Текст книги "Карл Великий"

Автор книги: Дитер Хэгерманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 58 страниц)

О судьбе Гримоальда речь шла уже неоднократно. На нем прекратилось возвышение Пипинидов, мужская линия которых практически прекратилась. Наследником семьи и ее амбиций в «открытом» аристократическом обществе VII века стал сын Бегги и Анзежизеля Пипин Средний, приходившийся отцом Карлу Мартеллу и прадедом Карлу Великому. От этого внука Пипина сеньора по женской линии хроники Меца «выводят» первенство «княжения», по династическому принципу. Существенной причиной нового возвышения последующих Каролингов могло стать бракосочетание в 670 году Пипина Среднего с Плектрудой, наследницей весьма влиятельной фамилии, богатые владения которой простирались от низовья Рейна, включая Кёльн, вплоть до среднего течения Мозеля. В результате существенного приращения собственности и приумножения сферы влияния Пипин (тем более что родители его супруги, судя по всему, остались без наследника по мужской линии) оказался во главе австразийской аристократической партии, успешно противостоявшей претензиям австразийских мажордомов на управление соседними территориями империи. Лишь после смерти противников, иногда насильственной, в прилегающих областях империи нейстрийская аристократическая партия заключила союз с Пипином. Тем самым центр тяжести окончательно сдвинулся в пользу австразийского мажордома. «Он [Пипин] присоединил владения короля Теодориха [последнего внука Хлотаря II] к своему королевству». Это значит, Пипин завладел государством и возложил на себя ставшее вакантным» достоинство мажордома.

Эти события и этот акт закономерно знаменуют начало успешного правления Каролингов. Правильно было замечено, что австразийско-нейстрийские (в том числе и бургундские) споры никак не были связаны с противоречием Восток – Запад, со своего рода этническо-культурным соперничеством между романами и германцами, между городом и деревней. Дело заключалось в Соперничестве конкурировавших друг с другом фракций аристократических фамилий, которые после кончины Хлотаря II откровенно использовали малолетних королей в борьбе за власть.

Когда вскоре после 688 года Пипин женил своего первенца Дрогона на дочери скончавшегося нейстрийского мажордома Беркара, он пошел на это не только для того, чтобы посредством столь изощренной матримониальной политики расширить сферу влияния на землях между Рейном, Маасом и Мозелем на юго-западные области, но и во имя обеспечения близости к королевскому двору Меровингов и тем самым к Нейстрии. Нейстрия считалась официальным центром юриспруденции. Кроме того, здесь сходились нити внешних отношений, переплетались административно-политические связи и, следовательно, осуществлялись функции традиционного королевского правления, в изложении Эйнхарда преподносившиеся в карикатурном виде.

Прежде всего королевский суд, рассматривавший споры между влиятельными аристократическими фамилиями и церковью, сохранял или приобретал статус инстанции, за которой признавалось право выносить приговор не в пользу всемогущего победителя при Тертри и его челяди.

Эти межсемейные узы, простиравшиеся над регионами и институциональными структурами, по примеру родителей, бабушек и дедушек еще более закреплялись в результате союза с церковью. Анденн, Фосс и Нивель, будучи монастырями династии, стали существенными духовными опорными пунктами при расширении имперских территорий.

Аббатство Виллиброда в Эхтернахе на реке Зауер после 698 года все более приближалось к статусу монастыря, что представляло процесс чрезвычайной важности – не только для формирующегося «сакрального ландшафта» в центральной области Австразии, но и для все более тесных контактов Пипина с основателем монастыря. Он получил разрешение князя проповедовать Евангелие на территориях Фрисландии, покоренных Пипином в период с 690 по 695 год. Это взаимодействие в военной и духовной сферах привело к возникновению в укрепленном замке Утрехт первой резиденции епископа каролингского обряда, сфере влияния которого было суждено распространиться и в рейнском правобережье, вплоть до Вестфалии. Таким образом была подготовлена долговременная интеграция этой территории в империю франков и в поместную франкскую церковь, но пока князь довольствовался существовавшим статус-кво. Поэтому он женил сына Гримоальда, между прочим мажордома, на дочери фрисландского герцога Радбода, из почтения к предкам отказавшегося от крещения Виллиброда.

Свидетельство часто привлекаемых как источник хроник Меца, соответствии с которыми интерес Пипина II распространился на соседние территории и дукаты, особенно Алеманию, Баварию и даже Аквитанию, относится к категории вымыслов. Упоминаемые соседи под господством герцогов по большей части франкского происхождения смогли сохранить свою независимость и отвергнуть претензии мажордомов на подчинение указанием на то, что они всем обязаны исключительно франкским королям, то есть Меровингам. Хотя вторжения Пипина в Алеманию, Гессен, Тюрингию и Саксонию представляются достоверными, за этим стоит более глубокая причина. Знаменитая, к сожалению, только из поэтического свидетельства Эрмольда Нигеллия (двадцатые IX столетия) известная настенная фреска ингелгеймской Паластулы обращает внимание потомков прежде всего на сына Пипина – Карла Мартелла, растерявшего просторы империи франков, но не на его отца.

Случайный характер всего происходящего в истории угрожал представить и определяющую роль Пипина лишь как преходящий момент в эпохе франков. Напоминая усилия по укреплению 'правления в значительно более позднее время кондотьеров, банкиров-политиков и вице-графов в городах-государствах эпохи Ренессанса, беззаконие и отсутствие правовой базы, особенно в вопросе престолонаследия, породили особые проблемы, тем более что в связи с претензией Пипина на первенство государственно-правовое новообразование вступило в явное противоречие с воспринятым и тем самым легитимированным королевством Меровингов, от существования которых, кроме того, логично зависел институт мажордомов. Тонкая сеть, сплетенная из королей, первенства, достоинства мажордомов и герцогов сыновей Гримоальда и Дрогона, оказалась более чем хрупкой. Дрогон скончался в 708 году, а Гримоальд стал жертвой насильственной смерти от руки язычника-фриза в Льеже незадолго до кончины своего отца, князя, 16 декабря 714 года. Дрогон обрел вечный покой опять-таки неподалеку от Меца рядом с главным предком Арнульфом, в то время как Пипин был предан земле в самом центре владений династии в Шевремоне, замке и затем монастыре, в среднем течении Мааса недалеко от ставших впоследствии известными земельных владений Геристаль и Жюпиле.

Таковы были предпосылки борьбы властных сил за господство и влияние, обострившей отношения между соперничающими франкскими аристократическими фамилиями в Австразии и Нейстрии. Поражает решительный прорыв к власти весьма почтенной вдовы Пипина II – Плектруды. Она приложила немалые силы для сохранения за сыновьями и их детьми властных функций усопших. Из Кёльна, где поселилась властолюбивая вдова, она внимательно отслеживала ситуацию. В какой мере и как долго влиятельные аристократические семьи принимали эту правительницу в юбке, истории неизвестно. Между тем бунт против ярко выраженной односторонней передачи власти в руки молодого потомства поднял другой сын Пипина – Карл, родившийся от связи отца с женщиной по имени Галпейда. Решительными действиями и недюжинными военными способностями Карл уже в IX веке заслужил прозвище Мартелл («молот»), этому способствовал также его незаурядный талант политического деятеля.

Рождение Карла в браке без приданого (в правовом отношении это был конкубинат, то есть внебрачное сожительство) в начале VII века не являлось серьезным препятствием при рассмотрении преемства. Решающее значение имела воля родителей, в данном случае прежде всего влияние Плектруды на Пипина. Она хотела оказать содействие исключительно их общим нажитым в браке сыновьям. В любом случае до 817 года внебрачное рождение основанием для дискриминации не являлось. Только тогда утвердилось изложенное на пергаменте церковное положение о том, что законным в преемстве следует считать потомство от законного брака в противоположность притязанию «ius paternum» [12]12
  Отцовское право (лат.).


[Закрыть] на свободу действий по своему усмотрению при определении преемников или наследников. Если наследственное право предусматривало поддающуюся проверке максимально равномерную долю в наследстве сыновей, признанных отцом в качестве потомков (Карл Мартелл также получил выделенную ему долю из богатого королевского владения), то в отношении преемства управления, безусловно, действовал особый принцип «ius paternum», который впервые был зафиксирован как термин в 768 году и получил исходное политическое оформление.

По свидетельству всех источников, Арнульфинги и Пипиниды, а также их потомки – Каролинги – практиковали единобрачие, причем на договорной основе соответствующие семьи наделялись приданым. Доказательства классической полигамии отсутствовали, впрочем, она была абсолютно нехарактерна для территорий, населенных франками. Согласно германо-франкским правовым традициям, а также церковным канонам, приобретавшим все больший вес, в семейном праве и в быту на протяжении VIII столетия существовала только одна хозяйка дома. В свою очередь, франкские соборы под председательством Винфрида-Бонифация вводили все более строгие правила заключения брака (запрет кровосмешения), повторного брака и его расторжения. Тем самым началось победное шествие церковных доктрин, достигшее апогея в связи с конфликтом вокруг брака или внебрачного сожительства правнука Карла – Лотаря II в семидесятых годах IX столетия.

Разумеется, это длительный процесс. Карл Великий в начале правления без колебаний оттолкнул от себя и законную супругу Гимильтруду, и сменившую ее в браке лангобардскую принцессу, руководствуясь при этом мотивами политической целесообразности. Бросив вызов церковной морали, в уже преклонном возрасте, после кончины третьей, но скорее всего пятой супруги, он проводил время со все новыми наложницами в своем ахенском дворце. Однако, и этот момент имеет решающее значение, его преемниками могли стать только сыновья, рожденные от брака с алеманкой Гильдегардой, – Карл, Пипин и Людовик. Все прочие в престолонаследии не участвовали, хотя впоследствии частично сделали успешную духовную карьеру.

Институт праведного брака не исключал в случае смерти супруги ни повторного брака, ни внебрачного сожительства. Хотя церковь выступала против конкубината, в эпоху раннего средневековья его рассматривали как вполне терпимую разновидность внебрачной половой жизни. С полигамией как институтом такой промискуитет не имел ничего общего. Заботу о сыновьях, родившихся от конкубината, принимали на себя родители или отец. Скорее всего волеизъявление в случае с Карлом Мартеллом по настоятельному желанию Плектруды обернулось не в пользу пасынка княгини. Благодаря личности Карла Мартелла, его энергичности и осмотрительности произошло окончательное возвышение рода до уровня общефранкской аристократии. После горьких поражений ему удалось взять верх над мачехой, вынужденной сделать пасынка королем в Кёльне и уступить ему часть королевских сокровищ.

Для укрепления правления, опорой которого снова послужила древняя династия, пришлось дополнительно усилить влияние мажордомов в старых аристократических семьях, что привело к «перегруппировке» среди близких к правящим кругам лиц (Рудольф Шиффер), поэтому епископ Лютвин Трирский умножил свои владения, присоединив епископство Реймса. Его он завещал по наследству сыну, известному порочным образом жизни Милону, что вызвало злобную реакцию Винфрида-Бонифация.

Епископские владения в Галлии сформировались во время заката Меровингов под воздействием соответственно одной семьи, объединившей в своих руках духовные руководящие функции и рычаги политического руководства. С этими государствами в государстве покончили Карл Мартелл и его преемники – Трир перестал существовать после 772 года, географически удаленный Кур как оплот Викторидов – лишь с введением так называемого франкского положения о графствах примерно в 806 году, что вызвало резкие протесты и жалобы.

Нельзя забывать, что Карл Великий на годы, а может, и десятилетия, отбросив канонические предписания, взял под собственное управление обретшие свободу епископства, например Мец и Реймс, и извлек из этого соответствующую экономическую пользу. Эти прогосударственные епископские синоды, достаточно часто представляемые воинственными епископами, оказывались под перекрестным огнем критики и церкви, и синодальных указов. Тем не менее они играли роль необходимой опоры для укрепляющейся династии. Эта тесно переплетенная сеть прежде всего церковного правления уберегла «принципса» от нового возмущения особенно нейстрийских аристократических фракций. По воле Карла были устранены и сыновья его единокровного брата Дрогона, за исключением Гуго, принявшего духовный сан в 713–715 годах. Ему он передал впоследствии несколько важных епархий и аббатств: Париж, Руан, Байё, Авранш, а также Сен-Дени, Сен-Вандрилл и Жумьеж в низовье Сены.

К укрепленному таким образом правлению, что явно противоречило запрету на совмещение духовных званий, уже тогда добавились первые ростки вассалитета, который на исходе IX века органично вошел в так называемый зрелый средневековый феодализм. Этот вассалитет в соответствии с происхождением из кельтского «gwas» [13]13
  Слуга, раб (кельт.).


[Закрыть]вначале заявил о себе на относительно более низком социальном уровне. Весьма похожие на меровингские антрустионы (охранные команды) и лойды (люди), являвшиеся военными формированиями, которые были известны еще Тациту, мажордом подобно другим правителям в пору расширения собственного правления создал мощные вооруженные отряды, которые, пользуясь немалыми благами, отдавали предпочтение кавалерии. Указанные блага представляли собой крупные, отстоявшие друг от друга хозяйства, чаще из числа принадлежавших королю, но, возможно, и церкви.

Земля, полученная от короля в аренду (впоследствии это называлось рrecariae verbo regis [14]14
  Данное во временное пользование и управление (лат.).


[Закрыть]), и обеспечивала этих бенефициариев.

В более поздних исследованиях зачатки последовавших феодальных отношений связывались с эпохой Мартелла, в свое время якобы пережившей «революционный переход» франкского Войска от инфантерии к кавалерии. Этой перестройкой, кроме всего прочего сопровождавшейся появлением стремени как решающего элемента военной экипировки, объяснялась, очевидно, возросшая социальная ценность барщины, избавившейся тем самым окончательно от рабского начала. Такие утверждения представляются несостоятельными и даже ложными. Просто никакого перевооружения не было, точно так же не было широкого внедрения стремени с целью повышения эффективности метания копья при передвижении верхом. Равным образом в первой половине VIII столетия не отмечалось широкого распространения вассалов, хотя бы в приблизительном сравнении с более поздним ленным договором. В последующее время существовали вассалы, но без привилегий, например, в виде охранных команд церковных учреждений. Никуда не исчезли бенефициарии, которые не Привлекались к несению какой-либо службы. Тем не менее напрашивается вывод о том, что мажордом и его королевские сторонники путем раздачи обширных земельных владений, особенно церковных имений, значительно увеличили свою власть и число последователей, получив действительно острое оружие. Соответственно из-за активного отторжения церковной собственности в веке мнение о Карле Мартелле в церковных кругах становилось все более негативным. Они называли его разбойником и бесцеремонным пришельцем. Военные успехи Каролингов в любом случае определялись общественными условиями и материальными предпосылками, которые не в последнюю очередь зависели от этих доходных источников.

Карл Мартелл широко использовал инструмент прекариев, причем не только для подавления непосредственных противников и конкурентов. Проблемой ранних Каролингов (в этом на них похожи более поздние кондотьеры и сеньеры) было и оставалось отсутствие законности. Собственная властная позиция и положение их династии нуждались в постоянном обосновании и подтверждении. Приходилось задумываться о сохранении и, по возможности, расширении числа последователей. Но это могло происходить в то время, благополучие которого и в собственном понимании в основном зиждилось на землевладении, на праве распоряжаться землей и привязанными к ней людьми, лишь путем раздачи земельных хозяйств и фискального или церковного имущества, а также распределения добычи от военной экспансии.

Так, уже в IX веке с именем Карла Мартелла связывали прежде всего покорение и завоевание Фрисландии. С начала тридцатых годов VIII века прибрежный дукат находился под господством франков, открывшись навстречу христианской вере через Утрехт, миссионерский центр англосакса Виллиброда. Винфрид-Бонифаций, действовавший в этом регионе с 722 года, а начиная с 732 года в качестве архиепископа миссионерствовавший с благословения Рима, не сумел, правда, из-за сопротивления епископа Майнца создать там церковную структуру. Поэтому после 739 года благодаря согласию герцога Баварского Одилона и папы он выбрал себе новое место деятельности южнее русла Дуная, где вместе с епархиями Зальцбурга, Фрейзинга, Регенсбурга и Пассау заложил краеугольный камень для баварской поместной церкви.

Одновременно с завоеванием Фрисландии шла интеграция земель в долине реки Майн в состав империи. Дукат простирался от среднего течения Рейна, пересекал нижнее течение Майна, упираясь в границы с Тюрингией с центром вокруг Вюрцбурга, где сосредоточились гедены. А вот Эльзас, как и Алемания, продолжал оставаться буферной зоной (на границе с Баварией). Его герцоги, хотя и местные по происхождению, но в основном поставленные Меровингами, свой особый статус ярко продемонстрировали не в последнюю очередь через брак герцога Теодоса, таким образом желавшего породниться с лангобардской королевской фамилией. Трудности с наследованием в дукате в 725–728 годах облегчили или, наоборот, спровоцировали вмешательство Карла Мартелла в дела Баварии. Тогда он привез с собой в качестве пленницы близкую родственницу из рода Агилольфингов, позже взял ее в жены и тем самым породнился с этим старинным родом. И все же заключенные узы породили немалые сложности, приведшие в 788 году к смещению герцога Тассилона и временному исчезновению Баварии как самостоятельного политического образования.

Затем Карл Мартелл вторгается в Саксонию вплоть до нижнего течения Везера. Это означало конфликт между франками и саксами, продолжавшийся почти три поколения. Кроме того, Карл Мартелл объявился в Аквитании, области южнее Луары вплоть до Гаронны с центрами в Тулузе и Бордо. Их герцог Ойдон сумел зиться не только от басков, но и от мавров, в 711 году вторгшихся в империю западных готов, окружив Нарбонн на Пиренеях. Герцогу Ойдону удалось отразить агрессию в 721 году под Тулузой, но затем по тактическим соображениям он предпочел блокироваться с одним из местных вождей. Карл не захотел считаться с этим статус-кво, в 731 году форсировав Луару, напал на Ойдона, чей партнер стал жертвой межмусульманского соперничества, в то время как его противник вторгся в Аквитанию, где сжег дотла Бордо и Пуатье. В октябре 732 года Карлу удалось отразить атаку арабов между Туром, где находилась франкская святыня – мощи святого Мартина, и Пуатье. Эйнхард с восторгом говорит даже о двух крупных битвах.

Эта победа, навсегда покончившая с экспансией мавров на север, объясняет, почему впоследствии историки преподносили ее как великое деяние Карла Мартелла, к тому же увидев в ней «спасение Запада» от ислама, сравнимое разве что с победой принца Евгения Савойского, одержанной им над турками под Веной в 1683 году. Современные исследователи, наоборот, акцентируют политические последствия этой оборонительной кампании, закрепившей прежде всего господство франков на юго-западе Галлии, помогшей подготовить окончательное завоевание Аквитании в приближающиеся десятилетия и начать франкскую экспансию на противоположном берегу Гаронны вплоть до атлантического побережья и за Пиренеями.

Не в последнюю очередь это вторжение в юго-западные районы преследовало цель изменить политические условия в прилегающей Бургундии; между прочим, не без помощи короля лангобардов. Что происходило опять-таки через передачу важнейших церковных постов надежным последователям. Так было в Орлеане, Отёне, Маконе, Лионе, но также в Лангре и Оксере. Это «огосударствление церкви» (Фридрих Принц), а именно вытеснение дотоле влиятельных древних епископских династий в угоду собственным сторонникам и масштабная раздача церковного имущества, создало новую властную основу для мажордома далеко за пределами Австразии.

«Железное время» Карла Мартелла заложило фундамент, на который могли опереться его приверженцы. Авторитет Карла получал международное признание. В 739–740 годах папа Григорий III обратился к вице-королю (subregulus) с просьбой о поддержке в противостоянии с донимающими его лангобардами. При этом папа переслал Карлу ключ от гробницы апостола Петра, мощи и звено от его цепи. Это был еще один знак того, что Рим все более отдаляется от Византии. Уже в 732 году папа впервые датировал официальный документ не в восточноримском стиле, в зависимости от кесаревых лет, а как бы на основе «нейтрального» года инкарнации, то есть года рождения Христа. Правда, Карл Мартелл ограничился дружескими выражениями благодарности. О военном содействии и тем самым о конфликте с королем лангобардов, прикрывавшим его с фланга в процессе перекраивания Бургундии, он даже не помышлял. О реакции знати на подобную авантюру суждено было вскоре узнать сыну Карла Пипину.

Еще в 737 году князь повелел включить путем усыновления своего второго сына Пипина в семейство короля лангобардов. Это произошло как раз в тот год, когда после кончины Теодориха IV в королевстве не было меровингского преемника. Включение сына в королевскую семью и последующая женитьба Карла на высокопоставленной представительнице рода Агилольфингов следует расценивать как серьезные намерения укрепить с помощью семейных уз преимущественное положение рода. И все же это вовсе не означало, что в результате у него уже был в кармане ключ от королевской власти для него самого и его сторонников. Правда, завещание от 739 года засвидетельствовало в момент составления «управление известным Карлом франкской империей», но одно воспоминание о «государственном перевороте» с участием Гримоальда удержало умного и осмотрительного регента от рискованных шагов.

Несмотря на секуляризацию, вызывавшую впоследствии всеобщее сожаление, в то время имело место значительное сближение Карла с церковью и ее институтами. Этот процесс даже можно было истолковывать как благосклонную клерикализацию. В так называемой канцелярии засвидетельствование все больше возлагалось на священнослужителей, а не на светский персонал, капелланы вытесняли референдариев. В 741 году епископ Меца Хродеганг удостоверяет грамоту мажордома. Сына Карла Пипина отправляют на воспитание в Сен-Дени, где захоронены многочисленные представители Меровингов, в том числе последний из них – Хлотарь II. Там же найдет упокоение и сам Карл Мартелл. Обращенность к Риму проявляется в том, что храмы Петра все чаще вытесняют престолы святого Мартина и древние оплоты христианства и притягивают армии паломников прежде всего к местам захоронений апостолов. Здесь ограниченная по охвату территорий франкская поместная церковь испытывает притяжение к матери – церкви Запада.

В последние дни жизни Карл снова огорчается из-за происходящего в Баварии. Обладающий частью баварских земель герцог Одилон, видимо, притесняемый внутренними противниками, в 740 году находит убежище при дворе мажордома и ведет к венцу дочь Карла Гильтруду. Этот шаг, воспринятый столетие спустя как откровенно скандальный, в свое время, по мнению Свангильды и, по-видимому, также Карла Мартелла, был нацелен на сближение обеих семей и снятие напряженности в отношениях между королевством и Баварией, желавшей показать себя независимой. Это привело к тому, что после 743 года сын Карла Пипин и Гильтруда взяли опекунство над родившимся в 741 году Тассилоном.

Тем не менее и второе бракосочетание Карла Мартелла создало для династии массу проблем, которые, правда, по своей широте едва ли идут в сравнение с кризисом преемства 714 года. Так, в 737 году Карл разделил «свою» империю «по совету знати» вначале среди сыновей от первого брака, то есть действуя по призеру отца. Карломану доставались Австразия, Алемания и Тюрингия. Пипину– Нейстрия, Бургундия и Прованс, после походов Карла на юг присовокупленный к франкской зоне господства. Аквитания и Бавария еще не входили в империю Карла.

Если в 714 году мачеха Карла Плектруда в согласии с Пипином II хотела помешать сыну другой женщины участвовать в преемстве, то на этот раз вторая супруга сорвала план мужа о допущении к преемству наследников только от первого брака и заставила Карла согласиться с новым переделом империи, теперь уже полноправным участием их общего сына Грифона. Предполагалось специально для него в центре будущей Франции создать королевство из территорий Австразии, Нейстрии и Бургундии.

Тем самым была бы реализована концепция разрушения старых имперских структур, которые основывались на интеграции трехчастных элементов королевства. Как бы отреагировала на этот план, означавший масштабное вмешательство во властные и имущественные отношения высшей знати, аристократия, вполне можно представить. Но данный проект так и остался неосуществленным. Грифон, которому исполнилось, видимо, пятнадцать лет, когда в 741 году умер его отец, и он, таким образом, считался правоспособным, не мог оттеснить старших братьев, не соответствовавших принципу «ius paternum». Более того, они посадили Грифона под стражу в Шевремоне, центре владений династии в среднем течении Мааса, а его мать заключили в королевский монастырь Шелль под Парижем, настоятельницей которого впоследствии Карл Великий поставил свою сестру Гизелу.

Совместные действия старших братьев против Аквитании и Алемании свидетельствуют об их агрессивном потенциале и наличии сторонников среди высшей знати. Во время аквитанской кампании в 742 году во Вьё-Пуатье произошел еще один передел империи франков. Он по сравнению с отцовским планом обнаруживал и собственные очертания, поскольку теперь Пипин получил в свое распоряжение южную часть Австразии, а также Суассон, Реймс, Мец и Трир. Кроме того, некоторые районы Нейстрии от Сены до Луары, Бургундию, Прованс и Эльзас, в то время как северная Австразия вместе с Льежем и Кёльном, а также часть бывшей Нейстрии до Сены, включая Камбрэ, Бовэ, Нуайон и Лаон, отошли к Карломану. Этот передел, очевидно, стал решающим в формировании казенной земельной собственности, которая примерно в равных долях была поделена между обоими преемниками Карла. Но он покончил со старой системой правления в отношении надрегиональных структур, создав новые комбинации власти и собственности среди сторонников обоих сыновей Карла. В любом случае был поставлен заслон возникновению нового центра власти в самом сердце будущей Франции, а Нейст-рия ограничена рамками региона южнее Сены до Луары.

Открытое противодействие такой концентрации власти, одновременно исключившей Грифона из возможных престолонаследников, исходило от баварского герцога Одилона. Во всем этом он почувствовал по меньшей мере умаление значения и притязаний своей династии – его родственница Свангильда была как-никак вдовой скончавшегося мажордома, а его собственная супруга Гильтруда – сестрой Карломана и Пипина. Десятилетия спустя наличие баварской оппозиции обернулось для Агилольфингов разрушительными последствиями. В период с 743 по 746 год мажордомы агрессивно и не без успеха действовали против пограничных регионов своих империй. Одилону пришлось вновь. подчиниться, в его владения вошла территория Баварии к югу от Дуная, в то время как в Зальцбурге на ученого Вергилия, которому город был обязан первым культурным взлетом и который являлся сторонником франкских мажордомов, была возложена выс-иая церковная миссия.

Герцог Аквитанский потерпел поражение и сгинул в каком-монастыре, лишенный всякой власти. Впрочем, поначалу его сыну Ваифру удалось сохранить положение, идентичное герцогскому званию, под верховной властью мажордомов.

В 746 году в так называемом уголовном суде Каннштадта, выносившем смертные приговоры, приказало долго жить алеманское герцогство, тесно связанное родственными узами с баварским герцогством Агилольфингов. Его функцию приняли на себя франкские графы. Правда, эти успехи не внесли ничего нового в сложную государственно-правовую ситуацию мажордомов, особенно во внешнем проявлении их правления. Они были вынуждены в 743 году снова призвать на трон короля из династии Меровингов в лице Хильдерика III. Витавшее над ними проклятие Нелегитимности нельзя было преодолеть только внешнеполитическими и военными успехами.

Обращенность к церковным инстанциям, проявлявшаяся еще в эпоху Карла Мартелла и не сводившаяся к покушению на церковное имущество, при его сыновьях ничуть не убавилась, а даже возросла.

Пипин, выросший в монастыре Сен-Дени, и в еще большей степени Карломан, предположительно воспитывавшийся в Эхтернахе, форпосте фризского миссионерства, широко распахнули двери перед англосаксонскими проповедниками. Особенно в недавно и спешно обращенных землях в нижнем течении Рейна они настаивали на формировании церковной структуры, а кроме з, с согласия Рима, стремились к реформе поместий франкской церкви. В этих делах движущей силой и посредником между культурами проявил себя Винфрид-Боиифаций. Тогда на землях, ставших впоследствии Восточной Франконией, в Гессене и Тюрингии были учреждены три епископии, из которых дольше всех просуществовал Вюрцбург; а вот Эрфурту и Бюрабургу не было Суждено познать пору взросления. В апреле 743 года после восьми десятилетий молчания в области, находившейся под управлением Карломана, под председательством Винфрида-Бонифация состоялся первый франкский собор. Его итоги Карломан изложил в капитулярии. В следующем году в Ле Эстинне, округ Хеннекс, и Суассоне одновременно прошли два собора, а в 745 году было проведено общефранкское собрание под председательством обоих мажордомов.

Наряду с проектами реформ общего характера, например укрепление епископской власти, повышение нравственного начала среди духовенства и борьба с язычеством, в центре внимания епископата находилось требование о возвращении отчужденного церковного имущества. Однако оно не было выполнено, ибо франкские мажордомы не желали рисковать лояльностью своих сторонников. Церкви довольствовались лишь дополнительным процентом в качестве возмещения за материальные утраты. Также не прошла идея об учреждении епископских структур для надзора над епископами (в Реймсе и Сансе) из-за сопротивления аристократии, опасавшейся за влияние и собственность в церковных областях. Винфрид-Бонифаций был вынужден довольствоваться Майнцем как своей епископской резиденцией, прежний обладатель которой, уличенный в убийстве и потому лишенный должности, добивался в Риме восстановления в первоначальном статусе. Впоследствии апостол немцев основал в 744 году в лесистой Буконии монастырь в Фульде как форпост и миссионерский центр, откуда на многие последующие десятилетия должны были исходить серьезные духовные и культурные импульсы, нацеленные на Гессен, Тюрингию и Саксонию. С одной стороны, истерзанный трудностями, а с другой, памятуя о прежнем намерении по распространению веры, Винфрид-Бонифаций вновь обратился к миссионерству во Фризии, которое и обеспечило ему в 754 году вожделенное мученичество.