Текст книги "Шоколад или жизнь?"

Автор книги: Диана Дэвидсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 8

Копы представились и присели за стол из дуба. Я подготовила рецепт для пирога с чили. Если бы я обслуживала каждого индивидуально, все захотели бы по кусочку, тогда Джулиан остался бы без основного блюда. В любом случае, когда подаешь мужчинам главное блюдо без мяса, очень важно приготовить его побольше, чтобы не обидеть ничье мужское достоинство. А то начнешь убирать формочки из-под острой закуски, и какой-нибудь из парней вдруг непременно заноет: «Это было так замечательно! А что у нас на горячее?»

– Мисс Беар, – заговорил полицейский с черным ежиком на голове. Он представился Бойдом и очень напоминал собой бочку. Его стрижку можно было бы назвать модной, если б она была не на его голове. В толстых коротких пальцах он вертел шариковую ручку. Блокнот, в котором он намеревался что-то записывать, был неопрятный, весь в неясного происхождения пятнах.

– Вы были последней, кто говорил с мистером Миллером до того, как он сел в машину?

– Думаю, да. – Я по счету вынула яйца из холодильника.

– В школе Элк-Парк? – уточнил другой коп, коренастый, по имени Армстронг.

Его прическа нравилась мне еще меньше: Армстронг тщетно пытался замаскировать лысину тонкими прядями светло-русых волос. Его лицо имело нездоровый вид человека, проводящего слишком много времени в закрытом помещении.

Я кивнула.

– Вам не показалось, что ему… плохо? – спросил Бойд.

– Плохо? – Я взглянула на него с прищуром. – Физически или душевно?

– Филип Миллер опоздал на мероприятие, потому что, согласно показаниям его сестры, был на приеме у своего врача. Мы, конечно, поговорим с его доктором, но пока хотелось бы выяснить, не показался ли он вам больным?

Больным? Тем мрачным холодным июньским утром Филип выглядел как никогда превосходно – в своей черно-белой одежде и очках «Рей Бен». И через всю толпу он, при полном параде, шел не к кому-нибудь, а ко мне! Все еще чувствую на себе эти возмущенные женские взгляды и шепот, что я не заслуживаю такого красавца.

Погодите минутку. «Рей Бен»?

– А к какому доктору он ходил? – быстро спросила я.

– Мы не в праве вам говорить…

– Ой, да ладно вам! Офтальмолог? – с нетерпением прервала я его.

Копы переглянулись.

– Просто плановое посещение, – нейтрально отозвался Бойд. – А откуда… вы…

– Солнечные очки…

Я почувствовала пустоту внутри. Впрочем, подумаешь, очки! И при чем тут они? Он ведь видел меня с другого конца зала, он подошел ко мне, говорил, без проблем вернулся обратно к машине…

– А что он ел на завтрак?

Я в сотый раз рассказала, добавив:

– Его сестра предложила ему мясной пирог. Он только откусил его. Я видела. Ничего вредного или подозрительного.

– Пирог готовили вы?

Я кивнула.

– Они с сестрой ладили?

– Конечно. Он очень помог ей с ее магазином.

– Да, он помог, – повторил Бойд.

– И что? – Вопрос мой повис без ответа. – Слушайте, а не могла бы я быть более вам полезной, если бы вы рассказали мне все, что знаете? Мы тут не дела государственной важности обсуждаем. Я знаю, что Филип помогал сестре финансово, правда, не знаю, в какой мере.

Бойд записал что-то в блокнотик и, прикусив щеку, задумался. Потом сказал:

– Пять лет назад два других магазинчика здоровой еды выпали из бизнеса. Выкарабкался только этот. Ее богатенький братец уладил все проблемы ссудой с пятью нулями.

– Элизабет была ему предана, она о нем беспокоилась. Вы когда-нибудь встречали сестру и брата, которые бы так же друг о друге заботились – в возрасте тридцати лет?

Он шмыгнул носом:

– Ну, дала она ему пирога. А сама-то она его ела?

– Она вегетарианка. – «Абсолютная» я опустила. – Судебная патология не моя область. Что показала аутопсия? Что было в его желудке?

– А кто готовил остальную еду? – вступил Армстронг.

– За исключением ореховых кексов все сделала я. Но никому, включая Филипа, не было плохо. – В моем голосе слышалось раздражение. – Мне непонятны ваши намеки.

Они все это проигнорировали, зато обрушили на меня шквал вопросов. Не поссорился ли Филип с кем-нибудь на бранче? Был ли еще кто-то на парковке? Нормально ли завелась его машина? Не было ли что-то прикреплено к ее днищу? Были ли исправны тормоза? Я ответила на все так спокойно, как только могла: не было ничего подозрительного ни с машиной, ни с ним самим.

– Вы ведь встречались с Филипом, так? – спросил Армстронг.

Во второй раз за день меня атаковали неожиданные слезы. Расклеиться на глазах у этих двух было последним, чего я хотела. Я кашлянула, чтобы собраться, и четко произнесла:

– Он мне очень нравился.

– Кто-нибудь мог вас ревновать? – давил Армстронг. – Ваш бывший муж? Бывшая жена Миллера живет на Гавайях, но, может быть, вы что-то знаете о его бывших девушках?

– Я ничего не знаю о его бывших девушках, – еще более отчетливо ответила я. Единственное, что я знала о его бывшей жене, это то, что она вообще была. И, слава богу, встречались мы всего лишь один месяц. Кажется, слезный приступ отступил. Я уже совсем собралась с духом и продолжила: – Я стараюсь как можно реже пересекаться со своим бывшим мужем.

– У нас есть несколько заявлений, мисс Беар, и они все от вас.

– На бранче его не было, – ровно ответила я.

– А Филип пил что-нибудь? – спросил Бойд, уставившись на меня. – Кофе? Сок? Шампанское?

– Я не видела, чтобы он что-то пил.

– Но уже спустя двадцать минут он вел машину так, словно был пьян.

Я положила обе руки на стол и наклонилась ближе к их ничего не выражающим физиономиям:

– Тогда почему он не остановился?

– Мачо не останавливаются, чтобы попросить женщину о помощи. Наверное, – отозвался Бойд.

– Слушайте, почему бы вам не послушать офтальмолога? – тряхнула я головой. – Возможно, он сделал Филипу какие-то назначения, а у лекарств бывают побочные действия… ну, я не знаю…

– Спасибо, мисс Беар, – прервал меня Бойд, кивая Армстронгу в знак того, что опрос завершен. – Если нам что-то еще от вас понадобится, мы позвоним.

Я натерла сыры, разбила яйца, всыпала муку, влила сливки, отжала чилийский перец. Засыпала сыр в форму для выпекания, а когда вылила на него тесто, блюдо приятно забулькало. Выложив сверху перец, я осторожно залила каждый перчик пикантным соусом. Стоило мне сунуть пироги в духовку, снова запищали ворота. Неужели опять полицейские? Нет уж, буду готовить, независимо от того, понравится им это или нет.

Но это были не полицейские.

Это был мой бывший муж.

Он широко улыбнулся мне в монитор и поднял вверх обе руки: дескать, он без оружия.

Я впустила его машину и почувствовала себя дурно. Все еще в потрясении после аварии и совершенно умаявшись с этой готовкой на ужин, я забыла позвонить Арчу и убедиться, что он готов. Я не сводила глаз с монитора и думала: если уж я справилась с последней моделью кухонного комбайна, то с этим – точно смогу. В надежде на чудесное избавление я позвонила по внутренним телефонам. Никто не ответил. Я метнулась к парадному входу. Впускать я его не намерена!

– Я слышал, с твоим бойфрендом что-то произошло…

Тщетно я искала глазами хоть кого-нибудь: соседей, генерала, Джулиана. Но поблизости никого не было. Только мраморные и глиняные горшки, куда генерал собирался посадить герань и бальзамин.

– Худая молва на крыльях летит, – ответила я, переминаясь с ноги на ногу.

– Мне надо поговорить с тобой.

– Слушаю. – Я повернулась боком, чуть отодвинув рассаду в сторону, и неловко присела.

– Я не сказал, что хочу прилечь с тобой рядом. Я сказал, что хочу поговорить.

– Я отлично слышала, что ты сказал. И если ты собираешься говорить со мной, выбирай выражения.

Поиграв глазами, он качнул головой и снисходительно мне улыбнулся. Из-за его невероятной красоты – мальчишески нежное лицо, каштановые волосы, светло-голубой взгляд – я теряла голову даже теперь. К тому же он пускал в ход эти свои профессиональные штучки: изображал положительность. Всегда, не только со мной, но и всеми другими женщинами. Я узнала об этом уже после замужества. Джон Ричард Корман принадлежал к тому типу, что имел в виду Генри Киссинджер, когда говорил: власть – самый сильный афродизиак.

Это был мужчина, которого я когда-то любила. Мужчина, который бил меня, когда бывал пьян. Мужчина, который меня не любил. Я знала: чтобы выстоять против его обезоруживающей «доброты», надо сделать этот наш разговор как можно короче. Кстати, не о себе ли говорил Киссинджер?

Я опустила пальцы в почву рассады с геранью. Сухая. Из фартука я вытащила маленький ножик, которым обычно чистила овощи, и положила рядом с растением – так, чтобы Джон Ричард не видел. На всякий случай.

– Моя подруга хочет научить Арча нескольким фокусам.

– Умоляю. В прошлый раз твоя подружка пыталась объяснить ему что-то по геометрии, и он схватил двойку.

– Может быть, это все потому, что кое-кто слишком занят готовкой и не успевает помогать сыну с домашним заданием?

Я закрыла глаза – мне не хотелось этих разборок, – а когда открыла, он улыбался. Улыбался щедро, простецки, своей любимой невинной улыбкой.

– Ну и где же сестра Марлы и ее знаменитый муж? Как там его? Роммель?

– Не начинай.

Он посмотрел в небо:

– Ладно, скажи мне вот что. Для кого ты сегодня готовишь?

– Для Харрингтонов.

Он разразился отчаянным смехом. Я не собиралась подыгрывать ему вопросом, в чем заключалась причина его веселья. Но ему, кажется, было все равно:

– Это самый черный прикол, какой я когда-либо слышал, – выдохнул он между накатами хохота.

– Почему это? – Разговор наш был странным, но до боли знакомым. Одна тема, потом другая, смех в течение целой минуты, затем… Затем его руки как-то неожиданно оказываются на моей шее. Ох, нет. Сегодня не выйдет.

Джон Ричард с досады схватил горшок и шарахнул его о входную дверь. Второй горшок полетел туда же, усилив эхо от первого.

– Прекрати! Прекрати! – завопила я, закрывая лицо руками. У меня перехватило дыхание, как бывает во время кошмаров, когда пытаешься позвать на помощь, но не можешь выдавить из себя ни звука. Я отняла руки от лица как раз, когда он кинул третий горшок, и осколки полетели вниз по ступенькам.

– Хорошо! Хорошо! – взмолилась я, беспомощно поглядывая на припрятанный ножик. Да чем он поможет мне? И о чем я думала? – Я сделаю все, что скажешь! Только перестань. Арч уже идет.

Джерк смерил меня свирепым взглядом:

– Ты разрушила мою жизнь, – отчеканил он неприязненно. – У меня нет семьи, нет нормальной работы. И это – твоя вина. Твоя, сучка! Так что слушай: если я хочу, чтобы мой сын научился фокусам, он научится!

– Хорошо! Только успокойся, ради Бога! Мне надо работать, я не хочу никаких проблем.

Он поднял новый горшок… Сердце у меня бешено колотилось.

– Не хочешь проблем? – передразнил он меня, повысив голос до моего тона. – Не хочешь проблем?!

Но прежде чем я успела что-то ответить, за его спиной возник генерал Бо. Он схватился руками за шею Джерка, и тот, как тряпичная кукла, упал на колени. Горшок выпал из его рук и откатился в сторону.

– Нет, не надо! – кричала я, чуть не подпрыгивая. Мне стало дурно.

Но генерал словно не замечал меня. Он говорил с головой Джона Ричарда, которую резко повернул к себе, чтобы смотреть ему прямо в глаза.

– А теперь ты послушай меня! Ты, сучоныш! – Он говорил с такой жестокостью, что меня бросило в жар. – Ты слыхал про здешний закон? Закон «Порадуй меня»? И если ты хотя бы еще раз ступишь своей паршивой ногой на мою частную собственность, я воспользуюсь этим законом. Я покажу тебе, как бесшумно спецназ убивает. Тебе все ясно?

Из горла Джона Ричарда вырвался сдавленный хрип. Распахнулась входная дверь. Генерал оттащил неугодного гостя как раз в тот момент, когда вышел Арч. Он молча посмотрел на всех нас и поглубже надвинул на нос очки:

– Мам, мне уйти?

Джон Ричард отирал с лица грязь. Я хотела сказать: «Да, да, иди в дом!» Но не могла проронить ни звука. Джон Ричард едва заметно кивнул. И я указала Арчу на дверь. Но он медленно подошел к отцу.

– Голди, я хочу, чтобы ты ушла, – тихо проговорил генерал.

Я кивнула, но не могла оторвать взгляд от Джона Ричарда. Тот медленно шел к своему джипу, и рядом с ним шагал Арч. Джон Ричард обернулся. Я сжалась в комок. И тут он крикнул мне:

– Филип Миллер спал с Визи Харрингтон!

Пирог с перцем чили и сыром

250 г тертого сыра чеддер

250 г тертого полутвердого сыра

5 яиц

1/3 стакана муки

1 и 2/3 стакана полужирных питьевых сливок

1 банка (около 120 г) нарезанного на кусочки зеленого чилийского перца, отжатого

1/4 банки пикантного соуса

Разогреть духовку до 190°. Смешать тертые сыры и распределить их равномерно на смазанной сливочным маслом форме для выпекания. В отдельную посуду разбить яйца, добавить муку и сливки. Размешать до исчезновения комочков. Вылить полученную массу в форму. Аккуратно выложить сверху перец чили и пикантный соус. Запекать 45 минут. Центр не должен остаться сырым.

Из этого объема продуктов получается 8-10 порций

ГЛАВА 9

Джип громыхал по дороге, а я тяжело шла вверх по ступенькам. Генерал, плотно сжав губы, осмотрел остатки горшков и велел мне идти в дом. Дверь за нами захлопнулась.

«В лучшем случае мне прочитают лекцию, в худшем – уволят», – подумала я. Он смерил меня внимательным взглядом.

– Больше никогда не пропускай этого мужчину в мои ворота. Когда он приезжает за Арчем, – он произнес его имя с нежностью, будто Арч был его собственным сыном, – я сам буду провожать его до машины. А еще… – он достал из шкафа короткий металлический жезл, – хочу показать тебе вот это. Портативный блокиратор дверей. Если этот мужчина… – мне показалось, сначала он хотел сказать «враг», – каким-либо образом сумеет прорваться через ворота и будет пытаться проникнуть дальше, ты раздвигаешь его вот так… – Он нажал на кнопку, и в его мощных руках жезл превратился в довольно длинный шест. На секунду я представила, как Арч показывает очередной фокус… – И подпираешь ручку двери, под небольшим наклоном.

Резиновый наконечник жезла противно скрипнул о плиточный пол, как мелок о грифельную доску. Генерал, установив железяку, предложил мне открыть дверь. Разумеется, я не смогла сдвинуть ручку ни на миллиметр.

– Спасибо за… – начала я дрожащим голосом и осеклась. За что?

– Ты часть моей семьи, – торжественно провозгласил генерал. – Только когда будешь пользоваться этим, – он выразительно взвесил на руке механизм, – убедись, что дверь, которую ты подпираешь, открывается внутрь, а не наружу.

На этом урок был закончен. Никаких сантиментов. Никаких «ты уверена, что с тобой все в порядке?». Широким пружинящим шагом генерал пересек холл. Это была походка, какой обычно преодолевают большие расстояния. Как он оказался с той стороны дома, не попавшись мне на глаза? Как можно убить кого-то бесшумно? Как Филип мог крутить с Визи Харрингтон?

Что ж. Мне надо было готовить. Я вернулась на кухню и занялась соусом. Представляя, что это голова Джерка, я энергично его взболтала. Потом я пыталась сфокусироваться на том, что Сисси сказала мне о возбуждающих желание луке, чесноке и перце. Я приказывала себе думать только о них.

Но я не могла рассуждать здраво, не могла перевести дыхание. С Арчем все будет хорошо, Джон Ричард никогда и пальцем его не трогал. А завтра вечером сын снова будет дома.

Авокадо не поддавалось: невозможно было его очистить, не испачкав рук. Я посмотрела на свои зеленые пальцы. Неужели в отношениях я всегда буду такой неудачницей? Прикосновение Филипа, его серьезный взгляд… Все это снова вернулось. Неужели я так плоха? Мы с Филипом были ровесниками, тогда как Визи – старше. Но дело, конечно, было совсем не в разнице в возрасте. И все же было трудно поверить, что у нее с ним был интим, а у меня – нет.

Зазвонил телефон. После этого ужаса с Джерком мне ни с кем не хотелось беседовать. Но телефон звонил и звонил, а автоответчик не срабатывал. Было здорово, что Фаркуары разрешили мне использовать третью линию для своего бизнеса. На две я отвечала «Дом Фаркуаров», а на третью – «Компания „Голдилокс“». Обычно я не успевала сообразить, какая именно звонит линия, и отвечала просто: «Дом Фаркуаров». Хотя мои клиенты и так всегда узнавали меня по голосу.

Прихватив полотенце, чтобы не запачкать телефон, я подняла трубку:

– Дом Фаркуаров.

В трубке сначала была тишина. Затем возникло какое-то смущенное покашливание, словно там небыли уверены, что набрали правильный номер.

– Компания «Голдилокс»?

– Да. Чем могу вам помочь?

– Это Голди Беар?

– Ну, эээ, да.

В своем имени я не виновата. Родители назвали меня Гертрудой. Голди – это детское прозвище, которое дали мне за светлые волосы. Когда я выросла, то получила еще и новую фамилию – Корман. Ее я не любила еще больше. Но возвращение к девичьей фамилии Беар[4]4
  Фамилия Беар пишется и читается так же, как и английское слово «bear», которое переводится как «медведь».


[Закрыть], да еще в сочетании с Голди[5]5
  Goldy можно перевести с английского языка как Золотко.


[Закрыть] превратили меня в героиню из детской сказки.

– Это Джордж Петтигрю из Денвера. Компания «Фри беарс»[6]6
  «Three bears» – «Три медведя» (англ.).


[Закрыть]. У нас тот же бизнес, что и у вас.

Очень кстати. В ушах навязчиво зазвучало глумливое издевательство Джона Ричарда: «Не хочешь проблем?..» Так я и знала: проблемы не заставят себя ждать. И предстоящий разговор с абонентом из Денвера дал мне понять: они у меня точно будут.

Этот денверский Джордж и его жена уже пять лет занимались тем же, чем я: готовили еду для банкетов и прочих застолий. Грубо говоря, они только начинали, и о них мало кто знал. Я никогда о них даже не слышала. Зато они обо мне узнали, прочитав статью в «Маунтен джорнал». И теперь прицепились к «Беар». Я не шучу, Джордж кричал о нарушении авторских прав. Не стыдно ли мне использовать имя их компании? Это они «Фри беарс»! «Вообще-то это моя фамилия», – ответила я. Но он настаивал: я развелась позже, чем они начали бизнес, и поэтому это их имя, а не мое. На что я ответила: «А почему бы вам не назвать вашу компанию “Петтигрю”»? «Встретимся в суде», бросил оскорбленный денверец и повесил трубку.

Я долго еще смотрела на телефон. Зазвонит? Еще один подобный разговор я бы выдержать уже не смогла, да и, скорее всего, моего адвоката на месте сегодня, в субботу, не было. Я приготовила креветочные кнели и разморозила куриный бульон, который привезла с собой при переезде. Это будет первое блюдо. И, наконец, я потратила еще два часа на приготовление огромного торта с шоколадным муссом. Начала с трех шоколадных коржей. Пока они охлаждались, сделала нежный мусс из белого шоколада для первой прослойки – и мусс с добавлением малиновой наливки и черного шоколада для второй. Аккуратно, лучше любого скульптора, слепила коржи, промазав их толстыми слоями муссов. И в довершение намазала торт целиком тонким слоем нежного шоколада. Упаковав все как следует, я двинулась в путь. Пришло время накрывать стол к вечеринке у Визи Харрингтон.

Харрингтоны жили по соседству. В Нью-Джерси к соседям принято ходить пешком. Спускаешься по дорожке от своего дома, идешь по улице – и вверх по дорожке к дому соседей. Но мы в Колорадо. А это означает, что в моем случае до соседей мне придется добираться по крутой дороге от ворот владений Фаркуаров вниз под откос и затем снова в гору, к дому Харрингтонов. Без колес это чистое безумие. Но… Я решила воспользоваться черным ходом, там были вторые ворота с тем же самым кодом, что и парадные. Подняв два тяжеленных короба, я потащилась через заднюю дверь гаража мимо сверхукрепленного бункера генерала, где он хранил взрывчатку. Аккуратно обогнула сад и попала прямо на длинный газон между двумя домами.

С деревьев и кустов неслись крики пернатых. Пожалуй, я хотела бы знать больше о птицах. Филип состоял в местном Обществе имени Джона Джеймса Одюбона[7]7
  Американский натуралист (1785–1851 гг.), орнитолог, автор труда «Птицы Америки».


[Закрыть] и как-то даже спрашивал, не могла ли бы я организовать им выездной пикник во время одной из их познавательных экскурсий. Интересно, стали бы они есть курицу?

Я присела отдохнуть у ворот на камень, в тени ясеней. Их бледно-зеленые листья ласково шевелил теплый полуденный ветер. Над головой трепетала колибри в сине-зеленом оперении. Внезапно тишину пронзил женский вопль:

– Не понимаю!

Я попыталась разглядеть, что происходит за густой зеленью у соседей, но видела лишь необъятных размеров террасу. Это был подвесной балкон-патио с перилами и изысканной кованой белой мебелью – сплошь романтичные завитки и спирали. На балконе стояли две женщины, и по их позам и интонации я поняла: они крупно ссорятся. Я подалась вперед, чтобы лучше видеть и слышать.

– Не могу поверить, что ты так поступаешь! – возмущался первый голос, высокий, резкий, сердитый. Я поднялась с камня и подобралась к голубой ели. Я вовсе не подслушивала и не совала свой нос в чужие дела (так я сказала себе), просто мне не хотелось смущать воинственных дам своим случайным появлением с начиненными афродизиаками коробами… – Не могу поверить, что ты так бестактно спросила, не оставил ли он тебе что-то!

– Да успокойся же ты! – увещевал второй голос.

Я выглянула сквозь ветки колючей, сладко пахнущей хвои. Элизабет Миллер, скрестив руки на узкой груди, стояла спиной к Визи Харрингтон. Я не видела Элизабет после аварии. Почему она с Визи? И о чем у них спор?

– Прошу тебя! – закричала Визи. – Послушай, пожалуйста! Мы кое над чем работали вместе, и он сказал, что оставит…

– Это ты послушай! – взорвалась Элизабет. – Он завещал свое тело науке, если это именно то, что ты хотела узнать!

Наступила тишина. Я почувствовала себя лишней, хотя и была уверена, что они не видят меня. Одна из них плакала. Я вернулась к камню, подняла короба и поволокла их через кусты и газон обратно к дому Фаркуаров. К тому времени как я наконец оказалась на пороге парадного входа Харрингтонов, я уже начала считать часы до момента, когда мне вернут мой фургончик – этот счастливый миг был назначен на понедельник. Голоса смолкли.

Дом Харрингтонов – смесь штукатурки и стекла с черепичной крышей – представлял собой гибрид испанского колониального и французского провинциального стилей, от чего еще пятнадцать лет назад все здесь приходили в экстаз. Хотя городок в тридцать пять тысяч жителей от любого необычного явления весь как есть приходит в экстаз.

Стук медного дверного молоточка с набалдашником в виде головы койота гулким эхом раскатился по тихой прихожей. На мгновение снова послышались женские вопли. Мою грудь словно зажали в тиски…

Иной раз на вечеринке начинают пить раньше времени, чтобы снять напряжение. Да пожалуйста, начинайте, когда хотите! Только порой вследствие этого я оказываюсь не у дел. И в итоге у меня остается жалкий депозит, полная котомка еды и ожидание суда по моему мелкому иску, которые мне приходится подавать время от времени. Я очень надеялась, что Визи и Элизабет не стали заливать ссору алкоголем. Визг прекратился так же внезапно, как начался. Я постучала снова.

Никто не ответил. Я перегнулась через перила крыльца и заглянула сквозь двойное оконное стекло (в горах такие окна устанавливают почти во всех зданиях). Стекло было мутным – так часто случается, когда стекло стареет. Массивная грубо обтесанная дверь (еще одна отличительная черта старых домов предместья) распахнулась, и на пороге возник Брайан Харрингтон.

– Извините, мистер Харрингтон, – зачастила я взволнованно-извинительным тоном, неловко отодвигаясь от окна. – Я из…

Он остановил меня жестом руки и закрыл глаза. Седая поросль выглядывала из выреза бирюзовой футболки. Мускулистые ноги тоже были покрыты серой растительностью. Как и все, я периодически встречала Брайана, мистера Элегантность, в центре города в компании банкиров или раскатывающего по улицам на «кадиллаке» вместе с нефтяными воротилами из Далласа. Но я никогда не видела это лицо так близко. Я глубоко вздохнула. Он был великолепен. Такой большой дикий зверь в человечьем обличье. Если бы я была Визи, и я бы подсела на афродизиаки.

– Я из… – Я снова запнулась.

– Послушайте, – опять перебил он меня. – Тут у нас небольшая проблема…

И он поерошил пятерней шевелюру, отбрасывая ее назад.

– Проблема… – повторила я, с усилием поднимая один короб. И продолжила со всем мужеством, на какое только была способна: – Мистер Харрингтон, мне необходимо пройти на кухню, если вы рассчитываете на вечеринку.

– Ах да, конечно! – Он рассеянно распахнул передо мной дверь, не замечая моего багажа. – Следуйте за мной.

Повернулся и быстро зашагал вперед. Ублюдок. Мог бы и помочь. Выдающиеся внешние данные и ноль рыцарства. Кухня у них была угловая, обычно на таких невозможно понять, где и как все разложить. Оставив меня одну, Харрингтон так и не появился. Минут через пять, когда я искала поднос для торта, я увидела его – затаившегося у балконной двери.

– Надо же, – пробормотал он. – Они все еще вздорят!

Заметив меня, он в замешательстве оглянулся. Возможно, он был столь озадачен, поскольку одной из ссорящихся была его жена. Он потряс головой и снова прислушался, пытаясь разобрать, что это они так бурно там обсуждают, но потом перешел на кухню и резко захлопнул за собой дверь.

– Я был бы не против, чтобы две молодые женщины боролись за мое тело! – Он подмигнул мне. – Но только если я не был бы мертв, конечно.

– Вы случайно не знаете, где можно найти поднос под торт, мистер Харрингтон?

– Нет. Но, пожалуй, самое время принять занятой вид. Они идут, слышите?

Брайан начал открывать шкафчики и греметь посудой, будто он и в самом деле хотел отыскать поднос, стакан или что-то еще. Когда Визи и Элизабет ввалились на кухню, я стояла, окаменев, с тортом в руках и чувствовала себя полной дурой.

Элизабет все еще была на взводе и не сдавала позиций:

– Сама ты вульгарна донельзя!

Поймав наши с Брайаном внимательные взоры, обе застыли. Брайан ухватился за керамическую кастрюлю, перевернутую вверх дном, а я еле удерживала в руках торт. Визи повернула точеное, чуть прихваченное загаром личико к Брайану. Ее блондинистая грива, длинные с красным лаком ногти и мятый брючный костюм желто-коричневого оттенка придавали ей отважно-бойцовский вид.

– Какого черта тут происходит? – завопила она.

– Солнышко, это…

– Миссис Харрингтон…

– Ах, молчите, – прервал нас яростный голос Элизабет. Она резко мотнула облаком белых завитушек в сторону Визи. У нее был вид конченой вегетарианки, страдающей от недостатка витаминов. Я хотела подойти к ней, сказать что-то о Филипе, что мне жаль и все прочее, но их схватка с Визи полностью меня парализовала. Элизабет, не отрываясь, смотрела на Визи и колебала в воздухе тонким пальцем: – Не звони, не пиши и не подсылай ко мне своих друзей! Оставь в покое меня и светлую память о моем брате. Ты все уяснила?

– Почему ты меня не слушаешь? – напустилась на нее Визи, но Элизабет резко развернулась и пулей вылетела из кухни.

И пока мы втроем оцепенело торчали на опустевшем без нее поле брани, сама она со свистом уже неслась по Сэм-Снид-лейн на своем грузовичке с надписью «Здоровая пища Аспен-Мидоу».

– Солнышко, – прервал молчание Брайан. – Как насчет того, чтобы выпить?

– Нет, спасибо. У меня есть маленький сюрприз для Голди. – Один из ее наманикюренных ноготков указал на меня. Визи говорила твердо, но не поднимая глаз ни на меня, ни на мужа. И перед тем как выпорхнуть из кухни, добавила: – Дай знать, когда закончишь приготовления.

Она почти бесшумно поднялась наверх, и только после этого Брайан посмотрел на меня. В его глазах читалось сочувствие.

– А ты хочешь выпить?

– Нет, спасибо. – Мне было жаль его. Но я знала наверняка: после одной – даже самой крошечной – рюмки, с учетом замечания моего бывшего мужа о Визи и Филипе, да еще в ожидании надвигающихся дебатов с парочкой Петтигрю я не смогу отказать себе в попытке утопить свои переживания и во второй рюмке, и в третьей… А там уж и бутылке конец. Это казалось единственно верным решением, и я осторожно добавила (с гораздо большим расположением, чем намеревалась): – Может быть, позже. После вечеринки.

– О! – Он посмотрел на меня, вскинув брови и слегка улыбнувшись. – Ты остаешься?

Во что он пытается меня втянуть? Я наслышана о Брайане Харрингтоне, видела, как он подкатывал к моей инструкторше по аэробике: «А где именно находятся косые мышцы живота, вы не покажете? Прямо на мне, пока я качаю пресс». И: «Ох, я не уверен, что напрягаю именно задние мышцы бедра… Не могли бы вы проверить это руками?»

Остаюсь ли я после вечеринки? Ха. Я не ответила, а только осторожно опустила торт на столешницу. Руки ныли. Пошарив в шкафчиках, я нашла чудесное хрустальное блюдо. На меня накатила волна раздражения. Казалось, он вторгается в мое личное пространство, и не важно, что это была его кухня, а не моя. Чтобы работать, мне нужно быть здесь одной.

– Ну да, я останусь, чтобы прибраться, – невозмутимо ответила я. – У миссис Харрингтон есть какая-нибудь особенная салатница? Мне, и правда, надо работать…

– Ах, конечно! Возможно, она где-то тут. Салатница. – Он не сдвинулся с места и продолжал безотрывно смотреть на меня с многозначительной улыбкой.

Я встала в позу учительницы, недовольной распоясавшимся учеником.

Брайан снова вскинул брови:

– Меня прогоняют?

– Прошу прощения, но работать я предпочитаю в одиночестве.

Он оставался неподвижным, и я начала поиск салатницы.

– Ты ведь встречалась с Филипом Миллером? – Я захлопнула дверцы ящика и коротко кивнула. – Ты не слышала, его сестра говорила, что собирается отдать его тело на благо науки?

Салатница оказалась на холодильнике. Я достала ее и принялась обкладывать бумажным полотенцем:

– Он не говорил мне, что хочет стать донором органов. Если не возражаете, я бы не стала продолжать разговор.

Сказав это, я кинулась выдвигать ящики в поисках столовых приборов.

– Ааа, – протянул он.

Да что с этим парнем? Я испустила выразительный вздох, чтобы дать ему понять: терпение мое на исходе:

– Ну, а теперь что?

– А Сисси Стоун сегодня будет? – улыбнулся он.

– Если я отвечу, вы позволите мне сосредоточиться на работе?

– Разумеется, прелесть моя.

Я подняла торт и быстро подошла к холодильнику:

– Сисси придет.

Я почувствовала, что он приблизился ко мне:

– Торт выглядит безумно аппетитно.

– Кхм… – Я не стала придумывать, что ответить, и локтем открыла холодильник.

Если б я не была так напряжена и сосредоточена, то поняла бы, насколько близко он ко мне подошел. Внезапно я ощутила легкое прикосновение его прохладных губ на своей шее.

Он целовал меня.

Торт выскользнул из моих ослабевших рук на пол.

С оглушительным звоном разбилось хрустальное блюдо. Брызги мусса заляпали пол, а мой торт… Мой восхитительно-безупречный десерт был уничтожен, растоптан, размазан…

– Идиот! – закричала я, дав волю чувствам.

С невозмутимым видом Брайан изучал натюрморт на полу.

– Извини, дорогая, – мягко проговорил он. – Тебе следовало быть осторожнее.

Через мгновение он испарился из кухни. Я огляделась – кажется, в поисках веревки, толстой, которой обычно душат людей. И крикнула ему вслед: