Текст книги "Работа над ошибками (СИ)"
Автор книги: Диана Морьентес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
Наталья сидела, согнув одну ногу и поставив ее на свой табурет, давила ложечкой в остатках чая измученный кусочек лимона, и все внимание, которое она уделила Максу, заключалось лишь в одном слове «привет». Максим нажал кнопку электрического чайника и сел напротив нее. Он был в одних трусах-боксерах, и Наташин взгляд все время возвращался к его рельефной груди, к аккуратным кубикам пресса… Это тело ласкала другая женщина. Другая женщина занималась с ним сексом два месяца!
Слезы потекли по щекам. Девушка отвернулась к окну, думала, это пройдет. Макс поднялся, обошел стол и присел возле нее на корточки. Вчера она позволяла себя обнять, но Максиму все время казалось, что ей это неприятно. Нерешительно погладил ее по спине.
– Малышка… Что такое?
Вытерла щеки – напрасный труд. Посмотрела ему в глаза:
– Мне так больно, потому что я люблю тебя. Это замкнутый круг: мне плохо без тебя, но с тобой тоже плохо. По разным причинам, но ни одну из них я зачеркнуть не могу… – глубоко вздохнула. Вроде бы стало легче. Опустив голову, прошептала: – Я впечатлительный человек. Я пытаюсь забыть, но у меня не получается.
Максим с благодарностью и нежностью смотрел на нее. Погладил пальцами ее влажную прохладную щечку. Заправил за ушко якобы выбившиеся из хвостика пряди. Поймал себя на мысли из области психологии: этот жест говорит о том, что ему доставляет удовольствие заботиться о ней. Да, это так. И было так всегда, еще с тех пор, когда она училась в девятом классе… А сейчас она не похожа на себя, грустная, молчаливая, задумчивая… Этот тончайший лепесток упал в бурную реку и пытается карабкаться против течения. А надо просто сдаться, принять все, как есть. Так будет легче.
– Милая, ты завышаешь себе планку. Давай будем реалистами: на то, чтобы простить, нужно время. Ты ведь простила и Карена, и Саню, и обоих не сразу. Я это понимаю и торопить тебя не буду. И ты тоже расслабься. Мы же с тобой лучшие друзья, да? А я точно знаю, что дружбе секс на стороне не мешает.
* * *
Теперь Наталья познакомилась и с женой Костика, Полиной. Полина не выносит компании простолюдин, но Максим же теперь практически мужчина из ее круга. Богатый бизнесмен, один из владельцев недешевого и преуспевающего ночного клуба. Полина хоть и опустилась до уровня их компании, но разговоры все равно ведет подчеркнуто выборочно: только с теми, кто достоин ее внимания – только со своим мужем и владельцами «Эго» Максимом и Алексеем. Наташе было бы приятней, если бы этой Полины не было. Но Новый год – праздник семейный.
Это ирония судьбы? Давно уже Наташа ничего не отмечала со своими собственными родителями.
– Максим, а почему Вы не пригласили и своих родителей? – спросила Наташина мама.
– Они не любят клубы, – объяснил Макс. – Они люди старого формата.
Оказывается, Максим и Алексей – Наташин папа – давно уже решили встречать Новый год в «Эго». Но мама папиных друзей не любит, поэтому сейчас здесь собралась компания одного Максима. Официантки пока еще только накрывали столики в основном зале, а «хозяева» уже понемногу праздновали в VIP-зоне. Собственно, праздновали все, кроме Макса. Он до сих пор решал внезапные проблемы.
Все, удобно устроившись на диванчиках, веселились. Наташе показалось, что мама заигрывает с Андреем: она смеялась над каждой его шуткой и заглядывала ему в глаза. А папа, в свою очередь, отвлекал на себя внимание чужих жен. Интересно, мама с папой изменяли друг другу? Измена так трудно переносится только в первый раз?
Ощущение такое, что лишь ей одной в целом мире сейчас грустно. Наталья сидела, скрестив на груди руки, и задумчиво смотрела в неопределенную точку. Рядом на этом же диване был Саня. Он смеялся с другими друзьями. Так казалось Наташе. Но в какой-то момент он повернулся к девушке, закинул руку за нее, на спинку дивана, и тихо ей сказал:
– Я понимаю, что у вас с Максом (Наташа повернула голову и посмотрела другу в глаза). Неприятная ситуация. Но если ты будешь переживать из-за этого, то станет еще хуже. В конце концов, когда-то ты сама поступила так же, как он.
Наташа только возмущенно собралась возразить, что тогда было совсем по-другому… Но Саша прижал палец к своим губам, как бы попросив ничего не отвечать. Добавил:
– Так же и даже еще похлестче.
Подошел Макс:
– Сань, ключ от входа у тебя? Там Аня пришла, стоит под дверью.
– Я пойду, открою. Садись.
Саня поднялся и, уходя, указал Максиму на свое место. Но Макс не садился: подошел и остановился за спиной любимой девушки, положив ладони ей на плечи.
– Скучаешь? – спросил ее на ухо.
Все-таки рефлексы никто не отменял. Как приятно его дыхание ласкает шею!
– Кто такая Аня? – спросила его почти равнодушно.
– Гардеробщица. Пойдем со мной?
Хотела спросить «Куда?», повернула к нему голову и чуть было не прикоснулась к его губам. Замерла. Он смотрел ей в глаза, был так близко: несколько сантиметров – и поцелуй… Да что это такое?! Растерялась, как школьница! Как школьница, влюбленная в своего учителя…
Взял ее за руку, она не сопротивлялась. Привел ее в свой рабочий кабинет. Но, только войдя, Наташа остановилась и резко вырвала руку из его ладони. Обвела кабинет взглядом. Новым взглядом. Макс пораженно наблюдал за ней.
– Ты приводил ее сюда, – уверенно сделала Наталья вывод. – Поэтому Саня обо всем в курсе.
Ему так не хотелось что-то отвечать на это. Девушка подошла к дивану «под кожу».
– Вы делали это на диване? – спросила его со злостью. И, метнувшись к столу, уже даже с ненавистью: – Или здесь?
Одним движением сгребла на столе все бумаги и канцелярские принадлежности в кучу. Максу это не понравилось. Он попытался схватить ее за руку, но девушка увернулась и, добавив громкости и наглости, предположила:
– Да, столик ничего, наверно, удобный!
– Определись, ты хочешь забыть или хочешь узнать подробности? – устало напомнил своей жене.
– Я не могу забыть то, чего не знаю! Ну, давай, расскажи мне! Может, тогда я смогу забыть?! О, а может, и на тренажере?! На нем экспериментировать можно вдоволь!
Как ее утихомирить? Как вести себя с девушкой, которая так легко воспламеняется? Обнять ее не удается – она вертится, отходит назад и размахивает руками. И задает риторические вопросы оскорбленным и срывающимся голосом:
– Целовал ее грудь? Ласкал ее между ног? Руками или языком тоже? А потом точно также касался меня неделю назад, когда я приехала?!
Отступала до тех пор, пока не натолкнулась спиной на стену. Стала бить Максима кулаками по груди, а вообще – куда попадала; мужчине с трудом удавалось прятать лицо. Поймал, наконец, ее кулачки и крепко прижал к себе. Все-таки он сильнее. Хотел поцеловать ее, чтобы она замолчала, но передумал. Может, если она выговорится, ей станет легче? Молчал и слушал.
– Что-нибудь пробовал с ней, на что я не соглашаюсь? Поза «69»? Игрушки из секс-шопа? Закрывал глаза и голову назад запрокидывал, когда тебе было хорошо? Стонал? Кричал, как со мной кричишь?!
Уставилась ему в глаза, когда поняла, что попала в надежную хватку. Попыталась вырваться, но мужчина только сильнее прижал ее своим телом к стене. От безысходности стала успокаиваться. Подкашивались ноги, но Максим не давал ей сползти на пол. Тяжело дыша, как будто стараясь не заплакать, прошептала:
– Ты развлекался здесь с любовницей, а я хранила тебе верность и удовлетворяла себя сама, фантазируя о тебе…
Слезы ручьями полились по ее щекам, и девушка уткнулась в плечо напротив.
– Знаешь, я отлично тебя понимаю… – услышала она его ласковый и расстроенный голос.
Он пережил то же самое, когда узнал о ее измене? Саня прав, такая же ситуация, только с точностью до наоборот, была в ее шестнадцать лет. Максим уверял, что тогда у него не было других женщин…
– Не боишься, что тушь потечет? – спросил ее, чтобы отвлечь.
Наташа подняла глаза.
– Водостойкая, – заставила себя ответить, хотя слова застревали еще где-то в мозгу.
Действительно, водостойкая. Максим разглядывал ее мокрые слипшиеся реснички, красивые глаза, покрасневшие и влажные, но красивые.
Какой он нежный! Он так крепко держит ее, но ей не больно, а вообще очень даже уютно. Какая странная смесь эмоций…
– Я тебя ненавижу! – прошептала и снова спрятала лицо у него на плече.
– А я тебя люблю.
Отпустил ее руки и обнял за талию. Ее ладошки медленно поползли по его груди вверх и обессилено обхватили шею. Саня прав, этот мужчина надежен. Он не оставит ее в трудную минуту одну, что бы она ни говорила и как бы себя ни вела… Тихо попросила:
– Помоги мне… Я схожу с ума… Я простила тебя, поняла. Разумом. А сердце отказывается подчиняться… Помоги!
Обнимал ее и не мог сказать ни слова. В голове вертелось только одно: «Что я наделал?!» Неужели, знать эту девушку столько лет оказалось недостаточно, чтобы предвидеть, как трудно ей будет пережить измену?
Где-то за пределами кабинета, из зала, раздавались приглушенные басы – ди-джей настраивал аппаратуру. Сегодня тридцать первое декабря. Сегодня у кого-то праздник… Гладил девушку по спине, расчесывал пальцами ее длинные мягкие волосы и говорил ей на ушко:
– Я кричу в постели только с тобой. И между ног ласкаю только тебя. И все остальное тоже только с тобой. Малыш, мне с тобой хорошо. Я не занимался сексом ни на этом диване, ни на этом столе, ни уж тем более на тренажере. Я ни на секунду не забывал о тебе, клянусь…
Наташа заглянула ему в лицо и проткнула его долгим рентгеновским взглядом. Максим не отводил глаза.
– Это ведь ложь? – задала вопрос совершенно уверенным тоном.
Мужчина обиженно пожал плечами:
– А, может быть, и правда – но какая разница? Все равно ты сама решаешь, верить или нет.
Он больше ничего не стал ей говорить, чтобы дать время подумать над его словами. Когда-то он уже высказывал свое мнение о том, что люди верят только в то, во что хотят верить. Девушка молча отстранилась от него и начала наводить порядок на рабочем столе, где только что прошел ураган по имени «Наташа». Разгребая документы, как бы невзначай попросила мужчину:
– Поделись опытом, как тебе удалось забыть о моей измене?
– До сих пор не удалось, – ответил тот, покачав головой. – И в постели поначалу иногда возникали всякие нехорошие мысли. Просто стараюсь не упрекать тебя в этом. Постоянно напоминаю себе, что прошлого не изменишь… А вообще, знаешь, был такой момент… Убеждал себя, убеждал, что простил тебя. Но на самом деле простил только тогда, когда по-настоящему понял – я уже не буду у тебя первым. Никогда. Смирился… Не могу быть первым, зато могу быть лучшим! А для меня это гораздо важней.
Наташа обдумывала его слова и раскладывала карандаши и ручки по стаканчикам.
Максим ее не отвлекал, пока она не закончила уборку. Потом равнодушно спросил:
– Тебе еще интересно, зачем мы сюда пришли?
И тут Наталью осенило:
– Да, кстати! Зачем?
Максим открыл стеклянные дверцы шкафа и достал оттуда несколько музыкальных дисков. Протянул их девушке. Наташа взяла их, еще не совсем понимая, что это, но через секунду, удивленно раскрыв рот, быстро перелистала коробочки.
– Это музыка с Выпускного вечера! – восторженно воскликнула девушка. – И мои песни!
Сердце сжалось. Хотя на концертах ее школьная рок-группа все исполняла живьем, но все свои творения ребята обязательно записывали на диски. На память. Обложки этих дисков она узнаёт сразу и наверняка. Их копии – у нее в сердце, и разум идентифицирует их со стопроцентной точностью, возвращая мысли в прошлое.
– Откуда они у тебя? – подняла глаза, на которые снова набегали слезы, только теперь уже от тоски по прошлому.
– Тамара Владимировна отдала. Ты знаешь, она больше не работает у нас в школе («У нас в школе» тоже метко пронзило затертую память). Она теперь директор в четырнадцатой. Я их иногда слушаю, когда остаюсь здесь один. Включаю в зале погромче и пью вино за барной стойкой…
Максим погладил ее по щеке. Указал на диск:
– В основном вот этот.
На обложке ребята из группы поставили свои подписи и обвели их сердечком. Только тогда и придумали свое название «Heartbeat» – сердцебиение. С сомнением спросила саму себя:
– Кто-нибудь в школе знал, как называется наша группа? Я помню, нас спрашивали, почему мы «Хоббиты».
– Хочешь, поставим что-нибудь из этого сейчас? На полную громкость… Можешь даже спеть нам, здесь и «минусовые» композиции есть.
– Да я уже тексты забыла, – с сожалением призналась девушка.
Когда выходили из кабинета, прихватив два диска, Наташа остановила Максима и извинилась за свои вспышки гнева: сегодня и на лестнице несколько дней назад. Макс поцеловал ее в лоб и сказал:
– Я прощу тебе все. Потому что не существует для меня других женщин, и я не могу позволить себе потерять эту единственную!
Она говорила ему такие же слова в одиннадцатом классе. Это было обещание ее собственного изобретения. Обещание, выполнить которое сейчас самое время. И он так нагло напомнил ей об этом! Речь шла о ее измене, и чтобы доказать свою преданность, щедро клялась на будущее: «Я прощу тебе все, потому что нет в мире других мужчин, и потерять этого единственного я не могу…». И ставила его тогда перед выбором: «Или прости меня, или нет. Ничего среднего я не выдержу…». Сейчас точно такой же выбор должна сделать сама. Это не он ее «отлично понимает». Это она лишь в эту минуту, спустя столько лет, поняла, наконец, его.
Странно было слышать свой пятнадцати– и шестнадцатилетний голос в дискоклубе. Воспоминания не отступали ни на шаг. Максим позвал Наташу за отдельный стол, набирал по сотовому номер запаздывающего деда Мороза и угощал любимую сливочным ликером. Девушка откровенно любовалась им. Обида обидой, но мужчина он что надо! Эта работа в клубе придала ему какого-то шика. Раньше бросались во внимание его длинные волосы. Сейчас же в его стрижке не было ничего необычного: хоть и не короткие, но вполне обычные пряди, челка, спадающая на лоб и постоянно поправляемая пальцами. Наташа вдруг вспомнила его черно-белую фотографию – «со шрамом на лбу». Действительно, напоминает сейчас того парня на снимке. Только на лбу не шрам, а легкие морщинки… Ему это идет: сразу видно – умный, опытный… Он знает то, до чего Наташе еще далеко. То, что Наташа переживает только сейчас, он уже пережил… Сколько лет назад? Ведь его возраст по внешнему виду угадать довольно трудно.
Из-за звукоизоляции сотовый ловил здесь слабо. И телефон деда Мороза был вне зоны действия сети.
– Может быть, дед Мороз тоже здесь? Ты, на всякий случай, посмотри вокруг, – усмехнулась девушка.
Максим извинился и отправился звонить на улицу. Сказал, что ненадолго. Его осанка и походка всегда говорили об уверенности в себе. Наташа с удовольствием проводила его взглядом – такой эффектный мужчина! Черные, не особо классические расклешенные брюки, похоже, с заниженной талией, но этого не видно за рубашкой – тоже черной, но с широкой серой полосой справа – вертикальной, с треугольно раскинутым воротником и подчеркнуто-небрежно расстегнутыми рукавами. Наташе вдруг показалось, что эта одежда – из дорогих магазинов: слишком уж идеально сидит на нем.
Оглядела себя. И вдруг поняла, что они одеваются в одном стиле. И даже в одном цвете! Она тоже сегодня вся в черном. Правда, это только на первый взгляд. При ходьбе ее шелковые брюки, скорее похожие на юбку до пола, переливались множеством серебряных нитей. И серебристыми камешками поблескивали туфельки на высоком каблуке. А вот блузки откровеннее Максим на ней раньше не видел: черный корсет с прозрачными рукавами и широкой шнуровкой на груди – такой многообещающей, что мужской взгляд так и жаждет продолжения! А ее открытые плечи безумно хотелось целовать! Если бы она не узнала об измене, Макс так и делал бы, но сейчас держал собственное слово – не торопил ее.
Наталья сделала глоток из своего бокала. Эти песни о нем. Понимают ли это те, кто находятся в клубе и слушают музыку вместе с ней? Ее родители? Понимают ли это официантки и бармен? А сам ди-джей? В зал вошел какой-то незнакомый Наташе молодой человек. Заметив одинокую девушку за столом, улыбнулся ей. Что-то уточнил у официантки и снова принялся поглядывать на Наташу, а через пару мгновений вообще дерзко и кокетливо помахал ей рукой. Наташа ответила легким и элегантным – чисто французским – поклоном. Это заметил вернувшийся в зал Максим. Он остановился и стал что-то обсуждать с этим парнем. Но уж точно не Наташу. Неужели, даже не приревновал? Потом подошел к своей девушке, сел рядом и, взяв ее за руку, высказал все, что было на уме:
– Пойдем к нашим. Скоро открываемся. На улице дождь пошел…
Наташа поднялась, взяла бокал, и Максим повел девушку в VIP-зону.
– Это наш ведущий, – сказал ей, когда они проходили мимо незнакомца. – Мы с Алексеем решили, что ведущий и дед Мороз должны быть разными людьми. Надя, – окликнул он официантку, находящуюся неподалеку. – Мы освободили столик. Спасибо.
Наташа взглянула в лицо Наде – только потому, что та ее тщательно разглядывала – и окаменела. Это Надя. Ее одноклассница. Ее бывшая подружка. Та самая, из-за которой роман с учителем перестал быть тайной для всей школы и для ее родителей. Та самая, которая была влюблена в Саню… Наташа почувствовала укол ревности: Саня ведь тоже здесь работает! Что за идиотское чувство собственности: нельзя присваивать себе нескольких мужчин сразу!
Наташе показалось, что Надю сверлит зависть.
– Привет, – все-таки Наташа воспитана лучше, чем ее бывшая подружка.
– Привет, – неохотно отозвалась та и отправилась накрывать последний столик.
Наташа укоризненно посмотрела на Макса. Стало жутко неприятно, что Надя тут работает.
– Твоя одноклассница, знаю, – понял Макс ее взгляд. – Мы оба удивились на собеседовании, когда она пришла устраиваться на работу.
– И зачем ты ее взял? – Наташа говорила с таким упреком в голосе, что Максим улыбнулся:
– А почему ты против? Ей двадцать лет, она хорошо выглядит, владеет английским, у нее есть опыт такой работы. Она нам подходит.
Почувствовала себя по-дурацки.
Присоединились к друзьям и были встречены ликующими соскучившимися возгласами. Максим взял у Алексея рацию и вызвал Саню:
– Давай к нам. Витёк там один посторожит.
Наташа не возражала, что Максим обнял ее, сев рядом с ней на диван.
– Макс, а кто это поет? Что-то голос знакомый, – спросил Кирилл.
Наташа смущенно опустила голову и улыбнулась. Но краем глаза заметила, что Макс скромно кивнул на нее.
– Правда? – восхищенно протянула Жанна, жена Юры. – Очень здорово!
– За это мы еще не пили! – тут же нашелся Костик. На что Андрюха возразил:
– Да мы вообще еще не пили! Только компотом разминались!
Снова наполнили бокалы вином, выдумывали нелепые тосты и все, кроме Полины, смеялись.
Макс не мог долго сидеть за столом. Казалось, он настолько привык к своей работе, что не хочет отказываться от нее даже в праздник. Когда открыли двери, и зал потихоньку начал наполняться посетителями, Максим отвел Сашу в сторону и сказал ему:
– Сань, я не возражаю, чтобы ты отдыхал вместе с нами, но держи все под контролем. Приходи к нам, просто время от времени проверяй, чтобы у Витька все было в порядке.
Вернувшись в компанию, Макс даже не сел за стол. Просто стоял и оглядывал зал сквозь стеклянную стену VIP-зоны. Наташа не выдержала и подошла к нему.
– Хозяин, прекрати это! Садись и успокойся. У тебя все согласовано с ведущим. Дед Мороз приехал. Танцовщики пришли. Угомонись. Здесь каждый знает свое дело. Если ты кому-нибудь понадобишься, тебя найдут здесь, поверь!
Максим внимательно посмотрел на нее.
– Пойдем, – потянула его за руку девушка. Его взгляд напомнил Наташе то время, когда она отчаянно добивалась его внимания. Но в отличие от того времени, сейчас он ответил ей:
– С тобой я пойду куда угодно!
Танцы, алкоголь, конкурсы, чьи-то выступления… Все растворялось, как сон, в омуте ее размышлений. Вечер только начался, а столько событий уже произошло… Максим, казалось, проверял на Наташе все свои навыки обольщения. Такого его поведения девушка не видела никогда. Поняла, что перед ним не устоит ни одна женщина. На самом деле, ни одна! Даже такая упрямая, как Наташа. И Наташа чувствовала, что ее сопротивление скоро погаснет.
Быстрые танцы ни он, ни она не танцевали. В такие моменты оставались за столиком одни. Наташе казалось, что она испытывает некоторую неловкость, но Максим лихо разрушал это мнение.
Он забыл предупредить, что некоторые композиции из ее школьного диска ди-джей взял на вооружение. Но Наташа и сама поняла это, когда в одной из мелодий узнала микс собственной песни. Это было очень неожиданно для нее. Когда-то «Хартбиты», оставшись после репетиции без Тамары Владимировны, в шутку записали импровизированную песенку – довольно похабную. Каково же было Наташино удивление, когда после одной из известных мелодий под гладкое вступление прозвучала фраза, сказанная когда-то Наташиным голосом, шаловливо глубоким и сексуальным: «Расстегните ремни… Мы отправляемся… в полет!»
– Макс, что это? – перебив его речь о чем-то, воскликнула девушка.
Он улыбнулся:
– Интересная вещь получилась. Ты послушай.
Мелодия была незнакомая и приятная – танцевальная. Из той неприличной песенки ди-джей взял только несколько фраз, и они повторялись время от времени. К вокалу было добавлено эхо, и сквозь ритм звучало эротично: «Я… твоя… минутная слабость…» и «Закрой… глаза… мы улетаем…». Еще ди-джей использовал вздохи и стоны, которые Наташа распевала на все лады. Когда в завершении мелодии после резкого обрыва музыки раздалось ее сексуальное с придыханием «а-а-а!», Макс признался:
– Знаешь, я был поражен, когда в первый раз услышал это на диске в твоем исполнении.
– Могу себе представить! – стыдливо улыбнулась девушка.
– Еще было такое чувство, что у меня что-то отобрали.
– Но ведь ты слышишь примерно то же самое каждый раз, когда мы занимаемся любовью.
– Да, и я всегда наивно полагал, что слышу только я!
Зазвучала медленная композиция группы «Enigma», и Максим осторожно взял в руки ее ладошку.
– Потанцуешь со мной? – спросил у нее так неуверенно, что Наташа, не раздумывая, согласилась.
Вывел ее на танцпол. Обнял за талию, прижал к себе сильной рукой и посмотрел в глаза (или даже глубже), так, что Наташе вдруг вспомнилось, как отчаянно они наслаждались друг другом несколько дней назад… Конечно, в этом и заключался его расчет. Как он это делает, ведь это просто взгляд?!
Покачивались под музыку и держали друг друга за руку. Наташе не хотелось больше встречаться с его глазами: иначе боялась не устоять. Тамара Владимировна не раз говорила, что музыка может изменить многое. Бесценны три-четыре минуты, когда в дискотечном полумраке не видишь никого, кроме человека, с которым танцуешь. Закрыть глаза, чтобы не видеть его и не поддаваться соблазну, но попасть в ловушку: ощущение, когда партнер ведет тебя, когда ты доверяешь ему контроль над своими движениями – это посильнее любого взгляда! Это провал, это головокружение – хочется прижаться к нему крепче, чтобы почувствовать надежную опору…
Максим положил Наташину ладошку себе на грудь и обнял девушку обеими руками. Наташа приоткрыла глаза и попала взглядом на вырез его воротника. Прикоснулась к его коже подушечками пальцев, скользнула под рубашку… Это ошеломляюще странное ощущение: как будто делаешь то, чего нельзя. Его сердце бьется в ее руках. Во всех смыслах.
«Мы не сможем быть просто друзьями, потому что между нами уже что-то большее…». Девятый класс. Тогда он официально признал ее своей девушкой… Что за чушь?! Разве любовь начинается с формальной договоренности?! Их первый поцелуй в «Мельнице»… Жаль, что он так быстро закончился – Наташа даже не успела запечатлеть его в своей памяти.
Ласково поцеловала ямочку у основания его шеи: приятно чувствовать губами пульс – быстрый и сильный. Приятно слышать и ощущать его непослушно частое дыхание. Посмотрела чуть выше – все-таки встретилась с его глазами…
За несколько секунд взглядом можно сказать гораздо больше, чем за долгие часы беседы на словах! Любимый. Целуй. Я не против. Я этого хочу.
Обещал не торопить ее. Обещал дать время снова привыкнуть к нему. Обещал не склонять ее к эротике, как бы сам ни хотел этого! Все, что она от души высказала ему в кабинете – такие переживания – серьезное препятствие. Пусть сама решает, когда можно перестать держать его на расстоянии.
Он издевается? Дразнит ее? Какую тактику сведения ее с ума он выбрал на этот раз? Ведь понятно, что они хотят одного и того же. Наташа неотрывно смотрела ему в глаза. Помоги же мне! Помоги мне забыть обо всем на свете. Ведь ты это умеешь!
Наклонился к ней. Для проверки коснулся носом ее щеки. Потом слегка поцеловал в губы, внимательно наблюдая за ее реакцией. Заметил, что все еще звучит «Enigma», а они остановились. Поцеловал крепче. Если бы ей это не нравилось, она бы отстранилась и не позволяла. Каждое движение может оказаться лишним и все испортить. Как определить, что можно, а чего нельзя? Медленно провел языком по ее верхней губе, аккуратно нырнул чуть глубже…
Что этот язык делал с другой женщиной? С десятками или сотнями других женщин? Это неважно. Важно только то, что этот язык делает с ней, с Наташей. Ну почему, почему ей так нравится, как он целуется?! Что это за предательская вспышка возбуждения?! Он сам приучил ее прислушиваться к своим ощущениям и отдаваться эмоциям, и теперь он использует это в своих интересах! Переползла пальчиками на его шею и снова закрыла глаза…
Хорошо, что они сумели пережить время, когда все вокруг упрекали его в том, что он встречается с несовершеннолетней девочкой. Хорошо, что она не подчинилась своим родителям и не прекратила с ним отношений. Теперь они на одной волне. Они оба достаточно взрослые, чтобы не бросаться в глаза окружающим.
И чтобы понять друг друга без слов.
Взяла его за руку и повела из зала. Вышли в коридор и остановились возле кабинета.
– Дай ключ, – попросила Наталья.
– Что-то я боюсь заходить туда с тобой, – предупредительно напомнил ей о недавней истерике.
– А остаться со мной здесь не боишься? – спросила девушка, прижавшись к нему бедрами, расстегивая пуговицу за пуговицей на рубашке и целуя все ниже и ниже, вслед за каждой пуговичкой.
Это ведь коридор. Они здесь не одни. Максим посмотрел влево – на охранников. Саша нервно отвернулся, сделав вид, что ничего не происходит. Максим молча отдал девушке ключи, и через секунду парочка исчезла за дверью.
Свет включать не стали. Только уличный фонарь, пробиваясь сквозь алюминиевые жалюзи, оставлял на стене орнамент горизонтальных полосок. Накинулись друг на друга с такой страстью, словно не занимались сексом с самого дня знакомства при прочих неизменных условиях. Наташа сорвала с него уже расстегнутую рубашку и куда-то выкинула ее. Совершенно не возражала и против его действий. Он вел себя потрясающе смело, хотя готов был остановиться по первому ее требованию. Целовал ее в губы качественно, не так, словно это необходимая и досадная прелюдия, а так, будто это величайшее наслаждение в мире. И медленно, словно издеваясь, расплетал шнуровку на ее груди. Наташа чувствовала, как ослабевает корсет, и с каждой петелькой точно так же слабеет ее упрямая память. С нетерпением ждала момента, когда Максим, наконец, снимет с нее блузку. Но он остановился на последней, самой верхней, петле. Пробрался под кофточку и начал нежно ласкать руками Наташину грудь. Девушка постанывала, сбивчиво дышала и чувствовала, что испытывает к нему самое примитивное желание. Похоть. Такую простую животную потребность, не ограниченную ни нравственными рамками, ни личными обидами… Максим всегда любил дразнить ее, доводить до исступления, – и это давало потрясающий результат! Засасывала его губы, язык и очень хотела, чтобы Максим взял всю инициативу на себя, может быть, даже проявил грубость. Кофточку с нее он снял, но вот ничего больше Наташа так и не дождалась.
В дверь настойчиво постучали, причем, кажется, уже не в первый раз.
– Меня нет! – раздраженно крикнул Макс.
– Макс, простите! – раздался из-за двери Санин голос. – Просто там какая-то девушка пришла с друзьями, говорит, что она твоя подруга, и доказывает, что ты меня уволишь, если я их не пущу в клуб.
– Что еще за девушка?! – разозлился директор. – Со мной заранее никто ничего не обговаривал! Сколько их человек?
– Шестеро, – ответил Саня.
И в ту же секунду Макс открыл дверь – а то как-то невежливо по отношению к охраннику. Саня смутился. Он и так понимал, для чего парочка закрылась в кабинете, но увидев сейчас еще и Макса, полуголого, с расстегнутым ремнем на брюках, вообще впал в такую прострацию, что на пару секунд забыл, для чего стучался.
– Нет, Сань, мои подруги – все уже в клубе. А шестеро – это вообще наглость! Мест нет. Надо было заказывать столик еще месяц назад. Так и передай этой дамочке. И так и скажи, что это мое решение. Есть только одна девушка в мире, которая имеет право так наглеть, и эта девушка сейчас со мной в моем кабинете. Все.
– Хорошо, – пробормотал Саня. – Извините еще раз. Просто я побоялся… без твоего ведома…
– Все нормально.
Максим снова закрыл дверь, обернулся на свою любимую… Даже в темноте было прекрасно видно, что она уже одевалась.
– Очередная подруга? – уточнила Наташа язвительно.
Максим понимал Наташино состояние. Да, в очень неподходящий момент кто-то там решил его подставить. Может, в другой ситуации он хотя бы выяснил, кто это вообще пришел. Но сейчас готов был убить эту «подругу». Возможно, сейчас он упустил свой единственный шанс наладить отношения с Натальей.
Подобрался к ней поближе, попытался обнять, но она вырвалась. Наташа подошла к окну и стала смотреть куда-то сквозь полуоткрытые жалюзи.
– Со сколькими женщинами ты мне изменял? – спросила она так холодно и отчужденно, что Максиму вдруг стало безумно одиноко.
– С одной, – солгал он. – Наташ, что с тобой такое? Мало ли, какая там дамочка из моего прошлого! Если кто-то, кого я даже не могу представить, пытается на халяву пройти в мой клуб, назвавшись моей подругой, то это еще не повод для твоей ревности! Наташ, очнись! В наших отношениях с тобой разве что-то изменилось? Мы по-прежнему любим друг друга, по-прежнему хотим друг друга! И были безумно счастливы в тот вечер, когда ты приехала. Ты помнишь? Наташ, ты самое дорогое, что у меня есть.
– Ладно, Макс, – вздохнула девушка. – Пойдем в зал. Ты прав. Во всем. Наверно, просто должно пройти время…
* * *
– Почему ты стала носить темные вещи? Раньше любила светлые…
Максим помог Наташе снять пальто и повесил его на высокую напольную вешалку неподалеку от столика.
– Проходит время, и люди меняются, – ответила девушка, садясь в тяжелое мягкое кресло у стола. – И я этому рада! Я не могу вечно жить с теми принципами, какие проповедовала, будучи школьницей.
