою, вне всякого сомнения, недолгую при таких условиях жизнь другим… И в том числе ему, ставшему неожиданно быстро не только охранником, но и другом.

Рассудительный Александр понимал, что пока большую часть его обязанностей будет занимать статус охранника и не строил иллюзий, но всё происшедшее заставило его о многом задуматься. Засыпая под звон курантов Московска, отбивавших полночь, он с немалым удивлением отметил, что ко многому уже готов…

Виктория умудрялась очень многое скрывать в себе и Александр при всей своей проницательности не знал, как хотелось его новой подруге принадлежать только ему, Александру Иванову, принадлежать полностью, без остатка, двадцать четыре часа в сутки, триста шестьдесят пять дней в году. Он догадывался об этом желании Виктории, но не знал, насколько это желание сильно и важно для самой Викты. По мнению Виктории он бы это понял, но тогда она не могла открыть ему всю силу этого желания – Цель требовала её всю без остатка.

Школа второго уровня. Выпуск. Вступление в гражданство планеты Земля

– Школа! Рав – няйсь! Смир – но! Для встречи Знамён школы! Равнение – нале – во! – команда руководителя Совета школы, педагога высшей планетной категории Григория Тимофеевича Макаренко моментально пресекла все разговоры и движения в чётком каре на просторном стадионе. Зазвучал «Встречный марш» и пять знамен медленно и величаво проплыли мимо всех педагогов и школьников: от немного онемевшего от школьного великолепия первоклассника до умудрённо взиравшего на знакомый ритуал выпускника. – Воль – но! Слово для ведения ритуала Торжественного обещания предоставляется первому заместителю Председателя Совета города Московска доктору обществоведения Илье Петровичу Катаринцеву.

– Приветствую вас, уважаемые педагоги, члены советов школы, выпускники и школьники. Сегодня – день Торжественного обещания, знаменующий переход ваших старших товарищей, выпускников этого года в число полноправных граждан планеты. Прошу выпускников этого года сделать десять шагов вперед и подготовиться к принятию Торжественного обещания.

Чёткая «коробка» из шести групп выпускников выполнила просьбу гостя и теперь все присутствующие могли видеть виновников торжества. Строй оказался как раз напротив знамённых взводов. Прозвучали первые фразы торжественного обещания, слаженно повторенные выпускниками… Короткие ёмкие формулировки настраивали каждого на особый лад. Отзвучала финальная фраза.

– Поздравляю новых граждан планеты с принятием Торжественного обещания! Пусть будет ваш путь по жизни исполнен чести, долга, мужества и любви! Счастья вам! Успехов! Новых свершений! – закончил свою речь Катаринцев.

– Выпускники! Сегодня школа по традиции запечатлевает всех вас на страницах Исторической летописи! К вам пришли все, кто вёл вас эти десять лет по дорогам знаний и совершенствования, кто сегодня уже консультант планетной Системы Образования. Разместитесь в главном амфитеатре. Председателю Совета выпускников Александру Иванову доложить о готовности групп к включению в Летопись!

Амфитеатр, исполненный в древнегреческом стиле, обычно использовался как одна из аудиторий потокового уровня. Но сегодня он был украшен так, как было принято только в дни очень больших торжеств. На уступах, освобождённых от столов и кресел, размещались выпускники, вокруг которых занимали свои места педагоги.

– От имени Совета выпускников тридцатого потока! Я, Александр Александрович Иванов, свидетельствую готовность выпускников к включению в Летопись школы! – юноша требовательным придирчивым взглядом прошёлся по ставшим родными коллегам и подтвердил готовность ещё раз, зная, что предварительный доклад пишется системой информационной поддержки школы в видео и аудиорежимах. – Всё готово!

– Софиты – выключить. Светокорректоры и корректоры волнового спектра – включить. Юпитеры! – раздалась команда Главного техника школы. Амфитеатр залил ровный свет. Трижды включались «молнии», повинуясь затворам регистраторов Летописи.

– Благодарим за доверие. От имени Совета выпускников – Александр Иванов. – юноша сказал финальную фразу, после которой официальная архивная запись прекращалась.

– Выпускникам – вольно! Через четверть часа – праздничный концерт! Благодарим вас! – голос распорядителя возвестил об окончании официальной части и начале культурной программы.

– Ну-с, коллеги, идёмте. Мы заработали этот праздник и пусть он будет на славу! – Александр повернулся к своему заместителю, Игорю Громову веди программу дальше, Игорёчек…

– А ты? – усмехнулся Игорь, поняв, что Александр элементарным образом хочет «слинять».

– Мои функции руководителя закончились с момента включения в Летопись Школы. Теперь я такой же выпускник, как и вы, а значит, имею право на свободный график… – ответил Иванов.

– Снова к таинственной незнакомке? Служить, охранять и защищать? – проявил осведомлённость Громов.

– Да. – не удивился вопросу Александр.

Громов кивнул:

– Успехов и спокойствия.

– Успехов всем, ребята! – Александр соединил руки над головой в прощальном жесте.

Да, Александр Иванов и в этот раз поспешил к Виктории, к чему его немного возбуждённые фактом вступления в настоящую взрослую жизнь коллеги относились спокойно и с пониманием – они часто видели Викторию на занятиях Малой Астроакадемии и её слава уникального человека не могла укрыться от проницательных слушателей центрального городка Малого Звездного вуза России. Впереди был месячный отпуск после получения офицерского сертификата, а пока пассбус вёз Иванова к школе Викты.

Отпуск после школьного выпуска. Виктория и Александр проводят его на даче Ивановых

В первый же день своего законного отпуска Александр Иванов проснулся непривычно рано – в четыре утра. Не спалось. Не спалось совсем, хотя вчера лёг в час ночи, и по всем канонам должна чувствоваться усталость. Лейтенантская форма приятно блестела на спинке стула, стоявшего возле кровати, погонами и перевязью, пилотка высунулась из под левого погона так, что золотая птица с двумя звёздочками, казалось, готова взмахнуть крыльями.

«Офицер Астрофлота России. Офицер Астрофлота Земли… И это ты теперь, Сашка. Четыре года учебы с седьмого по десятый класс и вот – закономерный, такой желанный и важный результат. Не сержант, не старшина, не прапорщик, а лейтенант… Но пугать Вику я этим великолепием не намерен. Она и так вздрагивала, едва я появлялся пред её очами в астрофлотской форме… Хотя, конечно, в её научном факультете Малой Астроакадемии офицерскую форму носят по очень большим праздникам или по очень большой нужде, да и Виктория долго-долго не хотела становиться даже сержантом, не то что офицером. Научник, что ещё можно сказать. Да и факультет не только научный, но и достаточно женский. А это уже серьёзный показатель, требующий учета психологической специфики. Что поделаешь, женщины – остались Женщинами, мужчины – стали Мужчинами… Да и собственные мои сёстры с мамой тоже не в полном восторге от моего лейтенантства. Еле успокоил их вчера на вокзале… Дёрнуло же меня туда явиться во всем парадном сиянии… Офицер… А в психологии, несмотря на подготовку, временами – ну полнейший чурбан… И это – будущий действующий командир… И это – вице-президент ВОСШ… Стыдно – до невозможности. Спасибо братикам, помогли…

Поезд ушёл в одиннадцать вечера, потом час хода на пассбусе домой, час на личные нужды и вот – результат. Лёг в час ночи. И проснулся в четыре… Валяюсь в постели, как барин какой… Подъём… Немедленно!» – так подумал Александр прежде, чем автоматически встал с удобного, привычно жёсткого ложа и приступил к утренним заботам.

Зирда приподняла тяжёлую со сна голову, приоткрыла глаза, но, уловив разрешающий жест, снова смежила веки и захрапела. Бритс, вышедший было из кухни, мяукнул и, приязненно потёршись о вытянутые во всю длину передние лапы Зирды, поспешил возвратиться в тепло камбуза – любивший флотские словечки Александр часто именовал кухню камбузом.

Уплетая бутерброд, Иванов просматривал информпрессрелизы за последний месяц и отмечал маркерами главные моменты, на которые предстояло обратить внимание. Отправив посуду в моечный автомат и утилизатор, Александр вернулся к себе в кабинет и открыл папку с кратким заголовком «Виктория».

Домашние уже привыкли к тому, что Александр весьма плотно контролирует безопасность и обеспечивает всем необходимым в любое время дня и ночи свою подругу. Они спокойно относились и к тому, что их сын знает точно каждый день где именно и когда будет или должна быть его – в чём у домашних уже не было никаких сомнений – Вика. В папке лежали точные расчасовки её занятости на ближайший месяц.

И сегодня судьба ему приготовила подарок – две недели Вика будет полностью свободна от своих плановых научных изысканий… Но чтобы она не улетела по обыкновению в центр Кеннеди на ежегодные учения астронавигаторов, предстояло надёжно блокировать все пути выхода из её башни и добиться согласия на полет на дачу.

Сказано – сделано. Слегка согнувшись под тяжестью рюкзака и двух укладок с контейнерами, Александр спустился в семейный гараж. Кроме обычных наземных машин тут стояли теперь и гравилёты. Его летающий синий двухместный красавец, ощутив присутствие владельца, приветственно мигнул прожекторами и и открыл обе дверцы. Отперев багажник, Александр запихнул туда поклажу и закрыл крышку, после чего устроился за управлением, задав программу полного тестирования. Одновременно он пробежал пальцами по сенсорам пульта торгового автомата и через несколько минут внушительный букет всевозможных ромашек – от малюсеньких до огромных – стоял в климатроне за сиденьями.

«Теперь понятно, почему подсознание мне приказало проснуться так рано. – подумал Александр, включая двигатели. – Надо исключить любую неожиданность… Что ж, это мы, слава Богу, можем…» – гравилёт тем временем вырвался из автоматического автомобильного лифта и с ходу практически бесшумно ввинтился в начинавшее сереть небо.

Александр, вспомнив о том, что раньше рёв взлетающего самолета справедливо причисляли к верхнему порогу выносливости человеческого уха, был доволен, что современная техника позволила как можно реже слышать этот опасный для людского слуха чрезмерно громкий звук. Вылетая из зева автомобильного лифта, Иванов предусмотрительно включил все сигналы взлёта, чтобы его коллеги по воздушному пространству не переходили на ручное управление и не проклинали всеми возможными допустимыми словами неожиданного бесцеремонного визитёра.

Пропустив колонну транспортов с детьми, направлявшуюся к детским загородным центрам, он подождал прохождения замыкающего патрульного полицейского гравилёта и поставил машину на курс к дому Виктории.

«Куда подаваться? К выходу? Но тут их четыре, каждый – с разных сторон… Сканер есть, но она же научник и засечёт работу прибора в один момент. Оправдывайся потом… – Александр кружил над башней, сокращая радиус облета до разрешенного минимума. – А это кто там внизу у второго подъезда?. – повинуясь нажатию всего двух клавиш быстро включились телекамеры прицельного наблюдения, зумы выполнили необходимое полное оптическое увеличение экранной картинки, поданной на главный дисплей. – Она? Не может быть…»– руки сами собой выполнили сложный пассаж на сенсорах и машина, едва не чиркнув днищем о покрытие дорожки, замерла перед слегка оторопевшей девушкой. Открылась дверца и перед Викторией возник букет ромашек всех размеров и цветов. – другой рукой Александр быстро выключил экраны наблюдения нисколько не изменившись в лице и не выдав своего довольства мальчишеской хитростью.

– Ты? – только и смогла сказать Виктория. – Как?… Каким образом?…

– Гравилёт подан, сударыня. Извольте сесть в защищённый корпус и продолжить задавать ваши вопросы в более благоприятных условиях. В ногах правды нет. – отчеканил Александр.

– Ну ты даёшь!.. Впервые вижу человека, который постоянно и методично, с завидной навигационной точностью предугадывает мой пятый, а не первый шаг… – говоря это, Виктория быстро запихнула свои укладки и рюкзак в багажник машины, с удобством расположилась во втором кресле и спрятала лицо в букете. – . Спасибо тебе за цветы!.. Я только-только хотела улизнуть в центр Кеннеди…

– Но там… – не очень уверенно продолжил Александр, не желавший давить на спутницу.

– Но там – свободное посещение. Ладно. Уговорил… Вези, герой… – её взгляд стал загадочен и нежен. – Заслужил таки…

– Благодарю. – пальцы Иванова вдавили клавиши активизации взлетных режимов и машина ушла по расширяющейся спирали вверх. – Надеюсь, это не будет считаться насильственным похищением…

– Для тебя – ни в коем случае. Иначе…

– Иначе через две секунды после моего появления я был бы «в лапах» домовой службы охраны… – грустно произнес Александр. – Лежать носом в землю, руки-ноги – крестом… под пятью дулами квантаберов… Б-р-р.

– Тоже верно. – без улыбки отметила Виктория. – Так мы действительно летим куда-либо или это так, тренировка?

– Сейчас закончим кружиться над твоей башней… Надо пропустить потоки… – задумчиво ответствовал Иванов. – Согласна быть у меня гостьей на даче? Или, считаешь… Я ведь не настаиваю… Скажи слово – и ты снова будешь на том же месте… – Александр сразу же решил про себя, что в любой момент он уйдёт от Виктории без банальных попыток выяснения отношений и без всяких попыток докопаться до причины её отвращения к нему. Но Виктория не проявляла никаких стремлений к разрыву и Иванов немного успокоился.

– Нет. Ты вполне достоин. Летим. – Виктория положила руку ему на плечо. – Убери, пожалуйста, свою ненаглядную офицерскую пилотку из под правого клапана твоей рубашки. А то мне и приклонить голову негде. Колется ведь.

– Ах да, извини… – Александр на несколько секунд снял пальцы с панели управления и перекинул пилотку под левый клапан. – извини…

– Нечего извиняться, понимаю. Лейтенант… Форму не захотел одеть, а вот пилотку – удержаться не смог… – Виктория склонила голову ему на плечо и её длинные волосы почти закрыли ему предплечье.

– М-да… – Александр раздумывал над сентенцией подруги, не зная как ему реагировать.

– Но и я кое-чего приготовила. – Вика выпрямилась, порылась в боковом кармашке блузки и достала контейнер. – Поставь машину на автопилот и сними лапу с рукоятки, а то свалишься ещё в штопор.

– Хорошенькое вступление. И что же в этом милом контейнере? Мина? Машину – разнесёт и парашютные системы с катапультами – могут в таком случае и не спасти… – с некоторой долей озабоченности осведомился юноша.

– Открывай, увидишь. – спокойно заметила Виктория, передавая ему коробочку.

Александр пробежал пальцами по сенсорам, откинулся в пилот-ложементе и осторожно приподнял крышку. Сероватым сиянием блеснула медаль с хорошо знакомым портретом учёного планетного значения.

– Викта… Это же медаль Вернадского… Высшая награда Московского Евразийского университета имени Ломоносова… За что такой большой почёт и уважение? – ошарашенно произнес Александр.

– За совокупность научных работ. Я уже тебе сказала при нашем знакомстве, что в науке звания не зарабатываются так быстро, но зато – они весомее и важнее. – просто ответила девушка.

– Убила, впаяла в пластик и сверху ещё прикрыла плиткой… Меня теперь точно нет, поскольку никто не сможет меня найти… – потрясённый Александр взирал то на медаль, то на её обладательницу, имя, отчество и фамилия которой вместе с датой вручения были выгравированы на обороте диска. – Это невероятно.

– Именно поэтому я попросила включить автопилот. Иначе не только тебя впаяло в пластик… А мне ещё жить и работать хочется… Очухался? – без улыбки спросила Виктория, удовлетворение которой выдавали только искрящиеся глаза.

– Вполне. – Иванов овладел собой, отключил автопилот и вернул Виктории ценнейший для неё контейнер. – Викта, да ведь по совмещению…

– Знаю, уровень майора Астрофлота. Но я пока что ещё не майор, так что козырять нечего. – наконец улыбнулась Виктория своей тёплой, но несколько усталой улыбкой. – А вот и «Волна» на дальнем локаторе. Канал мы прошли. Снижайся. Полоса четырнадцать, крен пятнадцать. Диффрент на нос – двадцать. Садиться будем на Дмитровское шоссе, там поменьше народа и машин в это время. Валиться на крыши наземного транспорта из-за облаков в режиме атакующего истребителя будешь в другой раз. Знаю я твою любовь к внезапности и натиску. У Лосева учишься… Он обожает крутиться на истребителях и десантных транспортах на Говоровском полигоне. Вот и ты туда же…

– Учусь… Слушаю и повинуюсь, госпожа астронавигатор… Ну и хватка у вас… – Александр ввернул обращение на «вы» не особо усматривая в этом какой либо криминал.

– Мёртвая. Мне нельзя ошибаться больше чем на тысячную долю микрона. – устало произнесла Виктория. – Но я – не на работе. Просто хотела показать тебе скорость принятия решения в рядовой, но реальной ситуации, когда ты даже лишил меня почти всей первичной навигационной информации… Выключил все навигационные экраны… Как же, на свою семейную дачу летишь…

– Ага, но ведь… – Александр, не желая уступать, промоделировал ситуацию с максимально возможным количеством вариантов.

– Правильно, Саша. По вполне понятным причинам – это всё же пригород Московска, где расположена теперь Малая Российская Астроакадемия. Да к тому же я очень люблю работать с картами, планами и схемами. Потому район твоего нового дачного центра «Волна» мной уже навигационно изучен в радиусе, – она сделала недлинную паузу, что-то подсчитывая и формулируя, – ста двадцати километров. Для гравилёта – пять минут крейсерского хода. Теперь – вниз, под нами – Дмитровское. – она мельком глянула вниз, где уже секунд пятнадцать простиралась полоска шоссейной дороги. Виктория не стала говорить, что это уже третий дачный центр, освоенный Ивановыми за последние двадцать лет. В таких многочисленных переходах с места на место за столь короткий срок давно никто из землян уже не усматривал ничего предосудительного.

– Есть… – Александр не удержался от воинского ответа и уловил, что Виктория восприняла его небольшое солдафонство с пониманием. – Ну ты даёшь, Викта…

Его искреннее признание её мощи и совершенства Виктория приняла благосклонно, но особого вида не подала. Зашелестели катки и машина рванулась вперёд, повинуясь приказу человека.

Остановив машину у ограды усадьбы, Александр нажатием сенсора открыл водительскую дверцу, вышел и снял дачу с охраны.

Автоматика дачи выполнила кодированный приказ, поданный Ивановым нажатием неприметной клавиши без условных обозначений. Распахнулись ворота – и машина была в ту же секунду втянута на внутреннюю стоянку. Ворота захлопнулись. Раскрылся полог над машиной и утреннее солнце скрылось за непрозрачной светлой плёнкой. Стало прохладнее. Зазвучала тихая музыка, двери дачного входа медленно раскрылись… Громовой возглас «Добро пожаловать!» раздался в глубине дачи и был сдублирован через трансляционные динамики гравилёта. Развернулся ковёр, его дорожка зацепилась за порог со стороны кресла Виктории и натянулись поручни.

– Прошу. Космопорт «Волна – четырнадцать» ждёт вас, госпожа астронавигатор… – Александр обошёл машину, приблизился к пассажирской дверце, учтиво подал девушке руку и они по ковровой дорожке через зелёный тоннель прошли к дверям дачи. Музыка стала слышнее. Автоматика включила вентиляторные установки на усиленный режим. Стало ещё прохладнее.

– А… – хотела спросить Виктория о том, где она будет здесь в этом роскошном доме обитать. Но Иванов не дал ей договорить: