Текст книги "Шоколад или жизнь?"

Автор книги: Диана Дэвидсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 4

Замедленная съемка. Быстрая перемотка. Время раскололось.

Перемотка: люди двигаются вперед-назад. Вперед и назад. Они постоянно звонят и задают мне вопросы, а я как будто на дне самого глубокого в мире колодца. Пыталась открыть дверь «БМВ» – меня оттащил какой-то мужчина. Вырывалась, пытаясь сбежать. Чьи-то заботливые руки увели меня в сторону, набросили на волосы и плечи одеяло, чтобы защитить от снега. Какие-то люди принесли световые отражатели. Направляют движение. Показывают на полицейскую машину.

Замедленно: падет снег, «БМВ» дымится. Позади темного стекла машины – бездыханное тело.

«Все мы смертны…»

Полицейский назвал мое имя. Его голос был далеко. Я смотрела на него так, словно все это мне лишь приснилось. Положила ладони одну на одну и подула на них. Он сказал:

– Всего несколько вопросов, если вы в состоянии…

«Ты знаешь, Боже, тайны всех сердец…»

Я кивнула и последовала за ним. Я оставляла Филипа незнакомцам. Чужакам в костюмах. Теперь распоряжаются они. Это было невыносимо.

Снова звучит мое имя. Да. Села в патрульную машину. Пыталась сосредоточиться на полицейском. Но мой разум заполняло лицо Филипа. Вы можете описать, что увидели? Да. Даже теперь внутри что-то говорило: да, я могу описать. Чего я не могу, так это объяснить.

Снежные хлопья все падали, как мягкие перья, прилипали в одном месте, таяли в другом. Когда пыталась сообразить, что буду делать с «фордом» Адели, я видела перед собой заднюю часть машины Филипа, видела черные клубы дыма, видела его лоб и щеки, истекающие кровью.

Приехала «скорая». Врачи шлепали по грязи. Кто-то принес мне стаканчик с кофе и сказал копу, что ребята из «скорой» подключили к жертве измерительное устройство, чтобы передать данные телеметрии в денверский госпиталь. Доктор подтвердил смерть. Судмедэксперт был в пути. Еще один патрульный полицейский спросил мое имя, местоположение моего транспортного средства и ехала ли я в противоположном направлении, когда стала свидетелем несчастного случая. Пока я отвечала на вопросы, он передал мне блокнот и просил записать все, что я видела. Я все написала и вернула ему блокнот. Он просматривал записи, как вдруг кто-то постучал в окно патрульной машины. Полицейский Лори (так было написано на его нагрудном значке) вышел из машины, затем, ворча что-то себе под нос, вернулся. В голове стучало.

– Теперь можно идти? – спросила я. Меня охватила паника, как когда один из одноклассников Арча погиб в автокатастрофе два года назад – тогда перевернулся школьный автобус Я хотела видеть Арча, быть с ним, удостовериться, что он цел и невредим: – Мне надо домой, к сыну.

Лори хотел знать, где находился мой сын, и мне пришлось нырнуть в мутное болото своего сознания. Где был Арч? В школе. Как же он сам вернется к Фаркуарам? Лори пообещал, что Арч позвонит им домой.

Дом. Это слово что-то переломило внутри меня, потекли слезы. Словно упоминание дома, которого я недавно лишилась, заставило меня наконец понять важность новой потери.

Элизабет. Элизабет Миллер. Мой голос дрожал, когда я произносила ее имя. Кто-то должен найти Элизабет, кто-то должен сказать ей. Сквозь мои всхлипывания Лори снова задавал вопросы и, получив нужную информацию, обещал обо всем позаботиться.

– Ваш друг из департамента шерифа был здесь рядом, именно он ответил на звонок о несчастном случае. Том Шульц, следователь… Он спрашивал, как вы.

– Он ответил на звонок?..

– Он думал, что вы тоже были в той машине. Он уже здесь. Хотите его увидеть или нет?

– Да, – ответила я, и из глаз с новой силой полились слезы. – Я хочу его видеть.

– Хорошо. Мы уже почти закончили…

Я выглянула в окно, но Тома Шульца в толпе не увидела. Снег косо сыпался на горную долину, будто миллионы стрел впивались в землю.

– Как быстро ехал пострадавший? – спрашивал Лори.

Согласно знаку, здесь было ограничение скорости. Но, конечно, Филип не соблюдал ее.

– Видите ли, – продолжила я, – дело больше в том, как он вел машину, а не в скорости.

– И как же он вел ее?

– Зигзагом. Как будто он потерял контроль над управлением.

– У вас есть предположения по этому поводу? – Он сощурил глаза, вонзая взгляд в мое лицо.

– Не знаю, – пробормотала я, – возможно, с машиной было что-то не так.

– Почему он не остановился?

– Не знаю. Просто не понимаю…

Мы снова вернулись к началу: как я накрывала бранч, куда Филип был приглашен и куда опоздал.

– А почему опоздал, вы знаете?

– Он был на встрече, вроде бы медицинского характера.

– У него были проблемы со здоровьем? – Он все еще смотрел на меня. Я пожала плечами. – Он упоминал свою машину?

– Нет.

– Вы не заметили, что от него чем-то пахло? Алкоголем, например.

– Нет.

– Было ли что-то странное в его поведении?

– Ну, он… – я подвинулась на неудобном сиденье его машины, – он не позавтракал утром… и был голоден. Он хотел увидеться со мной, поэтому мы и ехали вместе… Собирались попить кофе у него в офисе.

– А что он ел на бранче?

Я ответила и спросила:

– Вы не знаете, они дозвонились до его сестры?

– В школу уже едут. Ей скажут, вы не волнуйтесь.

Меня уже тошнило от его лосьона после бритья, от пахнущего камфорой одеяла, накинутого на мои плечи, от скрипа переднего сиденья, пронзающего мой слух всякий раз, когда Лори поворачивался, чтобы посмотреть мне в лицо. Все это выворачивало меня наизнанку. Я хотела быть там, где люди и обстановка знакомы и привычны. Хотела знать, как там Арч.

Впереди нас по шоссе номер 24 машина судмедэкспертизы медленно увозила извлеченного из груды металла Филипа Миллера. Никаких проблесковых маячков. Никакой сирены.

– Вы сказали мне, что он ел, – не унимался Лори, – скажите также, что пил.

– Я описала все, что видела у него в руках. Может быть, он пил сок или кофе, я не знаю.

– Он жаловался на желудок или головную боль, озноб, головокружение, боль в груди?..

– Нет.

Он спросил, как со мной связаться, и предупредил, что, возможно, мне позвонят. Я дала ему адрес дома Фаркуаров на Сэм-Снид-лейн, в предместье Аспен-Мидоу. Когда я вылезала из машины, меня словно охватил приступ раскаяния:

– Боюсь, я не смогла донести до вас, какой странной была вся эта авария. Всего час назад он был в норме. Но вел машину он как маньяк, и теперь мертв. Не кажется ли все это очень странным?

– Когда с организмом что-то не так, допустим, в состоянии алкогольного опьянения, люди обычно превышают скорость. Они упрямо не останавливаются, пока не доедут, куда им надо, уверенные, что с ними все хорошо, им лишь бы скорее добраться.

– Но все было так… необычно.

Лори замотал головой, и его толстые щеки заколыхались:

– Леди, все автокатастрофы выглядят странно.

Следователь Том Шульц, когда я подошла к нему, говорил с каким-то маленьким рыжеволосым пузатиком. Том сочувствующе посмотрел на меня:

– С тобой все в порядке? – Я кивнула. Широкой ладонью он указал на пузатика: – Сотрудник отдела по расследованию убийств.

– Я только что приехал, – пробормотал рыжеволосый. – Этот парень нариком, что ли, был?

Я уставилась на коротышку, а потом неожиданно бросилась на него, и кто-то внутри меня заорал:

– Ах ты ублюдок!

– Эй-эй! Голди! Погоди! – проворно обхватил меня руками Шульц. – Он ничего такого не имел в виду.

Рыжеволосый в оцепенении смотрел на Шульца, который безмолвно просил его уйти подобру-поздорову. Рыжик пробормотал, что подойдет позже и ускользнул. Шульц нежно привлек меня к себе и прижал к своему большому телу. Накинув одеяло мне на голову, внимательно посмотрел в лицо, чтобы удостовериться, что со мной все в порядке. Своими гигантскими размерами Том мог напугать кого угодно, и он часто пользовался этим в отношении тех людей, которым не доверял. Он без проблем умел в одну секунду превратить свое широкое красивое лицо в хмурую пугающую маску, опасную гримасу самодовольства или напустить на себя апатично-скучающее выражение. Но сейчас его зеленые глаза были полны тревоги, а изящные пшеничные брови беспокойно приподняты. Он снова обнял меня, и я закрыла глаза, позволяя его теплу обволакивать мое тело.

– Я думал, с тобой действительно все в порядке, – проговорил он.

– Да, только когда мне не приходится выслушивать всяких идиотов.

– Мне жаль, что так получилось. Но в случае со следователями лучше соблюдать дистанцию.

Мы сели в машину, ничем не примечательный «крайслер», что обычно водят копы. Я посмотрела на заляпанную грязью обувь – она вся промокла от снега.

– Только что умер мой друг, – надтреснутым голосом произнесла я.

Шульц ласково посмотрел на меня и протянул руку, которую я взяла и больше не отпускала. Она была мягкой и теплой и полностью укрывала в себе мою. Через некоторое время он отнял ее и наклонился, чтобы пристегнуть мой ремень безопасности.

– Ладно, мисс Голди, давай отвезем тебя в твое новое пристанище. Ты должна показать мне дорогу, поскольку я никогда там не бывал.

Я сказала, куда надо ехать. Когда мы медленно проезжали мимо искореженной «БМВ», я застыла, чтобы случайно не посмотреть туда. Ехали мы в полной тишине. Снег закончился так же внезапно, как начался. Июнь в горах всегда таков. Низкие облака начали подниматься и собираться клочками над Аспен-Мидоу и Элк-Парк. Солнечные лучи проникали там и здесь, озаряя ярким блеском всю низину.

– Наконец-то нормальный дневной свет, – заметил Шульц. – Сейчас около часу дня. – Из-под тугого ремня безопасности я с трудом вытащила сумочку, которую умудрилась не забыть во всем этом ужасе, и покопалась в ней, чтобы найти солнечные очки. В процессе поисков я уже не помнила, что ищу. Глубоко вздохнув, я бросила сумочку на пол.

– Может быть, поговорим об аварии? – спросил Шульц, и я дала ему краткое описание случившегося. – Ты сказала, что он был тебе другом.

– Мы вместе учились.

Еще какое-то время мы ехали молча, затем я добавила:

– Мы встречались.

– Есть новости от бывшего мужа? – спросил он после паузы.

– Последний месяц… – шмыгнула я носом, уставившись в окно, – он преследовал меня и довольно активно. Постоянно ездил туда-сюда под самыми окнами, звонил и бросал трубку, пытался создать мне всякие проблемы с алиментами. Я боялась, он как-нибудь напьется, приедет и устроит кошмар. Поэтому я и взялась за работу у Фаркуаров. Их дом напичкан сигнализацией.

– Он все еще видится с Арчем?

Я кивнула и посмотрела на свои руки. Мне хотелось сменить тему:

– Мои ногти… Ужаснее и не вообразить!

– Просто скажи мне, – не поддавался уловкам Том, – Корман знал, куда ты собиралась сегодня утром?

– Не знаю. На бранче его не было, хотя я думала, что появится…

Снова молчание. Мыслить связно было весьма затруднительно. Мы проехали каменную стену с резным деревянным знаком – стрелкой и надписью «Аспен-Мидоу». Я подумала: телефонные провода над нашими головами уже раскалились до крайней точки, ведь Филип Миллер живет здесь. Жил… Состояние потрясения цеплялось за меня, как дурацкое одеяло за плечи. Сцены последнего часа не оставляли сознание: извилистая дорога, ощущение скорости… Филип.

– Мне позвонил некий тип, – опять заговорил Шульц, и я сделала невероятное усилие, чтобы повернуться к нему и слушать. – Потому я и приехал. Он произнес всего пару фраз, прежде чем бросить трубку. Он сказал: «Ты должен помочь мне. Я живу возле Аспен-Мидоу, в поселке. Приезжай, помоги. Моя жизнь в опасности». И все. Гудки.

ГЛАВА 5

Я вздохнула:

– Просто отлично! Ты выяснил, что это за номер?

– Все звонки на номер 911 автоматически записываются, но проблема того поселка в предместье, откуда он позвонил, состоит в том, что у них один общий номер – и добавочные, которые у нас не отображаются. Он мог звонить из любого дома. Мы послали машину, но ничего подозрительного не заметили. В любом случае, я собираюсь сам проверить, что к чему, как только довезу тебя. Кстати, там, куда мы едем, кто-нибудь дома?

– Не знаю. Возможно.

– А ключи у тебя есть?

Я была настолько не в себе, что даже не могла понять, о чем он говорит. Были ли у меня ключи? Они в «форде». А с собой у меня нет никаких ключей.

– Значит, я правильно сделал, что развернулся? – Том улыбнулся.

Я не ответила. Территория гольф-клуба, которую мы проезжали, была похожа на месиво мокро-зеленого цвета. Тут и там лежали островки тающего снега. Как большие жуки, гольф-мобили осторожно ползли по мощеным дорожкам. Почему-то эта картинка привлекла мое внимание и совершенно сумасшедшим образом не покидала мои мысли. Как они могут играть в гольф в такой день? Как они вообще могут просто жить, словно ничего не случилось?

Я застонала. Шульц крепко сжал мою руку и спросил, не остановиться ли нам. Я кивнула. И как только открылась дверь машины, меня вырвало. Я вытерла рот салфетками, которые он осторожно протянул мне, и сказала:

– Прости. Мне так стыдно…

– Не переживай, все нормально. Мы уже почти добрались.

Захлопнув дверь, я откинулась на спинку кресла и, закрыв глаза, объяснила, что ехать надо к Сэм-Снид-лейн. Почувствовав себя немного лучше, я снова выглянула в окно. Но потом передумала: лучше было ненадолго сконцентрироваться на чем-то в салоне.

– Интересно, когда дают название улице, надо ли получать специальное разрешение на использование чужого имени? – спросил Шульц, поморщив нос.

Я рискнула выглянуть за окно: мы ехали вниз по Арнольд-Палмер-авеню. Я ответила ему голосом, который все еще казался мне чужим, что это была идея застройщика: компенсировать потерю еще восемнадцати дырок улицами, названными в честь известных игроков в гольф. Шульц замотал головой: скорее, потерю сухопутного яхт-клуба. Дома в предместье были похожи на лодки. Он сравнивал их с огромными яхтами, воткнутыми глубоко в траву. Действительно, мимо проплывали бледно-серые и желто-коричневые дома. Палитра здесь была в основном светлой, тогда как большее число домов в Аспен-Мидоу были выкрашены в темные деревенские оттенки зеленого и коричневого. Роскошные жилища и в самом деле смотрелись как корабли из стекла и светлого дерева. Окруженные высокими холмами, они величественно возвышались над волнами зеленой травы.

Шульц сощурился и свернул на Сэм-Снид-лейн, далее в тупик к дому Фаркуаров. На самой высокой из зеленых травяных волн сиял высокий викторианский особняк серо-жемчужного цвета. Его белая отделка переливалась и играла на солнце.

– Какой код, мисс Голди? – спросил Шульц, когда мы подъехали к железным воротам, замыкавшим почти целый гектар земли.

Я уставилась на камеру слежения и панель с кнопками, вспоминая последовательность цифр. Уже на крыльце он позвонил в дверь, и я услышала, как звон печальным эхом разливается по всему дому. По внутренней связи голос генерала прогремел низкое «да…».

– Генерал, это Голди. Произошел несчастный случай. Я с полицейским. У меня нет с собой ключей.

– Одну секунду, – проскрипел голос.

– Отличная охранная система, – отметил Шульц. – Ты живешь в отдельной части дома?

– Практически. У нас две комнаты на третьем этаже. Там отдельная лестница вниз на кухню и выход к бассейну.

– Бассейн при нашем-то климате? Удивительно!

– Он подогревается. У Адели грыжа межпозвоночного диска, в поясничном отделе, и еще остеоартрит. Она даже ходит с тростью. Ей надо плавать каждый день.

– Или кататься на коньках.

За дверью послышались шорохи: генерал Бо Фаркуар готовился к встрече с Миром.

– Да? – При виде Шульца его точеное лицо выразило некое замешательство. Но, узнав меня, хозяин дома сразу же открыл дверь шире и пригласил: – Пожалуйста, проходите.

– Я помню этого генерала, его показывали в новостях, – прошептал мне Шульц.

Я поймала его взгляд и укоризненно покачала головой: мол, не сейчас.

– С тобой все в порядке, Голди? – рявкнул генерал.

Под требовательным взглядом светло-голубых глаз отставного военного я кивнула, глубоко вздохнув. Глаза Бо Фаркуара не были просто бледно-голубыми, они были почти такими же бесцветными, как его белая кожа и коротко подстриженные седые волосы. Он возвышался надо мной, точно непобедимая крепость, и держал себя так же подтянуто, как когда-то в Военной академии США. Генерал Бо Фаркуар не был красив: слишком тонкие губы, слишком выступающий подбородок, слишком длинный нос. Но он обладал такой сумасшедшей притягательностью, которой люди обычно учатся за бешеные деньги на тренингах по формированию имиджа. Я думаю, он и сам это знал.

– У вас здесь целая система безопасности, – сказал Шульц после процедуры знакомства.

– Все, что потребовалось для приобретения такой системы, это одно единственное внезапное нападение, – объяснил генерал с мрачной ухмылкой. – Так что случилось?

Я указала в сторону гостиной, а генерал, зашагав было к креслам и диванам, вдруг остановился и повернулся к нам:

– Вы усаживайтесь, а я принесу кофе. С бренди.

Он качнулся в сторону и, пройдя по большому персидскому ковру сиренево-лососевой расцветки, скрылся. Мы остались одни в огромной розово-зеленой столовой, примыкающей к холлу. Я присела на один из двух розовых диванов, Шульц неудобно пристроился в бледно-зеленом узорчатом кресле. Под ногами распластался еще один персидский ковер, тоже в розово-зеленых тонах. На стенах зеленые и розовые веера и высушенные цветочные венки пытались конкурировать с масляной живописью в стиле Ренуара. У меня все плыло перед глазами.

– Для генерала этот малый выглядит довольно молодо, – шепнул Шульц.

– Он был армейским старшим по званию в вопросах терроризма. Методы и средства, – тихо ответила я. – Никто не просил его делиться своими исследованиями с представителями Афганистана… Потом ему пришлось уйти на пенсию. Такой как бы компромисс. Генерал все еще исследует этот вопрос и много пишет о терроризме. Готова поспорить, пытается вернуть уважение Пентагона. Странноват немного…

– Угу, – согласился Шульц, уставившись на полки возле камина. – Посмотри, – и он указал на стереосистему Фаркуаров. – Датчик движения.

Я увидела лишь маленькую красную лампочку на одной из колонок. Зато знала, как отключить все четыре узла системы безопасности. Такова была степень моих познаний. Но вскоре Шульц прекратил свою визуальную инспекцию, ибо на кофейном столике было кое-что поинтереснее. Он подцепил пальцами сливочную помадку:

– Ничего, если я возьму одну?

– Конечно, – ответила я, не глядя в его сторону. Еда была последним, о чем я могла теперь думать. – Их не я делала.

И тут меня пронзила боль: я вспомнила про золотые шарики, подаренные Филипом. Он принес их вместе с коробкой «Ферреро Роше».

Шульц внимательно изучил помадку и не без доли скепсиса поинтересовался:

– Означает ли это, что они недостаточно хороши?

– Это значит только то, что не я их готовила, а Джулиан Теллер. Мальчик, который живет здесь. Его отец держит один магазинчик, где продаются весьма сомнительные товары, если вы понимаете, о чем я говорю. Джулиан – один из благотворительных проектов миссис Фаркуар, как и мы с Арчем.

Шульц прожевал помадку.

– Неплохо… Не так хороши, как твои, конечно.

Я безразлично кивнула. От усталости ноги сводило сильнее, чем если бы их внезапно окатили ведром ледяной воды. В горле стоял ком. Образ Филипа возвращался ко мне снова и снова.

– У меня голова кружится, – прошептала я Шульцу. Тот сочувствующе кивнул.

– А вот и я, – послышался голос генерала Бо, бодро шагающего к нам с серебряным подносом в руках. – Бренди и кофе.

– Генерал Фаркуар… – Я прокашлялась. – Я пыталась помочь человеку, который погиб. Его звали… Филип Миллер. Мне жаль, я… задела столб вашим «фордом»…

– Филип Миллер? – Генерал посмотрел на меня с недоверием. – Психотерапевт Джулиана?

– Да, – ответила я, хотя и не знала этого. – Также мой друг.

– Боже мой! – Генерал нахмурился, передавая мне бокал с бренди. – Невероятно. Как это случилось?

Пока я рассказывала про эту ужасную катастрофу, генерал тряс головой, все сильнее с каждой новой деталью, как будто я была вторым командующим, который упустил контроль над ходом сражения. Когда я дошла до той части рассказа, где упоминался «форд», он спросил его точное местонахождение, чтобы он мог позвонить и попросить привезти его. Он поинтересовался также, где ключи, и решил позаботиться о них самолично, так как в связке были еще и ключи от дома.

– Арч звонил? – наконец выдохнула я.

Он поднял вверх одну бровь:

– Да, он сказал, что ему не с кем добраться домой. Про аварию он ничего не знает. – Генерал наклонил голову, и я почувствовала, что не падаю в обморок только потому, что еще цепляюсь глазами за глубокие морщины на его лбу. Посмотрев на меня своими бледными глазами, он сказал: – Ни о чем не волнуйся, Голди. Мне тут надо еще поработать. Но я достану ключи и позабочусь о машине, когда поеду в школу. Адель подписала меня волонтером на работу в бассейне. – Его взгляд стал вдруг отцовским. – Иди наверх и отдохни. Один из нас обязательно привезет твоего сына домой.

И он встал, показывая, что уже готов отпустить нас. Я осушила бокал, хотя вовсе не хотела спиртного. Мне хотелось спать. Но мы все не двигались с места, и тогда генерал Бо, со всем сожалением, на какое был способен, сказал:

– Сегодня я закладываю в саду.

Он произнес это так, словно ему вот-вот надо бежать на собрание объединенного комитета начальников штабов. Он подкатился ко мне на роликах своих новых кроссовок и уставился, широко открыв глаза.

О, Господи! Я аж подпрыгнула на месте. Закладывает в саду!

– Тебе пора. Тебе пора, – повторяла я Шульцу. Но тот не двигался с места. Сидя на довольно высоком и до абсурда непрочном бледно-зеленом кресле, он смотрел то на меня, то на генерала.

– Я думал, люди на пенсии отдыхают, – услужливо проговорил Шульц.

Я подергала его за руку:

– Ты не понимаешь, это действительно важное дело, он работает над…

– Вообще, – очень серьезным голосом прервал меня генерал и взглянул на часы, – над чем я сейчас работаю, это попытка убить одним ударом двух зайцев.

– Следователь Шульц, – взмолилась я. – Это приказ. Мы должны уйти. Немедленно. Прямо сейчас.

Шульц взглянул на меня как на сумасшедшую, ничего не сказал и не шелохнулся.

– Видите ли, – вежливо пояснил генерал, – область моей деятельности – техника терроризма.

Шульц помычал, словно генерал смотрел на его часы, а не на свои.

– Сколько времени? Сколько времени? – настойчиво вопрошала я.

– Боюсь, осталось меньше минуты, – насупился генерал и неожиданно повернулся к Шульцу: – Мне придется просить вас уйти.

Генерал вовсе не пытался привлечь внимание Шульца к своей персоне, было не до того. Но я достаточно хорошо знала следователя по убийствам, чтобы заметить, как он изящно выпрямляет позвоночник, как щурит глаза. «В другой раз», – мысленно молила я Шульца. – «Как-нибудь в другой раз». Мои глаза блуждали по зелено-розовой гостиной. Белые подушки дырявили ее цветочный пейзаж, как случайно брошенные кусочки зефира. Я пыталась сосредоточиться. Осталось меньше минуты… И куда мы должны идти?

– Вставай, – резко бросила я Шульцу, потянув его сразу за обе руки. – Вставай, тебе пора уходить. Нам обоим пора.

Наконец-то Шульц поднял себя с кресла. Я взглянула на генерала. Тот беспокойно поглядывал в окно, наморщив лоб, на этот раз – в смятении.

И тут весь дом сотряс взрыв.

– Дьявол! – крикнул генерал, чуть не отлетев в сторону.

Я потеряла равновесие и упала на колени. Шульц схватился за кресло. За окнами гостиной поднялись клубы пыли и дым. Уотерфордская ваза покачнулась и упала с каминной полки. Грохот стоял у меня в ушах.

– Какого черта? Что это было? – выкрикнул Шульц.

Я, как могла, выпрямилась, глядя на него снизу вверх:

– Я пыталась предупредить тебя! Но ты не стал слушать. Генерал заложил в саду! Техника терроризма…