Текст книги "Бродячий замок Хаула (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава вторая, в которой Софи вынуждена отправиться на поиски счастья

– Что?! – Софи уставилась на девушку на табуретке напротив нее.

Она выглядела совершенно как Летти. На ней было второе лучшее платье Летти – чудесное синее, которое идеально ей подходило. У нее были темные волосы и голубые глаза Летти.

– Я Марта, – сказала ее сестра. – Кого ты застала за разрезанием шелковых панталон Летти? Я никогда не рассказывала Летти об этом. А ты?

– Нет, – пораженно ответила Софи.

Теперь она видела, что это Марта. Она склоняла голову Летти как Марта и как Марта сцепляла руки на коленях, крутя большими пальцами.

– Почему?

– Я до смерти боялась, что ты придешь проведать меня, – сказала Марта, – потому что знала: мне придется рассказать тебе. Какое облегчение, что теперь это позади. Обещай, что никому не расскажешь. Я знаю, ты не проболтаешься, если пообещаешь. Ты такая честная.

– Обещаю. Но почему? Как?

– Мы с Летти всё устроили, – ответила Марта, крутя большими пальцами, – потому что Летти хотела изучать магию, а я нет. У Летти есть мозги, и она хочет будущее, в котором сможет использовать их. Только вот попробуй донести это до матушки! Матушка слишком завидует Летти, чтобы допустить, что у нее есть мозги!

Софи не могла поверить, что Фанни такая, но не стала заострять на этом внимание.

– Но что насчет тебя?

– Ешь пирожное. Оно вкусное. О да, я тоже могу быть умной. Мне понадобилось всего две недели у миссис Фейрфакс, чтобы найти чары, которые мы сейчас используем. Я вставала по ночам и потихоньку читала ее книги, и это было легко. Потом я спросила, могу ли я навестить семью, и миссис Фейрфакс разрешила. Она милая. Она подумала, я тоскую по дому. Так что я взяла чары и приехала сюда, а Летти вернулась к миссис Фейрфакс, притворяясь мной. Сложной была первая неделя, когда я не знала всего того, что должна знать. Это было ужасно. Но потом я обнаружила, что люди хорошо относятся ко мне – а, знаешь, они хорошо относятся к тебе, если ты хорошо относишься к ним, – и всё стало прекрасно. И миссис Фейрфакс не вышвырнула Летти, так что, полагаю, она тоже справилась.

Софи жевала пирожное, не чувствуя вкуса.

– Но что заставило тебя так поступить?

С широкой ухмылкой во всё леттино лицо Марта покачалась на табуретке, ее большие пальцы крутились счастливым розовым вихрем.

– Я хочу выйти замуж и родить десять детей.

– Ты недостаточно взрослая для этого! – воскликнула Софи.

– Не совсем, – согласилась Марта. – Но, понимаешь, я должна рано начать, чтобы успеть родить десятерых. А этот путь дает мне возможность подождать и посмотреть, понравлюсь ли я нужному человеку, сама по себе. Чары постепенно выветрятся, и я всё больше буду становиться собой.

Софи была так поражена, что закончила пирожное, не заметив, каким оно было.

– Почему десять детей?

– Потому что столько я хочу.

– Я не знала!

– Ну, немного пользы было бы рассказывать об этом, когда ты так усердно поддерживала матушку в том, что я должна отправиться на поиски счастья, – ответила Марта. – Ты думала, матушка это имела в виду. Я тоже так думала, пока не умер отец и я не увидела, что она просто пыталась избавиться от нас – поместив Летти туда, где она непременно познакомится с множеством мужчин и выйдет замуж, и отослав меня так далеко, как могла! Я ужасно разозлилась и подумала: «Почему бы нет?» Я поговорила с Летти, и она злилась не меньше, и мы всё устроили. У нас теперь всё отлично. Но мы переживаем за тебя. Ты слишком умная и милая, чтобы застрять в магазине на всю оставшуюся жизнь. Мы это обсуждали, но не смогли придумать, что делать.

– Со мной всё хорошо, – запротестовала Софи. – Только немного скучно.

– Всё хорошо? – воскликнула Марта. – Да прям заметно, как с тобой всё хорошо, когда ты месяцами не приходишь сюда и в итоге появляешься в кошмарном сером платье и шали с таким видом, будто даже я пугаю тебя! Что матушка с тобойсотворила?

– Ничего, – неловко ответила Софи. – Мы были сильно заняты. Ты не должна так говорить про Фанни, Марта. Она твоя мать.

– Да, и я достаточно похожа на нее, чтобы понимать ее, – возразила Марта. – Поэтому-то она и отправила меня так далеко. Ну, то есть попыталась отправить. Матушка знает: человека можно эксплуатировать, при этом хорошо с ним обращаясь. Она знает, какая ты ответственная. Она знает, у тебя есть этот пунктик насчет того, что ты неудачница только потому, что старшая. Она вертит тобой, как хочет, и заставляет горбатиться на нее. Могу поспорить, она тебе не платит.

– Я всё еще ученица, – запротестовала Софи.

– Я тоже, но я получаю жалование. Цезари знают, что я заслуживаю его. Шляпный магазин приносит нынчекучу денег, и всё благодаря тебе! Ты сделала ту зеленую шляпу, благодаря которой жена мэра выглядит как красотка-школьница, не так ли?

– Гусенично-зеленая. Я ее украшала.

– А капор, который был на Джейн Фарриер, когда она встретила того аристократа, – продолжила Марта. – Ты гений в шляпах и одежде, и матушка знает это! Ты подписала себе приговор, когда сшила тот наряд для Летти на прошлый Майский День. А теперь ты зарабатываешь деньги, пока она гуляет…

– Она ходит на закупки, – сказала Софи.

– Закупки! – воскликнула Марта, ее пальцы вертелись. – Они занимают у нее половину утра. Я видела ее, Софи, и слышала разговоры. Она выезжает в наемной коляске и в новой одежде, купленной на заработанные тобой деньги, и наносит визиты во все особняки в долине! Говорят, она собирается купить то большое здание в Дольнем Конце и устроиться с шиком. А с чем остаешься ты?

– Ну, Фанни имеет право на некоторые удовольствия после всех трудов, что она положила, растя нас. Полагаю, я унаследую магазин.

– Отличная участь! – воскликнула Марта. – Слушай…

Но в этот момент два пустых лотка на другом конце комнаты отодвинулись в сторону, и откуда-то засунул голову подмастерье.

– Так и подумал, что это твой голос, Летти, – ухмыльнулся он в самой дружелюбной и флиртующей манере. – Новая выпечка готова. Скажи им.

Его кудрявая и посыпанная мукой голова снова исчезла. Софи подумала, что он, похоже, милый парень. Ей ужасно хотелось спросить, не тот ли он, кто по-настоящему нравится Марте, но у нее не было возможности. Марта поспешно подскочила, продолжая говорить:

– Я должна позвать девочек, чтобы отнести всё в магазин. Помоги мне с этим, – она вытащила ближайший лоток, и Софи помогла ей пронести его через дверь в шумный оживленный магазин. – Ты должна что-то делать с собой, Софи, – тяжело дыша, говорила Марта по пути. – Летти всё время повторяла, что не знает, что станет с тобой теперь, когда нас нет рядом, чтобы внушить тебе немного самоуважения. Она была права, беспокоясь.

В магазине миссис Цезари, выкрикивая указания, взяла у них лоток мощными руками, и несколько людей пронеслось мимо Марты, чтобы принести еще. Софи крикнула: «Пока!» – и выскользнула в суету. Казалось неправильным и дальше занимать время Марты. Кроме того, она хотела побыть одна, чтобы подумать. Она побежала домой. Начался фейерверк, поднимавшийся от поля рядом с рекой, где располагалась Ярмарка, конкурируя с синими взрывами из замка Хаула. Софи еще больше, чем раньше, почувствовала себя инвалидом.

Она думала и думала большую часть следующей недели, но добилась только того, что пришла в смятение и недовольство. Похоже, всё обстояло не так, как ей казалось. Она изумлялась на Летти и Марту. Все эти годы она неправильно их понимала. Но Софи не могла поверить, что Фанни такая, как про нее говорила Марта.

Времени на раздумья хватало, поскольку Бесси в должное время ушла, чтобы выйти замуж, и Софи большей частью находилась в магазине одна. Фанни много отсутствовала, будь то ради прогулок или ради чего еще, а торговля после Майского Дня стала вялой. Три дня спустя Софи достаточно набралась храбрости, чтобы спросить Фанни:

– Разве я не заработала жалование?

– Конечно, лапочка, учитывая всё, что ты делаешь! – тепло ответила Фанни, поправляя шляпу с розовой отделкой перед магазинным зеркалом. – Мы поговорим об этом сегодня вечером, как только я разберусь со счетами.

После чего она ушла и не вернулась, пока Софи не закрыла магазин и не забрала оставшиеся шляпы домой, чтобы украсить их.

Вначале Софи почувствовала себя дурным человеком из-за того, что слушала Марту, но когда Фанни не заикнулась о жаловании – ни в тот вечер, ни в любое другое время в течение недели, Софи начала думать, что Марта была права.

– Возможно, меня действительно эксплуатируют, – сказала она шляпе, которую украшала красным шелком и пучком восковых вишен, – но кто-то должен этим заниматься, иначе здесь нечего будет продавать, – она закончила эту шляпу и начала строгую черно-белую, очень модную, и ей в голову пришла новая мысль. – А если и нечего будет продавать, какая разница? – она окинула взглядом собранные шляпы – на болванках или лежавшие в куче в ожидании отделки. – Какой от вас толк? – спросила она их. – Мне от вас точно никакого толку.

И она уже совсем собиралась оставить дом и отправиться на поиски счастья, пока не вспомнила, что она старшая из трех и это бесполезно. Вздохнув, Софи снова взяла шляпу.

Она всё еще испытывала недовольство, находясь одна в магазине на следующее утро, когда туда ворвалась невзрачная молодая покупательница, крутя за ленты капор с грибными складками.

– Посмотрите на это! – закричала молодая леди. – Вы сказали мне, он точно такой же, как капор, который был на Джейн Фарриер, когда она встретила графа. И вы солгали. Со мной совершенно ничего не произошло!

– Неудивительно, – ответила Софи, прежде чем успела прикусить язык. – Если вы столь глупы, чтобы носить этот капор с таким лицом, вам не хватит ума узнать и самого короля, даже если он будет пресмыкаться перед вами – если, конечно, он раньше не окаменеет от одного взгляда на вас.

Покупательница пронзила ее взглядом. После чего швырнула капор в Софи и вылетела из магазина. Тяжело дыша, Софи аккуратно впихнула капор в мусорную корзину. Правило гласило: потеряешь самообладание, потеряешь покупателя. Она только что доказала его правдивость. И ее тревожило, насколько это было приятно.

Не успела Софи прийти в себя, как раздался шум колес и лошадиных копыт, и окно заслонил экипаж. Звякнул колокольчик, и внутрь вплыла самая грандиозная покупательница, что Софи когда-либо видела: с ее локтей свисала соболиная пелерина, а по всему плотному черному платью мерцали бриллианты. Взгляд Софи первым делом обратился к широкой шляпе леди – настоящее страусиное перо, окрашенное, чтобы отражаться розовым, зеленым и голубым мерцанием в бриллиантах, однако же выглядело черным. Богатая шляпа. Лицо леди было тщательно красивым. Каштановые волосы делали ее молодой, но… Взгляд Софи перешел на молодого человека, который зашел следом за леди – слегка бесформенное лицо, рыжеватые волосы, хорошо одетый, но бледный и явно расстроенный. Моложе леди. Он уставился на Софи с чем-то вроде умоляющего ужаса. Софи была озадачена.

– Мисс Хаттер? – спросила леди мелодичным, но повелительным голосом.

– Да, – ответила Софи.

Молодой человек стал еще более расстроенным. Возможно, леди была его матерью.

– Я слышала, вы продаете самые восхитительные шляпы, – сказала она. – Покажите мне.

В своем нынешнем настроении Софи не доверяла себе отвечать. И пошла доставать шляпы. Ни одна из них не соответствовала стилю этой леди, но Софи чувствовала, как взгляд молодого человека следует за ней, заставляя нервничать. Чем быстрее леди поймет, что здешние шляпы ей не подходят, тем быстрее эта странная пара уйдет. Софи последовала совету Фанни и сначала достала самую неподходящую.

Леди немедленно принялась отвергать шляпы.

– Ямочки, – сказала она розовому капору и: – Молодость, – гусенично-зеленой.

А шляпе с мерцанием и вуалью:

– Загадочный вид. Как банально. Что еще у вас есть?

Софи достала модную черно-белую – единственную шляпу, которая могла хотя бы отдаленно заинтересовать эту леди.

Леди посмотрела на нее презрительно:

– Эта ничего ни для кого не делает. Вы тратите мое время, мисс Хаттер.

– Только потому, что вы пришли и спросили про шляпы, – ответила Софи. – Это всего лишь маленький магазин в маленьком городке, мадам. Зачем вы вообще…

Молодой человек позади леди задохнулся и, похоже, пытался о чем-то предупредить.

– …дали себе труд прийти сюда? – закончила Софи, гадая, что происходит.

– Я всегда даю себе труд, когда кто-то пытается восстать против Ведьмы Пустоши, – произнесла леди. – Я слышала о вас, мисс Хаттер, и меня не волнует ваша конкуренция или ваше отношение. Я пришла остановить вас. Вот так, – она выбросила руку в направлении лица Софи.

– Хотите сказать, вы Ведьма Пустоши? – дрожащим голосом спросила Софи – из-за страха и изумления он показался чужим.

– Да, – ответила леди. – И пусть это научит вас не лезть в то, что принадлежит мне.

– Не думаю, что я лезла. Должно быть, произошла ошибка, – прокаркала Софи.

Молодой человек смотрел на нее теперь в абсолютном ужасе, хотя она и не могла понять почему.

– Никакой ошибки, мисс Хаттер, – сказала Ведьма. – Пошли, Гастон.

Она повернулась и устремилась к выходу из магазина. Пока молодой человек смиренно открывал для нее дверь, она снова повернулась к Софи.

– Кстати, вы никому не сможете сказать, что под заклятием.

Когда она вышла, дверь зазвенела, словно похоронный колокол.

Софи подняла руки к лицу в желании узнать, на что таращился молодой человек. И почувствовала мягкие морщины на коже. Она посмотрела на руки. Они тоже были морщинистые и худые, с вздутыми венами на тыльной стороне и узловатыми суставами. Она подтянула наверх серую юбку и опустила взгляд на тощие дряхлые щиколотки и ступни, сделавшие туфли бугристыми. Это были ноги девяностолетней, и выглядели они настоящими.

Софи направилась к зеркалу, и обнаружила, что ей приходится ковылять. Лицо в зеркале было спокойным, поскольку именно это она и ожидала увидеть. Лицо изможденной старухи, сморщенное и коричневатое, окруженное тонкими белыми волосами. Ее собственные глаза, желтые и слезящиеся, уставились на нее с трагичным выражением.

– Не беспокойся, старушка, – сказала Софи лицу. – Ты выглядишь здоровой. Кроме того, это гораздо больше похоже на тебя настоящую.

Она спокойно обдумала свое положение. Всё, казалось, стало спокойным и отстраненным. Она даже не особенно злилась на Ведьму Пустоши.

– Конечно, я должна буду уничтожить ее, когда представится шанс, – сказала она себе, – но пока, если Летти и Марта могут выдерживать быть друг другом, я могу выдержать быть такой. Но я не могу оставаться здесь. Фанни удар хватит. Посмотрим. Это серое платье вполне годно, но мне понадобится моя шаль и еда.

Софи проковыляла к двери магазина и аккуратно повесила табличку «ЗАКРЫТО». Ее суставы скрипели от каждого движения. Ей приходилось идти медленно и согнувшись. Но она с облегчением обнаружила, что стала довольно крепкой старухой. Она не чувствовала себя слабой или больной, только одеревенелой. Она проковыляла забрать шаль и обернула ею голову и плечи, как делают старые женщины. Затем она прошаркала в дом, где забрала свой кошелек с несколькими монетами и сверток с хлебом и сыром. Она вышла из дома, тщательно спрятав ключ в обычном месте, и поковыляла прочь по улице, удивляясь своему спокойствию.

Она задумалась, стоит ли попрощаться с Мартой. Но ей не понравилась мысль, что Марта не узнает ее. Лучше было просто уйти. Софи решила, что напишет обеим сестрам, когда доберется туда, куда шла, и зашаркала дальше – через поле, на котором недавно находилась Ярмарка, по мосту и по проселочным дорогам. Стоял теплый весенний день. Софи обнаружила, что превращение в старую каргу не мешало ей наслаждаться видом и запахом боярышника в живых изгородях, хотя видеть она стала нечетко. Спина начала болеть. Она ковыляла довольно энергично, но ей нужна была палка. Проходя мимо, она поискала в живых изгородях какую-нибудь расшатавшуюся жердь.

Глаза явно были не так хороши, как прежде. Софи подумала, что увидела палку примерно в миле впереди, но, когда она дотащилась дотуда, палка оказалась нижней частью пугала, которое кто-то бросил в живую изгородь. Софи поставила его вертикально. Вместо лица у него была засохшая репа. Софи поймала себя на том, что испытывает к нему понимающее сочувствие. Вместо того, чтобы разобрать его на части и забрать палку, она воткнула его между двумя ветками изгороди – так, чтобы оно лихо маячило над боярышником, а лохмотья рукавов на руках-палках трепетали над изгородью.

– Вот, – сказала Софи, и, к ее удивлению, старый надтреснутый голос выдал надтреснутый старушечий смешок-кудахтанье. – Мы оба ни на что особо не годимся, не так ли, дружище? Возможно, ты вернешься на свое поле, если я оставлю тебя там, где тебя могут увидеть люди, – она двинулась было дальше по дорожке, но ей пришла в голову мысль, и она вернулась, чтобы сказать пугалу: – Знаешь, если бы я не была обречена на неудачу из-за моего положения в семье, ты мог бы ожить и помочь мне заработать состояние. Но я в любом случае желаю тебе удачи.

Она снова издала кудахтающий смешок и пошла дальше. Возможно, она немного сбрендила, но старухи часто такими бывают.

Софи нашла палку около часа спустя, когда присела на насыпи отдохнуть и поесть хлеба с сыром. В живой изгороди позади нее послышались звуки: тихий задушенный писк, за которым последовало тяжелое движение, от которого с изгороди посыпались лепестки боярышника. Софи тяжело поднялась на костлявые колени, чтобы заглянуть сквозь листья, цветы и шипы внутрь изгороди, и обнаружила там худую серую собаку. Она безнадежно запуталась в толстой палке, которая каким-то образом перекрутилась с веревкой, привязанной к шее собаки. Палку заклинило между двумя ветками изгороди, так что собака едва могла пошевелиться. При появлении лица Софи она бешено завращала глазами.

Девушкой Софи боялась собак. И даже старухой ее тревожили два ряда белых клыков в раскрытой пасти животного. Но она сказала себе: «В моем нынешнем состоянии едва ли стоит беспокоиться об этом», – и нащупала в швейном кармане ножницы. Она потянулась ножницами в заросли и принялась распиливать веревку вокруг шеи собаки.

Собака была ужасно дикой. Она дергалась и рычала. Но Софи храбро продолжала пилить.

– Ты умрешь от голода или задушишься, дружище, – сказала она собаке старческим скрипучим голосом, – если не позволишь мне освободить тебя. На самом деле, думаю, кто-то уже пытался тебя задушить. Возможно, это объясняет твою дикость.

Веревка была плотно затянута вокруг шеи собаки, а палка ужасно закручена в ней. Пришлось долго пилить, прежде чем веревка распалась, и собака смогла вылезти из-под палки.

– Хочешь хлеба и сыра? – спросила Софи.

Но собака зарычала на нее, пробралась сквозь живую изгородь на другую сторону и ускользнула.

– И это твоя благодарность? – сказала Софи, растирая онемевшие руки. – Но ты оставила мне вместо себя подарок.

Она вытащила из изгороди палку, которая держала собаку, и обнаружила, что это настоящая трость, хорошо отполированная и с железным набалдашником. Софи доела хлеб с сыром и снова двинулась в путь. Дорожка становилась всё более крутой, и трость стала для нее большим подспорьем. А еще с ней можно было разговаривать. Софи энергично топала, болтая со своей тростью. В конце концов, старики часто разговаривают сами с собой.

– Две встречи, – сказала она, – и ни капли волшебной награды от обеих. Однако ты хорошая трость. Я не ворчу. Но наверняка должна произойти и третья встреча, магическая или нет. На самом деле, я настаиваю на ней. Интересно, что это будет?

Третья встреча произошла к вечеру, когда Софи брела высоко в холмах. По дорожке к ней спустился, насвистывая, крестьянин. Пастух, подумала Софи, возвращается домой после того, как пас своих овец. Он был крепко сложенным молодым парнем около сорока.

– Батюшки! – сказала Софи самой себе. – Этим утром я посчитала бы его стариком. Как всё меняет точка зрения!

Когда пастух заметил бормочущую себе под нос Софи, он осторожно перешел на другую сторону дороги и сердечно крикнул:

– Добрый вечер, матушка! Куда направляетесь?

– Матушка? – сказала Софи. – Я не ваша матушка, молодой человек.

– Просто выражение, – ответил пастух, незаметно продвигаясь вдоль живой изгороди с другой стороны дороги. – Я хотел только вежливо поинтересоваться, поскольку вы поднимаетесь в холмы под вечер. Вы не успеете спуститься в Верхнюю Складку до наступления ночи, не так ли?

Софи не думала об этом. Она остановилась на дороге, размышляя.

– На самом деле, это неважно, – сказала она наполовину сама себе. – Нельзя суетиться, когда отправляешься на поиски счастья.

– В самом деле, матушка? – пастух уже спустился по холму мимо Софи и, похоже, почувствовал себя лучше. – Тогда желаю вам удачи, матушка, если только ваше счастье не имеет ничего общего с зачаровыванием скота.

И он широкими шагами устремился вниз – почти бегом, но не совсем.

Софи возмущенно уставилась ему вслед.

– Он решил, что я ведьма! – сказала она своей трости.

У нее язык чесался напугать пастуха, крикнув ему вслед что-нибудь противное, но это казалось слишком злой шуткой. Бормоча, она продолжила подниматься. Вскоре живые изгороди уступили место голым насыпям, и местность стала поросшими вереском горами с множеством крутых уклонов, покрытых желтой шуршащей травой. Софи продолжала мрачно продвигаться вперед. К этому моменту ее шишковатые старые ноги болели, как и спина и колени. Она слишком устала, чтобы бормотать, и просто продолжала ковылять, тяжело дыша, пока солнце не спустилось совсем низко. И Софи вдруг поняла, что больше не может сделать ни шагу.

Она рухнула на камень на обочине, задумавшись, что ей теперь делать.

– Единственное счастье, о котором я могу думать – это удобное кресло! – выдохнула она.

Оказалось, камень лежал на чем-то вроде мыса, с которого Софи открылся великолепный вид на пройденный путь. В лучах заходящего солнца под ней расстилалась большая часть долины: поля, стены и живые изгороди, изгиб реки и изящные особняки богачей, просвечивающие сквозь группы деревьев вплоть до голубых гор вдалеке. Прямо под ней находился Маркет Чиппинг. Софи могла рассмотреть его хорошо знакомые улицы. Рыночную площадь и магазин Цезари. Она могла бросить камень в колпачок дымовой трубы дома рядом со шляпным магазином.

– Как он еще близко! – в смятении сказала она трости. – Я столько шла, только чтобы оказаться над собственной крышей!

По мере того как садилось солнце, на камне становилось холодно. Неприятный ветер дул со всех сторон, как бы Софи ни пыталась отвернуться от него. Теперь перспектива остаться ночью на улице в холмах уже не казалась столь неважной. Она поймала себя на том, что всё больше и больше думает об удобном кресле и камине, а также о темноте и диких зверях. Но если она пойдет обратно в Маркет Чиппинг, полночь настанет раньше, чем она доберется туда. С таким же успехом она могла просто продолжать идти вперед. Она вздохнула и со скрипом встала. Это было ужасно. Болело всё – с ног до головы.

– Никогда раньше не осознавала, что вынуждены терпеть старики, – выдохнула Софи, с трудом поднимаясь по холму. – Однако не думаю, что волки съедят меня. Я слишком сухая и жесткая. Хоть какое-то утешение.

Ночь теперь быстро сгущалась, и покрытые вереском горы стали серо-голубыми. Ветер тоже стал острее. Тяжелое дыхание Софи и скрип ее конечностей так громко звучали в ушах, что она не сразу заметила, что какая-то часть скрежета и пыхтения исходит вовсе не от нее. Она подняла подслеповатый взгляд.

По вересковой пустоши, стуча и грохоча, к ней двигался замок чародея Хаула. Из-за его черных стен облаками поднимался черный дым. Замок выглядел высоким, тонким, тяжелым, уродливым и крайне зловещим. Софи оперлась на трость, наблюдая за ним. Она не особенно боялась. Ей было интересно, как он двигается. Но главная мысль в ее голове касалась того, что весь этот дым означал большой камин где-то внутри высоких черных стен.

– Ну а почему бы и нет? – сказала она трости. – Вряд ли чародей Хаул захочет мою душу для своей коллекции. Он берет только юных девушек.

Она подняла трость и властно помахала ею замку.

– Стой! – крикнула она.

Замок со скрежетом и грохотом послушно остановился примерно в пятидесяти футах от нее. Софи удовлетворенно заковыляла к нему.