Текст книги "Пятьдесят на пятьдесят"

Автор книги: Дик Фрэнсис

Соавторы: Феликс Фрэнсис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Глава 12

– Ну? – сказал я. – Что скажешь интересного? – Мы ехали через Стратфорд к шоссе на Варвик.

– Почему не вызвал полицию? – спросил он.

– Откуда знаешь, что не вызывал? – ответил я вопросом на вопрос.

– Я остался и следил. Никто не приехал.

– Это еще не означает, что я им не звонил.

– Я наблюдал за тобой через окно, – сказал он. – Ты убрал пылесосом грязь, следы, которые я оставил, а человек не будет заниматься этим после звонка в полицию.

Меня так и передернуло при мысли о том, что он был рядом и следил за мной.

– И сколько же ты там проторчал? – спросил я.

– Да недолго, – ответил он. – Очень уж рука разболелась.

– Поделом тебе.

– Ты сломал мне запястье.

– Правильно сделал.

Какое-то время мы ехали молча.

– Ты вообще кто, черт побери? – спросил я.

– Называй меня Джон, – ответил он.

– Джон, а дальше?

– Просто Джон.

– И что тебе от меня надо? – спросил его я.

– Микрокодер, – ответил он. – Я ведь уже говорил тебе ночью.

– С чего ты взял, что он у меня?

– Ну а где еще ему быть?

– Да где угодно, – ответил я.

– Он точно у тебя, – убежденно произнес он.

– Даже если и так, чего на самом деле нет, никто не давал тебе права вламываться ко мне в дом ночью!

– Ну, тогда показалось, это неплохая идея, – сказал он. – И потом, я не вламывался. Ты оставил окно открытым. Прямо напрашивался на ограбление.

– Так, значит, вот кто ты есть, – заметил я. – Грабитель.

– Глупости, – буркнул он.

Я покосился на него.

– Не мне сломали руку.

– Ладно, – сказал он. – Согласен. Идея была не из лучших.

И снова мы какое-то время молчали.

– Тебе куда? – спросил я.

– Туда, где находится микрокодер.

– Но я ведь сказал, у меня его нет.

– А я сказал, что не верю тебе. – Он развернулся на сиденье, взглянул на меня. – Во-первых, если б не знал, о чем речь, точно бы вчера позвонил в полицию. И, во-вторых, нам известно, что ты забрал рюкзак отца из гостиницы в Паддингтоне.

– Какой еще рюкзак? – спросил я, стараясь говорить как можно спокойнее. И в очередной раз задался вопросом: уж не работает ли этот парень по имени Джон на мистера Близко Посаженные Глазки? Ведь он сказал «мы». Может, сейчас я еду на встречу с убийцей и его ножом длиной двадцать сантиметров?

– Да ладно, будет тебе, – сказал он. – Мы ведь тоже искали его багаж. И твоего отца искали несколько недель. С того самого момента, как он украл микрокодер.

– Кто это «мы»? – спросил я.

Он не ответил. Отвернулся и смотрел теперь прямо, на дорогу.

– Почему вы убили моего отца? – тихо спросил я.

– Я не убивал, – ответил он, по-прежнему глядя перед собой.

– Но это ваших рук дело, – сказал я.

– Нет. – Он снова смотрел на меня.

– Тогда кто?

– Не знаю, – ответил он.

– И ты решил, я тебе поверю? – спросил я. – Может, нам все же стоит поехать в полицию? Там и объяснишь, кто ты такой и почему пробрался вчера ночью ко мне в дом.

– Я все буду отрицать, – сказал он. – Следы ты сам уничтожил пылесосом или забыл?

Я резко свернул к обочине и остановил машину. Потом повернулся к нему.

– Что тебе надо, скажешь ты наконец или нет? – спросил я.

– Микрокодер, – ответил он. – Больше ничего.

– Кстати, что это за штука такая, микрокодер?

– Электронное устройство.

– Да, но для чего? – не отставал я.

Несколько секунд он молчал, решая, стоит мне говорить или нет.

– Оно считывает закодированную информацию с идентификационных чипов животных, – ответил он.

– А, так, значит, кри, – рассеянно заметил я.

– Так ты знаешь, что это такое! – воскликнул он и хлопнул меня по колену. – Где он, черт побери?

Теперь уже настал мой черед призадуматься, решить, стоит ли откровенничать с этим странным незнакомцем по имени «просто Джон».

– Ты что, секретный агент? – спросил я.

Он расхохотался.

– С чего это ты взял?

– Уж больно много таинственности напускаешь, – заметил я. – И потом все эти «мы» и «нас», точно входишь в какую-то организацию.

Он снова умолк, смотрел через ветровое стекло.

– Ну, связан косвенным образом, – сказал наконец он. – Работаю на Австралийский комитет по скачкам.

– А им известно, что ты вламываешься по ночам в дома людей?

– В случае чего они будут отрицать сам факт моего существования.

– Что-то говор у тебя совсем не австралийский.

– А я и не австралиец. Англичанин по происхождению. И австралийцев просто не выношу, слишком уж шустро научились играть в крикет, если хочешь знать мое мнение.

– Так какое отношение имеет этот самый микрокодер к скачкам в Австралии?

– Он имеет отношение ко всем скачкам, повсюду.

– Разве в Австралии так уж увлекаются скачками? – спросил я. – Нет, о скачках на Кубок Мельбурна, конечно, слыхал, но не более того.

– В Австралии проводится много скачек, – сказал он. – Примерно в шесть раз больше, чем здесь, в Великобритании, да и лошадей там тренируется в два раза больше. Очень развитый бизнес.

– Так у них есть лицензированные букмекеры? – спросил я.

– Да, и много, – ответил он. – И все ставки вне ипподрома делаются через ТАБ, это их тотализатор.

– Да, век живи, век учись.

– Ведь ты, должно быть, слышал о Фар Лэпе? – спросил он. – Самой знаменитой скаковой лошади?

– Кличка вроде бы знакомая.

– Да, был такой австралийский жеребец, – задумчиво произнес Джон. – Еще в тридцатые. Как-то за год выиграл четырнадцать скачек подряд, в том числе и Кубок Мельбурна.

– О, – произнес я.

– Да, но потом его отравили мышьяком во время пребывания в Соединенных Штатах. Говорили, будто бы скакуна убили по приказу чикагской мафии, чтобы больше никогда не выигрывал. Они делали нелегальные ставки и потеряли из-за Фар Лэпа чертову уйму денег.

– Почему это на букмекеров всегда смотрят как на каких-то злодеев? – спросил я.

– Да потому, что вы злодеи и есть, – с улыбкой ответил Джон. – Ладно. Где мой микрокодер?

– Так, выходит, он твой? – спросил я.

– Да.

– Но откуда мне знать, что это правда? И почему это так важно?

– Важно, и все, – ответил он. – И я точно знаю, что он у тебя.

– Интересно, откуда?

– У меня есть описание человека, забравшего вещи твоего отца из гостиницы в Паддингтоне, хотя тогда я не знал, что это ты. До тех пор, пока не увидел в суде.

– Да мало ли похожих людей, – протянул я.

– Довольно играть со мной в эти игры, мистер Тэлбот, – уже со всей серьезностью сказал он. – Женщина из гостиницы «Ройял Соверен» описала вас весьма подробно и точно, даже синяк над глазом не забыла упомянуть. Правда, почему утверждала, что имя ваше Дик Ван Дайк, ума не приложу.

Я не сдержал улыбки, и он это заметил.

– С чего это тебе в голову взбрело назваться так? – спросил он.

Возможно, он не знал, что при регистрации отец назвался Виллемом Ван Бюреном. А женщина из гостиницы говорила, что он Ван с чем-то там, вот я и брякнул первое пришедшее на ум имя.

– Если вам так много известно, как же вышло, что вы долго его искали? Так долго, что мне первым удалось забрать багаж?

– Да потому, что он не назывался своим настоящим именем.

– А какое оно, его настоящее имя? – спросил я.

– Кто бы говорил! – усмехнулся он. – Два дня назад ты сам официально опознал его и заявил в суде. Так что у коронера он зарегистрирован под именем Питер Джеймс Тэлбот. Но так ли это на самом деле? И кто такой тогда Алан Чарльз Грейди?

«И кто такой, – подумал я, – некий Виллем Ван Бюрен из Южной Африки?»

– Расскажи все, что знаешь о моем отце, – попросил я Джона.

– С какой стати?

– Ты хочешь получить свой микрокодер или нет? – спросил я.

– Тебе, наверное, это не очень понравится.

Я уже догадывался, что так оно и будет.

– Ну, начать с того, что я знал его только как Алана Грейди. Впервые услышал фамилию Тэлбот уже после его смерти. Какое-то время пришлось очень плотно следить за этим мистером Грейди. Вел его от самого Мельбурна, но потом, в Хитроу, потерял. Теперь думаю, что он не проходил через паспортный контроль, просто взял и улетел каким-то другим международным рейсом. Вот только я не знал куда.

Я вспомнил о билете и посадочном талоне, которые нашел в паспорте на имя Алана Грейди в рюкзаке отца. Никаких других полетов там зарегистрировано не было, был только обратный билет в Австралию.

– Так он использовал фамилию Грейди? – спросил я.

– Я этого тоже тогда не знал, – ответил он. – К сожалению, у меня не было доступа к спискам пассажиров авиалиний.

– Значит, неофициальная слежка? – спросил я.

– Точно, – ответил он. – Я ведь уже говорил, официально меня не существует.

«А жаль», – подумал я.

– Ну и сколько же времени ты вел эту самую слежку за моим отцом? – спросил его я.

– Долго, – ответил он. – Минимум лет двадцать. И насколько знаю, организаторам скачек он был хорошо известен. Занимался нелегальным букмекерским бизнесом в Мельбурне.

– Но я так понял, букмекерский бизнес в Австралии является легальным.

– Только у букмекеров, работающих на ипподроме, – ответил он. – Нет нужды говорить, что мистер Грейди не входил в их число.

– Но я ведь тоже букмекер, – напомнил ему я.

– О да, ты тоже. – Он брезгливо поморщился, точно вляпался в какую-то гадость.

– Я смотрю, ты человек с предрассудками. Мы не так уж и плохи, какими кажемся на вид.

– Разве? – со смехом заметил он. – Так вот, Алан Грейди вел нелегальный букмекерский бизнес на скачках в Австралии все то время, что я там работал. Очень ловко обтяпывал свои делишки, почти всегда на шаг опережал службы безопасности, уходил от ареста и суда.

К удивлению своему, я обрадовался, узнав, что отец был хоть в чем-то хорош.

– Ты сказал «почти»?

– Да, пару раз он попадался, – ответил он. – Но так, по мелочи. Один небольшой срок получил за вымогательство с применением угроз. Второй – за неоплаченные долги. Затем ввязался в еще какую-то нелегальную авантюру и обанкротился.

«По крайней мере, хоть часть из того, что рассказал мне отец, правда», – подумал я.

– Как же получилось, что человека сажали в тюрьму, потом он обанкротился, и никто не знал, что он действовал не под своим именем?

– Но Алан Грейди – это и было его настоящее имя, – ответил он. – Паспорт, водительские права, банковские счета, даже подлинное свидетельство о рождении – все эти документы были на имя Грейди. Он был Аланом Грейди. Я не слышал фамилии Тэлбот до дня его смерти. Да и то случайно узнал. За ленчем в Аскоте, в среду, когда кто-то рассказал об убийстве на парковке.

– Как же ему удалось получить подлинное свидетельство о рождении на другое имя? – удивился я.

– Наверное, существовал и реальный Алан Грейди, – сказал он. – И, судя по всему, твой отец воспользовался его документами. Скорее всего, реальный Алан Грейди умер.

«Или был убит», – подумал я. Стоит ли говорить ему о паспорте на имя Виллема Ван Бюрена? После недолгого размышления я решил, что не стоит. По крайней мере, пока.

– Расскажи мне о микрокодере, – попросил я.

– Ты ведь уже знаешь.

– Знаю, что его используют для считывания номеров с чипов, – сказал я. – И что с того? Почему надо было гоняться за моим отцом, преследовать по всему миру, чтобы вернуть это устройство?

– С ним связано крупное мошенничество, – ответил он.

– Да, это я понял. Но какого рода мошенничество?

– Одну лошадь можно было выдать за другую, – ответил он.

– И что с того? – сказал я. – Всем известно: для того чтобы выставить «рингера» на скачки, нужна конспирация. Слишком много людей узнают животное, и тогда полный облом.

– Да, конечно, – пробормотал он. – Но при желании вы запросто можете выдать маленького жеребенка, даже однолетку, за другую лошадь, без всякого риска, что кто-то ее узнает. Особенно если продаете его из Австралии в Англию или наоборот.

– Но ведь наверняка у всех лошадей берут анализ на ДНК, подтверждающий их происхождение.

– Берут, – согласился он. – Но повторное тестирование проводят, только если лошадь отправляется на конный завод. И потом тест на ДНК занимает долгое время. Куда как проще и быстрей поднести сканер к идентификационному чипу.

– Пусть даже удастся выдать плохую лошадь за хорошую, а потом продать ее, – начал я. – Что делать с той, хорошей, которая осталась? Ведь одну и ту же лошадь нельзя продать дважды.

– Нет, но можно начать тренировать ее под другой кличкой. И если она действительно хороша, будет приносить доход на скачках. А уж если она еще лучше, чем принято о ней думать, будет выигрывать при оптимальном соотношении ставок. Главное – не отправлять ее на размножение. Для пущей безопасности лучше даже кастрировать.

– А та, плохая, которую продали, вдруг не оправдает надежд, верно? – спросил я. – Да таких кругом полно.

– Именно, – кивнул он.

Каждому любителю скачек знакома история жеребца по кличке Снафи Дансер. Его купили однолеткой за рекордную тогда сумму – шесть с половиной миллионов фунтов. Но выступал он слабо, едва хватало сил доскакать до финиша, да к тому же еще оказался бесплодным. Он был одним из целой цепочки неудачных приобретений, лошадей, которых покупали за миллионы и которые затем не могли принести своему владельцу и пенни.

– Это, конечно, стратегия, рассчитанная на долгие годы, – сказал Джон. – Зато окупается хорошо. Очевидно, что нормальный владелец ни за что не сделает такого с по-настоящему ценным однолеткой. Но каждый год на продажу выставляется множество лошадей. Даже лошади постарше, которые еще только тренируются, стоят очень дорого, и те, кого направляют на конезаводы, – тоже.

– Мне всегда казалось, эти идентификационные чипы обеспечивают безопасность и вполне надежны, – пробормотал я. – Ведь изменить их нельзя.

– Мы тоже так считали, – сказал он. – Но, похоже, ошибались. У чипа, который вводят лошадям под кожу на шее, есть номер, определенный и постоянный. Но затем кто-то вдруг обнаружил, что с помощью очень сильного и локализованного магнитного поля номер этот можно стереть с чипа. В точности так же, как ярлыки со штрихкодом стираются в магазинах на кассах после оплаты покупки.

– Только не говори мне, что с помощью этого микрокодера можно вписать новое число, – пробормотал я.

– Ну, не совсем так все просто, – ответил он. – Магнитное поле должно быть очень сильным, а это может полностью разрушить электронный чип. А вот с помощью микрокодера можно вписать любое число на новый чип, ввести его затем под кожу животного, и, будьте любезны, получайте себе новую лошадку.

– Ну а как же тогда лошадиные паспорта со всеми этими закорючками, водяными знаками и прочее?

– Все бы было в порядке, если бы не человеческий фактор, – ответил он. – Слишком уж много людей верят в продвинутые технологии без вопросов. Это как в теннисе. Все споры на тему того, был мяч в пределах площадки или вылетел, сразу кончились, как только появилась компьютеризованная система «Ястребиный глаз». Игроки, как и все остальные, верят в нее безоговорочно. Если «глаз» говорит, что вылетел, значит, вылетел. То же самое и здесь. Если чип говорит, что это лошадь А, значит, лошадь А, хотя все эти твои завитушки в паспорте говорят, что это лошадь Б. Власти пытаются заставить людей проверять и то и другое, но те по-прежнему верят в непогрешимость чипов. Ведь, в конце концов, те же власти настояли, чтобы их вводили, а теперь говорят, что возможно надувательство.

– А что, везде используют одни и те же? – спросил я.

– В основном, – ответил он. – За исключением Соединенных Штатов. Там вообще не используют чипов, по крайней мере пока. Вместо них делают татуировку на губе лошади, изнутри. Но если лошадь должна приехать в Европу или Австралию на скачки, ей первым делом надо поставить чип.

– И кто это делает? – спросил я.

– Ветеринарный врач от комитета по скачкам.

– Сдается мне, системе нужны перемены, – заметил я.

– А мне нужен микрокодер, – напомнил он.

– Неужели нельзя сделать еще один? – спросил я.

– Думаю, что можно, – ответил он. – Но наши ученые говорят, это не так просто.

– Ну а человек, который сделал первый? Он наверняка сможет сделать и еще один.

– Эх, – вздохнул он. – Тут тоже целая история.

– Какая еще история? – спросил я.

– Некий шустрый полисмен из штата Виктория пристрелил его. За то, что бедняга якобы сопротивлялся при задержании.

– Насмерть?

– Ну, практически да, – ответил он. – Пуля засела в мозге. Стал полным идиотом.

«Какая жалость, – подумал я. – Умнейший из ученых, и кем теперь стал? Овощем».

– Ну, кто-то другой может поработать над этим, – сказал я. – Лучше всего поискать среди четырнадцатилетних очкариков в экспериментальной школьной лаборатории. – «Или взять такого, как Лука», – подумал я, но говорить не стал.

– Тут нужен человек не только со знаниями, но и целеустремленный, – сказал он.

– Если человек обладает знаниями, это уже означает, что он целеустремленный. Ты уж поверь, кому, как не мне, букмекеру, знать.

Он засмеялся.

– Возможно, ты прав. Но нам надо постараться опередить их.

– А как насчет использования этих американских татуировок?

– Их сложно делать, и становится трудно считывать по мере того, как лошадь стареет, – ответил он. – Да и стопроцентной защиты от мошенничества тоже нет. Всегда найдется ловкач, способный изменить изначальную татуировку.

Мы уже довольно долго сидели в машине и разговаривали, и я все это время пытался сообразить, что же делать. Почему он ничего не спросил о деньгах? Знал ли вообще, что в рюкзаке были спрятаны еще и деньги? Стоит ли мне отдать ему микрокодер и наличные? Есть ли у меня выбор в данной ситуации? А что, если Джон напрямую связан с полицией штата Виктория? Или же со старшим инспектором Льювелином? Но почему тогда он пробрался ко мне в дом через окно и глубокой ночью?

– Ладно, шут с ними, с лошадьми, – сказал я. – У тебя есть удостоверение личности?

– Где, здесь?

– Ну да, – кивнул я. – Откуда мне знать, что ты тот, за кого себя выдаешь?

– Я ведь уже говорил тебе, – нервно заметил он. – Австралийский комитет по скачкам будет отрицать сам факт моего существования.

– А, собственно, почему? – спросил я.

– Сам характер задания таков, что я должен работать под прикрытием. Будь я обычным служакой, меня бы давно раскрыли. Внутри этой организации всегда найдутся люди, готовые продать информацию тому, кого я разрабатываю.

– Джон, а дальше как? – спросил я.

– Смит, – и глазом не моргнув, ответил он.

«Джон Смит, ну да, конечно, как же иначе».

– Так где находится мой микрокодер? – спросил он.

– Отдал подруге.

– Что? – воскликнул он. – Какой еще подруге?

– Одной девушке, специалисту по электронике, – сказал я. – Разобраться, что там к чему.

Он побледнел.

– Верни его! Сейчас же, немедленно!

– Не могу, – сказал я. – Она уехала в отпуск на неделю. В Грецию.

Сам не знаю почему, но мне страшно не хотелось отдавать это устройство. Наверное, потому, что понимал: стоит отдать, и этот Джон просто исчезнет, и мне не удастся узнать об отце что-нибудь еще. А может, просто потому, что я ему до конца не доверял. Не настолько, чтоб отдать свою козырную карту. По крайней мере пока.

– И где проживает эта твоя подруга? – осведомился Джон.

– А тебе зачем? Решил вломиться в еще один дом? – с сарказмом спросил я.

Он покосился на меня уголком глаза.

– Если сочту нужным, то да.

– Она живет где-то в Хай-Вайкомб, – сказал я. – Точно не знаю где. Там, видишь ли, полно домов. Будешь влезать в каждый по очереди?

– Ха-ха-ха! И когда эта твоя подружка возвращается из отпуска?

– Вроде бы в воскресенье, – ответил я.

– И как ее зовут? – спросил он.

– С чего ты взял, что я назову ее имя и фамилию? Шутишь, что ли? Тогда ты сразу найдешь и вломишься к ней в дом.

– Вот что, мистер Тэлбот, – со всей серьезностью заметил он. – Мне кажется, ты не осознаешь, в какие неприятности можешь вляпаться. Уверяю, я не единственный, кто охотится за микрокодером. И один из них может оказаться не столь… – Тут он призадумался, подбирая нужное слово.

– Честным? – спросил я. – Знаешь, не смеши.

– Терпеливым, – сказал он. – Люди в нашем деле попадаются весьма неприятные.

«Бойся всех и каждого», – предостерегал меня отец перед смертью. И я действительно опасался мистера Близко Посаженные Глазки и его двадцатисантиметрового ножа. Наверное, мне следовало опасаться и мистера Джона Смита тоже.

– Значит, в дома к людям вламываются исключительно терпеливые агенты? – с сарказмом заметил я.

Секунду-другую он сидел молча, глядя прямо перед собой.

– Где тебя высадить? – спросил я. – У меня дел полно.

– Можно и здесь. Один мой коллега едет за нами от самого ипподрома. – И он развернулся на сиденье.

Я посмотрел в зеркало заднего вида. Чуть поодаль, но не слишком близко, стоял, примостившись у обочины, темно-синий «Форд». Водителя разглядеть не удалось, в ветровом стекле отражалось небо.

– Позвони, когда твоя подруга вернется из отпуска, – сказал он мне. И протянул визитку. Я взглянул на нее, стал вертеть в пальцах. В центре на одной стороне был напечатан номер мобильного телефона. Ни имени, ни фамилии, ни адреса, ни названия компании, ничего, кроме номера телефона. – Так позвони, – повторил он. – Это в твоих же интересах.

Потом открыл дверь и вылез из машины.

– Поезжай, – приказал он, захлопывая дверцу.

И остался стоять на дороге, словно ждал, когда я отъеду. Меня же приводила просто в бешенство сама мысль о том, что кто-то посмел висеть у меня на хвосте. Выслеживать, преследовать.

Я завел мотор, но вместо того, чтоб включить первую передачу, дал задний ход и на полной скорости устремился к темно-синему «Форду».

Уверен, я бы врезался в него, если бы он не заметил этого моего маневра. Он резко отъехал от обочины и на полной скорости умчался вперед, чудом увернувшись от столкновения с грузовиком и легковой машиной, возглавлявшей караван тяжелых фургонов. Тогда и я переключил передачу и помчался следом за ним, но у старенького «Вольво» шансов догнать «Форд» не было. Тем более что нас разделяли и грузовик, и целая колонна фургонов, и я видел, как «Форд» исчезает вдали. Нет, двенадцатилетний мотор под капотом моей машины был вполне надежен, но лучшие его дни миновали, и он был не способен выработать достаточно лошадей, чтоб обогнать все эти идущие на относительно небольшой скорости машины.

«Черт, – подумал я. – Как-то по-дурацки все получилось. – Моя первая погоня в стиле Джеймса Бонда за секретным агентом под прикрытием закончилась полным провалом из-за этой проклятой колонны фургонов. „М“ это не понравилось бы».

На следующем перекрестке я развернулся и поехал обратно, к тому месту, где оставил нового знакомца.

И естественно, ни темно-синего «Форда», ни некоего мистера Джона Смита, как бы его ни звали по-настоящему, там уже не увидел.