Текст книги "Пятьдесят на пятьдесят"

Автор книги: Дик Фрэнсис

Соавторы: Феликс Фрэнсис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Глава 17

Меня разбудил, причем моментально, знакомый скрип третьей ступеньки. За окном было уже светло. Я лежал в постели затаив дыхание и прислушивался к звукам на лестнице. Потом повернул голову, посмотрел на дверь. Софи мирно спала рядом.

Как только мог я допустить такую беспечность? Подвергнуть ее жизнь опасности?..

Ручка двери начала медленно поворачиваться, сама дверь приоткрылась. Сердце заколотилось как бешеное. Что же делать?!

– А я приготовила вам чай, – сказала Элис. И вошла в комнату с подносом, на котором стояли две чашки.

– О, Элис! – Казалось, я вот-вот расплачусь от радости. – Спасибо тебе.

– Утро сегодня просто чудесное, – шепотом заметила она, глядя на спящую сестру.

– Да, – тоже шепотом ответил я. – Пусть еще поспит.

Элис поставила поднос на тумбочку рядом с кроватью, махнула мне рукой и вышла. Я слышал, как скрипнула третья ступенька, когда она спускалась.

Что же я делаю?

Может, уже пришла пора обратиться в полицию, сдаться, честно рассказать обо всем, попросить у них помощи и защиты?

Хорошо, даже занятно играть роль Джеймса Бонда, секретного агента, когда от действий и поступков зависит только твоя жизнь. Но что будет делать Софи без меня, особенно теперь, когда она дома и ей стало заметно лучше? Возможно, такое ее состояние не будет длиться вечно, но разве у меня нет перед ней обязательств?

Тип с близко посаженными глазками наверняка бродит где-то поблизости, ищет свои деньги. Просто удивительно, что он до сих пор меня не нашел. Ведь мистер Джон Смит без особых проблем сумел пробраться среди ночи ко мне в дом. Наверное, получить записи из суда коронеров не так просто, как мне казалось. А может, у убийцы отца потребовали назвать свое имя, прежде чем выдать их, а ему, естественно, делать этого не хотелось. Может, он до сих пор не знает, кто я и где. Хотя… вряд ли конечно.

Размышляя о суде коронеров, я вдруг вспомнил, что именно сегодня должен позвонить туда и узнать, выписано ли разрешение на похороны. Знают ли сестры о том, что отец их умер, или же им совершенно все равно?

Софи спала до половины десятого, и чай в чашке на тумбочке давно остыл до комнатной температуры. Я принес ей свежий, горячий, присел на край кровати и наблюдал за тем, как она пьет.

– Что за чудесная ночь! – воскликнула она. – И постель такая удобная. – И она вновь скользнула под одеяло.

– Без тебя в этой постели было очень одиноко, – заметил я.

– О Нед, – прошептала она, поглаживая меня по ноге, – давай постараемся, чтоб на этот раз у нас получилось. Я так устала от всего этого.

«Если получится», – подумал я. Мы слишком часто говорили это в прошлом. Несбывшиеся надежды до сих пор были живы в памяти, и всякий раз их, словно волной, смывало новыми приступами.

– Да, – согласился я и взъерошил ей волосы. – Давай действительно постараемся, чтоб на этот раз вышло.

Но прежде надо заняться неотложными делами.

Я оставил Софи одеваться и прихорашиваться перед зеркалом, а сам спустился вниз позвонить в офис коронера.

– Полиция Теймс-Вэлли до сих пор возражает против выдачи разрешения на похороны, – сказал мне один из чиновников. – Попробуйте позвонить им и спросить. Может, это произошло по какому-то недосмотру с их стороны.

– Спасибо, – сказал я. – «За что их благодарить?»

Я позвонил в участок и попросил соединить меня со старшим инспектором Льювелином.

– А, мистер Тэлбот, – бросил он в трубку. – Букмекер. – Тон был явно недружелюбный.

– Да, он самый, старший инспектор, – весело ответил я. – Позвольте поинтересоваться, почему вы так не любите букмекеров?

– Мой отец в свое время пристрастился к азартным играм, – злобно ответил он. – Это и еще выпивка украли мое детство.

Я удивился, что он так разоткровенничался. Впрочем, это многое объясняло.

– Сожалею, – сказал я.

– Если б действительно сожалели, то бросили бы это дело, – сказал он.

– Но что толку? – саркастически заметил я. – Даже если брошу, останется уйма других букмекеров.

– Постепенно, – заметил он. – По одному. Все вы, букмекеры, отбросы общества.

И снова меня удивил этот эмоциональный взрыв. И я понял, что бы я сейчас ни сказал, изменить его устоявшееся мнение на этот счет все равно не удастся. Его аналитический острый ум детектива, привыкшего раскрывать преступления, явно не справлялся с отсутствием логики в этом вопросе.

– Могу я наконец похоронить своего отца? – спросил я, резко меняя тему. – Коронеры говорят, что полиция возражает, не дает разрешения. Почему, позвольте узнать?

– Э-э, – протянул он. – Мне бы побеседовать с вами.

Я решил, что ему нужно больше времени, придумать какую-то новую отговорку.

– Хорошо, – ответил я и продиктовал ему номер своего телефона. – Буду дома весь день, а вы позвоните и назначьте встречу.

– Ладно, – как-то рассеянно произнес он. – Да, и вот еще что, мистер Тэлбот.

– Что?

– Вы так и не помогли нам составить компьютерный портрет преступника.

– А вам он до сих пор нужен? – осведомился я.

– Представьте себе, нужен, – ответил он. – Почти никакого продвижения по этому делу.

«Наверное, потому, – подумал я, – что жертвой стал букмекер». Одно время старший инспектор Льювелин был убежден, что убийца – это я, но показания многочисленных свидетелей, оказавшихся на парковке с бокалами шампанского, это опровергли. К его полному разочарованию.

– С удовольствием приеду и помогу составить портрет, – сказал я. – Уверен, вы, наверное, пытались разыскать меня и раньше, но почему-то не вышло. Так не слишком ли поздно? Любой потенциальный свидетель, видевший убийцу, мог к этому времени уже забыть, как он выглядит.

– У нас уже есть портреты, составленные с помощью других свидетелей со стоянки в Аскоте, но они, мягко говоря, не слишком согласованные. Так что ваша помощь очень пригодилась бы. – Тон предполагал, что сам он сильно в этом сомневается.

– Хорошо, – сказал я. – Так когда и где?

– В любом полицейском участке Теймс-Вэлли, где есть квалифицированные сотрудники и компьютер с соответствующей программой.

– А поблизости от Кенилворта есть? – спросил я.

– Думаю, в Бэнбери, – ответил он. – Выясню и позвоню вам.

Он перезвонил минут через пять.

– Сегодня в два в Бэнбери, – сказал он.

– Прекрасно, – заметил я. – Буду к двум. Ну а как насчет выдачи разрешения на похороны?

– Сообщу коронеру, что у нас нет больше возражений по этому вопросу, – сухо ответил он. Может, мне показалось или старший инспектор Льювелин немного ко мне потеплел? – Но я по-прежнему не доверяю вам, мистер Тэлбот.

Значит, показалось.

– Прискорбно слышать, старший инспектор, – сказал я. Однако, если уж быть честным до конца, следовало признать: у него были все основания не доверять мне. Может, стоит спросить его о некоем мистере Джоне Смите? Но затем я решил, что это только осложнит все и вызовет еще больше вопросов, на которые мне не хотелось бы отвечать. Так что я не стал спрашивать.

Затем я взял мобильник отца и позвонил Пэдди Мёрфи.

– Привет, – весело бросил он в трубку, растягивая гласные. – Вот уж не ждал снова услышать твой голос.

– Как звать мужчину с близко посаженными глазами? – спросил я, перейдя сразу к делу.

– Но я не знаю его настоящего имени, – ответил Пэдди.

– А какое знаешь?

– Киппер.

– Киппер, а дальше? – спросил я.

– Просто Киппер, и все, – ответил он. – Да не имя это. Прозвище.

– Когда-нибудь с ним встречался? – не отставал я.

– Чтоб специально – нет. Но один раз видел.

– В Ирландии? – спросил я.

– Нет, черт побери, – ответил он. – В Англии. Твой папаша страшно его боялся. Говорил, что он парень со странностями. Псих, короче.

Если отец так действительно боялся этого Киппера, почему тогда на стоянке в Аскоте он ударил его и послал ко всем чертям?

– Ну а что еще говорил о нем отец? – спросил я.

– Считал, что ему слишком много платят за его работенку, – сказал Пэдди. – Только и знал, что стонал, ахал и охал на эту тему, твой папаша-то.

– Но откуда он знал, сколько именно платят этому Кипперу? – спросил я.

– Толком не знаю. Были какие-то разговоры на тему того, что он привозит свою долю из Австралии, – сказал Пэдди. – И твой отец говорил, будто бы он должен получать столько же, сколько и Киппер, за доставку товара, так он выражался. А потом смеялся и говорил: скоро они поймут, почему должны платить ему больше.

– Кто такие «они»? – спросил я.

– Хоть убей, не знаю.

– Ну а что он имел в виду, говоря, что скоро они поймут и узнают?

– Без понятия, – ответил он.

Толку от Пэдди Мёрфи было немного. Он вдруг спохватился и стал отмалчиваться. Наверное, решил, что и без того наговорил мне много лишнего. Интересно, подумал я, имеет ли какое-либо отношение микрокодер к словам отца, что совсем скоро они узнают?

– Ты говорил, что этот Киппер работал на страховую компанию. Какую именно? – спросил я.

– Ну, точно не скажу, не знаю, – пробормотал он.

– Ирландскую компанию? Или английскую?

– Да не знаю я! – воскликнул он. – Просто твой отец как-то сказал мне, что Киппер работает следователем, занимается смертями лошадей. Может, я его неправильно понял. И никакая это не страховая компания.

Да, проку от этого Мёрфи почти никакого.

Однако он все же поведал мне несколько любопытных вещей о двух пропавших контрабандных чипах, которые могли бы очень пригодиться в работе. А также о лошади, которая относительно недавно будто бы померла от колик. А на самом деле ее подменили менее ценным животным с использованием этих самых чипов, которое затем и убили, чтоб получить большие выплаты по страховке. И еще он сказал, что эта лошадь была победителем в стипль-чезе в Челтенхеме в марте прошлого года.

Я вспомнил, что буквально на прошлой неделе читал в «Рейсинг Пост» о лошади, внезапно умершей от колик.

– Как звали эту лошадь? – спросил я его.

– Нет, нет, – забормотал он. – Я и без того слишком много тебе сказал.

Кое-что, конечно, рассказал, с целью похвастаться, какой он умник.

– Ладно. Дай знать, если этот Киппер вдруг появится у тебя на пороге, – сказал я.

– Господи, пронеси и помилуй! – взвизгнул он. – Только этого мне не хватало!

– Он очень опасен, так что держись от него подальше, – предупредил я.

– Уж будь уверен, – пробормотал в ответ Пэдди.

– И еще дай знать, когда в следующий раз приедешь в Англию, – добавил я. – Может, встретимся.

– Ну, – протянул он, – не знаю, не уверен.

– Кстати, сам-то ты кто у нас будешь? – спросил я. – Как твое настоящее имя?

– А вот это секрет, – хихикнул он и повесил трубку.

Старший инспектор Льювелин прибыл в участок в Бэнбери на встречу со мной собственной персоной. И, как всегда, в сопровождении сержанта Мюррея с блокнотом.

– Привет, старший инспектор, – весело сказал я, как только он появился в дверях. – Чем заслужил такую честь?

– Тем, что вы лгали мне, мистер Тэлбот, – сурово ответил он. – А я не люблю людей, которые лгут.

«О господи, – подумал я. – Должно быть, он каким-то образом узнал о багаже отца. Как же я буду теперь выпутываться?»

– Почему лгал? – изобразил я удивление. – Я рассказал вам все, что знаю.

– Вы утверждали, будто ваш отец ничего не передавал вам в Аскоте, – сказал он.

– Так и было, ничего.

– Но у меня есть основания полагать, что он мог отдать вам такую небольшую черную коробочку, похожую на пульт дистанционного управления. – Он многозначительно выдержал паузу, я стоял, смотрел на него и молчал. – Мы получили сведения из Австралии, что ваш отец украл такую коробочку. И вот теперь совершенно случайно один из моих офицеров, он следит за порядком в клубе для трудных подростков в Хай-Ньюкомб, увидел там на прошлой неделе похожую черную коробочку и сообщил мне. А сегодня утром офицер позвонил парню, который приносил этот предмет в клуб, и тот сказал, что ему передали его вы.

«Спасибо тебе, Лука», – подумал я. Одна надежда, что он больше ничего не сказал.

– А, это, – небрежно протянул я.

– Так, значит, вы лгали, – торжествующе заметил он.

Вообще-то я не лгал. Я сказал ему чистую правду. Никакой черной коробочки отец в Аскоте мне не передавал. Я сам нашел ее в рюкзаке.

– Просто из головы вылетело, вот и все, – сказал я. – Помог ему нести, а потом случайно запихнул в тележку с нашим оборудованием. И нашел только на следующий день, разбирая вещи.

Вот теперья лгал, и сержант Мюррей старательно записал эти слова в блокнот.

– Вам следовало немедленно отдать эту коробку мне, – сказал старший инспектор. – Сразу после того, как нашли.

– Прошу прощения, – сказал я. – А это так важно?

Он на мой вопрос не ответил.

– Где она?

– Не знаю, – ответил я. И тут не солгал.

– Но что вы с ней сделали? – не отставал он.

– Да просто выбросил, – ответил я. – Ни к чему не пригодная вещица. Подумал, что с ее помощью можно открыть гараж, еще что-то в этом роде. А может, то был ключ от его дома. Мне она ни к чему, вот и выбросил в мусорный бак.

– Какой бак? – Он уже начал терять терпение.

– В контейнер возле дома, на прошлой неделе. Знаете, такие большие контейнеры на колесиках. Их содержимое забирает мусоровоз, так что теперь эта самая коробочка, наверное, на свалке. Или на пути к ней.

– А вам не показалось странным, что человек таскает с собой устройство для отпирания гаража через моря и океаны, на другой конец света? – спросил старший инспектор.

– Не показалось, – ответил я. – Ведь он сообщил, что является моим отцом, которого я считал умершим на протяжении тридцати семи лет. Вот это действительно было странно.

– Снова лжете? – спросил он.

– Да ничего я не лгу! – сердито буркнул я в ответ. – И вообще, я пришел сюда помочь составить портрет преступника. Неужели считаете, что я не хочу найти убийцу своего отца?

– Далеко в этом не уверен, – заметил он. – Да, и вот еще что, мистер Тэлбот. Никуда не уезжайте, не уведомив предварительно меня.

– Это почему? – возмущенно воскликнул я. – Разве я под арестом?

– Нет, – ответил он. – Пока еще нет.

Составить компьютерный портрет оказалось просто. Я так часто вспоминал мужчину с близко посаженными глазками, что мне не стоило особого труда перенести этот образ из памяти на монитор компьютера. Молодой парень, технический специалист, оказался настоящим докой по этой части.

– Чуть пошире, – сказал я, описывая лицо.

Техник тут же повернул колесико компьютерной мыши кончиком указательного пальца, и лицо на мониторе передо мной начало то сжиматься, то расширяться, пока не получилось то, что надо. Потом добавились глаза, довольно близко расположенные, затем возникли нос, рот и уши, и каждая из этих черт подгонялась под мое описание, меняясь по высоте, ширине и толщине с помощью все той же мыши. А в конце на голове моментально выросли короткие прямые и светлые волосы, так и стали торчком на макушке.

С экрана на меня смотрел мистер Близко Посаженные Глазки, он же Киппер, как называл его Пэдди Мёрфи, и по спине у меня пробежал озноб.

– Да, это он, – сказал я.

– Вот и прекрасно, – заметил паренек и нажал на «сохранить». – Старший инспектор будет просто в восторге.

Я сильно в том сомневался.

Интересно, совпадает ли созданный мною образ с описаниями других свидетелей? Впрочем, у меня было перед ними определенное преимущество. Я видел этого типа не только на стоянке в Аскоте, я видел его в Лондоне, в Суссекс-Гарденс, причем без капюшона и шарфа.

Ко времени, когда я вернулся на Стейшн-Роуд, перемирие между сестрами уже состоялось. Элис сочла, что Софи можно войти на кухню и помочь с приготовлением обеда; Софи же, в свою очередь, согласилась позволить Элис прибрать и перемыть потом посуду. Что ж, отличная сделка, от меня всего-то и требовалось, что съесть обед.

– У нас цыплята по-тайски с карри и рисом, – радостно сообщила мне Софи. – В больнице никогда не давали ничего остренького, я так соскучилась. Мы с Элис ходили по магазинам, пока тебя не было.

– Замечательно, – сказал я.

– А ты где был? – спросила она.

– В Бэнбери.

– Зачем?

«Так, думай, и быстро!»

– Ездил повидаться с одним человеком. Продает новое устройство для компьютера, которое можно использовать на скачках.

– О, – протянула она. Устройство ее явно не интересовало. – И ты купил?

– Нет, – ответил я. – Пользы от него почти никакой, да и стоит дорого.

Что я делаю? Лгать полиции – это одно. Но лгать Софи – это совсем другое. Мне совсем не хотелось делать этого. Этому следует положить конец. Положить конец всем этим играм в секретного агента, и как можно быстрей. Как только Киппера арестуют за убийство отца и полиция в лице старшего инспектора Льювелина наконец от меня отстанет.

Все утро вторника я просидел у себя в маленьком кабинете, занимаясь поисками в Интернете, а также изучал две книги, известные всем в мире скачек: «Справочник по скачкам» и «Тренировка лошадей».

Хотя сам до конца не понимал, что именно ищу.

Первым делом просмотрел в Интернете выпуски «Рейсинг Пост» и нашел статью о погибшей лошади, которую некогда читал. Звали лошадь Ориентел Сьют, и если верить газете, умерла она от осложнений, вызванных острым приступом колик. В марте прошлого года в Челтенхеме жеребец по кличке Ориентел Сьют выиграл «Триумф» – скачки с препятствиями для новичков-четырехлеток, показав настоящий класс и далеко оторвавшись от соперников. Именно его называли будущим победителем чемпионата по скачкам с препятствиями. В газете писали, что хозяин жеребца страшно расстроен преждевременной его смертью. Скачечный спорт, заявил он, лишился будущей мегазвезды.

Если Пэдди Мёрфи не соврал и лошадь подменили, значит, на самом деле жеребец жив, и истина состояла в том, что спорт вовсе не лишился будущей мегазвезды, нет. Это означало, что страховые компании лишились целого состояния.

Я достал из верхнего ящика стола фотокопии лошадиных паспортов, которые нашел в рюкзаке отца. Один из них был выписан на гнедого жеребца по кличке Ориентел Сьют. Тогда я стал искать упоминание об Ориентеле Сьюте на вебсайте «Рейсинг Пост». За всю свою недолгую жизнь он умудрился выиграть около двухсот тысяч фунтов призовых. Так что неудивительно, что застрахован он был на весьма внушительную сумму.

Но к чему кому-то понадобилось «убивать» столь перспективного потенциального чемпиона в стипль-чезе? Ведь многие владельцы тратят всю свою жизнь, а зачастую и состояние, чтоб отыскать лошадь-чемпиона. Возможно, владелец тоже пожелал откусить от этого пирога – не только получить большую страховую выплату, но и сохранить лошадь, которая теперь станет чемпионом под другим именем.

– Чем занимаешься? – спросила Софи. Она тихо подошла сзади и погладила меня по спине.

– Да изучаю потенциальных победителей в скачках на следующей неделе, – ответил я.

Букмекеры, как и профессиональные игроки, должны быть в курсе, знать всех победителей и проигравших, если хотят заработать на людском азарте.

– Кофе хочешь? – спросила Софи. – Если, конечно, мисс Злая Сестра допустит меня на собственную кухню.

– Будет тебе, Золушка, – рассмеялся я. – Если б Элис была одной из Злых Сестер, она б тебя с этой кухни не выпускала, все время подкидывала новую работу.

– Знаю, ты прав, мой милый принц, – вздохнула она. – Но эта девица начинает сводить меня с ума.

Тут мы переглянулись и оба громко рассмеялись над словами Софи. Ну разве это не доказательство, что она уже никакая не сумасшедшая?

– Так и быть, замолвлю за тебя словечко, – сказал я. – Если хочешь, конечно.

– Нет, нет, не надо, – сказала она. – Я знаю, она хочет только хорошего, но такая при этом… настырная. Не хотелось бы огорчать ее, раз она просто из кожи лезет вон, чтоб сделать мне приятное.

– Так поди и скажи ей это, – посоветовал я. – Она поймет.

– Попробую, – сказала Софи и вышла.

Я вернулся к компьютеру и провел еще несколько изысканий. Среди всего прочего выяснил, какие лошади заявлены на скачки на следующей неделе. Я также пытался разузнать как можно больше о дорогих и перспективных лошадях, погибших недавно при необычных или подозрительных обстоятельствах. Но сколько-нибудь ценной информации было очень мало.

Несмотря на силу и хорошую физическую подготовку, породистые скаковые лошади были на удивление хрупкими созданиями, и, сколь ни прискорбно, многие из них неожиданно погибали от травм и болезней. Но эти события, сущее несчастье для владельцев лошадей и их тренеров, не пользовались вниманием прессы. Если только речь не шла о потенциальном чемпионе, таком, как Ориентел Сьют.

Минут через двадцать я стал задаваться вопросом, почему мне до сих пор не принесли кофе. И вот я поднялся и стал спускаться вниз, чтобы выяснить. И, как всегда, старался не наступать на скрипучую третью ступеньку.

Элис и Софи, обе в слезах, сидели обнявшись на одном конце кухонного стола. На другом стояла в одиночестве и остывала моя кружка кофе. Я ничего не сказал, просто подошел, взял ее и отхлебнул еще теплой коричневой жидкости.

– О, – сказала Софи, вытирая глаза салфеткой. – Прости, пожалуйста. – Теперь она не плакала, смеялась. – Совсем забыла. Мы с Элис заболтались.

– Вижу, – с улыбкой кивнул я.

– Мы говорили о маме с папой, – сказала Софи. – Хотят приехать, навестить нас.

Тут я улыбаться перестал. Я не разговаривал с родителями Софи вот уже лет десять, и у меня не было ни малейшего желания возобновлять с ними отношения. Когда у Софи случился первый приступ мании, они обвинили меня в том, что я довел до сумасшествия жену, которую просто обожал, был с ней жесток и несправедлив. А ее отец договорился до того, что болезнь Софи есть наказание Господне за то, что я букмекер.

В тот день я вышел из их дома и никогда больше туда не возвращался. Насколько мне было известно, они тоже ни разу не заходили к нам. И я вовсе не собирался приглашать их.

– Можешь поехать и повидаться с ними, если хочешь, – сказал я Софи. – Но без меня.

Та ответила жалобным взглядом.

Я знал, что Софи за последние десять лет неоднократно виделась со своими родителями, но мы никогда этого не обсуждали. Знал лишь потому, что эти встречи приводили ее в крайне возбужденное состояние, и мне это не нравилось. Раз или два возбуждение приводило к новой вспышке маниакальной депрессии. И, по крайней мере, один раз, я был в этом уверен, ссора Софи с упрямым и вспыльчивым отцом закончилась ее досрочным помещением в больницу.

– Знаешь, не слишком хорошая идея, – мягко заметил я. – Такие встречи всегда заканчивались скандалом, а тебе вредно волноваться.

– На этот раз все будет по-другому, – заверила она меня.

Она так всегда говорила. И я, разумеется, жил надеждой, что на этот раз все будет по-другому, хоть и понимал: обольщаться не стоит. Я просто не вынесу очередного разочарования, особенно сейчас, когда так надеялся на заметное улучшение. Невыносимой казалась мысль, что после свидания Софи с родителями оптимизму моему будет нанесен сокрушительный удар.

Я не мог запретить ей видеться с родителями, да и сама она вряд ли прислушается к моим возражениям. Но я был категорически против этой затеи. С другой стороны, меньше всего хотелось, чтобы она делала это у меня за спиной, зная, что я против. И еще меньше мне хотелось спорить с ней.

Так что же делать?

– А ты как считаешь, Элис? Должна ехать Софи или нет? – спросил я, решив переложить проблему на чужие плечи.

– Знаю, что мама очень хочет ее видеть, – ответила она.

– Поэтому и не навещала ее в больнице? – спросил я, заранее зная ответ.

Мы рассмеялись, хоть и невесело. На самом деле родителям Софи страшно не хотелось признаваться в том, что их дорогая старшая дочурка страдает умственным заболеванием. Поэтому и отказывались видеть ее в больнице, обманывая самих себя, внушая друг другу, что их Софи в полном порядке, здорова, весела и счастлива.

Но меня обмануть они не могли, как и Элис. Та прилежно навещала сестру почти через день. Даже два ее брата раза два или три приходили к Софи за время ее последнего пятимесячного пребывания в больнице. А родители так ни разу и не появились.

– Поступай, как считаешь нужным, – сказал я ей. – Но я бы предпочел, чтоб они сюда не приезжали. Так что, если хочешь, можешь поехать к ним. Сам я не поеду, но думаю, будет лучше, если ты отправишься туда с Элис.

– Чтобы разрядить обстановку? – спросила Софи.

– Да, – кивнул я. – И предотвратить очередной скандал.

– Что ж, согласна, – сказала Элис. – Если папа начнет доставать, дам ему хорошего пинка.

И обе они рассмеялись и сидели, заговорщицки сблизив головы, две сестры, две дорогие мои девочки.

И еще неплохо было бы Элис надеть туфли с железными набойками, невесело подумал я.