Текст книги "Яйцо Пинхоу (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава 16

Марианна радостно вскинула голову, когда на скошенной поляне появился Кот, ведущий в поводу Сиракуза. Она с грустью отметила, что Джо с ним нет, но по крайней мере Кот здесь. Она уже начала думать, что он не придет.

– Твой друг? – спросил словоохотливый мистер Адамс. – Шикарный у него образчик конины. Не удивлюсь, если у него арабские предки. Что у него в седле?

Марианна тоже об этом гадала, пока Кот не подошел. Кот вытаращился на мистера Адамса не меньше, чем недавно она.

– О, ты привез Кларча! – воскликнула она.

– Он пошел за мной. Пришлось его взять, – ответил Кот.

Он был не в настроении объяснять, насколько фатальным это чуть не стало.

– Мне нравится твой конь, – сказала Марианна. – Он прекрасен.

Она смело подошла, чтобы погладить ему морду. Кот наблюдал слегка встревоженно, зная, каким может быть Сиракуз. Но Сиракуз любезно позволил Марианне погладить ему нос, а потом похлопать по шее, и Марианна сказала:

– А, ты любишь мятные конфеты, да? Боюсь, у меня…

– Вот, – сказал мистер Адамс, доставая бумажный пакет из испачканного землей кармана. – Двойная мята – ему понравится. Меня кличут мистер Адамс, – добавил он для Кота. – Я годами служу семье принцессы Айрин.

– Как поживаете? – вежливо ответил Кот, размышляя, как ему перекинуться с Марианной словечком наедине, когда здесь мистер Адамс.

Пока Марианна кормила Сиракуза мятными конфетами, он стащил Кларча с седла и опустил его в траву. Оба при этом ворчали: Кларч был тяжелым и приземлился тяжело. Мистер Адамс уставился на Кларча с некоторым замешательством.

– Сдаюсь, – сказал он. – Это летающая птице-собака или что?

– Детеныш грифона, – ответил Кот.

Он попытался улыбнуться мистеру Адамсу, но слово «летающий» внезапно вызвало у него ужасную тревогу за Роджера и Джо, и улыбка получилась больше похожей на гримасу. Он не думал, что пуля мистера Фарли попала в одного из них, но она явно попала в летательный аппарат, и один из них вскрикнул. Однако он ничего не мог поделать.

– Присмотреть за конем, пока вы будете в доме? – предложил мистер Адамс. – После садоводства я больше всего люблю ухаживать за лошадьми. Он будет со мной в безопасности.

Кот с Марианной переглянулись с облегчением. Марианна тоже беспокоилась, как им поговорить наедине.

– Я присмотрю и за грифоном, если хотите, – предложил мистер Адамс.

– Спасибо. Я возьму Кларча с собой, – ответил Кот.

Ему не хотелось сейчас выпускать Кларча из поля зрения. Он передал Сиракуза мистеру Адамсу и сумел поблагодарить его, хотя снова занервничал, зная, каким может быть Сиракуз. Но Сиракуз склонил голову к мистеру Адамсу и, похоже, готов был опекать его, тогда как мистер Адамс в ответ шептал и тонко посвистывал.

Похоже, всё было в порядке. Марианна с Котом пошли к открытой двери в оранжерею, а Кларч лениво поплелся за ними.

– Что-то случилось? – спросила Марианна. – Ты бледный. И разговариваешь короткими фразами.

Коту хотелось бы рассказать Марианне про столкновение с мистером Фарли. Он почти жаждал этого. Но в его голове возникла та странность, из-за которой он становился неспособным что-либо объяснять, и он сумел сказать только:

– У меня была… встреча с Дедом Фарли по пути.

И как только Марианна с абсолютным пониманием кивнула, Коту пришлось сменить тему. Он наклонился к ней и прошептал:

– Мистер Адамс – гном?

Марианна сдавленно хихикнула.

– Не знаю! – прошептала она в ответ.

Кот почувствовал себя гораздо лучше, и, заходя в оранжерею, оба пытались не рассмеяться. Оранжерея преобразилась. Когда Кот был здесь в последний раз, стекло крыши и стен было слишком грязным, чтобы видеть сквозь него, а пол представлял собой кокосовую циновку со стоявшими на ней старыми растениями. Марианна едва могла вспомнить ее другой. Теперь же стекло блестело, и здесь росли большие зеленые разлапистые растения, некоторые с громадными, похожими на лилии цветами – белыми, кремовыми и желтыми, – которые Джейсон, должно быть, перевез сюда из своего хранилища. Пол, на котором стояли растения, представлял собой настоящее чудо из белых, зеленых и синих плиток с нежным узором, на котором отдыхал глаз. Здесь были новые плетеные кресла. А самое прекрасное – маленький фонтан, который раньше, видимо, был накрыт старой циновкой, теперь струился, издавая тихое бульканье, и ветви растений застилала дымка. Запах, доносящий от цветов, напомнил обоим об аромате Айрин.

– Наверное, всё это было внизу! – изумленно произнесла Марианна. – Как Бабка могла скрывать такое?

Охваченные любопытством узнать, каким теперь стал остальной дом, они вошли в прихожую. Здесь были такие же плитки – синие, белые и зеленые, – делавшие прихожую вдове светлее. К удивлению Марианны, плитки продолжались и на стенах, примерно до высоты ее плеч – там, где раньше она видела только грязноватую бугристую кремовую краску. Стены над ними дядя Чарльз покрасил такой же синей, как плитки, краской – только побледнее. Марианна заинтересовалась, выбрал ли такое оформление дядя Чарльз или Айрин. Наверняка, Айрин. Здесь тоже были растения, одно из них представляло собой целое дерево. Лестницу отполировали настолько, что она отражала свет, а по центру лежала полоса ковра насыщенного мшистого цвета.

Кларчу трудно было идти по плиткам. Передние когти цокали и скользили. Задние ноги, которые больше походили на лапы, разъезжались. Кот повернулся и подождал его.

– Полагаю, Бабка покрыла плитки циновкой, потому что они скользкие, – сказала Марианна, наблюдая за Кларчем. – Или чтобы они не испортились? Что ты придумал, чтобы помочь мне?

Кот повернулся к ней, желая, чтобы его идея была лучше и значительнее.

– Ну… – начал он.

Но как раз в этот момент из одной из комнат вышел Джейсон.

– О, привет! – сказал он. – Я не слышал, как вы пришли. Добро пожаловать в дом мечты!

А по покрытой мшистым ковром лестнице с восторженным восклицанием сбежала Айрин. Она схватила Марианну и поцеловала ее, обняла Кота, а потом опустилась на колени, чтобы поднять Кларча за покрытые перьями передние ноги и потереться лицом о его клюв. Кларч в ответ издавал короткие мурлыкающие звуки.

– Как чудесно! – воскликнула Айрин. – Немногие люди могут похвастаться, что их первым гостем был грифон! – она отпустила Кларча и подняла встревоженный взгляд на Марианну. – Надеюсь, ты не против того, что мы сделали с домом?

– Против? – ответила Марианна. – Это чудесно! Эти плитки всегда были на стене? – она подошла и провела по ним ладонью. – Гладкие. Очаровательно.

– Они были закрашены, – ответила Айрин. – Когда я обнаружила их под краской, надо было лишь соскоблить ее. Боюсь, маляр мистер Пинхоу был не слишком доволен дополнительной работой. Но я отчистила плитки сама.

В таком случае дядя Чарльз просто идиот, подумала Марианна.

– Оно того стоило. Они сияют.

– А, это всё Айрин, – сказал Джейсон, бросив на жену гордый любящий взгляд. – Она унаследовала дар ведовства. Ведовство, – объяснил он Коту, – означает, что у человека есть связь с жизнью в любой вещи. Такой человек может выявить ее, даже если она скрыта. Когда Айрин отчистила плитки, она убрала с них не только краску и вековую грязь. Она освободила мастерство, создавшее их.

Слабый шум заставил Марианну поднять взгляд на лестницу. На верхней площадке стоял возмущенный дядя Чарльз в запятнанном краской комбинезоне. Никому из взрослых Пинхоу не нравилось, когда вот так открыто говорили о ремесле. Даже дяде Чарльзу, грустно подумала Марианна. С каждым днем дядя Чарльз становился всё больше нормальным Пинхоу и всё меньше разочарованием. «О, если бы ему позволили поехать выучиться на художника, как он хотел, когда нарисовал нашу вывеску для постоялого двора!» – подумала она.

Дядя Чарльз тихонько кашлянул и тяжело спустился по деревянной части лестницы. Хотя выглядело так, будто дядя Чарльз старался не запачкать краской мшистый ковер, Марианна знала, что на самом деле он нарочно шумел, чтобы заставить Джейсона перестать говорить о ведовстве.

– Я закончил грунтовку в маленькой ванной, мадам, – сказал он Айрин. – Пока она сохнет, я отойду на обед, а потом вернусь навести лоск.

– Спасибо, мистер Пинхоу, – ответила Айрин.

– Не знаю, как вы это делаете, мистер Пинхоу, – сказал Джейсон, пытаясь быть дружелюбным. – Я ни разу не видел, чтобы краска высыхала так быстро, как у вас.

Дядя Чарльз только одарил его пристальным неодобрительным взглядом и протопал по плитке к парадной двери. Взгляд дяди Чарльза – а вместе с ним и голова – немного дрогнул, когда он увидел Кларча. На долю секунды на его лице вспыхнули восторг и любопытство. Затем вернулось неодобрительное выражение – сильнее, чем прежде, – и дядя Чарльз прошагал наружу, оставив за собой немного неловкое молчание.

– Что ж, – наконец, произнес Джейсон немного слишком воодушевленно, – думаю, мы должны показать вам весь дом.

– Я на самом деле пришла только за своим котом, – заметила Марианна.

– Он у Джейн Джеймс, – сказала Айрин. – Вполне в безопасности. Пойдем посмотришь, что мы здесь сделали!

Отказаться было невозможно. И Джейсон, и Айрин так гордились домом. Они увлекли Кота с Марианной в переднюю комнату, где мшисто-зеленые кресла, свежепобеленные стены и несколько дизайнерских рисунков Айрин в рамках на них делали комнату совсем не похожей на ту, в которой Бабка кричала на Фарли. Затем Кота и Марианну увлекли в рабочий кабинет Джейсона, полный книг и кожи, и мастерскую Айрин, всю из отполированного дерева с покатым столом у окна, на котором стояла антикварная подставка для красок и кисточек. Марианна знала, папа восхитился бы ею – она была так умно сконструирована.

После этого они пронеслись через столовую и дальше наверх в мшисто-зеленый коридор с выходящими в него спальнями и ванными. Айрин передвинула некоторые стены, так что теперь здесь находились солнечные и элегантные спальни, которых не было, когда Марианна видела дом в последний раз. Шкаф с протекающим баком стал белым сушильным шкафом, заполненным полотенцами и не производящим никакого шума. Дядя Саймон, подумала Марианна, сотворил здесь чудеса, несмотря на подвернутую лодыжку.

– Мы всё еще думаем, что делать с чердаком, – сказала Айрин, – но сначала там надо разобрать вещи.

– Я хочу проверить все те травы на семена. Некоторые из них довольно редкие и могут хорошо расти, если использовать правильные чары, – объяснил Джейсон, когда увлек всех обратно вниз.

По пути Марианна послала Коту настойчивый взгляд. Кот притворился, будто ждет Кларча, чтобы успокаивающе посмотреть в ответ. Им придется позволить Джейсону и Айрин закончить показывать дом. До тех пор бесполезно пытаться поговорить.

В конце коридора, который оказался выложенным теми же синими, зелеными и белыми плитками, Джейсон распахнул дверь на кухню. Марианна заметила, что та же плитка выложена над раковиной и проходит полосой по периметру комнаты; но основным впечатлением было пространство, яркость и удобство. Пол стал ржаво-красным – по мнению Марианны, это место всегда нуждалось именно в таком, – и, конечно, здесь стоял знаменитый стол, теперь натертый до белого-белого цвета.

Чудик самодовольно посмотрел на нее с костлявых колен Джейн Джеймс. Джейн Джеймс сидела в кресле рядом с плитой, одной рукой помешивая в кастрюле, а другой держа журнал, который читала.

– Я занял судомойню под перегонную установку, – сказал Джейсон. – Позвольте показать…

– Обед через полчаса, – объявила Джейн Джеймс.

– Я скажу мистеру Адамсу, – произнесла Айрин.

Джейн Джеймс встала, положила журнал на стол, а Чудика – на журнал. Чудик скромно сидел там, пока в дверь, шаркая и стуча, не вошел Кларч. Тут Чудик выгнулся дугой и зашипел.

– Не будь глупым котом, – сказала Джейн Джеймс, как будто каждый день видела созданий вроде Кларча. – Это всего лишь детеныш грифона. Он будет печенье? – спросила она Кота.

Похоже, она сразу поняла, что он отвечает за Кларча.

– Я буду печенье, – сказал Джейсон и пояснил Марианне: – Она делает лучшее печенье в мире.

– Да, но не для вас. Вы перебьете аппетит, – сказала Джейн Джеймс. – Вы с Айрин, идите приведите себя в порядок.

Кот не удивился, когда Джейсон и Айрин покорно поспешили уйти из кухни. Как и не удивился, когда Джейн Джеймс украдкой улыбнулась, глядя, как они уходят. Он подумал, что она наверняка колдунья. Она сильно напоминала ему мисс Бессемер, которая была колдуньей.

Ее печенье было восхитительным, большим и маслянистым. Кларчу оно понравилось не меньше, чем Коту и Марианне, и он постоянно задирал клюв, прося еще. Чудик смотрел на него с высоты стола с отвращением.

После примерно десятого печенья, Марианна поймала себя на том, что ищет в лице Джейн Джеймс юмор, который, она была уверена, скрывался в нем.

– В тот раз, когда вы принесли Чудика домой в корзине, – с любопытством спросила она, – вы же не сердились на него на самом деле, не так ли?

– Конечно, нет, – ответила Джейн Джеймс. – Я нравлюсь ему, и он нравится мне. Я бы с радостью оставила его здесь, если он доставляет тебе слишком много проблем. Но я постоянно вижу, как ты ищешь его повсюду, беспокоясь за него. Ты получила в этом году хоть немного каникул для себя?

Лицо Марианны немного сморщилось, когда она подумала о своей истории «Принцесса Айрин и ее кошки», которая по-прежнему была едва начата. Но она храбро ответила:

– Наша семья любит, чтобы дети были заняты.

– Ты не ребенок. Ты сформировавшаяся кудесница, – возразила Джейн Джеймс. – Разве они не замечают? И я не вижу, чтобы кто-нибудь из твоих кузенов был сильно занят. Езда вверх-вниз на велосипедах и вопли показывают, как они заняты.

Она встала и посадила Чудика на руки Марианне.

– Держи. Когда пойдешь обратно, скажи мистеру Адамсу, чтобы приходил обедать.

Когда Джейн Джеймс велит, приходится идти, подумал Кот. Она была настоящей фурией. Они поблагодарили ее за печенье и снова вышли в коридор. Повернув налево к прихожей, они едва не столкнулись с человеком, который, казалось, вышел прямо из выложенной плиткой стены.

– Ооой-йа! – произнес человек.

Они уставились на него. Мгновение оба думали, что смотрят на мистера Адамса и что мистер Адамс скукожился. У него были такие же клочки волос и такое же морщинистое коричневое лицо с большими ушами. Но мистер Адамс не носил брюки в ярко-зеленую, синюю и белую клетку и мшисто-зеленый жилет. И мистер Адамс был примерно одного роста с Котом, который был маленьким для своего возраста, тогда как этот человек доходил Коту лишь до пояса.

Кларч, кудахча, с громадным интересом подался вперед.

Человечек отстранил его рукой, которая, казалось, вся состояла из длинных тонких пальцев.

– Ну, ну, ну, Кларч. Я не пища для грифонов. Я всего лишь тощий старый домовой.

– Домовой! – воскликнула Марианна. – Когда вы здесь поселились?

– Примерно две тысячи лет назад. Когда на этом месте была построена усадьба вашего первого Деда, – ответил человечек. – Можно сказать, я всегда здесь был.

– Почему же я никогда раньше вас не видела? – спросила Марианна.

Человечек поднял на нее взгляд. У него были большие сияющие глаза, полные зеленой грусти.

– Ах, – произнес он, – но я видел вас, мисс Марианна. Я многое видел, когда был запечатан внутри этих стен в течение долгих лет, пока меня не выпустила ведунья принцесса Айрин.

– Имеете в виду – под кремовой краской? – спросила Марианна. – Вас запечатала внутри Бабка?

– Не она. Это было больше, чем краска, и гораздо дольше, – ответил домовой. – Это случилось в те дни, когда пришел благочестивый народ. Тогда те, кто был здесь главными, назвали меня и весь мой род мерзким и неугодным Богу. И наложили чары, чтобы заключить нас – всех нас в домах, полях и лесах, – и сказали всем, что мы исчезли навсегда. Хотя, заметьте, я никогда не мог понять, как этот благочестивый народ мог с одной стороны верить, что Бог создал нас, а с другой стороны называть нас неугодными Богу – но вот так вот. Дело было сделано.

Он развел громадными руками и пожал острыми плечами. Потом он поклонился Марианне, повернулся и поклонился Коту.

– А теперь с вашего позволения, господа ведуны, думаю у Джейн Джеймс уже готов мой обед. И она не одобряет, когда я прохожу сквозь стену кухни. Я должен пользоваться дверью.

Изумленные и ошеломленные, Кот с Марианной отступили с пути домового. Он двинулся к кухне крабьей походкой. А потом встревоженно обернулся:

– Вы же не съели всё печенье, да?

– Нет, там большая банка, – ответил Кот.

– А. Хорошо, – домовой повернулся к кухонной двери.

Он не стал ее открывать, а просто прошел сквозь нее – так же, как Чудик проходил сквозь стену в Дроковом Коттедже. Чудик при виде этого возмущенно дернулся в руках Марианны. Похоже, он считал, что только он может быть способным на подобное.

Кот с Марианной посмотрели друг на друга, но не придумали, что сказать.

Только когда они наполовину пересекли прихожую, Марианна спросила:

– У тебя есть идеи, что я могу сделать насчет Бабки?

– Да… Надеюсь, – ответил Кот, жалея, что нет идеи получше. – По крайней мере, я знаю кое-кого, кого ты можешь спросить. Я встретил в вашем лесу человека, который, думаю, может помочь. Он страшно мудрый.

Марианна почувствовала, как рушатся ее надежды.

– Человек, – недоверчиво произнесла она. – В лесу.

– Действительно мудрый, – отчаянно сказал Кот. – Мудрый по-ведовски. И у него есть единорог.

Марианна полагала, он говорит правду. А если так, единорог всё менял. Если домовые существовали, значит, могли существовать и единороги? Единорог был частью герба Пинхоу и можно было ожидать – правда ведь? – что он будет на ее стороне. И они погрязли в такой неразберихе – она, Пинхоу и Фарли, – что стоило попробовать хоть что-нибудь.

– Хорошо, – сказала она. – Как я их найду?

– Мне придется проводить тебя туда, – сказал Кот. – Там на пути странный барьер. Хочешь пойти сейчас?

– Да, пожалуйста, – ответила Марианна.

Глава 17

За оранжереей стоял мистер Адамс, прислонившись к Сиракузу и обняв его за шею; их окружал сильный запах мятных конфет. Явно наслаждаются, ревниво подумал Кот. Но, с другой стороны, внимательнее присмотревшись к мистеру Адамсу, он понял: кроме того что среди предков мистера Адамса, похоже, были гномы – или домовые? – он явно обладал немалым количеством той странной штуки, которую называют ведовством. А поскольку Сиракуз тоже им обладал, они неизбежно должны были найти общий язык.

Как бы мистер Адамс ни наслаждался общением с Сиракузом, он с готовностью сдал коня и отправился на обед.

– Работа в саду, несомненно, пробуждает аппетит, – сказал он в своей болтливой манере. – Я никогда не испытывал такого голода, как с тех пор, как переселился сюда.

Он продолжил болтать. Он говорил всё время, пока помогал Коту устроить Кларча в седле Сиракуза. Он говорил, пока проверял подпруги. Он говорил, пока тщательно чистил свою лопату. И, наконец, он говорил, когда проходил через арку в стене и заворачивал к кухонной двери. Они слышали, как, открыв дверь, он начал говорить с Джейн Джеймс. Как только дверь закрылась, Марианна потихоньку опустила Чудика в буковую живую изгородь.

– Иди домой в Дроковый Коттедж, – велела она ему. – Ты знаешь дорогу.

– Не счастлив, – жалобно произнес Кларч с седла.

Кот видел, что Кларчу неудобно, но ответил:

– Ты сам виноват. Сам пошел за мной. Ты не можешь идти достаточно быстро, чтобы угнаться за нами, так что оставайся там. Я спущу тебя, когда мы найдем дорогу.

Они с Марианной пошли по стриженой лужайке – Кот вел Сиракуза в поводу – к ряду сирени на другом конце. Там они обнаружили маленькую покосившуюся калитку, через которую заходил Кот. Она позеленела от плесени и почти развалилась от времени, и, чтобы открыть ее, пришлось толкать со всей силы.

– А я и забыла, что здесь есть калитка, – сказала Марианна, когда они вышли в пустой шуршащий лес. – Дед называл ее своим тайным путем к отступлению. Куда пойдем?

– Прямо вперед, думаю, – ответил Кот.

Тропы не было, но Кот держал в уме примерное расположение барьера и пошел вперед – по завалам опавших листьев, мимо ежевики и через заросли орешника, всё дальше заходя в деревья. Порой Сиракуз, взбудораженный лесом и желавший сбросить Кларча и побежать, тащил Кота сквозь кусты. Бедный Кларч трясся, подпрыгивал, подскакивал и был несчастнее, чем когда-либо.

– Вниз! – сказал он.

– Скоро, – ответил ему Кот.

Возле барьера они оказались неожиданно – выйдя за кусты падуба. Он простирался в обоих направлениях, насколько хватало глаз – ржавый, разваливающийся и заросший. Марианна изумленно посмотрела на него:

– Что это? Я никогда раньше этого не видела!

– Полагаю, ты не знала, что надо искать, – ответил Кот.

– Какая мешанина! – воскликнула Марианна. – Ползучие растения, крапива и ржавая проволока. Кто это здесь поставил?

– Не знаю, – ответил Кот. – Но на самом деле он создан из магии. Как думаешь, сможешь помочь мне разрушить его? Провести через него Сиракуза тем способом, которым я прошел в прошлый раз, не получится.

– Думаю, можно попробовать. Что ты предлагаешь?

Кот мгновение поразмышлял над этим, а потом призвал ближайшую бельевую веревку из Улверскота. Она появилась с прицепленным на ней чьим-то нижним бельем, из-за чего обоим пришлось изо всех сил сдерживаться, чтобы не расхохотаться. У них было ощущение, что громкий смех может привлечь того, кто установил барьер. С этого момента они разговаривали, на всякий случай понизив голос.

Пока Марианна аккуратно отцепляла трусы и складывала их стопкой возле ближайшего дерева, Кот привязал каждый конец веревки к седлу Сиракуза, закрепив их плотным шариком магии. Кларч приподнялся и с интересом наблюдал, как Кот берет оставшуюся часть бельевой веревки и высоко натягивает, чтобы зацепить петлю на зазубренной верхней части барьера. Кларч оказался хорошей подмогой. От того что Кларч внимательно смотрел на барьер, Кот каким-то образом понял, что он почти ненастоящий. Он был сделан из двух маленьких кусков проволочной сетки и одного куска рифленого железа, плюс чары, заставляющие сорняки прорастать сквозь него. А потом его вытянули магией, чтобы он стал длинным непреодолимым сооружением, каким являлся сейчас. А значит, если Кот не будет внимателен, бельевая веревка проскользнет прямо сквозь него и не зацепится.

– Спасибо, Кларч, – сказал Кот.

Как только веревка оказалась зажатой между рваных выступов ржавого железа, он зафиксировал ее громадной пластиной магии и дернул, чтобы проверить. Она держалась прочно.

– Бери с одной стороны и тяни изо всех сил, когда я скажу, – прошептал Кот Марианне и взялся за веревку с другой стороны.

– Какие чары использовать, когда буду тянуть? – спросила Марианна.

– Никакие конкретно, – ответил Кот, удивленный ее вопросом; видимо, колдовство в Улверскоте сильно отличалось от магии кудесника. – Просто изо всех сил думай, как барьер рушится.

Брови Марианны поползли вверх, но она послушно взялась за веревку со своей стороны. Она вообще была ужасно послушной. Кот вспомнил, как Дженет однажды сказала, что он слишком послушный, а он стал таким из-за того, что сестра всегда относилась к нему с пренебрежением. И тут он твердо решил, что, как бы Марианна ни возражала, он расскажет про нее Крестоманси.

– Хорошо, – тихо сказал Кот Сиракузу. – Работай, Сиракуз. Иди вперед.

Сиракуз повернул голову и уставился на Кота. «Мне? Работать?» – говорила каждая линия его тела. И он просто уперся ногами в землю и стоял, как бы Кот его ни уговаривал.

– Можешь получить еще мятных конфет, – сказал Кот. – Просто иди. Нам нужна твоя сила.

Сиракуз прижал уши и продолжал стоять.

– О, Боже! – воскликнула Марианна. – Он такой же вредный, как Чудик. Давай ты поведешь его, а я буду тянуть обе половинки веревки.

Она взяла часть веревки Кота и встала посередине, держа оба куска.

Если бы Сиракуз решил лягнуть, он мог поранить Марианну. Кот поспешно обошел Сиракуза и взял его уздечку. В одном из карманов он нашел слегка покрывшуюся пылью мятную конфету, вытянул руку, держа ее перед носом Сиракуза, и только после этого потянул за уздечку.

– Ну, давай же, Сиракуз! Мятная конфета!

Уши Сиракуза встали торчком, и он покосился на Кота, давая понять, что точно знает о его намерениях.

– Да, – сказал ему Кот. – Это потому что ты действительно нам нужен.

Сиракуз фыркнул. Когда Кот уже готов был сдаться, к его громадному облегчению, Сиракуз устало тронулся вперед, взметая облака из крошева опавших листьев, которые лезли Коту в глаза и в рот, попадали в ботинки и даже каким-то образом за шиворот. Кот моргал, дул, подгонял Сиракуза, подстрекал его и направлял волю на барьер. Он чувствовал, как Марианна позади него с удивительной силой тоже направляет волю и одновременно тянет бельевую веревку, будто участвуя сразу в двух перетягиваниях каната.

Барьер шуршал, скрипел, стонал и медленно опрокидывался перед лицом Марианны. Повернувшись сказать Сиракузу, что он хороший конь, и скормить ему мятную конфету, Кот увидел, как длинная полоса метала и ползучих растений медленно падает с обеих сторон – кусок за куском, будто разбивающаяся о берег волна. Он слышал, как в обоих направлениях вдалеке визжит метал и трещат ветви. Кот удивился. Он не ожидал, что они опрокинут всю штуковину целиком. Но, наверное, так получилось из-за того, что барьер на самом деле был сделан из одного маленького куска.

– Ура! – тихо произнесла Марианна, отпуская веревку.

Хотя барьер теперь выглядел, как куча крапивы, ежевики и сломанных ползучих растений, под ними по-прежнему находился зазубренный метал. Кот отцепил от него веревку, развязал узлы с седла Сиракуза и, пока Марианна деловито вешала трусы обратно на веревку, попытался вырастить над барьером коврик из плюща, чтобы Сиракуз мог безопасно пройти через него. Крестоманси всегда говорил Коту, что он не должен напрасно расходовать силы, так что он подкормил пластину магии, которая прикрепляла веревку к упавшим ползучим растениям.

Выглядело столь же поразительно, как падение всего барьера целиком. Спелый глянцевый темно-зеленый плющ появлялся из ниоткуда, растекался в стороны, завязывался узлами и запутывался шепчущим приливом, за секунды выбрасывая желтоватые цветы, а потом черные плоды. Не в одном месте, как собирался Кот, а по всему упавшему барьеру в обоих направлениях. К тому моменту, когда Марианна повернулась обратно с прицепленными на бельевую веревку трусами, барьер представлял собой вал из плюща, растянувшийся вправо и влево, насколько хватало глаз. Выглядело так, словно он рос здесь годами.

– Ого! – воскликнула она. – А ведь ты обладаешь ведовством!

– Возможно, всё дело в магии этого леса, – сказал Кот.

Он отправил бельевую веревку обратно туда, откуда она появилась, развернул Сиракуза и аккуратно провел его через вал из плюща, а потом – на покрытую мхом дорогу. Пока Марианна с хрустом пробиралась за ними следом, Кот остановился и снял Кларча. Тот немедленно пришел в восторг. Издавая свистящие попискивания, он ленивой походкой направился к ближайшему изгибу дороги. Покрытая мхом поверхность казалась идеальной для его когтистых ног. Сиракуз решил, что она идеальна и для копыт. Он прыгал, танцевал и так решительно рвался следом за Кларчем, что Кота потащило вперед громадными подпрыгивающими скачками, а Марианна поспешила за ними.

С Кларчем во главе они повернули за изгиб дороги. Старая повозка стояла на обочине на новом месте, а рядом паслась старая белая якобы кобыла. Старик позади нее изумленно поднял взгляд от сковородки с грибами и беконом. Он успел только отпустить сковороду и взять себя в руки, когда Марианна рванула вперед и повисла на нем.

– Дед! – закричала она. – О, Дед, значит, ты не умер!

Она уткнулась лицом в потрепанную куртку старика и разрыдалась.

Сиракуз резко остановился, увидев старую единорожиху. Она подняла голову от травы и испытующе посмотрела на него. Луч солнца, наискось падавший между деревьев, выхватил ее рог, заставив его переливаться жемчужно-кремовым, зеленым и синим. Или это был синий, зеленый и белый, как у плиток в Лесном Доме? Сиракуз почтительно подобрался к ней и вытянул нос. Старая единорожиха любезно коснулась его носа своим.

– В нем течет кровь единорога, – мягко заметила она Коту. – Интересно, как это случилось?

Кларч позади нее, выставив клюв, подкрадывался к сковороде с грибами и беконом. Кот подумал, что должен пойти оттащить его. Но Марианна стояла на коленях в объятиях старика и, всхлипывая, говорила что-то личное, и Кот постеснялся мешать им. Однако, пока Кот колебался, старик развернулся и, оторвав одну руку от Марианны, крепко шлепнул Кларча по клюву.

– Подожди, – услышал Кот его слова. – Скоро получишь.

И он снова принялся внимательно слушать Марианну.

– Теперь ты немного больше понимаешь про ведовство? – спросила единорожиха Кота.

– Я… думаю, да, – ответил Кот. – Айрин им обладает. Марианна всё время говорит, что я – тоже. Это так?

– Да. Даже более сильным, чем у моего старого Деда. Разве ты не вырастил только что несколько миль плюща?

Почти год назад Коту пришлось признать, что он кудесник с девятью жизнями. Это было тяжело, но, наверное, благодаря этому теперь ему гораздо проще было признать, что он обладает и ведовством. Он ухмыльнулся, представив себя под завязку набитым всеми видами магии – за исключением той, которой обладал Джо Пинхоу. Но, с другой стороны, подумав над этим, он понял: чтобы оживить чучело хорька Джо использовал ведовство. Как запутанно.

– Да, – ответил Кот. – Можешь сказать, как им пользоваться?

– Я надеялась, что ты спросишь меня об этом, – сказала единорожиха. – Если хочешь, ты можешь оказать тысячам народа то же одолжение, что Айрин оказала домовому.

– О, – произнес Кот. – Где эти люди?

Сиракуз пихнул единорожиху и нетерпеливо фыркнул.

– С тобой у меня будет долгий разговор через минутку, – сказала она ему. – Почему бы тебе не попастись немного на этом вкусном склоне?

Сиракуз вопросительно посмотрел на нее. Она тяжело ступила пару шагов вперед и ласково провела рогом по его гриве. Вся его сбруя исчезла: седло, удила, поводья – всё, не оставив даже недоуздка. На взгляд Кота так он выглядел гораздо лучше. Сиракуз облегченно передернулся с ног до головы, а потом наклонил голову и начал рвать, набивая рот, траву и маленькие душистые растения.

– Если сможешь почувствовать их вкус после всех мятных конфет, что ты съел, – сухо заметила единорожиха и обратилась к Коту: – Позже я верну всё обратно. Народ – здесь. Спрятаны. Заперты, не будучи ни в чем виноваты, если не считать того, что они пугали людей. Разве ты не чувствуешь?

Кот мысленно изучил лес. Тихий, слишком тихий, и тишина не была спокойствием. Та же пустота, которую он чувствовал каждый раз, выезжая с Сиракузом – возле реки и на вересковой пустоши, – а за пустотой были страдание и тоска. То же чувство, что он испытал в Домовом Лесу, когда впервые встретил мистера Фарли. Что касается этого леса, Кот вспомнил, как Крестоманси раздраженно сказал, какое это тоскливое пустое место. Но здесь не было решетки с мертвыми животными, чтобы служить воротами между пустотой и страданием вдали за ней.