Текст книги "Отбор... или беги, Принц, беги! (СИ)"
Автор книги: Дим Цыбин
Соавторы: Лика Ясинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Глава 37.
В день главного королевского праздника заметно похолодало, так что Рин с утра наведался в Хран артефактов и принес своей Лисичке, сладко сопящей в подушку, подвеску с каплей «живого огня». Носить ее Эйлис постоянно было нельзя, слишком непредсказуемы могли быть последствия для ребенка, которого она носила. Но традиции Гориции были довольно безжалостны к избранницам кронпринцев. Им полагалось на церемонии присутствовать исключительно в свадебном наряде, который хоть и был достаточно закрытым, не предусматривал ни теплого мехового плаща, ни шерстяных чулок, ни перчаток. Невеста должна и в снег, и в жару представлять собой наряженную в белоснежные шелка и парчу куклу, по всем канонам символизирующую своей отмороженностью в этот раз, по-видимому, чистоту, непорочность и крайнюю степень смирения перед выбором ее королевским родом.
Поэтому Ринэйрт спорил до темноты в глазах и грозил матери сорвать ее планы по соблюдению свадебного ритуала. На что Регина отвечала:
– А не надо было спешить, сыночек, – при этом лицо ее выражало неподдельное торжество женщины, которая была уверена, что все будет именно так, как она того хочет, – никто из гостей не должен догадаться, что твоя… жена уже с прибылью. Мог бы и потерпеть…
– Ага! Чтобы у тебя был шанс расторгнуть наш брак, как не подтвержденный, как только мы появились бы во Дворце! – кипятился наследник. – Мама, да, как будто все вокруг слепые! И не видели наших брачных меток или не знают, что мы уже давно счастливо женаты!
– Скажи еще спасибо, что я не предусмотрела правило, введенное моей прапрабабкой, и Эйлис не прошествует в Храм в одной простынке, да-да, той самой, из зачуханного постоялого двора, в котором ты узаконил свои отношения с дочуркой Барса, – Королева выпятила губы в презрительной усмешке, которая выдала ее настоящее отношение к невестке, – и босиком. Ты теперь осознаешь, наконец, какая я заботливая! По крайней мере, у нее будет платье и обувь. Так что, вытерпит и не мяукнет! Да, и на кой грых ей меха, у нее хвост есть! Сама видела!
– Какого…! Это уже откровенный перебор! Ты должна помнить, что прапрабабку Теону казнил самолично мой прапрадед именно за ее пристрастие ходить на людях в чем мать родила! – стальным голосом уронил Ринэйрт, отчего Королева-мать заметно поежилась. Но уверенности в ней было за двоих. – А потом оправдываться перед Его рогатым Величеством, что ее очередного нагулянного ребенка ветром надуло! Сегодня же потребую у отца издать приказ об отмене этого ненормального канона!
– Рин, давай не будем выяснять отношения накануне вашей свадьбы, – притворно-заискивающим тоном обратилась к сыну Регина, понимая, что проигрывать надо тоже красиво, оставляя за собой максимум позиций. – Пусть наденет каплю, в которой заключен «живой огонь», это не даст твое северянке замерзнуть. Но взамен Эйлис обрядится во все предусмотренные укладом наших горицийских предков одежды. И на торжественном банкете вы пробудете с ней не менее двух часов…
– Мама!… Завтра же лично засажу Рауля с Мираном за изучение всех возможных нелепых законов нашего Королевства, – Рин сжал кулаки, медленно дыша, чтобы не сорваться и не нагрубить родственнице, – так, что ты не сможешь больше придумывать испытания для Лисы.
– Конечно, конечно, дорогой сын, вот, как только наденешь королевскую корону, вот так сразу и…, – покровительственно похлопала по руке отпрыска Королева Гориции, в душе разрываясь от желания отправить его куда-нибудь на край земли в составе дипмиссии и, одновременно, гордясь его пробудившимся инстинктом защищать своё, Вельтланское, даже слегка не вписывающееся в ее «каноны», – а пока у тебя есть полчаса на вскрытие отцовского Храна перед тем, как мои «змейки» получат команду «фас» и примутся за приготовление из твоего рыжего перевертыша достойной к показу невесты кронпринца.
***
– А, ну, брысь отсюда! – Мелисса перегородила вход в комнаты принца и Эйлис, а Геома с Дусей, вооруженные каждая туфелькой с острым каблучком, заняли оборону по обе ее стороны. – Вас тут не хватало! Куда ручки-то намылили, у нашей принцессы есть кому ее наряжать!
– Хочешь, выдра белобрысая, с нашей Королевой объясняться, – выступила вперед фрейлина, которая по слухам отличалась завидным умением подмешивать своим недоброжелателям собственноручно изготовленные эликсиры. И отнюдь не красоты и здоровья. – Пусти нас, кому сказано!
– Тебе и твоим ехиднам! А мы никакого распоряжения не получали, – Дуся, одетая по случаю в платье с длинными, узкими рукавами, под которыми она удачно прятала браслеты Шелесса, замахнулась и впечатала туфлю в стену чуть повыше высокой, вычурной прически травоядки. Та взвизгнула и начала скоренько отступать по коридору, волоча за собой многослойный подол и посылая проклятье «ненормальной» баронесске. За ней потянулся нестройный косяк невезучих девиц. – Эй, Лиса, тебе еще дюжина рук не нужна? А то, мало ли, ты соскучилась по дружеским объятьям наших придворных…
Эйлис в ответ невесело рассмеялась, критически осматривая себя в зеркало. От обаятельной Лисички остался лишь яркий цвет уложенных в корону волос да изумрудный цвет глаз. В остальном напротив нее отражалась невысокая, очаровательная незнакомка, которая словно была высечена из цельной льдины. Ослепительно белое платье с тонкой вышивкой-изморозью, украшенное бриллиантовым крошевом вместо изначально предусмотренных модельером огромных кристаллов охватывало ее плотным корсетом и перетекало позади в полупрозрачный шлейф поверх атласной юбки. На фоне этой слепящей белизны ее волосы «горели», а глаза казались неправдоподобно огромными. Девчонки хотели было слегка подкрасить ее бледные от волнения щечки, но по итогу решили не портить мраморную кожу и розовые от природы губы лишней краской.
Украшения тоже были подобраны под стать платью. В неглубокий овальный вырез стекали льдинки ожерелья из прозрачных топазов, под которыми укрылась подвеска с «живым огнем». Камни крепились тонкими, как нити паутинки, цепочками к коллару, охватывающему изящную шею, подобно ледяному узору на стекле. По контрасту же с пламенем прически небольшая диадема, словно покрытая инеем веточка, переливалась холодными искрами.
– Ли-и-иса-а, ты невероятная! – Мелли подколола последнюю непослушную прядку и отступила в неподдельном восхищении. – Так, Геша, давай сюда «снималку», сделаю пару магкарточек…
– Ага, а потом продашь их в столичную брехучку, – съязвила слегка досадующая Геома, переживающая, что на данный момент сама не стоит в таком вот великолепном наряде и не ожидает, когда ее подведут к прекрасному принцу, – нет уж! У тебя и так мужниных денег, что снега зимой в Эльте! Дорогу Аунтийским, мне еще себя замуж выдавать!
– Девочки, сделайте каждая по снимку, я отмечу его родовым перстнем Вельтлантов, и после Храма вы сможете с ними делать все, что угодно, – Лиса засмеялась над загоревшимися жаждой легких денег лицами подруг. – Лучше вот такие, проверенные карточки увидеть в прессе, чем снятые из-за угла или с дерева. Ну, кто первая?
После небольшой потасовки с применением голосовых угроз и приведением доводов, кто дольше и лучше знает Эйлис, победила Мелисса, за ней шла Дуся, а Геоме досталось право на совместный снимок с принцессой в качестве моральной компенсации.
– Лиска, тебе пора, экипаж уже подали, мы тебя проводим к нему, – Мелисса приподняла шлейф и помогла подруге пристроить его на сгиб локтя. С этого момента притрагиваться к невесте принца никто больше не осмелится, и Эйлис вынуждена будет сама справляться с неудобным нарядом. – Ты готова?
Принцесса едва кивнула головой. От нехорошего предчувствия у нее внутри разливался жуткий холод, вымораживающий внутренности, несмотря на согревающий ее амулет. И только родовой кинжал, пристегнутый к бедру в обход всяческих правил, которые ей на протяжении недели внушала Регина, придавал немного спокойствия и позволял двигаться в нужном направлении.
***
Часы на каминной полке отсчитывали последние минуты перед началом операции, продуманной до мелочей Малым королевским советом. И все же графа Эльтийского не покидало тревожное чувство, что он упускает что-то крайне важное. Он дотронулся до переговорного амулета, встроенного в золотую булавку для галстука, затем проверил крепление серьги-пусеты, вдетой в мочку уха и работающей на прием сообщений.
– Шейна, мне снова повторить твою задачу, – граф стоял напротив своей гостьи и старался контролировать свою мимику. За эти дни напряжение между ним и волчицей достигло такого накала, что в любой момент он мог сорваться и…, – никакой самодеятельности, прикрываешь Эйлис и по моей команде… что смешного я сказал?!
– Дерхо, – женщина протянула руку и, едва касаясь, поправила рубиновую заколку на галстуке Его Сиятельства, и вся его стальная выдержка пошла прахом, сменившись откровенным желанием… желанием наказать эту несносную северянку, как он мгновенно исправился в своих разгоряченных мыслях, – я все сделаю, как надо.
– Не «как надо»! А по моей…, – когда тонкие пальцы, унизанные колечками, разгладили ткань его парадного камзола, Эруан смог только перехватить тонкое запястье и слегка сжать, не позволяя Шейне продолжить затеянную ею игру. – Послушайте, леди Артэ, на кону жизнь не только моей дочери, но и королевской семьи. Оставьте ваши попытки вывести меня из себя и будьте хоть немного серьезнее. Иначе я закину вас в карету и отправлю обратно в Эльт, но уже под стражей.
– Прикрыть принцессу, следить за присутствующими, ожидать вашего знака, – женщина стряхнула ладонь графа и отошла от него, демонстрируя холодную усмешку. – Оставляю за собой право, в случае форс-мажора, действовать сообразно обстановке.
– Без отсебятины, Шейни, – смягчил тон Эруан, наблюдая, как волчица вздрогнула от такой фамильярности, но тут же натянула на лицо самую соблазнительную улыбку из своего, как оказалось, богатейшего арсенала. И где только навострилась хвостом вертеть в эльтийской-то глухомани. Барс отчетливо понял, какая задача ему предстоит сразу после свадьбы Эйлис. И сейчас эта задача откровенно манила его приступить к более решительным действиям, но опасность созревшего заговора отрезвляла графа похлеще ледяного душа. Которым он пользовался по нескольку раз за день после стычек с Шейной.
– По обстановке… Барс, – янтарь в глазах волчицы превратился в сущий мед, в котором Северный утонул без сожалений, оставляя за ней последнее слово в этом разговоре.
Он молча взял протянутую ему руку и, прикоснувшись губами к внутренней стороне запястья, на котором остались едва заметные следы его хватки, стремительно увлек леди Артэ к выходу из гостевой комнаты главного столичного Храма. Навстречу им несся хрустальный перезвон, возвещающий о скором прибытии невесты в обитель Светлого Бога.
Глава 38.
– А потом, Вашвеличство, она эту иголку зубами из родового кинжала и прямиком Северному Барсу в бедро и загнала! – глаза Геомы, размером каждый с полновесный золотой, светились от возможности первой рассказать очнувшейся после продолжительного обморока Регине о произошедшем в Храме. – А дальше… сама я уже в это время доползла до первых скамеек и видно было все, как на ладони у Пресветлого.
– Геооомаааа! Я тебя разжалую, если ты мне сейчас же не прекратишь свои лирические отступления! – Королева, которая второй час слушала свою фрейлину, теряла терпение и грозила рассказчице всеми известными ей пытками, пока не привела окончательно веский аргумент. – Я позову сейчас… Сангиру!
– Она в целительской, от страха откусила себе кончик языка, – безмятежно произнесла баронесса Аунтийская, оправляя складочки на платье.
– Ирманию, – сдвинула брови Ее Величество Горицийская.
– Заикается при одном упоминании о свадьбе, – скромно потупилась Геша.
– Торнилла? Вельма? – глаза Регины метали молнии, которые, впрочем, никакого урона ее собеседнице не наносили.
– Первую утащили гвардейцы, сказали – следственный эксперимент будут проводить, – легкомысленно махнула рукой баронесса по направлению северного крыла Дворца, где располагались казармы гвардии и службы лорда Мирана. – Она же, оказывается, по просьбе герцога Офанаси готовила ему омолаживающий эликсир. А рецепт его же, родовой. Потом этот эликсир с одной интересной добавкой безопасники обнаружили в алхимических бомбах, установленных по всему Храму.
– А Вельма…, – с безнадежностью приговоренного к медленной, мучительной казни закатила глаза Ее Величество.
– Оу! Эта застряла на кухне. Сказала, что не выйдет, пока стресс не заест, – с легкостью сдала конкурентку Аунтийская и продолжила с любезнейшей из своих отработанных перед зеркалом улыбочек. – Остальные «змейки» забаррикадировались в сиреневой гостиной и принимают только передачи из шампанского и еды. Говорят, такое событие, как свадьба наследника, надо отметить по-особому.
– А эта, ну, как там ее, – Регина пощелкала пальцами в воздухе, – тезка моей невестки… Тьфу, грых! Дирхо! Дуся! Дульсинея Эльтийская!
На минуту лицо Геомы застыло скорбной маской, но потом девушка с тяжелым вздохом, от которого слегка затрещали швы декольте, выдала:
– Нет больше нашей Дусечки, – и заплакала горько, как маленькая девочка, некрасиво всхлипывая и размазывая слезы по накрашенным щечкам. Королеву заметно передернуло, но она вынула платочек из рукава пеньюара, в который ее переодели служанки, перед тем, как уложить в кровать, и впихнула в руку фрейлины. – За-а-а-бра-а-ал ее гад чешуйчаты-ы-ы-ый с собо-о-о-ой в пусты-ы-ы-ню ги-и-иблу-у-ую!
На последнем слове Геша взвыла совсем не по-детски, отчего Регина осенила себя защитным знаком Пресветлого и отодвинулась подальше от зареванной баронессы.
– А ну! Прекратила завывать! – гаркнуло Ее Величество слегка дребезжащим голосом и ткнула Гешу в упитанный бочок пальчиком. – Сопли подотри и давай, горе мое, с начала! Но четко и без твоих причитаний!
В течение пары секунд следы слез волшебным образом исчезли с раскрасневшегося лица «змейки», ручки были сложены на круглых коленках, а сама баронесса готова была заново пересказать все события, очевидицей которых ей «посчастливилось» стать.
***
Хотите увидеть настоящую реакцию придворных на свой триумф – развивайте боковое и периферическое зрение. Благодаря второй ипостаси, Эйлис, которая мягко плыла по длиннющему проходу Храма навстречу своему избраннику, могла видеть всю неповторимую гамму чувств и эмоций подданных горицийской Короны. Злоба, ненависть, интерес, похоть и нетерпение (противный герцог), ревность, расчет, о! искренняя радость (Мелисса), презрение, угодливость, гордость и нежность (папа), поддержка и одобрение (Шейна), теплота и восхищение (Аустин IV Вельтлант), снисходительное одобрение (Регина Горицийская), приветливое тепло и толика напряженности (Его Святейшество) … Но все эти волны легко разбивались о крохотный огонек жизни, размеренно бившейся у нее внутри, и рассыпались искристыми снежинками-бриллиантами позади от светлой любви в глазах Рина. Принц в нарушение всех традиций сделал несколько торопливых шагов с возвышения у алтаря и с видом собственника и победителя по жизни протянул обе руки своей Лисичке.
– Рин, – выдохнула счастливая невеста, – на нас все смотрят!
– И пусть завидуют! – нахально подмигнул кронпринц Гориции своей избраннице и под перекосившуюся от его выходки гримасу маменьки неторопливо и с величайшим удовольствием поцеловал маленькие пальчики, унизанные артефактными кольцами. – Спасибо, Лисенок, что не забыла о защите! – едва слышно прошептал Ринэйрт и повел невесту-жену к главному храмовнику, нетерпеливо притопывающему под слова свадебного гимна, исполняющегося сводным королевским хором.
– Наконец-то все причастные в сборе, – с приклеенной улыбкой проронил глава всех святош и сделал знак певчим заткнуться. – Лишние полчаса этой музыкальной каторги, и я был бы вынужден сотворить чудо безмолвия. Голова болит от этих гимнов. Найду ту фальшивящую заразу, которая не вытягивает ноты, самолично сделаю обрезание. Миндалин.
Опешившие от этого откровения новобрачные дружно примкнули друг к дружке и послушно уставились на Святого отца Антониса. Довольный произведенным эффектом Его Святейшество звучно откашлялся и затянул ритуальную речь.
– … и надлежало жене повиноваться во всем своему мужу до скончания времен, – на этой фразе Лиса, не удержавшись, тихонько фыркнула, за что получила легкое поглаживание пониже спины от Рина. Антонис на мгновение сбился с речи и гневно зыркнул на подуставших от бесконечных, однотипных заповедей брачующихся. – А мужу не вести себя, как озабоченному подростку!
– А это точно из брачного кодекса цитата? – заинтересованно промурлыкал кронпринц, давя смешок и принимая серьезный вид.
– Редакция 1.8.7 от сего дня, – рыкнул Святой отец и показал Его Высочеству кулак из-под мантии. – Еще один вяк и будет 1.8.8. «О пользе недельного воздержания», – затем он возвысил голос, обращаясь ко всем присутствующим гостям, мирно почивавшим в полусонном состоянии на широких скамейках и в силу приобретенной на приемах многолетней привычке дремавших с открытыми глазами, и приказал. – Молодые, окуните руки в алтарную чашу, дабы Пресветлый мог одобрить ваш союз!
– А дважды, это не перебор? – засомневался Ринэйрт, брачная метка которого уже давно светилась под плотной тканью камзола.
– Надо будет, и трижды окунешь, – простонал Антонис сквозь зубы, сверля принца взглядом. – Хочешь, чтобы орлантцы поставили под сомнение твой брак с Эйлис? Видишь, как их посол все на артефакт записывает. Моментом сватов пришлют, благо они в соседней с Храмом гостинице еще за три дня до церемонии заселились. А ларенсийцы? А южные кланы?
– Ладно, убедил, – буркнул Рин с немалым подозрением и, схватив под локоток супругу, у которой начали от любопытства удлиняться ушки, наклонился над небольшим каменным алтарем с углублением, наполненным сияющей жидкостью. – За последствия отвечаешь головой.
– Всё будет хоро…, – недоговорил Антонис, падая на спину от взметнувшегося из источника Силы огненного вихря.
***
– Дорогая, может тебе что принести? – в двери спальни Королевы тихонько поскреблись и голосом Аустина заныли о желании видеть дражайшую половину. – Ты только намекни, звездочка моя ясная, я мигом, пулей, ястребом!
– Голову Антониса! – гаркнула Регина, кровожадно облизываясь и пугая до колик баронессу Аунтийскую. – Он посмел подставить моего… нашего сына и его жену!
– А может бутербродик с икоркой и шампусика? Вроде, придворные еще вне все сожра… подъели на банкете, – заюлил Король, за чьей спиной возвышался побледневший Святой отец и еще парочка доверенных лиц из группы поддержки Его Величества. – Солененького не хочешь? Понял-понял! Тогда тортик и винишко. Два бокал? Ты меня интригуешь, любимая! Не для меня идиота? Реджи! У тебя там любовник?! Любовница… ну, тогда ладно… я пойду… одинокий и всеми покинутый… Геша? Гешенька! Что ж ты раньше не сказала, две бутылки вина и закуски. И не тревожить… Уже лечу! Давай, святоша, шевели ножками, твою амнистию будем отмечать… Тссс! Моя коброчка услышит, самолично голову отгрызет. Так что двигаем рысью на кухню!
И вслед удаляющемуся на приличной скорости топоту мужских сапог понеслось нетерпеливое: «Продолжай, Геша, хочу знать, кому еще я самолично что отгрызть должна за сорванную свадьбу единственного сына!»
***
Рауль, дежуривший с десятком гвардейцев и безопасников рядом с алтарем под сокрытием иллюзии невидимости, первым рванул к завалившемуся Антонису, чье чело выражало крайнюю степень обиды на высшие силы за такую подставу. Накануне вечером, вознося многочисленные молитвы, он получил от Светлого Бога благословение на повторное освящение брака. Поэтому был уверен в правильном исходе церемонии. Теперь же он лежал, позорно раскинув конечности, и пытался проанализировать произошедшее. Но сделать ему это не удалось, так как в Храме начали поочередно взрываться магические светильники, разливая повсюду огненную смерть и нанося страшные увечья. Поднялась паника, заставляя гостей ломиться к выходу, который по какой-то неведомой причине был сразу же перекрыт вооруженными людьми.
Как оказалось, их невысокий и крайне довольный происходящим предводитель, герцог Офанаси, прикрываясь щитом от взбесившегося алхимического огня, отдавал приказы, которые тут же начали исполнять заговорщики.
«Черные камзолы», ловко расталкивая одуревших от страха и местами поджаренных до костей придворных, понеслись к принцу и Эйлис, на ходу обнажая заговоренное оружие, которое легко пробивало доспехи немногочисленной охраны королевской семьи.
Граф Дерхо, отпихнув от себя свою спутницу в безопасный угол, взметнулся по спинкам скамеек и широкими прыжками заспешил на помощь дочери и ее супругу. Шейна, не теряя времени, перекинулась во вторую ипостась и начала красться к выходу под прикрытием колонн. Ее целью стал мелкий урод, возомнивший себя будущим правителем Гориции. Волчица не сомневалась, что сможет добраться до его тощей шеи, даже если для этого потребуется отдать свою жизнь.
Рин, загородивший Лисичку широкими плечами, выхватил меч, который мигнул слетаемым мороком и утратил нелепую церемониальную украшенность, превратившись в добротное оружие, готовое отразить любое нападение.
Эйлис, не стыдясь окружающих, быстро закатала подол свадебного платья и рванула из ножен на бедре родовой кинжал, которым без колебаний обрезала драгоценную ткань наряда до колен.
За эти несколько минут нападающие достигли главной сцены и с отчаянием смертников врубились в охрану принца. Их было на несколько десятков больше. Их вела в бой ненависть, внушенная старым пауком Хаелотским и подкрепленная обещанием огромной награды Офанаси. У принца и его защитников в груди полыхал азарт ловчих, загнавших хищников в ловушку, и готовых за раз вычистить скверну из Королевства. Ринэйрт не позволял себе сомневаться в исходе схватки, не давал повода для страха за любимую, зная, что сможет уберечь ее зла.
– Отдай мне Эйлис, мальчишка! – донеслось до него безумным эхом от входа в Храм. – И смерть твоя будет быстрой, Вельтлант!
– А ты приди и отними, Шарез, – рассмеялся кронпринц, отбиваясь сразу от двоих «черных камзолов». – Или кишка тонка!
– Заткись, ты труп! Труп! – верещал человечек, подпрыгивая от ярости и невозможности доказать свое право на невесту. – Отдавай девку-у! Она моя, моя!!!
– Любимая, я чего-то не знаю? – весело ухмыльнулся Рин, протыкая особо ретивого нападающего. – Ты решила променять меня на герцога?
– Рин! Сзади! – вскрикнула возмущенная принцесса и чиркнула подобравшегося к ней головореза по протянутой руке. От вида отрезанных пальцев ей стало муторно, поэтому она резко пихнула заоравшего «черного» ножкой, оставив в его животе дырку от острого каблука туфельки. – Ты и обувь мою зачаровал, любимый? Какая прелесть! – Лиса пригнулась и стащила вторую туфельку. Теперь она была полностью вооружена и очень, очень желала мести за происходящее. В ЕЕ ОСОБЕННЫЙ ДЕНЬ! – А покажи-ка мне того счастливчика, дорогой, который жаждет обладать этим роскошным телом.
Она игриво провела руками по талии, на несколько минут парализовав обе стороны боя. Мужчины завороженно проследили за движением кинжала и туфельки по изящным изгибам и сфокусировались на красивых ножках невесты.
– Убью всех, – ревниво прорычал Ринэйрт Вельтлант, первым приходя в себя и снося пару голов. – Лиса! Дай мне полчаса и готовься к…
Клинок одного из заговорщиков прочертил кривую по груди принца, оборвав его угрозу. Эйлис вскрикнула, подавшись к раненному мужу. Граф Эльтийский не успел буквально пару шагов добежать до дочери, которой заломили руки за спину и поволокли к герцогу.
А в голове принцессы внезапно четко прозвучали слова старого Сейвара, напоминая об обещании. Лиса, не задумываясь, вонзила зубы в плечо держащего ее справа мужчины. Рубанула наотмашь кинжалом того, что слева. Поднесла к губам навершие и вытянула зубами костяную иглу. Отец был совсем рядом, пробиваясь к ней с удвоенной силой. Лисичка запнулась, не удержалась на подкосившихся ногах и рухнула возле графа Дерхо. А затем в отчаянном рывке всадила ему в ногу острый шип.
Тут же опомнившиеся «черные» окружили ее и Эльтийского. Но магия, запечатанная в игле, уже пробудилась, и Эруан громко, по-звериному зарычал, ввергая нападающих в суеверный ужас. Потому что в следующее мгновение на месте высокого мужчины с окровавленным мечом, стоял огромный белоснежный зверь, тень от которого достигала высокого, подкопченного пламенем потолка Храма.
– Северный! Северный Барс! – черный круг вокруг отца и дочери распался, когда лезвия когтей монстра высекли глубокие борозды в каменном полу, а само чудовищное создание медленно повернуло морду к маячившему у выхода противнику.
