Текст книги "Шоколад или жизнь?"

Автор книги: Диана Дэвидсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 29

Я кинулась к ней:

– Ах ты, дрянь! Где мой сын?

Но прежде чем мои руки дотянулись до ее шеи, Адель схватила трость и ткнула мне ею в живот. Боль в желудке удвоилась. Потом был удар по спине. Комната покачнулась, и я грохнулась на пол, где меня вырвало на их красивый восточный ковер.

Адель подошла ко мне и, прижав мою руку тростью, прохрипела:

– Вставай.

Но это было трудно, все нестерпимо болело: спина, желудок, внутренности.

– Пошла! – подталкивала она меня своей палкой. – Давай, быстро в ванную!

– Том! – пыталась кричать я слабым голосом, еле передвигая ноги. – Том! Бо! Помогите!

– Заткнись! – тыкала она меня палкой. – Бо тебя не услышит, я положила валиум в его скотч. А твой друг коп, наверное, уже мертв. Я надеюсь.

Я резко развернулась к ней, пытаясь атаковать. Но она остановила меня тростью, прижав ее к моим плечам. Боль сразила меня, и я сползла по стене на пол. Адель толкнула дверь ванны, я заглянула туда и увидела на полу Шульца в позе зародыша – так скрючилось его огромное тело. Она потыкала его тростью, и он застонал. Затем перевернулся, и я увидела его изжелта-бледное лицо, он пытался остановить на меня взгляд.

– Давай сюда! – кричала Адель, ударяя меня по лодыжкам. Ее побои были такими сильными, что я потеряла равновесие и упала на плиточный пол, едва успев выставить вперед руки, чтобы не удариться головой. Она нависла надо мной, лицо ее казалось мне расплывчатым.

– Ничего ты не понимаешь, – пробормотала она, закрывая дверь.

Я слышала, как она подперла чем-то дверную ручку и удалилась.

Повернувшись в Шульцу, я наткнулась взглядом на его полные боли глаза.

– Кажется, я умираю, – прошептал он.

– Ты не умираешь, – ответила я с напускной твердостью. Внутри у меня все жгло. Нужно было срочно разбавить яд водой. Я знала это. Подставляя ладони под кран, я наливала ее в рот Шульцу, потом пила и пила сама… Десять глотков, двадцать, тридцать… Еще и еще… Себе… Ему… Ядовитый огонь в теле не остывал. Краем сознания я отметила, что Адель захлопнула входную дверь. Она уезжала, оставляла нас подыхать тут вдвоем. Кого обвинят? Генерала? Меня? У критика Пьера целый день бы ушел на осмысление этого таинственного вопроса.

Я глотнула еще воды и зажмурилась. Мысленно нарисовала образ Арча. Я должна его отыскать! Должна. Отыскать. Найти. Найти. Найти. Повторяя эту мантру, я встала на четвереньки и заглянула в щелку под дверью. Ванную закрыть снаружи нельзя. Чтобы запереть нас, Адель подперла ее портативным блокиратором, который мне как-то показывал генерал. Я видела его резиновый наконечник на деревянном полу. Думать о том, что на самом жезле остались отпечатки пальцев Адели, мне было некогда.

Я закрыла глаза, и передо мной предстал Арч. Я пыталась вспомнить, что сказал мне о блокираторе генерал. Один конец жезла не дает открыть дверь, а второй упирается в пол. Только это не срабатывает с дверьми, открывающимися внутрь, так сказал генерал.

Я отодвинулась в сторону, даже не задев двери. Она открывалась внутрь, чтобы случайно не задеть ею того, кто проходит мимо по холлу.

– Я не понимаю, да? – слабо выговорила я, аккуратно поворачивая ручку двери и открывая ее. Блокиратор упал на пол. – Разумеется.

На локтях я подползла к Шульцу и объяснила ему, что мне нужно ненадолго его оставить. Но он только слабо стонал. Я еле держалась на ногах, когда вышла в холл. На меня постоянно накатывали приступы тошноты. Я поползла в гараж. Дважды пришлось останавливаться: меня рвало и рвало.

А я думала, Адель мне подруга. Мне хотелось, чтобы так было. Думала, мы доверяем друг другу. Я жестоко поплатилась за самообман: случайно приняла яд, наркотик, которым люди пытаются заставить других любить их. Пока ползла, я пыталась повыше держать голову. Представляла лед, холод, что угодно, лишь бы отвлечься от мыслей о том, что происходит у меня в желудке. Представляла Арча.

Дверь гаража была открыта. Теперь пришлось ползти по полу, который весь был в песке. Каждое движение давалось мне с боем: забраться в фургон, выпрямиться, открыть бардачок. Я шарила в аптечке, пока не нашла (слава богу!) рвотный корень, и тут же проглотила его. Пройдя тот же мучительный путь назад в ванную, я попросила Шульца приподняться на локтях. Я держала руками его голову – на лице у него выступили крупные капли пота. Перед тем как глотать лекарство, что я принесла, он промямлил:

– Если я умру, я хочу, чтобы ты знала о моих чувствах к тебе…

– Я знаю о твоих чувствах ко мне. Глотай.

Шульц повиновался, и нас по очереди стало тошнить, благо, что удобных мест для этого было достаточно. Я держала его за талию, чтобы он не свалился от слабости. Много времени все это не заняло, но было ужасно. Если Шульц и я это перенесем, мы переживем все, что угодно. Я поднялась на ноги. Они немилосердно дрожали. Помогла подняться и Шульцу.

Вытерев рот, я хрипло мяукнула:

– Еду искать Арча.

– Бредишь? – слабо отозвался он, схватившись за край раковины и пытаясь устоять на ногах. – Я звоню в отделение. Чтобы они задержали Адель Фаркуар… и привезли всем лекарства…

Я ничего не ответила. Меня трясло, но в целом я приходила в себя. И звонить в департамент шерифа, ждать, пока они доберутся, не было времени. Мне нужно было выпить еще воды и ехать, понравится это Шульцу или нет.

Дрожа, я добралась до террасы. Лицо Бо было невероятно бледным. Его храп звучал так, словно у него внутри был маленький пропеллер. Потрясла его за плечи. Ничего. У бассейна загорелась автоматическая подсветка. Было уже девять часов вечера. Темные фосфорные полусферы на стенках бассейна отбрасывали в сторону террасы тусклый свет. Я слышала, как Шульц побрел на кухню, как звонил там по телефону. Медленно дойдя до гостиной, я вытащила из бара бутылку перье. Оружия у меня не было, так что я бросила в фургон ящичек с инструментами генерала. Гаечные ключи и перье – вот защита тридцатилетней американки. Я выехала к воротам.

Где он мог быть? Почему Адель была такой уверенной в том, что Арч сегодня погибнет? «Где на этот раз ты не сможешь его спасти…»

Бассейн! толкнулось в мозгу… Школьный бассейн!

Я уже так изучила эту дорогу, что могла спокойно выписывать виражи на ее крутых поворотах и одновременно пить из бутылочки воду. Когда я читала о шпанской мушке, то узнала, что на одних людей она действует сильнее, чем на других, и это не зависит от дозировки – что объясняет, почему Шульцу первому стало плохо. Я потрясла головой, она кружилась. Все мои духовные силы были обращены на спасение Арча.

К счастью для меня, внутренняя сосредоточенность подсказала мне резко дать по тормозам, чтобы не впечататься в электрический забор, когда я преодолела последний крутой поворот перед въездом в школу. Я выругалась и осторожно сползла из машины. Забор был под напряжением, а стена была слишком высокой, чтобы по ней вскарабкаться. Да чтоб каждый их цветочек, что они пытаются спасти от оленей, сгорел в адском пламене! Или лучше – был съеден разрушительным нашествием диких животных! Я уставилась на забор. Касаться его было рискованно: я уже слышала столько историй о том, как удар током отбрасывал невинных людей метров на девять. Но я должна была прорваться! Я вернулась к фургончику, чтобы вытащить провода для прикуривания и плоскогубцы генерала. Подойдя к воротам, я начала присоединять провода к кабелю и думала, что отдала бы свой годовой запас масла за присутствие здесь сейчас какого-нибудь знатока. А если б тут был электрик, то и вовсе запас лет на десять вперед…

Я перерезала кабель и не погибла! Аллилуйя! Затем сделала в заборе дырку, пролезла в нее и помчалась к школе. Я не хотела, чтобы они – кто бы они ни были – меня слышали. Никаких инфракрасных лучей на случай нежелательных посетителей не было. Да и как они могли тут быть? У них ведь здесь такое электричество, чтобы никто и близко не подойдет. Деревья отбрасывали на дорогу длинные тени, которые заставляли мое сердце трепетать от ужаса. Со стороны бассейна слышались голоса. Через каждые пятнадцать метров на дороге светились желтые круги от фонарей. В клумбах на ночном ветре, точно сказочные охранники, качались маки и колокольчики. Я принялась смотреть только прямо и ускорила шаг, пока наконец не подошла к сетке вокруг бассейна.

Еще один дурацкий забор!

Я знала, что в высоту он ровно два метра и что его установили в соответствии со строительными нормами: бассейн еще не достроили, и на проход требовался код. Самый легкий способ – пройти сквозь ворота, которые сейчас закрыты и заперты. Видимо, Адель узнала код у рабочих, потому как Арч был там. Я видела его и слышала, как он плещется в воде, зовет кого-то, кто стоит рядом у ворот, держит фонарик и одновременно пишет что-то или читает. Кто это с Арчем? Машин на парковке не было. А голос был женским. Если Адель и была здесь, я ее не видела. Я прислушалась – и узнала: Сисси!

Арч ведь знал, что что-то не так. Почему он играл как ни в чем не бывало? Или он не играл?

В дальней части бассейна, позади только что установленного трамплина, бетонный настил окружала груда обломков и грязи. За грудой проходила сетка забора, по ту сторону которого ничего не было видно. Там-то я и могла спрятаться. Но что в этом хорошего? Арч начал бы подавать сигналы помощи, а у Сисси, возможно, было оружие. Не хотелось бы проверять это в деле…

Я осмотрела школьный двор. Темные очертания здания бывшей гостиницы зловеще нависали над парковкой. Тут и там темноту разрезали широкие лучи прожекторов. Хвойные деревья по всем владениям школы качались на ветру как пьяные. Я прокралась к забору. Арча из своего укрытия я больше не видела. Вытащив плоскогубцы, я принялась кромсать сетку. Наверное, Арч подплыл ближе к Сисси. Их голоса стали звучать отдаленнее. Они препирались:

– Ты… Ты… – Это Арч.

Больше я ничего не разобрала.

А Сисси ответила очень резко и четко:

– Забудь об этом! Ты должен сделать этот трюк. Адель не хочет, чтобы ты снова опозорился в ее бассейне.

– Не хочу! – завопил Арч. – Моя мама не хочет, чтобы я…

– Замолчи, трусишка! Кроме того, если ты этого не сделаешь, Адель уволит твою мать. Ты этого хочешь?

Я перебежала в новое укрытие – за кучу мусора, откуда могла их видеть.

От ближайшего фонаря шел тусклый свет. Сисси была в одежде. Наклонившись, она рылась в сумке. Рядом на земле валялся блокнот, из него выглядывали помятые листки бумаги. Арч повернулся к ней спиной и заложил руки за спину. Сисси достала из сумки палочку и две веревки. Боже.

Китайские наручники! Любимый трюк Арча. Веревками, просунутыми сквозь бамбуковую трубку, туго связывают руки фокусника у него за спиной. Для этого иногда даже требуется помощь двух ассистентов. Трюк заключается в том, что веревки внутри трубки соединены одной лишь ниточкой, которую ассистент, надевающий наручники, незаметно разрывает. Сейчас, заковав Арча, Сисси помогла ему влезть на трамплин.

Кровь застучала у меня в висках. Я поползла обратно к забору и принялась резать сетку так быстро, как только могла. Господи, помоги мне! Не знаю, что, но Адель точно сделала что-то с его наручниками.

– Думаю, пока я исполняю трюк, ты должна быть тут рядом, неподалеку, – послышался голос Арча, совсем близко. Наверное, он был уже на краю трамплина.

Сиси что-то сказала, я не расслышала.

– Хорошо, – ответил Арч. – Ты затягиваешь, и я прыгаю. И ты увидишь, как я снимаю их под водой.

– О, хорошо, – ответила Сисси.

Я отрезала последние куски проволоки и прорвалась как раз в тот момент, когда послышался всплеск. Счет шел на секунды: одна, две, три, четыре, пять… Я подобралась к куче земли возле самого трамплина, на котором все еще стояла Сисси. Сделав скачок вперед, я с силой толкнула ее в спину. Пронзительно закричав, она полетела с бортика вниз.

Тут я услышала Арча, он кашлял, захлебываясь, и кричал:

– У меня не получается снять их!

Его голос был полон ужаса. Я прыгнула в чернильно темную воду – прыгнула наугад, ничего не видя вокруг: свет от фонарика не доставал сюда, мешали борта бассейна. Арч трепыхался где-то совсем рядом. Сисси кричала:

– Кто это?

Я молча устремилась туда, где, мне казалось, был Арч. Выставив вперед руки, нырнула. Я надеялась нащупать его, но вместо этого просто коснулась дна. Оттолкнувшись, я всплыла вверх. Сиси, кажется, уже выбралась из бассейна. Я не видела ее, но слышала ее голос. В нескольких шагах от меня вынырнул Арч, он стонал. Я бросилась к нему.

– Это я, я! – кричала я, схватывая его руки и притягивая его к себе.

– Мама, – всхлипывал Арч. – Я не могу их снять!

Подхватив сына под грудь, я силилась приподнять его над водой и пыталась грести к краю бассейна. Но тело Арча было тяжелым, а в наручниках он не мог нормально двигаться. К тому же, он резко дышал и отплевывался водой.

– Держись спокойно! – прикрикнула я на него. – Прекрати двигаться!

Из-за нашей возни вода была неспокойной. Мои мокрые волосы липли к лицу, я ничего не видела. Мы оба стали тонуть. Внезапно я вспомнила, как однажды на побережье Джерси меня накрыло волной прибоя. Темная вода утаскивала меня за собой, словно тысячи сильных рук. И тогда, в одиннадцать лет, у меня была совершенно ясная мысль: я умру.

Подхватив сына под мышки, я стала молить его: «Давай, милый, давай! Нам надо выбраться! Потерпи пять минут!» Я молилась так же отчаянно, как в детстве. Его скользкое тело затихло. Он перестал биться и не пытался бороться с водой. Одной рукой я гребла к краю. Медленно, медленно я продвигалась вперед, отталкиваясь ногами, загребая рукой… Глаза щипало, в легких горело: я наглоталась хлорной воды. Мозг атаковала проклятая паника, я отмахивалась от нее, как могла. Стенки бассейна я не увидела, и меньше чем через минуту ткнулась в нее головой.

– Хорошо, хорошо, осторожно… – приговаривала я, помогая Арчу перевалиться наверх из воды. Он отполз и, качаясь, сделал несколько шатких шагов. Его руки все еще были связаны.

– Голди! Это ты!? – вскрикнула мокрая, изумленная, дрожащая Сисси. – Что случилось? Это ты толкнула меня? Что с Арчем?

Я не сводила глаз с сына. Они уже привыкли к темноте. Он согнулся, чтобы освободиться от пут через ноги: свирепо топтал бамбук, пытаясь сломать трубку, одновременно выкручивая запястья. Через мгновение бамбук треснул – и Арч был свободен…

У Сисси в руках ничего не было. Никакого оружия.

– Возьми полотенце, – предложила я, не желая сейчас обвинять ее в покушении на убийство или хотя бы в соучастии в нем.

В ее лице все еще читалось изумление. Она тихо подала мне два маленьких полотенца. Я завернула в них Арча, который все еще кашлял и хлюпал носом.

– Мам, я пытался отделаться от нее. Я думал, что если смогу быстро расстегнуть наручники, то получится сбежать.

– Все хорошо, Арч. Все хорошо.

Я отвернула брезент, под которым лежали железные трубки, подняла одну и огляделась в поисках Сисси. Она тихо сидела в сторонке, мирная и безоружная. Рядом – ничего, кроме сумки, фонарика и блокнота.

– Давайте сядем в машину, – скомандовала я. Мне удалось завладеть длинным фонариком прежде, чем Сисси успела до него дотянуться. – Если Адель вернется, я не хочу быть здесь. И не трогай ни меня, ни Арча, – очень серьезно предупредила я Сисси, выразительно приподняв трубку. Она разинула рот…

– Но, мам! Ты должна посмотреть ее блокнот, ты должна…

– Что нам надо, так это выбраться отсюда, – резко бросила я.

Сисси угрюмо брела впереди. Когда мы были уже в машине, я включила печку на полную мощность и отдала трубку и фонарь Арчу. Он знал, как использовать их, в случае надобности… Из печки подул прохладный воздух. Я не стала ждать, пока разогреется двигатель, и рванула машину вперед. Как только мы тронулись, я повернулась к Сисси:

– Не объяснишь ли, почему ты сейчас здесь?

– Смотреть за Арчем, – заныла она. – Пока Адель не привезет тебя. Я не знаю, что с ней случилось. Она заплатила, чтоб я побыла здесь с Арчем.

– И в стоимость включено, чтобы Арч утонул?

– Нет! – вскричала она. – Конечно, нет! Адель дала мне сумку с магическими штуками и попросила проследить, как он будет тренироваться с китайскими наручниками. Вот и все.

– А как насчет моего падения на витрину в кафе «Аспен-Мидоу»? Она тебе и за то заплатила, маленькая ты дрянь?

– Я не хотела сделать тебе больно, – запыхтела Сисси. – Я только должна была предостеречь тебя. Она – мать Джулиана! Она попросила меня! Она ведь могла так много сделать для него финансово, для его будущего, для всего. Она сказала, что ты все испортишь.

Когда Сисси упомянула мать Джулиана, Арч изумленно вздохнул и снова закашлялся.

– И – да! – продолжала Сисси. – Она заплатила, чтобы я тебя толкнула. Она сказала, это убережет тебя от еще больших неприятностей.

Я не захотела говорить с ней дальше, мне все стало ясно.

– Арч? – спросила я. – Ты вчера ночью видел Адель и Брайана Харрингтона возле бассейна?

Сисси переводила дух. Арч сопел и откашливался.

– Да, кажется… Ну и что? Я думал, она заругается, что я отключил сигнализацию и полез так поздно купаться. Но она ничего не сказала, ну, и я промолчал.

О! Мораль с детской площадки.

– Ты знаешь, что она испортила твои наручники? Поэтому ты и не смог их снять. Надо было сказать мне, что ты ее видел! – В моем голосе зазвенели нотки упрека, но я тут же прикусила язык. Надо же! Я была так счастлива, что с Арчем все обошлось! Как же это я так легко обрушиваюсь на него с выговором!

Я вырулила на Мейн-стрит. Арч никак не мог прокашляться, а в недолгие секунды затишья дрожал и сморкался. Куда мне его везти? Я волновалась за Шульца. Надо было вернуться к Фаркуарам – проверить, как он. Там же была и чистая, сухая одежда для Арча. Но я зайду только, если весь департамент шерифа полным составом подтвердит, что там безопасно.

– Maman, – начал Арч, сопя носом. – Comment s’appelle t’elle?[16]16
  Мама… Как ее зовут? (фр.).


[Закрыть]

Ох, Арч! Я не в настроении…

– Это нечестно! – вступила Сисси. – В моей семье отец – единственный, кто говорит по-французски.

– Comment s’appelle t’elle? – борясь с кашлем, настаивал сын.

Как зовут Сисси? Это что еще за вопрос? Я глубоко вздохнула и ответила:

– Elle s’appelle Sissy[17]17
  Ее зовут Сисси (фр.).


[Закрыть].

– Et le surnom? – уточнил Арч. – En français, s’il vous plait[18]18
  А фамилия?.. По-французски, пожалуйста (фр.).


[Закрыть].

Я потрясла головой. Для сегодняшнего вечера и так было слишком много событий. На французский у меня точно не было настроения… не было…

Но медленно мой мозг переключился на французский. Я свернула к узкой обочине и с большой осторожностью, не спеша, повернулась к Сисси.

– Как по-французски Стоун?

И, взглянув на подростка, сидящего рядом со мной, сама и ответила:

– Пьер[19]19
  Фамилии Стоун и Пьер пишутся и читаются так же, как английское и французское слова «stone» и «pierre», которые переводятся с этих языков как «камень».


[Закрыть].

ГЛАВА 30

– Скажи, Сисси, – спросила я, не поворачивая к ней головы. – А псевдоним был идеей твоего отца?

– Нет, – надулась она. – Я воспользовалась словарем. Я чувствовала, что закипаю.

– А теперь скажи, – завопила я во все горло, – что такого я тебе сделала?

Сисси в негодовании раздувала ноздри:

– Джулиан заявил, что хочет стать шеф-поваром! Сказал, что хочет напроситься к тебе в ученики! И это вместо того, чтобы быть доктором! Конечно, я хотела выставить тебя в дурном свете!

Могла бы догадаться сама. «К несчастью, нареченная Голди Беар»… Грубая, «введенная в заблуждение» – мечта Джулиана, языковедка со словарем.

– Сисси, если ты хоть чего-нибудь стоишь, в чем лично я сомневаюсь, я засужу тебя, – заключила я уже спокойнее. – А теперь, будь добра, заткнись, пока мы не добрались до Фаркуаров.

Подъезжая к концу переулка Сэм-Снид, я увидела несколько полицейских машин, все с зажженными фарами. Столько света, будто они устроили карнавал. Остановившись у кордона, я спросила про Тома Шульца. Полицейские немного посовещались, и на дорожке появился Том.

– Где ты была? – Цвет лица его по-прежнему был ужасен, но глаза горели уже не болью, а гневом.

– В школе, – ответила я. – Забирала Арча.

– Слава Богу! – Шульц тут же смягчился. – Где он?

– В фургоне. Он все еще мерзнет и кашляет. Ты нашел Адель?

Потерев лоб, Том ответил:

– И да, и нет… Она выскочила на шоссе и выключила фары. А на середине пути развернулась и на всех парах примчалась сюда. Она в этом чертовом чулане, кричит что-то про детонатор. Ребята пытаются поговорить с ней, но…

Мое сердце щемило от страха за Бо.

– А что с генералом?

– С ним все в порядке. Его везут на «скорой» в Денвер. Как только ему станет лучше, мы собираемся оштрафовать его.

– Мило. За что?

– За нарушение каждого из когда-либо принятых законов о хранении взрывчатки. Большое тебе спасибо.

Со стороны дома вдруг послышались крики, и оттуда к машинам хлынула толпа копов. «Освободить территорию!» И тут – вспышка и взрыв. Всех разбросало по сторонам, я впечаталась лицом в кладку дороги. Еще взрыв. Шипение. И снова взрывы. Закрыв голову руками, я горячо надеялась, что фургон не снесет какая-нибудь граната. Ежесекундно нас ослепляло вспышками света. Казалось, взрывам не будет конца. И вот чудовищный грохот – загорелся гараж. Полетели обломки – все, что осталось от того чулана с оружием. И еще был один, финальный каскад, после которого – тишина. Ее нарушал лишь треск пламени и мое прерывистое дыхание.

– Арч! – крикнула я. Шульц пытался схватить меня, но не успел – я уже мчалась к фургону. Машина была цела. Дергая ручку дверцы, я услыхала мяуканье и почувствовала что-то мягкое у своих ног. Скаут! Я взяла кота на руки и влезла в фургон.

Широко открыв глаза, на меня смотрела Сисси. Ее волосы были взъерошены, лицо – бледно и искажено страхом.

– Адель? – тихо спросила она.

– Прости… – Я подала ей кота.

Сисси молча открыла дверцу, спрыгнула со ступеньки фургона и, не спуская Скаута с рук, пошагала прочь.

Арч задыхался и кашлял.

– Дыши, дыши, ради меня дыши! – просила я Арча. – Дыши глубоко.

Он хрипло вдохнул и закашлялся. Я знаю, Арч помнил про свою детскую астму и потому был напуган вдвойне. Ему срочно надо было откачать воду из легких. Я мысленно терзала себя за случившееся. Это как сплав по реке, когда на крутых порогах лодки переворачиваются и спортсмены захлебываются водой. Их спасают, сначала они кашляют, отхаркивают воду, и кажется – все в порядке, они – живы. Но вода может попасть в легкие и остаться на стенках, и через час после того, как человека вытащили из воды, он умирает.

Теперь Арч хрипел постоянно и уже совсем не мог дышать. Он хватал воздух ртом и через пару мгновений потерял сознание. Я бросилась вон из фургона и понеслась к Шульцу, зовя на помощь. После секундного замешательства врач вытащил Арча на воздух и уложил на асфальт. Он прочищал ему дыхательные пути, пока второй медик звонил в госпиталь, получить разрешение интубировать. После этого он ввел ему в гортань ларингоскоп и трубку. Дыши, только дыши, молила я. Затем они надели на него кислородную маску и подключили к дыхательному аппарату. Меня отогнали в сторону, чтоб не мешала.

Я попросила кого-то позвонить доктору Джону Ричарду Корману. Сев на колени у края дороги, я вдруг почувствовала, что одежда на мне мокрая и липнет к телу. Вокруг были люди, но я не обращала на них внимания. Подошел Шульц, присел рядом и положил мне на руки два сухих спортивных костюма.

– Я ужасная мать, – всхлипнула я.

– Ты прекрасная мать, – отозвался Шульц. – Я только что рисковал жизнью, чтобы достать вам с Арчем сухую одежду. Почему бы тебе не поискать место, где можно переодеться?

Мои руки потянулись к его большому телу. Через секунду моя голова уже уютно устроилась у него на плече, и он промычал:

– Смотри, кто здесь.

Я обернулась. Джулиан Теллер. Облаченный в камуфляж, он шел ко мне:

– Я уже был на обратном пути – и тут взрывы.

Что сказать? Я дрожала. В этот момент подошел врач. Он выглядел очень серьезным, я приготовила себя к худшему…

– Ваш сын пришел в сознание и дышит нормально. Но нам необходимо понаблюдать его в течение суток, так что мы едем в больницу, – доложил медик.

Меня хватило только на то, чтобы кивнуть ему и отдать сухой спортивный костюм.

– Поехали, – сказал Шульц.

Еще надо было попросить главного копа позвонить Марле Корман и передать ей печальные вести о ее сестре. Я спросила Шульца, в состоянии ли он вести машину. Тот улыбнулся и проскрипел что-то насчет мачо… Я пошла переодеваться. Сисси куда-то пропала, и мы с Джулианом и Томом отправились вслед за «скорой».

В больнице было обычное оживление. Несмотря на сухую одежду, Арч дрожал. Пришлось попросить для него пару шерстяных одеял. В «скорой» его подсоединили к капельнице, на случай, если врачи решат прокапать ему антибиотик, лекарства от хрипа в легких или сосудосужающее, если вдруг у него разовьется шок. Я знаю, что должна была позвонить Джону Ричарду, но пока не могла отойти от Арча ни на секунду. После рентгена грудной клетки и анализа крови они наконец поместили его в отдельную палату в педиатрическом отделении. Пожалуй, я позволю Джону Ричарду заплатить по счетам больницы.

Несмотря на протесты Арча, Джулиан и я укутали его поплотнее одеялами. Шульц принес нам стулья, а сам пошел искать автомат с едой и напитками. Через десять минут он вернулся с четырьмя стаканчиками в картонной подставке: в одном была вода, в трех других – горячий шоколад. Шульц извинился перед Арчем, потому что медсестра сказала: «Только прозрачная чистая жидкость». Сын улыбнулся и сказал, что Тому придется купить ему молочный коктейль, когда он выйдет из больницы. Затем Арч отбросил одеяла и уселся, чтобы аккуратно взять из рук Тома стаканчик.

– Тебе и самому не мешало бы лечь в отдельную палату и пролечиться активированным углем, чтобы полностью вывести кантаридин, – пожурила я Шульца.

Он поднял свои замечательные пышные брови, полез в карман и достал какие-то таблетки.

– Кстати, об угле. Медсестра снабдила меня, когда я рассказал ей, что случилось. Можем принять вместе.

Мне не очень-то хотелось, но я повиновалась. На вкус все приятно, если запивать шоколадом. Затем Шульц подал стаканчик Джулиану:

– Что с тобой случилось?

Подросток шмыгнул носом:

– Когда я помогал генералу с подшивкой документов, нашел письмо из Юты, из ЗАГСа. Я был потрясен… Ну и убежал, подумать.

Джулиан коротко рассказал нам, что видел взрывы, когда уходил с хребта, где он тренировался разбивать лагерь. Генерал научил его всем премудростям кемпинга в ту ночь, когда у Джулиана должно было быть свидание с Сисси.

– Мне не хотелось, чтоб кто-то знал про мой уход, – объяснил он. – Но я решил вернуться. А когда увидел взрывы, то понял: они могут быть только в одном месте…

Я сообщила ему, что Адель погибла, сказала, что мне жаль его родителей, Брайана и Адель.

– Мои родители в Юте, – спокойно ответил Джулиан. Вдоль его ирокеза засохла грязь. Он выглядел изможденным. Арч по возможности выказывал ему самое доброе расположение.

– Где Бо? – спросил Джулиан.

На мой ответ он устало вздохнул:

– Генерал мне очень нравится. Я бы хотел помочь ему. Знаете, быть его опорой, когда ему придется пройти через испытания. Доктор Миллер всегда говорил мне: поддержка нужна всем.

Мне нечего было ответить. Я всегда старалась поддержать Джулиана, но почему-то это не срабатывало. А Филип Миллер, может быть, пытался поддерживать меня. Это тоже не сработало, несмотря на все его добрые намерения. Воскресив в памяти лицо Филипа и приложив немного усилий, чтобы отбросить свою гордость, я попросила у него прощения.

Через мгновение ко мне повернулся Джулиан:

– Моя стипендия в Элк-Парке будет действовать до следующего года. И я хотел бы закончить год, только мне негде жить, и нужна работа.

Он выжидательно смотрел на меня. Под глазами у него залегли круги. Я взглянула на Шульца, тот снова приподнял брови.

– У вас уже был жилец, – продолжал Джулиан. – Жиличка. Сисси рассказала. Я знаю, я не очень-то… образованный.

– Джулиан…

– Дай мне закончить. Я хочу спросить, не сможешь ли ты нанять меня в качестве помощника на банкеты? Обучить меня… Разреши мне снять комнату в твоем доме. Пожалуйста! – Я не успела ответить, а Джулиан широко улыбнулся: – Еще я могу помогать с Арчем. Я ему нравлюсь.

Все замолчали. Через несколько мгновений Шульц нарушил тишину:

– Если она откажет, можешь пожить у меня.

Арч жестами объяснил, что ему нужно в туалет, и Джулиан бросился к его кровати. Взглянув на часы, я поняла: теперь точно пришло время звонить Джону Ричарду. Я была почти так же удивлена тем, что застала его дома, как и он тем, что я звоню из больницы. Я сказала ему, что с Арчем уже все в порядке, правда, дом Фаркуаров практически уничтожен. Он не захотел знать, что там произошло, потом начал сыпать вопросами, какого черта ему названивали с истериками, что Арч то пропал, то без сознания, и почему, черт подери, я…

– Ты должен мне, – перебила я его. – Ты можешь отплатить мне деньгами, либо ждать момента, когда я потащу твою толстую задницу в суд за то, что ты перебил чужие горшки с цветами. Это сделает замечательную рекламу твоей чудесной медицинской практике.

Джерк заткнулся. Я чувствовала, как от его бешенства накаляются телефонные провода.

– Чего ты хочешь? – спросил он.

Для уточнения вопроса мне даже не потребовалась помощь бухгалтера.

– Мне нужны деньги на две вещи, – ответила я. – Первое: я уже заплатила часть за охранную систему, ты можешь внести второй взнос. Второе: мне нужно сменить имя.

– Опять?

Пришлось коротко рассказать ему о Джордже Петтигрю и «Фри беарс». Деньги требовались на юридические услуги.

– Сколько?

– Я пришлю тебе счет, – ответила я и повесила трубку.

Из туалета вернулся Арч. Джулиан помог ему снова лечь и подключил капельницу. Потом они подняли молчаливый тост друг за друга – вода и какао. Шульц взял мою руку и не хотел отпускать. Когда я спросила, хорошо ли он себя чувствует, тот ответил: «Теперь да».

– Скажи мне, – начал вдруг Том, – почему твой бывший муж не ревнует тебя ко мне?

Услышав этот вопрос, я не могла удержаться от смеха.

– И на какое имя ты собираешься поменять свое? Делаю предложение – Шульц. Подумай?

Господи Боже! Джулиан аж поперхнулся своим шоколадом, а Арч наклонил голову и одарил меня блаженной улыбкой. Я была ошарашена. Даже на пару секунд онемела.

– Не могу ответить прямо сейчас. Дай мне время подумать. Спасибо. Черт, я не знаю, что и сказать.

– Ну, тогда, – продолжал Шульц, – как насчет Баер? Звучит похоже и без всяких намеков на медведей. Конечно, ты можешь предпочесть Бэар[20]20
  Bare – голая (англ.).


[Закрыть], но это явно смутит окружающих. Они могут понять тебя превратно. Так что Шульц, по-моему, в самый раз.

Я улыбнулась.

– Я не собираюсь подталкивать тебя к краю пропасти, – заключил он речь.

Я рассматривала людей, которые стали мне такими близкими за последний месяц. Вот, чего все хотят, – столкнуть тебя в пропасть любви. Адель и Визи замкнуло на Брайане, и они пытались добиться от него обратного восхищения. Я лелеяла мечту, что Адель была мне другом и близким человеком. Джулиан был без ума от Сисси. А последнюю точила навязчивая идея выйти замуж за доктора. Еще я хотела, чтобы меня любил Арч, чтобы он остался жить со мной, а не со своим отцом.