Текст книги "Работа над ошибками (СИ)"
Автор книги: Диана Морьентес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
– Пару месяцев! – воскликнул Максим и недовольно покачал головой: – Ах, как у тебя все просто! Разумеется, милая, для тебя деньги – это что-то такое невесомое! Они сыплются тебе в кармашки с неба и так же бесследно оттуда исчезают! И ты будешь учить меня распоряжаться деньгами?!
Вот тут Наташа уже не стерпела:
– Сыплются с неба?! – завопила она оскорблено. – Макс, очнись! Ты посмотри, с кем разговариваешь! Макс, я в общаге живу! Я дошираком питаюсь! Я точно так же, как и ты, работаю по ночам, не высыпаюсь, а заработка мне как раз хватает на одежду, косметику и проезд. То есть на то, без чего я не могу работать! Покажи мне, пожалуйста, то место на небе, откуда сыплются деньги!
Так сильно обиделась, что едва сдерживала слезы, поэтому прекратила с Максимом вообще все разговоры. Кажется, он остался этим доволен.
* * *
Наташа все ждала снега, а он никак не желал падать! Она постоянно торчала у окна, гипнотизируя то небо, то градусник, то собственные мысли, и Максиму становилось так жаль ее, что хотелось бросить работу, чтобы Наташе не было так одиноко сидеть дома. На улице очень холодно, плюс два, плюс три… Недостаточно для снега, и недостаточно, чтобы выйти в город погулять. Из-за моря и субтропического климата в Сочи высокая влажность воздуха, поэтому и летняя жара, и зимняя «плюс два» воспринимаются организмом особенно тяжко. Хотя местные жители к этому привычны. С каждым годом летняя температура становится все выше, а зимняя – все ниже…
В Москве уже было полно снега, когда Наташа уехала оттуда на каникулы, но снег в Сочи – это явление особенное! Его так ждешь!!! Большинство пальм подвязывают лопастями кверху, но на всех остальных белые пушистые шапки так красиво лежат на распахнутых веерах! Саня говорит, что в Красной Поляне уже давно полметра снега. Эх, если бы у Макса был хоть один по-настоящему выходной день! Все друзья настаивают на поездке в Поляну. Костик туда постоянно ездит, у него же там дачка. У Костика лыжи, сноуборды на всю семью, абонемент на канатную дорогу, двое детей… Уже двое. Когда Наташа сблизилась с друзьями Максима, жена Кости была первый раз беременна, а теперь их сыну три с половиной года, и дочери – два. Они каждые выходные всей семьей загружаются в джип и едут вести здоровый образ жизни.
Может, когда-нибудь так же будут и они с Максимом грузить в крутую машину свой выводок и, запасшись десятком сменных штанишек, кувыркаться в пышных снегах Красной Поляны. И подниматься по канатке на самый верх, на четвертую очередь. А малыши будут резвиться вокруг и, смеясь, согревать сизые носики своими маленькими ручонками, спрятанными в варежки. А Катюшка – самая старшая дочка – будет с важным видом следить за ними и командовать, как настоящий надзиратель. Макс, кандидат или даже доктор педагогических наук, будет ругать Наташу, что она воспитывает детей «не так», а Наташа будет исправно кивать и делать по-своему.
– Макс, ты не против, что я называю твоих родителей «мама» и «папа»? – не выдержала Наташа. Робко-робко, совсем несмело смотрела ему в глаза с таким кротким намеком, что он, глядя на нее, улыбался. А она заискивающе бормотала: – Я ведь, вроде, официально не член вашей семьи…
И так боялась ответа, так боялась! Почему сердце всегда начинает так предательски трепыхаться, что сразу усиливается кровообращение, и от этого краснеют щеки, становится жарко?!
– А ты этого хочешь? – спросил Макс.
Наташа так жаждала услышать предложение руки и сердца, что и так готова была распознать это предложение в любой фразе Максима.
– Чего хочу? – переспросила она, с надеждой затаив дыхание.
– Так их называть, – пояснил мужчина.
От обиды сердечко рухнуло в пятки.
– Да, – ответила она, насупившись.
– Называй, – пожал он плечами. И добавил едко: – Только надеюсь, это не хитрый тактический ход, чтобы через родителей заставить меня жениться.
– Прости, ты прав! – вспылила Наталья. – Это именно хитрый тактический ход! Я очень хочу за тебя замуж! Я хочу, чтобы твои родители меня любили, и, пока меня нет в Сочи, промывали тебе мозги, мол, женись, Максим, она хорошая!!!
Наташа отвернулась и, скрестив руки на груди, тихонько заплакала. Знает, что нельзя навязываться мужчине, и тем более такому мужчине, как Макс. И не собиралась сама поднимать эту тему, просто нервы не в порядке.
– Может, надо было с моего мнения начинать, а не подкатывать к родителям? – уточнил Максим. Наташа совершенно не поняла по его голосу, как он воспринимает этот диалог. Но он подошел, привлек ее к себе за плечи и сказал спокойно: – В любом случае, мои родители не имеют на меня такого влияния, как ты думаешь.
Наташа обняла своего любимого за пояс, спрятав покрасневшие стыдливые глаза у него на груди, и зашептала:
– Прости, я не напрашиваюсь… Не сердись.
– Да ничего страшного. Я уже давно ждал, когда ты об этом заговоришь. Хочется замуж, да?
– Угу.
– Ну, давай, оканчивай институт, и поженимся. Хорошо?
Это было не совсем «хорошо». Жениться хотелось прямо сейчас. Но Наташа и так корила себя за всю предыдущую наглость, и поэтому согласилась. Лучше что-то, чем ничего.
* * *
– Мне кажется, что мы с тобой отдаляемся друг от друга…
Наташа произнесла эти слова и опустила голову. В маленьком прохладном кафе было зябко и неуютно. Кто-то постоянно то входил, то выходил, и противный сквозняк от двери безжалостно заставлял Наташу дрожать и ёжиться. Она, такая милая и романтичная в своем белом вязаном свитере с не по-зимнему глубоким вырезом, уже допивала вторую чашку горячего чая, но никак не могла согреться.
Они гуляли по городу, Наташа замерзла, устала на своих неустойчивых каблучках, стала нервная и раздражительная и вдобавок ко всему заявила, что ей нужно сменить тампон. Вот и задержались в ближайшем кафе.
Пока Наташа оккупировала туалет, Макс заказал кое-что из закусок, но блюдам, невкусным, еще и полученным не скоро, даже не обрадовался. Зимой клиентов в таких забегаловках мало, и особо не стараются ни повара, ни официанты… Это вам не «Призрак».
– Давай закажем коньячку, а то чай тебе не помогает, – предложил Максим в ответ на ее последнюю фразу.
– Я напьюсь и начну к тебе приставать, – неохотно пригрозила девушка.
– Я согласен! – улыбнулся мужчина.
Макс не воспринимал ее дальнейшие (не слишком уверенные) возражения. После пары глотков коньяка Наташины щечки зарозовели, зато в голосе появилось намного больше жалости к себе, любимой.
– Мы с тобой даже сексом нечасто занимаемся! – ворчала она. – Два, ну максимум три раза в неделю!
– Я всегда думал, что это нормально! – язвил парень.
– Ну да, – покачала Наташа головой, – особенно, если учесть, что я приехала всего на шесть недель…
– Ты хочешь чаще?
Наташа проигнорировала его вопрос, у нее возникла мысль интереснее.
– Я тебя уже не возбуждаю так, как раньше? – спросила она своего любовника. – Я тебе приелась? Может, тебе хочется разнообразия? Может, я делаю что-то не так?
Макс вздохнул: столько вопросов, и отвечать на каждый не имеет смысла. Если задуматься, девушка обычно задает подобные вопросы не из-за заботы о парне, а из-за недостатка его внимания. То есть, не Наташа делает что-то не так, а Макс. И не Наташа должна из-за этого переживать. А попробуй скажи ей, что все хорошо, – она обидится!
– Скажи честно, – попросил он, – ты на самом деле считаешь, что у нас есть проблемы в постели?
Вот это подковырка! Наташа глаз с любимого не сводила – без этой фразы она и сама бы не задумалась, где проблема. Ей же просто скучно, и она ищет проблемы. Не находит, и выдумывает их сама.
– Тебе не нужен секс чаще, – с уверенностью объявил Максим. – И ты довольно скромная, и тебя в большинстве случаев радует секс в темноте и под одеялом. Так что же тебя не устраивает? Ты же знаешь, с тобой я согласен на все. Ты только говори вслух, я все-таки не телепат.
Наташа вытащила из-под своего пальтишка на соседнем стуле толстый шерстяной шарф и повязала его себе на шею. За соседним столиком компания молодежи громко заржала, и Наташа недовольно поморщилась. Допила из своего бокала остатки коньяка и вывела логическую формулу:
– Это зима во всем виновата. У нас с тобой всегда зимы какие-то плохие получаются. Зато летом все становится хорошо.
– Сексом мы начали заниматься как раз зимой, – возразил Максим. – И влюбился я в тебя зимой.
Наташа заулыбалась:
– И я в тебя тоже зимой, только двумя годами раньше…
А после кафе снова отправились гулять по городу. Наташка была немного пьяная и веселая: ее смешило абсолютно все, что встречалось на пути. Ветра не было совершенно, даже вдоль моря! Они шли по пустынной набережной, держась за руки, и разглядывали новые постройки на прибрежной полосе. Что-то огромное и масштабное намечается за скрывающими стройку плотными вертикальными тентами с надписями о будущем здании. Пивоварню строят! Кошмар, что это будет?! Еще пивоварни на пляже не хватало! И так летом весь тротуар забит лотками с сувенирами, кафешками с пластиковой мебелью, «караоками» и плотной массой отдыхающих. Сейчас, разумеется, не так.
– А у тебя самого есть желание официально жениться? – несмело спросила Наташа. Она наглела все больше и больше из-за того, что он спокойно реагирует на эту тему.
– Нет, – ответил Макс честно. – Это у тебя есть такое желание. Девушкам вообще постоянно хочется запачкать свой паспорт печатью. А мне гораздо важнее не официальное наименование, а истинное положение вещей. Понимаешь? Ты же сама когда-то говорила, что если мужчина захочет уйти, то уйдет и со штампом. Вот и для меня самое главное, чтобы у нас с тобой все было хорошо. И не важно, со штампом, или нет.
Море было серым и блестящим, как зеркало. Вода отражает небо, и становится красивее неба. Вода чистейшая – на нее смотришь и видишь, какая она ледяная. На «шпильках» Наташа не полезла на камни пляжа, а Макс ходил, пробовал море на ощупь. Принес ей пару ракушек.
На некоторых пляжах экскаваторами все перекопали. Казалось, что изуродовали, и это навсегда. Собственно, вся набережная казалась изуродованной. Летние кафешки почти все не работали и стояли заброшенные, покинутые, местами проржавевшие и испачканные. Даже те, что были со стенами и крышами, сейчас тоже бездействовали – клиентов тут человек десять на всем побережье. Эти зданьица были наглухо закрыты… Сейчас время Красной Поляны, а не морской набережной.
– Макс, а на следующие выходные ты сможешь на Поляну поехать? – уточнила Наташа с озабоченным видом.
– Нат, – вздохнул мужчина уже в который раз, – я работаю в выходные. Если мы утром поедем на Поляну, то я не высплюсь. А ехать туда надо именно утром. А вечером мне в клуб. Езжай сама. Катьку возьмешь, пацанов всех соберешь. Или с Костом езжай, он не откажет.
– Да я с тобой хочу! – обиделась девушка.
– Натусь! – позвал Макс примирительно и прижал Наташу к себе одной рукой – настолько близко, как позволяла зимняя верхняя одежда. – У меня есть время на прогулки по городу. Но Поляна – это не прогулка пешком. Это как минимум весь день. Езжай без меня, я не обижусь.
Возле Зимнего театра поднялись по лестнице с пляжей на Курортный проспект, а там уже побрели в обратном направлении, к стоянке возле Администрации, где оставили свою машину. Местами расколотые плитки тротуара еще не успели заменить новенькой брусчаткой – там, где людей обычно немного, и где зелень платанов, елей, магнолий и каких-то еще неизвестных Наташе кустов создавала тень и прятала тротуарную небрежность от зрительских глаз. К лету, разумеется, все доделают. А пока Наташа наступала на плиточки осторожно, чтобы они не «фыркали» на натертые до блеска носики сапожек, но на тоненьких каблучках было так сложно держать равновесие, что, пройдя всего лишь пятиметровый разбитый кусочек дороги, ее тапочки уже были изрядно заляпанные.
– Вот пьяница! – подсмеивался Максим. – На ногах устоять не может!
И уже совсем в центре, возле гостиницы «Москва», Максу преградил дорогу молодой, статный мужчина. Приставил ладонь «к козырьку» и оттарабанил:
– Здравия желаю, товарищ старшина!
– Вольно, солдат, – улыбнулся Макс, и через секунду парни обменялись скромными мужскими объятиями.
Наташа стояла в растерянности, забывала моргать и даже открыла рот. Она и не предполагала, что у Макса есть воинское звание.
– Какими судьбами в Сочи? – удивился Макс. – Ты же из… из Сибири откуда-то, да?
– А у тебя хорошая память! – кивнул парень и принялся объяснять: – Я по Интернету с девушкой познакомился, она здешняя. Вот, решили встретиться, я и приехал. Она сейчас на работе, а я гуляю, городом вашим любуюсь… Я зимой уже в Сочи влюбился, а летом тут у вас, наверно, вообще бесподобно!
Макс тут же пригласил незнакомца в гости, и домой они поехали уже втроем.
Они сидели на кухне, о чем-то тихо разговаривали и пили водку, купленную в магазине недалеко от дома. Наташу Макс из кухни выгнал и плотно закрыл дверь. У нее не было цели подслушивать, но, заходя в туалет, который теперь одно целое с ванной, слышала, что на кухне беседа идет об армии. О прошлом Макса. Впрочем, мужчины замолкали, когда понимали, что в ванной кто-то есть, и Наташа так ничего и не разобрала.
Так длился весь вечер. Сегодня понедельник, и Макс в клуб не пошел, решив, что там у него сегодня выходной и точка. Наташа несколько раз пыталась заглядывать на кухню, предлагая собеседникам перебраться в комнату, но Макс грубо выгонял ее снова и снова. Наташа угомонилась лишь после того, как Макс заорал на нее:
– Ты исчезнешь отсюда или нет?!
– Я голодная! Я есть хочу!!! – визжала Наташа, от обиды едва сдерживая слезы.
Это было не так, есть она не хотела, и уж Макс-то это ясно понимал. Грубо схватив ее за локоть, дотащил до комнаты и, бросив на кровать, развернулся и ушел обратно.
Наташа сидела одна-одинешенька и ревела, как подстреленный кабан. Чем, похоже, раздражала Максима еще сильнее.
Когда гость уехал в вызванном для него такси, и, проводив его, Максим вернулся в квартиру, Наташин рев стал немножко тише, но только для того, чтобы услышать, что скажет муж.
– Успокойся! – рявкнул он.
Наташа разоралась еще больше.
– Успокойся, я сказал! – потребовал Макс, раздеваясь.
– Что там такое было в армии, что ты даже девушку свою вышвыриваешь из кухни, зато с посторонним пацаном обсуждаешь это вовсю?!
Макс повернулся к ней спиной, вешая свою одежду на вешалку, и уже немного дружелюбнее, хотя и раздраженно, произнес:
– Это не твое дело, я тебе уже тысячу раз говорил! Ты что, не можешь этого понять?
Высокомерно и заносчиво девчонка взвизгнула:
– Ты просто слабак, раз не можешь рассказать! То же мне, тайну делает из своей сраной армии!
Макс обернулся и вдруг так внезапно с размаху засадил ей ладонь в щеку, что Наташа от неожиданности и от его силы чуть не упала. Несколько бесконечных секунд смотрел ей прямо в глаза, слегка прищурившись, жестко, неумолимо. Потом отвернулся и с ожесточением снова принялся за свою одежду.
Наташа таращила на него испуганные глазищи, схватившись рукой за щеку. Как загнанный зверек, выглядывала исподлобья на мужчину, которого не узнавала. Было так больно: физически и не только. Щека просто горела, Наташа явственно ощущала на коже жжение: вот его ладонь, вот каждый его палец. Слезы набрались в ее глазах; Наташа зажмурилась от обиды, и они хлынули через край – тихие, молчаливые слезы, приклеивая к щекам растрепанную ударом длинную челку.
– Что я делаю? – опустив голову, тихо спросил Макс самого себя. – Прости, малышка.
Подошел к ней медленно, сдержанно, словно даже равнодушно, но с таким раскаянием во взгляде, что уже за этот взгляд можно было его понять и простить. Инстинктивно попытался ее обнять, но Наташа панически дернулась в сторону и, споткнувшись, рухнула в кресло. Тогда Максим виновато опустил руки и, сев на кровать, неистово протер лицо ладонями. Наташа наблюдала за ним из своего убежища – у него дрожали пальцы. Удар вследствие эмоций отрезвляет обоих.
– Никогда не думал, что смогу ударить женщину, – шептал Максим сдавленным голосом, не поднимая на свою девушку глаза. – Прости, пожалуйста.
Его голос в ладонях звучал так же, как в телефонной трубке в Москве – глубоко, значительно. Но это было в Москве – там, когда не видишь картинку, намного впечатлительнее относишься к звукам. А здесь, сейчас – этот голос из глубины сердца, несомненно:
– Я такой. Это моя реакция. Ты бы поняла…
Немногословен. Говорил бы он больше, больше бы извинялся, рассыпался бы в оправданиях – и Наташа не поверила б в его раскаяние. Но одно значимое слово гораздо больше, чем сотня пустых.
Наташа протерла слезки и сглотнула свою обиду. Вдруг увидела, какую ошибку она совершила. Макс уже когда-то просил не заговаривать с ним об армии. Наташа знала, что там было что-то, имеющее огромное значение для него. Знала – и так гадко с ним разговаривала, как со своим врагом.
Поправила прическу, робко подобралась к мужчине поближе, разместилась рядом на кровати, подогнув под себя ножки, и, обняв Максима, повисла у него на плечах.
– Все нормально, – сказала она честно ему куда-то в затылок. И самокритично добавила: – Что поделать, если до меня иначе не доходит! Это ты прости.
– Сильно ударил? – поинтересовался парень тихо и виновато.
– Сильно, – призналась Наташа.
Макс обнял ее крепко-крепко, опрокинул ее себе на колени и надежно прижал к своей груди. Никогда в жизни не поднимал руку на девушек, даже когда они того заслуживали, а вот на Наташу – на самую лучшую и любимую из них – осмелился.
– Не сердись, я не хотел, – снова умолял он ее ушко, но так ненастойчиво, как будто не стремился к прощению. Или как будто каждое слово давалось ему с трудом.
А Наташа чувствовала своим телом, как дрожат у него руки. Не видела ни глаз его, ни выражения лица – Макс этого не позволял, поэтому только по его объятиям могла анализировать, что у него сейчас творится на душе.
– Макс, я не сержусь, – убеждала девушка спокойным, уверенным тоном.
Больше всего в эту минуту желала, чтобы он успокоился; чтобы ему было хорошо. Попыталась поднять голову и посмотреть на него, но Максим обнял ее еще теснее, и осуществить свою задумку ей не удалось.
– Ничего страшного, слышишь?! – улыбнулась она и, сильнее сжав его плечи, намекнула робко: – До свадьбы заживет.
У Наташи аж дыхание перехватило от собственной наглости – этот намек казался ей таким прозрачным! Затаившись у Максима на груди, с волнением ожидала его реакции и своей участи. Вроде, сейчас он чувствует себя виноватым, и должен что-то сделать взамен своего поступка. Наташа даже подсказала, что именно.
Он ничего не ответил. Просто гладил ее рукой по волосам.
Черт возьми, всегда так! Сколько раз в жизни, когда Наташе так необходима была хоть какая-то его реакция, – он оставался безразличным! Почему он молчит?! Может, потому, что «до свадьбы заживет» – это такое образное выражение, и Макс не воспринял эту мысль всерьез? А может, он просто сейчас не на этой планете? Наташа все же вырвалась немного из его объятий и заглянула ему в лицо. Наташа никогда не видела, чтобы он плакал, да он и не плачет сейчас, просто подозрительно блестящие глаза… Милый, что с тобой происходит?
Наташа не решилась спросить это вслух; видно, она уже делает успехи в логике. Спросить – значит напомнить. Уже напомнила минут десять назад – и получила по роже. Но не этого Наташа боялась, не получить очередной удар. Просто закрыла глаза и прижалась к нему лобиком.
Макс целовал, целовал ее лицо короткими, легкими поцелуями; особенно нежно целовал щечку с до сих пор не исчезнувшими красными следами удара.
– Я хочу, чтобы ты была счастлива, – шептал он. – Ты же знаешь, что я для этого сделаю все, что ты хочешь.
– Точно все? – девушка улыбнулась хитро, кокетливо, но уже с явной искоркой победы.
– Точно. Все.
Только собралась потребовать свадьбу, но какая-то невидимая сила ее удержала. Есть кое-что важней. На самом деле важней.
– Становись одним из владельцев клуба! – заявила нахалка. И подколола: – Макс, я знаю, ты способен упустить все шансы, какие есть. Но не делай этого сейчас, милый! А еще… – она нежно прильнула к любимому поцелуем, – пользуясь случаем… Сделай мне то, что ты делаешь лучше всех в мире!
Лежа у Макса на плече, Наташа улыбалась и водила пальчиками по его груди. Этот мужчина любит секс как таковой, даже если не он им занимается. Секс для него – это наука. Ах, нет, искусство. Макс сам говорил, что искусство. У Наташи было не так много любовников, чтобы судить, но ей кажется, что подавляющее большинство мужчин считает, что секс – это сам половой акт. А Макс столько об этом искусстве знает, что даже слушать его – уже огромное удовольствие, а уж применять на практике…
Если бы не Макс, Наташа бы думала, что «Кама Сутра» – это сборник пошлых поз. А оказывается, это учебник по слиянию душ.
– А, вроде, говорят, что если мужчина красивый, то в постели ничего хорошего не умеет…
– Как это связано с внешностью? – с показным удивлением уточнил Максим.
– Не знаю! – улыбнулась девушка. – Это у тебя надо спросить. Я не мужчина.
Макс, разумеется, знает, что подразумевается под этим.
– По молодости я как раз таким и был, как принято считать, – признался он. – Красивый, самовлюбленный, ничего собой на самом деле не представляющий… Нравишься девушкам и думаешь, что уже самый лучший, и больше ничего делать не надо. Мог бы остаться таким и до сегодняшнего дня. Просто что-то в мозгах перевернулось…
– И это изменение было после армии, – задумчиво сделала вывод Наталья.
– Это изменение было после двадцати лет! – грубо одернул ее Макс. – Повзрослел и поумнел, только и всего!
Нет, все-таки именно после армии, решила Наташа. Не стала настаивать на своей точке зрения, но в своем мнении только еще больше утвердилась.
– Нет, секс я всегда любил одинаково сильно! – отвлек ее Макс шутливой интонацией. – А вот девушек, действительно стал любить больше в самом глобальном смысле этого слова. Раньше девчонки для меня были просто средством моего удовольствия, и всё. И то, что я в них влюблялся – это был самообман. На самом деле, как бы сильно ни любил, думал все равно только о себе.
Наташа слушала его внимательно и все больше задумывалась. Точно, все дело в армии! Там что-то случилось. И после этого он стал заботиться о других…
* * *
Наташа решила поиграть в детектива. Первым в ее списке был Юра. Наташа зашла к нему на работу, предварительно узнав у секретаря, когда у Севрюгина будет свободное время, и теперь бессовестно расспрашивала его о Максовом прошлом. Юра клялся, что ничего не знает, а Наташа подкалывала:
– Ты же психолог! У тебя же, наверняка, есть какие-то измышления! Может, дедовщина там была?
И Юра помаленьку сдавался.
– Нет, насколько я понял, там вообще отличные отношения в роте были. Хотя, Костик рассказывал, что были приколы разные, но только не унижающие достоинство, понимаешь? Так, гоняли что-то принести, или подшучивали. Но чтобы избиения, допустим – нет, такого не было, я в этом уверен. Просто они последние полгода службы в боевых действиях участвовали. Может, в этом все дело? Война, знаешь, штука страшная. Там, наверное, что-то на самом деле плохое было, может, смерть товарищей. Я бы тебе посоветовал у Костика порасспрашивать, но посоветую обратное. Не вмешивайся. Кост тоже не любит этих разговоров, хотя он легче реагирует, чем Макс. Оставь им право не вспоминать прошлое.
* * *
А вот беседа с Костиком превратилась в настоящую историю, в значимый кусок жизненного опыта. Причем, в историю, местами не связанную с расспросами об армии…
Никто из друзей не согласился ехать в Поляну в выходные, у всех были какие-то дела, к тому же, они там уже были на прошлой неделе, а ездить туда так часто – недешево для обычных людей. Зато оказалось, что Костик будет рад составить Наташе компанию: он поссорился с женой и ушел из дома, так что теперь в гордом одиночестве живет на даче – как раз в Красной Поляне. Костик даже сам вызвался заехать за Наташей и Катюшкой вечером в пятницу, после своей работы в офисе. Как-то само собой выяснилось, что Макс не против отпустить своих девчонок на оба выходных с двумя ночевками. Только убедительно просил их вернуться в воскресенье вечером, чтобы Катя успела выспаться и в понедельник пойти в школу.
И должна бы Наташа радоваться, что Макс так ей доверяет, только почему-то ей было неприятно, что Макс рад избавиться от нее на пару ночей. Нет, не подозревала его в замыслах измены – он же работает ночью. Но то, что он не ищет возможности проводить свои выходные с ней, наводило на некоторые размышления. Казалось, он с удовольствием побудет один.
А в субботу – встреча выпускников, первая суббота февраля. То, что не пойдет, Наташа знала уже много лет. Идти на встречу с теми, кто портил ей жизнь, – зачем?
На даче у Костика Наташа уже была – на свидании с Максимом. Во второй раз уже чувствовала себя здесь, как дома. В городе закупили продуктов, и теперь Костик отправился на кухоньку готовить ужин.
Здесь, в Красной Поляне, действительно, был снег. Он не шел, а безмятежно отдыхал на маленьком дворе Костиной дачи, огороженной от всей остальной суеты высоким каменным забором. Наташа с Катькой тут же принялись тормошить девственный покой и пытались лепить то ли снеговика, то ли огромную снежную кучу. На улице уже стемнело, и двор терпеливо освещали два тусклых резных фонарика по обе стороны дорожки, ведущей к дому. Катюха весело кувыркалась в полуметровом слое снега, вся промокла, порвала варежку, ее шапка скорчилась на бок, и из-под нее выглядывали липкие мокрые волосики. Наташа не ругала и ничего не запрещала – свое детство она проводила точно так же, только без подружки, которая кувыркалась бы рядом.
Назвать снеговиком то, что получалось, можно лишь при значительной доле воображения. Впрочем, девчонки не расстроились от этой неудачи. Костик босиком и по-весеннему легко одетый приоткрыл изнутри входную дверь, и оттуда вырвались поток приятного желтого света, клубы пара в холодном воздухе улицы и потрясающий запах жареной курицы! Наташа ощутила легкие угрызения совести: как ночевать, так у Костика, а как помочь готовить ужин, так Наташа сразу линяет…
Переодевшись в сухое, подсели к столу. Жаль, здесь нет остальных друзей, было бы весело! В их мужской компании готовят, кажется, только Макс и Костик. Юрик не умеет вообще ничего по хозяйству, даже тарелку помыть. Андрюха – с голоду не помрет, но желудок себе основательно испортит, если вдруг Нина, супруга брата, перестанет кормить дополнительного родственника. Кирилл умеет делать яичницу и яичницу с солью. Саня, может, и научился бы всему, но он живет с мамой в качестве любимого сынка. Наташа (когда-то…) брала в свои руки его ладонь и, нежно проводя по ней подушечками пальцев, спрашивала: «Ты что-нибудь делаешь этими руками? Стираешь, например, сам свои вещи?» «Нет, – отвечал он. – Вещи мама стирает. А носки, трусы, ну такое всё – сам». И, смеясь, изображал: брезгливо зажав что-то воображаемое большим и указательным пальцами, опускал и возюкал это что-то в предполагаемом тазике с водой. Такие нежные у него были руки… Этим бы рукам научиться ласкать женщину…
А Костик самый домашний из их компании. Такой парень, которого можно представить только с милой, любящей женщиной, с детишками – по одному на каждой коленке и еще парочкой на шее… И именно в таком доме: теплом, уютном, деревянном. Ему даже внешность его идет! Мачо – это совсем не про него! Кост – полнейшая противоположность. Такие светлые волосы, что светлее уже, кажется, не бывает. Он всегда так коротко стрижется, потому что комплексует из-за своей кучерявости. Брови – может, даже широкие – их не заметно на лице, как и ресницы. А его задумчивые серые глаза такие маленькие за толстыми стеклами очков в стильной титановой оправе. Стекла с антибликовым покрытием, и лампочки, отражающиеся в них, кажутся изумрудно-зелеными, а не желтыми, как на самом деле по периметру стен. Костик элегантным жестом поправляет на носу очки и улыбается, видя, как Наташа его разглядывает. Улыбка смелая и раскованная. Превосходные белые зубы – один к одному. Стоматолог плюс наука плюс деньги равно идеальный результат.
Кост вообще маленький, сантиметров на десять-пятнадцать выше Наташи и примерно на столько же ниже Макса; одежда на нем сидит не как на манекенщиках; впрочем, подбирает он ее очень «вкусно». Наташа никогда не видела Коста в вещах, которые портили бы его фигуру. Он уверяет, что ему не важен его внешний вид, но любой прохожий поймет, что это не так.
Сытая Катя засыпала прямо на ходу. Эти «жаворонки» такие слабаки! Наташа поднялась с малышкой на второй этаж и уложила ее на разрешенной Костиком кровати. Закрыла дверь в комнатку и снова спустилась к другу.
Костик подкладывал в камин очередную порцию дров, и они с треском сопротивлялись пламени.
– Кажется, я простываю… – констатировала девушка, обхватив ладонью болящее горло.
– Налить тебе горячего вина? – тут же спохватился мужчина. – Надо было вас раньше из снега вытаскивать…
– Горячее вино? – поморщилась Наталья. – Это что за ужас?! Типа теплого пива?
– Нет, это довольно вкусно, – улыбнулся Кост. – Давай, подогрею тебе стаканчик. Лечит все болезни!
А еще Макс и Костик – единственные в этой компании носят какие-то маски. Вот, к примеру, Кост строит из себя эгоиста, но сквозь его нахальные фразочки периодически пробиваются проблески душевности. А Макс, наоборот, внешне такой добрый и ласковый, а иногда как рявкнет… Все остальные – Кир, Андрюха, Юрик, Саня – всегда такие, какие есть на самом деле, и никогда ничем не удивляют.
И вот совпадение: Макс и Костик вместе служили в армии…
Микроволновка пикнула четыре раза, и вскоре Костик принес два стакана красного вина. Горячий протянул Наташе.
– Прости, что не в бокале, – улыбнулся он, садясь на пол возле дивана, у Наташиных ног. – С Максом ты, наверно, привыкла, что у него для каждого напитка особая посуда, но я не люблю этих барменских заморочек. Люблю, чтобы все было по-простому.
Наташа хмыкнула про себя: ну да, по-простому… Яхты, банковские счета, выходные на горнолыжном курорте в собственном комфортабельном коттедже и отпуска за границами! Он уже наизусть знает всю Европу! В Австралию летал – ему, видите ли, было интересно своими глазами увидеть тамошние пейзажи! Кост в Бразилии был на карнавале!!! Вот, что значит удачный брак.
– Почему вы с женой поссорились? – спросила девушка с неподдельным интересом.
– Да достала она меня, – буркнул Константин неохотно.
Сначала больше ничего ей не рассказывал, но спустя какое-то время под влиянием вина и доверительной атмосферы, признался:
