Текст книги "Больны любовью (ЛП)"
Автор книги: Дейдра Дункан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Я фыркаю.
– Конечно.
Чен и Джулиан пристально следят друг за другом. Партия разыгрывается – обмен картами, ставки. Они вскрывают карты, в комнате раздаются вздохи и радостные крики.
Ашер свистит Джулиану.
– Он выиграл? – спрашиваю я.
Ашер бросает на меня взгляд, нахмурившись.
– Да, я поняла, – говорю я. – Я в этом ничего не смыслю.
Он смеётся.
– Да, детка. Он выиграл.
Доктор Чен с улыбкой встаёт и пожимает руку Джулиану, что-то тихо говоря ему на ухо. Джулиан отвечает своей кривоватой ухмылкой.
– Победитель этого года! – Чен поднимает руку Джулиана вверх.
Все хлопают и чокаются бокалами. Алеша с радостным визгом запрыгивает Джулиану на руки. И он ей улыбается – по-настоящему, со всеми своими ямочками.
– Думаешь, между ними что-то есть? – Ашер кивает в сторону моих друзей. – Они как-то уж слишком близки.
Я собираюсь категорично ответить «нет», но на секунду замолкаю. А что, если…
Нет, Алеша бы мне сказала. Она мне всё рассказывает.
– Думаю, нет.
Правда?
Не может быть.
Мы возвращаемся к остальным, закусываем бри и пирожными в виде Гринча. Ашер и Айслин наперебой рассказывают друг другу самые смешные случаи с пациентами. Я уже почти плачу от смеха, когда вдруг по коже пробегает ток, заставляя волосы на теле встать дыбом.
Он стоит позади меня. Не прикасаясь, но я ощущаю его присутствие каждой клеткой. Сердце сбивается с ритма.
Рядом Ашер улыбается и, подняв подбородок, приветствует Джулиана.
– Привет, Сантини. Красивая игра.
– Спасибо. – Его голос звучит совсем рядом с моим ухом, но он всё равно склоняется ближе и слегка касается пальцами моего локтя. Его запах окутывает меня. – Готова?
Ашер переводит взгляд с меня на него, и его улыбка понемногу гаснет.
Я поворачиваю голову, встречаясь с тёмными глазами Джулиана.
– Уже?
– Некоторым из нас завтра рано вставать, Сапфира.
– Я могу отвезти тебя домой попозже, если хочешь остаться, – предлагает Ашер.
Я отмахиваюсь и отступаю на шаг от компании.
– Всё нормально. Он живёт в моём доме, ему не сложно.
– Конечно, не сложно, – говорит Ашер. Его слова звучат резче обычного, но он всё ещё улыбается.
Хм. Что это сейчас было? Наверное, вино уже даёт о себе знать. Я тянусь, чтобы обнять Ашера, и он тут же отвечает на объятие.
– Спасибо за отличный месяц. С Рождеством.
– Хорошего полёта завтра. Повеселись с мамой и папой.
Я гримасничаю в ответ. После прощальных объятий с Алешей и Каем мы с Джулианом уходим.
В темноте его машины я наблюдаю, как свет фонарей скользит по его лицу, создавая на нём интересные тени.
– Поздравляю с победой.
Он пожимает плечами.
– Легко обыграть толпу пьяных людей в покер.
Я смеюсь.
– Поэтому ты сегодня не пил?
– Ага. Ради права похвастаться. – Он снова одаривает меня своей полуулыбкой. – В следующий раз ты будешь за рулём.
Что-то внутри у меня довольно мурлычет от этих слов «в следующий раз».
Когда мы добираемся до дома, поднимаемся по лестнице бок о бок. На своей площадке я поворачиваюсь к нему, чтобы попрощаться.
– Во сколько у тебя завтра рейс? – спрашивает он.
– Рано.
Он почесывает шею, потом оглядывает пустой подъезд.
– У меня для тебя кое-что есть. Можешь уделить минутку?
Я на три секунды замираю в изумлении, а потом говорю:
– Конечно.
– Я сейчас принесу. Подожди.
В квартире чисто, но я всё равно окидываю взглядом гостиную на предмет чего-то компрометирующего. Туфли с каблуками улетают в спальню двумя точными пинками. Пальто вешаю на крючок у входа.
Когда он стучит в приоткрытую дверь, меня накрывает волна нервного трепета. Я открываю шире и вижу, что он держит в руках картонную коробку с красным рождественским бантом.
– Я вытянул твоё имя на Тайного Санту.
Грудь наполняет горячее, стремительное тепло, растекающееся улыбкой по губам.
– Серьёзно?
Он кивает с видом обречённости.
– Джулиан Сантини, ненавидящий всё, что связано с Грейс Роуз, вынужден был искать для неё рождественский подарок?
Он плотно сжимает губы.
– Что же там может быть? – Я приближаюсь, холодный декабрьский воздух смешивается с его запахом, превращаясь во что-то тёмное и манящее.
– Откроешь – узнаешь, – говорит он.
Я протягиваю руки, чтобы взять коробку.
Она оказывается тяжелее, чем я думала.
– Чёрт... Что там такое?
Он приподнимает крышку, и я заглядываю внутрь.
Сахар.
Сахарный песок. Сахарная пудра. Коричневый сахар. Тростниковый. Крупный кристаллический. Заменитель. Сахарные кубики.
Я резко поднимаю на него взгляд.
– Ты издеваешься? И что мне с этим делать?
На его лице светится веселье. Щёки краснеют.
– Советую испечь детишек. Помогает от горечи в душе.
Мои губы предательски дёргаются в улыбке.
– Ты считаешь это смешным?
Он кивает, сдерживая смех, и прикрывает переносицу рукой. Где-то внутри у меня разрастается пушистый, тёплый комочек. Эта его улыбка такая милая…
– Я считаю, – он дёргает за прядь моих волос, – что это гениально. Сапфира.
– Ты ведь знаешь, что я Грейс, – говорю я тише, чем хотелось бы.
– Точно. – Он проводит рукой по губам, пытаясь скрыть самодовольную ухмылку. – Всё время забываю.
– Ты невозможный. Ладно, заходи, я принесу твой подарок. – Я планировала оставить его у его двери утром, но сейчас хочу, чтобы всё было по-честному.
Его улыбка исчезает.
– Подожди. Ты тоже вытянула моё имя?
Я криво усмехаюсь.
– Судьба ко мне явно не благосклонна. Ответ очевиден. Заходи, Джулиан. На улице холодно.
– Зайти… в твою квартиру?
Я машу рукой, указывая на старый ковёр и потолок с побелкой.
– Ты думаешь, я установила здесь ловушки для Джулиана? Я не кусаюсь.
Он замирает на пороге, лицо становится непроницаемым. Он покачивается с носков на пятки.
– Джулиан? – Я тяну его за лацкан пальто. – Тут тепло.
Он наконец переступает порог и закрывает за собой дверь. В прихожей его взгляд пробегает по моему синему дивану, картинам на стенах, книжным полкам. И только когда он делает шаг вглубь, я вдруг ощущаю, как моё пространство словно нарушено, захвачено и покорено.
Я краснею с головы до пят.
– Подожди здесь. Я сейчас.
Сердце колотится, пока я ставлю коробку с сахаром на обеденный стол и убегаю в спальню за его подарком. Заметив своё отражение в зеркале, поправляю несколько выбившихся блестящих прядей и возвращаюсь.
Он смотрит на свёрток так, будто тот может взорваться у него в руках. Жаль, что я не додумалась до этого раньше. Глиттерная бомба была бы в самый раз. Розовый блёстки, может, с единорогами.
Ведьма в глубине моего мозга злорадно хихикает, надеясь вытянуть его имя на следующий год.
Он берёт подарок в руки.
– Ты сама упаковала?
– Конечно. А что?
– Оно... слишком... блестящее. С ленточками. И бантиком.
Я закатываю глаза и развожу руками.
– Слишком красиво для тебя, да?
Он отводит взгляд от коробки и задерживает его на мне.
– Да.
Я машу рукой в сторону подарка.
– Тогда разворачивай.
Проходит несколько секунд, прежде чем он моргает и аккуратно поддевает край обёртки. Из-под бумаги он вытаскивает зелёно-серую кружку с Etsy, ручка которой сделана в виде змеи.
Одна тёмная бровь приподнимается.
– Слизерин.
– Теперь все будут знать, кто ты на самом деле, когда ты будешь пить кофе на лекциях, – с самодовольной улыбкой говорю я и хлопаю его по плечу, но тут же замечаю, как под моей ладонью ощущаются жёсткие мышцы, легко прощупывающиеся даже сквозь зимнее пальто.
О боже!
В форме и чёрных водолазках он не выглядит накачанным, но под моей рукой словно мрамор – сухие, рельефные мышцы. В голове мгновенно вспыхивают картинки, где он без рубашки, и по всему телу пробегает разряд, устремляясь туда, куда я категорически отказываюсь думать.
Воздух становится каким-то разреженным, пока моя рука остаётся на его руке. Инстинкты самосохранения вспыхивают красным, вопя, что пора отпустить.
Но я не отпускаю.
Если бы он был львом, а я зеброй... я даже не уверена, что убежала бы.
Его взгляд темнеет. Хищный. Как будто он чувствует мои феромоны. А мои глупые гормоны предательски плавят всю мою волю.
Посмотри, какой он красивый, нашёптывают они. Никто с такой челюстью не может быть злым.
Он поднимает кружку с гербом Слизерина и одаривает меня кривоватой ухмылкой.
– Похоже, так и будет.
Я отдёргиваю руку, словно обжёгшись током. Губы раздвигаются, не зная, что сказать и во что он вообще играет.
Он легко проводит большим пальцем по моей нижней губе, затем опускает его к подбородку, чтобы аккуратно закрыть мой приоткрытый рот.
– С Рождеством, ведьма.
Джулиан
Февраль, Год 1
Среди группы ординаторов по внутренним болезням на терапевтическом этаже взгляд доктора Шармы вонзается прямо в меня.
– Доктор Сантини, доложите по своему пациенту.
Внутренние болезни выжимают из меня все силы. Я могу только поблагодарить бога расписания за то, что эта ротация самая короткая в году. Мой куратор – практически гений из «Менсы», и её пугающая способность цитировать UpToDate дословно заставляет мою кожу зудеть.
Я опасно обезвожен. Так сильно я не потел со времён подготовки к марафону в колледже, а тогда у меня ещё было время пить воду и есть нормальную еду, а не один глутамат натрия. Когда я последний раз ходил в туалет? Вчера?
Мой пациент – пятидесятилетний мужчина с желудочно-кишечным кровотечением неясной природы и недавним инфарктом, после которого ему поставили стент. Сложное сочетание. Я заканчиваю своё никчёмное представление прямо у его палаты и надеюсь, что доктор Шарма не будет слишком сурова.
– Жидкости и кровь вы восполнили, – говорит она. – А он всё ещё кровит?
– Э-э... да?
– Да или нет, доктор Сантини?
– Да. Да, он всё ещё кровит.
Она поднимает брови.
– И что вы собираетесь с этим делать?
– Я вызвал гастроэнтерологов. Они посмотрят его утром. – Ладони потеют, промокая мои конспекты, и буквы на них превращаются в какое-то произведение искусства в жанре «паника и отчаяние».
Два моргания. Всё, что я получаю в ответ. Как это интерпретировать? Она зла? Разочарована? Считает минуты, которые могла бы потратить на изобретение новейших медицинских технологий вместо того, чтобы смотреть на мою тупую физиономию?
– Он всё ещё на антикоагулянтах? – спрашивает она.
– Да?
– Да или нет, доктор Сантини?
– Да.
Она замирает. Напряжение в воздухе душит, и все остальные ординаторы отводят взгляды, как от автомобильной аварии. Я их понимаю. Вместо того чтобы подумать, чего от меня хочет Шарма, мой мозг подсказывает только одно: беги отсюда. Мы летим в тартарары!
Доктор Шарма широко раскрывает глаза.
– Но он же кровит. Видите ли вы в этом какую-то проблему?
– Тогда я... отменю антикоагулянты. – Чёрт, опять звучит как вопрос.
– Ему поставили стент три дня назад.
– Тогда я... не отменю.
– Вам придётся выбрать одно, доктор Сантини. Какой вариант с меньшей вероятностью приведёт к тому, что завтра утром он будет мёртв?
Край раздражения слегка оттеняет поток адреналина в крови, и мысли начинают проясняться. Я не знаю, что делать, но ещё больше не хочу признаваться, что не знаю. Эта врождённая потребность дать правильный ответ, даже если он не имеет отношения к моей специальности, никуда не девается.
Она моргает с преувеличенной терпеливостью.
– К обеду вы будете знать правильный ответ, верно, доктор Сантини?
– Да, – сиплю я. Похоже, обедать мне сегодня не придётся.
Она переключается на терапевтического интерна, снимая с меня это проклятие.
Единственное спасение – Ребекка, та самая, которая никогда не сдаётся, в этом месяце не на смене. Хотя это не мешает ей каждый день писать мне с предложением «помочь». Мне казалось, я дал понять, что после того как она попыталась меня поцеловать, мы лучше останемся друзьями. Но для неё «друзья» явно означает свидания, секс и, в перспективе, брак с кучей детей.
Сегодня утром она прислала мне мем с котом в белом халате и подписью: «Всё будет нормально. Просто сделай кот-скан».
Кажется, я ненавижу котов.
Я с нетерпением жду вечернего похода на групповую терапию.
До прихода ночной смены мы с интерном принимаем по восемь пациентов. Днём я объясняю сыну пациентки, что его матери потребуется МРТ с утра, и в течение следующих сорока пяти минут слушаю, как он орёт про стоимость её лечения.
– Мне придётся брать второй ипотечный кредит, чтобы оплатить все эти чёртовы анализы! Вы что, процент с этого получаете? Просто разводите нас на деньги, да?
Я молча смотрю на него.
Это жесть. В голове проносится миллион мыслей.
Потерянные годы молодости.
Почти полмиллиона долларов долгов.
Чудовищные рабочие часы.
Вероятная инфекция мочевого пузыря.
Риск заразиться чем-нибудь смертельным.
Постоянная угроза судебных исков.
А он думает, что я наживаюсь на его семье?
Нет, братан. Я развёл сам себя.
Когда-нибудь какой-нибудь мальчишка скажет мне, что хочет стать врачом, и я буду уговаривать его пойти учиться на электрика.
Вечером я почти бегом покидаю больницу и нахожу утешение в звуках The Strokes, раздающихся из колонок моего пикапа.
Я первым приезжаю в Mico и заказываю себе Mambo Taxi, потирая уставшие глаза в ожидании. Открываю их и вижу Грейс у стойки администратора. Она улыбается девушке, потом направляется ко мне и садится напротив. Её синяя форма, на удивление, сегодня без крови – для неё это редкость.
Мой напиток приносят, а официант, который уже месяц заглядывается на неё, улыбается.
– Тебе тоже Mambo, Грейс?
Она кивает, ослепительно улыбаясь ему – так, как мне не улыбалась никогда. Её карие глаза сияют, щёки розовеют, зубы сверкают.
Интересно, что нужно сделать, чтобы эта улыбка досталась мне?
– Он знает твоё имя? – спрашиваю я, когда официант уходит.
Она бросает на меня взгляд в стиле «серьёзно?».
– Он всех нас знает. Мы здесь постоянно.
Я опираюсь локтями на стол и смотрю на неё, когда она напрягается.
– Я погашу твой студенческий долг, если ты докажешь, что он знает моё имя.
Она собирается что-то сказать, но тут у нас одновременно приходят уведомления. Я гляжу на экран: сообщение от Кая.
Она хмурится.
– Кай не придёт. Застрял в больнице.
Я кладу телефон экраном вниз.
– И нас осталось четверо.
– Как дела на терапии? – спрашивает она.
– Как в седьмом круге ада. А у тебя в неонатологии?
Она улыбается.
– Много наркозависимых младенцев, которых можно обнимать.
– Не знал, что дьяволиц пускают к детям.
Как и планировал, её улыбка исчезает, уступая место этим огненным глазам.
– Дети меня обожают, Джулиан.
Уверен, что да... особенно с такой грудью, куда можно уткнуться.
– Они тебе об этом сказали? – приподнимаю бровь.
Румянец на её щеках не должен меня заводить. Это её злая мордочка, а не та, с которой она хочет меня соблазнить, но, похоже, это максимум, что мне светит... а я не помню, когда в последний раз занимался сексом.
Неудивительно, что у меня сносит крышу.
Официант ставит её напиток на стол.
Грейс улыбается ему своей ослепительной улыбкой.
– Спасибо, Эрик. – Потом указывает на меня. – Ты знаешь, как его зовут?
Официант в образе серфера смотрит на меня, как будто впервые видит.
– Э-э... Джеймс?
Она разочарованно морщится.
– О.
Я киваю.
– Да, так и есть. Джеймс.
Он уходит, а я сверлю её взглядом «я же говорил».
– Ну хоть на букву Д, – бурчит она.
Я усмехаюсь.
– Самое белое имя, какое только мог придумать.
Наши телефоны снова одновременно загораются – на этот раз сообщение от Рэйвен. Её няня отменила смену, так что она не придёт.
– И нас осталось трое, – она делает глоток.
В груди вспыхивает беспокойная энергия, и пальцы сами набирают сообщение.
Я: Алеша, ты ещё идёшь?
Три маленькие точки появляются и исчезают на экране, и я откладываю телефон.
Грейс делает глоток, хитро глядя на меня из-за трубочки.
– Боишься остаться со мной наедине, Сантини?
Да.
Я фыркаю.
– Нет.
Прошлый раз, когда мы ехали вдвоём в его тёмной машине зимой, стал для меня откровением под названием «Чего у тебя не может быть, но ужасно хочется». С тех пор мне не давал покоя голос в голове, нашёптывающий, что стоит найти повод повторить это снова.
Она умная. Смешная. Красивая. Пахнет как ангел Victoria’s Secret.
С трудом сдерживая вздох, я напоминаю себе, что я вообще-то не знаю, как пахнет ангел Victoria’s Secret.
Сексом, цветами, волшебством и ещё раз сексом.
Заткнись, дурацкий голос. Она меня ненавидит. Это несправедливо, но факт. Этого должно быть достаточно, чтобы заглушить все эти примитивные желания моего истощённого и недосыпающего мозга. Должно быть. Но не факт.
Оба наших телефона одновременно пингуют, и мы тут же хватаемся за них. Ответ Алеши заставляет моё сердце некомфортно стукнуть три раза.
– Что за нахрен, «кошачья чрезвычайная ситуация»? – Грейс сверлит телефон взглядом, потом поднимает глаза на меня.
Я ахаю.
– Ты только что сказала «хрен»?
Она оглядывает ресторан. Все наши друзья куда-то делись, и теперь мы остались вдвоём. Ситуация, которую вполне можно назвать свиданием.
Внутри меня ухмыляется какой-то хищный, жадный зверь – не самое лучшее предзнаменование. Но, несмотря на здравый смысл, я наклоняюсь к ней, проверяя, хватит ли у неё смелости остаться.
– Так что, продолжаем?
Веснушки на её бледной коже выделяются особенно ярко.
– У меня уже есть напиток, Джулиан. Оставить Mambo Taxi на столе – это святотатство.
– Тогда пей, Сапфира. Тебе понадобится сила, чтобы выдержать весь вечер с Лексом Лютером.
Её губы изгибаются в лукавой улыбке.
– Кстати, как прошло твоё свидание с Малефисентой?
– Дракониха меня не впечатлила. – Я небрежно пожимаю плечами, и она смеётся.
– То есть у Халиси тоже нет шансов?
Я помешиваю свой напиток.
– Ты знаешь о «Матрице безумия и привлекательности»? Мать драконов слишком высоко в зоне опасности.
Она фыркает.
– Как будто у тебя вообще был бы шанс.
– Ну не знаю. – Я постукиваю пальцем по бокалу. – Иногда я могу быть довольно очаровательным.
Она закатывает глаза.
– Я погашу твой студенческий долг, если ты докажешь, что это правда.
– Это невозможно. Ты же меня ненавидишь. Как я это докажу?
Её взгляд на секунду опускается к моей руке, потом резко отворачивается. Она делает большой глоток из стакана.
– Я тебя не ненавижу.
Я усмехаюсь, не веря ни на секунду.
Она качает головой.
– Я просто хочу тебя ненавидеть. Но ты не даёшь.
Моё сердце тут же начинает биться как дикая барабанная дробь.
– Ах да? Почему?
– Ты абсурдно добрый, даже когда подкалываешь меня. Покупаешь мне сладости, защищаешь мою честь, подвозишь... И ещё у тебя есть вот эта... – она неопределённо машет рукой в мою сторону. – Вот эта штука.
Моя кожа пылает.
– Какая штука?
– С ртом. Ну, когда ты что-нибудь остроумное скажешь или специально бесишь меня. Ты улыбаешься... но не улыбаешься.
Я моргаю, не понимая.
– Что?
– Ох, забудь.
Приходит официант, и мы заказываем, как всегда, Tacos Mi Tierra.
Когда он уходит, она наклоняет голову, изучая меня. Сегодня её глаза особенно яркие – зелёные, с переливами нефрита и изумруда. Она никогда не подпускала меня так близко, чтобы я мог их разглядеть, но закатный свет делает своё дело.
– Значит, ты считаешь себя очаровательным? – Она морщит нос. – Мне бы хотелось увидеть этого Очаровательного Джулиана в действии.
Что-то внутри меня настораживается, и я прищуриваюсь. К чему она ведёт?
– Его чары срабатывают только на детей и женщин, у которых у него есть шанс.
Она смеётся.
– Ну хоть честно. То есть у тебя нет девушки?
– А что? – я приподнимаю бровь. – Интересуешься?
Она неловко фыркает, прикрываясь кашлем.
– Тебе бы этого только и не хватало. Вечно бы надо мной издевался.
– А у тебя что? – спрашиваю я. – Где твой счастливчик?
– Ха! – Она хватает чипс и ломает его на тарелке вместо того, чтобы съесть. – Счастливчик? Думаю, ты считаешь, что любой, кто со мной встречается, проклят.
Эта мысль бьёт как молния – быть рядом с ней...
Целовать эти губы. Провести пальцами по её шее, скользнуть ниже. Раздеть её. Опустить на кровать. Раздвинуть её колени, пока она шепчет «пожалуйста».
Это не проклятие.
Это дар.
Благословение.
Такому мужчине можно только позавидовать и в моём воображении он почему-то приобретает черты Ашера.
Чёрт. Это что, фантазии? Или ревность? Из-за Грейс Роуз, раздражающей девушки, которая, несмотря на все её слова, терпеть меня не может? Видимо, доктор Шарма сегодня основательно перекроил мне мозги. По-другому это не объяснить.
Она хмурится, пальцы крутят соломинку.
Чёрт. Она что-то сказала?
– Это была шутка, – бормочет она.
Официант приносит ей ещё один Mambo Taxi. Она ерзает на стуле.
Парень скользит взглядом по её груди.
– Еда будет готова через минуту.
Она лучится улыбкой, и мой внутренний пещерный человек ворчит что-то недовольное. Всё плохо. Похоже, влюбиться в Грейс – это жестокая шутка вселенной. Кара за то, что я не вовремя отменил антикоагулянты. Я в этом уверен.
– Это просто напиток, – бурчу я.
– Это лучший напиток в мире.
– Я знаю один получше. Как-нибудь покажу тебе.
Она приподнимает бровь, прикусывая трубочку.
– Ох, Джулиан. Не давай обещаний, которые не сможешь выполнить.
Она всегда произносит моё имя с таким тоном – строгим, как будто собирается читать мне лекцию.
И теперь я представляю её в школьной форме с мелом в руке.
– Вот! – Она указывает на мои губы. – Вот эта полуулыбка.
Эм...
Нет.
Это не полуулыбка.
Это... откровенный взгляд.
Теперь я знаю, что у меня есть слабое место.
Это... ужасно? Наверное, да. И явно создаст мне проблемы.
Я заставляю лицо принять какое-то другое выражение, чтобы хоть как-то скрыть свои мысли.
– Это обычная улыбка.
– Твои губы не двигаются, Джулиан. Это всё в глазах.
Не смотри на меня так внимательно!
– Глаза не могут улыбаться, Грейс.
Она замирает, глаза расширяются, взгляд становится острым.
Я понимаю свою ошибку на секунду позже.
– Сапфира. Я хотел сказать...
– Уже не важно. – Её прекрасная улыбка озаряет всё лицо. – Ты сказал это. Уже дважды, Джулиан. Что с тобой происходит?
Ты.
– Я... ничего.
Я не могу оторвать взгляд от её губ. Полностью обезоружен этой улыбкой – чистой, искренней радостью. И всё из-за того, что я просто назвал её по имени? Всего лишь это? А я-то думал, что дразнить её – это весело.
Но вот это... это гораздо лучше.
Эта женщина пугающе мила, и я уже не держу оборону. Все мои оружия лежат на столе между нами. Она может взять любое и уничтожить меня.
Но она не делает этого. Складывает руки и с поднятым подбородком всё так же ярко улыбается.
– Сегодня я победила, Джулиан.
Под кожей пробегает холодная дрожь, и я пытаюсь отмахнуться от ощущения неизбежности. Это наше перетягивание каната превращается во что-то совсем другое, да? Она будет побеждать не только сегодня. Она будет выигрывать снова и снова, забирая с собой кусочки меня каждый раз.
Интересно, сколько я в итоге ей отдам?
Через пару минут приносят еду – слава богу, хоть какое-то отвлечение, – а через час я уже стою на парковке с этой маленькой фурией, которая выдула три «Мамбо Такси» и отказывается признать, что слишком пьяна, чтобы сесть за руль.
Она ставит руки на бёдра.
– Твоя машина слишком высокая для меня, Джулиан.
– Тогда я тебя подниму.
Она фыркает.
Я протягиваю руку.
– Давай ключи, Сапфира.
– Он у меня в лифчике.
Мой взгляд тут же падает на её грудь, печально скрытую под свободной синей футболкой.
Она щёлкает пальцами у меня перед лицом.
– Глаза сюда, Сантини.
– Ты не можешь сказать «в лифчике» и ждать, что я не посмотрю. Я же человек.
Она прижимает палец с красным лаком к губам, задумчиво наклоняя голову.
– Хм. А я всё это время думала, что ты один из Назгулов.
Я криво усмехаюсь и беру её за плечи, направляя к машине.
– Пошли, ботан.
Она вздыхает.
– И как я утром на работу поеду?
Я открываю дверь.
– Завтра завезу тебя сюда перед сменой.
Она резко разворачивается ко мне.
– Слухи, Джулиан. Забыл? Люди и так думают, что я со всеми подряд сплю. Я не могу светиться, как девушка, которая уходит после ночи любви!
Чёрт. Меня бесит, что она вообще думает об этом. Что ей приходится менять своё поведение из-за чьих-то бредовых домыслов. Я хочу вернуть её улыбку – ту самую настоящую, которая до сих пор греет мне живот. Пытаюсь пошутить, чтобы разрядить ситуацию, но стоило мне наклониться ближе, как запах её волос сбивает с толку, и вместо шутки из меня вырывается низкий, хриплый голос.
– Прогулка позора только в случае, если ты переспишь со мной.
Зачем?!
Зачем. Зачем. Зачем.
Её губы приоткрываются. Ни острого ответа, ни возмущения. Её глаза темнеют, и мы замираем на три долгие секунды, прежде чем она откашливается.
Идиот, Джулиан!
Я пользуюсь моментом, хватаю её за талию и поднимаю в машину.
Когда я сажусь за руль, она уже сидит, скрестив руки на груди, и упрямо смотрит вперёд, снова забаррикадировавшись в своём аккуратном мирке. Мои тихие смешки тонут в шуме двигателя. Машина подключается к телефону, и включается последний плейлист.
Она хмурится.
– Это что, Канье?
Я бросаю на неё взгляд.
– Дай угадаю. Ты фанатка Тейлор Свифт?
Она поджимает губы.
– У неё ангельский голос, Джулиан.
– Дикая женщина с дьявольски-красной помадой. Чему тут удивляться?
Она что-то ворчит себе под нос и добавляет громкость, чтобы мы больше не разговаривали.
Но дьявол в моей голове хватает руль и тянет палец к кнопке громкости.
Не делай этого, Джулиан. Пусть она победит.
И всё же...
Её взгляд тут же впивается в меня, когда музыка стихает до нормального уровня. Вся её возмущённая энергия наполняет салон, а я тихо улыбаюсь. Чувство победы спорит с моими убеждениями, что она мне не нравится.
Просто с ней весело спорить. Вот и всё.
Весело, потому что она начинает злиться и краснеть.
Она же меня ненавидит, да?
Если бы ненавидела, смогла бы отвести взгляд.
Я не смотрю, но чувствую, как её взгляд скользит по моему лицу и шее, как ласковые пальцы. И я уже наполовину возбуждён, размышляя, о чём она сейчас думает.
Это станет огромной проблемой.
Я набираю Алешу, едва войдя в свою квартиру, стряхивая с себя аромат Роуз.
– Что, чёрт возьми, такое «кошачья чрезвычайная ситуация»? – требую я, как только она берёт трубку.
– Симба странно себя вёл. А потом начал блевать по всему дому.
Я падаю на диван.
– Ты оставила меня с ней наедине, Алеша.
– О, ради всего святого. Я больше не могу с вами двумя. Она не чума и не катастрофа, Джуджу. Не притворяйся, будто она тебе не нравится. – В трубке раздаётся громкое мяуканье.
– Я терплю её ради всеобщего мира. – Я сжимаю переносицу.
– О боже. Теперь она мне звонит. – Где-то гремит посуда. – Если ты обидел её своими странными флирт-придирками, я тебе по башке настучу. Ты мой друг, но она моя девочка. Соберись, наконец.
Флирт-придирки?
Я ведь не это делаю.
…Или всё-таки да?
Она бросает трубку. Я тяжело вздыхаю, уставившись в потолок, потом смотрю на два новых сообщения на телефоне. Первое от Тори. Видимо, мама жалуется, что я не звонил ей уже целых семь дней. Это я игнорирую. Второе от Максвелла.
Максвелл: Ты работаешь в субботу?
Я: Да, только днём.
Максвелл: Вечером встреча BrOB-GYN у Ашера.
Я: Буду.
Теперь мы сидим у Ашера, перешли с пива на виски, а он передаёт по кругу травку – что-то новенькое для разнообразия. Я расслабляюсь у костра, размышляя, до какой степени ординатура довела меня, что я ищу забвения в наркотиках и алкоголе, как Максвелл плюхается рядом.
– Думаю, подпишу контракт.
Год назад ему предложили место преподавателя, когда он выпустится в июне. Из всей пятёрки старших ординаторов предложение получил только он, хотя новых преподавателей остро не хватает. Думаю, его гендер сыграл немалую роль. Максвелл ДеБейки – отличный врач, но далеко не лучший в выпуске. Сарабет по всем показателям круче, но, если послушать доктора Левайна, женщин на эту должность вообще никто не рассматривал.
Я этого не понимаю.
– Тебе что, ординатуры мало было? Хочешь ещё немного помучиться? – спрашиваю я.
Он усмехается, поднимая бокал с янтарной жидкостью, в отблесках огня.
– Ординаторы делают всю грязную работу, а я буду получать большие деньги. По-моему, не так уж и мучительно.
– Но тебе придётся исправлять все их ошибки.
Он бросает на меня взгляд сбоку.
– Восемь месяцев исправляю твои ошибки. Привык уже.
Я склоняю голову в знак согласия. Максвелл действительно был моим главным спасением, когда я в панике не знал, что делать, когда что-то шло не так, когда я думал, что мой старший ординатор меня убьёт, если я срочно всё не исправлю. Он ни разу не жаловался и всегда оставался терпеливым. Если он и дальше будет таким, из него получится отличный преподаватель.
– Тогда готовься исправлять их ещё три года, – говорю я, ставя пустой стакан на землю.
Мир опасно кренится влево. Чёрт. Я пьянее, чем думал. Нужно сбавить темп. Пьяный Джулиан ни о чём не думает и говорит всё, что в голову взбредёт. Я стараюсь держать его взаперти как можно дольше.
Максвелл ставит меня ровнее.
– Если ты вообще доживёшь до конца этих трёх лет.
Я бросаю на него взгляд из-под лба, а он театрально хватает себя за горло, делая вид, что задыхается.
– Ха-ха, – закатываю глаза.
– Я просто говорю, что для гинеколога мало уметь держать скальпель в руках. Надо ещё медицину выучить, брат.
Я ищу Ашера в темноте заднего двора, надеясь на ещё одну затяжку.
– Тяжело всё это держать в голове. Я никогда не был силён в учёбе.
– Похоже, тебе пора искать репетитора.
Я кривлюсь и качаю головой.
– Ещё четыре месяца, и тебя перестанут водить за ручку, Джулиан. Ты останешься один. Больше никто не будет проверять твои записи и назначения, чтобы убедиться, что ты всё не запорол. Со второго года никто за тобой так пристально не следит.
– Я знаю.
– В гинекологии некогда лезть в протоколы, когда всё уже началось. Экстренные ситуации случаются быстро, и если ты не помнишь порядок действий, кто-то может умереть. Дети могут умереть.
– Я знаю! Чёрт. Ты ещё не преподаватель. Хватит читать мне лекции.
Максвелл пожимает одним плечом.
– Кто-то должен это делать.
– Эй, Сантини! – раздаётся рядом голос Ашера.
Я оборачиваюсь, и он протягивает мне вейп.
– Спасибо.
– Мне надо знать, что у тебя с Роуз?
Я кашляю, выдыхая дым.
– Что?
Он приподнимает бровь.
– Да ладно тебе. Подвозишь её, вступаешь в конфликты из-за неё... Вы вместе?
Я возвращаю ему вейп.
– Нет. Она меня терпеть не может.
Рядом Максвелл фыркает. Я бросаю на него вопросительный взгляд, но он ничего не отвечает.
– Ты уверен? – Ашер откидывается назад. – А то у меня с ней как-то всё не клеится.
Я и сам заметил, что Ашер давно положил глаз на Грейс, даже если она этого не замечает. Либо он слишком медлителен, либо у него вообще нет подхода.
А может, она просто не заинтересована.
Мне этот вариант нравится больше всего.
Она слишком хороша для него. Слишком хороша для всех нас. Эта застенчивая улыбка, проницательный ум, тихая доброта – ей нужен кто-то по-настоящему достойный.
Господи. Что это со мной? Она что, наложила на меня какое-то заклинание?
