Текст книги "Бродячий замок Хаула (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава двенадцатая, в которой Софи становится престарелой матушкой Хаула

Софи не видела особого смысла в очернении имени Хаула перед королем – теперь, когда Ведьма настигла его. Но Хаул сказал, это важно как никогда.

– Мне понадобятся все силы только для того, чтобы ускользнуть от Ведьмы. Я не могу позволить себе роскошь отбиваться еще и от короля.

Так что на следующий день после обеда Софи нарядилась в новую одежду и, чувствуя себя очень изысканной, хотя и довольно скованной, сидела в ожидании, когда Майкл соберется, а Хаул закончит плескаться в ванной. Пока ждала, она рассказала Кальциферу про чуднỳю страну, в которой живет семья Хаула. Это отвлекало от мыслей о короле.

Кальцифер очень заинтересовался.

– Я знал, что он из других краев. Но это уже похоже на другой мир. Умно со стороны Ведьмы отправить проклятие оттуда. Весьма умно, с какой стороны ни посмотри. Восхищаюсь такой магией, которая берет нечто уже существующее и превращает в проклятие. Я размышлял над той поэмой, когда вы с Майклом ее читали. Дурак Хаул рассказал Ведьме о себе слишком многое.

Софи всмотрелась в тонкое синее лицо Кальцифера. Ее не удивило, что Кальцифер восхищается проклятием – как и то, что он назвал Хаула дураком. Он постоянно оскорблял Хаула. Но она никак не могла понять, в самом ли деле Кальцифер ненавидит Хаула. Кальцифер выглядел таким злобным, что сложно было сказать.

Кальцифер посмотрел оранжевыми глазами прямо в глаза Софи.

– Мне тоже страшно, – сказал он. – Если Ведьма поймает Хаула, я пострадаю вместе с ним. Если ты не разорвешь договор раньше, чем это произойдет, я не смогу ничем тебе помочь.

Прежде чем Софи успела спросить что-то еще, из ванной, наполнив комнату ароматом роз, стремительно вышел Хаул, изящный, как никогда, и позвал Майкла. Майкл в новом синем бархатном костюме с топотом спустился по лестнице. Софи встала и подобрала свою верную трость. Пора идти.

– Вы выглядите невероятно богато и величественно, – сказал ей Майкл.

– Она делает мне честь, – заметил Хаул, – если не считать эту ужасную старую трость.

– Некоторые люди, – произнесла Софи, – всегда думают только о себе. Эта трость идет со мной. Она нужна мне для моральной поддержки.

Хаул возвел глаза к потолку, но спорить не стал.

Они величественно двинулись по улицам Кингсбёри. Конечно же, Софи обернулась, чтобы посмотреть, как выглядит замок здесь. Она увидела маленькую черную дверь в больших арочных воротах. Остальная часть замка представляла собой просто оштукатуренную стену между двумя высеченными из камня домами.

– Предупреждая ваш вопрос, – сказал Хаул, – на самом деле это просто заброшенная конюшня. Сюда.

Они шли по улицам, выглядя такими же изысканными, как и любой прохожий. Правда, людей вокруг было немного. Кингсбёри располагался гораздо дальше на юг, и жара стояла, как в печке. Мостовые пылали. Софи обнаружила еще один недостаток старости: в жаркую погоду становится дурно. Красивые здания плыли у нее перед глазами. Это раздражало, поскольку ей хотелось посмотреть город, но она лишь смутно различала золотые купола и высокие дома.

– Кстати, – сказал Хаул, – миссис Пентстеммон будет называть вас миссис Пендрагон. Здесь меня знают под фамилией Пендрагон.

– С какой стати? – спросила Софи.

– Для маскировки. Пендрагон – чудесная фамилия, гораздо лучше, чем Дженкинс.

– Я прекрасно живу и с обычной фамилией, – заметила Софи, когда они повернули в блаженно прохладную узкую улицу.

– Не можем же мы все быть Безумными Шляпниками, – ответил Хаул.

Дом миссис Пентстеммон в конце узкой улицы был симпатичным и высоким. С обеих сторон от красивой парадной двери росли в кадке апельсиновые деревья. Дверь открыл пожилой лакей в черном бархате, который провел их в чудесно прохладную прихожую, выложенную в шахматном порядке черными и белыми квадратами мрамора. Майкл попытался незаметно вытереть пот с лица. Хаул, которому жара, похоже, была нипочем, обращался с лакеем как со старым другом и шутил с ним.

Лакей передал их пажу в красном бархате. Когда мальчик церемонно повел их наверх по отполированным ступеням, Софи начала понимать, почему это было хорошей практикой перед встречей с королем. Казалось, будто она уже во дворце. Когда мальчик ввел их в гостиную с задернутыми шторами, она уверилась, что даже дворец не может быть настолько элегантным. Всё в комнате было синим, золотым и белым, маленьким и изящным. И самой изящной была миссис Пентстеммон. Высокая и тонкая, она сидела неподвижно и прямо как стрела в сине-золотом вышитом кресле, опираясь рукой в золотой сетчатой митенке на трость с золотым набалдашником.

На ней был шелковый наряд цвета старого золота, очень строгий и старомодный. Его завершал похожий на корону головной убор того же цвета, ленты которого были завязаны широким золотым бантом под подбородком худого орлиного лица. Она была самой изысканной и пугающей леди, что Софи доводилось встречать.

– А, мой дорогой Хауэлл, – произнесла она, протягивая руку в золотой сетке митенки.

Хаул наклонился и поцеловал митенку, как, очевидно, от него и ждали. Он поклонился очень грациозно, но сзади впечатление было испорчено тем, что другой рукой Хаул делал за спиной яростные знаки Майклу. Майкл не сразу понял, что должен встать у двери рядом с пажом. Он поспешно отступил туда, с радостью воспользовавшись возможностью держаться от миссис Пентстеммон как можно дальше.

– Миссис Пентстеммон, позвольте представить вам мою престарелую матушку, – произнес Хаул, махнув Софи.

Поскольку Софи чувствовала то же, что и Майкл, Хаулу пришлось делать знаки и ей.

– Весьма рада. Приятно познакомиться, – сказала миссис Пентстеммон и протянула руку в золотой митенке Софи.

Софи не была уверена, хотела ли миссис Пентстеммон, чтобы она тоже поцеловала митенку, но, в любом случае, не смогла себя заставить. Вместо этого она положила на митенку свою ладонь. Рука под ней ощущалась как старый холодный коготь. Софи удивилась, что миссис Пентстеммон еще жива.

– Прошу прощения, что не встаю, миссис Пендрагон. Мое здоровье оставляет желать лучшего. Поэтому три года назад я была вынуждена оставить преподавание. Пожалуйста, садитесь, оба.

Стараясь не дрожать от страха, Софи величественно опустилась в вышитое кресло напротив миссис Пентстеммон и оперлась на трость, надеясь, что выглядит столь же элегантно. Хаул изящно и непринужденно устроился в соседнем кресле. Казалось, он чувствует себя, как дома, и Софи позавидовала ему.

– Мне восемьдесят шесть лет, – объявила миссис Пентстеммон. – А вам сколько, моя дорогая миссис Пендрагон?

– Девяносто, – назвала Софи первую пришедшую ей в голову большую цифру.

– Так много? – кажется, в голосе миссис Пентстеммон послышалась легкая величавая зависть. – Как вам повезло, что вы до сих пор столь проворно передвигаетесь.

– О да, она так потрясающе проворна, – согласился Хаул, – что порой ее не остановить.

Миссис Пентстеммон одарила его взглядом, по которому Софи поняла, что она была не менее свирепой учительницей, чем мисс Ангориан.

– Я разговариваю с твоей матерью, – сказала она. – Смею предположить, она столь же гордится тобой, как я. Мы две старые дамы, приложившие руку к твоему воспитанию. Можно сказать, ты наше совместное творение.

– То есть вы не считаете, что в чем-то я сформировал себя сам? – спросил Хаул. – Добавил несколько собственных штрихов?

– Несколько, и все они мне не по душе, – возразила миссис Пентстеммон. – Но тебе не захочется сидеть здесь и слушать, как тебя обсуждают. Ступай вниз, посиди на веранде и забери с собой своего пажа – Ханч принесет вам выпить чего-нибудь холодного. Иди.

Если бы Софи так не нервничала, она бы рассмеялась на выражение лица Хаула. Он явно совсем не ожидал такого поворота. Но он встал, лишь слегка пожав плечами, скорчил Софи предупреждающую гримасу и подтолкнул Майкла выходить из комнаты. Миссис Пентстеммон едва заметно повернула негнущееся тело, чтобы посмотреть им вслед. Затем она кивнула пажу, который тоже поспешно исчез из комнаты. После чего миссис Пентстеммон повернулась обратно к Софи, и Софи занервничала сильнее, чем прежде.

– Мне больше нравилось, когда у него были черные волосы, – объявила миссис Пентстеммон. – Этот мальчик сбивается с пути истинного.

– Кто? Майкл? – озадаченно спросила Софи.

– Не слуга. Не думаю, что он достаточно умен, чтобы заботить меня. Я говорю о Хауэлле, миссис Пендрагон.

– О, – произнесла Софи, гадая, почему миссис Пентстеммон сказала «сбивается»: Хаул давным-давно с пути истинного сбился.

– Возьмем весь его вид, – быстро продолжила миссис Пентстеммон. – Посмотрите на его одежду.

– Он всегда страшно заботится о своей внешности, – согласилась Софи, сама не понимая, почему выбрала такую мягкую формулировку.

– И всегда заботился. Я тоже забочусь о своей внешности и не вижу в этом вреда. Но с какой стати он разгуливает в зачарованном костюме? Ослепительные чары привлекательности, направленные на женщин – отлично сработанные, признаю, и едва различимые даже для моего опытного глаза, поскольку они, похоже, вшиты прямо в швы – делают его почти неотразимым. А это говорит о склонности к темным искусствам, что наверняка должно вызывать у вас, как у матери, беспокойство, миссис Пендрагон.

Софи с тревогой подумала о серо-алом костюме. Она заштопала швы, не заметив, что в них присутствовало нечто особенное. Но миссис Пентстеммон была знатоком по части магии, а Софи – только по части одежды.

Миссис Пентстеммон положила обе руки в золотых митенках на набалдашник трости и наклонила негнущееся тело так, что ее опытные проницательные глаза уставились на Софи. Софи всё больше и больше нервничала и волновалась.

– Моя жизнь почти подошла к концу, – объявила миссис Пентстеммон. – Я уже некоторое время чувствую, как смерть тихонько приближается ко мне.

– О, уверена это не так.

Софи пыталась говорить утешающим тоном. Однако сложно говорить каким угодно тоном, когда миссис Пентстеммон так таращится на тебя.

– Уверяю вас, так и есть. Именно поэтому мне не терпелось увидеться с вами, миссис Пендрагон. Понимаете, Хауэлл был моим последним учеником и безусловно лучшим. Когда он пришел ко мне из чужих краев, я собиралась уйти на покой. Я думала, мое дело закончено после того, как я обучила Бенджамина Салливана – которого вы, возможно, знаете как Волшебника Сулимана, Царствие ему Небесное! – и добилась для него места Придворного Мага. Как ни странно, он появился из тех же краев, что Хауэлл. А потом пришел Хауэлл, и я с первого взгляда поняла, что у него вдвое больше воображения и способностей. И хотя, признаю, у него есть некоторые недостатки, я знала, он служил добру. Добру, миссис Пендрагон. Но кем он стал сейчас?

– Действительно, кем? – сказала Софи.

– Что-то с ним произошло, – миссис Пентстеммон продолжала пронзительно смотреть на Софи. – И я решительно настроена исправить это, прежде чем умру.

– Как вы думаете, что произошло? – неловко спросила Софи.

– Надеюсь, вы скажете мне. У меня ощущение, что он пошел тем же путем, что Ведьма Пустоши. Мне говорили, раньше она не была злой – хотя тут я могу полагаться только на слухи, поскольку она старше всех нас и сохраняет молодость своим искусством. Дар Хауэлла того же порядка, что ее. Похоже, те, кто обладает значительным дарованием, не могут противостоять особым, опасным гениальным идеям, которые заканчиваются роковой ошибкой и дают начало медленному погружению во зло. Вы, случайно, не догадываетесь, что это могло быть?

В голове Софи раздался голос Кальцифера: «В конечном счете, договор не идет на пользу ни мне, ни ему». Ей стало зябко, несмотря на жару, проникавшую в распахнутые за шторами окна элегантной комнаты.

– Да, – сказала она. – Он заключил какой-то договор с огненным демоном.

Рука миссис Пентстеммон на трости слегка вздрогнула.

– Наверное, это оно. Вы должны разорвать договор, миссис Пендрагон.

– Я бы разорвала, если бы знала как.

– Наверняка ваше материнское сердце и ваш собственный сильный магический дар подскажут вам как. Я изучала вас, миссис Пендрагон, хотя вы могли и не заметить…

– О, я заметила, миссис Пентстеммон.

– …и мне нравится ваш дар. Он вдыхает жизнь в вещи – такие, как трость в вашей руке, с которой вы очевидно столько разговаривали, что она стала волшебной палочкой, как сказал бы человек несведущий. Думаю, вам будет несложно разорвать договор.

– Да, но мне надо знать, каковы его условия. Хаул сказал вам, что я ведьма? Потому что в таком случае…

– Нет, не говорил. Не стоит скромничать. Можете быть уверены, с моим опытом я сразу разгляжу магический дар, – произнесла миссис Пентстеммон и, к облегчению Софи, закрыла глаза – как будто выключили яркий свет. – Я ничего не знаю и не желаю знать о подобных договорах, – ее трость качнулась, как если бы она вздрогнула; рот искривился, точно она нечаянно раскусила перчинку. – Но теперь я понимаю, что случилось с Ведьмой. Она заключила договор с огненным демоном, и в течение лет этот демон овладевал ею. Демоны не различают добра и зла. Но их можно подкупить договором, если человек предложит им нечто ценное, что есть только у людей. Это продлевает жизнь и человека, и демона, и человек получает волшебную силу демона в добавление к своей собственной, – миссис Пентстеммон снова открыла глаза. – Больше я ничего не могу сказать по данному вопросу, разве что посоветовать узнать, что получил демон. А теперь я вынуждена попрощаться с вами. Мне надо немного отдохнуть.

И словно по волшебству, что, вероятно, соответствовало истине, дверь открылась, и вошел паж, чтобы вывести Софи из комнаты. Софи была невероятно рада уйти. Она уже умирала от смущения. Перед тем, как дверь закрылась, она обернулась посмотреть на прямую окостенелую фигуру миссис Пентстеммон и задумалась: пробуждала бы миссис Пентстеммон в ней такие ужасные чувства, если бы Софи в самом деле была матерью Хаула? Софи склонна была думать, что да.

– Снимаю перед Хаулом шляпу за то, что он выжил в ее учениках дольше одного дня! – пробормотала она себе под нос.

– Мадам? – спросил паж, подумав, что Софи говорит с ним.

– Я сказала: иди по лестнице помедленнее, а то я не поспеваю, – ответила Софи; колени у нее подгибались. – Вы, юноши, так носитесь.

Паж медленно и деликатно повел ее по сияющей лестнице. На полпути вниз Софи достаточно пришла в себя от воздействия личности миссис Пентстеммон, чтобы задуматься о словах миссис Пентстеммон. Она сказала, что Софи ведьма. Как ни странно, Софи без проблем согласилась с этим. Это объясняло популярность некоторых шляп, подумала она. Это объясняло графа Как-его-там Джейн Фарриер. Возможно, это объясняло ревность Ведьмы Пустоши. Софи будто всегда знала об этом. Но считала, что обладать магическим даром неправильно, поскольку она старшая из трех. Летти гораздо более трезво смотрела на подобные вещи.

А потом она подумала про серо-алый костюм и от ужаса чуть не упала с лестницы. Чары на него наложила она. Софи как наяву услышала собственное бормотание. «Создан, чтобы пленять девушек», – сказала она костюму. И, конечно, он пленял. Он зачаровал Летти в тот день в саду. Вчера, отчасти замаскированный, он, должно быть, повлиял и на мисс Ангориан.

«Ой-ёй-ёй! – подумала Софи. – Я взяла и удвоила число разбитых им сердец! Надо как-нибудь забрать у него этот костюм!»

Хаул в этом самом костюме ждал вместе с Майклом в прохладной черно-белой прихожей. Майкл встревоженно пихнул Хаула локтем, когда Софи медленно спустилась по лестнице следом за пажом. Хаул печально посмотрел на нее:

– Вы кажетесь немного потрепанной. Думаю, визит к королю лучше отменить. Я принесу за вас извинения и сам очерню свое имя. Я могу сказать, что вы заболели из-за моего ужасного образа жизни. Судя по вашему виду, это может быть и правдой.

Софи, конечно же, не хотела встречаться с королем. Но она подумала о словах Кальцифера. Если король прикажет Хаулу отправиться в Пустошь и Ведьма схватит его, единственный шанс Софи снова стать молодой тоже пропадет.

Она покачала головой:

– После миссис Пентстеммон король Ингарии покажется обычным человеком.

Глава тринадцатая, в которой Софи очерняет имя Хаула

Когда они дошли до дворца, Софи снова стало дурно. Множество его золотых куполов ослепило ее. К парадному входу пришлось подниматься по громадной лестнице, на которой через каждые шесть ступеней стоял солдат в алом. Бедные мальчики, наверное, едва не теряют сознание на такой жаре, подумала Софи, когда, тяжело дыша, с кружащейся головой, поднималась мимо них. Наверху лестницы друг за другом шли арки, залы, коридоры, вестибюли. Софи потеряла им счет. У каждой арки великолепно одетый человек в белых перчатках – которые, несмотря на жару, загадочным образом оставались белыми – осведомлялся, какое у них дело, а потом провожал к следующему важному человеку в следующей арке.

– Миссис Пендрагон на аудиенцию к королю! – эхом разносился по коридорам голос каждого из них.

Примерно на полпути Хаула вежливо отстранили и велели ждать. Майкл с Софи продолжили путь от одного важного человека к другому. Их провели на следующий этаж. Здесь важные личности были одеты уже в синее, вместо красного. И снова их передавали из рук в руки, пока они не оказались в приемной, обшитой деревянными панелями сотни разных цветов. Здесь Майкла тоже отстранили и оставили ждать.  Софи пригласили войти в громадные двойные двери, и она уже готова была поверить, что попала в странный сон. На этот раз отдававшийся эхом голос объявил:

– Ваше величество, к вам миссис Пендрагон.

Король сидел в центре комнаты не на троне, а в широком кресле, покрытом лишь тончайшим слоем золота, и был одет гораздо скромнее, чем те, кто прислуживал ему. Он был один, как обычный человек. Правда, он сидел, по-королевски выставив ногу, и был красив пухлой слегка расплывчатой красотой, но Софи он показался юным и чуточку слишком гордым тем, что он король. С таким лицом ему следовало быть менее самоуверенным.

– Так по какому вопросу мать чародея Хаула желает меня видеть? – спросил он.

И на Софи вдруг обрушилось осознание, что она разговаривает с королем. У нее возникло головокружительное впечатление, будто сидящий здесь человек и такое громадное важное дело как королевская власть – две разные вещи, которые по чистой случайности оказались в одном кресле. И она обнаружила, что забыла абсолютно все те осторожные деликатные слова, которые велел ей сказать Хаул. Но что-то надо было говорить.

– Он послал меня сказать вам, что не собирается искать вашего брата. Ваше величество.

Софи уставилась на короля. Король уставился на нее. Катастрофа.

– Вы уверены? – спросил король. – Когда я разговаривал с чародеем, мне показалось, он охотно согласился на дело.

В голове Софи осталась одна мысль: она здесь, чтобы очернить имя Хаула, так что она ответила:

– Он солгал. Не хотел разозлить вас. Он ускальзыватель, если вы понимаете, о чем я, ваше величество.

– И он надеется ускользнуть от поисков моего брата Джастина. Понимаю. Присядьте, прошу вас, ведь вы не молоды, и расскажите, какие у чародея для этого причины.

Довольно далеко от короля стояло еще одно обычное кресло. Софи со скрипом опустилась в него и оперлась обеими руками на трость, как миссис Пентстеммон, надеясь, что так почувствует себя лучше. Но ее сознание по-прежнему оставалось ревущей пустотой цепенящего страха. Единственное, что пришло ей в голову:

– Только трус пошлет свою старую мать просить за него. И одно это уже показывает, какой он человек, ваше величество.

– Необычный поступок, – серьезно произнес король. – Но я сказал ему, что достойно вознагражу его, если он согласится.

– О, деньги его не заботят. Но, понимаете, он до смерти боится Ведьмы Пустоши. Она наложила на него проклятие, и оно только что его настигло.

– В таком случае у него есть все причины бояться, – с легкой дрожью произнес король. – Но, пожалуйста, расскажите мне о чародее еще.

«Рассказать еще о Хауле? – в отчаянии подумала Софи. – Я должна очернить его имя!» В голове царила такая пустота, что на секунду ей показалось, будто у Хаула вовсе нет ни одного недостатка. Как глупо!

– Ну, он непостоянный, беспечный, самолюбивый и истеричный, – сказала она. – Чаще всего создается впечатление, будто ему всё равно, что происходит с другими, пока у него всё хорошо. А потом я узнаю, как невероятно добр он был к кому-то. Я прихожу к выводу, что он бывает добрым, когда ему удобно – и тогда узнаю, что он назначает заниженную цену для бедных людей. Не знаю, ваше величество. Он такой запутанный.

– У меня сложилось впечатление, – сказал король, – что Хаул беспринципный, увертливый плут с хорошо подвешенным языком и ясным умом. Вы согласны?

– Как точно вы это выразили! – искренне воскликнула Софи. – Но вы упустили, как он тщеславен и…

Софи подозрительно посмотрела на короля поверх разделявших их ярдов ковра. Он с поразительной готовностью помогал ей очернять имя Хаула.

Король улыбался. Слегка неуверенной улыбкой, которая больше подходила человеку, которым он являлся, чем королю, которым он должен быть.

– Спасибо, миссис Пендрагон. Ваша откровенность сняла огромный груз с моей души. Чародей с такой готовностью согласился поискать моего брата, и я подумал, что все-таки выбрал не того человека. Я боялся, он либо безнадежный хвастун, либо готов на всё ради денег. Но вы помогли мне понять, что он именно тот, кто мне нужен.

– Да будь оно проклято! – воскликнула Софи. – Он послал меня убедить вас в обратном!

– И вы так и сделали, – король на дюйм подвинул свое кресло к Софи. – Позвольте мне ответную откровенность. Миссис Пендрагон, мне жизненно необходимо вернуть брата. Дело не только в том, что я люблю его и сожалею о нашей ссоре. И даже не в том, что некоторые шепчутся, будто я сам избавился от него – всякий, кто знает нас, поймет, что это полная чушь. Нет, миссис Пендрагон. Суть в том, что мой брат Джастин – блестящий полководец, и я не могу обойтись без него, учитывая, что Верхний Норланд и Странния собираются объявить нам войну. И Ведьма тоже угрожала мне. А теперь, когда все донесения соглашаются в том, что Джастин действительно отправился в Пустошь, я уверен, Ведьма изначально хотела, чтобы я остался без него, когда он особенно мне нужен. Думаю, она забрала чародея Сулимана как приманку для Джастина. Из этого следует, что мне необходим очень умный и беспринципный чародей, чтобы вернуть его.

– Хаул просто сбежит, – предупредила Софи.

– Нет. Не думаю. Ведь он послал вас ко мне. Он сделал это, чтобы показать мне: он такой трус, что его не волнует мое мнение о нем, не так ли, миссис Пендрагон?

Софи кивнула. Хотела бы она вспомнить все деликатные замечания Хаула. Пусть она их не понимала – король понял бы.

– Поступок не тщеславного человека, – сказал король. – Но к такому прибегаешь только как последнему средству. А значит, чародей Хаул сделает, что я хочу, если я четко дам ему понять: его последнее средство не сработало.

– Возможно, вы… э… улавливаете намеки, которых нет, ваше величество, – сказала Софи.

– Не думаю, – улыбнулся король; его слегка расплывчатые черты затвердели; он был уверен в своей правоте. – Передайте Чародею Хаулу, миссис Пендрагон, что с настоящего момента я назначаю его придворным чародеем и приказываю ему до конца года найти принца Джастина, живым или мертвым. Аудиенция окончена.

Он протянул Софи руку, совсем как миссис Пентстеммон, но немножко не так царственно. Софи поднялась, недоумевая, должна ли поцеловать ему руку. Но поскольку ей больше хотелось вскинуть трость и настучать королю по голове, она пожала протянутую ладонь и со скрипом сделала книксен. Кажется, она поступила правильно. Король дружески улыбнулся ей, когда она поковыляла к двойной двери.

– О, проклятье! – пробормотала Софи себе под нос.

Мало того, что вышло так, как Хаул как раз не хотел. Но он ведь теперь переместит замок за тысячи миль. Летти, Марта и Майкл будут несчастны, а в придачу они наверняка получат потоки зеленой слизи.

– Всё из-за того, что я старшая, – пробормотала Софи, толкая тяжелые двери. – Выиграть просто невозможно!

И тут случилась еще одна неприятность. В раздражении и разочаровании Софи каким-то образом вышла не в те двойные двери. В этой приемной по всему периметру висели зеркала. В них она видела собственную маленькую, сгорбленную, ковыляющую фигуру в изысканном сером платье, множество людей в синих придворных нарядах, других людей в костюмах не менее изысканных, чем у Хаула – но только не Майкла. Майкл, конечно же, околачивался в приемной, обшитой сотней сортов дерева.

– Тьфу ты! – произнесла Софи.

Один из придворных бросился к ней и поклонился:

– Мадам Колдунья! Могу я вам помочь?

Это был низкорослый юноша с покрасневшими глазами. Софи уставилась на него.

– Силы небесные! – воскликнула она. – Значит, чары сработали!

– Да, сработали, – уныло ответил маленький придворный. – Я разоружил его, пока он чихал, и теперь он судится со мной. Но главное, – на его лице расплылась счастливая улыбка, – моя дорогая Джейн вернулась ко мне! Так что я могу сделать для вас? Я чувствую себя в ответе за ваше счастье.

– По-моему, должно быть наоборот, – ответила Софи. – Вы случайно не граф Каттеракский?

– К вашим услугам, – маленький придворный поклонился.

«Джейн Фарриер на добрый фут выше него! – подумала Софи. – Точно я виновата».

– Да, вы можете помочь мне, – и она объяснила про Майкла.

Граф Каттеракский заверил ее, что Майкла найдут и приведут к ней в вестибюль. Никаких проблем. Он сам отвел Софи к слуге в перчатках и передал ее с рук на руки, еще больше кланяясь и улыбаясь. Софи передали другому слуге, и еще одному, точно как раньше, и наконец она поковыляла вниз по лестнице, которую охраняли солдаты.

Майкла там не было. Как и Хаула, но для Софи это послужило слабым утешением. Можно было догадаться, что так и будет! Граф Каттеракский явно принадлежал к тем людям, у которых никогда ничего не выходит, как следует, и она сама тоже. Ей повезло, что она хотя бы нашла выход. К этому моменту она так устала, расстроилась и замучилась от жары, что решила не ждать Майкла. Ей хотелось оказаться в кресле рядом с очагом и рассказать Кальциферу, как она всё запутала и испортила.

Она прохромала по грандиозной лестнице. Потом по грандиозному проспекту. Проковыляла еще по одному, где шпили, башни и золотые крыши кружились в дурманящей роскоши. И тут Софи поняла, что дело обстоит хуже, чем она думала. Она заблудилась. Она не имела ни малейшего представления, как найти замаскированную конюшню, в которой находился вход в замок. Софи наугад повернула на очередную красивую улицу, но и ее не узнала. Теперь она забыла, даже как вернуться обратно во дворец. Она попыталась спросить у встречных. Большинство из них выглядели такими же уставшими и измученными жарой, как она.

– Чародей Пендрагон? – говорили они. – Кто это?

Софи продолжила безнадежно ковылять. Она готова была сдаться и провести ночь на ближайшем пороге, и тут прошла мимо узкой улицы, на которой стоял дом миссис Пентстеммон. «Ага! – подумала Софи. – Я могу зайти и спросить лакея. Они с Хаулом такие друзья, наверняка он знает, где живет Хаул». Так что она повернула на эту улицу.

Ей навстречу шла Ведьма Пустоши.

Сложно сказать, как Софи узнала ведьму. Та выглядела иначе. Вместо тщательно уложенных каштановых кудрей ее волосы стали волнистой рыжей массой, спускающейся почти до талии, а одета она была в нечто красновато-коричневое и бледно-желтое, трепещущее и разлетающееся. Выглядела она свежей и очаровательной. Софи сразу же узнала ее. Она почти остановилась, но не совсем.

«Вряд ли она помнит меня, – подумала Софи. – Наверняка я лишь одна из многих, кого она заколдовала». И Софи продолжила нахально ковылять, стуча тростью по булыжникам и на всякий случай напомнив себе, что, по словам миссис Пентстеммон, эта трость стала могущественным артефактом.

Она снова ошиблась. Улыбаясь и вращая зонтик от солнца, Ведьма плыла по маленькой улице в сопровождении двух унылых пажей в оранжевом бархате. Поравнявшись с Софи, она остановилась, и терпкий ореховый аромат заполнил ноздри Софи.

– Да это же мисс Хаттер! – засмеялась Ведьма. – Я никогда не забываю лица – тем более те, которые сама создала! Что вы делаете здесь в столь изысканном наряде? Если вы собираетесь позвать эту миссис Пентстеммон, можете не утруждаться. Старая сплетница мертва.

– Мертва? – переспросила Софи.

На мгновение у нее возникло глупое желание добавить: «Но еще час назад она была жива!» Однако Софи прикусила язык, поскольку такова смерть: люди живы, пока не умрут.

– Да. Мертва, – ответила Ведьма. – Она отказалась сообщить, где находится кое-кто, кого я хочу найти. Она сказала: «Только через мой труп!» Вот я и поймала ее на слове.

Ведьма искала Хаула! Что же теперь делать? Даже если бы Софи не была такой уставшей и измученной жарой, она слишком перепугалась, чтобы думать. У ведьмы, которая могла убить миссис Пентстеммон, с Софи вообще не будет никаких проблем, и трость ей не поможет. И если она хоть на мгновение заподозрит, что Софи знает, где Хаул, Софи придет конец. Так что, возможно, и к лучшему, что Софи не помнила, где вход в замок.

– Я не знаю, что за женщину вы убили, – сказала она, – но это делает вас безнравственной убийцей.

Однако Ведьма всё равно что-то заподозрила.

– А мне показалось, вы сказали, что собираетесь позвать миссис Пентстеммон?

– Нет, – ответила Софи. – Это сказали вы. Мне не надо ее знать, чтобы назвать вас безнравственной за убийство.

– Тогда куда вы направлялись? – спросила Ведьма.

Софи страшно хотелось велеть ей не лезть не в свое дело. Но это значило бы нарываться на неприятности. Так что она сказала единственное, что пришло ей в голову:

– Я иду на встречу с королем.

Ведьма недоверчиво рассмеялась:

– Но захочет ли король встретиться с вами?

– Да, конечно, – заявила Софи, дрожа от ужаса и гнева. – У меня назначена аудиенция. Я собираюсь просить о лучших условиях труда для шляпников. Видите? Я держусь на плаву даже после того, что вы сделали со мной.

– В таком случае вы идете не туда, – сказала Ведьма. – Дворец у вас за спиной.

– О? Правда? – Софи даже не пришлось притворяться удивленной. – Видимо, я нечаянно развернулась. С тех пор, как вы заколдовали меня, я немного путаюсь в направлениях.

Ведьма от всего сердца рассмеялась и не поверила ни единому слову.

– Тогда пойдемте со мной, – сказала она, – и я покажу вам дорогу ко дворцу.

Софи ничего не оставалось, кроме как развернуться и заковылять за Ведьмой, а два пажа угрюмо тащились позади обеих. Софи охватили гнев и безнадежность. Она посмотрела на изящно плывущую рядом с ней Ведьму и вспомнила слова миссис Пентстеммон о том, что на самом деле Ведьма стара. «Так нечестно!» – подумала Софи, но поделать ничего не могла.