Текст книги "Бродячий замок Хаула (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава третья, в которой Софи входит в замок и заключает сделку

В черной стене напротив располагалась большая черная дверь, и Софи, бойко ковыляя, направилась к ней. Вблизи замок выглядел еще уродливее. Он был слишком высоким для своих размеров и не особенно правильной формы. Насколько Софи могла рассмотреть в сгущающейся темноте, он был сложен из громадных черных блоков, похожих на уголь, и как уголь все эти блоки были разной величины и формы. Когда Софи приблизилась, от них дохнуло холодом, но это нисколько ее не испугало. Она просто подумала про кресла и камин и нетерпеливо протянула руку к двери.

Но рука не смогла к ней приблизиться. Какая-то невидимая стена остановила ладонь примерно в футе от двери. Софи гневно ткнула в нее пальцем. Когда от этого ничего не изменилось, она ткнула тростью. Стена полностью закрывала дверь так высоко, насколько Софи могла дотянуться тростью и внизу до самого вереска, торчащего из-под порога.

– Раскройся! – прокудахтала Софи.

В стене ничего не изменилось.

– Отлично, – произнесла Софи. – Я найду черный ход.

Она проковыляла к левому углу замка, поскольку он был ближе и в то же время располагался ниже. Но она не смогла зайти за угол. Невидимая стена вновь остановила ее, как только она оказалась на одном уровне с неровными черными угловыми камнями. Тут Софи произнесла словечко, которое узнала от Марты и которое не должны знать ни старые леди, ни юные девушки, и затопала наверх против часовой стрелки к правому углу замка. Там барьера не было. Она обогнула угол и нетерпеливо проковыляла ко второй большой черной двери посередине этой стороны замка.

На ней тоже стоял барьер.

Софи пронзила ее взглядом:

– Я называю это ужасно негостеприимным!

Черный дым тучами выплюнул из-за зубчатых стен. Софи закашляла. Теперь она разозлилась. Она была старой, слабой, замерзшей, и у нее болело всё тело. Наступала ночь, а замок просто сидел и выплевывал в нее дым.

– Я поговорю с Хаулом насчет этого! – заявила она и яростно направилась к следующему углу.

Там не было барьера – очевидно, вокруг замка следовало идти по часовой стрелке, – зато немного сбоку в следующей стене находилась третья дверь. Эта была гораздо более маленькой и потрепанной.

– Наконец-то черный ход! – произнесла Софи.

Когда Софи добралась до черного хода, замок снова начал двигаться. Землю тряхнуло. Стены содрогнулись и заскрипели, и дверь поплыла в сторону от нее.

– О, нет, ты этого не сделаешь! – закричала Софи, побежала следом за дверью и со всей силы ударила ее тростью, завопив: – Откройся!

Дверь распахнулась внутрь, по-прежнему перемещаясь вбок. Яростно ковыляя, Софи сумела поставить одну ногу на порог. Затем она подпрыгнула, подтянулась и снова подпрыгнула, пока громадные черные блоки вокруг двери тряслись и хрустели, по мере того как замок набирал скорость по неровному склону холма. Неудивительно, что замок выглядит кривобоким, подумала Софи. Чудо, что он вообще не развалился на части на месте.

– Что за глупый способ обращаться со зданием! – выдохнула она, затащив себя внутрь.

Ей пришлось бросить трость и вцепиться в открытую дверь, чтобы ее не выкинуло обратно наружу.

Когда дыхание начало восстанавливаться, Софи поняла, что напротив нее кто-то стоит и тоже держится за дверь. Он был на голову выше Софи, но она видела, что это просто ребенок, лишь чуть постарше Марты. И он, похоже, пытался закрыть дверь, вытолкнув ее обратно в ночь из теплой, освещенной лампой комнаты с низкими балками на потолке.

– Не смей закрывать дверь у меня перед носом, мой мальчик! – заявила она.

– Я бы и не стал, но вы держите дверь открытой, – запротестовал он. – Чего вы хотите?

Софи окинула взглядом то, что могла рассмотреть позади мальчика. Некоторое количество вероятно волшебных предметов свисало с балок – связки лука, пучки трав и странных корней. Также здесь находились определенно волшебные вещи, вроде кожаных книг, изогнутых бутылочек и старого, коричневого, ухмыляющегося человеческого черепа. Сбоку от мальчика располагался камин, за решеткой которого горел небольшой огонь. Он был гораздо меньше, чем предполагал весь этот дым снаружи, но с другой стороны, это наверняка лишь задняя комната замка. Гораздо важнее для Софи было то, что огонь достиг стадии розоватого сияния с пляшущими на поленьях маленькими огоньками, а рядом с ним в самом теплом месте стояло низкое кресло с подушкой.

Софи отодвинула мальчика в сторону и ринулась к креслу.

– А! Мое счастье! – произнесла она, удобно устраиваясь в нем.

Настоящее блаженство. Огонь согревал ноющие члены, кресло поддерживало спину, и Софи знала, что, если кто-нибудь захочет сейчас ее выгнать, им придется использовать величайшую и сильнейшую магию.

Мальчик закрыл дверь. Затем он подобрал трость Софи и вежливо прислонил ее к креслу. Софи вдруг поняла, что исчезли все признаки того, что замок движется по склону холма: ни отзвука грохота или хоть какой-то тряски. Как странно!

– Скажи чародею Хаулу, – велела она мальчику, – что этот замок развалится на части у него на глазах, если будет двигаться и дальше.

– Замок заколдован так, чтобы держаться в целости, – ответил мальчик. – Но, боюсь, Хаула сейчас нет.

Хорошие новости для Софи.

– Когда он вернется? – немного нервно спросила она.

– Вероятно, не раньше, чем завтра. Чего вы желаете? Могу я помочь вам? Я ученик Хаула, Майкл.

Самые лучшие новости.

– Боюсь, только чародей может помочь мне, – быстро и твердо заявила Софи, скорее всего сказав правду. – Я подожду, если не возражаешь.

Было совершенно ясно, что Майкл возражал. Он немного беспомощно топтался рядом. Чтобы дать ему понять, что она не собирается позволять простому мальчишке-ученику выставить себя, Софи закрыла глаза и притворилась, будто собирается спать.

– Скажи ему, меня зовут Софи, – прошептала она и на всякий случай добавила: – Старая Софи.

– Вам, вероятно, придется ждать всю ночь, – сказал Майкл.

Поскольку это было именно то, чего хотела Софи, она притворилась, будто не слышит. На самом деле, она почти наверняка быстро задремала. Она так устала от всей этой ходьбы. Мгновение спустя Майкл махнул на нее рукой и вернулся к работе, которой занимался на верстаке, где стояла лампа.

Так что у нее будет приют на всю ночь, хотя и добытый под слегка ложным предлогом, сонно подумала Софи. Поскольку Хаул был ужасным негодяем, ему такой обман только послужит хорошим уроком. Но она собиралась уйти отсюда к тому времени, когда Хаул вернется и сможет высказать возражения. Она сонно и хитро посмотрела на ученика. Ее удивило то, что он такой милый, вежливый мальчик. В конце концов, она довольно грубо ворвалась внутрь, а Майкл совсем не жаловался. Возможно, Хаул обращается с ним как с рабом. Но Майкл не выглядел рабом. Он был высоким темноволосым мальчиком с приятным открытым лицом, и очень прилично одетым. На самом деле, если бы Софи не видела, как он в этот момент аккуратно выливает зеленую жидкость из изогнутой колбы на черный порошок в кривом стеклянном кувшине, она приняла бы его за сына зажиточного фермера. Как странно!

Однако всё и должно быть странным, когда замешаны чародеи, подумала Софи. И эта кухня, или мастерская, была чудесно уютной и очень спокойной. Софи по-настоящему заснула и захрапела. Она не проснулась, когда на верстаке полыхнуло и раздался приглушенный хлопок, за чем последовало ругательство Майкла, прежде чем он торопливо прикусил язык. Она не проснулась, когда Майкл, посасывая обожженные пальцы, отложил чары на ночь и достал из стенного шкафа хлеб и сыр. Она не пошевелилась, когда Майкл с грохотом опрокинул ее трость, потянувшись через нее за поленом, чтобы бросить его в огонь, ни когда Майкл, глядя в открытый рот Софи, заметил камину:

– У нее сохранились все зубы. Она же не Ведьма Пустоши, правда?

– Тогда я бы не впустил ее, – возразил камин.

Майкл пожал плечами и снова вежливо подобрал трость Софи.

Затем он с равной вежливостью положил полено в огонь и ушел спать в свою комнату где-то наверху.

Посреди ночи Софи разбудил чей-то храп. Она рывком выпрямилась, с раздражением обнаружив, что храпела она сама. Казалось, она заснула всего на пару секунд, но за эти секунды Майкл успел исчезнуть, забрав с собой свет. Наверняка ученик чародея научился таким вещам в первую же неделю. И он оставил огонь в камине очень слабым. От него вырывалось раздражающее шипение и искры. Холодный сквозняк подул в спину Софи. Она вспомнила, что находится в замке чародея, а еще – с неприятной отчетливостью – что на верстаке где-то позади нее стоит человеческий череп.

Она поежилась и повернула старую одеревенелую шею, но позади нее была только темнота.

– Давайте зажжем немного побольше света, хорошо? – произнесла она.

Ее хриплый голос произвел не больше шума, чем потрескивание огня. Софи удивилась. Она ожидала, что он отразится эхом от сводов замка. Однако рядом с ней стояла корзинка с поленьями. Она потянулась скрипучей рукой и бросила полено в огонь, который выпустил в дымоход сноп зеленых и голубых искр. Она бросила еще одно полено и села обратно, не без нервного взгляда назад, где пурпурно-голубой свет от огня танцевал на отполированной коричневой кости черепа. Комната оказалась довольно маленькой. И в ней не было никого, кроме Софи и черепа.

– Он обеими ногами в могиле, а я только одной, – утешила она себя.

Она повернулась обратно к огню, который горел теперь сине-зелеными языками пламени.

– Должно быть, в этом дереве есть соль, – пробормотала Софи.

Она устроилась поудобнее, положив узловатые ноги на каминную решетку, а голову – в угол кресла так, что могла смотреть на цветные языки пламени, и начала мечтательно размышлять о том, что будет делать утром. Но она немного отвлекалась, воображая лицо в огне.

– Узкое синее лицо, – пробормотала она, – очень длинное и узкое с тонким синим носом. Но кудрявое зеленое пламя наверху – определенно твои волосы. А что, если я не уйду до того, как вернется Хаул? Полагаю, чародеи умеют снимать чары. А пурпурное пламя внизу образует рот – у тебя свирепые зубы, друг мой. Два зеленых пучка пламени для бровей…

Что интересно, единственные оранжевые языки пламени находились под зелеными языками бровей, совсем как глаза, и у каждого в середине виднелся маленький пурпурный огонек, так что Софи почти могла представить, что он смотрит на нее, как она зрачками в своих глазах.

– С другой стороны, – продолжила Софи, глядя в оранжевые языки пламени, – если чары будут сняты, мое сердце съедят раньше, чем я успею оглянуться.

– А ты не хочешь, чтобы твое сердце съели? – спросил огонь.

Это совершенно определенно сказал огонь. Софи видела, как двигался его пурпурный рот, когда прозвучали слова. Его голос был почти таким же надтреснутым, как у нее, полный шипения и гудения горящего дерева.

– Естественно, нет, – ответила Софи. – Ты кто?

– Огненный демон, – ответил пурпурный рот; и в его голосе было больше скуления, чем шипения, когда он добавил: – Я привязан к этому очагу договором. Я не могу сдвинуться с места, – затем его голос стал шипучим и трещащим: – А ты кто? Я вижу, ты под заклятием.

Это вырвало Софи из мечтательного состояния.

– Видишь! – воскликнула она. – Ты можешь снять заклятие?

Последовало потрескивающее пылающее молчание, пока оранжевые глаза на нерешительном синем лице демона осматривали Софи с ног до головы.

– Сильные чары, – произнес он, наконец. – По-моему, они принадлежат Ведьме Пустоши.

– Так и есть, – сказала Софи.

– Но, похоже, дело не только в этом, – протрещал демон. – Я различаю два слоя. И, конечно, ты не сможешь никому сказать об этом, если только они уже не знают, – он еще мгновение рассматривал Софи. – Мне придется изучить их.

– Сколько это займет? – спросила Софи.

– Какое-то время, – ответил демон и добавил с мягким убеждающим мерцанием: – Как насчет заключить сделку со мной? Я сниму с тебя чары, если ты согласишься расторгнуть договор, который связывает меня.

Софи внимательно вгляделась в узкое синее лицо демона. У него был определенно хитрый вид, когда он делал предложение. Всё, что она читала, говорило о том, что крайне опасно заключать сделки с демоном. И не было никаких сомнений, что этот конкретный демон выглядел крайне злобным. Чего стоили его длинные пурпурные зубы.

– А ты точно честен? – спросила она.

– Не совсем, – признал демон. – Но ты же не хочешь остаться такой до самой смерти? Чары сократили твою жизнь где-то на шестьдесят лет, насколько я могу судить.

Мысль была противной, и именно об этом Софи до сих пор старалась не думать. Это всё изменило.

– Этот твой договор, – сказала она, – он с чародеем Хаулом, да?

– Конечно, – ответил демон, его голос снова стал немного скулящим. – Я привязан к этому очагу и не могу двинуться дальше, чем на фут. Я вынужден заниматься большей частью магии здесь. Я должен поддерживать замок и перемещать его, и создавать особые эффекты, чтобы пугать людей, как и всё, что захочет Хаул. А Хаул бессердечный, знаешь ли.

Софи не нуждалась в том, чтобы ей сообщали, что Хаул бессердечный. С другой стороны, демон, вероятно, был ничуть не лучше.

– А ты от этого договора разве ничего не получаешь?

– Я бы не стал его заключать, если бы не получал, – ответил демон, грустно мерцая. – Но я бы не стал его заключать, если бы знал, как оно обернется. Меня эксплуатируют.

Несмотря на осторожность, Софи посочувствовала демону. Она подумала о том, как сама шила шляпы для Фанни, пока та гуляла.

– Хорошо, – сказала она. – Каковы условия договора? Как я могу его расторгнуть?

По синему лицу демона расплылась нетерпеливая пурпурная ухмылка.

– Ты согласна на сделку?

– Если ты согласен снять с меня чары, – сказала Софи с четким ощущением, что произносит нечто роковое.

– По рукам! – воскликнул демон, его длинное лицо радостно подпрыгнуло к дымоходу. – Я сниму с тебя чары в то же мгновение, как ты расторгнешь мой договор!

– Тогда скажи, как я могу расторгнуть твой договор.

Оранжевые глаза блеснули на нее и сразу посмотрели в сторону.

– Не могу. Частью договора является то, что ни я, ни чародей Хаул не можем сказать, в чем состоит его главный пункт.

Софи поняла, что ее обманули. Она открыла рот сказать демону, что в таком случае он может сидеть в камине до Судного дня.

Демон понял это.

– Не торопись! – протрещал он. – Ты сможешь узнать, что это, если будешь внимательно наблюдать и слушать. Умоляю тебя попытаться. В конечном счете, договор не идет на пользу ни мне, ни ему. И я держу свое слово. Тот факт, что я застрял здесь, доказывает, что я держу его!

Он говорил серьезно, взволнованно подпрыгивая на поленьях. Софи снова начала сочувствовать ему.

– Но, если я должна наблюдать и слушать, значит, мне придется остаться здесь, в замке Хаула, – возразила она.

– Только около месяца. Помни, мне тоже надо изучить твои чары, – умолял демон.

– Но под каким предлогом я могу остаться? – спросила Софи.

– Придумаем. Хаул во многом совершенно бесполезен. На самом деле, – ядовито прошипел демон, – большую часть времени он слишком поглощен собственной персоной, чтобы видеть дальше собственного носа. Мы сможем провести его – столько времени, сколько ты согласишься оставаться.

– Отлично, – сказала Софи. – Я остаюсь. А теперь придумай предлог.

Она удобно устроилась в кресле, пока демон думал. Он думал вслух, тихонько бормоча с потрескиванием и мерцанием, что напомнило Софи о том, как она разговаривала со своей тростью, пока шла сюда. И он пылал, пока размышлял, с таким радостным мощным ревом, что она снова задремала. Кажется, демон сделал несколько предложений. Она помнила, как покачала головой на идею, что она должна притвориться давно потерянной двоюродной бабушкой Хаула, и на две других еще более идиотских, но помнила она весьма смутно. В итоге демон начал напевать нежную мерцающую песенку. Софи не знала такого языка – или она так думала, пока несколько раз не расслышала четко слово «кастрюля», и звучала песенка крайне усыпляюще. Софи крепко заснула с легким подозрением, что ее сейчас зачаровывают, как и отвлекают внимание, но это ее не особенно волновало. Скоро она освободится от чар…

Глава четвертая, в которой Софи обнаруживает несколько странностей

Когда Софи проснулась, ее омывал дневной свет. Поскольку Софи не помнила ни одного окна в замке, ее первой мыслью было, что она заснула за отделкой шляп, и ей приснилось, будто она ушла из дома. Огонь перед ней погас до состояния раскаленного угля и белого пепла, и это убедило ее, что демон-то ей точно приснился. Но первые же движения показали, что кое-что все-таки не приснилось. Все члены отрывисто затрещали.

– Ой! – воскликнула Софи. – У меня всё болит!

Голос прозвучал слабым надтреснутым писком. Она подняла узловатые руки к лицу и пощупала морщины. Тут Софи обнаружила, что весь день накануне пребывала в состоянии шока. Она была крайне зла на Ведьму Пустоши за то, что та сотворила с ней – чрезвычайно, невероятно зла.

– Важно заходит в магазины и превращает людей в стариков! – воскликнула Софи. – Ох, я ей задам!

Гнев заставил ее вскочить, вызвав залп треска и скрипа, и проковылять к неожиданному окну. Оно находилось над верстаком. К крайнему изумлению Софи, из него открывался вид на портовый город. Она видела покатую немощеную улицу, вдоль которой стояли маленькие бедные дома, и торчавшие из-за крыш мачты. За мачтами виднелось море, которое она видела впервые в жизни.

– Где это я? – спросила Софи череп, стоявший на верстаке. – Я не жду от тебя ответа, друг мой, – поспешно добавила она, вспомнив, что это замок чародея, и повернулась, чтобы осмотреть комнату.

Маленькая комната с тяжелыми черными балками на потолке. В дневном свете она оказалась поразительно грязной. Камни на полу были в пятнах и жире, за каминной решеткой грудами скопился пепел, а с балок пыльными клочьями свисала паутина. На черепе лежал слой пыли. Софи рассеянно стерла ее, проходя мимо, чтобы заглянуть в раковину рядом с верстаком. Ее передернуло от серо-розовой слизи в раковине и белой слизи, капающей из насоса над ней. Хаула явно не волновало, в какой запущенности живет его слуга.

Похоже, остальная часть замка находилась за той или иной из четырех низких дверей, расположенных по периметру комнаты. Софи открыла ближайшую – в торцевой стене за верстаком. За ней обнаружилась большая ванная. В некотором роде это была ванная, подходящая для дворца, полная таких роскошеств как туалетный столик, душевая кабинка, громадная ванна с ножками в виде когтистых лап, и зеркала на каждой стене. Но она была еще грязнее, чем другая комната. Софи поморщилась от туалетного столика, вздрогнула от цвета ванны, отшатнулась от зеленого мха, выросшего в душе, и легко смогла не смотреть на свою сморщенную фигуру в зеркалах, поскольку стекло было покрыто пятнами и подтеками неизвестных веществ. Сами неизвестные вещества были нагромождены на очень широкой полке над ванной. Они стояли в баночках, коробочках, тюбиках и сотнях потрепанных коричневых пакетиков и бумажных сумочек. У самой большой баночки имелось название. На ней корявыми буквами было написано: «ПУРГА ДЛЯ СУШКИ». Софи не была уверена, не перепутаны ли здесь две буквы или так и надо. Она наугад взяла пакетик. Каракули на нем гласили: «КОЖА», и она поспешно положила его обратно. На другой баночке теми же каракулями значилось: «ГЛАЗА». Один из тюбиков гласил: «ДЛЯ УВЯДАНИЯ».

– Похоже, оно тоже работает, – пробормотала Софи, с дрожью глядя в умывальник.

Вода потекла в раковину, когда она повернула сине-зеленую ручку, которая могла быть медной, и смыла немного увядания. Софи сполоснула водой руки и лицо, не прикасаясь к раковине, но ей не хватило смелости использовать «Пургу для сушки». Она вытерлась своей юбкой и направилась к следующей черной двери.

Эта открывалась на пролет расшатанной деревянной лестницы. Софи услышала, как кто-то передвигается наверху, и поспешно закрыла дверь. В любом случае, она, похоже, вела на чердак или что-то в этом роде. Софи проковыляла к следующей двери. К этому моменту она двигалась уже легко. Как она обнаружила накануне, она стала крепкой старухой.

Третья дверь открылась на убогий задний двор с высокими кирпичными стенами. Там находилась большая поленница и беспорядочные груды вроде как железного лома, колес, ведер, листов металла, проволоки, возвышающиеся горами почти вровень со стенами. Софи закрыла и эту дверь – недоумевая, поскольку двор совершенно не сочетался с замком. Над кирпичными стенами вовсе не было видно никакого замка. Только небо. Софи могла лишь предположить, что эта часть находилась с той стороны, где прошлой ночью ее остановила невидимая стена.

Она открыла четвертую дверь, и там обнаружился всего лишь кладовка для метел с двумя превосходными, но пыльными бархатными плащами, висевшими на метлах. Софи медленно закрыла дверь. Единственная оставшаяся дверь находилась в стене с окном, и именно в нее она зашла прошлой ночью. Софи проковыляла к ней и осторожно открыла.

Мгновение она стояла, глядя наружу на медленно проплывающие холмы, наблюдая, как вереск скользит под дверью, чувствуя, как ветер раздувает ее тонкие волосы, и слушая грохот и скрежет больших черных камней от движения замка. Затем она закрыла дверь и подошла к окну. И там снова оказался портовый город. Он не был картиной. В доме напротив женщина открыла дверь и выметала на улицу сор. За этим домом по мачте резкими рывками поднимался холщовый парус, спугнув стаю чаек, которые принялись кружить над сверкающим морем.

– Не понимаю, – сказала Софи черепу.

Затем, поскольку огонь почти погас, она подошла и положила в него пару поленьев и выгребла часть пепла.

Зеленые языки пламени взобрались между поленьями, маленькие и кудрявые, и взвились вверх длинным синим лицом с пылающими зелеными волосами.

– Доброе утро, – сказал огненный демон. – Не забудь, мы заключили сделку.

Значит, ничего ей не приснилось. Софи не слишком была склонна к слезам, но долго просидела в кресле, уставившись на размытого дрожащего огненного демона и не обращая внимания на звуки, производимые проснувшимся Майклом, пока не обнаружила, что он стоит рядом, выглядя смущенным и слегка раздраженным.

– Вы всё еще здесь, – сказал он. – Что-то стряслось?

Софи шмыгнула носом:

– Я старая.

Но случилось именно так, как сказала Ведьма, и как догадался огненный демон.

– Ну, в свое время это происходит со всеми нами, – весело сказал Майкл. – Завтракать будете?

Софи обнаружила, что она действительно очень крепкая старуха. После одного хлеба с сыром на обед накануне она зверски проголодалась.

– Да! – ответила она.

И когда Майкл подошел к шкафу в стене, она вскочила и заглянула поверх его плеча, чтобы посмотреть, что можно поесть.

– Боюсь, есть только хлеб с сыром, – неловко произнес Майкл.

– Но здесь целая корзина яиц! – воскликнула Софи. – А это разве не бекон? А что насчет горячего питья? Где ваш чайник?

– Чайника нет, – ответил Майкл. – Готовить может только Хаул.

– Я могу готовить. Сними с крючка эту сковороду, и я покажу тебе.

Софи потянулась за большой черной сковородой, висевшей на стене шкафа, несмотря на то что Майкл пытался помешать ей.

– Вы не понимаете, – сказал Майкл. – Дело в Кальцифере, огненном демоне. Он ни перед кем, кроме Хаула, не склонит голову, чтобы на нем можно было готовить.

Софи повернулась и посмотрела на огненного демона. Он злобно вспыхнул в ответ:

– Я отказываюсь быть эксплуатируемым.

– Хочешь сказать, – обратилась Софи к Майклу, – что тебе приходится обходиться даже без горячего питья, если нет Хаула?

Майкл смущенно кивнул.

– В таком случае эксплуатируют здесь тебя! Дай это сюда.

Она вывернула сковороду из сопротивляющихся пальцев Майкла, шлепнула в нее бекон, сунула удобную деревянную ложку в корзину с яйцами и со всем этим зашагала к камину.

– А теперь, Кальцифер, – сказала она, – брось эти глупости. Наклони голову.

– Ты не можешь меня заставить! – протрещал огненный демон.

– О, еще как могу! – протрещала Софи в ответ со свирепостью, которая частенько останавливала ее сестер посреди драки. – Если ты этого не сделаешь, я вылью на тебя воду. Или же возьму щипцы и заберу оба полена, – добавила она, со скрипом вставая на колени рядом с очагом, после чего прошептала: – Или же я могу расторгнуть нашу сделку или рассказать о ней Хаулу, а?

– О, проклятье! – выругался Кальцифер. – Зачем ты пустил ее сюда, Майкл?

Он угрюмо наклонил синее лицо вперед, пока от него осталось только кольцо кудрявых зеленых языков пламени, танцующих на поленьях.

– Спасибо, – сказала Софи и шлепнула тяжелую сковороду на зеленое кольцо, чтобы быть уверенной, что Кальцифер не поднимется неожиданно обратно.

– Надеюсь, твой бекон сгорит, – приглушенно произнес Кальцифер из-под сковороды.

Софи шлепнула в сковороду ломтики бекона. Сковорода хорошо прогрелась. Бекон зашипел, и Софи пришлось намотать на ладонь юбку, чтобы держать ручку. Дверь открылась, но из-за шипения она не заметила.

– Не глупи, – сказала она Кальциферу. – И сиди спокойно – я собираюсь разбить яйца.

– О, привет, Хаул, – беспомощно произнес Майкл.

Софи поспешно обернулась при этих словах. И вытаращилась. Только что зашедший высокий молодой парень в пышном серебристо-голубом костюме отвлекся от пристраивания в угол гитары. Он смахнул светлые волосы со светящихся любопытством стеклянно-зеленых глаз и уставился на нее в ответ. На длинном узком лице появилось выражение озадаченности.

– Кто вы такая, ради всего святого? – спросил Хаул. – Где я вас раньше видел?

– Мы совершенно не знакомы, – твердо солгала Софи.

В конце концов, прежде Хаул встречал ее только на краткий миг, лишь успев назвать ее мышкой, так что это была почти правда. Она должна благодарить свои счастливые звезды за то, что так удачно ускользнула тогда, решила Софи, но на самом деле главной ее мыслью было: «Великие небеса! Чародей Хаул – всего лишь ребенок двадцати с небольшим лет, несмотря на всю его злобность!» Старость так многое меняет, подумала она, переворачивая бекон на сковороде. И она скорее умерла бы, чем позволила этому расфуфыренному мальчику узнать, что она та девушка, которую он пожалел в Майский День. Безотносительно к сердцам и душам. Хаул не узнает.

– Она говорит, ее зовут Софи, – сообщил Майкл. – Она пришла вчера вечером.

– Как она заставила Кальцифера склониться? – спросил Хаул.

– Она запугивала меня, – приглушенно пожаловался Кальцифер из-под шипящей сковороды.

– Немногие способны на такое, – задумчиво произнес Хаул.

Он устроил гитару в углу и подошел к очагу. Запах гиацинтов смешался с запахом бекона, когда он твердо отодвинул Софи в сторону.

– Кальцифер не любит, чтобы кто-то, кроме меня, готовил на нем, – сказал он, вставая на колени и оборачивая ладонь длинным рукавом, чтобы взяться за ручку. – Передайте мне еще два ломтика бекона и шесть яиц, пожалуйста, и расскажите, зачем вы пришли сюда.

Передавая ему одно яйцо за другим, Софи уставилась на голубой драгоценный камень, висевший в ухе Хаула.

– Зачем я пришла, молодой человек? – переспросила она; причина стала очевидной после того, что она увидела в замке. – Я пришла, потому что я твоя новая уборщица, конечно.

– В самом деле? – Хаул разбивал яйца одной рукой и бросал скорлупу в поленья, где Кальцифер, похоже, поедал ее, рыча и жадно глотая. – Кто это сказал?

– Я, – ответила Софи и благочестиво добавила: – Я могу очистить это место от грязи, даже если не могу очистить тебя от твоей скверности, молодой человек.

– Хаул не скверный, – сказал Майкл.

– Скверный, – возразил Хаул. – Ты забыл, какой я скверный в настоящий момент, Майкл, – он мотнул подбородком в сторону Софи. – Если вы так хотите быть полезной, милая женщина, найдите ножи и вилки и освободите верстак.

Под верстаком стояли высокие стулья. Майкл вытаскивал их, чтобы сидеть на них, и отодвигал в сторону всё, что лежало на верстаке, чтобы освободить место для ножей и вилок, которые он взял из ящика в боку верстака. Софи пошла помочь ему. Конечно, она не ожидала, что Хаул примет ее с распростертыми объятиями, но пока он даже не согласился, чтобы она осталась после завтрака. Поскольку помощь Майклу явно не требовалась, Софи прошаркала к своей трости и медленно и демонстративно поставила ее в кладовку для метел. Когда это не привлекло внимания Хаула, она сказала:

– Ты можешь взять меня на испытательный срок на месяц, если хочешь.

Чародей Хаул сказал только: «Тарелки, пожалуйста, Майкл», – и встал, держа дымящуюся сковороду. Кальцифер с ревом облегчения резко выпрямился и полыхнул высоко в дымоход.

Софи сделала еще одну попытку добиться от чародея прямого ответа.

– Если я буду убираться здесь в течение следующего месяца, мне хотелось бы знать, где находится остальная часть замка. Я смогла найти только эту комнату и ванную.

К ее удивлению, Майкл и чародей расхохотались.

Только почти к концу завтрака Софи узнала, что их насмешило. От Хаула не только было сложно добиться прямого ответа. Ему, похоже, вообще не нравилось отвечать на вопросы. Софи отказалась от попыток разговорить его и принялась расспрашивать Майкла.

– Расскажи ей, – сказал Хаул. – Так она перестанет докучать.

– Больше в замке ничего нет, – ответил Майкл, – кроме того, что вы видели, и двух спален наверху.

– Что? – воскликнула Софи.

Хаул с Майклом снова засмеялись.

– Хаул с Кальцифером придумали замок, – объяснил Майкл, – и Кальцифер заставляет его постоянно двигаться. Внутри он на самом деле просто старый дом Хаула в Портхэвене, и это единственная настоящая часть.

– Но Портхэвен во многих милях отсюда возле моря! – воскликнула Софи. – Это крайне дурно с вашей стороны! Чего ради вы заставляете громадный уродливый замок носиться по холмам и до смерти пугать всех в Маркет Чиппинге?

Хаул пожал плечами:

– Какая вы прямолинейная старушка! Я достиг той стадии в карьере, когда мне необходимо впечатлять моей силой и злобностью. Я не могу допустить, чтобы король хорошо думал обо мне. И в прошлом году я оскорбил кое-кого очень могущественного, и мне необходимо держаться от них подальше.

Забавный способ избегать кого-то, но Софи полагала, что у чародеев несколько иные стандарты, чем у обычных людей. А вскоре она обнаружила, что у замка есть и другие странности. Они закончили есть, и Майкл складывал тарелки в слизистую раковину рядом с верстаком, когда в дверь громко постучали.

– Дверь Кингсбёри! – вспыхнул Кальцифер.

Направлявшийся в ванную Хаул развернулся и пошел к двери. Над дверью в перемычку была вставлена квадратная деревянная ручка, с мазком краски с каждой из четырех сторон. В настоящий момент в нижней части находилась зеленая клякса. Но, прежде чем открыть дверь, Хаул повернул ручку так, чтобы внизу оказалась красная клякса.