Текст книги "Работа над ошибками (СИ)"
Автор книги: Диана Морьентес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
– Дура она! Пилит меня постоянно. У самой в голове пусто, ей в глаза смотришь и видишь заднюю стенку черепа. Только и слышу (Кост изобразил и голос, и манеры своей Полины): «В этой „Детской Венеции“ такое дерьмо! Даже обувь нормальную ребенку не найдешь!», – Кост нервно отвернулся от Наташи и добавил: – Тыщу раз ей говорил: «Сходи на Торговую! Там полно нормальной обуви!» Нет, что ты! Одеваться там же, где большинство сочинцев, – это ниже ее достоинства! А мне это нормально. Вот мне и достается все время за одежду не «от кутюр». Я отлично зарабатываю, просто не имею такой страсти к тряпкам. Я лучше потрачу эти деньги на поездки по миру, на автомобили, дачу вот построил… А тряпка – что? Поносишь и выкинешь. В общем, достала она меня. Слишком глупая. Пустышка.
Вот, что значит удачный брак…
– Интересно, а что у вас с ней было общего все эти годы? – удивилась Наташа осторожно.
– Она моя первая женщина, – сказал Кост откровенно. – А я ее первый мужчина. Пожалуй, больше ничего.
– Почему тогда не расстанешься с ней? Ты же, наоборот, детей с ней рожаешь…
– Это моя единственная семья, – вздохнул парень. – Нет, вообще мне очень нравятся ее родственники! Они меня, как родного, приняли с первого же дня знакомства, несмотря на то, что я был далеко не из их круга. У них огромная семья, ты знаешь, и такая дружная! Полинка просто какая-то неудачная попытка, самая младшая, избалованная…
– А ты изменял ей? – вконец обнаглела Наташа.
– Да, – кивнул Костик спокойно. По его тону Наташа сделала вывод, что даже не один какой-то случайный раз, а стабильно, может, даже с постоянной любовницей. И это друг Макса… Скажи мне, кто твой друг…
В камине потрескивали дрова, а огонь исполнял причудливый танец, играя тенями и бликами на задумчивом лице Костика. Огонь на стеклах его очков тоже получался зеленым. Наташа сползла к другу на пол – полы с подогревом, так и притягивают к себе. Робко протянула руки и сняла очки с Костика. Было интересно, как он выглядит без них.
А у него ведь красивое лицо, если его пропорции не искажены линзами! Впрочем, Наташе почти все люди кажутся привлекательными, даже если эти люди и не в Наташином вкусе. Костик взрослый. Эта взрослость придает его лицу особый шарм. Наверно, в школе он был пухлощеким, мраморно-белым – у него кожа с прохладным оттенком, ни единой веснушки, ни единой родинки. И он когда-то говорил, что в школе очки не носил; зрение испортилось только после двадцати пяти лет.
Интересно, они думают об одном и том же? Напряжение в воздухе – это именно то, что ощущает Наташа. Их разговор словно сам по себе, он существует независимо от мыслей. А мысли кипят независимо от разговора… Мы – одни; мужчина и женщина. Мы одни – у камина, с вином, на полу, рядом. Наше уединение никто не потревожит – на улице ночь, на улице высокий забор; Катя на втором этаже, устала и до утра не проснется.
– Почему ты не носишь контактные линзы? – спросила Наташа с улыбкой.
– Я ношу. Завтра, например, надену, чтобы кататься было удобно, – и махнул рукой: – А вообще я операцию собираюсь делать. Вроде, противопоказаний нет, врачи обещают, что зрение полностью исправится… Давно собираюсь. Боюсь.
– Ну, это же лучше не затягивать? – уточнила Наташа. – С возрастом же больше вероятность осложнений? Тем более, это же не больно, да?
– Это совсем не больно. Девушка одна рассказывала – в таком восторге! Минута, повязка на глаза, и все. Потом снимает повязку – и видит! Своими глазами, все четко!
– А ты меня сейчас хорошо видишь?
– Тебя – да. А все остальное – мутно.
Множество мыслей резвилось в Наташином воображении. Кроме одной: даже если у мужчины и женщины есть возможность переспать – это не обязательно должно случиться. Она поддерживала разговор так невозмутимо, что Костик, возможно, и не догадывался о ее сомнениях. Хотя и сам думал точно так же: что что-то может быть.
Наташа восторженно смотрела ему в глаза – без очков это удивительное зрелище. Очки словно были преградой, предохранителем, а сейчас он такой простой, такой настоящий… Представляла себе сценки шаг за шагом: можно медленно провести рукой по его груди (даже через рубашку!), и это уже будет предложением. Можно забраться на его колени верхом, как любит Макс… Наташа подумала про Макса, но ее фантазии даже не споткнулись. А можно…
А можно ли? Возникают ли у него такие же мысли?
– Завтра часов в девять поедем, – сказал Костик. – Ты на чем будешь кататься? У меня есть и лыжи, твой размер подберем, и сноуборды… Санки есть.
– Я ни на чем не умею, – хихикнула девушка, – кроме санок, конечно. Но хочу все попробовать…
Поднялась на колени перед ним, подобралась поближе и наклонилась к его губам. Хотя Костик особо не отвечал на ее поцелуи, но и не отстранялся. Правда, помогал ей, убирая в стороны ее вьющиеся после снега волосы.
– Что это ты делаешь, можно узнать? – невозмутимо уточнил он, как только подвернулся момент.
– Сейчас узнаешь, – кивнула Наташа эротично.
Кажется, уже наизусть выучила, что нужно делать с мужчиной. Столько уверенности было в ее действиях, смелости, наглости, превосходства… Не спешила его раздевать. Может, еще сомневалась, но казалось, что просто дразнит. Гладила ладошками его тело, соблазнительно приоткрыв ротик и изредка поднимая глаза, и снова целовала. Костик сидел, не шелохнувшись, словно был в шоке. Она неторопливо и ловко начала расстегивать его рубашку из плотной ткани, и с каждой железной пуговицей Костик убеждался в серьезности ее намерений.
– Я не хочу, – прошептал он хладнокровно.
В доказательство обратного Наташа нежно провела рукой по его ширинке и указала взглядом:
– Кажется, у него другое мнение.
– Ты пожалеешь, – сказал мужчина тихо.
– Сделай так, чтобы не пожалела! – соблазнительно намекнула девушка.
– Наташ, – не выдержал Костик и слегка оттолкнул ее от себя, – я обычный мужчина. Макс не такой – он повернутый на женщинах. А я такой же, как и все. Я ненавижу прелюдию, предпочитаю побыстрее сделать свое дело и уснуть. Да, я уделю женщине сколько-то внимания, но без особого удовольствия, а лишь для того, чтобы все-таки с ней переспать. Послушай мой совет. Если тебе хочется изменить Максу и все равно, с кем, выбирай кого-то нейтрального.
– Мне не все равно! – возразила Наташа оскорбленно.
– Да? Ну и почему именно со мной? Что, у нас с тобой такие близкие отношения, что уже прям без секса не обойтись?
Наташа молча опустила руки и обессилено села на свое место. В общем, это отказ. А Макс уверял, что соблазнить мужчину не трудно. Вся ее уверенность в себе – это заслуга Макса. И без него она ничего собой не представляет… Это так унизительно…
Глядя на ее смущенное личико, Костик пошел на попятную:
– Если тебе это нужно – я соглашусь. Но ты хорошенько подумай.
– Мне так стыдно, – пробормотала она, прижав к груди коленки и спрятав лицо. – Хочется драпануть отсюда – а некуда…
– Перестань! – улыбнулся Кост. – Ничего страшного. Не веди себя, как маленькая девочка. Думаю, у тебя были причины.
Наташа взглянула на друга робко и с благодарностью. И совсем не послушавшись, принялась, как маленькая девочка, изливать свою душу взрослому человеку. Ее фразы были такими сбивчивыми, незаконченными, порой даже совсем неясными, но Костик терпеливо пытался их расшифровать. Оказывается, она стесняется Макса, хотя в фантазиях всегда очень смелая. И порой отказывается в постели от чего-то, о чем сама же мечтает… И почему – не понимает. И панически боится некоторых поз, причем, совершенно необъяснимо. Например, заниматься сексом на столе – это нормально и привычно, но когда Макс пытался в той же позе держать ее навесу – это уже пошло и вызывало бурю негодования с ее стороны. Хотя разницы, вроде, особой нет: либо чувствуешь стол под попой, либо нет.
– И много таких поз, которые для тебя неприемлемы? – уточнил Костик с ехидцей.
– Нет, – покачала Наташа головой. – Две. Стоя и если я раком. Мне и то, и другое кажется пошлым.
Кост взволнованно рассмеялся: чем он заслужил такую откровенность? Даже Макс об этом никогда не говорил! Сказал ей по-доброму:
– Ну, всего две – это не проблема. Есть еще сотни!
– Проблема, знаешь, в чем? – Наташа деловито оттопырила указательный пальчик. – Я представляю себя в таких позах, и меня эта пошлость прикалывает! Или мне снится иногда такой секс, и во сне я вовсе не против!
Кост улыбался, смущенно опуская взгляд, и признался:
– Я когда-то думал, что Макс может тебя обидеть, разбить тебе сердце… А ты еще та штучка! Может, вас поэтому так потянуло друг к другу?
– Почему-то именно с ним мне не хватает смелости… – прошептала девушка.
– Ну, всё ведь в твоих руках. Вряд ли Макс тебя особо уговаривает. Когда сама будешь к этому готова, тогда и согласишься.
Да, не того человека она выбрала для подобной беседы. Кост не может сказать ничего толкового. Юрик, наверно, больше бы выводов сделал и дал бы практичные советы.
– Хочешь, скажу ему, чтобы был понастойчивее? – предложил мужчина лукаво.
Наташа качнула головой:
– Думаю, ему не понравится, что я обсуждаю с тобой наши интимные проблемы.
– Я тоже так думаю. Но ему понравится, если ты обсудишь это с ним. Повтори ему то, что говорила мне, он придумает, что делать дальше. А меня ты только в тупик загоняешь своими откровениями. У вас с ним, наверняка, уже должен был сложиться (Костик надменно усмехнулся) духовный контакт! Он же болен этой тантрической чепухой насчет слияния душ, и всеми этими древнебредовыми учениями о Дао любви, инь и янь, когда любовники посылают друг другу какие-то токи…
– По-моему, ты ему завидуешь! – подколола Наташа. – Мне вот что-то его хобби кажется очень даже интересным! И практическое применение мне тоже очень нравится!
– О, боже! – вскрикнул Кост, возведя руки к небу, и расхохотался: – Это заразно! Пора сматываться!
Костик спал на первом этаже, на диване у камина. Утром, когда Наташа с дочкой спустились вниз, на кухне их уже ждал аппетитный завтрак из гренок с яичком. Кост заботливо наливал Наташе чаю и спросил у Кати, как у взрослой:
– Катерина, что тебе сделать, чай или кофе? Или ты еще что-то пьешь по утрам?
– Чай, – девочка ответила так же по-взрослому, но в совокупности с истинным возрастом – умильно.
Потом, тщательно снарядившись, загрузили в джип лыжи, сноуборды и сменную одежду и поехали на турбазу.
На огромной стоянке у подножия гор свободных мест уже практически не было. Костик все же примостил машину в удобном закуточке, и уже через пару минут девочки гордо шагали за ним – как роботы, в толстых и несгибаемых горнолыжных сапогах по середину икры. Кате как раз подошли и сапоги, и лыжи Костиной племянницы. А Наташе Костик подобрал нечто среднее: сапоги – Полинины, так как у нее тоже маленькая ножка. А лыжи тещины – потому что по росту.
– А ты научишь нас кататься? – спрашивала Наташа, ведя за ручку позади себя робота-Катю.
– Да нет! Я вас кину внизу, а сам поеду на канатке на четвертую очередь, – ехидничал Кост.
А Катя, поверив, умоляла слезным голоском:
– Ну, дядь Кость! Не бросайте нас!
Костик сам нес все три пары лыж и, поднимаясь по лестнице на туристический пятачок, успевал предупреждать своих спутниц:
– Осторожно, ступенька дырявая!
Костик, конечно, истинный лыжник – не то что Наташа с Катей. У него специальная экипировка: темно-синий с черными вставками комбинезон из непромокаемой ткани, легкий маленький рюкзачок, который не помешает кататься, откуда Кост достал потом шапочку и лыжную маску с перламутровыми оранжево-фиолетовыми стеклами. А пока ему ни шапка, ни маска не нужны. Он помог девчонкам надеть лыжи и попытался поставить их на ноги. Катя тут же уехала на попе вниз по совсем неощутимому склону и рухнула в ближайшие кусты, а у Наташи просто разъехались ноги, и она весело распласталась прямо здесь.
– Ух ты! – смеялась она, силясь подняться. – Мне это уже нравится!
– Сиди здесь, – скомандовал парень и, быстро пристегнув свои лыжи, поехал вниз за Катей.
Возле Наташи тут же возникли трое учтивых спортсменов, с улыбками помогли ей подняться, дали первые указания «для чайников» и столкнули ее неказистое тело влево по склону: вслед за Костиком. Наташа медленно скользила поперек пологого склона с громким криком: «А-а-а!»; в панике ноги словно сводила судорога, но было чертовски весело! Костик поймал ее, когда она проплывала мимо: просто вытянул в сторону руку и обхватил Наташу за талию – если у этой тушки в дутой курточке есть талия.
За эти десять метров Наташа так устала, что продолжать дальнейшее обучение у нее пока не было сил. Костик и не настаивал, придерживал обеих девчонок, чтобы они больше не ускользнули, и они втроем стояли и любовались природой.
Снежные горы в утренних лучах солнца – это что-то совершенно неописуемое! Ты в сказке! Все вокруг искрится, сверкает, ослепляет. Наташа пыталась фотографировать блеск снега, но потом, когда напечатает фотографии, поймет, что ничто не может передать этой красоты. На глубоком нежно-голубом небе не было ни одного облачка, и на этом идеально гладком фоне высоченные вершины проявлялись со всей четкостью, на которую способен человеческий глаз. Когда стоишь в таком месте, ощущаешь превосходство природы над человеком. Вас, крохотных людей, здесь с каждым часом на сотню больше; но сколько бы вас ни набралось, вы так и останетесь муравьями в сердце вечности. Кажется, что склоны повсюду, обступили тебя со всех сторон и зажали в плотные объятия. И горы решают, либо сделать тебя счастливым, либо убить. Третьего не дано.
– Да ну что ты! – ужаснулся Костик. – Лавины не сходят на укатанных трассах! Это если попрешься на полуметровую целину под уклоном тридцать-сорок градусов, тогда, может, и поймаешь свою волну.
– Смотри, Кать, – Наташа наклонилась к девочке и прицелилась вместе с ней, тыкая пальцем куда-то высоко в небо, – видишь, там, на вершине точечки такие… Это вот эта канатка. Здесь ты садишься и поднимаешься вверх… Следи, куда она ведет.
Огромное колесо канатной дороги было всего в сотне метров от них. Это старт. Туда беспрестанно проходили по узкому трапу нескончаемые желающие: опытные спортсмены в профессиональных экипировках, с лыжами в руках или сноубордами под мышками; «чайники» в повседневной зимней одежде, с множеством детей. Наташа заметила: спортсмены со стажем – в основном одиночки, словно эгоисты, сильные и независимые. Им здесь, на первой очереди, делать нечего. Здесь слишком мало пространства для их навыков.
Толстые тросы канатки с деревянными сдвоенными креслами медленно, но верно ползут по склону вверх, то исчезая за кронами деревьев, то снова выплывая на обзор. Выше канатку можно опознать по яркой краске сидений, а еще дальше видно просто ниточку, паутинку, натянутую к вершине справа. Четыре очереди. Сорок пять минут непрерывного подъема, чтобы постоять на высоте двух тысяч метров над уровнем моря; чтобы постоять на хребте горы, оглядывая соседние вершины, как равных. Если всмотреться в белоснежные склоны, время от времени можно заметить крохотные черные точки, а если всматриваться достаточно долго, становится понятно, что эти точки едва уловимо движутся вниз. Это лыжники.
А здесь, у подножия, вниз движется все, что есть. Каждый мало-мальски подходящий склончик оккупирован несколькими десятками существ, разных по размеру, по цвету, по возрасту и полу. Большинство из них съезжает на специально созданных для этого приспособлениях вроде лыж или санок. Оставшаяся же часть, кто поодиночке, кто сразу вшестером, с дикими воплями гарцует на полиэтиленовых пакетах, резиновых ковриках от машин, на камерах от колес, на попах – выбор велик. На двух или трех «трассах» стоят очереди ради того, чтобы секунд пять орать: «Берегиссссь!» Кстати, эти неофициальные трассы ведь пересекаются…
Как и обещал, Костик девчонок не бросил. Хотя предложил им нанять профессионального инструктора по лыжам (здесь таких немало), но поскольку оставаться без Дядькости Катя боялась, Костик решил сам их обучить, и вскоре у девчонок стало получаться. Самым трудным физически оказалось после спуска подниматься вверх. Сделать это в лыжах Наташе удавалось только наполовину, а с середины склона она, благополучно не удержав лыжи на нужном месте, соскальзывала обратно. Куда удобнее получилось лыжи отстегивать, но нести их в руках – тяжкая тренировка для хрупкого, неподготовленного человечка.
Быстро устали. Вернулись к машине, переобулись в удобные сапоги и пошли к канатке: Костик купил билеты до самого верха. Катя очень боялась висеть в воздухе на веревочке, и вздрагивала, когда их сиденья с грохотом проезжали через промежуточные опоры. На пересадке между второй и третьей очередью Костик купил Наташе горячего вина – здесь продают его в ларьках, а Катьке бутербродов. Перекусив, поехали выше.
– Эх, вы, спортсменки! – подкалывал Костик. – С вами только на горнолыжные курорты ездить! Сами не катаетесь, и я с вами…
На самой вершине девчонки долго купались в нетронутом снегу, любовались горами и морем, визжали, дрыгались, обшвыривались снежками…
– Помнишь, я тебе показывала, где на горе заканчивается канатка? – спросила Наташа у дочки. – Вот мы сейчас именно там!
Катя не верила. Лучше бы Наташа ей этого не сообщала: малышка начала нервничать и бояться. Пришлось ехать вниз.
Когда спустились, было уже три часа дня. Еще бы, ведь одно только перемещение на канатке туда и обратно занимает полтора часа! Полтора часа восторга! Как же быстро они пролетели!
И сразу, словно отпущенный с цепи, разыгрался голод. Компания стояла на единственной горизонтальной площадке между кафешками, кассами и пунктами проката инвентаря, размышляя, где именно пообедать.
– Не хотите сфотографироваться с обезьянкой? – тут же поймал их предприимчивый бизнесмен со зверем на плече.
Катя хотела, она обожает животных. У Кати аллергия на шерсть животных и на клубнику, поэтому дома нет ни того, ни другого. Наташа боялась рисковать с этой обезьянкой, но девочка очень просила. Вроде, ничего страшного: обезьянок быстро оттащили друг от друга.
Из всех фешенебельных ресторанов Костик выбрал обычную столовую с самообслуживанием и домашними котлетами. Это было удобно: голодным клиентам не надо ждать, пока повара приготовят заказ. Наташа даже и не знала, что здесь есть эта столовая: она так спрятана между другими зданиями, что найти ее можно только по указателям.
Да, это вам не рестораны. Это в сто раз лучше! Здесь все люди кажутся такими простыми, даже лыжники со стопроцентным имиджем профессионалов. Пока девчонки, заняв стол, ждали Костика с подносом, Наташа оглядывалась по сторонам. Вокруг – и супружеские пары, и семьи с детьми, и даже солдаты, и одна интересная компания, по виду – студенты, и парни, и девушки. Их экипировка, сложенная возле стола в кучу, занимает столько же места, сколько стол и вся эта компания вместе взятые.
Глянув на солдат, Костик, разложив тарелки и сев кушать, заметно задумался. Наташа его не отвлекала. Веселая студенческая компания рядом постоянно громко шутила, и Наташа не могла удержаться, чтобы не фыркнуть вместе с ними от смеха. То же самое происходило и с остальными посетителями. Студентов это не смущало, напротив, они с радостью вовлекали в свои разговоры и посторонних. Казалось, все, кто здесь сейчас находятся, друзья уже много лет. Наверно, горы и спорт не могут действовать на людей иначе, кроме как объединять их.
Чтобы вытащить Костика из молчаливого оцепенения, Наташа предложила:
– Хочешь, мы с Катей тут погуляем, а ты езжай на третью очередь, катайся.
– Да уже посадка скоро закончится, – посмотрел тот на часы.
– Жалеешь, что с нами связался? – улыбнулась девушка.
– Как можно жалеть? Вы такие милые! – сказал Костик и заботливо убрал с Катькиного лобика вспотевшую светлую чёлочку.
Наташа выжидательно на него смотрела, и парень понял – от ответа он не уйдет.
– Очень хорошо, что ты делишь с Максом его интересы, – начал Костик сам. – Тем более, если это искренне. Разделяй тогда и его желание забыть о том, что было в армии.
– Значит, там все-таки что-то было! – обрадовалась Наташа.
– Было, – не стал отпираться Константин. – Но тебе лучше не стараться выяснять, что именно. Оставь эту идею. Ты никогда не узнаешь; ни я, ни Макс тебе не скажем. У Макса ноги подкошены, но он старается стоять. Ты можешь помочь, а можешь навредить. Выбирай.
* * *
В понедельник Наташа проснулась, когда дома уже никого не было. Одиннадцать. Катины уроки уже закончились, и она, наверно, уже в продленке. А у Макса – очередная физика с горящими глазами влюбленных девчонок. Наташа позавтракала, приняла душ, вымыла голову, высушила феном, от безделья сделала укладку крупными локонами и отправилась по магазинам Дагомыса за продуктами. Дождя уже несколько дней не было, и у Наташи от этого становилось радостно на душе – и даже солнце уже не являлось обязательным требованием ее счастья.
Впрочем, было сыро. В воздухе так и витали капельки влажности, может быть, даже тумана. Наташа шла из дома пешком, с плеером в ушах и с волнением в сердце. В среду в Москву! Послезавтра. Наташа не знала, чего больше, ликования по этому поводу или грусти от расставания с Максом. Зимой уезжать из Сочи гораздо легче, чем летом.
Так загулялась по магазинам, что домой вернулась позже Макса.
– Теперь у нас полно хлеба, – констатировал он, когда Наташа принялась разгружать сумки. – Я тоже купил.
– Ничего, – оптимистично улыбнулась девушка. – Сделаем сухарей, хлебных чипсов с сыром и что-нибудь слепим из мякушки.
– Из мякиша, – поправил Макс.
– Из мякушки! – упрямилась Наташа.
Он сидел на кухне и читал книгу – здесь удобнее это делать, так как стол расположен возле окна, а вместо скрипучего офисного креслица – удобный мягкий диван. Наташа подошла, поцеловала Макса в лоб и заглянула к нему в книгу. В первом же попавшемся абзаце было столько научных терминов, что Наташа даже не сразу разобралась, по какому предмету этот учебник; про смысл текста и говорить нечего.
– Это что-то для аспирантуры? – уточнила она с сомнением. Не хотелось выглядеть невеждой, но скрыть свою недалекость не смогла.
Макс ухмыльнулся, глянув на нее снизу вверх, и кивнул:
– Это педагогика. Просто очень серьезный труд одного ученого.
– ЭТО – педагогика?! – презрительно поморщилась девчонка. – Это зашифрованное послание инопланетян!
– Так вот почему мне так интересно! – догадался Максим.
Он выглядел таким уставшим. Без майки было видно, как он сутулится, хотя при его осанке казалось, что он просто расслабил плечи. Его волосы были тщательно зализаны и собраны на затылке в куцый хвостик. Давно не видела его с такой прической. Так гораздо больше привлекают внимание черты его лица. Сразу отчетливо виден его возраст. Не двадцать пять – тридцать. Тридцать два. Будет на следующей неделе, в пятницу. Наташа отметит этот праздник в Москве. Правда, в Москве это будет Валентинов День. Родился же человек в день всех влюбленных… Наташа улыбнулась своим мыслям: оба эти праздника – его. Стояла рядом, обнимая и целуя его время от времени, а Макс легонько и машинально поглаживал ее по попе в обтягивающих джинсах.
– Макс, бросай аспирантуру, она отнимает у тебя слишком много сил и времени. Тебе нужно спать, ты работаешь и днем, и ночью.
– Натусь, отстань, – попросил мужчина равнодушно.
– Макс, уже половина четвертого! Ты к шести в клуб поедешь?
Она еще долго причитала, учила его правильно жить, беспокоилась за его здоровье, принимала участие в его будущем, а самое главное – мешала ему читать! Его это вконец достало! Он захлопнул книгу, откинулся на спинку дивана, поднял на Наташу взгляд, спокойный и рассудительный.
– Если ты хочешь, я брошу аспирантуру, – сказал он твердо.
И больше – никаких расшифровок. Наташа растерялась. Ее шустрые глазки забегали по его лицу, по книжке на столе, по кухне, по своему внутреннему состоянию…
– А я взамен должна буду бросить институт? – спросила она с вызовом.
Макс невозмутимо покачал головой:
– А ты ничего не должна будешь взамен. Просто ты считаешь, что аспирантура мне вредит. Если ты в этом уверена, скажи, и я прямо с этой минуты перестану. Не буду ничего делать, и меня отчислят. Решай.
У Наташи открылся рот. Она отошла в сторону, опустив голову и глядя себе под ноги, как будто на полу было что-то, что могло ее заинтересовать. Потом безразлично выглянула в окно – не чтобы посмотреть, а чтобы подумать.
– Я не могу решать это за тебя, – сказала она после долгих размышлений. – А ты сам как хочешь?
– Аллилуйя! – воскликнул Максим язвительно. – Я добивался этих слов полтора месяца!
– Ладно, читай, – сдалась девушка. – Прости, я не хотела тебе мешать. Читай, раз надо.
– Я читал не потому, что надо, а потому, что интересно, – возразил Максим. – Тебя дома не было, вот и нашел себе занятие.
Подошел к ней и встал у окна у Наташи за спиной. Сначала просто прикасался к ее волосам, а потом начал нежно и аккуратно заплетать ей косичку.
– Я завтра в сауну иду с пацанами, – объявил он осторожно, не зная реакции.
Реакция не заставила себя ждать:
– Ты один? – завопила девчонка. – Без меня?! – и вырвала свою косичку у него из рук.
– У Костика день рождения, он решил собрать мужскую компанию. Не могу же я возражать. Все идут без жен!
– Их жены – это просто жены! – выла Наташа с обидой в голосе. – А я вроде как ваш друг!
– У тебя что, тяга посмотреть на голых мужчин? – подколол Макс, дабы хоть как-то защищаться.
Ее бровки сморщились и глаза стали влажными. Принялась дрожащим голосом излагать свою теорию о том, что сауна в мужской компании – это непременно со шлюхами. Макс клялся, что ничего подобного не будет, Костик ничего не говорил. А Наташа не верила. Если бы ничего ТАКОГО Костик не замышлял, то, наверно, сам сказал бы Наташе об этих планах. А он ведь за три дня, проведенных вместе в Красной Поляне, даже не заикнулся о своем дне рождения!
– Наташ, это просто сауна, никаких шлюх, честное слово! – уверял Максим.
– Ну да, – всхлипнула девушка и тихо добавила: – А потом сифилис откуда-то… Сифилис, который передается только половым путем…
Макса это заявление с толку не сбило.
– Не только половым. Просто вне организма этот вирус быстро погибает, но заразиться можно успеть, поверь!
Наташе так хотелось в это верить, что она не стала доказывать свою точку зрения. Хотя в больнице, когда она по просьбе Макса ходила сдавать анализы, ей сказали, что бытовое заражение – это просто недоказанный факт заражения половым путем. Не верить – значит страдать. А страдать сейчас не хочется…
Такие планы строила на последний вечер перед своим отъездом… По совету Костика собиралась поговорить с Максимом откровенно. Хотела уговорить его потребовать в клубе свой законный выходной, отключить телефоны… Катя еще в воскресенье заявила, что теперь всю неделю будет жить у бабушки – она соскучилась и мечтала похвастаться бабушке своей поездкой в горы.
– Может, ты не пойдешь в сауну? – предложила Наташа без особой надежды.
– Малыш, если я не пойду в сауну, то пойду на работу. Для тебя это ничего не изменит. Но, между прочим, из сауны я вернусь раньше, чем из клуба.
Что ж, все ясно. Наташа скорчилась от недовольства, села за стол и долго так сидела, уперев взгляд в столешницу. Ждала, что Макс что-то предпримет, чтобы поутешать ее, а он просто монотонно гладил ее по голове, заплетаясь пальцами в волосы и прочесывая их до кончиков. И Наташа против воли успокаивалась. Уже нарочно старалась обижаться, но обида упорно сменялась доверием и уважением.
– Мне надо с тобой поговорить, – призналась она в конце концов.
– О чем?
– Обо мне.
– Говори. У меня есть время.
Макс силой подвинул от себя ее маленькое легкое тело, чтобы выкроить себе немножко места, и сел рядом с ней. И что-то вдруг Наташе стало ужасно неуютно: Макс практически перекрыл все пути к бегству. Впереди – стол, сбоку – Макс, а с другого бока – диван заворачивается на девяносто градусов, и это так далеко, в полуметре.
– Я чуть не переспала с Костиком, – сказала она.
Не это собиралась сказать, но почему-то так получилось…
– И зачем ты мне об этом сообщаешь? – не понял Макс.
Наташа чуть не потеряла сознание: сердце вдруг так сильно забилось, что воздуха потребовалось больше, чем возможно. А почему это он так спокойно реагирует?!
– Ты не ревнуешь? – возмутилась она по-детски.
– Нет. У вас ничего не могло быть.
Что, так уверен в своем друге?
– Могло! – взвилась Наташа.
– Натусь, это исключено, – настаивал он невозмутимо.
– У него была эрекция!
Макс усмехнулся:
– Я не говорю, что он импотент!
– Он сказал, что если я захочу, он согласится!
– Он пощадил твое самолюбие.
Наташа нахмурилась. Так унизительно было это слышать! Да, блин, ты – самый лучший. А я – ничто. Ноль. Ты лучше разбираешься в людях; ты знаешь их потаенные мысли… Ты умеешь внушить девушке, что она прелесть, а потом взять и разубедить в этом… Сначала вселит надежду, а потом выселит ее!
– Так зачем ты мне это сообщаешь? – напомнил Максим свой первый вопрос. – Ты второй раз наступаешь на те же грабли…
– Я выбираю честность! – сквозь зубы с упором произнесла Наташа.
– Ты хочешь, чтобы я переживал? Я переживаю. У тебя есть еще какие-то цели?
– Это ты во всем виноват! – заплакала она, спрятав лицо в ладошках. – Ты меня научил! Ты меня научил, и теперь мне хочется попробовать самой… Без тебя…
Макс даже не смотрел на нее. Его взгляд был направлен в одну, только ему известную точку в космосе. Так боялся этих слов – и все время ждал их. Это простая психология. Она многому научилась, и надо отпустить ее в свободное плавание… Как школьников. Как учителю нет необходимости учить того, кто уже знает столько же, сколько и он сам, так и ученику – не нужен учитель, который не может дать больше.
А как же любовь-морковь?
– Это из-за пощечины? – смиренно спросил он.
– Причем здесь пощечина?! – вспылила девушка. – Я уже забыла об этой пощечине! Точнее, нет, не забыла… И никогда не забуду. Это было для меня уроком. Твоя пощечина – это отдельная тема. Закрытая тема!
Каждый смотрел в стол прямо перед собой, и никто не решался взглянуть другому в глаза. Максу было так некомфортно: все время старался давать Наташе в отношениях все, что ей надо, а ее также все время тянет куда-то на сторону… Может, она еще молода, и это всего-навсего издержки юности? Он тоже таким был когда-то… давно. До рождения дочери. До развода. А потом пришлось повзрослеть.
– Я тебя не держу, – сказал Макс тихо и покорно.
– Жаль, – вздохнула Наташа, искренне и от души обняв его, но от смущения спрятав носик где-то у него за ухом, чтобы он не видел выражения ее лица. – Жаль. Потому что ты лучший из лучших. И я люблю тебя. Неужели, чтобы понять это, мне необходимо вешаться на других мужиков?!
