Текст книги "Бродячий замок Хаула (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Диана Уинн Джонс
Бродячий замок Хаула

Перевод Курлаевой А.В., 2021 год

Примечание переводчика

По зрелом размышлении я не стала переводить говорящие имена, но считаю, что стоит дать насчет них пояснения.

Howl переводится с английского как «вой, завывание, стон» и прекрасно отражает некоторые привычки героя :) Что касается его настоящего имени, Хауэлл – это англизированный вариант валлийского имени Хивел и означает оно «выдающийся, заметный».

Фамилия Софи – Хаттер – переводится как «шляпник», и на этом значении была построена шутка Хаула, когда они разговаривали про фамилии.

Глава первая, в которой Софи разговаривает со шляпами

В стране Ингарии, где в самом деле существуют семимильные сапоги и мантии-невидимки, родиться старшим из троих детей – немалое несчастье. Все знают, что тогда ты будешь первым, кто потерпит неудачу, и еще хуже становится, если вы трое отправляетесь на поиски счастья.

Софи Хаттер была старшей из трех сестер. И даже не родилась дочерью бедного дровосека, что могло бы дать ей немного шансов на успех. Ее родители являлись весьма обеспеченными людьми и держали магазин дамских шляп в процветающем городе Маркет Чиппинге. Правда, ее родная мать умерла, когда Софи было всего два года, а ее сестре Летти – один, и их отец женился на младшей продавщице из своего магазина – хорошенькой блондинке по имени Фанни. Вскоре Фанни произвела на свет их третью сестру – Марту. Это должно бы было превратить Софи и Летти в Уродливых Сестер[1]1
  Имеются в виду сестры Золушки.


[Закрыть], но на самом деле все три девочки выросли прехорошенькими, хотя самой красивой считалась Летти. Фанни обращалась со всеми тремя с одинаковой добротой и ни в малейшей степени не выделяла Марту.

Мистер Хаттер гордился своими дочерями и отправил их в лучшую школу в городе. Софи была самой прилежной. Она много читала и быстро поняла, как мало шансов у нее на интересное будущее. Это стало разочарованием для нее, но все-таки она была счастлива, присматривая за сестрами и готовя Марту отправиться на поиски счастья, когда настанет время. Поскольку Фанни всегда была занята в магазине, за младшими сестрами присматривала Софи. Время от времени их общение заканчивалось воплями и выдиранием волос. Летти никоим образом не желала смириться с тем, что должна стать самой неудачливой после Софи.

– Это нечестно! – кричала Летти. – Почему Марта должна получить всё лучшее только потому, что родилась младшей? Я выйду замуж за принца, вот так!

На что Марта отвечала, что ей не надо ни за кого выходить замуж, чтобы стать отвратительно богатой.

После чего Софи приходилось оттаскивать их друг от друга и чинить их одежду. Она весьма искусно владела иглой. Со временем она стала шить одежду для своих сестер. О темно-розовом наряде, который она сделала для Летти на Майский День за год до того, как начинается эта история, Фанни сказала, что он выглядит так, точно куплен в самом дорогом магазине Кингсбёри.

Примерно в это время все снова заговорили о Ведьме Пустоши. Говорили, что Ведьма угрожала жизни королевской дочери и что король приказал своему личному магу чародею Сулиману отправиться в Пустошь и разобраться с Ведьмой. Однако чародей Сулиман, похоже, не только не сумел разобраться с Ведьмой, но и сам погиб от ее руки.

Так что, когда несколько месяцев спустя на холмах над Маркет Чиппингом внезапно возник высокий черный замок, который испускал облака черного дыма из четырех высоких тонких башенок, все были уверены, что это Ведьма снова выбралась из Пустоши и собирается сеять ужас в стране, как было пятьдесят лет назад. Люди сильно перепугались. Никто не выходил из дома в одиночку, особенно по вечерам. А еще больше пугало то, что замок не оставался на одном месте. Иногда он выделялся высоким черным пятном на болотах на северо-западе, иногда вздымался над скалами на востоке, а иногда спускался прямо к подножию холмов, чтобы устроиться на вересковой пустоши сразу за последней фермой на севере. Иногда даже можно было наблюдать, как он двигается, а дым растекается из его башенок грязно-серыми порывами. Некоторое время все были уверены, что скоро замок спустится прямо в долину, и мэр говорил о том, чтобы послать к королю за помощью.

Но замок продолжал бродить среди холмов, и стало известно, что он принадлежит не Ведьме, а чародею Хаулу. Чародей Хаул был ненамного лучше. И хотя он вроде бы не собирался покидать холмы, он был известен тем, что развлекался, коллекционируя юных девушек и высасывая их души. Или некоторые говорили, будто он пожирал их сердца. Он был абсолютно бесчувственным и бессердечным чародеем, и любая девушка не могла избежать опасности, если попадалась ему одна. Софи, Летти и Марте, как и всем остальным девушкам Маркет Чиппинга, велели никогда не выходить из дома в одиночку, что вызвало у них немалую досаду. Они гадали, что за польза чародею Хаулу от всех собранных им душ.

Однако вскоре у них появился другой предмет для размышлений, поскольку мистер Хаттер внезапно умер, как раз когда Софи стала достаточно взрослой, чтобы навсегда покинуть школу. Тогда-то и выяснилось, что мистер Хаттер слишком гордился своими дочерями. Школьные взносы, которые он оплачивал, оставили магазин с огромными долгами. Когда прошли похороны, Фанни устроилась в кабинете дома рядом с магазином и объяснила ситуацию.

– Боюсь, вам всем придется уйти из этой школы, – сказала она. – Я считала и считала: и так, и эдак, и наоборот. И единственный способ сохранить дело и позаботиться о вас троих, который я вижу – это устроить вас на какое-нибудь перспективное обучение ремеслу. Оставлять вас трех в магазине – непрактично. Я не могу себе этого позволить. И вот что я решила. Сначала Летти...

Летти подняла взгляд, сияя здоровьем и красотой, которых не могли скрыть даже скорбь и черная одежда.

– Я хочу продолжать учиться, – сказала она.

– И ты продолжишь, милая, – ответила Фанни. – Я договорилась, чтобы тебя взяли подмастерьем к Цезари, кондитеру на Рыночной площади. Они известны тем, что обращаются со своими учениками как с королями и королевами, и ты будешь там очень счастлива, обучаясь полезной профессии. Миссис Цезари – хорошая клиентка и подруга, и в качестве одолжения она согласилась втиснуть тебя в штат.

Летти засмеялась – тем смехом, по которому становилось понятно: она вовсе не довольна:

– Благодарю. Какое удачное совпадение, что я люблю готовить, правда?

Фанни явно испытала облегчение. В Летти временами просыпалась неудобная для окружающих настойчивость.

– Теперь Марта. Я знаю, ты слишком юна, чтобы начинать работать, так что я подумывала о чем-то, что даст тебе возможность длительного спокойного обучения и будет полезно, чем бы ты ни решила заняться после. Знаешь мою старинную школьную подругу Аннабель Фейрфакс?

Тонкая светловолосая Марта уставилась на Фанни большими серыми глазами почти так же настойчиво как Летти.

– Имеешь в виду ту, которая вечно болтает? – ответила она. – Разве она не ведьма?

– Да, у нее чудесный дом и клиентура по всей Складчатой Долине, – горячо произнесла Фанни. – Она хорошая женщина, Марта. Она познакомит тебя с важными людьми, которых знает в Кингсбёри. И когда она закончит с твоим обучением, у тебя уже будет прочное положение в обществе.

– Она милая женщина, – уступила Марта. – Хорошо.

Слушая, Софи понимала, что Фанни придумала всё именно так, как надо. Летти, как вторая дочь, скорее всего, никогда не достигнет больших высот, и Фанни поместила ее туда, где она сможет познакомиться с красивым юным подмастерьем и жить долго и счастливо. Марта, которой было предназначено преуспеть и разбогатеть, получит для помощи в этом волшебство и богатых друзей. Что касается самой Софи, она не сомневалась в том, что услышит. И не удивилась, когда Фанни сказала:

– А теперь, Софи, дорогая, мне представляется правильным и справедливым, что ты унаследуешь шляпный магазин, когда я отойду от дел, поскольку я старше тебя. И я решила сама взять тебя к себе подмастерьем, чтобы дать тебе возможность изучить дело. Как тебе это?

Вряд ли Софи могла ответить, что просто смирилась с торговлей шляпами. Она горячо поблагодарила Фанни.

– Значит, всё решено! – заключила Фанни.

На следующий день Софи помогла Марте упаковать одежду в коробку, а еще через день утром они смотрели, как она уезжает в наемной повозке – маленькая, очень прямая и испуганная. Поскольку путь к Верхней Складке, где жила миссис Фейрфакс, шел через холмы мимо замка чародея Хаула. Понятное дело, Марта боялась.

– С ней всё будет хорошо, – сказала Летти.

Летти отказалась от любой помощи со сборами. Когда наемная повозка скрылась из виду, Летти запихнула все свои вещи в наволочку и дала соседскому мальчику на побегушках шестипенсовик, чтобы он отвез их на тачке к Цезари на Рыночную площадь. Летти шла следом за тачкой, выглядя гораздо более веселой, чем ожидала Софи. Честное слово. Она будто отряхивала пыль шляпного магазина со своих ног.

Мальчик на побегушках принес обратно от Летти небрежно нацарапанную записку, в которой говорилось, что она разместилась в спальне для девушек, а Цезари кажутся замечательными. Неделю спустя повозка привезла письмо от Марты, сообщавшее, что Марта добралась в целости и сохранности и что миссис Фейрфакс – «милейшая женщина и добавляет мед во всё. Она разводит пчел». И это всё, что Софи знала о сестрах некоторое время, поскольку сама начала работать подмастерьем в тот день, когда Марта и Летти уехали.

Конечно, Софи была уже хорошо знакома с торговлей шляпами. Еще крошечным ребенком она постоянно забегала через двор в большую мастерскую, где шляпы смачивали и придавали им форму на болванках, а из воска и шелка делали цветы, фрукты и другие отделочные элементы. Она знала людей, которые там работали. Большинство из них работало там еще с тех пор, как ее отец был мальчишкой. Она знала Бесси, единственную оставшуюся продавщицу. Она знала клиентов, покупавших шляпы, и человека, который управлял повозкой, привозившей необработанные соломенные шляпы из деревни, чтобы им придали форму на болванках в мастерской. Она знала других поставщиков и как делать из фетра зимние шляпы. На самом деле, Фанни мало чему могла ее научить, за исключением разве что того, как заставить клиента купить шляпу.

– Подводи их к правильной шляпе постепенно, милая, – говорила Фанни. – Сначала покажи им те, которые не совсем подходят, чтобы они увидели разницу, когда наденут правильную.

По правде говоря, Софи не слишком много занималась продажей шляп. После того, как она понаблюдала где-то день в мастерской и еще день походила с Фанни по торговцам сукном и шелком, Фанни поставила ее за отделку шляп. Софи сидела в маленькой нише в подсобке, пришивая розы к капорам и вуали к велюровым шляпам, делая ко всем шелковые подкладки и элегантно располагая снаружи ленты и восковые фрукты. У нее хорошо получалось. И ей нравилось этим заниматься. Но она чувствовала себя ужасно одинокой и немного унылой. Люди из мастерской были слишком старыми, чтобы с ними было весело, а кроме того, они смотрели на нее как на не принадлежавшую к их среде – как на ту, что однажды унаследует дело. Бесси относилась к ней так же. И в любом случае Бесси говорила только о фермере, за которого выйдет замуж через неделю после Майского Дня. Софи завидовала Фанни, которая могла моментально уйти, когда захочет, чтобы заключить сделку с торговцем шелком.

Самым интересным были разговоры покупателей. Никто не может купить шляпу, не посплетничав. Софи сидела в своей нише, делала стежки и слушала, что мэр никогда не ест зеленые овощи, и что замок чародея Хаула снова переместился к утесам, честное слово, этот человек… Шепот, шепот, шепот… Голоса всегда становились тише, когда говорили о чародее Хауле, но Софи разобрала, что в прошлом месяце он поймал в долине девушку. «Синяя Борода!» – слышался шепот, а потом снова звучали голоса, чтобы сказать: то, что Джейн Фарриер сделала со своими волосами – просто позор. Уж она-то никогда не привлечет внимание даже чародея Хаула, не говоря уже о достойном мужчине. Потом начинался торопливый испуганный шепот насчет Ведьмы Пустоши. Софи начала думать, что чародей Хаул и Ведьма Пустоши должны встретиться.

– Они, похоже, созданы друг для друга. Кто-нибудь должен их свести, – заметила она шляпе, которую украшала в тот момент.

Но к концу месяца все сплетни в магазине вдруг перешли на Летти. Похоже, у Цезари с утра до ночи толпились джентльмены, которые покупали множество пирожных и требовали, чтобы их обслужила Летти. Она получила десять предложений руки и сердца – начиная с сына мэра и заканчивая парнем, который подметал улицы. И отказала всем, заявив, что еще слишком юна, чтобы определиться.

– Я считаю, это благоразумно с ее стороны, – сказала Софи капору, на котором делала шелковые складки.

Фанни была довольна новостями.

– Я знала, с ней всё будет хорошо! – счастливо заявила она.

Софи пришло в голову, что Фанни рада, что Летти больше нет рядом.

– Летти плохо влияет на торговлю, – сказала она капору, делая складки из шелка грибного цвета. – Она даже тебя заставит выглядеть очаровательно, безвкусная старушка. Другие дамы смотрят на Летти и впадают в отчаяние.

С течением недель Софи всё чаще разговаривала со шляпами. Больше особо разговаривать было не с кем. Фанни отсутствовала большую часть дня, заключая сделки или пытаясь привлечь клиентуру, а Бесси была занята, обслуживая покупателей и рассказывая всем о своих свадебных планах. Софи приобрела привычку, закончив со шляпой, класть ее на прилавок, где она выглядела почти как голова без тела, и задерживаться, рассказывая шляпе, каким должно быть тело под ней. Она немного льстила шляпам, поскольку клиентам надо льстить.

– У тебя таинственное очарование, – сказала она одной, которая вся состояла из вуали со скрытым мерцанием.

Большой кремовой шляпе с розами по полям она сказала:

– Ты выйдешь замуж за деньги!

А гусенично-зеленой соломке с кудрявыми зелеными перьями она сказала:

– Ты юна как весенний лист.

Она говорила розовым капорам, что у них очаровательные ямочки, а элегантным шляпам с отделкой из вельвета, что они остроумные. Капору с грибными складками она сказала:

– У тебя золотое сердце, и некто, занимающий высокое положение, увидит это и влюбится в тебя.

Потому что она жалела этот капор. Он выглядел таким аляповатым и невзрачным.

На следующий день в магазин зашла Джейн Фарриер и купила его. Ее волосы выглядели немного странно, подумала Софи, выглядывая из своей ниши: будто Джейн намотала их вокруг ряда кочерёг. Такая жалость, что она выбрала тот капор. Но примерно в то время шляпы и капоры покупали, казалось, все. Возможно, дело было в том, как Фанни расхваливала товар, или в наступающей весне, но продажа шляп явно пошла в гору. Фанни начала немного виновато говорить:

– Думаю, мне не стоило так торопиться отсылать Марту и Летти. В таких условиях мы бы справились.

По мере того, как апрель продвигался к Майскому Дню, клиентов становилось так много, что Софи пришлось надеть скромное серое платье и помогать в магазине. Но спрос был такой, что она не успевала заниматься отделкой шляп между покупателями, и каждый вечер брала их с собой в дом по соседству, где работала при свете лампы до глубокой ночи, чтобы было что продавать на следующий день. Гусенично-зеленые шляпы, как у жены мэра, пользовались большим спросом, как и розовые капоры. А потом, за неделю до Майского Дня, спросили шляпу с грибными складками, как та, которая была на Джейн Фарриер, когда она сбежала с графом Каттеракским.

В ту ночь, когда Софи шила, она призналась самой себе, что ее жизнь довольно уныла. Вместо того чтобы разговаривать со шляпами, она примеривала каждую, когда заканчивала с ними, и смотрела в зеркало. Это было ошибкой. Благоразумное серое платье не подходило Софи, особенно когда ее глаза покраснели от шитья, а поскольку ее волосы были рыжевато-соломенного цвета, ей не подходил ни гусенично-зеленый, ни розовый. Шляпа с грибными складками сделала ее просто унылой.

– Будто старая дева, – сказала Софи.

Не то чтобы она стремилась сбегать с графами, как Джейн Фарриер, или же желала, чтобы полгорода звало ее замуж, как Летти. Но ей хотелось делать что-нибудь – она не знала точно, что именно, – чуть более интересное, чем украшение шляп. Она подумала, что на следующий день найдет время пойти поговорить с Летти.

Но она не пошла. То она не могла найти времени, то сил, то расстояние до Рыночной площади казалось слишком большим, то она вспоминала, что, выйдя из дома в одиночку, окажется в опасности от чародея Хаула – как бы то ни было, каждый день становилось всё сложнее пойти повидаться с сестрой. Это было очень странно. Софи всегда считала, что она почти столь же настойчивая, как Летти. А теперь, когда не осталось предлогов, она обнаружила, что есть дела, которые может сделать только она.

– Просто смешно! – сказала Софи. – Рыночная площадь всего в двух улицах отсюда. Если я побегу…

И она поклялась самой себе, что сходит к Цезари, когда шляпный магазин закроется на Майский День.

Тем временем до магазина дошли новые сплетни. Говорили, король поругался со своим братом, принцем Джастином, и принц отправился в изгнание. Никто точно не знал причину ссоры, но пару месяцев назад принц переодетым прошел через Маркет Чиппинг, и никто не узнал его. Король послал графа Каттеракского на поиски принца, но вместо этого тот встретил Джейн Фарриер. Софи слушала, и ей было грустно. Похоже, интересные вещи происходили всегда только с кем-то другим. Тем не менее повидаться с Летти будет приятно.

Наступил Майский День. Веселье заполнило улицы с самого рассвета. Фанни рано ушла, но Софи надо было сначала закончить пару шляп. Работая, Софи пела. В конце концов, Летти тоже работала. В праздники Цезари были открыты до полуночи.

– Я куплю одно из их пирожных с кремом, – решила Софи. – Сто лет их уже не ела.

Она наблюдала, как люди в разнообразных ярких нарядах толпами проходят под окном – продающие сувениры, ходящие на ходулях, – и ее охватило радостное волнение.

Но когда она наконец накинула серую шаль поверх серого платья и вышла на улицу, Софи уже не была взволнована. Она чувствовала себя ошеломленной. Слишком много людей проносились мимо нее, смеялись и кричали, слишком много шума и толкотни. Софи казалось, будто месяцы сидения за шитьем превратили ее в старуху или полуинвалида. Она стиснула шаль на груди и крадучись пошла, держась поближе к домам, стараясь, чтобы люди не наступили ей на ноги своими лучшими туфлями и не толкнули локтями в висячих шелковых рукавах. Когда откуда-то спереди донесся внезапный залп взрывов, Софи чуть не потеряла сознание. Она подняла взгляд и увидела замок чародея Хаула прямо у подножия холма над городом – так близко, что казалось, он сидит на дымоходах. Синие языки пламени вырывались из всех четырех башенок замка, и вместе с ними вырывались шарики синего огня, которые устрашающе взрывались высоко в небе. Похоже, Майский День раздражал чародея Хаула. Или, может, он пытался присоединиться к нему в своей манере. Софи так испугалась, что ей было всё равно. Она бы вернулась домой, да вот только она прошла уже полдороги к Цезари. Так что она побежала.

– Что заставило меня думать, будто я хочу интересную жизнь? – спросила она на бегу. – Мне было бы слишком страшно. Это из-за того, что я старшая из трех.

Когда она добралась до Рыночной площади, стало еще хуже, если только такое возможно. Большинство постоялых дворов находились на площади. Толпа подвыпивших молодых людей важно расхаживала туда-сюда так, что плащи и длинные рукава развевались позади них, топала сапогами с пряжками, которые они ни в жизнь не надели бы в рабочий день, выкрикивая громкие замечания и заговаривая с девушками. Девушки прогуливались прекрасными парами, ожидая, чтобы с ними заговорили. Совершенно нормальная для Майского Дня картина, но Софи пугало и это тоже. И когда молодой человек в причудливом серебристо-голубом костюме заметил Софи и решил заговорить с ней, она отшатнулась к двери магазина и попыталась спрятаться.

Молодой человек посмотрел на нее удивленно.

– Всё хорошо, серая мышка, – засмеялся он с явной жалостью. – Я только хотел купить тебе напиток. Не смотри так испуганно.

Полный жалости взгляд заставил Софи устыдиться. К тому же он был таким сногсшибательным типом: с узким утонченным лицом и тщательно уложенными светлыми волосами. И довольно старый: далеко за двадцать. Его рукава были длиннее, чем у всех остальных на площади – с резными краями и серебристыми вставками.

– О нет, спасибо, с вашего позволения, сэр, – пробормотала Софи. – Я… Я иду повидаться с сестрой.

– Тогда иди, конечно, – засмеялся модный молодой человек. – Кто я такой, чтобы удерживать красивую девушку вдали от ее сестры? Хочешь, я провожу тебя? Ты выглядишь такой испуганной.

Он сказал это с добрыми намерениями, но Софи устыдилась еще больше.

– Нет. Нет, спасибо, сэр! – выдохнула она и промчалась мимо него.

Он был еще и надушен. Запах гиацинтов преследовал ее, пока она бежала. «Какой изысканный молодой человек!» – подумала Софи, проталкиваясь между столиков на улице рядом с магазином Цезари.

Столики были забиты. Внутри толпился народ, и было так же шумно, как на площади. Софи нашла Летти в шеренге продавщиц за прилавком благодаря группе фермерских сыновей, которые, облокотившись о прилавок, выкрикивали ей громкие замечания. Летти, красивая как никогда и, возможно, немного похудевшая, со всей возможной скоростью складывала пирожные в пакеты, ловко закручивала каждый пакет, с улыбкой бросала взгляд из-под локтя и отвечала после каждого закрученного пакета. Там много смеялись. Софи пришлось пробиваться к прилавку.

Летти увидела ее. Мгновение она выглядела потрясенной. А потом ее глаза распахнулись, а улыбка стала шире, и она воскликнула:

– Софи!

– Могу я поговорить с тобой? – крикнула Софи. – Где-нибудь, – добавила она немного беспомощно, поскольку крупный хорошо одетый локоть оттолкнул ее от прилавка.

– Минутку! – крикнула Летти в ответ.

Она повернулась к стоявшей рядом девушке и зашептала. Девушка кивнула, ухмыльнулась и заняла место Летти.

– Придется вам довольствоваться мной, – сказала она толпе. – Кто следующий?

– Но я хочу поговорить с тобой, Летти! – крикнул один из фермерских сыновей.

– Поговори с Кэрри, – ответила Летти. – Я хочу поговорить с моей сестрой.

Никто вроде бы не возражал. Они протолкнули Софи к концу прилавка, где Летти подняла откидную доску, поманив Софи, и велели ей не задерживать Летти на весь день. Когда Софи пробралась за откидную доску, Летти схватила ее за запястье и потащила в подсобку, к комнате, заставленной множеством деревянных лотков, каждый из которых заполняли ряды пирожных. Летти выдвинула две табуретки.

– Садись, – велела она и, рассеянно заглянув в ближайший лоток, протянула Софи пирожное с кремом. – Оно может тебе понадобиться.

Софи опустилась на табуретку, вдыхая насыщенный запах пирожных и борясь с желанием заплакать.

– О, Летти! – воскликнула она. – Я так рада тебя видеть!

– Да, а я рада, что ты сидишь, – сказала Летти. – Понимаешь, я не Летти, я Марта.