Текст книги "Зимняя луна (Ад в наследство)"

Автор книги: Дин Рей Кунц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

22

С «моссбергом» двенадцатого калибра наперевес, Джек двигался на восток рысцой, как пехотинец под обстрелом. Он не ожидал, что шоссе окажется таким чистым, поэтому теперь надеялся добраться быстрее, чем планировал. Шел постоянно шевеля пальцами в ботинках, поддерживая в них кровообращение. Несмотря на две пары толстых носков и утепленные ботинки, ноги мерзли и все сильнее с каждой минутой. Рубцовая ткань и недавно сросшиеся кости  левой ноги ныли от напряжения, однако передвигаться эта боль не мешала. По правде говоря, он оказался в лучшей форме, чем ожидал.

Хотя видимость по-прежнему не превышала двадцати метров, а иногда и вообще нельзя было ничего рассмотреть на расстоянии вытянутой руки, он больше не рисковал заблудиться. Стены отброшенного снега весьма четко указывали, где проходит дорога. Столбы  линий электропередач и телефонных линий служили другим безошибочным ориентиром.

Он считал, что уже покрыл почти половину дистанции до «Желтых Сосен», но ноги понемногу слабели и темп его передвижения замедлился. Выругав себя за слабость, он усилием воли увеличил скорость.

Из-за секущего ветра и колющего лицо снега Джек передвигался, ссутулив плечи и опустив голову, глядя на дорогу прямо под ногами. Поэтому он не сразу заметил золотистый свет, сначала это был только намек на желтизну, а затем вдруг он осознал, что бежит через круговерть золотой пыли, а не простую метель.

Когда он поднял голову, то увидел впереди золотистое свечение, интенсивно желтое в центре. Оно таинственно пульсировало, источник терялся в снежной завесе. И он вспомнил свечение леса, которое Эдуардо описал в блокноте. Оно пульсировало точно так же – жуткое свечение, которое объявляло об открытии двери и прибытии пришельца.

Он резко остановился, чуть не упав, пульсация света внезапно усилилась, и он подумал: может быть спрятаться в снегу на обочине дороги? Но не было басовых колебаний звука, которые слышал и ощущал Эдуардо, только резкий вой ветра. Однако загадочный свет был повсюду, ослепляя. Джек стоял по щиколотку в золотой пыли, расплавленное золото текло по воздуху, сталь «моссберга» блистала, как будто собиралась превратиться в золотой слиток. Теперь он видел не один источник света, а несколько огней, пульсирующих несинхронно, – непрерывные желтые вспышки, накладывающиеся одна на другую. И слышал звук, перекрывающий шум ветра. Гул, быстро перерастал в рев могучего мотора. Из белой пелены падающего снега, появилась огромная машина. Он обнаружил, что стоит прямо перед дорожным грейдером, переоборудованным в снегоочиститель: стальной корпус,  маленькая кабина высоко вверху, толкающее снег изогнутое стальное лезвие выше его роста.

* * *

Войдя в более чистый воздух комнаты сына, смаргивая слезы, вызванные едким дымом, Хитер увидела две расплывчатые фигуры, одну маленькую, а другую… – нет этого не может быть! Так вот почему мальчик кричал.

Нависшая над Тоби фигура принадлежала жуткому, полуразложившемуся мертвецу, обернутому в куски истлевшего голубого савана, со вторым Дарителем на спине, который живо шевелил черными щупальцами.

Фальстаф прыгнул на ночной кошмар, но извивающиеся щупальца у этого Дарителя были быстрее, чем у прежнего. Они ухватили пса в полете и отбросили его прочь так же просто и действенно, как коровий хвост  расправляется с докучливой мухой. Взвыв от ужаса, Фальстаф пролетел через комнату, врезался в стену рядом с окном и свалился на пол, скуля от боли.

«Корт.38» был в руке Хитер, хотя она не помнила, как выдернула его из кобуры.

Прежде, чем она успела нажать на курок, новый Даритель – или новое тело того же самого (зависит от того, был ли пришелец одним существом со множеством тел или самих пришельцев было много) – схватил Тоби тремя маслянистыми черными щупальцами, оторвал его от пола и понес к злобному оскалу давно умершей женщины, как будто хотел, чтобы они поцеловались.

С диким криком, ярости и ужаса, Хитер бросилась на тварь, поняв, что не может стрелять даже с близкого расстояния, потому что пули могли задеть Тоби. Она ощутила, как одно из щупалец (прикосновение было леденящим даже сквозь ее лыжный костюм) обвилось вокруг ее талии. Зловоние трупа. Боже! Внутренности уже давно сгнили, и щупальца пришельца извивались в полостях тела. Хитер оказалась лицом к лицу с трупом. Множество тонких щупалец высовывались из рта, из ноздрей, из глазниц. Холод растекался повсюду от талии. Она ткнула стволом кольта под подбородок, заросший кладбищенским мхом. Она стреляла в голову, как будто это имеет значение, как будто мозги все еще содержались в черепе мертвеца. Крик Тоби, шипение Дарителя. Пистолет гремит, гремит, гремит, старые кости рассыпаются, ухмыляющийся череп отваливается от позвоночника и обвисает на сторону. Оружие снова грохочет (она потеряла счет патронам), затем щелкает – сводящий с ума щелчок бойка, патроны закончились.

Когда существо неожиданно отпустило ее, Хитер упала на задницу, потому что перед этим отталкивалась от трупа, пытаясь вырваться. Она выронила оружие и пистолет поскакал по ковру.

Даритель рухнул перед ней, не потому что умер, а потому что его кукла, поврежденная пулями, развалилась  и теперь не могла оказать достаточной поддержки мягкому, тяжелому хозяину.

Тоби тоже был свободен. Лицо его было белым-бело, глаза широко раскрыты. Он прокусил губу, по подбородку текла кровь. Но в остальном, казалось, был в порядке.

Дым начал проникать в комнату – немного, но она знала, как внезапно он может стать слепяще-густым.

– Иди! – сказала она, подталкивая Тоби к двери винтовой лестницы. – Иди, иди, иди!

Они  поползли по полу на четвереньках, низведенные ужасом до подобного младенческого способа передвижения, который, впрочем, в данной ситуации был безопасней всего. Добрались до двери.

За ними разыгрывалась сцена из кошмарного сна сумасшедшего. Даритель распластался на полу, больше всего напоминая огромного осьминога, хотя гораздо более странный и зловещий, чем любая тварь, что проживает в океанах Земли. – Клубок извивающихся щупалец. Вместо того, чтобы попытаться дотянуться до них, он старался отремонтировать рассыпавшийся труп и затем вновь оседлать его.

Она ухватилась за круглую ручку двери, и дернула.

Дверь на лестницу не открывалась. – Заперта.

На полке у кровати включились на полную громкость сами собой радио-часы, и секунд пять «рэп» терзал уши. Затем началась эта другая музыка. Без мелодии, непонятная, гипнотическая.

– Нет! – кричала она Тоби, борясь с ручкой замка, пытаясь ее повернуть. Тот не желал отпираться, сводя ее с ума своим упрямством, ведь с этой стороны ключа не надо, ведь никогда раньше он не заедал, черт возьми!  – Нет! Говори ему «нет»!

Дверь в коридор открылась и из горящего коридора вместе с облаком дыма  в комнату, пошатываясь,  вошел труп Эдуардо, весь обгоревший, обглоданная пламенем, обвитый щупальцами.

Ручка медленно поворачивалась, как будто весь механизм заржавел. Медленно. Медленно. Затем: клак! – Открыто! Но дверь распахнуть она не успела, ручка против ее воли, пальцам не хватило сил ее удержать, провернулась в ладони и ригель сова вошел в гнездо косяка. —Закрыто!

Тоби что-то бормотал. Разговаривал. Но не с ней.

– Нет! – закричала она. – Нет, нет! Говори ему «нет»!

Рыча от напряжения, Хитер пыталась повернуть ручку, но все было бесполезно, ей противодействовала та же сила, что могла включить радио. Или оживить труп. – Даритель!

 Она сдалась. Закрыв собой Тоби, прижав его спиной к двери, она повернулась к двум тварям. Безоружная.

* * *

Массивная стальная рама, на ней могучий дизельный двигатель и кабина оператора, защищенные от непогоды, колеса диаметром полтора метра, резина колес выглядела жестче гусеницы танка. Конструкция простая без излишеств. – Дорожный грейдер, выкрашенный в желтый цвет, напоминал большое экзотическое насекомое.

Грейдер сбавил скорость, вероятно водитель увидел, что посреди дороги стоит человек, но Джеку пришло в голову, что парень может скорость и прибавить, если увидит ружье. Он приготовился бежать рядом и запрыгивать в машину на ходу, но она остановилась.  Джек побежал туда, где он различил дверь кабины. До нижней кромки двери было примерно три метра.

Парень там, наверху, вряд ли откроет дверь и спустится поболтать. Он, вероятно, просто откроет окно, не желая сокращать дистанцию между ними.Тогда придется кричать вверх сквозь завывания ветра, и если водитель услышит что-то, что ему не понравится, он нажмет на акселератор и беги тогда за ним. В случае, если водитель не прислушается к доводам разума или будет тратить слишком много времени на расспросы, Джек был готов подняться к двери и сделать все, что ему нужно, чтобы получить контроль над грейдером, все за исключением убийства.

К его удивлению, водитель открыл дверь нараспашку, высунулся наружу и поглядел вниз. Это был полнощекий парень с густой бородищей и длинными волосами, выбившимися из-под шапки. Он прокричал, перекрикивая и мотор и бурю:

– У тебя неприятности?

– Моей семье нужна помощь!

– Какая?

Ну, не рассказывать же ему в нескольких словах о встрече с внеземным, и  Джек крикнул:

– Они могут умереть, скорее, ради Бога!

– Умереть? Где?

– Ранчо Квотермесса!

– А, так это ты недавно приехал?

– Да!

– Забирайся сюда!

Парень даже не спросил его зачем у него ружье, как будто все в Монтане разгуливают с двенадцатым калибром помпового действия и пистолетной ручкой. Черт возьми, может так оно и есть. Джек,  держа ружье одной рукой, стал взбираться по ступенькам, они были покрыты коркой льда и он пару раз поскользнулся, но не упал, удержался, добрался до кабины. Как только Джек оказался рядом, водитель, желая помочь, протянул руку к ружью. Ружье Джек отдал, хотя на секунду у него мелькнула мысль, что, расставшись с «Моссбергом», запросто может получить ботинком в грудь и полететь на обочину.

Но водитель оказался добрым самаритянином до конца. Он убрал ружье и сказал:

– Это не лимузин, только одно место, придется потесниться. Пролезай мне за спину.

Ниша между водительским сиденьем и задней стеной кабины была около шестидесяти сантиметров в глубину и полтора метра в ширину. На полу стояли два прямоугольных ящика с инструментами и расстояние между ними и потолком было весьма. весьма небольшим. Водитель нагнулся вперед, Джек извиваясь, заполз в это пространство, подтянул ноги и скорчился там, лежа на боку.

Шофер захлопнул дверь, от этого рокот двигателя свист ветра стали слышны не намного меньше и разговаривать приходилось повышая голос.

Согнутые колени Джека упирались прямо в спину водителя, а если подать голову немного вперед то можно говорить прямо в ухо своему спасителю.

– Ну, как устроился? – спросил тот.

– Да.

Водитель завел мотор:

– Нам в Ранчо Квотермесса до особняка владельца?

– Точно.

Грейдер дернулся и мягко покатил вперед. Отвал, изогнутое стальное лезвие, издавал скребущий звук, скользя по асфальту, вибрация через раму грейдера глубоко проникала в кости Джека.

* * *

Безоружная. Спиной к двери на винтовую лестницу.

Огонь виден сквозь дым в дверном проеме коридора.

Снег за окном. Холодный снег. Выход. Спасение. Разбить стекло – открыть окно им не успеть. Вывалиться прямо через него на крышу крыльца и скатиться во двор, на лужайку. Опасно, но может сработать. Но, даже если падение будет удачным, далеко по такой погоде им не уйти. Вулканическое извержение звука из радио оглушало. Хитер не могла думать.

Ретривер дрожал сбоку от нее, рыча и щелкая зубами на демонические фигуры, которые угрожали им. Хотя и знал не хуже, чем она, что уж ему-то защитить их не удастся.

Труп Эдуардо превратился в обугленные кости и горящий на них жир. Вся одежда и волосы сгорели. Даритель мог удерживать все кости скелета вместе, казалось, с большим трудом, но тем не менее это жуткое создание ковыляло к ней, хотя многие щупальца обгорели. Очевидно, пока хоть малая часть тела чужака жива, все его тело способно действовать через этот последний дрожащий комок плоти.

Безумие. Хаос.

Даритель был хаос, само воплощение бессмысленности, безнадежности, зла и безумия. Хаос во плоти, сводящий с ума, само существование которого непостижимо. Потому что в нем вообще не было ничего такого, что можно постичь. Вот что она теперь поняла. У него не было никакой цели, только существование. Он жил лишь чтобы жить. Никаких надежд на будущее. Никакого смысла кроме ненависти. Движимый жаждой становиться кем-то и разрушать, оставляя хаос за собой.

Порыв воздуха занес в комнату облако дыма.

Пес захрипел и Хитер услышала, как Тоби кашляет за ее спиной.

– Натяни куртку на нос, дыши через куртку!

Но какое значение имеет то, умрут ли они от огня или каким-то другим способом, менее чистым? Может быть, огонь как раз предпочтительней.

Даритель, растекшийся по полу спальни среди останков мертвой женщины, внезапно выбросил извилистое щупальце и схватил Хитер за лодыжку. Хитер закричала. Наездник на трупе Эдуардо, пошатываясь и шипя, подошел ближе.

У нее за спиной Тоби вдруг крикнул:

– Да! Я согласен, да!

Было уже слишком поздно, но она все-таки крикнула ему, чтобы он это исправил:

– Нет!!!

* * *

Водителя грейдера звали Харлан Моффит, и он жил в Иглз Русте с женой Синди и дочерьми, Люси и Нэнси – все трое с одним «и» на конце. Синди работала в Животноводческом кооперативе. Они всю жизнь прожили в Монтане и не хотели жить нигде больше. Однако они здорово повеселились, когда поехали в Лос-Анджелес пару лет назад и увидели Диснейленд, киностудию «Universal Pictures», и как одного старого опустившегося бездомного мужика, грабили двое подростков на перекрестке, когда их машина остановилась перед светофором. Да, поехать посмотреть неплохо, но жить там – ни за что. Все это водитель рассказывал, пока они ехали до поворота на ранчо Квотермесса, как будто чувствовал необходимость объяснить Джеку, что тот среди друзей и добрых соседей в эту злую пору, независимо от того, что за беда приключилась.

Повернув на территорию ранчо грейдер развил такую скорость, какую Джек не ожидал от грейдера, ведь снега навалило за последние шестнадцать часов очень прилично.

Но Харлан объяснил, что, чтобы увеличить скорость, он поднял отвал над землей:.

– Нам ведь не нужно вычерпывать тут все до асфальта, сантиметров десять, пятнадцать можно оставить – главное, чтобы твоя машина прошла, да на обратном пути можно и почище постараться.

– Откуда ты знаешь, где здесь дорога? – забеспокоился Джек, потому что падающая стена снега закрывала всю видимость.

– Да я был здесь раньше. Что-то вроде инстинкта.

– Инстинкта?

– Инстинкт чистильщика!

– А машина не завязнет?

– С такими колесами? С таким мотором? – Харлан гордился своей машиной. И на самом деле она мчалась вперед, разбрасывая нетронутый снег, как будто перед ней был только воздух. – Не увязнет, ведь я за рулем. Могу провести этого малыша через ад, если понадобится, разбросать по дороге всю серу и показать нос самому дьяволу. Так что случилось с твоей семьей?

– Попали в ловушку.

– В снежную, ты имеешь в виду?

– Да.

– Чего-то я не вижу здесь ничего похожего на следы лавины.

– Лавины и не было, – признался Джек.

Они добрались до холма, сейчас будет поворот, а там и дом.

– Так что же за снежная ловушка? – Харлан, явно был встревожен. Он не отрывался от своей работы, но нахмурился, как будто хотел посмотреть Джеку в глаза.

Показался дом, за пеленой падающего снега плохо видный. Их новый дом. Новая жизнь. Новое будущее. – Дом был в огне.

* * *

Еще раньше, у компьютера, когда Тоби был мысленно связан с Дарителем, но не совсем в его власти, он, будучи любопытным, изучал инопланетянина, – продолжая говорить «нет», прощупывал его разум, позволяя мыслям твари проникать в него, и мало-помалу он узнал об инопланетянин довольно много. И одно из его открытий было то, что пришелец никогда не встречал ни одного разумного вида, который мог проникнуть внутрь его мозга точно так же, как он сам проникал в мозги других существ. Поэтому он даже и не осознал, что Тоби там оказался, не почувствовал этого, продолжая мнить, что у них односторонняя связь. Сложно объяснить как это у него получилось, но он смог это сделать. – Просто проскользнуть в мозг пришельца, поглядеть на все эти ужасы! Конечно, это не лучшее место: темное и страшное. Он не считал это каким-то особенно смелым поступком. Надо было сделать, то что Капитан Кирк или Мистер Спок, или Люк Скайуокер, [51]51
  Капитан Кирк, мистер Спок. – Персонажи научно-фантастического телевизионного сериала «Звёздный путь.
  Люк Скайуокер – один из главных персонажей «Звёздных войн», джедай.


[Закрыть] или каждый из таких парней сделал бы на его месте, встретив новый и враждебный разум с другого конца галактики. Они бы использовали любую возможность увеличить свои знания о нем. Он так и сделал. Не велика заслуга.

Теперь, когда шум, исходящий от радио уговаривал его открыть дверь: «Только открой дверь и впусти! Впусти, прими удовольствие и покой, впусти!» – Тоби сделал так, как оно хотело. Хотя и не позволил ему зайти далеко, не глубже и половины от того, насколько он сам проник в ЭТО. Как у компьютера этим утром, он теперь находился посередине между полной свободой и рабством. Шел по краю бездны, – осторожно, ничем не выдавая своего присутствия до тех пор, пока не приготовился ударить. Когда Даритель разгуливал по его мозгу, уверенный в том, что теперь это его владения, Тоби вдруг смешал всю игру твари. Он представил, что его собственный разум имеет колоссальный вес, биллион миллионов тонн, даже тяжелее. Как все планеты Солнечной Системы вместе, и даже в биллион раз тяжелее! Представил… и навалился на разум Дарителя всем этим жутким весом! Давя, ломая, превращая в блин и сжимая его со всех сторон! – Теперь тварь еще могла думать, быстро и яростно, но не могла действовать в соответствии со своими мыслями.

Тварь отпустила лодыжку Хитер. Все ее дергающиеся щупальца сжались и свились в один клубок, застыли, – массивный шар блестящих кишок диаметром где-то с метр или чуть больше.

Другой Даритель потерял контроль над горящим телом, которое оседлал. Паразит и мертвец рухнули одной грудой и тоже закаменели.

Хитер встала в отупелом неверии, не понимая, что произошло. Клубы дыма врывались в комнату.

Тоби открыл замок и дверь на лестницу. Потянул ее за собой :

– Быстрее, мама!

Недоумевая, в состоянии полного замешательства, она последовала за сыном и собакой и захлопнула за собой дверь, – дым не успел просочиться следом.

Тоби понесся вниз по винтовой лестнице, собака за ним по пятам, Хитер подумав, что нельзя это делать так безрассудно, – вдруг третья тварь поджидает там внизу, ведь три могилы были потревожены на кладбище, закричала:

– Малыш, подожди!

– Нет времени, – ответил он ей.

– Тоби! – И Хитер кинулась догонять.

В холле, внизу, дверь на заднее крыльцо была забита гвоздями. Но дверь на кухню была распахнута настежь, и Тоби ждал ее на пороге вместе с псом.

Когда она бежала по лестнице, стараясь догнать сына, ее сердце билось так быстро и сильно, что казалось быстрее невозможно.  Но увидев лицо Тоби, поняла, что случилось невозможное, и пульс так участился, что еще чуть-чуть и оно выскочит из груди. – Если раньше он был бледен от страха, то теперь та бледность казалась лишь жалкой тенью нынешней. Его лицо вообще, казалось, принадлежало не живому мальчику, а было посмертной маской из гипса, только что застывшей, но уже холодной. Белки глаз были серыми. Один зрачок огромен, другой превратился в точку, губы стали голубоватыми. Он был объят ужасом, но не только это казалось причиной его столь дикого вида, – он выглядел странно, призрачно. Тут она осознала, что таким же Тоби был перед компьютером этим утром: не совсем в подчинении у Дарителя, но и не полностью свободный. «Между»! – как он это назвал.

– Мама, мы можем справиться с ним!

Поняв, его состояние, она услышала ту же глухоту в его голосе, что и сегодня утром, когда он был в плену у бури красок на мониторе.

– Тоби, что случилось?

– Я поймал его.

– Кого поймал?

– Это.

– Поймал его где?

– В себе.

Ее сердце было готово взорваться:

– В себе?

– Да, он подо мной.

Она заморгала, пораженная:

– Оно под тобой? Ты управляешь им?

– Пока да.

– Как это может быть? – спросила она.

– Времени нет. Оно хочет освободиться. Очень сильно. Пытается выбраться наружу.

На лбу Тоби выступили блестящие капельки пота. Он закусил нижнюю губу, появилась кровь.

Хитер потянулась к нему, чтобы коснуться его, обнять, но затем остановилась, подумав, что прикосновение может сбить его власть над Дарителем.

– Мама, мы можем справиться с ним!

* * *

Грейдер едва не снеся перила, обрушил на парадное крыльцо целую гору снега. Харлан подался вперед на своем сиденье, давая возможность Джеку выползти из той норы, где Джек лежал.

– Ты иди, позаботься о своих. Я позвоню в депо, и вызову сюда пожарную команду.

Когда Джек спускался с грейдера, он слышал, как Харлан Моффит по по сотовой связи говорит с диспетчером. Он не испытывал такого страха, даже когда Энсон Оливер открыл огонь на станции автосервиса Аркадяна. – Его желудок скрутило так сильно, что стало больно, волна горькой желчи подступила к горлу, в ушах лишь грохот его собственного сердца. Потому что на кону была не только его жизнь, а жизни двух людей, за которых он всегда готов пожертвовать своей жизнью. Его жена, в которой все его прошлое и будущее, – хранительница всех его надежд. Его сын, которого он любил больше, чем себя, неизмеримо больше.

Было видно, что горел (по крайней мере, пока) только второй этаж. Взбираясь на крыльцо, Джек молился, чтобы Хизер и Тоби не было там, наверху, чтобы они были на нижнем этаже или вообще вышли из дома.  Дверь была распахнута настежь и болталась на ветру. Когда он переступил через порог, то увидел маленькие сугробы, которые выросли среди кастрюль, сковородок и осколков посуды, наваленных на полу в холле.

Оружие! У него не было оружия. Он оставил его в грейдере. Не важно. Если они умерли, это значит – он тоже уже мертв.

Огонь целиком захватил лестницу от площадки между этажами – до второго этажа и быстро распространялся вниз.  Видно все было довольно хорошо, потому что тяга высасывала почти весь дым наверх и через крышу: ни в кабинете, ни за арками гостиной и столовой огня не было.

– Хитер! Тоби!

Нет ответа.

– Хитер!!! – Джек распахнул дверь в кабинет и заглянул туда, просто чтобы убедиться.

– Хитер!!! – От арки он мог видеть всю гостиную. Никого. Арка столовой. – Хитер!!! – Никого нет и в столовой. Он поспешил обратно в холл, на кухню. Задняя дверь была закрыта, хотя, очевидно, ее открывали, потому что башня из посуды была разрушена.

– Хитер!

– Джек!

Он повернулся на звук ее голоса, не понимая, откуда он доносится:

– Хитер!!!

– Здесь внизу. Помоги!

Дверь в подвал была прикрыта. Он открыл ее и посмотрел вниз.

Хитер стояла на лестнице, рядом на ступеньке две двадцатилитровые канистры бензина. Видимо, она их поднимала со ступеньки на ступеньку попеременно.

– Нам нужен весь бензин, что там есть, Джек. – сказала она задыхаясь.

– Что ты делаешь? Дом в огне! Выбирайся оттуда!

– Нам нужен бензин, чтобы кое-что сделать.

– О чем ты говоришь?

– Тоби поймал его.

– Кого поймал? – спросил он, спускаясь к ней.

– ЭТО. Он поймал его. И держит под собой.

– Под собой? – спросил он, забирая канистры из ее рук.

– Точно так же, как ЭТО держало его на кладбище.

Джек почувствовал себя так, словно в него выстрелили.

– Но как же… Ведь он маленький мальчик, просто маленький мальчик. Боже мой!

– Он парализовал саму тварь и всех ее заменителей. Ты бы видел это! Тоби говорит, что у нас не так много времени. Эта чертова штука сильна, Джек, она могущественна. Тоби не может долго держать ее под собой, а когда она окажется сверху, она никогда его не отпустит. Тварь причинит ему боль, Джек… Тварь заставит его заплатить за это. Так что мы должны сделать все быстро. У нас нет времени допрашивать его, сомневаться в нем, мы просто должны делать то, что говорит Тоби.  – Она отвернулась от мужа и стала спускаться. – Я принесу еще канистру.

– Дом в огне! – запротестовал он.

– Только наверху. Пока еще не здесь.

«Это безумие». – Билось в голове у Джека.

– Где Тоби? – крикнул он ей в спину.

– На заднем крыльце!

– Поторопись и убирайся оттуда! – крикнул он и потащил канистры вверх по лестнице, а в глазах – пылающие реки бензина перед станцией Аркадяна.

Он вышел на крыльцо. Огня нет и не видно. Значит, горит, пока еще, только передняя часть дома.

Тоби стоял на ступеньках крыльца в своем красно-черном лыжном костюме, спиной к двери, в вихрях снега вокруг него. Маленький помпон на капюшоне придавал ему вид гнома. Фальстаф был рядом с ним. Пес повернул свою большую голову и, поглядев на Джека, замахал хвостом.

Джек, поставив канистры с бензином, присел на корточки рядом с сыном. Если его сердце и не провернулось в груди, когда он увидел лицо мальчика, то ему показалось, что так оно и было. – Тоби выглядел как смерть.

– Шкипер?

– Привет, пап.

Голос был почти без оттенков. Мальчик выглядел оцепеневшим, таким же, как сегодня утром перед компьютером. Тоби не взглянул на Джека, а продолжал смотреть вверх по склону в сторону домика управляющего, который был виден только тогда, когда завесу падающего снега разгонял на секунду капризный ветер.

– Ты «между»? – спросил Джек, пытаясь подавить дрожь в голосе.

– Да. Между.

– Ты уверен в том, что задумал?

– Да.

– Ты не боишься его?

– Боюсь. Это нормально.

– На что ты смотришь?

– На голубой свет.

– Я не вижу никакого голубого света.

– Когда я спал.

– Ты видел голубой свет во сне?

– Да, он был в домике управляющего.

– Голубой свет во сне?

– Это, вероятно, было больше, чем сон.

– Так оно там?

– Да. И часть меня тоже.

– Часть тебя во флигеле?

– Да. Держит его под контролем.

– Мы действительно можем поджечь его?

– Не знаю. Но попытаться нужно.

Подошел Харлан Моффит, неся две канистры бензина.

– Мне дала это леди, и сказала нести сюда. Она ваша жена?

Джек поднялся на ноги.

– Да. Хитер. Где она?

– Пошла вниз еще за двумя, – сказал Харлан, – как будто она не знает, что дом в огне.

На снегу появились отблески огня, возможно с крыши или из комнаты Тоби. Даже если пламя еще не распространилось вниз на первый этаж, все равно весь дом скоро окажется в огне. – Крыша упадет на второй этаж, а второй этаж на первый.

Джек рванулся к кухне, но Харлан Моффит, поставивший канистры, схватил его за руку.

– Что черт возьми, здесь происходит?

Джек попытался вырваться. Полнощекий бородатый парень оказался сильнее, чем можно было подумать, глядя на него.

– Вы сказали, что ваша семья в опасности, может погибнуть в любую минуту, попала в какую-то ловушку. Но теперь я вижу, что ваша семья действительно в опасности, потому что жжет свой собственный дом.

Со второго этажа раздался громкий треск и грохот, как будто что-то обрушилось, стена или потолок.

Джек вырвался из хватки Харлана и вбежал на кухню как раз когда Хитер выбралась из погреба с двумя канистрами. Выхватил одну из них и приказал:

– Теперь прочь из дома!

– Да, – согласилась она. – Больше там не осталось.

Джек остановился у вешалки, чтобы взять ключи от домика управляющего, затем вышел за Хитер наружу.

Тоби уже начал подниматься вверх по склону холма, снега было ему по колено, так немного, потому что ветер постоянно сдувал снег  со склона и даже обнажил в некоторых местах голую землю.

Фальстаф бежал рядом с ним. Собака, совсем недавно появившаяся в доме, но преданная, как будто они дружили с самого ее рождения. Странно. Лучшие качества так редки в людях и, может быть, еще более редки во всей разумной вселенной, но обычны для собак. Джек спрашивал себя, может быть, по образу и подобию Божьему созданы совсем не те, что ходят на двух ногах, а те, которые бегают на четырех лапах и машут хвостом?

Хитер, схватив канистру в охапку  поспешила за Тоби.

– Вы собираетесь теперь поджечь тот дом на холме? – спросил сухо Харлан Моффит, очевидно, разглядев флигель сквозь завесу снега.

– Да. И нам нужна твоя помощь. – Джек взял в каждую руку по канистре, решив, что Моффит, должно быть, думает, что они все сошли с ума.

Бородач, очевидно, был заинтригован этим заявлением, но оставался по-прежнему напряжен и подозрителен.

– Вы, ребята, совсем свихнулись или считаете, что это лучший способ избавиться от муравьев?

Не было никакой возможности объяснять ситуацию рассудительно и методично. Особенно когда дорога каждая секунда, поэтому Джек решил объясниться напрямую, коротко по-простому:

– Я был полицейским в Лос-Анджелесе. Заметь, ни каким-то сценаристом-киношником с дикими идеями – а простым патрульным, работягой вроде тебя. Это звучит как бред, но мы сражаемся здесь с чем-то, что не из этого мира, с чем-то, что пришло сюда, когда Эд…

– Ты говоришь об инопланетянах? – перебил его Харлан Моффит.

Джек подумал, что, если не вдаваться в долгие объяснения, лучше и не скажешь:

– Инопланетяне. Они…

– Да черт меня раздери! – завопил Харлан Моффит и шлепнул мясистым кулаком о свою другую ладонь. Из его глотки хлынул стремительный поток слов:

– Я знал, что когда-нибудь увижу одного из них. В газетах о них все время пишут, и в книгах, я читал. Некоторые инопланетяне хорошие, некоторые плохие, а есть и такие, про которых никогда и не подумаешь, что они не наши, – ходят себе среди бела дня совсем как люди. Вот эти-то и есть самые настоящие ублюдки, да? Прилетают, понимаешь, на своих тарелках, да? Святое дерьмо со святой крыши. Я уж им покажу! – Он схватил две канистры, спрыгнул с крыльца, и побежал вверх по склону, по ярким отблескам пламени, которые колыхались на снегу, как призрачные флаги. – Давай, давай-давай уничтожим этих ублюдков!

Джек рассмеялся бы, если психическое здоровье и жизнь его сына не повисли бы сейчас на тоненькой нитке, на самом волоске. Но все равно он едва не сел на заснеженное крыльцо и чуть не разразился хихиканьем и гоготом. Юмор и смерть почти родственники. Невозможно бороться со смертью  без юмора, можно сойти с ума. Любой полицейский это знает. Жизнь абсурдна до самых ее основ. Всегда можно найти что-то забавное в ситуации, когда вокруг творится ад. Мир покоится не на мускулистых, могучих руках Атлантов с большим чувством ответственности.  Мир балансирует на пирамиде клоунов, которые гудят в рожки, шатаются и дурачат друг друга. Но, хотя жизнь могла быть ужасной и смешной в одно время, люди умирали. Тоби мог все еще умереть. Хитер. Все они. Лютер Брайсон шутил и смеялся за секунду до того, как получил очередь из автомата в грудь.

Джек поспешил за Харланом Моффитом.

* * *

Ветер был холодный. Холм – скользкий. А день тяжелый и серый.  Взбираясь по склону, Тоби воображал, что плывет в зеленой лодке по холодному черному морю. Зеленой – потому что это был его любимый цвет. Никакой земли не видать. Только его маленькая зеленая лодка и он сам в ней. Море старое, древнее, старше чем человечество. Такое старое, что может ожить, может думать, может хотеть чего-то и добиваться этого. Это море хотело подняться со всех сторон над маленькой зеленой лодкой, захлестнуть ее волной. Утащить вниз на тысячу саженей в чернильную воду, и Тоби вместе с ней. Десять тысяч саженей, двадцать тысяч – ниже и ниже. Туда, где нет света, но звучит странная музыка. В лодке у Тоби лежали целые тюки Успокоительного Порошка, который он получил от кого-то очень важного, может быть, от Индианы Джонса, а может, от Аладдина – вероятно, от Аладдина, – а тому дал его сам Джинн. Он разбрасывал Успокоительный Порошок в море, между тем как маленькая зеленая лодка медленно двигалась вперед. И хотя порошок казался  легким и серебристым в его руках, легче птичьих перьев, он становился колоссально тяжелым, когда падал в воду. Но тяжелым по-странному, по-смешному, потому что не тонул этот волшебный Успокоительный Порошок, а заставлял море утихомириться. Делал его мягким и ровным, без ряби, как зеркало. Древнее море хотело подняться, поглотить его лодку, но Успокоительный Порошок давил на него. Сильнее, чем утюг, сильнее чем свинец. Давил и успокаивал, усмирял. Глубоко внизу в темных и холодных ущельях море вздымалось, яростно рвалось к Тоби, желая больше, чем когда либо, убить его, утопить, разбить его тело на куски о прибрежные скалы и тереть о берег, пока он не станет мелкой песчаной пылью. Но оно не могло подняться, не могло, все было спокойно на поверхности, мирно и спокойно. Спокойно.