Текст книги "Яйцо Пинхоу (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава 2

Марианна собиралась пойти домой следом за Джо, но в прихожую вышла мама и сказала:

– Марианна, Джой говорит, там осталась еще тарелка с ее сэндвичами. Можешь принести их?

Когда Марианна призналась, что сэндвичей больше нет, ее отправили в «Герб Пинхоу» принести пирогов со свининой тети Хелен. Когда она вернулась с пирогами, тетя Джой снова отослала ее пришпилить на дверях почты записку: «Закрыто по семейным обстоятельствам». А когда она вернулась оттуда, папа послал ее привести преподобного Пинхоу. Очень серьезный и встревоженный преподобный Пинхоу, придя в сопровождении Марианны в Лесной Дом, пожелал узнать, почему никто не послал за доктором Каллоу.

Причина состояла в том, что Бабка была дурного мнения о докторе Каллоу. Должно быть, она услышала слова викария, поскольку немедленно начала орать:

– Шарлатан, шарлатан, шарлатан! Холодные руки в диафрагме. Это капуста на заре, говорю вам!

Но викарий настаивал. Марианну послали к приходскому телефону вызвать доктора Каллоу, и когда доктор прибыл, разразился еще один взрыв криков. Насколько Марианна могла понять с того места на лестнице, где сидела с Чудиком на коленях, большинство шума состояло в повторяющемся:

– Нет, нет, нет!

Но иногда встречались оскорбления вроде:

– Ты, вязаный кальмар!

И:

– Я не доверила бы тебе и шишку на пальце очистить!

Доктор Каллоу вышел в прихожую с мамой, папой и большинством тетушек, качая головой и говоря о «необходимости длительного ухода». Все заверили его, что Эдгар отправился позаботиться об этом, так что доктор ушел в сопровождении викария, а тетушки пошли на кухню сделать еще сэндвичей. Там они обнаружили, что в доме есть только одна банка сардин и совсем нет хлеба. Так что Марианну снова отослали – к пекарю и к бакалейщику, а потом к тете Дайне за яйцами. Она не забыла купить и немного кошачьей еды и вернулась тяжело нагруженная, страшно завидуя Джо, которому удалось так легко сбежать.

Каждый раз, когда Марианна возвращалась в Лесной Дом, Чудик приветствовал ее так, словно она единственный оставшийся в мире человек. Беря его на руки и утешая, Марианна не могла не бросать украдкой взгляды на стеклянный купол, под которым раньше находился хорек. Каждый раз, видя внутри купола желтое пятно с оскалом, она испытывала громадное облегчение.

Наконец, ближе к закату на подъездной аллее раздался стук копыт, шуршание колес и позвякивание повозки двоюродного дедушки Эдгара. Двоюродный дедушка Эдгар отрывисто прошагал в дом, ведя за собой двух чрезвычайно разумных с виду сиделок. Обе – в аккуратных темно-синих пальто и с маленькими квадратными чемоданами. После того, как мама, тетя Пру и тетя Полли показали им, где спать, сиделки заглянули на кухню, посмотрели на мешанину продуктов, сваленных на громадном столе, и объявили, что они здесь не для того, чтобы готовить. Мама заверила их, что этим по очереди будут заниматься тетушки. Тетя Пру и тетя Полли посмотрели друг на друга, а потом пронзили взглядом маму. Наконец, сиделки прошествовали в переднюю комнату.

– А теперь, дорогая, – выплыли к Марианне на лестницу их твердые голоса, – мы просто отведем вас в постель, и тогда вы можете получить чудесную чашку какао.

Бабка тут же снова начала вопить. Все потоком хлынули в прихожую, окружив отбивающуюся и вопящую Бабку. Похоже, никто, даже сиделки, не знал, что делать. Марианна грустно наблюдала за беспомощными мамой и папой, выкручивающим руки двоюродным дедушкой Лестером и потихоньку крадущимся к своему велосипеду дядей Чарльзом. Единственным человеком, способным совладать с ситуацией, оказалась солидная, белокурая тетя Дайна. Марианна всегда думала, что тетя Дайна хорошо умеет только бороться с козами и кормить цыплят. Однако она мягко взяла Бабку за руку и так же мягко наложила на нее успокаивающие чары.

– Встряхнись, моя старушка, – сказала она. – Они здесь, чтобы помочь тебе, глупая. Иди наверх и позволь им надеть на тебя ночнушку.

И Бабка в сопровождении тети Дайны и сиделок смиренно прошла наверх мимо Марианны и Чудика. Проходя, она посмотрела на Марианну с почти нормальным выражением:

– Присмотри за этим котом для меня, девочка.

Вскоре после этого Марианна смогла отправиться домой, идя между мамой и папой и неся на руках немного вырывающегося Чудика.

– Фух! – сказал папа. – Будем надеяться, теперь всё устроится.

Папа очень любил покой. Всё, чего он просил от жизни – проводить время за созданием красивой прочной мебели вместе со своим партнером дядей Ричардом. В сарае позади Дрокового Коттеджа они вдвоем делали стулья, обработанные так, чтобы на них всегда было удобно; столы, зачарованные так, чтобы те, кто ими пользуются, чувствовали себя счастливыми; шкафы, которые не пылились; гардеробы, которые отталкивали моль; и многие другие вещи. На последний день рождения папа подарил Марианне чудесный письменный стол в форме сердца с тайными ящиками, которые на самом деле были тайными: никто не мог даже найти их, если не знал правильное заклинание.

Однако мама вовсе не была такой любительницей покоя, как папа.

– Ха! – воскликнула она. – Она была рождена, чтобы создавать проблемы: как искры летят вверх, так и Бабка создает проблемы.

– Ладно тебе, Сесили, – сказал папа. – Знаю, ты не любишь мою мать…

– Это не вопрос любви, – решительно возразила мама. – Она Хоптонская Пинхоу. До того, как твой отец женился на ней, она была ветренной городской девчонкой. Хорошо заморочила ему голову, и ты знаешь это, Гарри! Из-за нее он приобрел привычку уходить в чащу и добродился до того, что его убили, если хочешь знать…

– Ну-ну, Сесили, – произнес папа, бросив предупреждающий взгляд на Марианну.

– Ладно, забудь, что я сказала. Но я буду крайне удивлена, если она угомонится, в разуме она или нет.

Марианна размышляла над этим разговором весь вечер. Когда она легла спать, а Чудик уселся ей на живот и замурлыкал, она сонно попыталась вспомнить дедушку. Прежний Дед никогда не казался ей человеком, которому можно заморочить голову. Конечно, тогда она была еще очень юна, но он всегда казался сильной личностью, идущей своим путем. Он был жилистый, и от него пахло землей. Марианна помнила, как он шагал длинными ногами в леса, ведя в поводу свою ненаглядную старую лошадь Молли, запряженную в телегу, в которую он собирал странные травы и растения, которыми славился. Она помнила его старую фетровую шляпу. Она помнила, как Бабка говорила:

– Ох, сними этот жуткий головной убор, Дед!

Бабка всегда называла его Дедом. Марианна до сих пор понятия не имела, как его звали.

Она помнила, как прежний Дед любил, чтобы его окружали дети и внуки – все мальчики, за исключением Марианны, – и как после воскресного обеда у нее было особое место у него на колене. Они всегда приходили в Лесной Дом на воскресный обед. Марианна подумала, что маме это наверняка не нравилось. У нее остались очень ясные воспоминания о том, как мама и Бабка рявкали друг на друга на кухне, пока старая мисс Каллоу готовила. Мама любила готовить, но в этом доме ей никогда не позволяли.

И перед тем, как Марианна погрузилась в сон, у нее возникло самое яркое воспоминание: как прежний Дед зашел в Дроковый Коттедж, принеся для нее, как он сказал, специальный подарок.

– Трюфели, – объявил он и протянул большую жилистую руку с кучкой чего-то, похожего на маленькие черные комки земли.

Ожидавшая шоколада Марианна посмотрела на комки в смятении. Стало еще хуже, когда Дед вытащил свой нож – который затачивался так часто, что больше походил на шило, чем на нож, – аккуратно отрезал кусочек от комка и велел ей съесть. На вкус он был как земля. Марианна выплюнула. Сейчас ей было ужасно больно вспоминать разочарованное лицо Деда и то, как он сказал:

– Ну, что ж. Возможно, она слишком мала для таких вещей.

После чего Марианна заснула.

Утром Чудик пропал. И дверь, и окно были закрыты, но Чудик всё равно исчез. Не оказалось его и внизу выпрашивающим завтрак.

Мама была занята, носясь в поисках носков, брюк и рубашек для Джо.

– Полагаю, он вернулся в Лесной Дом, – бросила она через плечо. – Таковы кошки. Сходи забери его обратно, пока мы провожаем Джо. О, Боже! Я забыла ночные рубашки! Джо, вот еще две пары носков. Вроде бы, я их тебе заштопала.

Джо взял носки и другие вещи и сам упаковал их в рюкзак так, чтобы никто не видел. Марианна знала – это из-за того, что украденный хорек тоже лежал в рюкзаке. Джо ходил с самым своим надутым видом. Марианна не могла его винить. Она знала, что на его месте до ужаса боялась бы отправляться туда, где все обитатели кудесники и никому другому не дают заниматься колдовством. Но, когда она спросила, Джо только проворчал:

– Дело не в магии, а в испорченных каникулах. Вот что я ненавижу.

Когда надутый Джо, наконец, уехал на велосипеде, причем за спиной у него развевался торчащий из рюкзака рукав рубашки, чувство было такое, словно прошла гроза. Марианна не в первый раз подумала, что брат обладает очень сильной магией, хотя и не обычной.

– Слава Богу! – воскликнула мама. – Ненавижу, когда он в таком настроении. Сходи за Чудиком, Марианна.

Прибыв к Лесному Дому, Марианна обнаружила, что парадная дверь – как ни странно – заперта. Ей пришлось стучать и звонить, прежде чем ей открыла сердитая сиделка с каменным лицом.

– А ты какую пользу можешь принести? – вопросила она. – Мы попросили викария позвонить мистеру Пинхоу.

– Имеете в виду дедушку Эдгара? – спросила Марианна. – А что случилось?

– Она устраивает нам полтергейст. Вот что случилось.

В этот момент со стола за дверью поднялся большой медный поднос и рванулся к голове сиделки. Она увернулась.

– Видишь, что я имею в виду? – сказала она. – Мы здесь больше ни дня не останемся.

Марианна проследила взглядом, как поднос прыгнул мимо нее к нижней ступеньке и с лязгом помятый рухнул на дорогу.

– Я поговорю с ней, – сказала она. – На самом деле я пришла забрать кота. Могу я войти?

– Пожалуйста, – ответила сиделка. – Заходи и стань новой мишенью!

Зайдя в прихожую, Марианна не могла не бросить взгляд украдкой на стеклянный купол хорька. По-прежнему казалось, будто под стеклом находится что-то желтое, но сегодня оно не слишком походило на хорька. «Проклятье! – подумала она. – Чары выветриваются. С иллюзиями так всегда».

Но тут ее отвлекла Бабка: в белой ночной рубашке с оборками и в красном фланелевом халате она стремительно слетела по лестнице, а за ней спешила вторая сиделка.

– Это ты, Марианна? – завопила Бабка.

Возможно, она снова в норме, с некоторым сомнением подумала Марианна.

– Привет, Бабка. Как ты?

– Под приговором градусника, – ответила Бабка. – Здесь мировая эпидемия, – она ядовито перевела взгляд с одной сиделки на другую. – Пора уходить.

К ужасу Марианны, большие напольные часы, которые всегда стояли возле лестницы, поднялись и, точно таран, метнулись в сиделку, которая открывала дверь. Сиделка закричала и рванулась в сторону. Часы попытались последовать за ней. Они качнулись через прихожую и с громким бренчанием и звоном разбитого стекла упали на купол хорька.

«Отлично, с этим покончено!» – подумала Марианна. Но Бабка теперь бежала к открытой парадной двери. Марианна бросилась за ней следом и схватила ее за костлявую руку, когда она споткнулась о медный поднос у нижней ступеньки.

– Бабка, – позвала она, – ты не можешь выйти на улицу в ночной одежде.

Бабка только безумно расхохоталась.

Она не в норме, подумала Марианна. Но не так уж сильно не в норме. Она слегка тряхнула Бабку за руку и строго произнесла:

– Бабка, ты должна перестать так делать. Те сиделки пытаются помочь тебе. И ты только что разбила ценные часы. Папа всегда говорит, что они стоят сотни фунтов. Тебе не стыдно?

– Стыд, стыд, – пробормотала Бабка, повесив голову – хрупкая и растрепанная. – Я не просила этого, Марианна.

– Нет-нет, конечно, нет, – сказала Марианна.

Она почувствовала дрожащую испуганную жалость, которую не хотелось бы чувствовать. От Бабки пахло так, словно она обмочилась, и она почти плакала.

– Это только из-за того, что Дед Фарли наложил на тебя чары…

– Что за Дед Фарли? – заинтересованно спросила Бабка.

– Забудь, – ответила Марианна. – Но это означает, что тебе надо набраться терпения, Бабка, и позволить людям помогать тебе, пока мы не добьемся, чтобы тебе стало лучше. И ты правда должна перестать швырять вещи в тех бедных сиделок.

На лице Бабки расплылась ехидная усмешка:

– Они не могут творить магию.

– Поэтому ты должна перестать так обращаться с ними, – объяснила Марианна. – Потому что они не могут ответить. Обещай мне, Бабка. Обещай, иначе… – она поспешно постаралась найти угрозу, которая впечатлила бы Бабку. – Обещай, иначе я никогда и не подумаю становиться Бабкой после тебя. Я распрощаюсь с тобой и пойду работать в Лондон.

А вообще-то, отличная идея. Марианна мечтательно подумала о магазинах, красных автобусах и улицах повсюду вместо полей. Но угроза, похоже, сработала. Бабка закивала нечесаной головой.

– Обещать, – пробормотала она. – Обещать Марианне. Это ты.

Марианна со вздохом простилась с лондонской жизнью:

– Надеюсь.

Она провела Бабку обратно в дом, где обе сиделки стояли, уставившись на обломки.

– Она обещала быть хорошей, – сообщила Марианна.

В этот момент из деревни примчались мама и тетя Хелен, черным ходом вошла тетя Полли, а двоюродная бабушка Сью спустилась с повозки следом за двоюродным дедушкой Эдгаром. Слух разнесся, как всегда. Беспорядок убрали, и к величайшему облегчению Марианны, никто не заметил, что среди разбитого стекла нет чучела хорька. Сиделок успокоили, и они увели Бабку одеваться. Сделали еще сэндвичей, прибыли еще Пинхоу, и в передней комнате опять состоялось торжественное собрание насчет того, что теперь делать. Марианна снова вздохнула и подумала, что Джо повезло убраться от всего этого.

– Речь идет не просто о любом человеке, малышка, – сказал ей папа. – А о нашей старшей по ремеслу. Это затрагивает всех нас в трех деревнях и всю местность, не находящуюся под Фарли или Кливзами. Мы должны сделать всё правильно, чтобы она была счастлива, иначе мы вылетим в трубу. Сбегай приведи сюда тетю Джой. Похоже, она не заметила, что разразился кризис.

Тетя Джой, когда Марианна забрала ее с почты, восприняла происходящее совсем не так, как папа. Она шла по улице рядом с Марианной, на ходу закалывая старую синюю шляпу, и ворчала всю дорогу.

– Значит, я должна бросать клиентов и терять доход – и не стоит думать, что твой дядя Чарльз заработает достаточно, чтобы содержать семью, – только из-за того, что избалованная старуха тронулась умом и начала разбрасываться часами. Почему нельзя поместить ее в приют, хотела бы я знать?

– Вероятно, она станет швыряться вещами и в приюте тоже, – предположила Марианна.

– Да, но тогда меня не срывали бы с места, чтобы разобраться с этим, – парировала тетя Джой. – Кроме того, – продолжила она, прикалывая шляпу шляпной булавкой, – моя двоюродная бабушка Каллоу годами жила в приюте и только и делала, что таращилась в стену, а она была не меньшей ведьмой, чем ваша Бабка.

Когда они добрались до Лесного Дома, Марианна ускользнула от тети Джой, отправившись поискать Чудика в саду, где он, конечно же, и был: охотился за птицами в заросшем огороде. Он выглядел довольным тем, что его забрали обратно в Дроковый Коттедж и дали завтрак.

– Ты глупое старое животное, – сказала ему Марианна. – Ты должен есть теперь здесь. Не думаю, что Бабка сейчас помнит о твоем существовании.

К своему удивлению, Марианна обнаружила, что сглатывает слезы. Она не осознавала до сих пор, насколько всё печально. Но было действительно печально. Бабка вечно лишь командовала Марианной, не сделав ничего, за что ее можно было бы любить, но всё равно ужасно, что она вопит и швыряется вещами и стала совсем как маленький ребенок. Марианна надеялась, что там, в Лесном Доме решают, как сделать ситуацию более приемлемой.

Решить что бы то ни было оказалось непросто. Мама и папа пришли домой несколько часов спустя вместе с дядей Ричардом, и все они были в изнеможении.

– Разговоры с сиделками, разговоры с Эдгаром и Лестером, – сказала мама, пока Марианна наливала им чай.

– Не говоря уже о Джой, без конца трещавшей о доме престарелых, в который она засунула Гленис Каллоу, – добавил дядя Ричард. – Три ложки, Марианна, милая. Сейчас не время следить за фигурой.

– Но что вы решили? – спросила Марианна.

Сиделок убедили остаться за двойную плату еще на неделю при условии, что одна из тетушек всё время будет рядом, чтобы защитить их.

– Так что мы дежурим по очереди, – вздохнула мама. – Мне выпала смена сегодня ночью. Так что, боюсь, оставляю вам холодный ужин и убегаю. А потом…

– Я убежден, – мирно произнес папа, – что они обустроятся, она привыкнет к ним, и больше не надо будет беспокоиться.

– Мечтай больше! – ответила мама.

К несчастью, она оказалась права.

Сиделки продержались еще две ночи, а потом твердо и окончательно заявили об уходе. Они сказали, что в доме привидения. Хотя все были уверены, что привидения – Бабкиных рук дело, никто не мог поймать ее на этом и никто не мог убедить сиделок. Они ушли. И состоялось еще одно экстренное собрание Пинхоу.

Его Марианна избежала. Она благоразумно заявила всем, что на новом месте кота нужно держать взаперти две недели, иначе он будет сбегать. Так что она сидела в своей комнате с Чудиком. Это было не так скучно, как кажется, поскольку теперь, когда не было Джо, чтобы насмехаться над ней, она могла открыть тайный ящик в своем столе-сердечке и достать историю, которую она сочиняла. История называлась «Приключения принцессы Айрин» и обещала стать очень захватывающей. Марианна даже огорчилась, когда после Жуткого Скандала (как выразился дядя Ричард) или «некоторых трудностей» (как выразился папа) все вернулись в Дроковый Коттедж.

По маминым словам, им понадобилось немало споров даже для того, чтобы согласиться, что Бабка не в безопасности в одиночестве, и еще больше споров, чтобы решить, что Бабке надо жить с кем-нибудь. Тогда двоюродный дедушка Эдгар весело объявил, что они с двоюродной бабушкой Сью будут жить в Лесном Доме, и двоюродная бабушка Сью будет присматривать за Бабкой. Это стало новостью для двоюродной бабушки Сью. Ее совершенно не устраивала эта идея. На самом деле, она сказала, что уедет жить к сестре на другой конец Хоптона, а Эдгар может присматривать за Бабкой сам, и посмотрим, как ему это понравится. Тогда все снова принялись торопливо думать. И единственное возможное решение, сказала мама – чтобы Бабка жила с одним из своих семи сыновей.

– Тогда, – сказал дядя Ричард, – действительно полетели пух и перья. Я никогда еще не видел, чтобы Сесили так ругалась.

– Тебе-то хорошо! – воскликнула мама. – Ты не женат и живешь в этой комнатушке в «Гербе Пинхоу». Никто не станет просить тебя, Ричард, так что сотри свое самодовольное выражение…

– Ну-ну, Сесили, – миролюбиво сказал папа. – Не начинай опять.

– Я была не единственной, – возразила мама.

– Нет. И Джой, и Хелен, и Пру, и Полли – все визжали, что у них достаточно дел, и даже твоя двоюродная бабушка Клэрис, Марианна, говорила, что Лестер не сможет сохранить свой респектабельный стиль жизни, если им придется приютить сумасшедшую женщину. Тогда я потерял терпение, – сообщил папа. – И Дайна с Айзеком предложили себя. Они сказали, поскольку у них нет детей, они располагают пространством и временем, и Бабка может быть счастлива, наблюдая за козами и утками в Лощине. Кроме того, Дайна способна управляться с Бабкой…

– Бабка так не думала, – вставила мама.

Бабка каким-то образом прослышала о принятом решении. Она появилась в передней комнате завернутая в скатерть и объявила, что покинет Лесной Дом только вперед ногами в гробу. Ну, или по крайней мере большинство Пинхоу решили, что именно это она имела в виду, когда повторяла: «Сначала корни в ведре для выгонки!»

– Дайна отвела ее обратно в постель, – сказал дядя Ричард. – Мы переселяем Бабку завтра. Мы объявили общий призыв всем Пинхоу, чтобы помочь, и…

– Подожди. До того еще было выступление Эдгара, – сказала мама. – Эдгар настроился переехать в Лесной Дом, как только Бабка освободит его. И твоя двоюродная бабушка Сью была с ним согласна – сюрприз, сюрприз. Наследственный семейный дом, сказали они, большой деревенский дом. Как старший из живущих Пинхоу, сказал Эдгар, он имеет право жить здесь. Он решил переименовать его в Пинхоу Мэнор.

Папа хихикнул:

– Напыщенный идиот, этот Эдгар. Я сказал ему в лицо, что он не имеет права. Дом мой. Он перешел ко мне, когда умер прежний Дед, но Бабке было важно жить там, и я позволил ей.

Марианна уставилась на него: она и не подозревала об этом.

– Значит, мы переедем туда?

«После всех трудов, которые я вложила, чтобы приучить Чудика жить здесь!» – подумала она.

– Нет-нет, – ответил папа, – мы бы там слетели с катушек, не хуже Бабки. Нет, я думаю продать дом и получить немного денег для Айзека на содержание Бабки в Лощине. Им с Дайной наличность понадобится.

– Еще один жуткий скандал, – заметил дядя Ричард. – Видела бы ты лицо Эдгара! И Лестера, заявившего, что дом можно продать либо Пинхоу, либо никому. И Джой, визжавшую, что деньги надо разделить. Артур и Чарльз заткнули ее, сказав: «Тогда продай его Пинхоу». Казалось, Эдгар вот-вот взорвется от мысли, что ему придется заплатить, когда он думал, что дом уже его.

Папа улыбнулся:

– Я не стану продавать его Эдгару. Он же из Хоптонской линии семьи. Пусть лучше он займется продажей. Я сказал ему заинтересовать какого-нибудь богача из Лондона и получить за дом действительно хорошую цену. А теперь давайте немного отдохнем, хорошо? Что-то говорит мне, что завтрашний переезд Бабки потребует немалых трудов.

Папа всегда был склонен преуменьшать. К вечеру следующего дня Марианна могла бы сказать, что это было папино преуменьшение века.