Текст книги "Бродячий замок Хаула (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Зачем вы заколдовали меня? – спросила она, когда они поднимались по грандиозной улице с фонтаном в конце.

– Вы мешали мне узнать кое-что нужное, – ответила Ведьма. – Конечно, я всё равно узнала.

Софи была озадачена. Интересно, будет какой-то толк, если она скажет, что это ошибка. И тут Ведьма добавила:

– Хотя осмелюсь предположить, вы об этом и не подозревали, – и рассмеялась так, словно это самая забавная часть всей истории. – Вы слышали о стране под названием Уэльс?

– Нет. Она затонула?

Это рассмешило ведьму еще больше.

– Пока нет. Оттуда появился чародей Хаул. Вы же знаете чародея Хаула?

– Только по слухам, – солгала Софи. – Он пожирает девушек. Такой же безнравственный, как вы.

Но ей стало холодно. И вряд ли из-за фонтана, мимо которого они как раз проходили. За фонтаном простиралась площадь, выложенная розовым мрамором, а за ней начиналась каменная лестница, наверху которой стоял дворец.

– Вот вы и пришли. Вон дворец, – сказала Ведьма. – Вы уверены, что справитесь с лестницей?

– Не хуже вас, – ответила Софи. – Верните мне молодость, и я взбегу по ней даже в такую жару.

– Тогда было бы и вполовину не так забавно. Вперед. И если вы убедите короля принять вас, напомните ему, что его дед сослал меня в Пустошь, и у меня на него зуб.

Софи подняла безнадежный взгляд на длинную лестницу. По крайней мере, на ней не было никого, кроме солдат. С ее сегодняшней удачей Софи не удивилась бы, если бы встретила спускавшихся Майкла и Хаула. Поскольку Ведьма явно собиралась подождать, пока она поднимется, Софи ничего не оставалось, кроме как начать взбираться. И она заковыляла наверх мимо вспотевших солдат, заново проделывая весь путь до входа, с каждым шагом ненавидя Ведьму всё больше. Наверху она обернулась, тяжело дыша. Ведьма по-прежнему стояла у основания лестницы – красновато-коричневая трепещущая фигура с двумя оранжевыми фигурками рядом, – в предвкушении увидеть, как Софи вышвырнут из дворца.

– Да чтоб ее! – сказала Софи.

Она проковыляла к охранникам в арке. Ее невезение никуда не делось. В поле зрения не наблюдалось ни Майкла, ни Хаула. Пришлось объявить охране:

– Я забыла кое-что сказать королю.

Они помнили ее. Софи пропустили внутрь, где ее встретил человек в белых перчатках. И прежде чем Софи успела собраться с мыслями, дворцовый механизм заработал снова, и ее, как в первый раз, передавали от человека к человеку, пока она не добралась до тех же двойных дверей и того же человека в синем, который объявил:

– К вам снова миссис Пендрагон, ваше величество!

Словно в дурном сне, подумала Софи, входя в ту же просторную комнату. Похоже, ей ничего не оставалось, как снова очернять имя Хаула. Проблема состояла в том, что после всего случившегося и от вернувшегося в придачу цепенящего страха, голова опустела как никогда. На этот раз король стоял возле большого стола в углу, встревоженно передвигая флажки по карте. Он поднял голову и любезно произнес:

– Мне сказали, вы что-то забыли.

– Да, – ответила Софи. – Хаул говорит, что возьмется за поиски принца Джастина, только если вы пообещаете ему руку вашей дочери.

«Что это мне в голову пришло? – подумала она. – Он казнит нас обоих!»

Король посмотрел на нее озабоченно:

– Миссис Пендрагон, вы должны знать, об этом не может быть и речи. Я понимаю, вы очень беспокоитесь за сына, раз предложили такое, но, знаете, вы не можете вечно держать его возле своей юбки, и я уже принял решение. Пожалуйста, проходите, присядьте сюда. Вы выглядите уставшей.

Софи, пошатываясь, дошла до низкого кресла, на которое указал король, и упала в него, ожидая, когда за ней придет стража.

Король рассеянно огляделся.

– Моя дочь только что была здесь, – к величайшему удивлению Софи, он наклонился и заглянул под стол, позвав: – Валерия. Валли, выходи. Сюда, вот хорошая девочка.

Раздался шаркающий звук. Секунду спустя принцесса Валерия с блаженной улыбкой выползла из-под стола на попе. У нее уже выросло четыре зуба. Но настоящих волос пока еще не было – лишь кольцо белого пушка на висках. Увидев Софи, она заулыбалась еще шире, потянулась рукой, которую только что сосала, и схватилась за платье Софи. На платье расплылось мокрое пятно, когда принцесса подтянулась и встала. Глядя в лицо Софи, Валерия что-то дружелюбно прощебетала на собственном непонятном языке.

– О, – произнесла Софи, чувствуя себя полной дурой.

– Я понимаю родительские чувства, миссис Пендрагон, – сказал король.

Глава четырнадцатая, в которой придворный чародей подхватывает простуду

К кингсберийскому входу в замок Софи поехала в королевской карете, запряженной в четверку лошадей. При карете имелся кучер, придворный и лакей. Сержант и шесть королевских кавалеристов ехали с ними для охраны. Всё из-за принцессы Валерии. Она забралась к Софи на колени. Когда карета грохотала по короткому пути к замку, платье Софи по-прежнему покрывали мокрые метки высочайшего одобрения Валерии. Софи слегка улыбнулась. Она подумала, может, Марта и права, желая детей, хотя десять Валерий все-таки немного слишком. Когда Валерия в кабинете короля карабкалась по ней, Софи вспомнила слухи об угрозах Ведьмы, и поймала себя на том, как говорит Валерии:

– Ведьма тебя не тронет. Я ей не позволю!

Король ничего не сказал по этому поводу. Но приказал подать для Софи королевскую карету.

Экипаж привез их к очень шумному месту рядом с замаскированной конюшней. Майкл выскочил из двери буквально под ноги лакею, который помогал Софи спускаться.

– Куда вы подевались? – спросил он. – Я так волновался! А Хаул ужасно расстроился…

– Даже не сомневаюсь, – опасливо произнесла Софи.

– Из-за того, что миссис Пентстеммон умерла, – закончил Майкл.

Хаул тоже подошел к двери. Он был бледен и подавлен. Он держал свиток, с которого свисали красно-синие королевские печати. Софи виновато покосилась на них. Хаул дал сержанту золотую монету и не произнес ни слова, пока карета и кавалеристы не угрохотали прочь. Только тогда он сказал:

– Четыре лошади и десять человек, видимо, понадобились, чтобы избавиться от одной старухи. Что вы такого сделали королю?

Софи последовала за Хаулом и Майклом внутрь, ожидая увидеть покрытую зеленой слизью комнату. Но ожидания не оправдались, и Кальцифер горел высоко до дымохода, ухмыляясь пурпурной улыбкой. Софи опустилась в кресло.

– Думаю, я надоела королю до тошноты, всё время появляясь и очерняя твое имя. Я ходила дважды, – сказала она. – Всё пошло не так. И я встретила Ведьму, когда она шла после убийства миссис Пентстеммон. Что за день!

Пока Софи рассказывала, Хаул прислонился к каминной полке, размахивая свитком так, словно подумывал скормить его Кальциферу.

– Полюбуйтесь на нового королевского чародея. Мое имя совсем черное, – и вдруг, к удивлению Софи и Майкла, рассмеялся. – А что она сделала с графом Каттеракским? Мне не следовало никогда позволять ей приближаться к королю!

– Я чернила твое имя! – запротестовала Софи.

– Знаю. Мой просчет. Что ж, как мне отправиться на похороны бедной миссис Пентстеммон так, чтобы не узнала Ведьма? Есть идеи, Кальцифер?

Было заметно, что Хаул так опечален смертью миссис Пентстеммон, что его больше ничего не волнует.

Из-за Ведьмы беспокоился Майкл. На следующее утро он признался, что ему всю ночь снились кошмары. Ему приснилось, будто она вошла одновременно во все двери замка.

– Где Хаул? – встревоженно спросил он.

Хаул ушел очень рано, как обычно оставив ванную наполненной благоухающим паром. Он не взял с собой гитару, а дверная ручка была повернута вниз зеленым. Даже Кальцифер больше ничего не знал.

– Никому не открывайте дверь, – сказал Кальцифер. – Ведьма знает про все наши входы, кроме портхэвенского.

Майкл так встревожился, что взял во дворе несколько досок и заколотил ими дверь крест-накрест. После чего он приступил наконец к чарам, которые они забрали у мисс Ангориан.

Полчаса спустя дверная ручка резко повернулась черным вниз. Дверь начала подпрыгивать. Майкл вцепился в Софи.

– Не бойтесь, – дрожащим голосом произнес он. – Я вас защищу.

Некоторое время дверь сильно сотрясалась. Потом перестала. Майкл только-только с величайшим облегчением отпустил Софи, как последовал мощный взрыв. Кальцифер нырнул на дно камина, а Майкл – в кладовку. Софи осталась стоять одна, когда дверь распахнулась и внутрь ворвался Хаул.

– Это уже немного слишком Софи! – воскликнул он. – Я же здесь живу.

Он промок насквозь. Серо-алый костюм стал черно-коричневым. С рукавов и кончиков волос капала вода.

Софи посмотрела на дверную ручку, по-прежнему повернутую черным вниз. Мисс Ангориан, подумала она. И он ходил на встречу с ней в зачарованном костюме.

– Где ты был? – спросила Софи.

Хаул чихнул.

– Стоял под дождем. Вас не касается, – хрипло произнес он. – Для чего эти доски?

– Это я, – ответил Майкл, осторожно выбираясь из кладовки. – Ведьма…

– Ты, видно, думаешь, будто я не знаю собственного ремесла, – раздраженно сказал Хаул. – Я выпустил столько сбивающих направление чар, что большинство людей вовсе не смогут нас найти. Даже Ведьме даю на это три дня. Кальцифер, мне нужно горячее питье.

Кальцифер уже вскарабкался по поленьям, но, когда Хаул подошел к камину, нырнул обратно.

– Не приближайся ко мне в таком виде! Ты мокрый! – прошипел он.

– Софи, – умоляюще произнес Хаул.

Софи безжалостно скрестила руки на груди.

– Что с Летти? – спросила она.

– Я насквозь промок. Мне нужно горячее питье.

– А я спросила, что с Летти Хаттер?

– Тьфу на вас! – воскликнул Хаул и встряхнулся.

Вода слетела с него в ровное кольцо на полу. Хаул выступил из него – сухие волосы блестели, а серо-алый костюм не был даже влажным – и достал кастрюлю.

– Мир полон бессердечных женщин, Майкл. Я навскидку могу назвать трех.

– Одна из них мисс Ангориан? – спросила Софи.

Хаул не ответил. Всё оставшееся утро он величественно игнорировал Софи, пока обсуждал с Майклом и Кальцифером перемещение замка. Хаул в самом деле собирался сбежать, как она и предупреждала короля, подумала Софи, когда сидела и сшивала серебристо-голубые треугольники. Она должна вынуть Хаула из серо-алого костюма как можно скорее.

– Не думаю, что нам надо перемещаться к портхэвенскому входу, – сказал Хаул.

Он наколдовал себе из воздуха носовой платок и громко высморкался, что заставило Кальцифера тревожно затрепетать.

– Но я хочу, чтобы бродячий замок оказался далеко от всех мест, где был прежде, а кингсберийский вход надо закрыть.

И тут кто-то постучал в дверь. Софи заметила, что Хаул подпрыгнул и оглянулся так же нервно, как Майкл. Ни один из них не пошел открывать. «Трус!» – презрительно подумала Софи. И зачем она вообще ради Хаула прошла через все вчерашние испытания?

– Должно быть, у меня в голове помутилось! – пробормотала она серебристо-голубому костюму.

– А что с черным входом? – спросил Майкл, когда стучавший, похоже, ушел.

– Он остается, – ответил Хаул и завершающим щелчком наколдовал себе еще один носовой платок.

Еще бы! Там же мисс Ангориан. Бедняжка Летти!

К середине утра Хаул уже наколдовывал носовые платки по два и по три. По сути, это были квадратики из мягкой бумаги. Хаул продолжал чихать. Его голос охрип еще больше. Вскоре он стал наколдовывать платки по полдюжины за раз. Пепел от использованных кучками собрался вокруг Кальцифера.

– Ну, почему стоит мне наведаться в Уэльс, как я возвращаюсь с простудой! – прохрипел Хаул и наколдовал целую пачку бумажных салфеток.

Софи фыркнула.

– Вы что-то сказали? – прохрипел Хаул.

– Нет, но я подумала, что тот, кто сбегает от всего на свете, заслуживает любой простуды, – ответила Софи. – Тот, кто получил задание от короля и вместо того, чтобы исполнять его, отправляется ухаживать за девушками под дождем, может винить только себя.

– Вы не знаете всего, чем я занимаюсь, госпожа Морализаторша, – сказал Хаул. – Хотите, чтобы в следующий раз я перед уходом составил список? Я искал принца Джастина. Ухаживание – не единственное, ради чего я покидаю замок.

– Когда это? – спросила Софи.

– Как же у вас хлопают уши и дергается длинный нос! – прохрипел Хаул. – Конечно, когда он только исчез. Мне было любопытно, зачем принц Джастин пошел туда, когда все знали, что Сулиман пропал в Пустоши. Я подумал, кто-то мог продать ему негодные поисковые чары, поскольку он направился прямо в Верхнюю Складку и купил еще одни у миссис Фейрфакс. И, естественно, они привели его обратно сюда, где он остановился у замка, и Майкл продал ему еще одни поисковые чары и маскировочные…

Майкл прижал ладонь ко рту.

– Тот человек в зеленой униформе был принц Джастин?

– Да, но раньше я не упоминал об этом, поскольку король мог подумать, что тебе хватит ума продать ему поддельные чары. Меня из-за этого мучает совесть. Совесть. Отметьте это слово, миссис Длинныйнос. Мучает совесть, – Хаул наколдовал еще одну пачку носовых платков и пронзил Софи взглядом поверх них – его глаза покраснели и слезились; затем он встал и объявил: – Я болен. И отправляюсь в постель, где, может статься, умру, – он жалко заковылял к лестнице и, поднимаясь в свою комнату, прохрипел: – Похороните меня рядом с миссис Пентстеммон.

Софи как никогда усердно налегла на шитье. У нее появилась возможность снять с Хаула серо-алый костюм, прежде чем он причинил сердцу мисс Ангориан еще больше вреда, если только, конечно, Хаул не отправится в кровать в одежде, чего от него вполне можно было ожидать. Значит, Хаул искал принца Джастина, когда пришел в Верхнюю Складку и встретил Летти. «Бедная Летти!» – подумала Софи, проворно накладывая крошечные стежки по краю пятьдесят седьмого голубого треугольника. Осталось всего около сорока.

Сверху донесся слабый крик Хаула:

– Помогите мне, кто-нибудь! Я тут умираю, всеми брошенный!

Софи фыркнула. Майкл бросил работу над чарами и побежал наверх, а потом вниз по лестнице. Началась суматоха. За то время, что Софи пришила еще десять голубых треугольников, Майкл сбегал наверх с лимоном и медом, особой книгой, микстурой от кашля, ложкой, с которой надо пить микстуру, а потом – с каплями для носа, пастилками для горла, полосканием, ручкой, бумагой, еще тремя книгами и настойкой из коры ивы. Тем временем в дверь продолжали стучать, отчего Софи подпрыгивала, а Кальцифер – нервно вспыхивал. Когда никто не открывал, некоторые продолжали колотить минут пять, справедливо полагая, что их просто игнорируют.

К этому моменту Софи начала беспокоиться из-за серебристо-голубого костюма. Он становился всё меньше и меньше. Невозможно сшить столько треугольников, не забрав при этом в швы некоторое количество ткани.

– Майкл, – позвала Софи, когда Майкл снова пронесся вниз, поскольку Хаулу захотелось на обед бутерброд с беконом. – Майкл, есть какой-нибудь способ сделать маленькую вещь большой?

– О да, – ответил Майкл. – Именно для этого служат мои новые чары – я понял, когда получил возможность поработать над ними. Он хочет шесть ломтиков бекона на бутерброде. Можете попросить Кальцифера?

Софи с Кальцифером обменялись многозначительным взглядом.

– Не думаю, что он умирает, – сказал Кальцифер.

– Я отдам тебе корочки, если ты склонишь голову, – сказала Софи, откладывая шитье.

Кальцифера проще было подкупить, чем запугать.

Они пообедали бутербродами с беконом, но Майклу пришлось броситься наверх, не дожевав. Он вернулся с новостями, что теперь Хаул хочет, чтобы он пошел в Маркет Чиппинг – добыть кое-что необходимое для перемещения замка.

– А как же Ведьма? Это безопасно? – спросила Софи.

Майкл облизал с пальцев жир от бекона и нырнул в кладовку. Обратно он появился с накинутым на плечи пыльным бархатным плащом. Хотя тот, кто вылез из шкафа с плащом на плечах, выглядел как дородный мужчина с рыжей бородой. Он облизал пальцы и сказал голосом Майкла:

– Хаул думает, так я буду в безопасности. Плащ не только маскирует, но и сбивает с пути. Интересно, узнает ли меня Летти, – дородный мужчина открыл дверь, повернув ручку зеленым вниз, и выпрыгнул на медленно проплывающие холмы.

Воцарился покой. Кальцифер осел и потрескивал. Хаул очевидно понял, что Софи не станет суетиться вокруг него. Наверху было тихо. Софи встала и осторожно проковыляла к кладовке. Это был ее шанс повидать Летти. Сейчас Летти, должно быть, ужасно несчастна. Софи была уверена, что Хаул не приближался к ней после того дня в саду. Возможно, ей станет легче, если Софи скажет, что ее чувства вызвал зачарованный костюм. В любом случае, она обязана была рассказать об этом Летти.

Семимильных сапог в кладовке не оказалось. Вначале Софи не поверила своим глазам. Она всё перевернула. И там не было ничего, кроме обычных ведер, метел и еще одного бархатного плаща.

– Да чтоб его! – воскликнула Софи.

Хаул явно позаботился, чтобы она больше никуда за ним не пошла.

Она складывала всё обратно в кладовку, когда кто-то постучал в дверь. Софи как обычно подпрыгнула и понадеялась, что стучавший уйдет. Но он оказался упрямее большинства. Кто бы там ни был, он (или она) продолжал стучать – или, может, кидаться на дверь, поскольку звук скорее был равномерным бух-бух-бух, чем нормальным стуком. Пять минут спустя он всё еще продолжал.

Софи посмотрела на тревожное зеленое мерцание – всё, что она видела от Кальцифера.

– Ведьма?

– Нет, – приглушенно ответил Кальцифер из поленьев. – Это дверь замка. Похоже, кто-то бежит за нами. Мы двигаемся довольно быстро.

– Пугало? – спросила Софи, и от одной только мысли в груди задрожало.

– Плоть и кровь, – сказал Кальцифер; его голубое лицо с озадаченным выражением поднялось в камине. – Не уверен, что это такое, но оно до смерти хочет войти. Не думаю, что оно желает зла.

Поскольку бух-бух продолжалось, вызывая у Софи раздражающее чувство, что у стучавшего неотложное дело, она решила открыть дверь и прекратить это. К тому же ей было любопытно, что там такое. Она продолжала держать в руке второй бархатный плащ после того, как выбралась из кладовки, так что накинула его на плечи и пошла к двери. Кальцифер вытаращился. А потом впервые с тех пор, как она познакомилась с ним, добровольно склонил голову. Из-под кудрявых зеленых языков пламени раздался хохот. Гадая, во что превратил ее плащ, Софи открыла дверь.

Громадная гибкая борзая выпрыгнула со склона холма из-под скрежещущих блоков замка и приземлилась посреди комнаты. Софи уронила плащ и поспешно попятилась. Она всегда побаивалась собак, а у борзых вид устрашающий. Пес встал между нею и дверью и уставился на Софи. Софи тоскливо посмотрела на проплывающие скалы снаружи и задумалась, есть ли смысл позвать Хаула.

Пес выгнул и без того изогнутую спину и каким-то образом поднялся на тощие задние ноги. Так он стал почти с Софи ростом. Пес скованно вытянул передние лапы и снова потянулся вверх. Когда Софи уже открыла рот, чтобы позвать Хаула, борзая приложила явно титаническое усилие и выпрямилась, превратившись в мужчину в мятом коричневом костюме. У него были рыжеватые волосы и бледное несчастное лицо.

– Пришел из Верхней Складки! – выдохнул человек-пес. – Люблю Летти… Летти послала… Летти плачет и несчастна… послала к вам… велела остаться… – не успев закончить, он начал скрючиваться и сжиматься; в отчаянии и раздражении он взвыл по-собачьи. – Не говорите чародею! – проскулил он и снова сжался в собаку с рыжеватой кудрявой шерстью.

Другую собаку. На этот раз он стал рыжим сеттером. Рыжий сеттер вильнул пушистым хвостом и настойчиво уставился на Софи трогательными печальными глазами.

– Ох-хо-хо, – произнесла Софи, закрывая дверь. – У тебя серьезные неприятности, друг мой. Это ведь ты был тем колли, так? Теперь я понимаю, о чем говорила миссис Фейрфакс. Эта Ведьма просто напрашивается, чтобы ее прикончили! Но почему Летти послала тебя сюда? Если ты не хочешь, чтобы я рассказала чародею Хаулу…

Собака тихонько заворчала, услышав имя. Но в то же время она виляла хвостом и смотрела умоляюще.

– Хорошо. Я не скажу ему, – пообещала Софи.

Казалось, пес успокоился. Он протрусил к очагу, где бросил на Кальцифера подозрительный взгляд и улегся тощей рыжей кучкой.

– Что думаешь, Кальцифер? – спросила Софи.

– Этот пес – заколдованный человек, – озвучил Кальцифер очевидное.

– Знаю, но ты можешь снять с него заклятие? – спросила Софи.

Она предположила, что Летти, как и многие другие, могла слышать, что на Хаула теперь работает ведьма. И казалось важным превратить собаку обратно в человека и отправить его в Верхнюю Складку, прежде чем Хаул встанет с кровати и обнаружит его здесь.

– Нет. Для этого мне нужно объединиться с Хаулом.

– Тогда я сама попробую, – сказала Софи.

Бедняжка Летти! Хаул разбил ей сердце, а единственный другой ее воздыхатель большую часть времени проводит в собачьем облике! Софи положила ладонь на округлую мягкую голову пса.

– Превратись обратно в человека, которым ты должен быть, – велела она.

Она много раз это повторила, но добилась только того, что пес крепко заснул. Он храпел и подергивался возле ног Софи.

Тем временем сверху доносилось немало стонов и жалоб. Софи продолжала бормотать псу, не обращая на них внимания. Последовал громкий гулкий кашель, перешедший в еще большее количество стонов. За кашлем последовало мощное чихание, от которого задребезжало окно и сотряслись все двери. Не обращать внимания стало сложнее, но Софи справилась. Бу-бу-у-у! – последовало трубное сморкание, словно фагот в туннеле. Снова начался кашель, вперемешку со стонами. Со стонами и кашлем смешалось чихание, звуки росли крещендо, в котором Хаул умудрялся кашлять, стонать, сморкаться, чихать и тихо выть одновременно. Двери содрогались, балки на потолке сотрясались, а одно из поленьев Кальцифера выкатилось из камина.

– Ладно-ладно, намек понят! – воскликнула Софи, бросая полено обратно в камин. – Следующей будет зеленая слизь. Кальцифер, проследи, чтобы пес оставался на месте, – и она начала взбираться по лестнице, громко ворча: – Ох, уж эти чародеи, честное слово! Можно подумать, до него никто никогда не простужался! Ну, в чем дело? – спросила она, проковыляв в спальню на замызганный ковер.

– Я умираю от скуки, – жалобно заявил Хаул. – А может, просто умираю.

Он лежал с жалким видом, опираясь на грязные серые подушки, накрытый вроде как лоскутным одеялом, вот только от пыли оно стало одноцветным. Пауки, которых он так любил, деловито плели паутину на балдахине над ним.

Софи пощупала ему лоб.

– У тебя небольшой жар, – признала она.

– У меня горячка. Пятна кишат перед глазами.

– Это пауки. Почему бы тебе не вылечить себя магией?

– Потому что не существует средства от простуды, – скорбно ответил Хаул. – У меня в голове всё кружится, а может голова кружится во всем. Я всё время думаю об условиях ведьминого проклятия. Я не понимал, что она может вот так меня раскрыть. Плохо быть раскрытым, даже если то, что уже произошло, сделал я сам. И я всё жду, когда случится остальное.

Софи вспомнила загадочное стихотворение.

– Что именно? «Ответь всерьёз – куда ушли года»?

– О, это я знаю. Мои или чьи-либо еще. Они все здесь – где были всегда. Я мог бы, если бы захотел, изобразить злую фею на собственных крестинах. Возможно, я так и сделал, и в этом моя проблема. Нет, я жду только трех вещей: русалок, корня мандрагоры и ветра, который приветом честных встретит. И, наверное, еще седин, только я не собираюсь снимать чары, чтобы посмотреть. Осталось около трех недель до того, как они сбудутся, и как только это случится, Ведьма заполучит меня. Но встреча Регбийского клуба – в канун летнего солнцестояния, так что я хотя бы туда попаду. Всё остальное уже давно произошло.

– Имеешь в виду падающую звезду и невозможность найти верную девушку? – спросила Софи. – Неудивительно, учитывая, как ты за это взялся. Миссис Пентстеммон сказала, ты сбиваешься с истинного пути. Она была права, не так ли?

– Я должен пойти на ее похороны, даже если это убьет меня, – грустно сказал Хаул. – Миссис Пентстеммон всегда была обо мне слишком хорошего мнения. Я ослепил ее своим очарованием.

Из его глаз потекла жидкость. Софи понятия не имела, плачет ли он на самом деле, или это просто простуда. Но она заметила, что он снова ускальзывает.

– Я говорила о том, как ты постоянно бросаешь девушек, как только добиваешься, чтобы они влюбились в тебя, – сказала она. – Почему ты так поступаешь?

Хаул дрожащей рукой указал на балдахин кровати:

– Вот почему я люблю пауков. «Если не добьешься успеха сразу, пробуй, пробуй, пробуй еще». Я продолжаю пробовать, – с величайшей грустью произнес он. – Но я сам навлек это на себя, заключив несколько лет назад сделку, и знаю, я уже никого не смогу полюбить по-настоящему.

Теперь из глаз Хаула определенно текли слезы. Софи встревожилась.

– Ну-ну, не стоит плакать…

Снаружи донесся топот. Обернувшись, Софи увидела, как человек-пес просачивается в дверь, выгнувшись изящной дугой. Она протянула руку и схватила полную горсть рыжей шерсти, подумав, что он наверняка пришел покусать Хаула. Но пес всего лишь навалился на ее ноги, так что она вынуждена была отшатнуться к ободранной стене.

– Что это? – спросил Хаул.

– Моя новая собака, – ответила Софи, вцепившись в кудрявую шерсть.

Оказавшись возле стены, она смогла выглянуть в окно спальни. Оно должно бы было выходить во двор, но вместо этого там оказался аккуратный квадратный сад с металлическими детскими качелями посередине. Дождевые капли на качелях горели в лучах закатного солнца синим и красным. Пока Софи стояла и смотрела, племянница Хаула Мари пробежала по мокрой траве. За ней последовала сестра Хаула Меган. Видимо, она кричала, что Мари не должна садиться на мокрые качели, но оттуда не доносилось ни звука.

– Это место под названием Уэльс? – спросила Софи.

Хаул засмеялся и стукнул по одеялу. Пыль взметнулась, словно дым.

– Да чтоб этого пса! – прохрипел он. – Я поспорил сам с собой, что смогу не дать вам сунуть любопытный нос в окно, пока вы здесь!

– Да что ты? – Софи выпустила пса, надеясь, что он больно укусит Хаула; но пес просто продолжил наваливаться на нее, теперь подталкивая к двери. – Значит, все эти разговоры вокруг да около были лишь игрой? Я должна была догадаться!

Хаул откинулся на серые подушки с обиженным и оскорбленным видом.

– Иногда, – с упреком произнес он, – вы говорите прямо как Меган.

– Иногда, – ответила Софи, выгоняя пса из комнаты перед собой, – я понимаю, как Меган стала такой.

И она со всей силы хлопнула дверью, отрезав пауков, пыль и сад.