Текст книги "Работа над ошибками (СИ)"
Автор книги: Диана Морьентес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
* * *
Наташа вприпрыжку носилась по квартире, собирая чемодан. Ревновала, переживала из-за того, что Макс пошел в сауну, но волнение финальных сборов перед завтрашним отъездом затмевало все остальные мысли.
А Наташа ведь угадала… Макс и сам не ожидал. Первый час провели совершенно целомудренно: парились в парилке и прыгали после этого в ледяной бассейн. Потом немножко выпили в комнате отдыха и закусили. Давно так весело не общались: раскованной мужской компанией, когда не надо следить за литературностью выражений; когда можно обсуждать «девчонок» и рассказывать про них пошлые анекдоты; когда можно обсуждать новинки техники, сотовые телефоны, автомобили, не мучаясь при этом угрызениями совести, что дамам в это время скучно. Правда, здесь был Саня – он надежно затесался в их компанию. Но здесь не было Наташи, и Макс в который раз тренировался общаться с молодым охранником «без обид».
Но через час пришли девки. Их было две – на шестерых мужиков. Костик решил отметить свой праздник именно так. Дамочки – местные работницы, привязанные именно к этой сауне. Одна из них, похоже, лет тридцати, а другая – молоденькая, едва ли старше Наташи. Такие опрятные, ухоженные, в красивом белье, но проститутки. Даже если бы не эта молоденькая, Макс все равно в первую очередь подумал бы о Наташе. Костин сюрприз ему не понравился.
Сначала сидел и смотрел, как девушки по очереди делают его друзьям минет; сам от такой участи отказался. Потом, случайно увидев двадцатисантиметрового Саниного «красавца», нервно ушел в соседний зал – к бассейну. А там уже остался наедине с собой и своими мыслями, обессилено опустился на шезлонг и, покрепче обмотав бедра полотенцем, лег, скрестив руки на груди и уставившись в потолок. Точно, сантиметров двадцать, не меньше!
Женщинам не понять, что это значит для мужчины. И вроде, Макс достаточно умен, чтобы знать, что не в размерах дело. И знает это, честное слово, знает! Просто зачем-то думает, думает… Может, именно этих нескольких сантиметров разницы Наташе и не хватает?
Ничего не слышал, что происходило в соседней комнате. Не услышал бы, если бы там взорвалась бомба. Только вздыхал тяжко и иногда надолго закрывал глаза. Думал, что если попарится немного и окунется в ледяную воду – полегчает, но это не помогло. Было одиноко во всех смыслах этого слова.
Именно Саня и вышел оттуда первым. Спешно обмылся под душем, потом исчез в парилке, а потом, выйдя голым, кинулся в бассейн.
– Ты можешь меня не разглядывать? Я стесняюсь, – сказал Саня, по-спортивному грациозно вылезая из воды по узкой металлической лестнице, и его голос эхом пронесся вдоль бирюзовых стен просторного, гулкого помещения.
Макс только сейчас осознал, что его взгляд все время так и спускается Сане ниже пояса.
– Извини, – попросил он и, прикрыв глаза, отвернулся.
Саня, может, во многом пацан глупый, но есть вещи, которые ему объяснять не надо.
– Да, вот такая вот штуковина! А я не умею им правильно пользоваться, – сказал Саня с иронией, обмотавшись полотенцем и сев с Максом на соседний шезлонг. И добавил вкрадчиво: – Представляю, о чем ты думаешь…
– О чем же? – отозвался тот старательно-пренебрежительно.
– О Наташе, – сказал парень с уверенностью. Ведь это беспроигрышный вариант!
– Ты угадал, – заявил Максим невежливо, – Наташа моя жена, и я о ней постоянно думаю!
– Ты правильно сделал, что отказался от шлюх, – похвалил Саня.
– Забыл у тебя спросить! – огрызнулся Макс.
Следующим, кто нарушил безмятежное одиночество Макса, был Костик.
– Чего ты тут сидишь? – легкомысленно причитал он. – Там еще девочки пришли: на каждого. Такая оргия! Ты же хотел попробовать групповуху!
– Я пробовал, – признался Максим. И виновато спросил разрешения: – Пойду-ка я домой? Она уезжает завтра утром…
– О'кей, – кивнул Кост с пониманием и протянул Максу руку.
После крепкого рукопожатия Макс так и не отпустил руку Костика. Потянул его на соседний шезлонг и задал каверзный вопрос:
– Как ты думаешь, что ее во мне не устраивает?
– Не понимаю, о чем ты? – наигранно удивился мужчина.
– Кост, ты, похоже, мой единственный шанс это узнать… – упрямо, но скромно настаивал Максим. – Она сама не скажет…
Костик поддался и сел рядом. Понял, что Макс в курсе их с Наташей «вечеринки». На всякий случай уточнять ничего не стал, только вкратце пересказал Наташины слова насчет боязни осуществить свои фантазии. Макс выслушал молча и без эмоций. Только сказал в спину Костику, уже уходящему в комнату к девочкам:
– Спасибо.
Тот обернулся и даже растерялся: «спасибо» получилось таким ярким, подчеркнутым, что Косту показалось – это благодарность за то, что не переспал с Наташей.
То, что Максим уже вернулся домой, Наташа заметила не сразу. Она сидела по-турецки на широком разложенном диване, заправленном уже в очередной раз за этот месяц ее подарком – шелковым постельным бельем бордового цвета, и молча смотрела в чемодан, безмятежно отдыхающий тут же.
– Уже собрала вещи? – услышала она тихий голос Максима и, очнувшись, взглянула на дверь.
Потом на часы. Было только десять. Макс стоял в дверях, застыв неподвижно из-за увиденного. Так возненавидел этот чемодан, как будто он виноват в том, что Наташа уезжает!
– Я думала, ты придешь около двенадцати, – промямлила Наташа грустно.
– Ты не рада? Могу придти попозже! – предложил Макс.
– Я рада! – возразила она расстроено. Ну вот, даже беседа не ладится!
Мужчина так и стоял в дверях комнаты, неотрывно глядя оттуда на свою любимую; мог бы так стоять до утра – и молчать, если бы она сама не разговаривала. С совсем другими мыслями возвращался домой, с другим настроением. А тут сердце оборвалось – и чувствовать больше нечем. Вот все остальные органы и взяли на себя эту функцию: заболело всё, каждая клеточка тела, каждый уголок души.
– Как сауна? – спросила Наташа вежливо.
Максим подумал несколько секунд и хладнокровно признался:
– Ты была права насчет проституток.
У девушки вдруг вспыхнули глаза: казалось, ее обескуражил не сам этот факт, а то, что ей сказали правду. Вдруг обиженно процитировала самого Макса:
– Ну и зачем ты мне об этом говоришь?!
– Хочу, чтобы ты узнала, что такое «честность».
Узнала. Фантазия заиграла во всех мыслимых и немыслимых красках. Чем меньше подробностей, тем больше домыслов. Возможно, домыслы хуже правды – особенно Наташины! Но уточнять детали – это просто самоубийство. Что остается? Тупо верить? Быть наивной дурой? Убедить себя, что проституток там все-таки не было?! Наташа отвернулась и, закрыв лицо ладонями, тихо захлюпала носом.
Макс не спешил ее успокаивать. Поплачь, поплачь! Раз ты не плачешь, расставаясь со мной, так поплачь хотя бы, узнав о шлюхах в сауне! Хотя не сдержался и уточнил из своего убежища:
– Я ими не пользовался, если тебя это интересует.
– Теперь я никогда не буду доверять твоим «чисто мужским» компаниям! – провыла девушка в мокрые от слез ладошки.
– Ты никогда и не доверяла, – отозвался Максим. Все же подошел к кровати, сел позади Наташи и, обняв, привлек ее к своему плечу. – Только причем здесь компания? Ты мне не доверяешь.
И ревность, и слезы, и скромность в постели – это все следствие недостаточно близких отношений. Ты стесняешься сказать, чего хочешь в сексе, потому что недостаточно доверяешь. И плачешь сейчас потому же. Макс прижимал ее к себе, как запеленованного младенца, и рассказывал ей на ушко спокойно и негромко:
– Я сначала смотрел, что там происходит, а потом психанул и ушел в бассейн. Вот так просидел один около часу, потом попрощался с Костом и ушел. Ты же знаешь, меня не интересуют девушки на одну ночь.
– Я уверена, у тебя были такие девушки. И не раз!
– Да, конечно. Я знаю, от чего отказываюсь. И мне не жаль. Мне что, делать нечего? Спать со шлюхами, когда дома ждет очаровательная и любимая женщина…
Наташа развернулась, обхватила его рукой за плечо, а другой рукой по-прежнему размазывала по лицу слезы, которые почему-то полились еще сильней. Только минут через пять смогла выдавить из себя:
– Ты еще в клуб поедешь?
– Нет, – ответил Максим. – Я хочу побыть с тобой.
– Что, возбудился там, а теперь хочешь секса?! – с вызовом вскрикнула Наташа.
– Разве я что-то сказал про секс?
– Ага! Значит, натрахался, и теперь у тебя не встанет! – догадалась неугомонная девчонка.
– Ты можешь это проверить, – съехидничал мужчина и поддразнил: – Плакса. Я же ни на кого не смотрю, кроме тебя!
– Смотришь! – застонала Наташа и миролюбиво добавила: – Я смирилась, а не ослепла.
Кажется, у Наташи расплывалась косметика, но на черном свитере Максима этого не было видно. Она протирала пальчиком веки и беспокойно поглядывала, не отпечаталась ли тушь. Жалела, что плачет, кокетка: хочется, чтобы Макс видел ее красивой.
– С тобой так тепло! – протянула она, прижавшись к его груди покрепче.
– Да? А с тобой жарко!
Макс вообще человек закаленный. Он даже верхнюю одежду зимой не носит, если не идет на улицу гулять. Наташа ругается, что он заболеет, а он не обращает внимания. Вот так в одном свитере прошмыгнет в машину, прогреет двигатель, включит печку; а в школе отопление хорошее, и в «Призраке», разумеется, тоже. И сколько бы Наташа не вякала, Макс никогда даже не простывает. Для Наташи здоровье Макса – большой плюс к его достоинствам.
Девчонка помогла ему снять свитер, а потом спустила на пол свой чемодан. Все-таки успокаивалась, медленно, но верно. Ни о чем не хотелось думать. Проведя ладошками по его спине, улыбнулась:
– Такой чистенький!
– А обычно я грязненький?! – обиделся Максим.
– Такая бархатная кожа! – продолжала Наташа восхищаться. – Ты такой нежный на ощупь!
Его капитальный летний терракотовый загар из года в год не сходит полностью уже никогда – не успевает. Макс даже авитаминозной весной выглядит немного загорелым, а сейчас, в начале февраля, так и вообще еще смуглый. Наташа ненароком сравнивала цвет его загара со своим, основательно уже вылинявшим. И ничего больше не хотелось: ни секса, ни разговоров. Хотелось прикасаться к нему, ласкать его тело, смотреть друг на друга, закрыв глаза. Наташа уже в который раз изучала на практике энциклопедию поцелуев и удивлялась такому разнообразию…
…А когда-то поцеловались в первый раз. Наташа совершенно не помнит, как это было. Помнит только, что это сделал он, ее учитель физики. Сейчас выясняется, что тогда он был вполне посторонним человеком. А как целовал!!! Нет, не во время медленного танца в «Мельнице» – это Наташа не может воссоздать в памяти. А после, в парке, и в машине на заднем сиденье… Целовал свою ученицу, как любовницу, самую настоящую! Руки не распускал, поэтому весь акцент был на поцелуях. А потом она спросила про волосы у него на груди, и он не знал, как ответить: что для нее означает «много»? В темноте ничего не было видно, и она проводила ладошкой по его груди в расстегнутой молнии свитера, выясняла на ощупь – уже тогда!!! Откуда было столько смелости, у нее и у него? До того момента не признавала волосатую грудь, можно даже сказать, испытывала отвращение. Не желала понимать, что для мужчин это нормально, и даже подумать не могла, что ей самой будет это нравиться… Улыбнулась неосознанно: сейчас лысая мужская грудь для Наташи всего лишь признак слабого темперамента.
Максиму и самому трудно объяснить, что вело его тогда по этому скользкому пути. Безоговорочно хотел ей нравиться. Стремился произвести впечатление на эту малолетку из девятого «Б». И ведь не для того, чтобы было, с кем спать! И не для того, чтобы создавать с ней семью! Просто чувствовал сочетание характеров, потребностей… И до сих пор чувствует еще какую-то общую деталь, о которой пока не знает. Что-то связывает его с этой девушкой, и будет связывать всегда, даже если она бросит его и останется жить и работать в Москве.
Когда не видно совместного будущего, остается лишь совместное прошлое. И настоящее, которое уже завтра превратится в очередное воспоминание. А пока Наташа будет таять от его прикосновений и сама ласкать его, так, как научилась: без его подсказок, но по его примеру, внимательно и с удовольствием. А Максим будет улыбаться этой ее старательно обуздываемой чувственности и изо всех сил удерживать себя от учительского тона. Глупенькая, ну чего же ты меня боишься?
– Я такая дура! – скажет она несмело, снова вернувшись к его губам, к его бесподобным поцелуям. – Почему я стесняюсь как раз там, где стесняться не надо?
– Не переживай, – успокоит Максим нежно. – Время сделает свое дело.
– Мне кажется, мы уже целую вечность вместе…
– Так и есть. Но это только начало.
Утром поедет в школу вместе с Максимом, загрузив свой чемодан в багажник. Поезд в 11.43.
В школе после Катиных уроков как раз успеет попрощаться с дочкой, и Максим, отпустив 8 «В» погулять, повезет Наташу на вокзал.
– Ты рада, что возвращаешься? – спросит он, глядя на ее взволнованное выражение лица. И Наташа признается:
– Да. В Москве я скучаю по Сочи, а в Сочи – по Москве…
Макс молча улыбнется – неохотно и от этого неловко. Задумается, почему сказал «возвращаешься» применительно к Москве. Это же огромный шаг в сторону! Еще летом «возвращалась» она в Сочи…
Потом она, бессмысленно теребя в руках маленькую дамскую сумочку, предложит дрожащим голосом:
– Ладно, Макс, езжай в школу, а то еще на один урок опоздаешь. Я сама дождусь поезда. Чемодан не тяжелый, я справлюсь.
Макс еще какое-то время постоит рядом с ней на перроне, озираясь вокруг и не решаясь ни прогулять урок, ни попрощаться с ней… Но все-таки уйдет. Только скажет напоследок, крепко поцеловав ее в губы:
– Я хочу, чтобы ты была счастлива.
– Я постараюсь! – улыбнется она своей милой улыбкой. И скажет, не разделяя фразы по темам: – Спасибо за вчерашнюю ночь! И подумай насчет клуба. Просто подумай и поступи, как посчитаешь нужным.
Глава 2. Сволочь
– Ты будешь рада, – уверенно улыбнулась Евгения телефонной трубке. – Он согласился.
– Правда?!
Наташа была рада. Только разобиделась на любимого: значит, пока она целый месяц была в Сочи и уговаривала его стать совладельцем будущего ночного клуба, он отказывался, читал ей нотации по поводу необдуманного распоряжения деньгами; но стоило ей вернуться в Москву – тут же согласился, и недели не прошло!
Но это все равно замечательная новость! Наташа уже во всех деталях расфантазировала себе перспективы Макса, чертила на альбомных листах почти профессиональные чертежи дискотечного здания – ее не волновало, что в Сочи у мамы уже есть чертежи, согласованные и с Максом, и с проектной службой, и одобренные нужными инстанциями… Ей очень нравились собственные дизайн-проекты, их получилось около пятнадцати, и Наташа не знала, какой из них выбрать.
Ко времени согласия Максима Евгения как раз успела продать бабушкин сад. Даже несмотря на зиму нашлось немало желающих купить себе на дачи или участки взрослые плодоносящие деревья. На месте выкопанных деревьев сияли взлохмаченные дыры, но зато весь голый огород являл собой простор для фантазий. Морозцы последних дней превратили землю в лунный пейзаж. На днях бригада строителей начнет рыть котлован: бабушкин домик мал, и его придется расширять, расстраивать.
– Помещения первого этажа мы будем сдавать в аренду, – объясняла Евгения, проводя для Максима экскурсию по будущему зданию. – Для клуба первый этаж все равно не подойдет, либо надо ломать стены. А так пусть тут будут маленькие магазинчики, например, одежды, подарков… Для клуба отведем весь второй этаж, – и элегантной кистью в кожаных перчатках указала Максиму на все вокруг: – Как Вам площадь? Достаточна для клуба Вашей мечты?
Макс рассмеялся:
– Для клуба моей мечты целого мира мало! А для реального клуба – участок что надо!
Женя призналась, что когда-то давным-давно, в начале двадцатого века, сад был еще больше. Намного! Но со временем власти стали требовать куски этого владения для своих нужд. У бабушкиного участка по чуть-чуть отрезали совсем незаметные доли, и вот в итоге осталось меньше половины… Евгения, едва очутившись в Администрации на руководящем посту, приняла меры, и набеги государства прекратились.
– Я своё в обиду не дам! – со смехом пояснила женщина.
– Молодец! – похвалил Макс.
Потом все же ушли с холодной февральской улицы в домик, опустевший после бабушкиной смерти. А ведь ничего не изменилось. Те же обои, те же ковры, та же мебель; старомодные салфеточки на подушках и телевизоре: бабушка упрямо считала, что телевизор после просмотра надо чем-то накрывать. Запах, правда, не тот. Запах выдает опустошенность этого дома. Делаешь первый вдох – и понимаешь: здесь никто не живет.
– Надо, по всей видимости, вывозить отсюда всю мебель, но у меня рука не поднимается… – бормотала на кухне Женя, полоща под струей воды электрический чайник.
– Ничего страшного, Вам пока некуда спешить, – приободрил ее Макс.
Женщина вздохнула и, поставив чайник закипать, принялась накрывать на стол: она пригласила Максима на чай, и он принес с собой тортик.
– Здесь идеальное место для подобного бизнеса! – уверяла Евгения. – Соседей нет, зато рядом прогулочные места, десяток кафе, институт…
– Военкомат, – поддакнул Макс, ухмыльнувшись. – Надо заключить договор с каким-нибудь полковником: мы им призывников-уклонистов, они нам… Вам нравятся мужчины в форме, Женя?
– Очень, – хихикнула Женя, подыграв. – А какой договор Вы заключите с типографией неподалеку? Мужчины в пыльных фартуках?
– Зря прикалываетесь! Типография нам очень даже пригодится! – возразил парень. – Флаера, рекламные буклеты…
По Жениной мечтательной улыбке было понятно, что она уже не слушает.
– Какая у Вас, наверно, интересная жизнь! – сказала она вполголоса, глядя Максиму в глаза.
* * *
– Не пойму, что я делаю не так? – грустно вздохнула Инесса и, аккуратно взяв руки Максима, опустила его пальцы в ванночку для распаривания ногтей. Очередной мужчина в ее жизни в очередной раз не оценил ее по достоинству… – Не пойму, что вам, мужикам, надо?! Я не ревнивая, веселая, сексуально раскрепощенная…
Макс полоскал пальцы в миске с водой, куда пару минут назад его подруга накапала сиреневой фигни, и ждал своей маникюрной участи. Инесса училась когда-то на парикмахера, а вот недавно пошла на курсы маникюра-педикюра и арт-дизайна ногтей. Следующие курсы в ее планах – автошкола. А потом богатый любовник, который подарит автомобиль.
– Мне надоело! – причитала она в шутку. – Буду вытягивать из вас деньги по полной программе. Пусть у меня хоть что-то после ваших уходов остается!
Максу не сиделось спокойно! Он все пытался взять Инессу за руку и уже расплескал своими жестами всю воду из миски на скатерть. Был почти стопроцентно счастлив: вчера отмечал день рождения, приходили пацаны, а заодно все вместе поприкалывались над «валентинками» от учениц. Инесса тоже приходила, даже невзирая на присутствие Костика. Макс обожает компании, потом несколько дней держится приподнятое настроение. И хотя виделись вчера с подругой, но поговорить по душам не находили возможности. Инка молодец: помогла и приготовить, и накрыть, и убрать все после разгрома. Она готова была даже терпеть Костика, лишь бы не чувствовать себя всеми покинутой. Потому и Макса позвала сегодня в гости, якобы тренироваться на нем маникюру.
– Я что-то делаю неправильно, – вздыхала она. – И не пойму, что. Каждый раз пытаюсь что-то изменить в своем поведении, но все равно слышу одно и то же: «Ты очень хорошая женщина, но…». Если я такая хорошая, почему вы уходите? – Инесса хитро прищурилась и уставилась на друга в ожидании ответа.
– Я знаю, почему, – подтвердил он. И тут же исправился: – Я думаю, что знаю.
Инесса подперла кулаками подбородок.
– Ну?
– Только не обижайся, – предупредил Макс на всякий случай и, силой мысли подвинув к себе миску с пальцами, откинулся на спинку стула. – Ты слишком много даешь.
– Че-го? – хмыкнула женщина с заметным смущением.
– Пошлячка! – подколол Макс. – Я не о сексе! Я не знаю, о чем. Может, это называется альтруизмом? Ты слишком много отдаешь и ничего не оставляешь себе. Понимаешь? Ты слишком заботишься, слишком любишь, слишком стараешься, чтобы твоему мужчине было хорошо. А это пугает.
– Да? – удивилась Инесса так пространно, что даже не понятно, чему именно: тому, что она действительно такая, или тому, что мужчин это пугает.
– Может, тебе животное какое-нибудь завести? – предложил парень.
– Я хочу мужчину! – буркнула Инка.
– Большая разница! – улыбнулся Макс. – Просто тогда твоя забота будет поделена пополам. И твое внимание уже не будет безраздельно принадлежать мужчине, а вот это уже непорядок! Ревность, знаешь ли, сильная штука… Ему обязательно захочется, чтобы его так же погладили, почесали за ушком…
Инесса взялась за маникюрные ножнички, но едва успела прикоснуться к распаренным пальцам Макса, как тот с испугом завопил:
– Эй, мясник, поосторожней!
– Я ж еще ничего не сделала!
– Я заранее.
Много хихикали, Макс даже сам удивлялся, что простая процедура маникюра может быть такой развлекательной. Только Инесса держала его руку и чувствовала его нервозность. Украдкой время от времени поднимала на него глаза, но с его взглядом не встречалась. Либо вибрация какая-то пробегает по его коже, либо просто за столько лет Инесса научилась разбираться в его состояниях, но это волнение передавалось и ей.
– Тебя что-то тревожит? – постаралась она вложить спокойствие в свой голос.
Макс подумал немножко.
– Угу, – промычал он невнятно, словно не хватило смелости на разборчивый ответ.
– Совет, информация, алгоритм, – предложила девушка. – Нужное подчеркнуть.
– Информация, – выбрал Макс.
– Что-то очень личное, – догадалась Инка и отложила ножнички, оставив при себе только Максову руку. – О девушках, – и, не удержавшись, съязвила: – Тебя обычно другая информация не интересует.
– Меня всё в этой жизни интересует, – возразил парень, чтобы потянуть время.
Уже много лет из сценариев их диалогов можно вычеркнуть половину текста, и они все равно прекрасно поймут друг друга.
Инесса снова взялась за инструменты и опустила взгляд к объекту своей работы. Так тебе будет легче?
– Если девушка просит… м-м… – Макс сбивчиво подбирал нужные слова, – поглубже. Это что значит? Что ей… не хватает…? Что у меня… проблемы…
Что у тебя проблемы с лексикой. Либо что ты говоришь о Наташе и не хочешь употреблять конкретные, но пошлые слова. Понял, что так и не сможет ничего сказать, и замолчал. Инесса старалась не поднимать на него взгляд, чтобы не смущать, и спокойно обдумывала то, что успела разобрать. Что-то не могла припомнить, чтобы его раньше волновали подобные вопросы.
– И давно ты об этом беспокоишься? – уточнила она, чтобы окончательно не сводить на нет беседу, которая нужна ее другу.
– Недели две, – признался тот.
– А что произошло две недели назад? Разве раньше никто не просил «поглубже»?
Он пожал плечами, Инесса увидела это краем глаза, но даже краем глаза разглядела, что это не ответ «не знаю», а только лишь жест человека, не желающего отвечать.
– Макс, – улыбнулась она снисходительно и абсолютно искренне посмотрела ему в лицо, – у тебя все в порядке с размером. Не переживай.
Парень молчал какое-то время, но Инесса явственно ощущала, что разговор еще не окончен. И умилялась: столько раз они обсуждали секс! Без комплексов, без прикрытий, всегда называя вещи своими именами; а сейчас Макс мямлит, словно на иностранном языке, в котором выучил десять слов.
Впрочем, Макс уяснил, что Инесса прекрасно его понимает даже по тридцати высказанным процентам переживаний, и пусть несмело, но продолжал:
– Я еще могу понять, когда я специально дразню девушку и вхожу неглубоко… Но когда… дальше некуда, а ей все мало…
Макс тяжко вздохнул: с улыбкой и удивлением самому себе. Уж с Инессой-то всегда можно было разговаривать откровенно. Просто неловко, непривычно обсуждать Наташу, пусть даже не называя имени и заменяя «Наташу» абстрактной «девушкой».
Инесса, конечно, поняла, о ком речь. Но чтобы не смущать Макса и не выводить его на чистую воду, предложила оба варианта возможных причин:
– Если это посторонняя, случайная любовница, которая без серьезных отношений уже оказалась с тобой в постели, то наверно ей просто хочется, чтобы ее конкретно отымели. А если это постоянная девушка, и если ей реально важна близость с тобой, то, может, она вообще не о физиологии говорит? Может, ей хочется «глубже» в моральном плане? Ну, там полное слияние, и подобный бред? И дело вовсе не в размерах. Просто не станет же она философские размышления в такой момент начинать, вот и выражается попроще. Может, ей хочется именно чувствовать, что ты входишь до самого своего тела, до своего предела. Просто ПОЛНОСТЬЮ. И будь у тебя пара лишних сантиметров, это уже причинило бы ей боль, – и посмотрела все же другу в глаза, чтобы он видел, что она не обманывает. – Макс, у тебя все в норме. Я не представляю, зачем может быть нужен орган длиннее. Я уверена, это тебе нужен, а не ей.
Щипчики, ножнички, баночки-скляночки, пилочки, палочки… Инесса с нескольких попыток убирала свои приспособления. Дальше разговаривали уже совсем мало; так, иногда обменивались парой дружеских фраз. Каждый обдумывал недавно полученное мнение другого. Несмотря на недосказанность, Максу все-таки полегчало от Инкиных рассуждений. Скорее всего, он действительно зря зацикливается… Ведь Наташе с ним в постели хорошо. Вроде бы. Почему же тогда, как признался Костик, Наташа стесняется попробовать с Максимом даже то, чего сама хочет? Значит, не все в порядке?
Инесса накормила Максима ужином и проводила на работу. Только так, при общем времяпровождении, замечаешь, что значит «много работы»: во время ужина у Макса постоянно звонил телефон явно не с личными целями. Два раза это был директор. Потом кто-то заказывал столик, и Макс убежал в прихожую. У него в папке есть альбомный лист с разметкой зала. Вот и сидел за обеденным столом на кухне, отодвинув тарелку и разложив перед собой план, советовал столик, где звучание музыки позволяет поговорить. Если бы не Инесса, Макс хоть пару часиков поспал бы…
– Спасибо, что приехал, – улыбалась она в прихожей в шесть вечера, когда Макс уходил в клуб. – Я знаю, ты очень занят.
– Для друзей у меня всегда есть время, – ответил Максим серьезно, и Инесса кивнула: это так.
Инесса чмокнула его в щеку на прощание, и Макс ответил ей тем же.
– Не грусти! – подмигнул он ей уже с лестничной клетки. – Наслаждайся свободой.
– А ты постарайся выкинуть из головы свою чепуху, – ответила ему Инка вслед. – Макс, ты прелесть.
И, смущенно поздоровавшись с только что показавшейся на ступеньках пожилой соседкой, скрылась в квартире, щелкнув замком.
* * *
Чтобы открыть клуб к лету, надо очень постараться. Наташины родители не жалели денег на строителей. Очень удобно, что необходимые стройматериалы можно взять почти бесплатно в своей же семье. Впрочем, выгода обнаружится чуть позже, когда будут возведены стены и понадобится отделка. Вот тогда-то ассортимент магазинов Фроловых проявит свои достоинства в полной мере! А пока между маленькими бордюрами будущих стен красуются стопки блоков, горки песка и цемента, тачка с одним колесом, натянутые тросы для выравнивания. С погодой долго везло: Макс каждый день приезжал поглазеть, как работают строители, и удивлялся, что стены, как дети, растут не по дням, а по часам. Но были и сезоны дождей, когда всякая жизнь на участке, казалось, останавливалась. Макс волновался, когда это развитие тормозилось. Хотя и понимал, что виновата природа, но постоянно стремился кого-то подогнать.
Ничего страшного, весной контуры будущего здания начнут стремительно приобретать все более «взрослые» черты.
* * *
Воспитание сегодня проходило в кабинете физики. Максим сидел на краешке своего стола без пиджака, закатав по локти рукава рубашки и скрестив на груди руки. Такой независимый и гордый – одна осанка чего стоит! Некоторые мальчишки одиннадцатых «Б» и «В» сидели точно так же, ведь уроки полового воспитания Макс предпочитает проводить в неофициальной обстановке. Им проще: они уже достаточно привыкли обсуждать с Максимом Викторовичем и интимные темы, и прочие дела, волнующие подростков. А девочки сильно обижались, что им не дано проводить по часу наедине с самым красивым учителем. Всего-то раз в две недели этот урок ведет у них Максим Викторович – так и пацаны тут как тут, эти мелкие, неопытные, недостойные младенцы. Вот и не могли девочки никак привыкнуть: все разглядывали, разглядывали своего учителя, волновались и старались казаться повзрослее… А Максим Викторович сейчас просто прекрасен, особенно когда так эротично выглядит; впрочем, девчонкам его вид всегда кажется эротичным, даже в застегнутом под крышу воротничке и галстуке, в строгом деловом костюме. Что уж говорить сейчас, когда жарко… Действительно жарко, ну просто о-очень! На улице такая невыносимая духота, что все окна наглухо закрыты, ведь за секунду эта вся духота вместе с витающей в воздухе пылью займет весь кабинет. Час назад кто-то из учеников это проверял… Макс рискнул расстегнуть рубашку почти настолько, насколько хотелось. Понимал, конечно, какое впечатление это произведет на учениц, тем более что никаких нижних маек он не носит, но решил, что ничего страшного. Поглазеют, пошушукаются, ну и ладно.
– Взяли листки бумаги, – объяснял учитель суть сегодняшнего психологического эксперимента, – только не подписываем их! Первое задание: 10 ответов на вопрос «Кто я?». Старайтесь прислушаться к себе, это не трудно. Второе задание: 10 ответов на вопрос «Какой я?». Только не пишите, пожалуйста, примитивные банальности типа «хороший, добрый…». Подумайте, чем вы отличаетесь от других. И последнее: 3 лозунга своей жизни. Например, «Что ни делается, все к лучшему», или «Начхать на все», или «Цель оправдывает средства»… Это я вам так, общеизвестные поговорки назвал, вы же можете сформулировать именно ваши персональные лозунги. Итак, по десять ответов на вопросы «Кто я?» и «Какой я?» и три лозунга. Пятнадцать минут.
Макс безмятежно сидел на столе и оглядывал своих учеников, придерживаясь об пол носком начищенной до блеска туфли. Было неприятно жарко в пояснице, где рубашка заправлена в брюки. Позади него, по ту сторону стола, на спинке кресла висит пиджак, а там в кармане остался платок – протереть бы лицо и шею. Стол длинный, на весь подиум, и вставать и обходить его так лень! Есть другой выход спасения от жары. Расслабиться и уснуть, тогда сердце станет работать медленнее, и температура тела немного снизится.
Безынтересно шарил взглядом по опущенным в листки или поднятым к потолку головам, пока не заметил, как одна из учениц так же шарит глазами по его телу, по расстегнутой рубашке. Насколько Максим разбирается в женщинах, эта дамочка – оторва еще та! Всего шестнадцать лет, ни ума, ни разума.
