Текст книги "Все леди делают это"

Автор книги: Диля Еникеева

– Ладно, ребята, – завершила она предварительный обмен мнениями. Ясно одно – пока ничего не ясно.

* * *

Алле не хотелось звонить Сергею при сокурсниках и частных сыщиках вряд ли удастся выдержать нейтральный тон, да и не смогла бы она говорить с ним по-деловому.

Выйдя из офиса «Самаритянина», она удивилась, не увидев «вольво» верного оруженосца. Решив, что тот припарковал машину возле входа в «Приму» – с другой стороны здания, – Алла заглянула в записную книжку и набрала номер мобильника Сергея. Тот ответил сразу.

– Серж, это я. Ты сейчас можешь говорить?

– Могу. Я уже соскучился.

– Я тоже. Когда ты освободишься?

– Как только пожелаешь.

– Тогда я уже пожелала.

– Где встретимся?

– Есть предложение съездить в мой загородный дом. Секундная заминка. Ясно, Сергей понял, что сегодня она уже не может пригласить его к себе домой. Но видимо, надежда на скорую встречу и заманчивая перспектива провести с ней еще одну ночь перевесили:

– Отлично!

– Тогда диктуй адрес того места, где сейчас находишься, мой верный оруженосец доставит меня туда, я пересяду к тебе, а завтра ты привезешь меня в Москву.

– Пиши. – Он назвал ей адрес редакции. – Жду с нетерпением.

– Еду к тебе с неменьшим нетерпением, – ответила она.

Убрав мобильник в сумочку, Алла завернула за угол и увидела, как в арку въезжает знакомый черный «вольво».

– Где ты был? – удивилась она.

Толику не хотелось признаваться, что все ночи и каждую свободную минуту он дежурит возле дома Филиппа.

– Обедал, – соврал он.

* * *

…Для встреч с журналистами экс-мадам Бобкова, а ныне убежденная девственница Изабелла Астралова, в шестой раз осчастливившая мир своим присутствием, надевала соответствующий ее новому облику наряд.

Над ее туалетами и антуражем комнаты для приемов трудились хорошие модельеры и дизайнеры, но «неземное существо» имело собственные взгляды, как «сделать красиво», и замучила всех капризами.

Имиджмейкер и прочая высокооплачиваемая обслуга за глаза потешались над ее дилетантскими советами, а дизайнер возводил очи горе и с чувством произносил. «Sus docet Minervam!».[33]33
  Невежда поучает сведущего (лат.)


[Закрыть]

В итоге получилось то, что получилось писательница была облачена в длинную многослойную, неопределенного цвета хламиду в стиле «свингер», спускавшуюся от шеи к щиколоткам многочисленными волнами и полностью скрывавшую ее лишенное соблазнительных выпуклостей тело, на голове у новоявленной звезды красовалось нечто немыслимое, ею самой придуманное, помесь тюрбана со шлемом, а лицо прикрывал полупрозрачный лоскут причудливой формы.

Встречая гостя, хозяйка томно возлежала на низкой оттоманке в позе герцогини Альбы,[34]34
  Герцогиня Альба – возлюбленная испанского живописца Франсиско Хосе де Гойи, позировавшая ему для картин «Маха обнаженная» и «Маха одетая».


[Закрыть] рядом дымилось нечто вроде кальяна, – по ее задумке, это курился фимиам, – говорила она мало, глуховатым «потусторонним» голосом, время от времени роняла непонятные фразы, которые мог связать воедино и придать им какой-то смысл лишь ее толмач, он же по совместительству литагент.

В общем, писательница-«девственница» Изабелла Астралова в созданном коллективным разумом имидже очень себе нравилась Журналисты регулярно навещали будущую звезду пера в ее обители, каждый раз унося несколько зеленых купюр, а в периодике появлялись все новые и новые статьи, живописующие непохожесть Астраловой на простых смертных Газетно-журнальный материал иллюстрировали красочные фото особо эффектных уголков жилища «оригиналки», но самой писательницы на снимках не было, что интриговало читателей.

* * *

– Я бесплотный дух, вы видите лишь бренную оболочку, но это обман зрения, – вдохновенно врала новоиспеченная мадам Астралова, а интервьюеры бойко строчили в блокнотах – записывать свои откровения на диктофон она категорически запрещала, ведь голос «бесплотного духа» не может быть прозаически воспроизведен техникой.

Идею не показываться публике, не печатать фотографии в периодике и на обложках книг подал ее личный имиджмейкер Даниил Фаргин. Сама будущая знаменитость была отнюдь не прочь полюбоваться на растиражированное красочное изображение собственной физиономии и даже намеревалась обеспечиться плакатами на манер постеров поп-звезд, но Даниил ее отговорил, аргументировав так:

– Чем больше загадочности, тем лучше для вашего имиджа. Пусть читатели сами домыслят ваш образ.

Посмотрев на разочарованную мину заказчицы, он подумал. «Да тебя ни грим, ни десять пластических операций не сделают привлекательной Брыли-то твои хирурги подтянут, фотографы подретушируют все, что надо, а вот стервозность взгляда и выражения лица никак не скроешь».

Алла все больше удивлялась на себя – с Сергеем она даже в постели ведет себя не так, как с другими любовниками.

Ее недаром называли тигрицей – не только за бойцовский характер, но и за неукротимый темперамент. А теперь ей уже был неинтересен секс-марафон, хотелось утонченной нежности. Сергей был именно таким – нежным и ласковым любовником. Даже его прикосновения казались ей не эротическими ласками, а поэзией. С ним – песнь песней, а не банальный секс.

Наконец-то Алла поняла, что для влюбленной женщины не столь важно физическое удовлетворение. Что оргазм! Всего несколько секунд удовольствия. Когда любишь – даже взгляд любимого волнует сильнее, чем умелые эротические ласки искушенного в сексуальной технике, но нелюбимого партнера. А уж когда любимый мужчина чуть прикасается, тело словно охватывает огнем, все внутри дрожит и даже не очень-то хочется высшего экстаза, – ведь тогда возбуждение пойдет на спад. Гораздо приятнее ласкать друг друга до полного изнеможения, отсрочивая вожделенный пик. Сладкая пытка.

Все эти ощущения были ей незнакомы, и Алла уже в который раз подумала, что многие годы обделяла себя, растрачиваясь на случайных партнеров, ничего не значащих в ее жизни.

Оказывается, она совсем не знала себя. Не знала и Сергея и сейчас будто открывала его заново.

В интимной жизни, когда снята не только одежда, но и многие психологические преграды, люди имеют возможность открыть в партнере много неожиданного.

Бывают, конечно, разочарования, и их в ее прошлом случалось немало. Пылкий влюбленный, не скупящийся на красивые слова, может предстать беспомощным, жалким и смешным, когда дело дойдет до постели. Или отъявленным эгоистом. Куда девался его романтический образ?! Вот он, обнаженный не только физически, но и психологически, и его новый облик непригляден.

Но случается и наоборот – познав близость, мужчина и женщина лучше узнают друг друга и понимают, что они родственные души, и им хорошо вместе не только в сексуальном плане, но и в эмоциональном.

Именно так было у нее с Сергеем. Они провели вместе всего лишь неполных двое суток, но стали так близки, что оба удивлялись, – как же могли так долго жить друг без друга?! Как много времени потеряли зря, даря своим вниманием неподходящих людей!

«В моей душе будто открылись какие-то шлюзы, и я за короткий срок наверстываю упущенное – то, что недолюбила все эти годы, – мысленно говорила себе Алла. – Две недели назад, сидя в кабинете и размышляя, почему моя душа мается, я подумала, что мне, быть может, не хватает романтических отношений. Тогда я посмеялась над собой, а ведь это правда… Мне и в самом деле хотелось романтики, и вот теперь я обрела желаемое, вновь став возлюбленной неисправимого романтика…»

…Господин Бобков уже не раз трижды перекрестился и похвалил себя за решение спонсировать хобби тщеславной супруги, а особенно за идею приобрести для нее отдельную квартиру, – теперь та пребывала в трудах и заботах, почти все время проводила в новом жилище, а он, соответственно, не имел счастья лицезреть подругу жизни.

Миф о незамужней писательнице-девственнице пришелся Семену Гордеевичу по вкусу – значит, ему не нужно делать ручку кренделем, сопровождая благоверную на всевозможные светские тусовки, а в обозримом будущем не придется отвечать на вопросы журналистов, каково ему в роли мужа знаменитости.

Посему Семен Гордеевич вздохнул с облегчением, попутно сделав себе комплимент относительно своего недюжинного ума.

* * *

– Спой мне, – попросил Сергей. На этот раз он захватил свою гитару.

– Спою, – согласилась Алла. – Философская песня, – чуть дурачась, подражая бардам, предваряющим новую песню комментарием, произнесла она. Невеселый итог моей жизни и взаимоотношений с мужчинами.

 
Покрылись инеем года,
Сквозь пальцы утекли водой,
Я в них царицею была,
Но ложным оказался трон.
Я орхидеями цвела
И беспредельностью манила,
О берега свои разбила
Все жизни, что неслись ко мне.
Пустым и тусклым был их свет.
Но вот лучом печальным
Явилась мне мечта
Давно ушедшая судьба,
Забытый ритм в моей крови,
Стучат внутри его шаги,
Иль сердца собственного стук,
Мне заглушают пустоту
Всех блеклых глаз
Из прошлых лет,
Их чужих рук и холод тел.
 

– И в самом деле невеселый итог… – тихо произнес Сергей. – А я совсем иначе представлял твою жизнь и отношения с мужчинами.

– Значит, я хорошая актриса.

Сказать в привычной дурашливой манере не получилось. Было грустно, и она ничего не могла с собой поделать.

– О чем ты думаешь? – спросил Сергей.

– О том, как сложатся наши отношения дальше.

– Замечательно сложатся.

– Да? Ты уже все заранее знаешь?

Незабытая женщина снова подставит мне губы – В полутемном дворе, и слезинки слизну с ее век, – пропел он. – Когда я это писал, верил, что так и будет.

– И даже то, что увидишь мои слезы? – Ее глаза и в самом деле увлажнились, но Алла не стала себя одергивать привычным: «Что-то я стала сентиментальной. Старею, что ли?»

Вместо ответа, он коснулся губами ее мокрых век.

* * *

…Циничная журналистская братия откровенно посмеивалась над доморощенным имиджем писательницы и делилась с коллегами своим мнением: это всего лишь декорации, а Изабелла Астралова – типичная конъюнктурщица, слепившая образ на манер новомодных колдунов и знахарей, а сама совершенно не соответствует навязываемому ей имиджу. Правда, эти разговоры велись лишь в кулуарах и на широкую публику не выносились.

Валентина Вениаминовна не скупилась на гонорары лояльным журналистам, благо ее благоверный в отсутствие супруги воспрянул духом и не покладая рук трудился на ниве собственного обогащения, не забывая откупаться от экс-подруги жизни. Семен Гордеевич Бобков был готов выделить ей еще более щедрое содержание, лишь бы она не вздумала вернуться в родные пенаты.

Если в прессе появлялась «ругательная» статья, писательница устраивала в редакции газет-журналов жуткий скандал, обещая нанять команду киллеров для отстрела провинившихся журналистов.

Узнав об очередном «воспитательном» рейде, Яков Борисович пытался повлиять на нее, пеняя за неразумность подобного поведения и несоответствие имиджу «неземной», но вздорная мадам Бобкова топала ногами:

– Я не позволю этим мерзким писакам вытирать об меня ноги! Кто они и кто я!

«Они ушлые журналисты, сразу учуявшие, что тебя слепили из лоскутков, – думал литагент. – А ты – невежественная бездарность, стерва и истеричка, возомнившая себя писательницей».

Вслух он этого конечно же не произносил – Попробовал бы! В его голову тут же полетел бы самый тяжелый предмет из подвернувшихся под руку разъяренной работодательнице.

– Разумеется, вы правы, Валентина Вениаминовна, – мысленно чертыхаясь, соглашался Яков Борисович.

– Называйте меня Изабеллой, – потребовала окончательно потерявшая чувство реальности экс-Бобкова. – А все писаки пусть знают, что я неприкосновенна!

Благодаря такой тактике кнута и пряника журналисты стали дружно дудеть в нужную дуду, пресса изобиловала скрытой рекламой в виде восторженно-хвалебных статей, где попутно акцентировались важные для ее имиджа аспекты, а миф о «чудаковатой девственнице» Астраловой все более упрочивался, обрастая все новыми подробностями и приобретая черты реальности.

* * *

– Не буду я киснуть. – Алла тряхнула годовой. – Лучше спою тебе о нас.

Сергей снова взял гитару и быстро подобрал аккомпанемент:

 
Могла бы быть снегом
И под ноги падать тебе…
Волной разбиваться
О милые губы,
О ресниц темный пяен,
Слезою катиться
В пропасть вселенной
Родных твоих черт…
Но я лишь
Безбрежная даль
Иль просто
Ушедшего прошлого тень…
Вдруг свет твоих глаз
Согрел все внутри,
Он важен так стал
Для меня,
Когда в темноте
Не нужны фонари,
Когда рождена
Вновь как дитя,
Когда навсегда
Есть смысл бытия.[35]35
  Стихи Натальи Волковой.


[Закрыть]
 

– Впервые за годы после нашей разлуки я счастлив.

– Я тоже.

* * *

…Воодушевленная растущей популярностью, экс-мадам Бобкова после некоторых препирательств все же согласилась с имиджмейкером и литагентом, что ей не стоит посещать светские тусовки, дабы не выходить из образа, да и вообще желательно нигде не мелькать, полностью прекратить контакты с прежними знакомыми, побольше времени проводить в своем причудливо обустроенном жилище, а если захочется размяться, выезжать неприметно одетой, в темных очках, повязав голову платком, и совершать променад в уединенных аллеях, к примеру в Кускове или Архангельском.

Поначалу она кривилась – хочется же себя показать, на людей посмотреть! Неинтересно гулять в одиночестве, да к тому же столь простенько одетой.

Яков Борисович успокоил ее, что, во-первых, все звезды, устав от славы, стремятся сохранить инкогнито, а во-вторых, это очередной рекламный трюк – ее прогулки увековечат лучшие фотографы и телеоператоры.

Благодаря стараниям Владимира Максимовича и его команды пиарщиков в прессе стали появляться статьи о том, как писательница Астралова набирается вдохновения для создания очередного произведения. Материал иллюстрировался снимками, и ее имидж обогатился новыми определениями: «затворница», «вечно одинокая», «мечтательница», «романтическая героиня», «скромница», «утонченная натура» и прочими в том же духе.

Известность, соответственно, росла, и писательница, предвкушая звездную популярность, послушно следовала советам создателей ее образа.

* * *

– Сереж, а кем работала Рита?

– Когда я поступил на журфак, Рита потянулась за мной, правда, второго образования не получила, но она и не стремилась к этому. Вначале отвечала на письма читателей, потом сама начала писать – простенько, но многим нравилось.

– Мне кажется, Рита и журналистика несовместимы. Ты тоже выпадаешь из образа нахрапистого журналюги, подкупая собеседников своим обаянием и человечностью. В тебе есть некая аура доброты, и сразу видно, что ты хороший человек. Даже облик располагает к откровенности, нет сомнений в твоей порядочности, потому интервьюируемый не опасается, что ты переврешь его слова или подашь материал под определенным углом, лишь бы тиснуть броскую статейку. Полагаю, твоя популярность и репутация классного мастера пера в немалой мере обусловлены этой аурой, обаянием и непохожестью на остальных собратьев по перу.

– Спасибо, Аленка… Лучшего комплимента я не слышал за всю жизнь.

– А это вовсе не комплимент, а правда.

– Тем более спасибо, раз ты считаешь это правдой.

– А Риту я даже представить не могу с диктофоном, в роли интервьюерши.

И опять Алла вспомнила, что почти не замечала жену Сергея. Среди сокурсниц было немало девушек, ничем особенным не выделявшихся, но с ними она дружила. А Риту игнорировала нарочито, демонстративно, мол, знать не знаю, кто ты такая, просто тень, следующая за своим мужем, а потому недостойна моего внимания. И в этом тоже проявилась ее неосознаваемая ревность и особое отношение к Сергею. Была бы к нему равнодушна, не брала бы в голову, на ком тот женился. Или приняла бы Риту, как и многих жен своих друзей, ведь Сергей бывал в их компании, его-то привечали. Отвергая его половину, тем самым она подчеркивала, что он сделал ошибочный выбор.

– Дай мне, пожалуйста, номер Ритиного рабочего телефона.

Он посмотрел на нее удивленно, но ничего не сказал и полез за своей записной книжкой. Переписав служебный телефон его покойной жены, Алла решила, что разговоры о погибшей можно временно отложить и заняться кое-чем гораздо более: приятным.

* * *

Утром следующего дня, пока Сергей брился в ванной, Алла из спальни позвонила в офис «Самаритянина» и сообщила номер служебного телефона Риты Мартовой.

Деловая Тамара тут же выяснила адрес газеты, в которой та работала, и сейчас сидела в раздумье, кому поручить туда съездить. Можно послать любую из «самаритянок», но они далеки от журналистики, А вдруг гибель Риты как-то связана с ее профессией? К примеру, она затеяла журналистское расследование, получила информацию, которая не понравилась человеку, категорически не желающему, чтобы кто-то совал нос в его дела и тем более опубликовал эти факты, и от нее избавились. Заказные убийства в журналистской среде хоть и редко, но бывают. Или же возникли какие-либо трения с коллегами. Трудно представить, что один труженик пера убьет другого из зависти, ревности или иных низменных мотивов, но раз такое случается в любой среде, то почему не может произойти в редакции газеты?.. В этом случае тот, кто хорошо знает нравы журналистского мира, лучше сориентируется.

На ниве журналистики трудились четверо их сокурсников. По образованию они гуманитарии, а периодики сейчас издается море, и те, кто в ладах с русским языком, стали сотрудничать с газетами-журналами. Марину Градову и Инну Орлянскую Тамара отмела сразу – не коммуникабельны, да и вообще по складу характера не справятся со столь деликатным заданием.

Владимир Кохадзе, которого все называли сокращенным грузинским именем Ладо, – человек общительный, эмоциональный, наверняка у него хватает знакомых в журналистской среде. И стезю он выбрал подходящую для данного случая – репортер криминальной хроники. Если поручить ему разузнать все о Рите Мартовой, он сможет накопать немало, пользуясь знакомством с коллегами по перу и связями в правоохранительных структурах.

В целом Ладо – подходящая кандидатура. Однако есть одно «но» когда-то он был влюблен в Аллу Королеву, но «Казанова в юбке» бросила его через пару месяцев, а ее следующим любовником стал Сергей Мартов. Не таится ли в душе Ладо Кохадзе давняя обида на Сергея, не будет ли он пристрастен?..

Тамара еще раз взвесила все плюсы и минусы кандидатуры сокурсника. Ладо наверняка многое выяснит, но он хвастлив, треплив, ненадежен, вдруг разболтает о том, что узнал? Или, того хуже, опубликует статью о гибели Риты, напичкав ее собственными домыслами, намеками на причастность Сергея к смерти жены или представив его в негативном свете. Даже если он давно не держит зла на Сергея, то может предать гласности многое из конфиденциальной информации, которую ему удастся раздобыть. Он же репортер криминальной хроники, а тут в руки плывет сенсационный материал – трагически погибла супруга знаменитого журналиста!

Все их сокурсники были весьма невысокого мнения о нравственных качествах Ладо, да и профессия наложила на него свой отпечаток.

Отложив пока окончательное решение, «самаритянка» задумалась о второй кандидатуре.

Люда Бармина по прозвищу Люлю – ее до сих пор все так называли, да и сама она мало изменилась, все та же смешливая миниатюрная блондинка, из тех, о ком говорят «карманная женщина». В студенческие годы Люся была всеобщей палочкой-выручалочкой. Она человек добрый и безотказный, легкий в общении, в журналистике давно, знает многих коллег, – в общем, подходит по всем статьям. Но Тамару смущало, что опять в трудной ситуации приходится прибегать к помощи Люлю. Той и так не сладко – тянет на себе всю семью, муж получает мизерную пенсию по инвалидности, а Люся берется За любую подработку. Ее сыну семнадцать лет, парень в этом году поступает в институт, на репетиторов уходит немало. Имеет ли она, Тамара, моральное право отнимать время у сокурсницы, привлекая ее к расследованию?.. Люлю, конечно, как всегда, не откажется помочь, но ведь и совесть надо иметь.

Так и не решив, кого из них выбрать, Тамара надумала посоветоваться с верной боевой подругой, но ее мобильник не отвечал.

* * *

Сергей довез Аллу до дому, а сам поехал на работу. Верный оруженосец уже сидел в гостиной – у него есть ключи от ее квартиры – и развлекал Перса игрой в мышку.

Она сразу же позвонила Олегу на работу и в красках поведала, как славно они провели время с Ларисой на природе, оповестила, что у нее замечательное настроение, и пообещала принимать лекарства и лениво отдыхать. Только повесила трубку, как раздался звонок.

– Ал, это Тамара.

– Привет, дорогая.

– Ты отключала мобильник?

– Батарейки сели, – легко соврала Алла. Она и в самом деле отключила сотовый – вдруг позвонит Олег, пока она едет в машине Сергея. Разговаривать с одним мужчиной в присутствии другого ей не хотелось, а придя домой, она забыла включить телефон. – Есть новости?

– Пока нет. Никак не могу определиться, кого подослать к Ритиным коллегам.

– В чем проблема. Томик? Любая из наших девиц справится с этим заданием.

– Хотелось бы человека, знакомого с журналистикой. Ладо Кохадзе подходит по многим параметрам, но…

– Не пойдет! – перебила ее верная боевая подруга. – Хоть мы с ним и замирились, но душок от парни идет, мужик он подловатый. Не буду тебя просвещать, это наши с ним дела, но есть в нем кое-что, из-за чего я исключила его из числа людей, заслуживающих мое доверие.

– Ты думаешь, Ладо будет пристрастен?

– Стохреново! – убежденно произнесла Алла. – Серегу он до сих пор тихо ненавидит – Ладо, ко всему прочему, очень завистлив. Вторая кандидатура, как я понимаю, Люлю?

– Да. Как ты насчет нее?

– Однозначно положительно. Крошка Люлю мне нравится. Крепкая девка. Мозги у нее устроены как надо, сама она без говна, а ее личная жизнь никого не касается.

Верная боевая подруга говорила о сокурснице: «Маленькая собачонка до старости щенок», – Люся Бармина и в восемнадцать, и в тридцать шесть выглядела девчонкой и предпочитала мужчин, которые годились ей в отцы, если не в деды, и над этим потешались многие сокурсники. Пообщавшись с психиатром, Алла узнала причину тяготения подруги к мужчинам преклонных лет и прониклась к ней сочувствием.

– Да я и сама склонялась к мнению, что Люся – самая подходящая кандидатура.

– Верно решила. Томик. Люлю доброжелательна, Приветлива, любого разговорит. А то, что едва сводит концы с концами, свидетельствует: она не продается, и это вызывает уважение. А поскольку в ней нет злобы и негативного отношения к людям, то ее оценкам можно доверять. К тому же у нашей карманной женщинки, должно быть, немало знакомых в журналистской среде – характер у нее общительный.

– Единственное, что меня смущает, – она единственный кормилец в семье, берет на дом и редакторскую, и даже корректорскую работу, вдобавок дает уроки русского языка современным Митрофанушкам. Неудобно посягать на ее время – Люся и так работает даже в выходные.

– Томик, не усложняй себе жизнь! Запомни, дорогая, в каждом веке своя мораль. То, что считалось безнравственным в девятнадцатом веке, стало нормой в двадцатом, а то, что осуждалось в двадцатом, вполне приемлемо в двадцать первом. Оставь в прошлом веке устаревшие категории: удобно – не удобно. В новом тысячелетии единственное мерило – деньги. Другие страны пришли к этому еще раньше, но у нас все с задержкой. Значит, так, дорогая, сейчас звонишь крошке Люлю и говоришь: «Есть возможность заработать. Мы с нашими девицами занимаемся частным сыском и получаем за свою работу весьма неплохое вознаграждение. По мере необходимости привлекаем других сокурсников. Сейчас нужны твои услуги, и они будут оплачены». А затем даешь ей задание выяснить все, что можно, о Рите Мартовой. В данном случае заказчицей расследования выступаю я, поскольку дело касается близкого мне человека, но вовсе не обязательно оповещать Люлю о том, кто платит «самаритянам» гонорар. Оговори сумму, которую она получит, и пусть займется делом. Уверяю тебя, она не вскинется: «Ах, ах, мне неудобно брать деньги за сбор сведений о погибшей жене моего сокурсника!» Один из моих принципов по жизни: «Каждый труд должен быть адекватно оплачен по заслугам». Халявы и сама не люблю, и другим не позволяю халявничать. Люлю потратит свое время, поэксплуатирует свои мозги и личное обаяние, а за это получит вознаграждение. Куда проще?

– И в самом деле…

– То, что человек числится представителем другой профессии, не означает, что в ином назначении его можно использовать бесплатно. Как это ни банально звучит, время – деньги, по крайней мере для человека, который себя ценит и занят делом. Усекла?

– Да.

– А на будущее привлекай Люлю и к другим расследованиям. Материально ей живется очень трудно, дай человеку возможность заработать.

– Полгода назад, составляя картотеку, я спрашивала ее, не хочет ли она сменить поприще. Люлю сказала, что любит свою работу, хоть в материальном отношении плохо обеспечена. – Ну вот, значит, все правильно. Ей не хотелось трудиться в коммерческой фирме, а в данном случае ты не отрываешь ее от журналистики, а всего лишь предлагаешь дополнительный заработок. Люлю ведь и сама изыскивает приработок – корпит над чужими графоманскими текстами в качестве редактора и корректора, учит обалдуев русскому языку. Почему же не заняться делом, которое и интереснее, и денежнее'! Уж кому-кому, а именно ей сыщицкая работа как раз в масть. У нашей карманной женщинки вид невинного ангелочка, она естественна и органична, мила и обаятельна. Никому и в голову не придет, что крошка Люлю собирает информацию. Ко всему прочему, она умненькая и все сделает по высшему классу. Но и с Ладо пообщайся.

– Хорошо, тогда я сейчас позвоню обоим, а по месту работы Риты пошлю Ирину.

– Ирэн отлично со всем справится, – одобрила ее решение верная боевая подруга, – девка уже проверенная.

* * *

Тамара дала задание Ирине съездить в редакцию газеты, где работала Рита Мартова, а потом позвонила Люсе Барминой, но дома ее не оказалось, на работе тоже. Мобильника у нее нет, что неудивительно – Люлю приходилось экономить, и такую роскошь она не могла себе позволить.

«Ладно, не до поздней же ночи она будет мотаться по Москве», – решила «самаритянка» и позвонила Владимиру Кохадзе:

– Ладо, привет, это Тамара Семанкина.

– Привет, Томусик! – Сокурсник почему-то очень обрадовался.

– Как живешь?

– Регулярно.

– Рада за тебя.

– А ты?

– А я не замужем.

– Так это дело поправимое!

– А у тебя есть на примете подходящий жених?

– И не один!

Тома завела фривольный разговор с Ладо, чтобы задать тон будущей беседе. Поговорить тот всегда любил, а если почувствует в ней заинтересованную слушательницу, то может поведать то, что никогда не расскажет в серьезной беседе. Поэтому Тамара, еще раз вспомнив Аллину манеру поведения, вела свою игру:

– Я уже заинтригована. Расскажешь, кто они?

– И даже покажу, – пообещал сокурсник.

– Мне важнее твои оценки, – польстила она. – Раз ты считаешь, что это вполне стоящие кандидатуры, я тебе верю. Но утоли мое женское любопытство.

– Тогда давай встретимся, – предложил Ладо.

– Давай, – согласилась Тома, сдержав облегченный вздох, – она боялась, что, если сама предложит встречу, тог начнет набивать себе цену, мол, по уши занят, ни единой свободной минутки, я же известный журналист! А тут сам идет на контакт.

* * *

Тамара договорилась встретиться с Владимиром Кохадзе в кафе «Аркадия», располагавшемся рядом с ее домом. Раз уж их общение началось во фривольной тональности, нужно не ударить в грязь лицом. До встречи оставалось два часа, и она забежала домой, переоделась, уложила волосы и сделала макияж поярче.

Когда Тома подошла ко входу в кафе, сокурсник уже был там. И сразу оценил ее старания:

– Ну, Томусик, тебя не узнать!

Он раскинул руки, будто бы желая заключить ее в объятия, но потом вспомнил, что давно уже не изображает кавказский темперамент, – по матери он русский, а своего отца, на четверть грузина, никогда не видел, – и поцеловал ей руку.

– А ты стал еще красивее, – сразу задала тон будущей беседе Тамара, с удовлетворением отметив, как расцвел сокурсник от ее слов – кому же не приятно услышать комплимент! – Самый классный парень на нашем курсе теперь стал настоящим журналистским зубром. Читала твои статьи, – без малейшей заминки соврала она, хотя в глаза не видела ни единой статьи Владимира Кохадзе. – Теперь я поклонница твоего таланта.

– Ну, ты преувеличиваешь, – заскромничал Ладо, еще больше просияв. Какой я талант… – И тут же сделал себе комплимент:

– Я всего лишь хороший профессионал.

Тома решила, что дифирамбов пока достаточно, с улыбкой покачала головой – мол, ты явно преуменьшаешь свои способности, – и вошла в вестибюль. Они сели за двухместный столик и сделали заказ.

– А ты где работаешь? – осведомился Владимир. О двойном предназначении «Самаритянина» никто не знал, кроме самих «самаритян» и узкого круга близких друзей, и Тамара, разумеется, не стала просвещать сокурсника.

– В посреднической фирме. Предоставляю рабсилу для коммерческих структур.

– Нравится?

– Как говорит наша с, тобой общая знакомая, если за что-то платят деньги, значит, это работа.

– Кого ты имеешь в виду?

– Аллу Королеву.

– А-а… Давно ее не видел. Как она?

– В целом – замечательно, а в частности – пока нездорова. Ее несколько месяцев назад тяжело ранили.

– Я не знал… Хотелось бы с ней встретиться.

– Позвони, Алла будет рада. Она пока не работает, так что времени у нее много.

– Непременно позвоню. Такая женщина… – Ладо зажмурился от сладких воспоминаний.

– Кстати, ты можешь увидеться! с ней в четверг. Правда, повод невеселый…

– А что такое?

– Рита Мартова погибла.

– А при чем здесь Алла?

– Все же в одном институте учились. Правда, они почти не общались, но как же не прийти на похороны!.. Мы все придем.

– Погоди, до меня только сейчас дошло, – перебил ее Владимир. – Я же Риту недавно встретил.

– Когда? – встрепенулась Тамара.

– Дай вспомнить… – Ладо наморщил лоб. – Недели три назад.

– Где?

– На презентации писательницы Астраловой.

– Вы с ней разговаривали?

– Нет, она стояла в сторонке, меня не видела; а у меня не было никакого желания к ней подходить.

– Почему? – Тамара постаралась задать вопрос индифферентным тоном, хотя внутри уже все дрожало от сыщицкого азарта – похоже, появилась зацепка.

«Хорошо, что я решила с ним встретиться, – похвалила она себя. – По телефону бы мало что выяснила».

– Да так… – Владимиру не хотелось развивать эту тему. Похоже, он уже жалел, что сболтнул лишнего.

«Почему он так напряг я?» – размышляла «самаритянка». Закуривая, она незаметно наблюдала за собеседником и прикидывала, как бы все выяснить и при этом не спугнуть его.

– Да, Рита была неприятной личностью… – перебросила Тамара первый мостик. – Хотя о мертвых положено говорить или хорошо, или никак, должна все же признаться, я не испытывала к ней теплых чувств. Равно как и большинство наших сокурсников.

Ладо тут же заглотил крючок и расслабился.

– Да и я тоже, – признался он. – Назойливая, приставучая. Еле отделался от нее. Уж и сам был не рад.