Текст книги "Пятьдесят на пятьдесят"

Автор книги: Дик Фрэнсис

Соавторы: Феликс Фрэнсис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава 24

Думаю, если б существовал такой вид соревнования, как гонки на легковушках по автострадам и узким шоссе Варвикшира, старый «Вольво 940» с объемом двигателя 2,3 и турбонаддувом был бы самое то, что надо. Недаром же в лучшие времена эту машину прозвали танком.

На перекрестке с А46 я пытался сообразить, куда ехать дальше. Киппер в своей серебристой машине висел у меня на хвосте, я чувствовал, как содрогается «Вольво» всякий раз, когда он ударял меня в задний бампер. Если поехать по М40, движение там плотное, к тому же полно светофоров на перекрестках и съездах. Если поехать по А425 к Бирмингему, там тоже через каждые несколько сотен ярдов светофоры. И я решил свернуть вправо, на А46, дорогу, ведущую к Кенилворту и Ковентри.

Я свернул так резко, что мобильник соскользнул с сиденья и провалился в зазор между ним и дверцей. Вот чертова штуковина! Я хотел позвонить по нему в полицию, но теперь, чтобы достать его, придется останавливать машину. А делать этого сейчас категорически нельзя.

Киппер продолжал висеть на хвосте, пристраиваясь то с одной стороны, то с другой – ну прямо как назойливое насекомое. Два раза он так сильно бил в бампер, что я боялся потерять контроль над управлением, и «Вольво» так и мотало из стороны в сторону, пока он летел к двойной развязке на А46.

Несмотря на эту тряску и мотание, Софи все же удалось сесть. Я улыбнулся ей в зеркало заднего вида. Она смотрела на меня расширенными от страха глазами.

– Можешь развязать меня? – спросила она.

– Только не сейчас, дорогая. У меня обе руки заняты, веду машину.

Тут «Вольво» вновь содрогнулся, хетчбэк Кипера ударил сзади. И Софи улеглась на заднее сиденье.

К счастью, по вечерам движения на А46 было мало, и я резко вдавил педаль газа. Скорость перевалила за девяносто миль в час, но мне все никак не удавалось оторваться от машины Киппера – пристал как банный лист. Дважды он пытался поравняться со мной, но я выворачивал руль и не пускал его, заставляя отступить. Дорога в этом месте была двухполосной в обоих направлениях, но я знал, что после следующего перекрестка она превратится в трехполосную. И тогда сдерживать его натиск станет нелегко.

Вот бы встретить сейчас полицейскую машину, но, как водится обычно в таких случаях, не было видно ни одной.

Обе наши машины на полной скорости летели к перекрестку. В самый последний момент я резко вывернул руль влево, пересек отмеченный белыми полосками переход и свернул на боковую дорогу в надежде, что Кипперу не удастся повторить этот маневр. Но, к сожалению, он справился, лишь на секунду-другую замедлил скорость, пересекая полосу газона и выбрасывая из-под задних колес целый фонтан земли и мелких камушков.

Я мчался по шоссе к окольной дороге, что проходила по гребню холма. Одна надежда, что никто не выедет навстречу и не придется сбрасывать скорость. Шины противно взвизгнули, когда я въехал на сельскую дорогу, что вела к деревне Лик-Вутон. Она была однополосной, так что придется смотреть в оба, чтоб не столкнуться со встречной машиной и одновременно – держать Киппера позади.

Лучше всего, считал я, добраться до ближайшего полицейского участка и припарковаться прямо у входа. Уж определенно этот Киппер с близко посаженными глазками не такой дурак, чтобы нападать на нас там. Я хорошо знал лишь один полицейский участок – в Кенилворте, потому как пару раз приходилось ездить туда, продлять водительские права. Но я также знал, что участок этот маленький и работает не круглосуточно. Будет ли он открыт вечером в это время? Я полагал, что и в Варвике тоже должен быть полицейский участок, точно знал, что есть еще один, большой, в Лимингтон-Спа, а вот где именно – мне было неизвестно. И я не собирался спрашивать, как проехать туда, у первого встречного.

Я решил остановиться на Кенилворте. Даже если участок закрыт, Киппер вряд ли станет что-то предпринимать.

И вот я мчался по дороге к Лик-Вутон, а серебристая машина словно прилипла сзади и не отставала. В какой-то момент он попытался обогнать меня, тогда я выехал на середину дороги и погнал, бросая машину из стороны в сторону, и лишь в последнюю секунду увернулся от столкновения с встречным грузовиком, чей водитель бешено и возмущенно жал на клаксон.

На въезде на новую кольцевую развязку у гольф-клуба Варвика пришлось немного сбросить скорость, уж больно крут был поворот. Киппер же в своей машине ошибся и поехал по кругу не в ту сторону, а потому получил некоторые преимущество на выезде – теперь мы шли почти рядом. Вот только двигался он не в том направлении. Я же пытался выдавить его, оттеснил почти на самый край, два боковых колеса ехали по траве, но он по-прежнему не сдавался. Я покосился на него и был готов поклясться – этот мерзавец смеялся надо мной. Но в конце концов встречная машина заставила его затормозить, и он немного отстал.

На въезде в деревню я проигнорировал знак ограничения скорости до тридцати миль и лишь молился, чтобы на дорогу вдруг не выскочил чей-то ребенок. С превышением скорости почти вдвое у меня не было шансов вовремя затормозить.

Только тут я сообразил, что не надел ремень безопасности. Вытянул его, опоясался, защелкнул. Но Софи сделать этого не могла.

– Пожалуйста, дорогая, ляг на пол между сиденьями, – попросил ее я. – Пригнись как можно ниже, упрись ногами. Это на случай столкновения. – Я обернулся, взглянул на нее и попытался изобразить улыбку.

– Когда же это все кончится? – воскликнула она.

– Мы едем прямо к полицейскому участку, – ответил я. – Там и остановимся.

Но добраться до полицейского участка нам было не суждено.

На выезде из деревни Лик-Вутон дорога на Кенилворт становится прямой, ровной и узкой, но всего на милю – дальше начинались окраины города.

Я немного беспокоился, как буду разбираться с многочисленными дорожными развязками, что ждали впереди, пока что только и оставалось, что удерживать машину ровно на асфальтовом покрытии, притом что серебристый хетчбэк продолжал толкать меня сзади.

Пока что движения было немного, но счастье наше кончилось, как только мы миновали деревню. За медленно ползущим грузовиком, доверху груженным песком, выстроилась вереница из четырех автомобилей. Я заметил фургон, двигающийся по встречной полосе, но расстояние до него было еще велико. И вот я вывернул руль и, непрерывно сигналя, обогнал все четыре машины и грузовик. Киппер пытался сунуться за мной, но упустил нужный момент, места для обгона не оставалось, и ему пришлось резко затормозить прямо за грузовиком, чтобы избежать столкновения с фургоном.

И тут я от него оторвался. Но ненадолго и ненамного. Посмотрев в зеркало, увидел, как серебристый хетчбэк все же обогнал грузовик и пустился в погоню.

Затем я глянул вперед и ужаснулся. В отдалении виднелся участок, где велись дорожные работы – мигали огни, стояла в ожидании целая вереница автомобилей.

Ехал я со скоростью около восьмидесяти миль в час, и участок, где шли дорожные работы, приближался с удручающей быстротой. Потом я глянул в зеркало заднего вида – серебристый хетчбэк быстро нагонял меня. Потом снова посмотрел вперед. Навстречу двигался огромный трейлер, по обе стороны дороги выстроились высокие деревья.

Решение пришло быстро.

– Софи, дорогая, – крикнул я, – упрись в сиденья что есть силы. Держись!

Когда до коварного участка оставалось ярдов четыреста, я снял правую ногу с акселератора и резко ударил по тормозам.

Мой старенький «Вольво 940» весил чуть больше полутора тонн, но, несмотря на почтенный возраст, тормоза пребывали в отличном рабочем состоянии. Машина содрогнулась и остановилась, длина тормозного следа оказалась куда меньше, чем это обычно бывает, когда мчишься со скоростью восемьдесят миль в час. Я бы не удивился, если б шины оставили бороздки в асфальтовом покрытии – так быстро и резко остановилась моя машина.

У Киппера не было ни единого шанса остановиться вовремя. Он в тот момент ехал быстрее меня, мало того – все прибавлял скорость в надежде нагнать.

Я посмотрел в зеркало заднего вида. «Вольво» уже почти остановился, когда Киппер понял, что произошло. Из-под покрышек всех четырех колес повалил белый дымок, он пытался остановиться, но было уже слишком поздно.

Я надеялся, что он врежется в дерево или в идущий навстречу трейлер, но заблокированные два передних колеса не позволяли управлять машиной. И он шел напролом, надвигался сзади прямо на наш «Вольво». Я наблюдал за тем, как он приближается, точно в замедленной съемке, и буквально в последний момент перед столкновением выключил мотор, туго натянул ремень безопасности, зажал ладони между коленями и уперся затылком в подголовник. И еще успел крикнуть Софи:

– Держись! Сгруппируйся!

Машины столкнулись – грохот был страшный. Не знаю, с какой скоростью он ехал, но при столкновении «Вольво» подбросило и швырнуло вперед, на газон у кромки дороги, и это несмотря на то, что я что есть силы жал на педаль тормоза. В ту же секунду передо мной вылетела подушка безопасности, издав еще один хлопок и обдав облачком какого-то белого газа.

Позади послышался еще один удар. Кто-то еще столкнулся, но не с «Вольво», наша машина с места не стронулась.

– Софи! Софи! – кричал я, пытаясь расстегнуть ремень безопасности и оборачиваясь к ней. – Ты в порядке?

– Да, Нед, все прекрасно, – почти спокойно ответила она с заднего сиденья. – Теперь все кончилось?

– Да, милая, все кончилось.

Но уверен я не был. Оттуда, где я сидел, не было видно ни серебристой машины, ни того, в каком состоянии находится ее водитель.

– Может, все-таки развяжешь меня? – спросила она. – Ужас до чего больно, руки затекли. – Следовало отметить, держалась она на удивление бодро.

Дверца со стороны водителя не открывалась, и я заволновался, учуяв запах бензина. Последнее, чего хотелось, так это погибнуть в горящей машине.

Я толкал и дергал эту чертову дверцу, но она все не поддавалась, видно, заклинило при столкновении. Стеклоподъемники работали на электричестве, но я боялся повернуть ключ в замке зажигания, когда кругом разлилось горючее. Тогда я перебрался на пассажирское сиденье – и, о счастье, дверца с той стороны легко открылась. Я выскочил из машины на обочину.

– Ты нормально, друг? – осведомился чей-то голос у меня за спиной.

– Да, все отлично, – ответил я. И обернулся. – А с ним что? – спросил я, указывая на груду искореженного металла, которая некогда была серебристым хетчбэком. Теперь она находилась ярдах в десяти от «Вольво».

– Боюсь, плохи его дела, – ответил мужчина. – Вот, вызвал «Скорую» и полицию.

Я огляделся по сторонам. Дорога была полностью заблокирована, движение стояло в обоих направлениях. Люди вылезали из машин и подходили поглазеть на аварию. Сам я не слишком стремился что-то разглядывать.

Начал дергать заднюю дверцу, но и ее тоже заклинило. Поэтому я вернулся на переднее сиденье, перегнулся и посмотрел, что творится сзади.

Софи, свернувшись клубочком, лежала на полу со связанными за спиной руками. Нужны были ножницы или нож, чтоб освободить ее от пут. Промелькнула мысль, что у Киппера есть вполне подходящий нож, но затем я решил, что идти и брать его что-то не очень хочется, по крайней мере сейчас. Нужно как можно быстрее освободить Софи, до того, как явится кто-то слишком любопытный и начнет расспрашивать, почему это у меня на заднем сиденье оказалась женщина со связанными руками.

Я знал, что где-то среди букмекерского оборудования точно должны быть ножницы. В дождливые и ветреные дни мы приматывали липкой лентой табло к трости большого зонта, а после скачек перерезали скотч ножницами.

Я перегнулся и заглянул в багажное отделение. Коробки с оборудованием, так аккуратно упакованные и уложенные нами в Бангоре, разлетелись во все стороны. От удара большую заднюю дверцу перекосило, но, сколь ни удивительно, стекло осталось целым. Я на животе переполз через переднее, затем заднее сиденье и оказался в багажнике. Ножницы нашел во второй коробке.

И вот я перерезал путы на руках Софи и помог ей выбраться из машины. Усадил ее на полоску дерна на обочине и попросил подождать.

– Пожалуйста, не бросай меня, Нед, – жалобно протянула она.

Я с любовью смотрел на свою испуганную, бледную и растрепанную жену.

– Это без шансов, – сказал я и поцеловал ее в макушку. – Через минуту вернусь.

Я подошел к «Вольво» сзади, оценить повреждения, меж тем людей на дороге становилось все больше. Повреждения оказались нешуточными, задний угол машины вдавлен внутрь. Колесо с этой же стороны вывернуло под каким-то неестественным углом, шина на нем лопнула, из поврежденного бензобака все еще капало на дорогу горючее. Но все это выглядело сущими пустяками в сравнении с почти полным разрушением серебристого хетчбэка.

Похоже, что машина Киппера столкнулась не только с моим «танком», но и с другим автомобилем – первый удар отбросил ее на полосу встречного движения, прямо под колеса огромного грузовика. Водитель бродил среди толпы зевак словно в тумане.

– Я ничего не мог поделать, – говорил он всем и каждому. – Эта машина вылетела прямо мне навстречу. Я не успел затормозить. Без шансов.

Как и у Киппера с близко посаженными глазками. Грузовик врезался в хетчбэк со стороны водительского сиденья, искорежил машину почти до полной неузнаваемости. Двое мужчин пытались дотянуться до водителя через разбитые стекла, оказать помощь. В отдалении послышался вой сирен.

«Еще одна погоня в стиле Джеймса Бонда закончена», – подумал я. И на этот раз «М» имел все основания мной гордиться. Я был потрясен, но никакой жалости не испытывал.

А потом вдруг мне стало нехорошо. Это ведь реальность, а не шпионский фильм.

Мы с Софи сидели рядышком на обочине, пока целая команда пожарных, полицейских и парамедиков предпринимала меры по извлечению Киппера из разбитой машины.

Поразительно, что он был еще жив, но очень плох. Все усилия врачей «Скорой» были направлены на то, чтобы он еще хоть немного задержался на этом свете.

«Он не стоит ваших стараний», – подумал я.

Нас с Софи тоже осмотрели и, не обнаружив повреждений, накинули на плечи взятые из «Скорой» красные пледы и попросили подождать.

И мы ждали.

Через какое-то время на кукурузное поле у дороги приземлился желто-черный вертолет, из него вышел врач в ярко-оранжевом летном комбинезоне и спросил, в порядке ли мы.

– Да, – в унисон ответили мы с Софи. И он присоединился к команде, работавшей возле смятого в лепешку хетчбэка.

Софи взяла меня за руку.

– Мы ведь в порядке, правда, Нед? – спросила она.

– Да, – со всей уверенностью ответил я. – Мы определенно в полном порядке.

Эпилог

Через полгода мы с Софи отправились в Австралию, искать моих сестер. Лука, мой новый полноправный и должным образом оформленный партнер, и его молодой помощник Дуглас Мастерс остались, им было поручено вести наш процветающий бизнес без меня.

– Обратно можете не торопиться, – сказал мне Лука накануне отъезда. – Мы с Дугги прекрасно справимся. И Милли тоже будет помогать. – Похоже, что Милли все же переехала к Луке, и пока что Бетси, сестра, ее еще не убила.

После того славного победного июльского дня на скачках в Бангоре я взялся за работу с удвоенной энергией и энтузиазмом. Букмекерство вновь превратилось в увлекательное занятие, особенно когда рядом со мной стояла Софи, выплачивала деньги по выигравшим билетам, весело переговаривалась с клиентами, чего никогда не делала прежде. Очевидно, научилась этому у Дугги.

Вообще-то это была ее идея, поехать в Австралию, и я радостно за нее ухватился.

Вполне естественно, что после той погони и страшной аварии у нее пару раз возникали осложнения. Помню, как восхитило меня тогда почти полное ее спокойствие, но, если верить психиатрам, вызвано оно было тем, что мозг на тот момент автоматически отключил все стрессовые реакции. Лишь позже стали проявляться признаки страха, даже паники. Четыре дня спустя среди ночи я проснулся и увидел, что она лежит с открытыми глазами, вся в поту и тело сотрясает дрожь. Помню, оба мы страшно испугались, я вызвал «Скорую», и ее отвезли в больницу в Хемпстед, подлечиться.

Но, к счастью, приступы паники вскоре прекратились, и она пробыла там недолго. Вернули ее домой после тщательного обследования. Врачи сочли, что в целом состояние ее неплохое, регресс наблюдался лишь раза два. Один раз она очень сильно простудилась, и, видимо, какое-то средство от кашля плохо взаимодействовало с антидепрессантами, вот и начались перепады в настроении. Помню, после скачек я вернулся домой трезвый, как стеклышко, а она вдруг стала говорить, что я пьян. Первые признаки приступа были налицо. Всю ночь я просидел возле ее постели в ожидании, что маниакальное состояние развернется в полную силу, но утром она проснулась, и все как рукой сняло. Очевидно, эти новые лекарства действительно помогали, что вселяло в нас надежду и помогало строить планы на будущее.

Постепенно и осторожно я рассказал ей обо всех событиях, что произошли за те три памятные недели в конце июня – начале июля. В подробностях рассказал о том, как убили отца, о том, как я нашел его рюкзак и что было в нем спрятано. Рассказал о микрокодере и мистере Джоне Смите, о том, как он проник к нам в дом и я сломал ему руку. Я даже поведал ей о маленьких играх Луки и Ларри с телефонами и Интернетом в Аскоте и как отомстил двум громилам из крупной букмекерской конторы за нападение на меня на стоянке в Кемптоне.

Раз или два она укоряла меня, что я не обратился в полицию сразу. И, похоже, страшно рассердилась за то, что я подверг свою и ее жизни такой опасности, когда известный мне убийца продолжал разгуливать на свободе.

Я пытался объяснить ей, почему не хотел, чтобы полиция занялась этим делом, на что она вполне справедливо заметила, что в таких случаях нельзя руководствоваться личной неприязнью. Тут я с ней не согласился. Плохое отношение старшего инспектора Льювелина к букмекерам в целом и ко мне в частности могло отразиться на ходе расследования и привести к неверным выводам, как и моя антипатия к этому человеку. Даже когда все это закончилось, он упорно не хотел признавать, что я не имею никакого отношения к гибели отца.

Я поехал к нему, в полицейское управление Теймс-Вэлли, что неподалеку от Оксфорда, на следующий же день после аварии. Он сообщил мне, что личность водителя серебристого хетчбэка, которого я знал под именем Киппер, установлена, что он является мистером Мервином Уильямсом, что он выжил, но до сих пор находится в критическом состоянии, а потому его перевезли в специализированную клинику в Бристоль, где теперь им занимаются нейрохирурги. Согласно показаниям полицейских, прибывших на место аварии, он не был пристегнут ремнем безопасности на момент несчастного случая.

– Никакой это не несчастный случай, – прямо заявил ему я. – Этот человек пытался столкнуть меня с дороги, еще повезло, что грузовик врезался в него, а не в меня. – Я решил не говорить старшему инспектору о том, что слишком резко затормозил перед столкновением.

– Но за что, почему? – спросил он.

– Потому что у меня есть все основания полагать, что именно он убил отца. Наверное, и со мной хотел сделать то же самое, убрать, как свидетеля.

– Но с чего вы взяли, что именно он убил вашего отца? – спросил инспектор.

– В какой-то момент я узнал его, когда он пытался обогнать меня.

– Очень интересно, – протянул Льювелин и поднял телефонную трубку.

Мервин Уильямс, как выяснилось при второй встрече со старшим инспектором неделю спустя, был квалифицированным ветеринаром-хирургом. Родился в Австралии, в городке Чепстоу, что в Южном Уэльсе, но последние десять лет жил в Ньюбери и занимал должность ветеринара-инспектора страховой компании при Контрольном управлении по организации скачек. При обыске в его доме полиция нашла красно-черный рюкзак с багажной биркой, на которой значилось «ГРЕЙДИ». Полиция с нетерпением ждала результатов анализа ДНК темно-бурых пятен крови, обнаруженных на рукаве серой куртки с капюшоном, хранившейся в платяном шкафу у мистера Уильямса, – она в точности соответствовала описанию одежды напавшего на нас в Аскоте убийцы. В ходе обыска останков серебристого автомобиля был найден нож – размер и форма соответствовали смертельным ранениям, нанесенным моему отцу.

Я решил не спрашивать у старшего инспектора, нашли ли они пульт дистанционного управления от моего кухонного телевизора, хоть и очень хотелось вернуть его.

– И что теперь? – вместо этого спросил я.

– Все зависит от того, поправится ли мистер Уильямс, и если да, то в каком будет пребывать состоянии, – ответил Льювелин. – Формально он под арестом по подозрению в убийстве, но врачи говорят, у него обширное повреждение мозга. Так что, даже если и выживет, вряд ли сможет ответить на обвинения.

– И что сие означает? – спросил я.

– Если человека признают неспособным отвечать на обвинения, никакого суда над ним не будет. Тогда можно провести суд по фактическим данным. Доказательства представят присяжным, они и решат, сделал он это или нет. Но, разумеется, никакого там вердикта «виновен – не виновен» вынесено не будет, как и приговора тоже.

– Что же тогда будет с самим Мервином Уильямсом?

– Если его признают неспособным отвечать на обвинения, то с чисто формальной точки зрения он свободен. Но если признают способным, тогда будут судить за убийство. Похоже, нет сомнений, что убил именно он, анализ ДНК все докажет. Составленный вами компьютерный портрет оказался на удивление точным, учитывая, что вы видели Уильямса всего секунду или две на стоянке в Аскоте и что лицо его было прикрыто капюшоном.

Я решил не распространяться на тему того, что видел его не только на стоянке в Аскоте.

Затем старший инспектор показал мне фотографию мистера Мервина Уильямса, найденную полицией у него в доме. Я снова смотрел на мужчину с близко посаженными глазками, которого знал как Киппера, на человека, которого последний раз видел смеющимся, когда он пытался обогнать меня на дороге к Лик-Вутон.

– Так это все? – спросил я.

– На данный момент да, – осторожно ответил старший инспектор. – И все же у меня есть ощущение, что вы так и не сказали всей правды до конца.

«А он и впрямь очень неплохой детектив», – подумал я.

Благодаря щедрому «дару» от мистера Генри Ричарда Фельдмана в размере шестисот тысяч фунтов мы с Софи летели в Австралию из Лондона в Сидней первым классом, на втором этаже реактивного лайнера Британских авиалиний, и большую часть пути попивали самое лучшее и дорогое шампанское.

Выплата выигрышей малолетним правонарушителям компанией «Тони Бейтмен (Тёрф Экаунтантс) Лтд.» заняла какое-то время, но в конце концов их убедила сделать это головная компания «ХРФ Холдинг Лтд.» во избежание дальнейших осложнений.

Лишь двое из тридцати подростков не сделали ставки, прикарманили по двести фунтов каждый. Теперь же они в полной мере осознали свою ошибку – мало того что потеряли внушительный куш в виде четырех тысяч восьмисот фунтов, так еще подверглись остракизму со стороны двадцати восьми своих бывших товарищей.

Дугги и Лука отдали часть своих денег на развитие клуба электроники, что помогло полностью обновить оборудование. Я же потратил пару тысяч фунтов на праздничный ужин, который закатил для сотрудников психиатрической больницы.

Так, на всякий случай.

Источник всего этого нашего богатства по кличке Ориентел Сьют, выступающий теперь как Крикет Хиероу, после Бангора-он-Ди принимал участие в скачках еще дважды и оба раза приходил первым, хотя стартовые расценки на него были значительно ниже ста к одному, в отличие от того памятного июльского дня. Его тренер, Майлз Карпентер, известный мне под именем Пэдди Мёрфи, заявил в телевизионном интервью, что надеется выиграть стипль-чез на фестивале в Челтенхеме в марте будущего года.

Однако, если верить публикациям в «Рейсинг Пост» в начале декабря, у Крикета Хиероу вдруг случился сердечный приступ во время тренировки в Ирландии, и он рухнул как подкошенный и умер. «Такое, увы, случается, – писал репортер. – Сколь ни прискорбно, но слишком часто случается со скаковыми лошадьми».

Я же тем временем усомнился, что погибла именно эта лошадь, если тут были замешаны шарики от пинг-понга. Определенный интерес представляла и сумма, на которую был застрахован Крикет Хиероу. Я подозревал, что на целое состояние.

В шесть утра теплым январским днем мы с Софи благополучно приземлились на другом полушарии, в Сиднее. Здесь лето было в самом разгаре, солнце еще только начало вставать над горизонтом, но с каждой минутой становилось все жарче. Мы подъезжали с севера, и перед нами открылся восхитительный вид на город, все еще погруженный в темноту, мост в гавани Сиднея походил на ленту, протянутую над морем и подсвеченную снизу мерцающими бликами воды.

Я страшно волновался.

Мне всегда хотелось побывать в Австралии, еще до того, как узнал, что мой отец жил там. Для меня эта страна была символом завоевания человеком самых отдаленных уголков планеты, хотя, уверен, аборигены смотрели на это несколько иначе.

В самолете на всем пути из Англии я читал путеводители и ко времени приземления в Сиднее стал почти что экспертом по всему австралийскому.

Впервые европейцы увидели Австралию лишь в 1606 году, до этого они не подозревали о существовании континента. В те времена Шекспир писал и ставил свои пьесы в Лондоне, а Христофор Колумб вот уже более ста лет знал о существовании Америки. Первые поселенцы и заключенные прибыли и начали строить колонию в Ботани-Бей почти два столетия спустя, лет через двадцать после того, как Соединенные Штаты провозгласили свою независимость от Британии.

По европейским стандартам Австралия большая, но малонаселенная страна. По площади она почти в два раза превышает территорию Евросоюза, а населения здесь меньше раз в двадцать. Если бы поровну распределить все имеющиеся земли, то на каждом квадратном километре жили бы всего семь австралийцев, в то время как в Англии на равной площади размещаются более тысячи человек.

Но если верить всем этим путеводителям, заселена Австралия неравномерно, девять человек из десяти проживают на побережье, в больших городах. А большую часть территории в центре занимают необитаемые пустыни с весьма оригинальными названиями, как то: Большая Песчаная Пустыня и Маленькая Песчаная Пустыня. Но имеются здесь и тропические дождевые леса, занимают вполне приличную территорию в штате Квинсленд, что на северо-востоке.

Вообще я был поражен разнообразием географических поясов в отдельно взятой стране. Хотя чему тут удивляться? Ведь Австралия раскинулась почти от экватора на севере, а до Антарктиды на юге, можно сказать, рукой подать. А в поперечнике с запада на восток такое же расстояние, как от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса.

Как же я буду искать сестер в такой огромной стране?

Мы с Софи планировали провести первые несколько дней в Сиднее, немного акклиматизироваться, свыкнуться с разницей во времени. И заняться тем, чем занимаются обычно туристы.

Благодаря «Тони Бейтмен» мы остановились в роскошном пятизвездочном отеле с видом на оживленную гавань. Я сидел в номере у окна и, точно завороженный, наблюдал за тем, как снуют взад-вперед желтые и зеленые паромы, как танцуют на мелкой волне яхты под парусами, но Софи стремилась обойти все достопримечательности, увидеть все собственными глазами.

Первым делом мы поднялись по ступеням знаменитого здания Сиднейской оперы, полюбовались ее оригинальной крышей в виде полураскрытых раковин. Затем отправились в Ботанический сад, вволю полюбовались разными удивительными растениями, даже посидели в кресле миссис Макквайер – сиденье его было вырезано в скале заключенными в 1816 году. С этого места открывался потрясающий вид на Сиднейскую гавань. Как гласит легенда, миссис Макквайер, жена губернатора, просиживала здесь часами, мечтая оказаться на борту одного из кораблей, отплывающих в Англию, на ее родину.

Через три дня всей этой туристической беготни с рассвета до заката, включающей подъем на знаменитый мост над гаванью, мы с Софи окончательно вымотались, ноги гудели, в голове все смешалось, и мы были благодарны судьбе за короткую передышку – часовой перелет в Мельбурн.

Еще перед отъездом из Англии я через Интернет нанял частного детектива, который бы помог в поисках сестер. Он и встретил нас в аэропорту Мельбурна.

– Лачлан Харрис? – спросил я молодого человека, который стоял у отсека выдачи багажа с табличкой. На ней крупными буквами было выведено: «ТЭЛБОТ».

– Он самый, – ответил он. – Только называйте меня просто Лачи. – Детектив был невысокого роста, лет тридцати, бронзовое от загара лицо, светлые волосы торчат смешными короткими хвостиками.

– Нед Тэлбот, – сказал я, пожимая ему руку. – А это моя жена Софи.

– Здрасте, – ответил он в типично австралийской манере. И ей тоже пожал руку. – Рад познакомиться.

– Новости есть? – с надеждой спросил я. Я специально не звонил ему из Сиднея, хотя временами с трудом сдерживал нетерпение.

– Да, – ответил он. – У меня для вас хорошие новости. Но давайте сперва выедем из аэропорта. Отвезу вас посмотреть дом отца.

С этими словами он подхватил наши чемоданы и направился к выходу. Мы двинулись за ним. Я был разочарован отсутствием объяснений.

– Всему свое время, – заметил он, когда мы оказались в машине и выехали с территории аэропорта.

– И все же в чем заключаются эти ваши новости? – спросил я.

– Я нашел обеих дочерей мистера Алана Грейди, – ответил он.

– Моих сестер! – радостно воскликнул я, точно ребенок, предвкушающий гору подарков рождественским утром.

– Да, – кивнул он. – Как вы утверждаете, ваших сестер. – И продолжать не стал.

– И что же? – спросил я. – Когда с ними можно встретиться?

– А вот тут небольшая проблема.

– Какая еще проблема?

– Они не поверили, что вы их брат.

– Что? – воскликнул я. Прежде такая мысль мне и в голову не приходила. – Почему нет?

– Говорят, у них есть документальное подтверждение тому, что отец их, Алан Чарльз Грейди, родился в Мельбурне в марте 1948-го. Я проверил записи в магистратуре штата Виктория, – ответил Лачи. – И действительно, Алан Чарльз Грейди родился в Королевском госпитале Мельбурна 15 марта 1948 года. У меня имеется копия свидетельства о рождении. – Он достал из кармана пиджака сложенный пополам листок бумаги, протянул мне.

Мистер Джон Смит, кем бы он там ни был на самом деле, сказал мне в машине, когда мы находились недалеко от Стратфорда, что свидетельство о рождении моего отца, Алана Грейди, подлинное, но я тогда ему не поверил.

– Должно быть, подделка, – сказал я. – Или же отец украл документы и назвался этим именем после смерти настоящего Алана Грейди.