Текст книги "Работа над ошибками (СИ)"
Автор книги: Диана Морьентес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
Это было их кафе. В том смысле, что они приходили сюда, когда только начали встречаться. Это невзрачное с внешней стороны маленькое здание цилиндрической формы было как бы спрятано от посторонних глаз в другом – большом и красивом, с цветными магазинами внутри и дискотекой. Именно поэтому здесь даже летом невелик шанс встретить туриста, разве что заблудившегося. Зато здешняя молодежь это место обожает! Кафе называется «Аквариум». Здесь нет ни одного окна и очень темно. Светятся только декорации на стенах – в морской тематике – и бар. Кафешка маленькая и плюшево-уютная – всего восемь круглых деревянных столиков: по три вдоль стен направо и налево от входа и два посередине.
Официантка принесла меню, и Наташа подвинула его под узкую висячую лампу, направленную исключительно в центр стола. Бывает, за соседним столиком сидит кто-то из твоих знакомых, а ты этого в темноте не замечаешь. Особенно, когда входишь сюда с улицы: сразу так слепнешь, что даже не видишь, есть ли свободные места.
Девушки любят одевать сюда что-то белое – чтобы привлекать внимание под неоновыми украшениями зала. Как вон та юла за первым от двери столиком. С ней два мальчика, но ей этого мало: она вертится и все время смотрит на них с Максимом. Наташа вспомнила себя – такую же пятнадцатилетнюю, вертлявую и в белом. Макс проследил за Наташиным взглядом и, ответив кивком на приветствие ученицы, сообщил любимой:
– Это первая сплетница в школе, почти такая же знаменитая, как была когда-то Алла Миронова из твоего класса. Завтра вся школа будет знать, что я был в «Аквариуме» с девушкой. Учитывая, что я преподаю половое воспитание…
– Боишься, что твой авторитет среди девочек будет подорван? – усмехнулась Наталья. – Не беспокойся, в этом возрасте их ничто не останавливает.
Подошла официантка, чтобы принять заказ. Наташа так долго изучала меню, а заказала только пепси и сырные шарики.
– Тебе до сих пор пишут любовные записочки? – поинтересовалась девушка, когда они снова остались одни.
– Пишут. А что, по-твоему, я уже пришел в непригодность?
Макс тряхнул своей светлой головой, задрал нос кверху и посмотрел на Наташу как бы сверху вниз. Голубоглазый и красивый. Она улыбнулась:
– Знаешь, а мне ведь всю жизнь нравятся брюнеты.
– Ну вот, – разочарованно вздохнул мужчина. – А я столько лет заблуждался, думая, что у меня есть шанс…
– Не кокетничай…
Через пять дней Наташа поедет в Москву, а оттуда опять во Францию. В марте у нее съемки у молодого, но уже известного французского режиссера. Год или два назад она бы только об этом и говорила, а сейчас не хотела даже думать. Когда поступила на актерский, вся светилась от восхищения, а теперь так радуется, что есть родной городок, где не нужно играть роли и можно быть самой собой. Нам всегда приходится делать какой-нибудь выбор… Сердце – здесь, призвание – там. Когда живешь в трех городах, то не живешь ни в одном из них. Там время от времени появляются в ее жизни парни, и трудно определить, свободна она или нет. Максим здесь, оказывается, свободен.
Казалось, после его измены между ними возникла пропасть, даже сексом за весь месяц занимались только однажды. Но зато будто окрепла их дружба. И только сейчас Макс впервые рассказал ей, как потерял девственность. Что поначалу у него ничего не получалось, но девушка была взрослая и смогла успокоить его, сказала, что это оттого, что он нервничает. Она, конечно, могла все сделать сама, но высказала свое мнение, что Макс никогда не станет хорошим любовником, если все за него будет делать девушка.
– Зачем я тебе это говорю? – удивился мужчина сам себе. – Это ведь надежная яма для меня! Надо, наверно, всеми силами доказывать тебе, что ты единственная женщина в мире…
– Не надо! Я совершенно точно знаю, что это не так. Мне интересно тебя слушать, – на лице девушки мелькнула робкая улыбка. – Только у меня есть небольшие сомнения в правдивости твоих подвигов… Ведь в те годы секс не был так популярен, как сейчас. К тому же, терять девственность в пятнадцать лет для того времени – вообще едва ли не нонсенс!
– Скажу тебе по секрету, – Макс сделал загадочное лицо, – секс был популярен всегда. И девушек легкого поведения всегда хватало. Хотя был даже лозунг: «В СССР секса нет!», а детишек, наверняка, огромными партиями аисты приносили… Просто в современном мире больше легальной литературы на эту тему. А тогда как раз началась сексуальная революция, мы все только о сексе и говорили, но толком никто ничего достоверно не знал, и было проще все узнать на практике. По этой причине и девушки разочаровывались гораздо чаще, чем сейчас.
– А ты многих разочаровал?
– Пока не ушел в армию, кажется, всех, кроме той рыжей, которая была моей первой. После армии у меня была постоянная девушка, жена, так что все остальные разочаровывались уже именно оттого, что я не настроен на серьезные отношения с ними. А потом я уже был старше и умнее. И мои любовницы тоже.
Наталья взглянула ему в глаза так внимательно и выразительно, что Макс с улыбкой взял ее за руку:
– Теперь ты понимаешь, что я нашел в тебе? Ты отличалась от остальных.
Наташа наколола свободной рукой на зубочистку очередной сырный шарик. Она в сомнениях. В какие-то мгновения ей кажется, что единственный выход из западни своих переживаний – это расстаться с Максом. А снова звонить ему из Франции и пытаться верить в его ложь, думать о том, что он с кем-то… и делать вид, что не сомневается в нем – это слишком большая жертва – и ради чего? Он даже замуж ее не зовет. Его вполне устраивает, что она приезжает раз в полгода и живет с ним. «Вот бросишь институт, и тогда…». Он знает, что она не бросит институт. А когда-то, подарив колечко, эта фраза звучала иначе: «Поженимся, когда тебе исполнится восемнадцать». Ей двадцать, и повод пришлось сменить. В седьмом классе Наташа записала в блокнотик любимую мысль Максима Викторовича: «Желание – тысяча возможностей. Нежелание – тысяча причин»… Нежелание. И, наверно, эта измена была не единственная, просто признался он только в той, о которой Наташа узнала. Возможно, он изменял ей все эти годы… Макс отвлек ее:
– А как прошел твой первый опыт? В день твоего рождения…
Наташа немного стеснялась отвечать, но ласковый взгляд Максима притупил ее бдительность.
– Я была пьяная и смелая. Хотелось чувствовать себя женщиной. И Саша мне это позволил.
Макс отвел глаза. Почувствовал свою вину перед ней. Пока она рассказывала (не подробно, конечно, а в очень и очень общих чертах), поглаживал ее вечно холодные пальчики. Потом задал вопрос, который мучает его уже много лет:
– Тебе понравилось?
Наташе даже не пришлось включать свою деликатность. Ответила ему предельно честно:
– Для первого раза, я думаю, вполне неплохо. Но сейчас, когда я знаю, что такое секс с тобой, с ним мне было бы просто неинтересно.
Максим улыбнулся. Так боялся ответа, а ответ, оказывается, вполне ему по душе. Рискнул спросить еще одно:
– У него большой член. Я, когда увидел в сауне, долго переживал потом… Как тебе разница в размерах?
– Я этого не знала, – удивленно покачала Наташа головой. – Я же стеснительная была – не смотрела, не трогала… Я и на твой-то не сразу решилась посмотреть, хотя с тобой у меня были гораздо более близкие отношения. А физических ощущений с Саней не помню. Ничего особого.
– Больно не было?
– Нет.
Расстаться? Что-то изменится? Много ли она потеряет? Нельзя сказать, что ей плохо без него. Ей хорошо. Там она попадает в другой мир. Преподаватели очень ценят ее за то, что она целиком отдается работе. Ведь вокруг молодежь только и делает, что отвлекается на свою личную жизнь. Девчонок-то красивых в актрисах довольно много! И парни – артистичные, интересные, раскованные… Вокруг постоянно вспыхивают романы… Может, это и была бы та жизнь, которую она хочет?
– Малышка, о чем ты задумалась? – спросил Макс, по-прежнему поглаживая ее руку в своих ладонях.
Очнувшись, посмотрела ему в глаза. Он такой обаятельный. И такой классный любовник! Страстный и нежный. Правда, неделю назад он не выдержал и изнасиловал ее, но в каком восторге она была! Первый раз в жизни он совершенно не заботился о ее удовольствии, думал только о себе. И даже не извинился за это! В общем, потрясающий мужчина! Расставшись с ним, много ли она потеряет?
– В седьмом классе ты в первый раз взял меня за руку… – напомнила ему тихим голосом.
– Что? – возмутился Максим. – Я? Семиклассницу? За руку? Надеюсь, я плохо тебя расслышал!
– Ты переводил меня через дорогу, – успокоила его девушка.
– Ну, слава богу! А то я уже усомнился в собственной порядочности. Так, ну и что же в этом плохого?
– Что плохого? – Наташа недоуменно смотрела на мужчину. – Разве я сказала, что это плохо?
– Значит, думала ты не об этом, – сделал вывод Макс. – Ты думала о чем-то плохом. У тебя выражение лица было нерадостным.
Наташино лицо вдруг приняло обстоятельный интеллектуальный вид.
– Ты говорил, что серьезно любил за всю жизнь три раза. Допустим, третий раз – это меня. А два предыдущих? Почему оба этих серьезных чувства закончились?
– Одно закончилось, когда Инесса не стала ждать меня из армии. А другая любовь стала наркоманкой, и я не мог позволить ей быть рядом с нашей дочерью, ты же знаешь.
– Но в школе, когда ты исчез из моей жизни на полтора года, и потом, когда я точно знала, что у тебя кто-то есть – я ведь не переставала любить тебя только поэтому. Стало быть, ты называешь мне причины, по которым заканчивались отношения, а не любовь.
Ах, надо же, какие слова она подбирает! Опять у нее вспышка философских настроений. Сейчас она, слово за словом, подведет его к какому-то своему мнению, так, что Макс будет считать, что это мнение его. Наташа внимательно ждала ответа. Дождалась:
– Любовь заканчивается тогда, когда человек, которого ты любишь, делает тебе что-то плохое. Любовь – это розовые очки, или хотя бы розоватые. И разочарование в это определение никак не вписывается.
На этом Наташа вроде бы успокоилась и задумчиво подперла голову кулачками. Максим осторожно спросил:
– Все, что я сказал, может быть использовано против меня?
Не отвечая на его вопрос, девушка уточнила:
– Ведь секс – это не главное?
– Не главное. Но это очень важная деталь. Плохой секс может испортить отношения, а хороший – улучшить.
Последний сырный шарик был отправлен в рот, и пустая вазочка, казалось, целиком завладела вниманием девушки.
– Малыш, – снова отвлек ее Макс. – Ты скажи сразу, к чему ты клонишь?
Нет, в этом кафе Наташа не станет разговаривать с ним о том, что хочет уйти от него. В этом кафе они прятались шесть лет назад. Шесть лет. Эти отношения стоит продолжать?
На следующий день Наташа пошла в школу вместе с Максимом и Катей. Конец января. Скоро она возвращается в свою привычную жизнь, во Францию. Каждый год, когда проводятся встречи выпускников в феврале, Наташи в Сочи уже не бывает. Хотела сегодня повидать учителей, но с удивлением обнаружила, что за два последних года, со времени ее последнего посещения, из тех, кто преподавал в ее классе, осталось меньше половины.
Ни с кем из одноклассников девушка практически не виделась. Только Нестерову видела однажды из автобуса да Надю – в клубе Макса. Была рада, что они с Максимом живут достаточно далеко от школы, а следовательно, и от бывшего класса.
Сидела на уроках физики в кабинете у Максима Викторовича. Не на первой парте, как раньше, а на последней. Наблюдала за ним – с размышлениями о будущем, и за ученицами – с воспоминаниями о прошлом.
Как интересно он вчера рассказывал о своих любовных приключениях в юности. Говорит, влюблялся до беспамятства, изо всех сил очаровывал избранницу… А девчонок тогда воспитывали так, что они очень долго выкаблучивались, даже если на сто процентов отвечали взаимностью. Потом, так и быть, подчеркнуто нехотя уступали. Цветы с соседского огорода или прямо с клумбы неподалеку от места свидания, красивые слова, поцелуи на лавочках, еще раз красивые слова… Через несколько таких дней оказывался в гостях у девчонки. Если в обед, то больше вероятности, что дома никого больше не будет. Снова красивые слова, обещания, признания в любви… С некоторыми – секс при свете дня непременно под одеялом, с любопытными и смущенными выражениями лиц… А потом, через две-три недельки, все то же самое, но с другой принцессой. Ах да! То же самое плюс негодование предыдущей девушки. Больше всего Наташе понравилось то, что отец сам объяснил Максиму, что надо делать, чтобы девушка не забеременела.
Надо же, и совесть позволяет этому Казанове работать в школе! Да, Наташу он многому научил…
У Кати сегодня по расписанию пять уроков, а у Макса семь. Половое воспитание Макс сегодня отменил. После пятого урока Наташа взяла дочку, и они вдвоем пошли по магазинам на Цветном бульваре. Шестнадцать градусов тепла в конце января – стандартное явление в Сочи. Правда, погода была ветреной, и от этого ощущалась прохлада. Наташа погорячилась, надев короткую юбку: существо она теплолюбивое и всегда предпочитает комфорт.
Вернулись в кабинет как раз во время перемены перед последним уроком. Наташа была поражена происходящим, но виду не подала. Макс сидел на подоконнике, а вокруг него девушки – одна в мини-юбке даже расположилась рядом с ним, закинув ногу на ногу и приобняв учителя за плечи. Через секунду, укротив свою ревность, Наташа заметила, что там же стояли и парни тоже. Вся толпа весело смеялась, потом сквозь хохот звучал чей-нибудь голос, и все снова смеялись. Наташа сняла пальто и, перекинув его через руку, направилась в конец кабинета. Сняла дубленку с Кати, усадила девочку за парту. Максим только собрался подойти к ним, но замер на мгновение – посмотреть, что будет дальше: пацан с предпоследней парты взял с подоконника цветочный горшок и, обернувшись, поставил растение на стол перед Наташей.
– Это Вам – приз зрительских симпатий! – с кокетливой улыбкой парень принялся охмурять ее дальше: – Мы с Вами раньше не встречались?
Наташа весело рассмеялась – она уже знала потенциальное продолжение такого диалога, а Макс подошел к ним и заявил:
– Вряд ли. Она уже шесть лет встречается исключительно со мной!
Парень покраснел и смущенно протянул:
– Ой, блин… А я и не сообразил, что она же не зря с Вашей дочкой…
– Вот, малышка, познакомься, – обратился к ней учитель, – это мой 11 «А». Полтора года назад Анна Макаровна ушла на пенсию, и их классным руководителем стал я. Я тебе говорил.
– Да, – все еще смеясь, сказала Наталья. – Теперь я вижу, чему ты их здесь учишь! Этот метод знакомства напоминает один из твоих!
Макс подмигнул Вовчику:
– Подрастает достойная смена!
С соседней парты в среднем ряду девчонка позвала:
– Максим Викторович, как переводится «Унд нимт эр дэн Хандшу мит кэкем фингер»?
– Не знаю, – уверенно ответил тот.
– Но Вы же немец! – не отставала девчонка.
– На четверть. Если хочешь, я и переведу тебе из этого только одну четверть! Фингер – это палец!
– Скорее всего, это строчка из стихотворения, – скромно вмешалась Наташа. – «И берет он перчатку твердой рукой». Дословно получается как из фильма ужасов: перчатку с твердым пальцем. Но здесь, скорее, должен быть литературный перевод.
– Правильно, Максим Викторович, – обратился Вовчик к учителю, – зачем Вам знать немецкий, когда у Вас такой переводчик!
– У меня лучшая подруга немка, – скромно объяснила Наташа мужу. – Астрид. Она уже уехала из Франции, но мы с ней переписываемся, так что язык я не забываю.
Прозвенел звонок. Несколько ребят вошли в класс и закрыли за собой дверь, но за парты никто не спешил. Никакой дисциплины!
Пока шумно, Наташа тихонько спросила Максима на ухо:
– А сын твоей любовницы здесь?
– Да, – кивнул он, тоже стараясь не привлекать внимания учеников. – Третья парта, оранжевый свитер.
Наташа проворно выследила пацана сквозь мелькающие тела одиннадцатиклассников. Мальчишка сидел за партой и что-то рисовал в тетради. Наташа видела его со спины, поэтому пока даже не могла представить, как выглядит его мать.
– Скажи, – продолжала она выяснять шепотом, – а то, что ты спишь с его матерью, как-то отражается на его оценках?
– Да, – признался мужчина.
И Наташа больше не стала задавать вопросов.
Макс побрел к доске, объявляя по пути:
– Занимайте свои места. Мы начинаем курс медитации. Сегодня такая нудная тема – вам не понравится. Наберитесь терпения – через сорок минут это закончится.
Как только все уселись и затихли, учитель начертил на доске схему.
– Это новая схема? – раздался голос с четвертой парты.
– Нет, это хорошо забытая старая, – Максим оглянулся и укоризненно посмотрел на голос. – Специально пишу еще раз, потому что сам когда-то был школьником и точно знаю, что после каникул вы ничего не помните.
В седьмом классе он вел у Наташи физику в это же время: с Нового года до конца марта. В учебном году это самая длинная четверть. И как же быстро она тогда закончилась… Это любовь с первого взгляда? Но что-то сам первый взгляд на него Наташа не помнит. Как не помнит и его первые уроки. Как будто очнулась в какой-то момент и влюбилась. Они с Таней тогда пытались следить за ним, чтобы узнать, где он живет, но безуспешно. А другие девчонки аккуратно выясняли у него, сколько ему лет, есть ли у него жена… Все, что Наташа знала о нем – 25, заканчивает пятый курс института и не женат. И все. Этого было достаточно, чтобы полюбить его на долгие годы. Как бы он ни отговаривал ее восемь лет назад, ее сердце всегда решает само! И тогда, вроде бы, не ошиблось.
Так, может быть, надо послушаться сердца и не думать о расставании?
– Мам, я хочу в туалет, – дернула ее за руку Катя.
– Иди. Ты же знаешь, где это?
Катя кивнула и направилась из кабинета. Максим проводил дочь взглядом, но вмешиваться не стал: Катя уже такая самостоятельная!
Вовчик снова обернулся к Наташе:
– Вы ее мама? – спросил он удивленно.
– А почему бы и нет?
– В жизни бы не подумал, что у Вас такая взрослая дочь. Ей же десять лет! А Вам тогда сколько?
– Максим Викторович научил тебя знакомиться с девушками, но забыл предупредить, что спрашивать женщину о ее возрасте – неприлично…
Теперь ученики так много знают о своем учителе! Что он по происхождению немец, что его дочери десять лет… А Наташа все это узнала, только когда начала с ним встречаться. Наташа с завистью разглядывала огромный стенд на полкабинета: место с фотографиями, записками, рисунками; место настоящей дружбы. Максим Викторович очень профессионально культивирует дружбу во всей школе, но в этом классе – особенно. Это его дети. Как же повезло этому 11 «А»! Он их классный руководитель! Они устраивают вместе с ним чаепития по поводу и без, отмечают вместе праздники, организовывают туристические походы по выходным. Максим рассказывал ей по телефону, как они с классом в октябре ездили на электричке на турбазу далеко за городом с двумя ночевками и в школу вернулись во вторник. Рассказывал, как красиво и цветно было в горах; как набрели на какую-то церковь, где священник говорил на плохо понятном языке; как пацаны пытались поймать поросят; как переносили визжащих от страха девчонок на руках по узкой глинистой тропинке в глубоком каньоне; как заблудились и переходили речку вброд, а потом вернулись в домики в одежде, мокрой до пояса и измазанной грязью… И, раздевшись и закутавшись в пледы, сушили свою одежду у костра и до поздней ночи разговаривали о жизни… И один пацан случайно сжег свой кроссовок. Дочка ездила вместе с Максимом. Если бы не этот проклятый институт, поехала бы и Наташа…
– Я жалею, что уехала отсюда, – призналась Наташа, когда после уроков они с Максом и Катей оставили машину в центре города на стоянке и отправились гулять пешком. – В семнадцать лет это было правильное решение. Год-два побыть в совершенно другой среде обитания, среди таких же творческих людей, как я – это бесценный опыт. Но четвертый год дается мне очень тяжело. Я будто на привязи. Мне хорошо там, но кто-то все время дергает за поводок. Поначалу для такой непоседы, как я, было идеальное решение – жить сразу в двух городах. Но теперь изменились многие мои взгляды и жизненные ценности. Надо что-то менять, я сердцем чувствую, надо.
– Бросай все. Оставайся здесь, – безнадежно предложил Максим.
– В ближайшие полгода не получится: у меня уже подписан контракт. У меня съемки через месяц. Да и бросать институт, когда остается последний год, как-то жалко… Замкнутый круг…
Ничего другого он услышать и не ожидал. Наташа отвернулась. Она уже привыкла видеть этот город только зимой и летом. Вот уже четвертый год уезжает отсюда, не дождавшись зеленой и молодой девственницы-весны или старушки-осени в ее пышных парчовых платьях. Сегодняшнее – зимнее – состояние природы можно было бы охарактеризовать словом «кома». Это клиническая смерть: там, в сером небе, едва заметно бледное пятно солнца, маленькое и размытое, такое хрупко-ненадежное. Платаны с безжалостно спиленными кронами превратились в толстые лысые коряги вдоль по обе стороны Курортного проспекта. А ведь эти деревья всю Наташину жизнь были ну нереально огромными! Пальмы справа от тротуара с завязанными кверху лопастями и скромные высокие кипарисы – единственное зеленое здесь. Мало людей на улицах: они в это время года тоже впадают в спячку.
Свернули к пляжам. Обветривались губы – Наташа достала бесцветную помаду. В одной из курсовых работ у нее был потрясающе смелый грим – она играла проститутку, и девушка-будущий-гример объяснила, что пухлый рот не будет выглядеть вульгарно, если правильно подобрать оттенок, и накрасила ей губы вишневым цветом. Наташе понравилось, как она выглядела в этом фильме, но в жизни такой макияж применять все-таки побаивалась. Да и как бы она сейчас отвертелась, когда Катя потребовала накрасить губы и ей?
Море такое же серое, как и небо. Любимое море. Черное. Наташе вспомнилась строчка из песни «Хартбитов»: «Я – капля в море. Навсегда!» Где они сейчас – ее друзья? Все остались в Сочи или поразъехались кто куда? Какую дорогу в этом мире выбрали? Наташа стала одиночкой по жизни, когда вторая подряд подруга ее предала. С тех пор всегда предпочитала сидеть за партой одна. Хотя желающих присоединиться было много: отличница-Наташа всегда помогала писать контрольные работы. Так и привыкла одна. Доверила себя только Максиму и его друзьям.
Столько размышлений, но никакого результата: остаться его девушкой или пытаться строить собственную жизнь?
Пивоварня на пляже, строительство которой позапрошлой зимой вызывало у Наташи бурю негодования, оказалась весьма симпатичным рестораном. Макс пригласил туда Наташу, и она с восхищением озиралась вокруг. Два этажа. Такой шик повсюду, что даже светская львица Натали не знает, как себя здесь вести. Оригинальные столики на первом этаже – высокие, как барная стойка, и табуреты возле них такие, что от обуви до пола – едва ли не метр. Телевизоры висят для каждого столика персонально! Цены – вау! Наташа старалась ничего не заказывать, ей было страшно увидеть потом счет.
– Я не стану показывать тебе счет! – заверил Максим.
Катюшка не смущалась от уровня этого заведения – ходила под столом, почти помещаясь там во весь рост.
– Сюда кучу бабок угрохали. Нет, не одну кучу! – с уверенностью заявила Наташа. И, подумав, предсказала Максиму: – Когда-нибудь у тебя будет такой же ресторан.
Когда Катя спустилась с тротуара на камни и песок и пошла «трогать воду», оставив родителей одних ждать ее на лавочке, Наташа призналась:
– Я больше не смогу верить тебе.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Макс тоном человека, уже знающего ответ.
– Что-то переломилось во мне. Меня больше не тянет заниматься с тобой сексом, и я переживаю из-за этого. Я боюсь, что наши отношения непоправимо испорчены…
Максим ласково погладил ее по коленке.
– Малыш, проблемы у всех бывают. Но мы же справимся? Да?
Наташа убрала взгляд в сторону и неуверенно протянула:
– Не знаю…
Мужчина молчал какое-то время. О чем-то думал, а Наташа, как всегда, даже не могла предположить, о чем. И сама не находила подходящих слов. Все-таки он ее лучший друг, и причинять другу боль не хочется. Он сам сделал этот шаг:
– Ладно, моя маленькая, не трать нервы зря. Это делается проще. Просто говоришь: «Макс, давай расстанемся».
Девушка взглянула ему в глаза, и Макс ответил тем же. Была благодарна ему за понимание.
– Да, ты прав. Это делается именно так. Но я не уверена, что это правильное решение.
– Тогда дай мне еще один шанс. Не делай таких серьезных поступков сгоряча. Я ведь был на твоем месте. Был тебе верен, пока ты занималась любовью с Саней. Я знаю, что ты чувствуешь. Это обида. Я думаю, что ты по-прежнему любишь меня, просто хочешь наказать. По крайней мере, со мной было так. А в итоге я не просто остался с тобой, но и позволяю тебе дружить с твоим первым мужчиной, который, к тому же, до сих пор в тебя влюблен.
– Ты же знаешь, он испытывает ко мне только дружеские чувства! – возмутилась Наталья. Макс уже далеко не в первый раз убеждает ее в своей версии. – Это все твое ревнивое воображение!
– А ты спроси у него. Или все-таки поверь мне. Рыбак рыбака видит издалека…
Наташа смутилась. Макс очень проницательный человек. И наблюдательный – он доказывал это не раз. Может быть, он прав… Максим все же потребовал ответа:
– Ну, так что? Потерпишь еще?
Девушка тяжело вздохнула:
– Я уеду, и ты снова будешь с кем-нибудь спать… Ты ведь так любишь секс.
– Я как-нибудь справлюсь без женщины, – заверил Макс. – Когда-то я выдержал полтора года!
Наташа возразила:
– Неделю назад ты доказал мне только то, что не можешь продержаться даже месяц…
– Ты простишь меня за то, что я так грубо поступил с тобой той ночью?
– Да я не сержусь… – лукаво призналась девушка.
– Я так и думал! – самодовольно сказал мужчина.
– Ты хороший.
Максим улыбнулся этой наивной детской фразе. Наташа ласково проследила пальчиками морщинки возле его улыбки.
– Ты до сих пор кажешься мне недоступным. Мужчиной, которого невозможно завоевать…
– Я мог бы убедить тебя в обратном. Только не здесь, а в спальне.
Ее пальцы как-то оказались на его шее, чуть ниже уха. Или это его лицо оказалось к ней ближе. Через мгновение уже ощутила на своих губах его поцелуй, такой крепкий, что вырваться не хватило силы воли.
Нет, солнце не исчезло. Оно здесь – на небе. Просто с земли его было плохо видно за дымкой серых неприметных облаков.
* * *
Белла подметала полы в кабинете физики, она сидит одна за партой, поэтому дежурит на пару с Максимом Викторовичем. Помогать этой девушке для Макса было практически испытанием на прочность: ее короткая джинсовая мини-юбочка при наклоне с веником так четко обрисовывала ее ягодицы, что Максим прямо глаз не мог отвести. И ножки в бесцветных капроновых… чулках с кружевной каймой по верху… Тонкие стройные ножки. Наташа изверг – как всегда, уехала, так и не избавив Максима от накопленного сексуального потенциала! Уже на учениц заглядывается. Белка отличница. Медаль она не получит, так как успела нахватать лишних четверок, но девчонка она довольно умненькая. Откуда же такое безрассудство в одежде? Ведь выходить так на улицу – рискованно… Мельком глянул на вешалку: у Беллы длинное черное пальто, слава богу. Она немножко задавака: чувствует, что умнее других, и высоко задирает нос. Ее недолюбливают за это, а с Нового года еще и судачат за ее спиной по поводу одежды, благо, повод она дает сама. Юбка-то вполне в норме среди девчонок, они сейчас почти все так одеваются, это наверно модно, даже если фигура не позволяет. Но вот с чулками и туфлями на платформе и с пятнадцатисантиметровым каблуком, как у стриптизерш, Белка явно переборщила.
– Максим Викторович, какая зарплата у учителей? – спросила Белла, дометая последний ряд и собираясь перебраться на учительский подиум.
– В цифрах? От стажа зависит, от квалификационной категории. Три тысячи. Если стаж больше десяти лет – то три с половиной. Плюс президентская надбавка за классное руководство – тысяча, ты же об этом слышала по телевизору? Есть еще маленькая городская надбавка творчески работающим учителям.
– Я всю жизнь мечтала стать учительницей, но, скорее всего, стану юристом.
– Главное, не позволяй никому решать это за тебя. Может, будешь, как Наталья Николаевна, богато замужем и для души учительницей.
Ушел в туалет с пустым ведром набирать воду для мытья полов, но даже там перед глазами так и стояли ее ножки в короткой юбке. Белку легко можно назвать красавицей – в его классе все девочки красивые. И, пожалуй, это нормально… ЭТО – Макс оглядел себя в районе ширинки джинсов и поправил черный велюровый пиджак, чтобы ЭТО не было заметно.
– Максим Викторович, а парень физически чувствует во время секса, что девушка девственница? То есть, я смогу скрыть это от своего парня, или он все равно поймет, когда мы начнем?
Молодец, Белочка! Еще и провокационные вопросы! Нет, девственниц Максим не любит, он ясно почувствовал это по ослабившимся брюкам.
– Смотря, какой парень, насколько внимательный. Вообще, есть ощущение легкой преграды, что ли. Но это еще и от физиологии девушки зависит, и от уровня возбуждения парня. Если это гиперсексуальный подросток, который готов кончить в любой момент, вряд ли он заметит – ему будет просто не до того. У меня другой вопрос возникает: а зачем это скрывать от парня?
Белочка постелила только что отжатую тряпку на плечики швабры и пошла мыть кабинет с самого дальнего угла.
– Не хочу казаться дилетанткой, – донеслось оттуда.
Макс сел на подоконник и спросил самое естественное:
– Почему?
– Это стыдно.
– Если тебе перед этим парнем в чем-то стыдно, зачем тогда идти с ним в постель?
– Он, наверно, будет надо мной смеяться, – продолжала Белла.
– Вопрос аналогичен предыдущему: если парень будет смеяться над твоей девственностью, зачем тогда идти с ним в постель?
Девчонка встала, как вкопанная, опершись на швабру. Задумалась.
– Ты мне ответишь? – позвал учитель. – Мне интересно!
– Да, пожалуй, Вы правы, – кивнула Белла. И трогательно призналась: – Но потребности-то есть…
– В шестнадцать лет? – усмехнулся Максим. – У нас с пацанами был урок на тему мастурбации. У вас, девчонок, – нет?
– Максим Викторович, – тут же взмолилась школьница, кокетливо изобразив жалобный голос, – может, Вы и у нас тоже будете вести?
Максим Викторович был непреклонен уже не первый день:
– Это исключено, дорогая. Мне выше крыши хватает тех занятий, где вместе с пацанами приходите и вы… Белочка, остальное я помою. Иди домой. Хотя нет, постой.
Максим колебался несколько секунд, но девчонка послушно ждала, подойдя к нему ближе. Нелепая – в таком виде и со скромно сцепленными перед юбкой ладошками.
