Текст книги "Яйцо Пинхоу (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 19

Крестоманси повернулся переговорить с дядей Артуром, у которого опять был синяк под глазом.

– Да, – произнес он. – Если можно, найдите ей что-нибудь похожее на трон. Возможно, это ее успокоит. И напитки всем за счет Замка, если не возражаете.

Кот видел, Крестоманси чувствует себя кошмарно, но держится благодаря магии.

Когда Джосс вывел Сиракуза со двора, началось нечто вроде совещания на открытом воздухе. Бабке Норе поставили мощное резное деревянное кресло, принесенное из Закутка, на котором она уселась, обводя всех агрессивным взглядом, а кислой Доротее рядом с ней поставили кресло поменьше. Разнообразные родственники Фарли, пытаясь выглядеть величаво, расселись на бочонках вокруг них. Кот и Марианна устроились на деревянных ящиках, поместив Кларча между собой. Все остальные подтащили от стен постоялого двора видавшие виды скамейки и лавки, расположившись неровным кругом, а дядя Артур поспешно вынес для Крестоманси мягкое кресло из бара-салона. Крестоманси с благодарностью опустился в него.

После этого начали прибывать напитки. Крис Пинхоу и Клэр Каллоу вынесли подносы с кружками, а за ними следовали тетя Хелен и большинство ее мальчиков, неся подносы со стаканами. Но напитки раздавали не только они. Кот видел, как тонкая зеленая нечеловеческая рука высунулась из-за кресла Бабки Норы, чтобы предложить ей дымящуюся кружку.

– Мне не надо. Я никогда не пью ничего, кроме воды, – Бабка Нора надменно оттолкнула кружку.

Рука убралась назад так, чтобы оказаться вне поле зрения Бабки Норы, и кружка, которую она держала, превратилась в прямой стакан, наполненный прозрачной жидкостью, которую она снова протянула Бабке Норе. Когда Бабка Нора взяла стакан и от души глотнула из него, из-за кресла раздалось тихое-тихое хихиканье.

Кот заинтересовался, что было в стакане на самом деле, когда между ним и Марианной протолкнулись две коричневато-фиолетовые руки, призывно протягивая стаканы с чем-то розовым. Кот собирался взять, но Милли поймала его взгляд и энергично помотала головой.

– Нет, спасибо, – вежливо произнес Кот.

Марианна посмотрела на него и тоже сказала:

– Нет, спасибо.

Руки разочарованно убрались.

– Смотри, что ты наделал! – прошептала Марианна Коту. – Они повсюду!

Они действительно были повсюду, понял Кот, когда с благодарностью взял с подноса, который протянул ему кузен Марианны Джон, стакан с настоящим имбирным лимонадом. Коричневато-фиолетовые руки теперь предлагали дяде Чарльзу и папе Марианны нечто, похожее на пиво. Потягивая лимонад, Марианна не сдержала смешка, когда оба мужчины взяли не-пиво. Кислая Доротея жадно пила из громадного стакана не-воду. У ворот во двор, где, наблюдая, стояла толпа Пинхоу и Фарли, маленькие полупрозрачные фигуры порхали между ног и выглядывали из-за юбок, а руки странных цветов передавали людям стаканы и кружки. Похожие на белок существа скакали вдоль стен двора. На крыше кто-то невидимый играл пронзительную мелодию за одним из дымоходов.

– Ну, что ж, – произнес Кот.

– Не знаю, что этот Большой Человек, по его мнению, может сообщить нам, – громко и грубо сказала Бабка Нора Доротее. – Мы ничего плохого не сделали. Во всем виноваты эти Пинхоу, – она протянула пустой стакан. – Еще, пожалуйста.

Зеленая рука снова услужливо наполнила его не-водой. Крестоманси насмешливо наблюдал.

– Я сейчас не в очень-то снисходительном настроении, миссис… э… Форлок, – произнес он. – Сегодня утром ваш Дед сделал всё, что мог, чтобы застрелить меня, когда я всего лишь проверял с воздуха протяженность ваших вообще-то незаконных чар, сбивающих с пути. Позвольте прояснить для всех вас: эти чары являются злоупотреблением магией, на которое я не готов смотреть сквозь пальцы. Дело ухудшается тем, что человек, выстреливший в меня – полагаю, чтобы помешать мне провести расследование, – оказывается, мой собственный работник. Мой егерь, – он с озадаченным выражением повернулся к Милли. – Ты знаешь, зачем нам нужен егерь? Никто в Замке не стреляет птиц.

– Конечно, нет, – ответила Милли, моментально уловив намек. – Согласно записям, последними на охоту ходили люди из персонала Бенджамина Олворти – почти двести лет назад. Однако записи показывают, что, когда в должность вступил следующий Крестоманси, мистера Фарли непонятным образом забыли уволить.

Джейсон наклонился вперед:

– Более того. Ему увеличили жалование. Нынче вы, должно быть, состоятельная леди, миссис Фарли.

Бабка Нора вскинула голову, из-за чего пучок волос распустился еще сильнее.

– Откуда мне знать? Я всего лишь его жена – третья жена к тому же, хочу заметить, – она стукнула метлой по булыжникам двора. – Ничто из этого не меняет того факта, что беднягу превратили в каменное дерево! Я требую правосудия! Над присутствующими здесь Пинхоу!

Ее продолговатые глаза сузились, и она обвела свирепым взглядом дядюшек и тетушек Марианны.

Они ответили таким же взглядом.

– Мы. Этого. Не. Делали, – отчеканил дядя Артур. – Поняла, Бабка Нора?

– Мы и не знаем как, – добавил папа свойственным ему миролюбивым тоном. – Наше ремесло – мирное, – он опустил взгляд, заметил пилу, которую по-прежнему держал в руках, и, смутившись, принялся сгибать ее, издавая «брынннь». – Мы всегда сотрудничали. Мы восемь лет уже одалживаем Деду Фарли силу для сбивающих с пути чар. Мы одалживаем ему силу для того или другого столько, сколько я живу на свете.

– Да, и что ваш Дед с ней сделал? Вот что я хочу знать! – спросила мать Марианны, свирепо подавшись вперед. – Если хотите знать мое мнение, вся округа была у него под каблуком, и он делал, что хотел. А теперь я узнаю, что он занимается этим почти двести лет! Используя нашу магию, чтобы продлить свою жизнь, не так ли?

– Верно, Сесили! – пробормотал дядя Чарльз.

– Это неважно! – крикнула Бабка Нора, снов застучав метлой. – Всё равно его незаконно превратили в камень! Если этого не делали вы, то кто сделал? Вы? – она обратила испепеляющий взгляд продолговатых глаз на Крестоманси.

– Интересно, что вы подразумеваете под «незаконно», миссис Фарлук, – сказал Крестоманси. – Он пытался меня убить. Но это сделал не я. Когда тебя только что ранили, нелегко предпринимать какие бы то ни было действия, не говоря уже о том, чтобы создавать статуи, – он обвел двор своим самым рассеянным взглядом. – Если тот, кто это сделал, находится здесь, может, он встанет?

Кот почувствовал, что Крестоманси снова использовал Перформативную Речь, и обнаружил, что встает. У него возникло чувство, будто желудок вываливается наружу вместе со всем выпитым имбирным лимонадом.

– Это был я, миссис Фарли, – сказал он – во рту пересохло так, что он с трудом говорил. – Я… я ехал верхом вдоль реки.

Пугало не то, что все присутствующие были колдунами, а то, что все они были незнакомыми ему людьми и смотрели на него с обвиняющим изумлением. Но зеленые и коричнево-фиолетовые руки за креслом Бабки Норы радостно замолотили кулаками по воздуху. Похожие на белок существа запрыгали по стенам. А музыка за трубами постоялого двора стала громкой, радостной и торжествующей. Это очень помогло Коту. Он сглотнул и продолжил:

– Я не успел помешать ему выстрелить в летательный аппарат – сожалею. Но он собирался застрелить Кларча, потом Сиракуза, потом меня. Это был единственный способ, которым я мог остановить его.

– Ты? – произнесла Бабка Нора, недоверчиво опершись на метлу. – Маленький тощий ребенок, вроде тебя? Ты лжешь?

– Погряз во зле, – сказала Доротея. – Они все такие.

– Я был рожден с девятью жизнями, – объяснил Кот.

– А, ты из этих? – ядовито произнесла Бабка Нора.

Кот знал, она собиралась швырнуть в него чары. Но Милли сделала быстрый незаметный жест, и внимание Бабки Норы каким-то образом снова переключилось на Пинхоу.

– Не вижу, чтобы кто-нибудь из вас сильно сожалел! – завопила она на них.

Это было правдой. У большинства Пинхоу на лицах расплывались усмешки. Кот с громадным облегчением сел обратно и ободряюще погладил Кларча по голове.

– А что насчет остального? – завопила Бабка Нора. – А? Что насчет остального?

– В чем заключается остальное? – вежливо спросил Крестоманси.

– Лягушки, порча, блохи, гниды, муравьи у нас во всех шкафах! – рявкнула Бабка Нора, стуча метлой. – Отрицайте всё это, если сможете! Каждый раз, когда мы посылали бедствие в ответ, вы создавали следующее. Мы послали вам коклюш, мы послали вам оспу, но вы всё равно не остановились!

– Вздор. Мы никогда вам ничего не посылали, – возразил дядя Ричард.

– Это вы послали нам лягушек, – добавил дядя Чарльз. – Или теперь вы тронулись умом?

Кот вспомнил, как выслал тех лягушек из приемной мистера Вастиона, и почувствовал, как лицо становится красным и горячим. Он раздумывал, не встать ли ему, чтобы снова признаться, когда громко и четко заговорила Марианна:

– Боюсь, миссис Фарли, всё это посылала Бабка Пинхоу по собственному почину.

Кот понял, что она куда храбрее него. Она моментально превратилась в мишень для каждого находящегося здесь Пинхоу. Тети испепеляли ее взглядом – еще яростнее, чем Бабка Нора. Дяди смотрели либо презрительно, либо укоризненно.

– Я говорил тебе не рассказывать сказки, Марианна! – предостерегающе произнес папа.

– Как ты могла, Марианна? – добавила мама. – Ты же знаешь, как Бабка нездорова.

А двоюродный дедушка Эдгар прогудел сзади:

– Довольно, дитя!

Марианна побледнела, но сумела произнести:

– Это правда.

– Да, – согласился Крестоманси. – Это правда. Последние несколько недель мы в Замке серьезно проверяли вас. На самом деле, с тех пор, как присутствующий здесь юный Эрик обратил мое внимание на сбивающие с пути чары, вы были у нас под наблюдением. Мы заметили, что старая леди по имени Эдит Пинхоу насылала враждебную магию на Хелм Сент-Мэри, Апхелм и многие другие близлежащие деревни, и готовились предпринять шаги.

– Хотя мы спрашивали себя, почему никто из вас не попытался остановить ее, – вставила Милли. – Но теперь мне совершенно ясно, что она наложила чары и на вас всех, – она доброжелательно улыбнулась Марианне: – Кроме тебя, моя дорогая.

Пока Пинхоу с сомнением и ужасом переглядывались, Бабка Нора продолжала стучать метлой.

– Я требую правосудия! – проревела она. – Бедствия и каменные деревья! Я требую правосудия за то и другое! Я требую… – вдруг, издав булькающий звук, она замолчала, когда зеленая рука хлопнула ее по рту, а коричнево-фиолетовая рука твердо забрала метлу.

Кот подумал, что большинство присутствующих решили, будто ее заткнул Крестоманси. Он был уверен, что лишь немногие могли видеть скрытый народ. Но Крестоманси мог.

Подавив легкую усмешку, Крестоманси произнес:

– В скором времени, миссис Фараго, хотя правосудие может вам и не понравиться, когда вы его получите. Вначале я должен задать несколько серьезных вопросов. Самый важный из них касается другого Деда, причастного к делу – мистера Иезекииля Пинхоу, который якобы умер восемь лет назад. Когда я совсем недавно посетил Улверскот…

– Но вы не могли! – запротестовало множество Пинхоу. – Вы не Пинхоу.

– Я предусмотрительно поехал с присутствующими здесь мистером и миссис Йелдэм. Как вы, вероятно, знаете, миссис Йелдэм – урожденная Пинхоу.

Айрин рядом с ним покраснела и склонилась над Чудиком, сидевшим у нее на коленях, словно не была уверена, что быть Пинхоу – так уж хорошо. Крестоманси посмотрел туда, где рядом с дверью постоялого двора спокойно потягивал лимонад преподобный Пинхоу.

– Я наведался к вашему викарию… Возможно, вы могли бы объяснить, ваше преподобие?

«О, это был он! – подумала Марианна. – В тот день, когда я встретилась с девочками Фарли. Он был на церковном дворе».

Преподобный Пинхоу выглядел чрезвычайно взволнованным и крайне несчастным.

– Что ж, да. Ужасная история, – сказал он, – но и случай невероятно впечатляющей магии, должен признать. Но всё равно – ужасающая, совершенно ужасающая история, – он возбужденно глотнул лимонада. – Понимаете, Крестоманси попросил меня показать могилу Илайджи Пинхоу. Я, конечно, не усмотрел в этом ничего дурного и проводил его к углу церкви, где находилась – то есть находится – могила. Тогда Крестоманси исключительно вежливо попросил моего разрешения использовать там немного магии. Поскольку я не видел в этом ничего дурного, естественно, я согласился. И… – викарий еще раз возбужденно глотнул лимонада. – Можете посудить, в какое изумление я пришел, когда Крестоманси заставил гроб подняться из могилы, не побеспокоив, спешу заметить, ни единой травинки и ни единого цветочка, которые вы, дамы Пинхоу, регулярно кладете там. А затем, к еще большему моему удивлению, заставил гроб открыться, не потревожив ни одного винтика.

Преподобный Пинхоу попытался еще раз глотнуть из стакана и обнаружил, что тот пуст.

– О, пожалуйста… – произнес он.

Из-за дождевой бочки рядом с ним появилась сине-зеленая рука и передала ему полный стакан. Преподобный Пинхоу с сомнением осмотрел его, а потом отпил и кивнул.

– Благодарю вас, – сказал он. – Наверное. В общем, с прискорбием должен сообщить вам, что в гробу не оказалось ничего, кроме большого полена и трех мешков с жутко заплесневевшей мякиной. Деда Пинхоу внутри не было, – он еще отпил из нового стакана и немного порозовел. – Это стало для меня величайшим потрясением.

Это стало величайшим потрясением и для некоторых тетушек. Тетя Хелен и двоюродная бабушка Сью, повернулись друг к другу, открыв рты.

– Имеете в виду, кто-то украл его? – спросила тетя Джой. – После всего, что мы потратили на цветы!

Крестоманси обвел двор рассеянным взглядом. Кот знал, он проверяет, кто удивлен новостью, а кто – нет. Фарли выглядели слегка озадаченными, но совершенно не удивленными. Большинство родственников Пинхоу были удивлены, не меньше тети Джой, и переглядывались, недоуменно нахмурившись. Но к тревоге Марианны, ни один из ее дядей и глазом не моргнул, хотя дядя Айзек изображал неодобрение и пытался сделать вид, будто расстроен. Папа воспринял новость спокойнее всех. «Ну и ну!» – грустно подумала она.

– Очень странно, – сказал Крестоманси – Кот чувствовал, он снова использует Перформативную Речь. – Кто может объяснить этот загадочный случай?

Двоюродный дедушка Эдгар прочистил горло и беспокойно посмотрел на двоюродного дедушку Лестера. Двоюродный дедушка Лестер посерел и, кажется, затрясся.

– Рассказывай ты, Эдгар, – произнес он дрожащим голосом. – Я… Я не в состоянии после всего этого времени.

– Дело в том, – произнес двоюродный дедушка Эдгар, обведя двор напыщенным взглядом, – что Дед Пинхоу на самом деле не… э… мертв.

– Что такое? – вскричала Бабка Нора, с опозданием включаясь в разговор. – Что такое? Не мертв?

«Она пьяна! – подумала Марианна. – Сейчас начнет петь».

– Что значит «не мертв»? Я велела вам убить его. Дед Фарли приказал вам убить его. Ваша собственная Бабка, его жена, сказала, что вы должны убить его. Почему вы этого не сделали?

– Мы посчитали, что это немного чересчур, – извиняющимся тоном ответил двоюродный дедушка Лестер. – Мы с Эдгаром просто воспользовались теми чарами, которые накладывались на Люка Пинхоу, – он кивнул Айрин: – Вашего предка, миссис Йелдэм. Мы покалечили его ноги. Потом мы посадили его в старую повозку, которую он так любил, и отвезли в леса.

Айрин выглядела пораженной ужасом.

– Мы собирались, – объяснил дедушка Эдгар, – поместить его по ту сторону вместе со скрытым народом. Но опыт показал, что мы не в состоянии открыть запирающие чары. Так что мы сотворили еще одни запирающие чары, построив барьер, и оставили его за ним.

– Пожалуйста, пойми, Бабка Нора, – умоляюще произнес двоюродный дедушка Лестер. – Дед Фарли всё это знал и не возражал. Так… так казалось гораздо милосерднее.

– Мне это кажется крайне жестоким, – так мягко и тихо произнес Крестоманси, что оба двоюродных дедушки вздрогнули. – Кто еще знал об этом вашем милосердном заговоре?

– Бабка, конечно… – начал двоюродный дедушка Эдгар.

Но Крестоманси по-прежнему использовал Перформативную Речь.

– Они сказали всем нам, – заговорил папа, сгибая пилу. – Всем его сыновьям. Им пришлось из-за раздела имущества. Мы не были удивлены. Мы все это предвидели. Мы организовали, чтобы Айзек и Седрик оставляли ему за барьером яйца, хлеб и всё такое, – он серьезно посмотрел на Крестоманси. – Он должен быть всё еще жив. Еда пропадает.

Тут двоюродная бабушка Сью, которая сидела, держа за ошейник одну из толстых собак, вернувшуюся после погони за летательным аппаратом, резко встала и хлопнула ладонями по накрахмаленной юбке.

– Живой в лесах, – сказала она. – Восемь лет. Без возможности пользоваться ногами. И все вы лгали об этом. Девять взрослых мужчин. Мне стыдно, что я принадлежу к этой семье. Кончено, Эдгар. Я ухожу. Я отправляюсь к своей сестре за Хоптоном. Немедленно. И не надейся, что еще когда-нибудь услышишь обо мне. Пошли, Буксир, – и она живо зашагала со двора, а собака запыхтела за ней следом.

Двоюродный дедушка Эдгар в отчаянии подскочил:

– Сюзанна! Пожалуйста! Просто… Мы просто не хотели никого расстраивать!

Он бросился за двоюродной бабушкой Сью. Но Крестоманси покачал головой и указал на скамейку, на которой двоюродный дедушка Эдгар сидел. Дедушка Эдгар опустился на нее обратно – несчастный и побагровевший.

– Должен сказать, я рад, что Клэрис здесь нет, и она этого не слышит, – пробормотал двоюродный дедушка Лестер.

«Хотела бы я не быть здесь и не слышать этого!» – подумала Марианна. На глаза навернулись слезы, и она знала, что больше никогда не сможет относиться к своим дядям по-прежнему.

Тетя Джой, которая будто ждала окончания, тоже встала и зловеще скрестила руки.

– Восемь лет, – произнесла она. – Восемь лет я жила во лжи, – она высвободила одну руку, чтобы обвиняющим жестом указать на дядю Чарльза. – Чарльз, не надейся сегодня прийти домой, потому что я не пущу тебя! Ты, бесхребетный бездельник. Они избавились от твоего отца, а ты даже не заикнулся об этом, не говоря уже о том, чтобы возразить. Я сыта тобой по горло, и точка!

Дядя Чарльз, опустив голову, искоса посмотрел на тетю Джой из-под ее указующего пальца – совсем как Джо. Марианна подумала, что он выглядит не таким уж несчастным.

Тетя Джой обвела указующим пальцем остальных тетушек:

– И я не понимаю, как вы, женщины, можете сидеть здесь, зная, что они сделали и о чем лгали. Мне стыдно за вас – больше мне нечего сказать!

Она развернулась и тоже прошествовала со двора. Невидимое существо на крыше заиграло марш в такт стуку туфлей тети Джой.

Марианна посмотрела на остальных тетушек. Тетя Полли и глазом не моргнула. Дядя Седрик явно давным-давно ей обо всем рассказал. Они были очень близки. Тетя Хелен доверчиво смотрела на дядю Артура, уверенная, что у него были веские причины не говорить ей. Но тетя Пру смотрела на дядю Саймона с очень странным выражением. Мать Марианны выглядела такой несчастной, какой Марианна еще ни разу ее не видела. Папа явно не сказал ей ни слова. Марианна перевела взгляд на серьезное лицо дяди Айзека и заинтересовалась, что он сказал тете Дайне – если вообще что-то сказал.

– Надеюсь, больше никто не хочет уйти, – произнес Крестоманси. – Хорошо.

Он посмотрел на папу. Хотя его лицо было бледным и напряженным от боли, глаза оставались яркими и темными. Папа подпрыгнул, встретив взгляд этих глаз.

– Мистер Пинхоу, возможно, вы будете столь любезны объяснить, что именно вы предвидели и почему все посчитали необходимым… э… избавиться от вашего отца.

Папа аккуратно положил пилу к ногам. Коричневато-фиолетовая рука тут же услужливо предложила ему еще одну кружку с питьем. Гарри Пинхоу взял ее, поблагодарив кивком, слишком занятый тем, что будет говорить, чтобы заметить, откуда появилось питье.

– Дело в том яйце, – медленно произнес он. – Яйцо стало последней каплей. Любому стоило лишь глянуть на него, чтобы понять, что Дед достал его из-за ограничительных чар. Всё остальное, на самом деле, вело к этому.

– Каким образом? – спросил Крестоманси.

Гарри Пинхоу вздохнул:

– Можно сказать, старый Дед страдал от избытка ведовства. Он всегда уходил в леса собирать странные травы и совал свой нос в то, что лучше оставить в покое. И постоянно повторял Бабке, что скрытый народ несчастен в заключении и его надо освободить. Бабка, конечно, не желала об этом слышать. Как и Джед Фарли. Они ругались по этому поводу почти каждую неделю. Бабка говорила, что нашей работой всегда было держать их взаперти, а Дед кричал свой бред насчет того, что давно настало время их выпустить. Ну и тогда…

Гарри Пинхоу отпил для смелости своего странного напитка и состроил озадаченную гримасу, почувствовав его вкус, а потом продолжил:

– Ну и кризис наступил, когда Дед пришел из леса с этим громадным вроде как яйцом. Он отдал его Бабке и велел ей держать его в тепле и позволить вылупиться. Бабка спросила, чего ради она должна этим заниматься. Дед не говорил ей, пока она не наложила на него чары правды. Тогда он сказал, что в этом состоял его план по освобождению скрытого народа. Он сказал, что, когда яйцо вылупится, он будет рядом, чтобы увидеть, как со скрытого народа спадают путы, – Гарри Пинхоу с несчастным видом посмотрел на Крестоманси. – И это стало последней каплей, понимаете? Дед произнес это будто пророчество, и Бабка не могла допустить подобное. Бабка – единственная, кому дозволено изрекать пророчества, мы все это знаем. Так что она сказала своим братьям, что Дед совершенно отбился от рук, и велела им убить его.

Марианна вздрогнула. Кот поймал себя на том, что защитным жестом положил ладонь на Кларча, сжав теплый пух на его спине. К счастью, Кларч, похоже, заснул. Крестоманси слегка улыбнулся с крайне озадаченным видом.

– Но я не понимаю, – произнес он, – почему необходимо держать этих несчастных созданий взаперти?

Папа пришел в недоумение от вопроса.

– Потому что мы всегда так делали, – ответил он.

Бабка Нора снова вступила в разговор, провозгласив:

– Мы всегда так делали. Потому что они мерзость. Злые, нечестивые существа. Коварные, вредные, дикие и гадкие!

Доротея подняла взгляд от своего громадного стакана:

– Опасные. Само зло. Вредители. Я бы уничтожила каждого из них, если бы могла.

Она произнесла это так злобно, что по полувидимым и невидимым существам во дворе пробежала отчаянная испуганная дрожь. В Кота и Марианну вцепились невидимые дрожащие руки. Одно полувидимое существо взобралось Марианне на колени. Твердая голова с бакенбардами – или, возможно, усиками – умоляюще ткнулась в лицо Коту, а другое существо пробежало по спине и для безопасности уселось ему на голову. Он посмотрел на Крестоманси в поисках помощи.

Однако Крестоманси смотрел на Доротею, а потом строго посмотрел на Гарри Пинхоу.

– Сожалею, но должен сказать вам, что Дед Пинхоу был совершенно прав, а вы все очень-очень ошибаетесь.

Папа дернулся на скамейке назад. От Пинхоу и от Фарли поднялся крик потрясенного отрицания. Папино лицо покраснело.

– Как это? – спросил он.

Милли бросила взгляд на Крестоманси и взяла слово:

– Мы разузнали про вас всё. Мы проследили Пинхоу, Фарли и Кливзов почти до зари времен.

Это вызывало еще одно потрясенное бормотание, когда все, наконец, поняли, что их тайне действительно пришел конец. Но, когда Милли продолжила, все внимательно слушали.

– Вы всегда жили здесь, – сказала она. – Вероятно, вы одна из самых старых колдовских семей, что мы знаем. Мы обнаружили, что вначале вы жили вроде как кланами – в крошечных домах вокруг громадных чертогов вашего вождя. Лесной Дом определенно построен точно на том месте, где находился чертог Пинхоу, а он был построен поразительно давно. Раньше церкви, на самом деле. Чертог Фарли, похоже, был разрушен в ходе последовавших беспорядков, но чертог Кливзов остался до сих пор, хотя теперь это «Герб Кливзов» в Кроухелме.

Это вызвало некоторый интерес. Пинхоу и Фарли обменивались взглядами и бормотали:

– А я и не знал. Хотя «Герб Кливзов» действительно старый.

Головы повернулись обратно к Милли, когда она продолжила:

– Есть по крайней мере три важные вещи, которые вы должны знать про те ранние дни. Первая: ваш вождь, который довольно рано стал называться Дедом, избирался из семьи старого вождя, и всегда избирали того, в ком было больше ведовства. И он являлся не только вождем, но и пророком и предсказателем. На самом деле, ваш старый Дед поступал именно так, как должен был. Именно Дед избирал Бабку – и она не всегда была его женой. Она была женщиной с наибольшим количеством ведовства. И они двое не только управляли остальными, они работали в сотрудничестве со скрытым народом. Этот народ лелеяли, любили и охраняли. Вы делились с ними магией, а они платили вам исцелениями и…

Это было уже слишком для всех. Голос Милли заглушили крики:

– Невозможно!

– Никогда не слыхал такого бреда!

Милли слегка улыбнулась, и ее голос внезапно поднялся, перекрыв возражения, ясный как колокольчик и, казалось бы, не такой уж громкий. Но каждый слышал, как она сказала:

– А потом был ужасный интервал, в который случилось множество страшных событий.

Все зашикали, чтобы узнать про страшные события.

– В эту страну пришла новая религия, – сказала Милли, – наполненная рвением и праведностью – одна из тех религий, в которых праведные убивают и мучают неверных, пока те не поверят. Эта религия ненавидела колдунов, а еще больше – скрытый народ. Они видели во всех колдунах и невидимом народе демонов, чудовищ и дьяволов, и их жрецы изобрели по-настоящему действенный способ убить их и уничтожить магию.

– Насколько мы можем судить, все три Деда в это время изрекли пророчество, и все вы – Пинхоу, Фарли и Кливзы – немедленно позаботились, чтобы никто не догадался о вашей магии. Вы практиковали свое ремесло в полнейшей тайне, а поскольку скрытый народ подвергался еще большей опасности, чем вы, все объединились, чтобы защитить их, заперев их за дальней далью. Это должно было стать лишь временной мерой. Все Деды ясно сказали, что кровожадные праведники со временем уйдут. И они ушли. Однако до того их жрецы стали еще искуснее и научились скрывать свои планы даже от Дедов. И все-таки Дед Фарли того времени начал пророчествовать о катастрофе. Правда, как раз в ту ночь, когда кровожадные напали.

– Они пришли с огнем, мечами и могущественной магией и убили всех, кого могли, – Милли обвела взглядом двор и людей, толпившихся в воротах. – Когда они закончили, остались лишь дети – и все они были младше присутствующих здесь детей. Мы думаем, кровожадные забрали всех детей, которых смогли поймать, и воспитали их в своей религии, а некоторые дети сбежали в леса. Интервал длился около пятнадцати лет, так что у тех детей было время вырасти. Затем, благодарение небесам, кровожадных самих завоевали – вероятно, римляне, – и вы снова собрались: те, кто сбежал в леса, и те, кто был пленен, и начали заново строить свою жизнь.

Когда Милли замолчала, Крестоманси глубоко вздохнул и, качнувшись, оперся о ручки кресла. Кот встревоженно отметил, что он выглядит ужасающе больным.

– Но, видите ли, что из этого следует, – произнес Крестоманси. – Те дети были слишком юны, чтобы правильно понять. Они знали только то, что их испуганные родители внушили им перед резней. Они думали, что должны скрывать свое ремесло. Они верили, что их долг – держать скрытый народ взаперти. И у них было смутное представление о том, что, если они этого не сделают, им будет грозить опасность. И они знали, что, если Дед изрекает пророчество, произойдут ужасные вещи – поэтому они избирали Деда из тех, кто умел хорошо приказывать, а не с ведовством или даром предсказаний. И, – печально добавил Крестоманси, – боюсь, кровожадные доктрины религиозных людей оставили отпечаток на многих из них, и они видели свой религиозный долг в том, чтобы так поступать.

За этим последовало долгое задумчивое молчание. Пока оно длилось, Кот наблюдал, как из-за кресла Крестоманси вытянулась паучья рука – новая, серебристо-белого цвета – и передала Крестоманси маленький стакан зеленоватой жидкости. Крестоманси взял его с пораженным видом. Кот наблюдал, как он нюхает его, смотрит на свет, а потом осторожно погружает туда палец. Когда он вынул палец обратно, тот искрился зеленым и золотым, словно фейерверк. Мгновение Крестоманси изучал его, а потом прошептал:

– Большое спасибо, – и выпил весь стакан.

На мгновение у него на лице появилась страшная гримаса, и он прижал ладонь к животу. Но затем ему явно стало гораздо лучше.

Тогда все зашевелились – кроме Бабки Норы и Доротеи, которые, похоже, заснули. Папа поднял взгляд:

– Что ж, интересное предание.

– Это не просто предание, – сказал Крестоманси и, повернувшись к пространству рядом с собой, спросил: – Ты всё записал, Том?

Неожиданно оказалось, что рядом с Крестоманси стоит его секретарь Том с блокнотом в руках. Рядом с ним стояла библиотекарь Замка, старая мисс Розали. Она спустила очки на кончик носа и почти зарылась носом в большую синюю папку у нее в руках, которую она жадно изучала.

– Каждое слово, сэр, с самого начала, – ответил Том.

Мисс Розали подняла взгляд от папки и в своей обычной бестактной прямолинейной манере объявила:

– Никогда не встречала столь вопиющего злоупотребления магией, ни разу. Не говоря уже о сговоре. Вы можете всех их засудить.

Крестоманси и Милли посмотрели так, словно предпочли бы, чтобы мисс Розали держала рот на замке. По всему двору поднялся вопль гнева и страха. Дяди Пинхоу угрожающе встали – как и большинство родственников Фарли. Бабка Нора резко проснулась и свирепо вытаращилась.

К несчастью, именно в этот момент проснулся и Кларч и с любопытством поковылял по булыжникам.