Текст книги "Бродячий замок Хаула (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Снаружи стоял человек в жестком белом парике и широкополой шляпе. Он был одет в алое, фиолетовое и золотое и держал небольшой жезл, украшенный лентами, словно детское майское дерево. Он поклонился. Внутрь ворвались запахи гвоздики и апельсинового цвета.

– Его величество король свидетельствует свое уважение и посылает плату за две тысячи пар семимильных сапог, – сказал человек.

Позади него виднелась карета, поджидавшая его на улице, полной роскошных домов, покрытых крашенной резьбой, а за ними – башни, шпили и купола такого великолепия, какого Софи прежде и представить не могла. Она пожалела, что человеку в дверях понадобилось так мало времени, чтобы передать длинный шелковый позвякивающий кошелек, а Хаулу – чтобы взять кошелек, поклониться в ответ и закрыть дверь. Хаул повернул деревянную ручку обратно, чтобы зеленая клякса снова оказалась внизу, и положил длинный кошелек себе в карман. Софи видела, как Майкл проводил кошелек настойчивым обеспокоенным взглядом.

После чего Хаул направился прямо в ванную, крикнув:

– Мне нужна здесь горячая вода, Кальцифер!

И исчез на долгое-долгое время.

Софи не смогла сдержать любопытства.

– Кто это был в дверях? – спросила она Майкла. – Или я должна сказать: где?

– Эта дверь выходит в Кингсбёри, – ответил Майкл, – где живет король. Думаю, это был секретарь канцлера. И, – обеспокоенно добавил он для Кальцифера, – лучше бы он не давал Хаулу столько денег.

– Хаул собирается позволить мне остаться здесь? – спросила Софи.

– Если и да, вы никогда не добьетесь от него прямого ответа, – ответил Майкл. – Он терпеть не может, когда его вынуждают отвечать.

Глава пятая, в которой слишком много уборки

Единственное, что она может сделать, решила Софи – показать Хаулу, что она великолепная уборщица, настоящее сокровище. Она повязала старую тряпку вокруг тонких седых волос, закатала рукава на костлявых старых руках и обмотала вокруг себя вместо фартука старую скатерть из кладовки. Мысль о том, что убирать предстоит только в четырех комнатах, а не в целом замке, приносила облегчение. Софи подхватила ведро с метлой и приступила к работе.

– Что вы делаете? – испуганным хором воскликнули Майкл и Кальцифер.

– Убираюсь, – твердо ответила Софи. – Это место – просто позор.

– Оно не нуждается в уборке, – сказал Кальцифер.

А Майкл пробормотал:

– Хаул вышвырнет вас!

Но Софи проигнорировала обоих. Пыль взлетела тучами.

Посреди уборки в дверь снова постучали. Кальцифер вспыхнул, объявив:

– Дверь Портхэвена!

И мощно обжигающе чихнул, отчего сквозь тучи пыли полетели пурпурные искры.

Майкл оставил верстак и пошел к двери. Софи всмотрелась сквозь пыль, которую подняла, и увидела, что на этот раз Майкл повернул деревянную ручку над дверью так, что внизу оказалась сторона с синим пятном краски. После чего он открыл дверь на улицу, которая была видна из окна.

Там стояла девочка.

– Пожалуйста, мистер Фишер, – сказала она, – я пришла за теми чарами для моей мамы.

– Чары безопасности для лодки твоего папы, не так ли? – ответил Майкл. – Минуту.

Он вернулся к верстаку и отмерил порошка из банки с полок на квадратную бумажку. Пока он этим занимался, девочка рассматривала Софи с неменьшим любопытством, чем Софи рассматривала ее. Майкл закрутил порошок в бумагу и вернулся со словами:

– Скажи ей, чтобы рассыпала их по всей длине лодки. Их хватит на один рейс туда и обратно, если будет шторм.

Девочка взяла бумагу и передала монету.

– У колдуна есть еще ведьма, которая тоже работает на него? – спросила она.

– Нет, – ответил Майкл.

– Имеешь в виду меня? – крикнула Софи. – О да, дитя мое. Я лучшая и чистоплотнейшая ведьма в Ингарии.

Майкл с раздраженным видом закрыл дверь.

– Теперь об этом узнают по всему Портхэвену. Хаулу может не понравиться.

Он повернул ручку обратно зеленым вниз.

Софи немного похихикала себе под нос, ни в чем не раскаиваясь. Возможно, она позволила метле внушить ей некоторые идеи. Но если все будут думать, будто она работает на него, возможно, Хаул позволит ей остаться. Девушкой Софи съежилась бы в смущении от собственного поведения. Старухой она не стыдилась своих слов и поступков. Она нашла это огромным облегчением.

Она с любопытством приблизилась, когда Майкл поднял один из камней в очаге и спрятал под ним монету девочки.

– Что ты делаешь?

– Мы с Кальцифером пытаемся сохранить запас денег, – виновато ответил Майкл. – В противном случае Хаул растратит всё до последнего пенни.

– Безответственный мот! – протрещал Кальцифер. – Он потратит королевские деньги быстрее, чем я сожгу полено. Никакого здравого смысла.

Софи побрызгала водой из раковины, чтобы улеглась пыль, и Кальцифер отпрянул, прижавшись к дымоходу. Затем она заново подмела пол. Она промела дорогу к двери, чтобы посмотреть на квадратную ручку над ней. На четвертой стороне, которая при ней еще не использовалась, было нарисовано черное пятно. Размышляя, куда оно может вести, Софи принялась бойко сметать паутину с балок. Майкл застонал, а Кальцифер снова чихнул.

Как раз в этот момент Хаул вышел из ванной в облаке парного благоухания. Он выглядел изумительно элегантным. Даже серебряные вставки и вышивка на его костюме, казалось, стали ярче. Бросив один взгляд в комнату, он попятился обратно в ванную, закрыв голову серебристо-голубым рукавом.

– Прекратите, женщина! – воскликнул он. – Оставьте бедных паучков в покое!

– Эта паутина – просто позор! – объявила Софи, стаскивая ее полосами.

– Тогда снимите ее и оставьте пауков! – велел Хаул.

Возможно, у него злодейское духовное родство с пауками, подумала Софи.

– Они только делают паутину, – сказала она.

– И убивают мух, что очень полезно, – ответил Хаул. – Не шевелите метлой, пока я прохожу по моей собственной комнате, пожалуйста.

Софи оперлась о метлу и наблюдала, как Хаул проходит через комнату и берет гитару. Когда он положил ладонь на дверную щеколду, она сказала:

– Если красное пятно ведет в Кингсбёри, а синее пятно выходит в Портхэвен, куда переносит черное пятно?

– Что за любопытная старушка! Оно ведет в мое личное убежище, и вы не узнаете, где оно находится.

Он раскрыл дверь на проплывающий мимо обширный верещатник и холмы.

– Когда ты вернешься, Хаул? – немного отчаянно спросил Майкл.

Хаул притворился, будто не слышал.

– Пока меня не будет, вы не должны убить ни одного паука, – сказал он Софи.

И дверь захлопнулась за ним. Майкл многозначительно посмотрел на Кальцифера и вздохнул. Кальцифер ехидно рассмеялся трескучим смехом.

Поскольку никто не объяснил, куда ушел Хаул, Софи предположила, что он снова отправился охотиться на девушек, и принялась за работу с еще большей праведной энергией, чем прежде. После слов Хаула она не осмеливалась причинить вред ни одному пауку. Поэтому она заколотила метлой по балкам, крича:

– Прочь, пауки! Прочь с моего пути!

Пауки со всех ног бросились врассыпную, а паутина посыпалась полосами. После чего, естественно, пришлось подметать пол еще раз. Затем Софи опустилась на колени и принялась отскребать его.

– Лучше бы вы остановились! – сказал Майкл, сидя на лестнице, подальше от нее.

Кальцифер, съежившийся у задней стенки камина, пробормотал:

– Лучше бы я никогда не заключал с тобой сделку!

Софи продолжала энергично тереть:

– Вы будете гораздо счастливее, когда всё станет красивое и чистое.

– Но я несчастенсейчас! – возразил Майкл.

Хаул вернулся только поздним вечером. К этому времени Софи доподметалась и дооттиралась до состояния, когда едва могла двигаться. Она сидела, сгорбившись, в кресле, всё тело болело. Майкл схватил Хаула за болтающийся рукав и потащил его к ванной, где страстным шепотом принялся изливать жалобы. Фразы вроде «ужасная старая склочница» и «вообще ничего не слушает!» было достаточно легко расслышать, даже несмотря на то, что Кальцифер ревел:

– Хаул, останови ее! Она убивает нас обоих!

Но когда Майкл отпустил Хаула, тот спросил только:

– Вы убили хоть одного паука?

– Конечно, нет! – огрызнулась Софи, боль сделала ее раздражительной. – Они смотрят на меня и убегают со всех ног. Кто они такие? Все те девушки, чьи сердца ты съел?

– Нет, просто обычные пауки, – рассмеялся Хаул и мечтательно ушел наверх.

Майкл вздохнул. Он заглянул в кладовку и рылся там, пока не нашел старую раскладную кровать, соломенный матрас и несколько пледов, которые разместил в сводчатом пространстве под лестницей.

– Лучше спите сегодня здесь, – сказал он Софи.

– Значит ли это, что Хаул позволит мне остаться? – спросила она.

– Не знаю! – сердито ответил Майкл. – Хаул никогда не связывает себя никакими обязательствами. Я находился здесь шесть месяцев, прежде чем он заметил, что я живу здесь, и сделал меня своим учеником. Я просто подумал, что кровать будет лучше, чем кресло.

– Тогда большое спасибо, – с благодарностью произнесла Софи.

Кровать действительно была удобнее кресла и, когда ночью Кальцифер пожаловался, что голоден, Софи не составило труда проскрипеть к нему и дать еще одно полено.

В последующие дни Софи беспощадно убиралась по всему замку. Она по-настоящему наслаждалась. Говоря себе, что ищет подсказки, она вымыла окна, вычистила сочащуюся раковину и заставила Майкла убрать всё с верстака и полок, чтобы она могла оттереть их. Она вытащила всё из шкафов и сняла с балок и отчистила и их тоже. Софи показалось, человеческий череп приобрел такой же многострадальный вид, как Майкл. Его так часто передвигали. Затем она прикрепила старую простынь на ближайшую к камину балку и заставила Кальцифера наклонить голову, пока выметала дымоход. Кальциферу это страшно не нравилось. И когда Софи обнаружила, что сажа разлетелась по всей комнате, и ей снова надо чистить, он расхохотался злорадным трескучим смехом. В этом состояла проблема Софи. Она была беспощадна, но ей не хватало системы. Однако система присутствовала в ее беспощадности: она просчитала, что не может очистить всё как следует, не наткнувшись рано или поздно на хауловский запас девичьих душ или жеваных сердец, или еще какую вещь, которая объясняла договор Кальцифера. Верхняя часть дымохода, охраняемая Кальцифером, представлялась ей хорошим тайником. Но там не было ничего, кроме огромного количества сажи, которую Софи вынесла в пакетах во двор. Двор занимал одну из верхних строчек в ее списке тайников.

Каждый раз, когда Хаул приходил, Майкл и Кальцифер громко жаловались на Софи. Но Хаул не обращал внимания. Как и не замечал чистоты. Также он не замечал, что шкаф с продуктами теперь забит пирогами, вареньем и время от времени салатом-латуком.

Ибо, как и предсказывал Майкл, слух разнесся по Портхэвену. Люди приходили к двери, чтобы посмотреть на Софи. В Портхэвене ее звали миссис Ведьма, а в Кингсбёри – мадам Колдунья. Хотя люди, приходившие к двери Кингсбёри, были одеты лучше, чем в Портхэвене, ни там, ни там никто не решался нанести визит кому-то столь могущественному без предлога. Так что Софи приходилось постоянно прерывать работу, чтобы кивать, улыбаться и принимать подарок, или звать Майкла, чтобы он быстренько соорудил чары. Некоторые из подарков были милыми: картины, ожерелья из ракушек и полезные фартуки. Софи пользовалась фартуками в повседневной жизни и развешивала ракушки и картины в своем уютном местечке под лестницей, и там вскоре стало совсем по-домашнему.

Софи знала, что будет скучать по замку, когда Хаул выгонит ее. Она стала всё больше и больше этого бояться. Не может же он игнорировать ее вечно.

Следующей она взялась за ванную. На нее ушло несколько дней, поскольку Хаул каждый день, прежде чем уйти, проводил там огромное количество времени. Как только он уходил, оставив ванную наполненной паром и ароматизирующими чарами, Софи перемещалась туда.

– А теперь посмотрим насчет договора! – бормотала она ванной, но ее главной целью была, конечно, полка с пакетиками, баночками и тюбиками.

Софи составляла их вниз под предлогом оттирания полки и проводила большую часть дня, аккуратно перебирая их, проверяя, действительно ли обозначенные как «КОЖА», «ГЛАЗА» и «ВОЛОСЫ» содержат части девушек. Насколько она могла понять, это были просто крема, порошки и краски. Если они и были когда-то девушками, то Хаул использовал тюбик «ДЛЯ УВЯДАНИЯ», чтобы растворить их, смыв в умывальник так, что их уже не вернуть. Но она надеялась, что это всего лишь косметика в пакетиках.

Софи вернула вещи обратно на полку и принялась тереть. Тем вечером, когда она сидела в кресле, а всё тело ныло, Кальцифер проворчал, что полностью исчерпал из-за нее горячий источник.

– Где находятся эти горячие источники? – спросила Софи.

В те дни ей было любопытно всё.

– В основном под Портхэвенскими Болотами, – ответил Кальцифер. – Но если ты продолжишь в таком духе, мне придется добывать воду с Пустоши. Когда ты перестанешь убирать и узнаешь, как разорвать мой договор?

– В свое время. Как я могу выведать у Хаула условия, если его никогда нет дома? Он всегда так много отсутствует?

– Только когда ухаживает за девушкой.

Когда ванная стала чистой и блестящей, Софи оттерла лестницу и лестничную площадку наверху. Затем она переместилась в маленькую переднюю комнату Майкла. Майкл, который к тому времени, похоже, угрюмо смирился с Софи как с неким природным катаклизмом, испустил вопль ужаса и бросился наверх, чтобы спасти свое самое драгоценное имущество. Оно находилось в старой коробке под изъеденной червями маленькой кроватью. Когда он торопливо уносил коробку, обняв ее защитным жестом, Софи мельком увидела голубую ленту и розу из сахарной ваты, а сверху несколько писем.

– Так у Майкла есть возлюбленная! – сказала она себе, распахивая окно – оно тоже открывалось на улицу в Портхэвене – и перекидывая постельные принадлежности через подоконник, чтобы проветрить их.

Учитывая, какой любопытной она стала в последнее время, Софи удивилась самой себе, что не спросила у Майкла, кто его девушка и как он скрывает ее от Хаула.

Она вымела столько пыли и мусора из комнаты Майкла, что чуть не засыпала Кальцифера в попытке сжечь всё это.

– Ты сведешь меня в могилу! Ты такая же бессердечная, как Хаул! – поперхнулся Кальцифер.

Виднелись только его зеленые волосы и синяя часть длинного лба.

Майкл положил свою драгоценную коробку в ящик верстака и запер его.

– Лучше бы Хаул послушал нас! – сказал он. – Почему та девушка занимает его так долго?

На следующий день Софи попыталась приняться за задний двор. Но в тот день в Портхэвене шел дождь, хлеставший по окну и барабанивший в дымоходе, заставляя Кальцифера раздраженно шипеть. Двор был тоже частью портхэвенского дома, так что, когда Софи открыла дверь, там поливало. Она накрыла голову фартуком, немного порылась и раньше, чем промокла слишком сильно, нашла ведро с побелкой и широкую кисть. Она забрала их внутрь и принялась работать над стенами. В кладовке она нашла старую стремянку и побелила еще и потолок между балками. В Портхэвене шел дождь следующие два дня, однако, когда Хаул открыл дверь, повернув ручку зеленым пятном вниз, и вышел на холмы, погода была солнечной, а большие тени от облаков проносились по вереску быстрее, чем двигался замок. Софи побелила свой уголок, лестницу, лестничную площадку и комнату Майкла.

– Что здесь произошло? – спросил Хаул, когда на третий день вернулся домой. – Кажется, стало гораздо светлее.

– Софи, – мрачно ответил Майкл.

– Мне следовало догадаться, – сказал Хаул и исчез в ванной.

– Он заметил! – прошептал Майкл Кальциферу. – Должно быть, девушка наконец сдалась!

На следующий день в Портхэвене всё еще моросил дождь. Софи повязала головной платок, закатала рукава и подпоясалась фартуком. Она взяла метлу, ведро и мыло и, как только Хаул ушел, устремилась убирать его спальню словно пожилой ангел-мститель.

Она оставила ее напоследок, поскольку боялась того, что может там найти. Софи не осмеливалась даже заглядывать туда. И глупо, подумала она, ковыляя наверх по лестнице. К настоящему моменту стало ясно, что Кальцифер занимался всей сильной магией в замке, а Майкл – всей нудной работой, пока Хаул где-то слонялся, ловя девушек и эксплуатируя тех двоих точно так же, как Фанни эксплуатировала ее саму. Софи никогда не считала Хаула особенно пугающим. Теперь она испытывала только презрение.

Она добралась до лестничной площадки и обнаружила Хаула, стоящего в дверях своей спальни. Он лениво уперся рукой в косяк, полностью перекрыв ей путь.

– Нет, вы не будете здесь убирать, – любезно произнес он. – Я хочу, чтобы она оставалась грязной, спасибо.

Софи задохнулась:

– Откуда ты взялся? Я видела, как ты ушел.

– Так и было задумано. Вы сделали всё, что могли, с Кальцифером и беднягой Майклом. Ясно, что сегодня вы нагрянете ко мне. И что бы ни наговорил вам Кальцифер, я действительно чародей, знаете ли. Вам не приходило в голову, что я могу творить магию?

Его слова подорвали все предположения Софи. Но она скорее умерла бы, чем признала это.

– Все знают, что ты чародей, молодой человек, – сурово произнесла она. – Но это не меняет того факта, что твой замок – самое грязное место из всех, где я когда-либо бывала.

Она заглянула в комнату из-под свисающего серебристо-голубого рукава Хаула. Ковер на полу был покрыт мусором, словно птичье гнездо. Она мельком увидела ободранные стены и заполненную книгами полку, некоторые из которых выглядели очень странно. Здесь не было ни малейших следов кучи обглоданных сердец, но, вероятно, они прятались за или под громадной кроватью с балдахином. Бело-серые от пыли драпировки балдахина не позволяли увидеть, куда выходит окно.

Хаул покачал рукавом у нее перед лицом.

– Не-а. Не будьте любопытной.

– Я не любопытная! – возразила Софи. – Эта комната…

– Да, любопытная. Вы кошмарно любопытная, жутко деспотичная, ужасающе чистоплотная старушка. Держите себя в руках. Вы терзаете нас всех.

– Но здесь свинарник. Я не могу изменить себя!

– Можете. И мне нравится моя комната такой, какая есть. Вы должны признать, я имею право жить в свинарнике, если хочу. А теперь идите вниз и придумайте себе другое занятие. Пожалуйста. Я терпеть не могу ругаться с людьми.

Софи ничего не могла поделать, кроме как проковылять прочь, лязгая ведром. Она была немного потрясена и очень удивлена, что Хаул тут же не вышвырнул ее из замка. Но поскольку этого не случилось, она подумала о следующем, что необходимо сделать немедленно. Она открыла дверь рядом с лестницей, обнаружила, что моросящий дождь почти прекратился, и выбралась во двор, где начала энергично разбираться в кучах мокрого мусора.

Раздался металлический лязг, и Хаул, слегка пошатнувшись, появился посередине большого ржавого листа железа, который Софи собиралась подвинуть следующим.

– И здесь тоже не надо, – сказал он. – Вы просто кошмар. Оставьте двор в покое. Я знаю, где здесь всё, а если вы приберетесь, я не смогу найти вещи, которые мне нужны для перемещающих чар.

Значит, вероятно, где-то здесь находился сверток с душами или коробка с пожеванными сердцами, подумала Софи. Она по-настоящему расстроилась.

– Я здесь для уборки! – крикнула она Хаулу.

– Тогда вы должны задуматься о новом смысле жизни.

Мгновение казалось, он вот-вот тоже потеряет самообладание. Его странные бледные глаза едва ли не испепелили Софи. Но он взял себя в руки и сказал:

– А теперь быстренько идите внутрь, вы, сверхдеятельная старушенция, и найдите себе для развлечения что-нибудь другое, пока я не разозлился. Терпеть не могу злиться.

Софи скрестила костлявые руки. Ей не нравилось, когда ее испепеляют глазами, похожими на стеклянные шары.

– Конечно, ты терпеть не можешь злиться! – парировала она. – Тебе не нравится всё неприятное, не так ли? Ты ускальзыватель, вот кто ты такой! Ты ускальзываешь от всего, что тебе не нравится!

Хаул напряженно улыбнулся:

– Ну что ж. Теперь мы оба знаем недостатки друг друга. А теперь возвращайтесь в дом. Давайте. Назад.

Он двинулся на Софи, взмахами руки погоняя ее в сторону двери. Рукав его махающей руки зацепился за край ржавого металла, дернулся и порвался.

– Проклятье! – воскликнул Хаул, подняв болтающиеся серебристо-голубые концы. – Смотрите, что я из-за вас сделал!

– Я могу починить, – предложила Софи.

Хаул одарил ее еще одним стеклянным взглядом:

– Опять вы за свое. Как вы, должно быть, любите прислуживать!

Он нежно взял порванный рукав пальцами правой руки и пропустил его сквозь них. Когда серебристо-голубая ткань вышла из его пальцев, она была совершенно цела.

– Вот, – сказал он. – Понятно?

Пристыженная, Софи проковыляла обратно внутрь. Чародеям явно нет нужды работать обычным способом. Хаул показал ей, что он действительно чародей, с которым следует считаться.

– Почему он не выставил меня? – спросила она наполовину у себя, наполовину у Майкла.

– Сам удивляюсь, – ответил Майкл. – Но думаю, дело в Кальцифере. Большинство приходящих сюда людей либо не замечают Кальцифера, либо пугаются его до смерти.