Текст книги "Яйцо Пинхоу (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 13

Марианна перехватила дядю Чарльза, когда тот шел домой из Лесного Дома, но он отказался верить, что Бабка могла совершить что-то плохое.

– Ты слишком мала, чтобы понять, цыпленок, – засмеялся он. – Никто из нас, Пинхоу, не сделал бы подобного. Мы работаем с Фарли.

Это ясно показало, что никто ей не поверит, но Марианна продолжала пытаться заставить хоть кого-нибудь понять про Бабку. Почти все, с кем она разговаривала в течение следующих нескольких дней, заявляли:

– Бабка не стала бы такого делать! – и отказывались обсуждать дальше.

Дядя Артур похлопал Марианну по голове и вручил пакет шкварок для Чудика.

– Она была хорошей матерью мне и хорошей Бабкой всем нам. Ты не знала ее в расцвете сил.

Марианна задумалась над этим. Она предположила, что женщина, у которой семь сыновей, должна быть хорошей матерью, но всё равно пошла спросить маму.

– Хорошая мать! – ответила та. – С чего ты взяла? Когда мне было столько лет, сколько тебе, моя мать и ее подруги постоянно подыскивали поношенную одежду для твоего отца и его братьев, иначе им пришлось бы бегать в лохмотьях. Она говорила, мальчики слишком боялись Бабку, чтобы сообщать ей, когда вырастали из своих вещей.

– Но разве Бабка не видела, какая у них одежда? – спросила Марианна.

– Я ни разу такого не замечала. Она предоставляла папе заботиться о младших.

Но мама никогда не любила Бабку, подумала Марианна, пытаясь быть беспристрастной. Дядя Артур действительно верил в свои слова. Однако дядя Артур во многом походил на папу – всегда верил в лучшее во всех. Мама фыркала каждый раз, когда папа говорил что-то доброе и уважительное о Бабке, и называла это «переписыванием истории». Так где же лежала истина? Где-то посередине? Марианна вздохнула. Факт состоял в том, что никто – даже мама – не собирался верить, что Бабка наслала на Фарли нашествие лягушек или… Марианна остановилась на лестнице по пути в свою комнату, куда шла продолжить историю про принцессу Айрин.

«О, небо! – подумала она. – А что, если были не только лягушки!»

Она развернулась и пошла обратно вниз.

– Я только в Лощину и обратно! – крикнула она маме и направилась прямиком поговорить с тетей Дайной.

Проходя мимо почты, Марианна с радостью увидела, что некоторые из людей дяди Саймона теперь занимаются разрушенной стеной. Они работали с той обманчивой медлительностью, с какой обладающие магией рабочие обычно делают подобные вещи, и стена была уже по пояс. Так что ремонт в Лесном Доме, вероятно, был почти закончен – с той же обманчивой магической скоростью.

И вот пример того, как никто не верит ни малейшему злу о Бабке, подумала Марианна. Бабка разрушила почтовую стену. Но все относились к этому как к несчастному случаю или стихийному бедствию.

Марианна уже совсем собралась зайти на почту. Тетя Джой ей поверит. Но тетя Джой всегда верила в худшее во всех. И, что еще важнее, никто не верил тете Джой. И Марианна продолжила путь по аллее к Лощине. В живой изгороди по-прежнему прыгало несколько зачарованных лягушек. Невозможно было выловить всех до единой.

По всему квадратному белокожему лицу тети Дайны разлилось удивление, когда Марианна сказала, что хочет поговорить с ней, а не с Бабкой. Но она провела ее в маленькую темную кухню, где весь стол был заставлен плетеными подносами со свежеприготовленными королевскими кексами[3]3
  Кексы со смородиной и мускатом, обычно в форме сердца, часто содержат мармелад со вкусом апельсина или лимона или с кокосовой стружкой и политые шоколадом.


[Закрыть]. Тетя Дайна отодвинула их в сторону, сказав, чтобы Марианна ела, сколько хочет, и сделала обеим по чашке кофе.

– Ну вот, дорогая. В чем дело?

Марианна решила приступать осторожно. Втянув чудесный запах свежего кекса, она сказала:

– Бабка в последнее время колдует вообще?

– Зачем тебе это, дорогая? – тетя Дайна посмотрела с недоумением и легким беспокойством.

– Ну, – ответила Марианна. – Похоже на то, что я могу стать следующей Бабкой, так? А у меня недостаточно знаний, – это была абсолютная правда, но следующая часть таковой не была; и немного торопливо она продолжила: – Я подумала, сможет ли она дать мне несколько уроков, ведь ее рассудок в последнее время не совсем в порядке. Она занимается какой-нибудь работой? Она совсем всё неправильно делает?

– Ты права, – согласилась тетя Дайна. – Но не вижу, как она могла бы учить тебя, дорогая. Лучше попроси своего папу. Бабка нынче просто сидит. Ну, еще немного бормочет, конечно.

– Только не говори, – притворно вздохнула Марианна, – что она до сих пор продолжает про Фарли!

– Что ж, ты слышала ее. Признаю, временами ее высказывания звучат оскорбительно, но это совершенно ничего не значит, благослови ее небеса!

– А она вообще что-нибудь делает? – спросила Марианна, пытаясь говорить разочарованно.

Тетя Дайна улыбнулась и покачала головой:

– Ничего. Просто сидит и играется с вещами, как ребенок. На днях она раздобыла ягоду шиповника и тысячелистник и часами трепала и вертела их.

«Ой-ой! Это же чесотка, сыпь и насморк!» – подумала Марианна.

– Недавно, – продолжила тетя Дайна, – она всё время просила воды. Я наблюдала, как она переливала ее из одного стакана в другой и улыбалась…

«А это зачем? – задумалась Марианна. – Раз она улыбалась, наверняка еще одни чары!»

– И она добавляла в воду сажу и так ее загрязнила, что мне пришлось ее забрать.

«Значит, что-то из этого – грязевые чары», – подумала Марианна.

– О, а однажды, – призналась тетя Дайна, понизив голос, поскольку говорить об этом было стыдно, – она поймала блоху. Мне было так стыдно. Я не против, что она ловит муравьев, но блоха! Я стараюсь держать ее в чистоте, но вот она держит блоху и говорит: «Смотри, Дайна, блоха!» Я предложила убить насекомое, но она сделала это сама.

«Значит, теперь она создает нашествие муравьев и блох! – подумала Марианна. – Прямо под носом у тети Дайны! Бедные Фарли! Неудивительно, что они наслали на нас порчу!» Собираясь с силами, чтобы сказать такое взрослой тетушке, Марианна спросила:

– Но разве всё это не похоже на чары, тетя Дайна?

Особенно вода, подумала Марианна. Если она отравила их воду, это гадко!

– О нет, дорогая, – доброжелательно произнесла тетя Дайна. – Она просто забавляется, бедняжка. Она теперь совсем позабыла про ремесло.

Марианна глубоко вдохнула запах кексов и нахально заявила:

– Не думаю, что это так.

Тетя Дайна засмеялась:

– А я знаю, что так. Выброси эти мысли из головы, Марианна, и попроси папу обучить тебя. Ты можешь доверить нам с Айзеком присмотр за Бабкой.

«Еще один человек, который поверит только лучшему про Бабку, – грустно подумала Марианна и встала, чтобы уйти. – Будто бы они все под чарами».

– Я пойду. Спасибо за кофе, – сказала она тете Дайне.

Она прошагала через вестибюль, проигнорировав донесшийся из передней комнаты Бабкин голос:

– Это ты, Марианна?

Похоже, Бабка всегда знала, когда Марианна появлялась в Лощине.

– Нет, не я! – пробормотала она сквозь стиснутые зубы.

Шагая по аллее между шуршащих и квакающих живых изгородей, Марианна обдумывала Бабкины чары и жалела, что не знает, как их снять.

Они должны быть сильными. Если бы она сомневалась, насколько сильными, стоило лишь вспомнить заряд магии, который Бабка швырнула в Фарли. И не простой заряд. Конечно, он был предназначен прогнать Фарли, но также должен был заставить их поверить, будто Бабка честна, невинна и в здравом уме. Бабка была мастерица сплетать чары.

– О! – вслух воскликнула Марианна, почти остановившись.

Конечно, Бабка наложила на всех чары. Она не хотела, чтобы кто-нибудь помешал ей мстить Фарли, и не хотела, чтобы ее обвинили, когда Фарли ответят. Так что она зачаровала каждого Пинхоу в деревне, чтобы о ней думали только хорошее. Единственное, что смущало Марианну – то, что сама она, похоже, была невосприимчива к чарам.

Или не совсем невосприимчива. Марианна медленно пошла дальше, вспоминая день, когда они переселяли Бабку из Лесного Дома. Тогда ей казалось абсолютно разумным – даже если и раздражало, – то, что Бабка пустила корни в кровать, и совсем не казалось перебором то, что Бабка преследовала Долли кухонным столом и разрушила стену почты. Теперь, оглядываясь назад, Марианна видела: это было отвратительным поведением. Должно быть, в тот день Бабка буквально поливала всех магией.

Но, скорее всего, она начала накладывать чары еще раньше – вероятно, когда устраивала полтергейст для тех бедных сиделок. Никто из тетей и дядей не осуждал Бабку за это… Но, с другой стороны, они почти никогда не осуждали Бабку, что бы она ни делала…

Глаза Марианны расширились, когда она поняла, что Бабка могла накладывать чары столько времени, сколько Марианна живет на свете. Никто никогда не обвинял Бабку. Стоило лишь посмотреть на Фарли, чтобы понять, насколько это странно. Конечно, Фарли повиновались старому мистеру Фарли, поскольку он был их Дедом, но они ворчали, что он жутко упрямый, и мало кто из них любил его. Однако Пинхоу относились к Бабке так, словно она какой-то природный дар – вроде апрельского дождя, полезного для посевов. И люди ворчали на дождь, но никогда – на Бабку.

Марианну озадачило, почему сама она по большей части невосприимчива к чарам Бабки. Наверное, из-за того, что мама всегда говорила про Бабку что-нибудь сердитое – хотя на саму маму чары действовали. Мама разобраться с Бабкой не поможет. Марианна с отчаянием задумалась, поможет ли кто-нибудь вообще. Потом ей в голову пришло, что чары почти наверняка влияют только на тех, кто живет в Улверскоте. Пинхоу жили и в других местах, за пределами деревни. Кого она могла попросить?

Ближайшим и самым очевидным выбором был двоюродный дедушка Эдгар. Он и его жена, двоюродная бабушка Сью, жили в паре миль отсюда, по дороге в Хелм Сент-Мэри. Бесполезно ожидать, что двоюродный дедушка Эдгар поверит чему-нибудь плохому о Бабке. В конце концов, он был ее братом. Но, подумав, Марианна возложила надежды на двоюродную бабушку Сью. По маминым словам, бабушка Сью происходила из состоятельной семьи на другом конце Хоптона, и от нее можно было ожидать взгляда со стороны. И она, конечно же, не станет считать Бабку непогрешимой после того, как ее чуть насмерть не раздавило между Бабкиной кроватью и косяком двери. Мама с тех пор постоянно завозила бабушке Сью кувшины со своим специальным бальзамом от синяков.

– Я отвезу бабушке Сью кувшин с твоим бальзамом? – спросила Марианна маму, как только добралась до Дрокового Коттеджа.

– О, будь добра! – воскликнула мама. – Я так занята настойками от коклюша, ты не поверишь! Говорят, малышке Николе совсем плохо. Этой ночью она едва могла дышать, бедная крошка!

Марианна сняла передник и пошла взять в сарае свой велосипед. Первым, что она там увидела, была мамина новая метла. Марианна окинула ее взглядом, задумавшись, не позаимствовать ли лучше ее. Древко было белым и свежим, а прутья толстыми, жесткими и розоватыми. Она с первого взгляда видела: полетит метла великолепно. Но мама, возможно, будет против, а бабушка Сью более доброжелательно встретит Марианну, если та приедет на обычном велосипеде. Она вздохнула и выкатила на колесах.

Возникло странное ощущение. Последний раз Марианна ездила на велосипеде, когда ехала в школу, а рядом с ней катил Джо. Джо всегда убеждался, что она в целости и сохранности добралась до школы для девочек, хотя Марианна и не была уверена, что он после этого всегда отправлялся в школу для мальчиков. Джо не любил школу.

«Джо поверит мне насчет Бабки!» – подумала Марианна. Он отзывался о Бабке хуже, чем мама. И он точно находился вне зоны действия чар – в десяти милях отсюда, в Замке. Вот отличная мысль! Но сначала стоило попробовать с бабушкой Сью.

Когда мама вышла с кувшином бальзама к парадной двери, велосипед и ее заставил подумать о школе.

– Напомни мне попросить дедушку Лестера подбросить нас в Хоптон, – сказала она, ставя кувшин с бальзамом в корзинку на руле велосипеда. – Как-нибудь на этой неделе надо съездить туда за школьной формой для тебя. Занятия начинаются через неделю, правильно? Понятия не имею, как я куплю новую форму Джо, когда он работает в Замке. Я знаю, он вырос на целый фут.

И когда Марианна начала подниматься по холму, у нее возникло грустное ощущение поджимающих сроков. Как только она пойдет в школу, времени не останется ни для чего. Она должна заставить кого-нибудь поверить ей насчет Бабки в ближайшее время, подумала она, вставая на педалях, чтобы преодолеть крутую часть дороги возле церкви.

Пыхтя наверх, она краем глаза заметила преподобного Пинхоу. Он стоял на погосте возле одной из могил, разговаривая с кем-то очень высоким и благородной наружности. Что странно – с кем-то незнакомым. Пинхоу не слишком-то приветствовали чужих в деревне. Но тут Марианну отвлекли два мебельных фургона с логотипом «ПИКФОРД И ПАЛЛЕБРАС» впереди нее наверху. Каждый фургон тянули две ломовые лошади, и оба кучера щелкали хлыстами и кричали, выполняя сложный поворот через ворота к Лесному Дому. Похоже, Йелдэмы уже въезжали.

Поравнявшись с воротами, Марианна поставила одну ногу на землю – сказав себе, что это не любопытство: ей необходимо остановиться, чтобы передохнуть – и стала наблюдать, как мужчины в грубых зеленых фартуках спрыгивают вниз и откидывают задние стенки фургонов. В фургоне, внутренняя часть которого была видна ей лучше всего, стояла красивая лондонская мебель. Марианна видела кресла с круглыми спинками и пуговицами, покрытые пушистым зеленым бархатом, и буфет – папа при виде него склонил бы голову набок, чтобы восхищенно полюбоваться им. Хорошая старая работа – она почти слышала, как папа это говорит, – красивая инкрустация.

Наследство от Люка Пинхоу, подумала Марианна. Почему-то это заставило ее по-настоящему почувствовать, что Айрин – Пинхоу. «И она вернулась жить домой! – подумала Марианна, снова садясь на велосипед. – Это хорошо».

Она проехала мимо последних домов и оказалась между живых изгородей, где дорога поворачивала. И там ей навстречу выехали шесть других велосипедистов – все девочки. Едва увидев Марианну, они остановились и развернули велосипеды елочкой, перегородив дорогу. В той, которая стояла впереди, Марианна узнала Марго Фарли, а в следующей – кузину Марго, Норму. Она не знала имен остальных, но знала, что все они тоже Фарли и, вероятно, лучшие подруги между собой, поскольку у всех были одинаковые прически – гладкие и зализанные назад с маленькой тонкой косичкой, свисающей на щеку. «Ой-ой!» – подумала Марианна. Она обоняла, или ощущала – или как-то еще чувствовала, – что в корзинке на руле велосипеда у каждой девочки какие-то чары.

– Посмотрите-ка, кто здесь! – издевательски произнесла Марго Фарли. – Служаночка Бабки Пинхоу!

– Едешь в Хелм, чтобы наслать на нас еще одну порчу? – спросила Норма.

– Вовсе нет, – ответила Марианна. – Я никогда ни на кого не насылала порчу.

Все шесть девочек разразились издевательским смехом.

– Да что ты? – с деланным удивлением произнесла Марго. – Прости, ошиблась. Значит, ты не насылала на нас лягушек, или блох, или гнид?

– Или сыпь, или грипп и коклюш, да? – добавила Норма.

А остальные начали выкрикивать:

– И ты не насылала нам муравьев в шкафы, да?

– Что насчет грязи в нашем белье?

– А из-за чего тогда вспучило Бабку Нору?

– Значит, ты не заставляла Доротею упасть в пруд? Черта с два, ты не делала!

Марианна повисла на своем велосипеде, думая: «О, Боже! Бабка зря времени не теряла!»

– Честное слово, нет, – ответила она. – Понимаете, у Бабки не всё в порядке с головой, и…

– О? В самом деле? – протянула Марго.

– Отговорки, отговорки, – сказала Норма.

– Голова у нее достаточно в порядке, чтобы затопить все дома Фарли по колено водой! – сказала Марго. – Все наши дома – от Апхелма до Боубриджа. Ничьи больше, заметь. Наша Бабка Нора из-за этого в бешеной ярости, так и знай.

Марианна понимала, они вправе злиться.

– Слушайте, мне жаль… – начала она.

Это было ошибкой. Но, с другой стороны, Марианна знала, ошибкой было бы всё, что бы она ни сказала.

– Взять ее! – велела Марго.

И все девочки бросили велосипеды и накинулись на Марианну.

Ее пребольно пинали, били кулаками и дергали за волосы. Она пыталась защищаться, как бык бросившись на Марго, и, барахтаясь, пробиралась среди велосипедов, спотыкаясь, падая и получая удары, щипки и царапины от каждой девочки, которая могла до нее дотянуться. Мешочки с чарами выпали из велосипедных корзин, и их затоптали. Воздух над живой изгородью заполнился густой белой пылью. Все зачихали в ней, но были слишком злы, чтобы заметить. Марианна раздавала тумаки во всех направлениях – некоторые магией, некоторые кулаками, – но это только еще больше разозлило девочек Фарли. В итоге она оказалась на земле под собственным велосипедом, а Марго прыгала на нем.

– Правильно! – вопили остальные. – Раздави ее! Убей ее!

– Эй, эй, эй! – крикнул Джосс Каллоу, подъезжая к сражению. – Прекратите немедленно, девочки! Слышите?

Все виновато развернулись и уставились на Джосса Каллоу, который многозначительно прислонил велосипед к живой изгороди. Марианна выбралась из-под покореженного велосипеда. Волосы у нее свисали на лицо, и она чувствовала, что губы распухли.

– И что это такое? – спросил Джосс. – А?

– Она первая начала! – Марго указала на Марианну. – Гадкий маленький слизняк!

– Да, посмотрите, что она сделала со мной! – Норма протянула разорванный рукав.

– И она сломала мой велосипед! – сказала другая девочка. – Она отвратительна!

Все они знали Джосса, поскольку его мать жила в Хелм Сент-Мэри. Он тоже их знал. И нисколько не впечатлился.

– Забавно, – заметил он. – Как я вас ни встречу, девочки, так вечно вы создаете проблемы. Шестеро на одного – по мне, так это поступок трусов. Езжайте домой.

– Но мы должны выполнить поручение… – начала Норма и в ужасе остановилась, глядя на разорванный мешочек с чарами у себя под ногами. – Только посмотрите, что она наделала!

– Мне плевать, что у вас тут за дела, – сказал Джосс. – Отправляйтесь домой.

– А кто вы такой, чтобы нам приказывать? – грубо спросила Марго.

– Я серьезно, – сказал Джосс.

Он по очереди кивнул каждой девочке, и когда он кивал, прически у них начинали корчиться и вставали дыбом. Заколки и резинки полетели на дорогу. За несколько мгновений их волосы превратились в длинные вертикальные пучки на макушках, а маленькие косички развевались сбоку, словно щупальца.

Девочки схватились за головы. Некоторые завопили.

– Я не могу пойти домой в таком виде! – взвыла Норма.

– Люди будут смеяться! – завизжала Марго.

Она вцепилась обеими руками в пушистые, как у всех Фарли, волосы и попыталась стянуть их вниз. Они вырвались из ее пальцев и подпрыгнули обратно.

– Да, – сказал Джосс. – Всякий, кто увидит вас, будет хохотать до упаду. Послужит вам уроком. Они опустятся, когда вы зайдете в свои дома, и не раньше. А теперь идите.

Девочки угрюмо подобрали велосипеды и сели на них, ворча и жалуясь друг другу, когда оказалось, что большинство брызговиков разболталось.

– Почему он ничего не сделал с ее волосами? – среди бряцания и позвякивания спросила Норма.

Когда они отъехали – длинноголовые и решительно странные, – Марго громко ответила:

– Он полукровка – наполовину Пинхоу, вот почему.

Она хотела, чтобы Джосс услышал, и он услышал. И не был доволен. Когда Марианна сказала:

– Джосс, они злились из-за того, что Бабка наложила чары на Фарли.

Он просто нахмурился на нее:

– Я не собираюсь стоять здесь, выслушивая обвинения, Марианна. Мне без разницы, из-за чего это случилось. Я исправлю тебе велосипед, но на этом всё.

Он подобрал велосипед Марианны и с помощью нескольких умелых поворотов и ударов и такого же количества хорошо направленных уколов магии выпрямил изогнутую раму и свернутые педали и вернул колесам круглую форму. Из-за слез Марианна видела его надевающую цепь фигуру размыто. «Бабка сделала всё так тщательно! – подумала она. – Никто не верит ни единому моему слову!»

– Вот, – Джосс протянул ей починенный велосипед. – А теперь езжай, куда ехала, пусть посмотрят твое лицо, и больше не пытайся оскорблять Фарли.

Он взял собственный велосипед, быстро перекинул ногу через седло и укатил в деревню, прежде чем Марианна смогла придумать, что сказать.

Она немного постояла на дороге, тихо плача – она всегда презирала такие слезы. А потом взяла себя в руки и посмотрела на маленькие разорванные мешочки и белую пыль из них, полосой растянувшуюся через дорогу и засыпавшую живую изгородь на другой стороне. Девчонки везли Пинхоу нечто крайне неприятное. Судя по ноющему ощущению в спине, это была очередная болезнь. К счастью, оно было настолько свирепым, что пославший его сделал так, чтобы оно активировалось, только когда кто-нибудь произнесет нужное слово. Но всё равно Марианна знала, что не должна оставлять это здесь. В любой момент кто-нибудь случайно мог произнести нужное слово.

Вздохнув, она положила велосипед и задумалась, как с этим разобраться. Мама тут справилась бы лучше нее.

И все-таки она могла сделать кое-что, что, вероятно, сработает. Марианна не слишком часто этим пользовалась, поскольку мама сильно встревожилась, когда обнаружила, что Марианна способна на такое.

Марианна глубоко вдохнула и очень аккуратно и осторожно призвала огонь. Она призвала его на самую поверхность дороги и верхушки листьев на живой изгороди. И на случай, если этого будет недостаточно, она велела ему сжечь каждый клочок пыли, где бы она ни была.

На ее призыв ответили маленькие голубые языки пламени в дюйм высотой, мерцающие над дорогой, обочиной и живой изгородью. Почти сразу же пламя заполнилось маленькими белыми искрами, шипящими и свистящими. Затем пыль под ним вспыхнула и сгорела с чудесным рычащим звуком – будто злая собака. Шесть мешочков сгорели с тихим рассыпчатым «пуф», породив группки пламени, которые были скорее зелеными, чем голубыми, и выбросив вверх потоки белых искр. Будто фейерверк, подумала Марианна, если не считать сильного запаха драконьей крови. Когда она отозвала пламя, не осталось ни кусочка пыли и никаких следов мешочков.

– Отлично, – произнесла Марианна и поехала дальше.

Наверное, когда она прибыла к дому двоюродного дедушки Эдгара, у нее был пугающий вид: распухшие губы, расцарапанное лицо и растрепанные подерганные волосы. Колени и одна рука тоже были поцарапаны. Открыв дверь, двоюродная бабушка Сью вскрикнула.

– Батюшки, дорогая! Ты упала с велосипеда?

Бабушка Сью была такая свежая, накрахмаленная и аккуратная и смотрела так сочувственно, что Марианна снова заплакала. Она протянула кувшин с бальзамом и сглотнула:

– Боюсь, он треснул.

– Ничего, ничего. У меня еще прошлый не закончился. Заходи и дай мне посмотреть твои царапины.

Она проводила Марианну в аккуратную чистую кухню, окруженная пятью разномастными собаками двоюродного дедушки Эдгара – и все они шумно радовались Марианне, – где усадила Марианну на стул и промыла ей лицо и колени маминым травяным антисептиком.

– Какой ужас! – сказала бабушка Сью. – Такая большая девочка, как ты, наверняка знает уже достаточно чар, чтобы не падать с велосипеда!

– Я не падала! – сглотнула Марианна. – Там были девочки Фарли…

– О, да ладно, дорогая. Ты только что сказала мне, что упала.

И прежде чем Марианна смогла объяснить, бабушка Сью поспешила принести ей стакан молока и тарелку миндального печенья.

Миндальные печенья бабушки Сью всегда были чудесными: светло-коричневые и хрустящие снаружи и мягко-белые и сочные внутри. Откусив от первого, Марианна обнаружила, что у нее шатается зуб. Ей пришлось почти минуту концентрироваться изо всех сил, чтобы снова прочно его закрепить. К этому моменту она полностью упустила шанс заметить бабушке Сью, что не падала с велосипеда и что бабушка Сью просто сама так решила.

Было предельно ясно, что бабушка Сью не собирается ее по-настоящему слушать. Но Марианна попыталась.

– Я встретила шесть девочек Фарли, – осторожно произнесла она, когда зуб снова прочно держался. – И они сказали мне, что Бабка насылала на них порчу. У них были лягушки, гниды и муравьи в шкафах. А сейчас у них тоже коклюш.

У двоюродной бабушки Сью сделался презрительный вид. Она провела обеими руками вниз по накрахмаленной юбке с оборками и сказала:

– Невероятно, насколько суеверными могут быть деревенские девчонки! Это изумляет меня с тех самых пор, как я приехала жить в Улверскот. Всё, что вызвано их собственной нечистоплотностью – а Фарли далеко не чистоплотный клан, дорогая, – они пытаются списать на чьи-нибудь заклинания. Как будто кто-нибудь стал бы мараться – и уж, конечно, не твоя бедная бабушка! Она нынче едва ходит, как говорит Дайна.

Марианна знала, что это бесполезно, но всё равно сказала:

– Бабка сидит там и творит чары, бабушка Сью. Мелкие хитрые штуки, которых тетя Дайна не замечает. В последний раз была вода.

– И что она с ней делает? Вызывает наводнение? – беззаботно и недоверчиво спросила бабушка Сью.

– Да, – ответила Марианна. – Во всех их домах. И грязь у них в белье.

Бабушка Сью засмеялась.

– Серьезно, дорогая, ты такая же легковерная, как Фарли. В любом случае, коклюш – просто естественная эпидемия. Он сейчас по всей округе. Эдгар говорит, есть случаи от Боубриджа до Хоптона.

Распространяется расширяющимися кругами, как заклятия порчи, пока кто-нибудь не снимет чары, подумала Марианна. Но говорить не стала. В этом не было смысла, и она чувствовала себя уставшей, больной и дрожащей. Она тихо и вежливо сидела на стуле и слушала, как бабушка Сью болтает обо всем, о чем она болтает всегда.

Вначале о двух сыновьях бабушки Сью – Дэмионе и Рафаэле. Бабушка Сью очень ими гордилась. Оба они жили в Боубридже, и дела у них шли хорошо. Дэмион был бухгалтером, а Рафаэль – аукционистом. Такая жалость, что оба облысели столь молодыми, но облысение было наследственным в семье бабушки Сью и всегда передавалось по женской линии, не так ли?

Затем о собаках. Мистер Вастион говорил, они слишком толстые и нуждаются в большем количестве моциона. Но, сказала бабушка Сью, кто с ними будет гулять, как полагается, когда Эдгар так занят, а мальчики больше здесь не живут? У бабушки Сью достаточно дел дома.

Затем о доме. Бабушка Сью хотела новые обои. Это чудесный дом, и бабушка Сью никогда не перестанет благодарить Бабку за то, что та отдала его им, когда умер Дед. Бабка была так щедра. Она отдала дяде Артуру «Герб Пинхоу», дяде Седрику – ферму, а дяде Айзеку позволила держать мелкое хозяйство. Но честное слово, Марианна, это место почти такое же ветхое, как Лесной Дом.

Марианна обвела взглядом блестящую, пустую, рационально оборудованную кухню и задумалась, как бабушка Сью может так думать. И впервые задумалась, принадлежало ли всё это имущество Бабке, чтобы она могла его раздавать. Если имущество перешло к папе, не должен ли был его раздаватьпапа? Она подумала, что надо спросить у мамы.

Бабушка Сью сказала, что она снова и снова приглашала дядю Чарльза реконструировать дом, но, похоже, у дяди Чарльза всегда есть какие-то более срочные дела. А бабушка Сью не собирается нанимать никого другого, поскольку дядя Чарльз использует в работе магию, что делает его быстрее и аккуратнее любого в округе. Но теперь он принялся за реконструкцию Лесного Дома. С какой стати у какой-то новенькой, даже если она урожденная Пинхоу, должно быть право занимать время дяди Чарльза?

С Марианны было достаточно. Она не хотела слушать, как бабушка Сью мягко критикует дядю Чарльза и чудесную принцессу Айрин. Она встала, вежливо поблагодарила бабушку Сью и сказала, что ей пора идти.

Тем временем Джосс Каллоу прибыл в «Герб Пинхоу» с отчетом для отца Марианны. Когда он пристраивал во дворе велосипед, маленькие голубые языки пламени вспыхнули по всей его груди, шипя, свистя и испуская маленькие белые искры. Они брызнули из-под ботинок и даже мгновение шипели на переднем колесе велосипеда. Джосс похлопал их, но они уже исчезли.

– Следовало бы получше постараться, девочки, – произнес он, естественно, решив, что это была месть Марго Фарли и ее подруг.

И он выкинул их из головы и зашел в Закуток, где его ждал Гарри Пинхоу, а в люк просунулся Артур Пинхоу.

– Понятия не имею, что замышляет Большой Человек, – сказал Джосс, удобно устроившись с пивом и маринованными яйцами. – Он чем-то очень занят, но я не знаю чем. Они достали все старые карты и документы из своей библиотеки, и прямо чувствуешь, как над ними колдуют, но это всё, что мне известно.

– А Джо не может тебе сказать? – спросил отец Джо, пыхтя трубкой, которую он позволял себе в таких случаях.

– Этот Джо, – ответил Джосс, – чертовски бесполезен, пардон мой французский. Его никогда нет. Не знаю, чем он всё время занимается, но не один я жалуюсь. Вчера мистер Фрейзер готов был взорваться, когда Джо пропал. А мистер Стаббс был готов к смертоубийству, потому что хотел отправить заказ мяснику, а Джо исчез с лица земли.

Гарри Пинхоу и дядя Артур грустно пожали плечами. Джо всегда будет разочарованием.

– О, это напомнило мне, – сказал Джосс. – Юный Кот Чант – ну, знаете, Эрик с девятью жизнями – каким-то образом вывел мерзость. Грифон, думаю. Я видел его сегодня утром. Сначала я с трудом понял, что это. Сплошной пух и большие ноги, но у него есть крылья и клюв, так что, наверное, это грифон.

Дядя Артур покачал головой:

– Плохо. Это плохо. Мы же не хотим, чтобы один из них выбрался.

– Мы не больно много можем сделать, если он живет в Замке, – заметил Гарри Пинхоу, безмятежно попыхивая трубкой. – Надо подождать, чтобы поймать его на воле.

– А когда я спросил, юный Эрик сказал, что яйцо ему отдала твоя Марианна, – добавил Джосс.

– Что?! – Гарри Пинхоу так встревожился, что уронил трубку на пол. Шаря в ее поисках, он сказал, побагровев: – Это яйцо хранилось на чердаке в безопасности. Оно должно было оставаться там в целости до Второго Пришествия. Я сам его обработал. Не знаю, что в последнее время нашло на Марианну. Сначала она ходит по округе, рассказывая всем, будто бедная Бабка накладывает чары на Фарли, а теперь это!

– Мне она тоже говорила про Бабку, – сказал Джосс. – Она сцепилась по этому поводу с несколькими девочками Фарли – только что на дороге в Хелм.

– Ну, дождется она у меня! – лицо Гарри было по-прежнему ярко-красным. – Я ей всыплю по первое число!

Примерно в это время Марианна, ничего не подозревая, катилась под горку мимо «Герба Пинхоу». У подножия холма она затормозила, поставила одну ногу на землю и вытаращилась. Рядом с домом, в котором жила Никола, стояло, дребезжа, дорогое такси из Апхелма. Когда Марианна остановилась, папа Николы, который должен был работать над стеной почты, выбежал из дома, неся завернутую в кучу одеял Николу, и сел вместе с ней в такси. Марианна слышала со своего места надломленное, захлебывающееся, прерывающееся дыхание Николы.