Текст книги "Звёзда II"

Автор книги: Дмитрий Бочарник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

Школа второго уровня. Воспитание понимания

Захватив в этом новом для себя деле лидерство, мужская часть школьного коллектива оставила девчат практически «безработными». Будучи внезапно и надёжно отлучёнными от прежних, считавшихся «женскими» работ и казавшихся бесконечными учебных и реальных уборок и готовок, они ринулись в психологию, педагогику, эстетику, этику, художественную гимнастику, языкознание, историю, культурологию, многие другие дисциплины. И спустя непродолжительное время все школьницы были предельно благодарны «мальчикам» за это освобождение. Регина Дубровицкая попросила Александра Иванова проводить её к стоянке транспорта в тыльной части школьного комплекса. Шагая рядом с ней, Иванов привычно ждал, когда вице-королева психологии соберётся с мыслями и озадачит вице-президента ВОСШ очередной идеей.

– То что вы, мальчики, освободили девчат от части этого ада – прекрасно. – произнесла Регина. – Но этого явно недостаточно. Полагаю, пришло время показать вам ещё некоторые части женского ада. И начать следует с родзала.

– То есть… – Александр едва не запнулся, осмысливая сказанное. – ты полагаешь…

– Ну ведь никто из вас, мальчики, уже не ребёнок, Александр. – Регина сканировавшая окружающую обстановку не встречалась взглядом с Александром и это ему определённо нравилось. – Теорию вы уже знаете, процесс представляете, но надо выставить заграждение, показать вам возможную цену ошибок и лёгкого отношения как к процессу, так и к результатам – непосредственным и отдалённым. И к тому же я, как офицер спецвойск прекрасно знаю, что в боевых условиях никто не должен растеряться или потерять голову или сознание от новизны ощущений. Всего спектра.

– Ты предлагаешь…

– Для начала – вылет в Нижегородский военный госпиталь. У меня есть там хорошие знакомые и они обещали показать нам на протяжении недели многие аспекты этого ада. Я уже договорилась, осталось сообщить окончательное решение и согласовать детали.

– Ты хочешь, чтобы…

– Вы, мальчики, а туда полетят все мальчики нашего с тобой класса, увидели процесс нормальных контролируемых родов как в полевых условиях, так и в условиях оснащённого всем необходимым медицинского стационара. Полагаю, сомневаться в том, что женщины-военнослужащие не будут делать из вашего присутствия при этом процессе никакой проблемы, ты не будешь?

– Гм…

– Согласна, процесс достаточно интимный, но естественный. А то, что естественно – то нормативно. Если будет возможность, нам покажут многое и из патологии, но это – факультативно. Физически вы, мальчики, к такому готовы, надо чтобы у вас была и психологическая готовность как к процессу, так и к последствиям.

– Ладно, убедила. Когда?

– Соберём завтра совет класса, подумаем, послезавтра, при положительном решении, по индканалам забросим информацию всем остальным. До этого момента будем молчать как рыбы. – проговорила Регина, воспроизводя, несомненно, уже обдуманное. – Незачем волну поднимать.

– Ты полагаешь, что лучше начать с военных медиков?

– А мы что, не военнослужащие? Мы кроме всего прочего ещё и астронавты, а такой аспект, как защита процесса биологического воспроизводства человеческой расы астронавты обязаны знать в деталях максимальной чёткости. Иначе нас загонят в резервацию и эта красота. – она указала на шелестящие свежей листвой клёны аллеи, выводящей к перронам ожидания автоцентра школы. – не будет уже нужна никому из людей. Нас просто уничтожат.

– К тому же…

– К тому же я, как военный психолог, обязана защищать интересы гражданского населения, которое не обязано нарушать принцип приватности и служить наглядным пособием. Военнослужащие гораздо более адекватны в этом смысле, да и безопаснее это для них по многим вариантам… Ладно. Спасибо, что проводил. – она открыла дверцу подошедшей военной разъездной машины. – Ты-то как?

– Пока не знаю, Регина. Надо подумать.

– Хорошо. Я – тоже о многом подумаю. – она села рядом с водителем, закрыла дверцу и машина развернулась к порталу выезда, набирая скорость.

Вылет в Нижегородский военный госпиталь состоялся именно так, как предполагала Регина – сначала они выехали в «полевые условия» полигона Нижегородского военного объединенного командования, где прослушали цикл лекций и присутствовали на практических занятиях. Затем они были допущены в реальные боксы передвижного военного госпиталя и приобщились к таинству рождения новой жизни. Нечего и говорить, на средних школьников это произвело неизгладимое впечатление. Регина удовлетворённо жмурилась, видя, что её одноклассники вполне адекватно воспринимают происходящее. Александр воспринимал происходившее в родзале с несколько другой точки зрения – ему вспоминалась его первая любовь. Он прекрасно понимал, что этот этап, эти взаимоотношения не могут в подавляющем большинстве случаев приводить к рождению ребёнка, но с трудом примерял этот сценарий на себя даже в гипотетическом варианте.

Уловив напряжение Александра, Регина возникла по левую руку от него и положила ладонь на правое плечо одноклассника.

– Не волнуйся. Девчата нашего класса в другом военном госпитале также проходят подобное действо.

– Даже боюсь спрашивать – им-то это зачем. При домашней и школьной подготовке и голографическом полигоне виртуальной реальности полного погружения…

– Надо, Александр, надо. – без улыбки ответила Регина. – К сожалению мы, девочки, тоже имеем сквозняк в головах. Пришлось напрячься, чтобы показать им побольше отрицательных моментов, согласовать показ многих тяжёлых сценариев и вредных воздействий. Но это хорошо прочищает мозги от безответственности, а на эмоциональном уровне это вообще ковровая зачистка всяких заскоков. – Регина взяла на руки новорождённую. – К сожалению, для многих девчат материнский инстинкт – не врождённый. И приобрести его в полной мере – ой как не просто. Ты подумал о первой любви?

– Заметно?

– Для меня – да. Для других – в разной степени. Но главное что она, – Регина указала взглядом на девочку, уютно устроившуюся в объятиях вице-королевы психологии, – уже не будет незащищённой. Она хоть и первенец, но капитан Терская – человек достаточно подготовленный и будет хорошей матерью. – она передала ребёнка подошедшей медсестре. – Я подумываю о системе подготовки школьников к семейной жизни. Это всё хорошо и прекрасно, но семья прежде всего – это сопровождение и обеспечение и рождение детей в окружении двух любящих и умелых родителей. А у нас с этим накапливаются в очередной раз проблемы. Чёртова цикличность.

– Очередной полигон?

– К счастью этот полигон – и для девочек и для мальчиков – в равной степени. В семье всё зависит от обоих. От их слаженности и способности прощать и компенсировать.

– Согласен.

– Рада, что согласен. Сейчас ещё два рождения, а потом утром нас ждут в военном госпитале в Нижнем Новгороде. Там будет больше контроля и защиты, но и патологию нам обещали показать.

– Распланировала…

– Не только я. Многие работают и работали. – слабо улыбнулась Регина, выходя из родзала в предбанник для персонала позади группы одноклассников. – Давай, переодевайся в новый комбинезон и в родзал пятнадцать. Балок три.

– Есть. – Александр кивнул и направился к вешалке с новыми укладками стерильного медкомплекта одежды.

Шагая рядом с Региной к дверям закрытого перехода в гинекологическое отделение военного госпиталя, Александр обратил внимание на стоявшую у окна женщину в форме полковника военной юстиции. Скользнув взглядом по фигуре, Иванов обратил внимание на побелевшие пальцы женщины, обхватившие пластик подоконника. Сбавив скорость, он окинул ее более внимательным взглядом. Регина, задержавшаяся у столика медсестры, тут же оказалась рядом.

– Не тормози. Дай человеку побыть наедине со своими мыслями. Забыл, что женщина всегда чувствует мужской взгляд, скользящий по её фигуре? – прошептала еле слышно она в самое ухо одноклассника.

– Нет, а… – они как раз пересекли границу перехода и гермодвери сочно хлопнули за их спинами. Регина отстранилась от Александра, посуровела, пошла медленнее:

– Она не так давно узнала, что никогда не сможет даже зачать ребёнка, Александр. Ей тридцать пять, а она уже полковник военной юстиции, советник третьего ранга, всю жизнь шла к этой профессиональной высоте, вскоре должна получить генерала юстиции. И вот такой облом… Она любит прекрасного во всех смыслах для неё мужчину, хочет подарить ему ребёнка, всегда была уверена в том, что с деторождением у неё не будет проблем… Но работа с отрицательным контингентом бывает к женщинам особенно беспощадна, а она, профессионал не из последних, отдавалась этой работе полностью. За неё многие оступившиеся, которых она вернула к нормальной жизни, любому обидчику обеспечат кратчайший путь к смерти. Но сколько же нервов она потратила на этих оступившихся – знает только она. Вот и не хватило ей, её организму этих самых нервов, чтобы дать начало новой жизни. Первой в жизни этой женщины новой жизни… Физически она полностью здорова и готова, но нервы… Для работы и обычной, а также профессиональной жизни их хватит, а вот для зачатия и рождения ребёнка – уже нет. Она сейчас смотрит в окно, но не видит ничего дальше метра… Плакать она здесь не будет, сдержится, но сердцу не прикажешь, поэтому она вцепилась в подоконник, чтобы не упасть от слабости. – Регина шла медленно и шёпотом поясняла Александру ситуацию. Иванов уже не удивлялся полноте восприятия Регины – она неоднократно доказывала свою способность к комплексному глубинному пониманию как моментов, так взаимосвязей, не говоря уже о картине в целом.

– И теперь…

– И теперь она решает непростую задачу – как сказать мужу о таком факте и что следует делать дальше, имея в виду возможный разрыв договора через полтора года совместной жизни и возможность усыновления или удочерения ребёнка. Она также просматривает и вариант одиночества. Я, Саша, честно, не знаю точно, что она выберет. Это только её право. Но встряска у неё случилась очень тяжёлая. То как воспримет такую весть её муж – тоже не уверена, но полагаю, что в военной среде контроль за ситуацией будет обеспечен – она всё же старший офицер и ценный сотрудник. Не думаю, что будут сложности среднего и большого масштаба. Ладно, нам ещё надо прослушать три дополнительных лекции и два резервных практических занятия выдержать и только после этого нас пропустят в реальный периметр. Остальное не поясняю – слишком много неизвестных факторов.

– Ладно, Регина.

Дополнительные лекции и практические занятия оказались отнюдь не лишними. Александр смог принять посильное участие в принятии очередного новорождённого и ему доверили перерезание пуповины. Сложно было даже описать словами всё, что почувствовал Александр в этот момент, но его поддержали и подстраховали одноклассники и Регина, стоявшая как всегда слева и чуть сзади от Александра. Ей единственной из девочек класса разрешили, учтя её подготовку, избежать марафона по гинекологическим отделениям трёх медицинских центров, которые обязаны были посетить все одноклассницы в рамках своей женской программы «превентивного вакцинирования». Никто из наставников, педагогов и старших школьников и школьниц не сомневался, что присутствие вице-королевы психологии и одноклассницы будет уместно и необходимо для мальчиков в этот непростой момент.

Передав новорождённого медсестре, Александр в числе последних вышел из родзала. Регина не торопилась с разговорами, видя состояние одноклассника.

– М-да. Теперь я понимаю очень многое… – произнёс Иванов. – Хотя очень многое изменилось в этом таинстве и в его окружении, но даже сейчас для мужчины это – слишком сильное действо. – Он с уважением посмотрел на Регину и та восприняла его взгляд должным образом, не показав ни превосходства, ни унижения. – Такое необходимо проходить каждому мальчишке-подростку, чтобы не было ветра в голове в известных моментах. – убеждённо сказал он. Регина кивнула, соглашаясь с мнением Иванова. Они вдвоём привычно шли позади всех остальных одноклассников, давая им возможность общаться с персоналом госпиталя более плотно, без акцентации на присутствии Регины, как единственной девочки из их класса.

– Когда – то считалось и правильно считалось, что женщина во время родов испытывает нагрузки такие же как солдат с полной шестидесятикилограммовой выкладкой на марш-броске по пересечённой местности. – проговорила Регина. – Я с этой точкой зрения согласна, но всё это физическое, а вот психологическую картину описывать – шестисот страниц мелким шрифтом не хватит. Да и нет многих слов в наших человеческих языках. Такое только самому увидеть и почувствовать можно. Хочешь? – она остановилась на повороте, пользуясь тем, что одноклассники вместе с врачами и медсёстрами пошли по палатам послеродового отделения на краткую ознакомительную экскурсию.

– То есть? – Александр непонимающе воззрился на подругу. – Как это?

– Намекаешь, что женское восприятие для мужского – это слишком тяжкая ноша? Но ведь я отфильтрую и персонализирую массив. – Регина понимающе взглянула на ошарашенного одноклассника. – Да и здесь самое лучшее место – в обычных условиях слишком много непрофильных факторов, что усложняет дело.

– Ладно, давай, Регина. – Александр твёрдо решил довериться своей однокласснице, пожалуй, единственной, кому из женщин он мог довериться в такой непростой ситуации. – Я сниму броню.

– Хорошо. Только закрой глаза. Нужен экран памяти по максимуму. Я дам панорамную картинку и воздействие. Это – быстрее, чем секторальное.

– Готов. – Александр прикрыл глаза и…

То, что он увидел и почувствовал в следующий миг было слишком многогранно для того, чтобы даже попытаться облечь происходившее вокруг в слова человеческого языка. Он погрузился в ощущения с головой, хотя чувствовал, что Регина сдерживает мощь влияния, не желая перегружать психосферу мужчины сверх безопасных пределов. Но и то, что прорвалось через выставленные Региной ограничители потрясало до глубин.

Открыв глаза, Александр секунд пять смотрел прямо перед собой. Стоявшая перед ним Регина внимательно сканировала его лицо и ждала, ничем не проявляя своего присутствия. Наконец взгляд Александра сконцентрировался на лице одноклассницы. Та прикрыла глаза и затем скользнула своим мягким взглядом по лицу и глазам Александра.

– Я в норме. Это слишком для человеческого языка…

– Понимаю. – ответила Регина. – Но ты выдержал и это – главное. Даже особо придерживать ничего не пришлось. – она не лукавила – у слушателя командирского и пилотского факультетов Малой Астроакадемии просто не могло не быть закалённой и приспособленной к серьёзным перегрузкам психической защиты. – Ничего мне сейчас не говори – подсознанию надо уложить это по полочкам и придти в норму после вала воздействий по сфере. Идём, наши уже вышли из последней на этаже палаты. Сейчас у нас впереди отделение патологии. Готов?

– Да, я в норме, готов. – сказал Александр, возвращая на место психологическую броню, тихо идя следом за Региной. – Это технология Психокорпуса?

– Да. Одна из многих. – просто ответила Регина. – Мы адаптировали древние разработки к современным полевым условиям. Больше сказать не могу – это не комментируется.

– Понимаю.

Увидев работу медиков в особо-проблемных случаях, Александр проникся к ним ещё большим уважением. Много лет назад, попав в такую обстановку, Александр, вполне вероятно, захотел бы, чтобы финальным аккордом их ознакомления с такими закрытыми для большинства мужчин моментами было нормативное присутствие при нормативных родах, но теперь он понимал, что Регина правильно настояла на том, чтобы в финале мальчикам показали мощь и бессилие современной медицины перед кризисными и проблемными моментами продолжения рода человеческого.

Школа второго уровня. Продолжение совершенствования

Персонально-групповое воздействие дополнилось коллективным. Заработала школьная система семейного просвещения. Медицинская часть школы – пять врачей и десять медсестер с тремя медбратьями провели со всеми без исключения школьниками мужского пола цикл занятий, после которых вымерли даже привычно произносимые шёпотом непечатные слова. Новый год школа встречала в совершенно иной атмосфере: мальчишки не шутили с девчатами, а те убедились не на словах, а на деле в надёжности бывших возмутителей тонких натур.

Открывая новогодний бал, президент ВОСШ, мастер спорта Региона по тяжёлой атлетике десятиклассник Роман Григорьев при всех сдал свою должность новоизбранному президенту: восьмикласснице Регине Дубровицкой – признанной королеве психологии.

Второй семестр школьники посвятили изучению глубин и особенностей человеческой личности. Работа продолжалась и тогда, когда Александр Иванов, переизбранный в который раз вице-президентом, перешёл в девятый класс. Теперь наступила пора совершенствования и углубления новоутверждённой системы. Реформаторство уступило место напряжённой работе по поддержке и развитию. Первый семестр школьники провели в поисках и основали ряд новых Советов по направлениям, но Система осталась прежней, получив право на развитие.

С такими результатами школа, в которой учился Александр Иванов, подошла к десятому сентября – традиционной дате окончания адаптационного периода и выходу на рабочий режим. Начался предпоследний год учебы Александра в школе.

Этот год школьники из сорокового микрорайона, называвшегося ещё «Тополиным», занимались налаживанием новых крепких связей с системой вузов региона и сетью научно-учебных центров. Закладывались основы новейшей системы непрерывного образования. И этот год благодаря приложенным усилиям и постоянным стараниям, выдался на редкость спокойным и результативным.

Впереди у Александра Иванова был десятый класс, а пока вице-сержант усиленно занимался на тренажёрах и вёл занятия с первокурсниками академии, куда принимали только с пятого класса. Факультет командирской подготовки твёрдо встал на ноги и получил признание даже в Звездной Академии Евразийского региона. Очень скоро ряд его выпускников после окончания двухгодичного курса подготовки в Космоцентре России встали в строй слушателей Факультета командования Звездной Академии России после первых пяти из пятисот тестов.

Не прекращалась работа и по совершенствованию системы общественного управления и воздействия. Объединённые общей идеей и задачами, школьники точно знали, где и кто может оказать наибольшее влияние. Что-то безраздельно отдавалось мужчинам, что-то делалось вместе, а во что-то мужчины даже и не пытались вмешиваться.

Александр Иванов. Лекция в Музей – Центре Московска

Наступил ноябрь, третий месяц учебы и второй месяц первого семестра. Десятиклассники потока, в котором занимался Александр Иванов, собрались на цикл занятий по общественному управлению.

– Товарищи будущие выпускники. Вы все знаете нашу традицию – знакомить младшеклассников с историей… – педагог высшего класса Стелла Анатольевна Железнова вела семинар по истории Евразийского Региона напористо и уверенно. – Вам предстоит в реальной обстановке показать все, чему вы научились на наших занятиях. Через неделю к вашим услугам будет Музейный комплекс Московска. Нам выделено десять дней. Прошу распределиться по группам охвата исторических периодов и через три дня сдать планы проведения экскурсий. Естественно, прошу вас лично выехать в Музейный комплекс и ознакомиться на месте с изменениями в экспозициях и в возможностях. Всё меняется. От проведённых вами экскурсий зависит ваша квалификационная ступень по общественному управлению. Всем всё ясно?

– Да, Стелла Анатольевна. – Александр встал. – Мы уже готовы. Сергей, передай Стелле Анатольевне сформированные планы…

– Конечно. – юноша нажал несколько сенсоров. – Данные – на экранах.

– Молодцы. Если не секрет, что ты выбрал, Саша? – педагог удовлетворённо просмотрела выданную на экраны её рабочего пульта информацию.

– Вторая мировая война. Эмоционально-культурные аспекты. – ответил Александр.

– Одобряю. А ты, Сережа?

– Тоталитаризм и народ. Противостояние в русле прогресса.

– Мне-то понятно, а вот младшим…

– Всё будет адаптировано, Стелла Анатольевна. Вы сами можете просмотреть – мы перегрузили вам все планы экскурсий с подробными комментариями…

– Хорошо. Но всё же…

– Не беспокойтесь. Послезавтра у нас есть несколько часов. Группа по двадцатому столетию убывает в Музейный комплекс. Остальные группы имеют свои графики выездов. Все данные – у вас. Всё согласовано.

– Хорошо… Тогда, если нет оперативных проблем и вопросов, требующих моего вмешательства – все свободны. У кого есть – останьтесь.

Юноши и девушки вполголоса переговариваясь, вышли из аудитории. Остались пятеро юношей и три девушки.

– Стелла Анатольевна, у нас проблема, связанная с заявленной Александром темой. Эта же проблема в русле темы тоталитаризма… Надо бы показать младшим некоторые аспекты взаимодействия мужчин и женщин в критических условиях… На адаптированном уровне, конечно… Саша заложил богатейшую музыкальную и видеоквадрофоническую проекционную и имитационную базу, но, по понятным причинам, ему не всё подвластно. Кого вы можете порекомендовать?… – спросила черноволосая девушка с длинной толстой косой. – Девичий коллектив… в одиночку, без консультаций не может сегодня потянуть такое… Это. – она помедлила, переглянувшись с подругами. – выше наших сегодняшних возможностей. Мы не хотим идти на непросчитываемый риск.

– И напрасно, Ксения. – Стелла Анатольевна прокрутила на экранах информацию о планах экскурсии, подготовленной Александром. – Собственно говоря, Саша заложил сюда всё необходимое. Не вижу оснований что-либо менять… Дополнения, на мой взгляд, не требуются. Но если хотите, то моя коллега – культуролог и психолог, доктор наук Екатерина Корнеевна Нахимова поможет. Вот её код видеосвязи. – педагог подала полоску пластика. – Полагаю, теперь вы спокойны?

– После консультации с психологом и культурологом – без всяких сомнений. Спасибо, Стелла Анатольевна. – ответила Ксения, принимая пластик. – Саша, ты не имеешь ко мне…

– Нет, Ксения. Это – твоё. Думаю, состыкуемся… – задумавшийся было Александр очнулся. – Я действительно не могу потянуть некоторые аспекты… Думаю, Ксюша не откажется мне помочь…

– Не откажусь… Когда свяжемся с Нахимовой?

– Сегодня вечером. Сначала ты, потом я подключусь. Перегони ей всю профильную плановую информацию по нашим частям. Разрешите идти, Стелла Анатольевна? – Александр по-военному подобрался и подхватил со стола свою планшетку с дисками.

– Идите. Успехов вам.

В огромном полутёмном зале пять человек – двое юношей и три девушки ждали, когда из соседнего зала, посвящённого предвоенной истории, выйдет первый поток младшеклассников – девяносто человек.

– Волнуешься, Саша?

– Немного есть, Ксения.

– Стелла, а ты?

– Дрожу. Такой комплекс возможностей… Когда мы начинали учёбу в школе, о подобном совершенстве в Музей-Центре Московска нельзя было и мечтать. Провела позавчера здесь целый день и с раннего утра до полуночи вчера сидела тут, пока сообразила в деталях, как всё это донести до наших младших.

– А ты, Георгий?

– Есть немного. – суровый властелин спортивных снарядов повёл накачанными плечами. – Но пока в пределах.

– А ты, Дина?

– Как и все… Но, кажется, наши младшие идут. Гасим свет. Приготовьтесь друзья… По местам. Ксения и Александр – на центр, Гера – к пультам. Алла, прошу за синтезаторы… Я – в будку имитаторов…

– Ладно.

Свет в зале померк окончательно. Открылся широкий проем и из тамбура в зал вошли первоклассники. Зазвучали первые вступительные аккорды, сразу навеявшие тревогу… Привыкшие к полутьме глаза старших отметили, что девочки испуганно подались назад, а мальчики вышли вперед.

– Вторая мировая война, развязанная низменными инстинктами, свойственными человечеству в Темные века, началась первого сентября одна тысяча девятьсот тридцать девятого года. Могучими ударами нацистских кулаков рушились карточные домики кукольных демократий и плутократий Европы. Гуманизм уступал место животной ненависти и злости, стремлению унижать, порабощать и уничтожать… – так начала лекцию Ксения, едва видная в полумраке зала. Её голос звучал набатным метрономом, но именно это и обеспечивало высокий уровень внимания к услышанному со стороны первоклассников. – остановить такую волну тогда смог только режим, основу которого составляла двухуровневая структура. С одной стороны – общечеловеческие ценности, свободное и доверчивое общение, свойственное единомышленникам, с другой – централизованная, убогая по возможностям адаптации, но абсолютно машинизированная в своем примитивном стремлении к всевластию структура. Эти два уровня, соединившись, смогли организовать на первых порах сопротивление, а в последующем – далеко не полное, но весьма убедительное наказание агрессора. – голос Ксении зазвенел возмущением и тревогой в темноте гигантского зала. – Перед вами – карта Европы тридцатых – сороковых годов. На ней вы можете видеть, как коричневая инфекция захватывала все новые и новые плацдармы.

Это – только верхний слой. Есть более глубинные, к рассмотрению которых мы переходим… – Ксения сделала очень короткую паузу, быстро успокоила волнение и продолжила размеренно и сухо. – Подчинившись машине устрашения, люди разделились, общественное сознание было в значительной степени парализовано страхом. Почти вся Европа оказалась в состоянии порабощённой территории. Вся мощь экономик множества стран работала только на устрашение, разрушение и уничтожение. Вы можете видеть образцы военной техники, десятки тысяч единиц которой обращались против народов Европы в попытке достичь цели… цели Евразийского господства. – объемные изображения заняли всё пространство зала, некоторые придвинулись вплотную к строю первоклассников. – Вы можете ощутить холод безжалостной стали, прикоснувшись к ближайшим к вам образцам. – Ксения сделала паузу, наращивая напряжение в голосе. – но – не это главное.

Представьте себе, что из стволов всей этой техники, размноженой в десятках тысяч экземпляров изрыгались мегатонны металла, назначение которого – уничтожение людей. Любых людей, которые не хотели покориться грубой силе и животным инстинктам. – Макеты пропали. Послышался утробный вой множества авиационных моторов и высоко над зрителями, полускрытые облаками, пошли эскадрильи бомбовозов, сопровождаемые истребителями. – Подобные армады обрушивались за день от пяти до сорока раз на непокорённые города и села Европы. Было и больше ежедневных бомбёжек. – Окруживший зрителей со всех сторон резкий свист срывавшихся с креплений авиабомб заставил многих первоклассников закрыть уши и инстинктивно пригнуться.

Экскурсанты оказались среди пылающих развалин, запахло гарью, послышались стоны раненых, вой сирен. Среди развалин двигались тени, где-то в стороне мигал фонарик.

– В огне пожаров, среди развалин гибли произведения культуры, искусства, науки, гибли дети и старики. Гибли мужчины и женщины… Гибли, будучи абсолютно неповинными в случившемся… – Ксения переключила мониторы. – вы можете видеть, насколько слабо оказалась подготовлена общественная и государственная система к подобным чрезвычайным ситуациям. – выросли диаграммы и графики с немногочисленными цифрами, прошли фото и кинофрагменты жизни госпиталей, эвакопунктов, тушения пожаров и вывоза ценностей. – Мы можем восстановить ныне по крупицам какую-то целостную картину, но нам не дано пережить всё в точности так, как было тогда. Такое повторялось из века в век. А тогда, в двадцатом, вся Европа, вы видите это по карте, – Замигала, окрашиваясь в коричневый масштабный цвет карта Европы, – вся Европа стонала под пятой гитлеровского солдата. Должна была найтись сила противодействия…

И она нашлась, едва ефрейтор Шилькгрубер, он же Адольф Гитлер, он же фюрер, он же отец немецкой нации в кавычках, истеричный психопатичный человек, отдал приказ реализовать план, известный вам под названием «Барбаросса». Этот план предусматривал захват всего пространства до Урала включительно в кратчайшие сроки. – Карта изменилась, на ней показались границы Советского Союза и огромный трезубец, острия которого приблизились к пограничной линии вплотную. – Преступная самонадеянность верхушки партийно-государственного руководства Советского Союза и лично недоучки-семинариста Иосифа Джугашвили, он же Сталин, – возник огромный портрет тирана, сменивший пространство Советского Союза, – не позволила войскам прикрытия границы – тогдашним пограничным войскам и войскам приграничных оперативных группировок – тогдашним особым военным округам, – показались военные карты, показывающие дислокацию войск Советского Союза перед остриями трезубца, – выполнить необходимые действия по развертыванию войск и закрытию дороги вглубь страны.

Войскам запретили занять заранее подготовленные позиции. Информации разведки не верили, приказывали не верить. Жёсткоцентрализованная система дала крупный сбой. Двадцать второго июня сорок первого года двадцатого столетия в четыре часа утра натянутая струной заорганизованности и показухи жизнь нескольких десятков миллионов людей, составлявших народы бывшего Советского Союза оказалась прервана вооружённым вторжением… – пошли кадры первых хроникальных фильмов периода вторжения. – Вы снова видите, что жертвами ошибок центрального руководства становились простые люди. Машина насилия начала перемалывать свои очередные жертвы.

Тысячи военнопленных, десятки тысяч мирных жителей, детей, женщин, стариков оказались жертвами Системной ошибки. – возникли кадры с изображением эшелонов, уходивших на запад и увозивших тысячи остарбайтеров в неизвестность. – Вывозилось всё, что представляло хотя бы какую нибудь ценность. Армия отступала под ударами, отточенными в боях с не слишком хорошо подготовленными к подобному противостоянию армиями небольших по сравнению с Советским Союзом государств Европы. Пружина народного возмущения закручивалась всё туже и подавала первые признаки готовности к смертоносному развертыванию. – возникла карта Советского Союза. – Вы можете видеть, какова территориальная цена этой системной ошибки… Тысячи квадратных километров земли, десятки цветущих городов и сёл, сотни тысяч людей, поставленных перед Неизвестностью без защиты и поддержки со стороны государственной системы.

Государство оказалось неспособно руководить ситуацией. Спасать пришлось всех – и государство, и общество. В ответ на десятки тысяч тогда безвестных (по причине отсутствия систем глобальной идентификации и контроля) жертв, остальная часть общества обратилась к армии и тылу. Эти две структуры, важность которых в экстренных случаях трудно переоценить, стали центральными составляющими системы наказания агрессора. Вы видите линию, до которой удалось продвинуться врагу… А сейчас вы окунётесь в атмосферу центральных районов Советского Союза, которые, по счастью, пока ещё не были затронуты военным лихолетьем. – Вокруг зрителей возникла обстановка улицы провинциального городка перед зданием военкомата. Десятки молодых мужчин, безусых юношей, подростков перед дверями военкомата… Знакомый по многочисленным репродукциям плакат «Родина – мать зовет!», плакат «Воин Красной Армии – спаси!», отрывки разговоров, плач женщин, обнявших своих отцов, братьев, мужей, женихов. Суровые лица бывших мирных пахарей и рабочих и теперь уже – солдат. Знакомые по видеосводу военной истории планеты трёхлинейные винтовки…