Текст книги "Больны любовью (ЛП)"
Автор книги: Дейдра Дункан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
Джулиан
Апрель, Год 2
Алеше понадобилась целая неделя, чтобы ответить мне. Оказалось, она была в медовом месяце в Канкуне.
Повезло ей.
Последний уик-энд апреля – единственный выходной в этом месяце, и Алеша уговаривает меня сходить на бранч. Её объяснение вполне ожидаемо, но никак не помогает унять глухую злость, гнездящуюся у меня внутри.
Она возится с крошками на тарелке, нарезая их ножом на всё более мелкие кусочки.
– Если бы она хоть раз сказала, как её задевает то, что про неё говорят...
Я хмурюсь.
– Она всё держит в себе. Как ты до сих пор этого не поняла?
Алеша пожимает плечами.
– Могла бы просто спросить. Использовать логику. Никому не нравится быть объектом сплетен, и каждый делает вид, будто справляется. Почему ты решила, что Грейс – исключение?
– Она говорила...
Я поднимаю руку, останавливая её.
– Нет. Не ври мне. Это на тебе. Ты не знала, потому что не хотела знать. Потому что так было удобнее.
Подходит официант, чтобы убрать тарелки. Когда он уходит, Алеша глубоко вдыхает, глаза блестят.
– В последнее время мне приходится сталкиваться с неприятной правдой о себе.
Мой взгляд остаётся холодным.
– Прости, что мне абсолютно плевать.
Её лицо морщится, голос срывается.
– Я ненавижу, что причинила ей боль.
Я допиваю странный коктейль с лимоном и огурцом, который посоветовал официант, не зная, что ответить. Мне тоже не нравится, что она так поступила. Но, наверное, я и так сказал ей достаточно.
К концу утра я почти её простил, хотя никогда этого не забуду. Я слишком мягкий и не умею держать обиду. Грейс бы назвала меня тряпкой и улыбнулась.
Господи, как же я по ней скучаю. И в этом виновата Алеша. Алеша и некий призрак из прошлого Грейс.
Я должен быть зол. В бешенстве. Но я слишком онемел, чтобы чувствовать.
Перед тем как разойтись на парковке, Алеша обнимает меня.
– Сегодня поговорю с ней.
– Удачи.
Она смеётся печально, копается в своей огромной сумке в поисках ключей.
Я поворачиваюсь к своей машине, но замираю:
– Эй, Алеша.
Её глаза всё ещё мокрые от слёз.
– Извинения – это хорошо, – говорю я, – но у нас с тобой пока не всё в порядке.
Её брови поднимаются.
– Я потерял девушку, которую люблю, из-за тебя. Мне нужно время.
Её губы сжимаются, она кивает.
– Я понимаю.
Я оставляю её на парковке и еду домой.
Вечерняя тусовка BrOB-GYN – приятное отвлечение. Максвелл приносит смехотворно дорогую бутылку Glenlivet, даже Левайн впечатлён. Большинство собрались на веранде с сигарами, но я остаюсь внутри, наливая себе ещё. Пустая банка для печенья на холодильнике вызывает улыбку.
Ашер заходит с тремя пустыми стаканами и останавливается.
– Что, как?
– Да ничего. – Я указываю на банку. – Вспомнил про прикол с презервативами.
Он усмехается.
– Видел бы ты его лицо.
Мы меняемся местами: он наполняет стаканы, а я иду в гостиную. Пока он занят, я рассматриваю радужный плакат над диваном:
Я не гинеколог. Я – вагинист.
– Серьёзно, Ашер, где ты его взял?
Он бросает взгляд на постер, на губах появляется лёгкая усмешка. Пока его руки заняты бутылкой, он наклоняет голову.
– Пациентка подарила.
Я смеюсь.
– Серьёзно?
– Ага. – Он опирается на кухонную стойку, его взгляд пересекается с моим. – В конце первого года ко мне пришла пациентка с сильной болью во время секса.
Я приподнимаю брови.
– Она была в слезах, парень. Очень хотела ребёнка, но боль была такой, что я даже дотронуться не мог. Я перерыл кучу литературы. Пробовали всё: мази, физиотерапию, вагинальный валиум. Была у специалистов по боли, лазер делали. Даже к репродуктологу пошла – надеялась, что так будет проще.
– Чёрт... – Я снова смотрю на постер.
– Да. Её муж поддерживал, но всё это... просто грустно. – Он качает головой. – Потом мы немного перешли грань. Она принесла мне ботокс, купленный в каком-то спа, и умоляла попробовать.
– И ты сделал?
Он кивает.
– Колол каждые три месяца почти год. Работает, кстати. Когда она забеременела, подарила мне это. – Кивает на плакат. – Родила, и боль почти прошла. С тех пор я её не видел.
Я снова смотрю на плакат. Теперь он выглядит не как бравада, а как гордость. И я точно не знаю, где проходит граница между ними, но она есть.
Когда я снова поворачиваюсь к нему, он смотрит на меня внимательно.
– И что ты думаешь обо всей этой истории с Алешей?
Челюсть сжимается.
– Честно? Думаю, скрывать всё это и позволить Грейс тонуть под слухами – это было дерьмово с её стороны.
Ашер горько смеётся.
– Ага. Иногда задумываюсь, как же тяжело быть женщиной. Про мужчин такие слухи не распускают.
Я удивлён, подхожу ближе.
– У меня четыре сестры. Я думаю об этом постоянно. Знаешь, Алеша уверена, что теперь, когда они со Стивом всё обнародовали, слухи просто… исчезнут.
Скептическое лицо Ашера говорит всё.
– Я всегда думал, что Грейс не хочет встречаться именно из-за этих слухов.
– Так и есть.
Он наклоняет голову.
– Я пытался всё равно – пока не стало ясно, что дело не в том, что она не хочет отношений. Она просто не хочет их со мной. – Он смотрит на меня с усмешкой. – Хотя, наверное, мне стоит радоваться. Быть с ней – больно.
Я отвожу взгляд, делаю глоток.
– Почему думаешь?
Он гремит льдом в стаканах.
– Потому что тебе больно.
Я смеюсь, но вкус у этого смеха горький, с привкусом дорогого виски.
– Похоже, мы не такие скрытные, как думали, да?
– Не-а. Как только вы перестали спорить на занятиях, стало ясно, что вы всё уже переспали и выпустили пар.
– Ну. – Я сглатываю, чувствуя ком в горле. – Дело не в том, что мы были вместе. Больно – что больше не вместе.
– Что случилось? – Голос у него становится тихим, будто он не хочет знать, но не может не спросить.
Я бросаю взгляд краем глаза.
– Когда неуверенная в себе девушка решает, что она тебе не подходит, ты ничего не можешь с этим поделать. Нельзя её заставить быть с тобой. Что ещё я мог сделать?
Он не смотрит на меня. Улыбается, глядя на стаканы.
– Значит, продолжаешь пытаться… пока не найдёшь свой ботокс.
* * *
На следующий день мои усталые глаза всё-таки берут верх над документалкой о медицинских приборах, снятых с производства. Не знаю, сколько я проспал, когда раздаётся мягкий стук в дверь. Я моргаю, глядя на потолок, где всё ещё красуется изображение матки, и не сразу понимаю, что происходит. Стук повторяется, чуть громче.
Я тру глаза, делаю глоток воды. Документальный фильм всё ещё идёт, так что я выключаю телевизор и направляюсь к двери. Она распахивается бесшумно и у меня сжимается желудок.
На пороге стоит Грейс. Не улыбается. Её волнистые волосы безжизненно свисают по плечам, футболка и леггинсы помяты. Карие глаза встречаются с моими и моргают.
– Можно поговорить?
Изуродованный орган в моей груди делает один глухой, мучительный удар.
– Зачем?
Она опускает взгляд и прикусывает губу.
– Просто... пожалуйста?
Я смотрю на макушку её головы, на опущенные плечи, и та часть мозга, что всё ещё надеется, хотя это и саморазрушительно, уговаривает меня выслушать её. Ноги сами отступают, впуская её внутрь, и она снова заполняет собой всё моё пространство. Её запах разливается по комнате, впитываясь в те места, откуда уже успел исчезнуть.
Чёрт. Мне опять придётся выдёргивать её из себя.
Дверь мягко захлопывается, и я облокачиваюсь на неё, пока Грейс усаживается на кофейный столик.
Молчание.
Она ничего не говорит. Я едва дышу. Смотреть на неё больно, поэтому я отвожу взгляд к двери в спальню и просто жду.
Я зажмуриваюсь, услышав её всхлип. Её слёзы – как ножи по живому. Я хочу её утешить, но одновременно хочу закричать. Она сама всё это разрушила.
– Я хочу рассказать тебе одну историю, – шепчет она.
Я резко смотрю на неё.
Две слезы стекают по её щекам. Она быстро их вытирает и встречается со мной взглядом.
– Я... я не знаю, с чего начать.
– Обычно лучше всего с начала.
Громкий, горький смешок.
– С начала. Хорошо. Начнём с самого начала. – Она тянется за салфеткой. – Всё началось в медшколе. Я была яркой, полной надежд, готовой покорять мечты. – Снова горький смешок. – Я встретила его в первый же день.
Пальцы немеют. Его?
– Мэтт был... замечательным. Очаровательным. Красивым. У него была потрясающая улыбка. Едва прошла неделя занятий, как мы уже встречались, учились вместе, всё делали вдвоём. Влюблялись.
Щека дёргается от напряжения. Зачем она мне это рассказывает? Она что, хочет сказать, что всё ещё любит его? Я не хочу это слушать.
– Это было прекрасно. Учёба шла отлично. Я никогда не была такой счастливой.
Хватит. Не мучай меня.
– Грейс...
– Позволь мне договорить, Джулиан. Пожалуйста?
Я сжимаю кулаки, но всё-таки киваю и перехожу на диван.
Она разворачивается ко мне, кожа бледная, почти восковая.
– С интимной частью я не спешила. Я всегда немного... нервничала из-за этого. В школе про меня ходили слухи. Подростки – идиоты, а у меня и губы, и грудь большие, и зовут меня Сапфира Роуз. Можешь представить, как это выглядело. Все думали, что я легкодоступная. Что я дикая, готова на всё, знаешь? И от меня ждали опыта. Что я должна знать, чего хотят мужчины, и давать им это. Когда я впервые потеряла девственность, было немного больно, а он просто рассмеялся и сказал: «Терпи и молчи». Как будто... это было порно. Как будто я – порноактриса.
В животе тугой ком. Нет. Это с ней случилось? Я слишком ошарашен, чтобы прикоснуться к ней. Всё тело напряглось – как пружина, готовая сорваться.
Она качает головой и смотрит на колени.
– Когда я наконец отдалась Мэтту, всё вышло не очень. Я слишком напрягалась и не могла получить удовольствие, и он воспринял это как оскорбление. – Вздох. – После этого всё стало странным. Он начал пробовать разное, но чем больше пытался, тем сильнее я чувствовала давление, и... просто не могла...
Горло сжимается. Я тянусь к ней. Она позволяет взять себя за руку, её пальцы цепляются за мои.
– Он... э-э... стал хотеть то, чего я не хотела. В сексуальном плане. И я... я боялась его потерять. Я думала, что люблю его. Появилось ощущение угрозы: если я не соглашусь, он уйдёт. Типа: «Дай мне взять тебя сзади, Сапфира, или я уйду», или «если я не встану у тебя в горле так, чтобы тебя вывернуло – зачем мы вообще этим занимаемся?»
Я моргаю. Что, блядь?
– Так что я всё это делала, – говорит она. – Он не спрашивал. С согласием всё было... спорно. Но я боялась сказать, что мне не нравится вся эта извращённость. Что я не хочу, чтобы меня связывали, били и оставляли с болью. Я боялась, что он отнимет всё счастье, которое, как мне казалось, у нас было. – Её голос срывается. – Я была такой дурой.
В груди – холод и тошнота.
– Ты... Грейс, ты хочешь сказать, что я тоже причинил тебе боль?
Она поднимает голову, её взгляд острый и уверенный.
– Нет. Нет, Джулиан. Ты замечательный. Всегда был.
Облегчение захлёстывает.
– Грейс...
– Позволь мне договорить. – Её пальцы вцепляются в мою руку. – Это длилось месяцами. Я ненавидела себя, но всё равно убеждала себя, что люблю его. Что делаю всё это ради любви. К тому времени мы уже были на втором курсе, нагрузка была меньше. Он стал всё больше проводить времени с друзьями. Отдалился. А потом однажды мы были у него, занялись сексом – всё было нормально. Я подумала, что, может, он решил отказаться от всего странного. Я была так счастлива. – Она отводит взгляд. – Но потом он сказал: «Я больше не могу, Грейс. Это как трахать ледяную королеву».
Холод.
Он называл её холодной.
Я застываю, не зная, что сказать. Сердце превращается в электрическую станцию, качающую не кровь, а чистую ярость. Это боль с острым краем. Ненависть – холодная, расчётливая.
Я бы сделал ему больно. Если бы мог – сделал бы.
– Он всё ещё был во мне, когда сказал это, – говорит она. – Он был во мне, когда бросил меня.
Я тяну её за руку.
Она придвигается ближе, но остаётся сидеть на столике.
– Дальше – хуже. Я узнала, что он уже давно встречался с другими. Месяцами он принуждал меня к ужасным вещам, обзывал, причинял боль, а сам спал с другими женщинами. Как банальный подонок. – Она медленно выдыхает. – Но я ведь думала, что люблю его, понимаешь? Хотела его удержать. Он обещал навсегда. Мы смотрели кольца. Я думала, что хочу провести с ним всю жизнь. И я умоляла его остаться. Умоляла, Джулиан. А когда он отказал – что-то сломалось во мне.
В голове всплывают яркие, мучительные картины – что с ней делали, как измывались, как ломали. Монстр, который сначала уничтожил её, а потом обвинил в этом.
Не спрашивай, Джулиан. Ты и так всё знаешь.
Но я всё равно спрашиваю.
– Что ты имеешь в виду?
Она шмыгает носом и снова вытирает слёзы.
– Всё это насилие, всё, на что я шла ради него – то, от чего мне теперь мерзко, – я не хотела, чтобы оно было напрасным. Когда он ушёл, я сломалась. Снаружи – вроде как всё нормально, учёба, занятия... но внутри я была пустой.
Я больше не хочу просто причинить ему боль. Я хочу уничтожить его. Никогда прежде я не знал такой ярости. Он пытался сломать мою Грейс.
Но сейчас не обо мне. Я отбрасываю это в сторону. Беру её ладонь в обе руки, прижимаю к губам.
– Это не твоя вина...
– Я тогда вела себя странно. Оттолкнула многих. Те немногие, кто знал правду, осуждали не его, а меня. Говорили, что я должна бросить учёбу, что мне должно быть стыдно за свою наивность. Всё это меня уничтожило. Я перестала доверять. Не только мужчинам. Себе. Я больше не хотела, чтобы кто-то имел такую власть надо мной. Не хотела быть уязвимой. Лучше быть одной, чем снова через это пройти.
И я всё понимаю. Всё складывается.
– Грейси...
– А потом я приехала сюда и подумала, что смогу начать сначала. Всё забыть. Но...
– Но слухи.
Чёртова Алеша.
– Да. Они открыли ящик Пандоры. Люди смотрели на меня странно, обращались по-другому. Всё вернулось. Мэтт сломал меня на части, и я даже не уверена, что действительно его любила. Это ничто по сравнению с тем, что я чувствую к тебе. Но я не могла поверить, что снова не ошибусь.
Я беру её лицо в ладони.
– Я бы никогда не сделал тебе больно.
Глаза, полные слёз, блестят, пока она вглядывается в моё лицо.
– Последний мужчина, который обещал мне всё, бросил меня, даже после того, как я унизилась ради него. Я боялась, что ты... – Она качает головой. – Я должна была довериться тебе. Ты... ты был рядом с самого начала. Ты выбежал на улицу, протянул мне салфетку, чтобы я вытерла слёзы, хотя даже не знал, кто я. Ты поверил мне на слово, что всё это неправда, защищал меня и оставался рядом, даже когда я тебе не нравилась. Ты тратил своё время, чтобы помочь мне с операциями, когда мои собственные кураторы игнорировали меня. Ты никогда не давил. С тобой никогда не было трудно. Всё было легко. И я влюбилась. Господи, я влюблена в тебя уже целую вечность, Джулиан. Намного раньше, чем ты мог это понять. Намного раньше, чем я сама поняла.
Я обнимаю её.
Она прижимается ко мне, как всегда, обвивая руками мои плечи.
– Мне было страшно. Я столько всего натворила с Мэттом, и боялась, что снова совершаю те же ошибки. Что снова окажусь раненой. Я была трусихой, и это было несправедливо по отношению к тебе. Потому что ты – не он. Ты никогда не будешь им. Он был ядом, а ты – рай.
Что-то дрогнуло в груди, в той её части, которую я считал давно мёртвой. Но я всё ещё не знаю, что сказать. Она ведь не говорит, что хочет вернуться. Она объясняет, почему ушла.
Грейс отстраняется, чтобы взять ещё одну салфетку. Влажные глаза поднимаются на меня.
– Недавно умер младенец.
Сердце замирает.
– Что?
– Да. Мать попала в аварию. У неё было внутреннее кровотечение. Мы сделали всё, что могли, но ребёнка не удалось спасти. – Слёзы хлынули из её глаз, она крепко зажмуривается. – Мать сейчас в реанимации, но всё это было... ужасно. Я хотела... Я скучала по тебе. Я хотела упасть в твои объятия, но не могла, потому что сама тебя оттолкнула. Я сделала больно нам обоим, потому что я грёбаная трусиха.
Я делаю вид, что поражён.
– Она сказала слово на букву «г».
Сквозь слёзы она смеётся – тёплый ветер по моей коже.
Я вытираю очередную слезу с её щеки.
– Грейс, мне так жаль... за всё это. Если бы я знал...
– Ты сделал всё правильно. – Она сжимает мои плечи. – Это я всё испортила. Я просто хотела, чтобы ты знал всю правду. Полную.
Ком застревает в горле.
– Спасибо... э-э... за доверие. Это, наверное, было непросто вспоминать.
Сквозь слёзы она улыбается.
– Я люблю тебя.
Я наклоняю голову.
– Я...
Она прижимает палец к моим губам.
– Нет, не говори ничего. Я люблю тебя и мне жаль, что я не смогла тебе довериться. У меня всё ещё проблемы с доверием, Джулиан. Я до сих пор страдаю от жуткой тревожности и постоянно думаю, что обо мне скажут другие. Я далека от идеала, но я думаю... думаю, что мы созданы друг для друга. Я хочу, чтобы ты всё обдумал, и если, после того как переваришь всё, всё ещё захочешь меня, даже несмотря на все мои серьёзные недостатки, Джулиан, – я бы очень хотела попробовать ещё раз. Сделать это по-настоящему.
Я шепчу.
– Грейс...
– Я могу пообещать тебе вечность. – Она целует меня в щёку. – Вечность – это то, чего хочу я. Если ты тоже этого хочешь – ты знаешь, где меня найти.
Она выскальзывает из моих рук и поднимается. Я зову её по имени, когда она бросается к двери.
Перед тем как дверь захлопывается, она оборачивается.
– Просто подумай об этом.
Проходит пять секунд. Восемь сбившихся ударов сердца.
О чём, чёрт возьми, тут думать? Женщина моей мечты только что сидела передо мной и пообещала всё, чего я когда-либо хотел. До встречи с Грейс я не знал, что такое настоящее желание – не только телесное, но и душевное. Мне казалось, что знал, но на самом деле я просто играл в любовь, видя одну звезду и принимая её за всю галактику.
Желание быть с ней – в каждом вдохе, закопано глубоко в мозговом стволе, в самом инстинктивном. Без неё – не выжить. Лишение – смертельно.
Серьёзно несовершенная? Её единственный серьёзный недостаток – это то, что она считает себя недостаточной.
Я вскакиваю и бегу к двери. Она уже на полпути вниз по лестнице, когда я едва не лечу через перила.
– Грейс!
Солнечный свет бьёт по её длинным волосам, когда она оборачивается на площадке. Он играет на её каштановых прядях, словно освещая её – золотой магнит, притягивающий меня.
Она хмурится.
– А это точно обдумал?
Я иду к ней.
– Мне не нужно думать.
– Нужно.
На верхней ступеньке я останавливаюсь.
– Тебе надо, чтобы я притворился, будто у меня есть выбор?
– Джулиан...
– Здесь нет никакого выбора. – Я начинаю медленно спускаться. – Я мог бы сыграть эту игру. Мог бы заставить тебя просить, чтобы я вернулся. Но в чём смысл? Я уже по уши в этом. Я так глубоко, что не вижу, как ты держишься на поверхности. Если ты готова нырнуть со мной – тогда приходи за мной. Я плыву вслепую в темноте. Освети путь.
Я подхожу к площадке.
Она стоит, скрестив руки на груди, прикусывая нижнюю губу.
– Ты уверен?
Я почти смеюсь.
– А ты?
Она опускает руки и кивает.
Слава богу.
Её тело прижимается ко мне – знакомое, и в то же время будто из фантазии, которую я боялся больше никогда не пережить. Пальцы зарываются в её мягкие волосы, одна рука обвивает её спину, притягивая к себе.
Вкус её губ снимает с груди груз, который я даже не осознавал. Воздух вокруг искрит. Или, может, я схожу с ума. Поцелуй, наверное, слишком страстный, но я не могу остановиться. В каждом прикосновении – жар, и она отвечает мне, шаг за шагом, не уступая ни на грамм.
– Боже, как же я скучала, – шепчет она, когда я прекращаю целовать её и просто обнимаю.
Если бы у меня было хоть капля стыда, я бы попытался скрыть самодовольную улыбку. Но её слишком много. Я почти смеюсь.
Нет. Я смеюсь.
Она поворачивает лицо ко мне в том крохотном пространстве, что я ей оставил.
– Ты... Джулиан, ты смеёшься?
– Чувствую себя так, будто выиграл в лотерею.
Она хихикает.
– О, как мило.
– М-м-м. А теперь я хочу тебя. – Я поднимаю её на руки и направляюсь к своей квартире. – В кровати. Надолго.
Она не сопротивляется, лишь смотрит на меня. Щёки вспыхивают алым.
– Надолго?
– Навсегда.
На её лице вспыхивает лукавая улыбка.
Чёрт, она чертовски красивая.
Кровь отливает от головы и устремляется вниз, и я вдруг чувствую головокружение.
– Да, сегодня ты из моей спальни не выйдешь.
– Это справедливо. – Она прикусывает мою челюсть. – Дай я покажу тебе, как сильно я тебя люблю.
Грейс
Декабрь, Год 4
Праздничная вечеринка у доктора Чен в четвёртом году ординатуры – это настоящий праздник. Нам никуда не нужно идти. Пейджеры молчат. Дежурят младшие. Завтра никто из нас не работает.
Так что, само собой, сегодня на мне красное платье.
Когда я выхожу из спальни, Джулиан поднимается с дивана и стонет.
– Красное платье? Ты меня добиваешь, Роуз.
Я улыбаюсь.
– Ты не считаешь, что я хорошо выгляжу, Джулиан?
Его тёмные глаза вспыхивают, и он с хищным взглядом медленно проводит взглядом по моему телу.
– Ты же знаешь, где это платье мне нравится больше всего, Грейс.
Я хватаю пальто из шкафа.
– На полу возле нашей кровати?
– М-м-м. – Он обнимает меня сзади за талию, не дав надеть пальто, и целует в шею. – Заинтересовалась?
– Нет. Мы опаздываем.
Он отпускает меня с тяжёлым вздохом.
– Вот почему ты меня добиваешь.
Я оборачиваюсь и трогаю его нос подушечкой пальца.
– Думаю, ты переживёшь.
Пока он выключает свет, я делаю последний пшик блестками в волосы, и мы выходим на улицу. Дом, который мы снимаем, недалеко от дома Чен, так что дорога едва позволяет нам поспорить о плейлисте, но в конце концов Джулиан уступает моим требованиям.
Праздничное волнение накрывает с головой, и я выпрыгиваю из машины, едва он паркуется, торопясь к дому. За четыре года тревога перед общественными мероприятиями никуда не делась – грудь сжимается. Хотя это же не люди, а коллеги.
Почти.
Но хотя бы слухи обо мне наконец-то стихли. Созданная Ченом антиперсональная команда по борьбе с болтовнёй или, как мы себя зовём, Укротители Сплетен – ввела обучающие упражнения в программу ориентации для новых резидентов. Это помогло сразу обозначить, что сплетни недопустимы. Поощряется открытое общение между резидентами и кураторами. Это не идеально, сплетни всё ещё бывают, но я верю, что мы изменили атмосферу в больнице к лучшему. Я оставлю это место лучше, чем нашла.
Оказалось, мне не нужна была ни Алеша, ни Джулиан, ни даже Стивен Лэнгстон, чтобы спасти меня. Мне нужно было спасти себя самой – став лидером хорошо организованной и методично исследованной группы, что так греет моё структурированное и цветокодированное сердечко.
Я сделала те слухи своей сучкой.
Когда я тянусь к двери Чена, Джулиан хватает меня за запястье и разворачивает в свои объятия. Его губы накрывают мои, и он целует так, что у меня перехватывает дыхание.
– Это что сейчас было? – спрашиваю я, когда он отпускает меня.
Делая невинный вид, Джулиан пожимает плечами.
– Поцелуй. – Он тянется к двери.
Я фыркаю. Этот тип явно что-то задумал...
– Они пришли! – кричит Алеша, как только мы заходим в переполненный дом. Она буквально проталкивается сквозь толпу, чтобы обнять меня.
Её муж не отстаёт. Он пожимает руку Джулиану и целует меня в щёку.
– Как всегда прекрасно выглядишь, доктор Роуз.
Парень, надо отдать ему должное, приятный, но близкими друзьями мы не стали.
Алеша хватает меня за руку.
– Пошли пить!
Сзади Джулиан остаётся болтать со Стивом. Они стоят у двери. А меня Алеша тащит на кухню, где Кай протягивает мне бокал красного вина.
Я делаю глоток.
– А где Рэйвен?
Кто-то трогает меня за плечо.
Я оборачиваюсь и улыбаюсь.
– Рэйвен!
Она заключает меня в объятия.
– Последняя праздничная вечеринка вместе.
Я сжимаю её крепче и смеюсь.
– Мы почти у цели!
Мы отпускаем друг друга. Она обнимает Кая, потом Алешу.
– Я так буду по вам скучать.
Алеша планирует остаться в TUMC, стать преподавателем и быть рядом со Стивом, а Рэйвен и Кай выбрали работу подальше – Кай едет в Колорадо, Рэйвен – в северную часть Нью-Йорка.
А мы с Джулианом… Ну, мы пока не определились с будущим.
– Может, сфоткаем всех выпускников? – Доктор Чен подходит к нам с телефоном в руке.
– Да! – Алеша подскакивает. – Джу-джу!
Она ведёт нас в более тихую часть дома. Джулиан присоединяется, и мы встаём в ряд – пятеро плечом к плечу, пока Стив и Чен делают несколько снимков.
После этого Джулиан целует меня в щёку.
– Отдохни как следует, Сапфир.
– А я разве когда-нибудь иначе?
Он подмигивает и исчезает в гостиной – играть в покер с Ченом и Максвеллом.
– Он уже выбрал, чего хочет? – спрашивает Алеша, когда Джулиан выходит из зоны слышимости.
Сегодня она с зелёно-красными прядями в волосах и в струящемся чёрном платье. После всей той истории между нами многое так и не восстановилось – доверие надломлено. Но она не раз доказывала свою верность.
Мы подруги.
Не лучшие.
Но подруги.
Я качаю головой.
– Контракты лежат на кухонном столе. Он так и не сказал, какой хочет подписать.
Она поднимает бокал в мою сторону.
– Калифорния или Флорида. Сложный выбор.
Между нами просовывается Кай.
– А ещё не забудьте про частную клинику в Остине, которая их обоих хочет.
Хихикая, я делаю глоток вина. Мы с Джулианом решили искать работу вместе. Есть предложения рядом с его семьёй, есть рядом с моей. А ещё – между ними. Он говорит, что поедет туда, где я буду счастлива. Я говорю, что хочу поехать туда, куда выберет он.
Прошло два месяца и никакого решения. С кем-то другим я бы уже начала нервничать, но Джулиан всё тот же – ласковый и романтичный. Он любит меня. Я чувствую это всем нутром.
– Мы что-нибудь придумаем, – говорю я.
Рэйвен кладёт руку мне на плечо.
– Конечно. Это важный выбор. Не торопитесь.
Мы медленно возвращаемся на кухню. Младшие резиденты разбились на группки, смеются, болтают. По залу рассредоточились и другие – Левайн с румянцем у раковины, доктор К смеётся с женой, Хоффман жалуется на еду, Нараян мрачно стоит в углу.
Меня переполняет чувство радости, нелогичная привязанность ко всем, даже к тем, кого я, по сути, не люблю.
– Будешь скучать, да? – спрашивает Алеша.
Я киваю.
– Сладко-горькие воспоминания.
Она крепко меня обнимает.
– Это были безумные четыре года, но без тебя всё было бы совсем не так.
Без тебя тоже, к сожалению.
Кай прыгает мне на спину, и я оказываюсь зажатой между ними.
– Мои девчонки!
Мы смеёмся, потом нехотя расходимся. Я иду к группе второкурсников поболтать. Через час Джулиан появляется рядом в столовой, с довольной улыбкой.
Я целую его в щёку.
– Выиграл?
– Нет. – Он притягивает меня ближе, поднимает мне подбородок.
– Тогда что за довольная мина?
Он ухмыляется.
– Ты знаешь, что снова блестишь?
Я хмурюсь. Он вечно дразнится из-за блёсток.
– Мне нравятся блёстки, Джулиан.
Он целует меня в губы.
– Я знаю.
Две второкурсницы рядом взвизгивают.
– А-а-а!
Мы остаёмся в объятиях и оборачиваемся к ним.
– Вы прямо идеальная пара, – говорит одна – та самая, что на собеседовании назвала беременность самой распространённой ЗППП.
Я неловко смеюсь.
Вторая кивает.
– Скажите, что я смогу прийти на вашу свадьбу.
Джулиан фыркает.
– Конечно. Приходите. – Смотрит на меня. – Ты уже назначила дату?
– Эм... – Я машу перед его лицом рукой без кольца, широко раскрыв глаза.
– Ах да. Бедная Грейси.
Я смеюсь.
– Ну почему ты так со мной обращаешься?
Он склоняется ближе и шепчет мне на ухо.
– Поехали домой, и я всё исправлю.
У меня в животе порхают бабочки, когда его губы касаются моего уха. Его рука скользит по моей талии, прежде чем он отступает. Пока мы прощаемся с гостями, я всё время отвлекаюсь, снова и снова поглядывая на Джулиана. Он беззаботно смеётся с Каем и пожимает руку Максвеллу.
В машине Джулиан снова сдаётся и включает мою музыку, а у меня в голове начинает зреть подозрение.
– Что происходит?
Уличные фонари высвечивают его лицо.
– В каком смысле?
Я щурюсь.
– Что-то тут не так.
Он хохочет и качает головой.
– Всё так.
Мои ногти, выкрашенные в рождественский красный, барабанят по центральной консоли, а я изучаю его профиль. Внутри просыпается подозрительное существо и прищуренно на него смотрит.
Что ты там задумал, Сантини?
Он берёт мою руку, и остаток пути мы едем в молчании.
У дома он останавливает машину на тихой улице нашего района. Я вылезаю и иду к входу, пока он запирает машину. У меня в лифчике завибрировал телефон. Я достаю его и хихикаю, увидев типичное сообщение от Джулиана: Нашёл это. Подумал о тебе.
Я готовлюсь к неудачному фото с вечеринки, но когда распознавание лиц разблокирует телефон, появляется прикреплённое изображение. В нестерпимо сексуальной руке Джулиана лежит чёрная бархатная коробочка с обручальным кольцом из розового золота и бриллиантом принцесса.
Сердце замирает, шаги замедляются. Я, не мигая, смотрю на экран. Фото сделано днём, на улице, и солнечные лучи проходят сквозь камень, разбрасывая радугу.
По коже пробегает дрожь. Я оборачиваюсь – но он не за моей спиной.
Он стоит на одном колене.
Джулиан Сантини смотрит на меня снизу вверх, одной рукой опираясь на другую, пальцы лежат у щеки. Кольцо висит у него на мизинце. Знаменитое отсутствие улыбки – на месте.
– Значит так, – он стучит пальцем по скуле. – Я тут был в ювелирном, ну просто так. Проходил мимо витрины с блестяшками и подумал: хм, я ведь знаю одну девушку, которая очень любит блестяшки.
Я нервно хихикаю.
– Джулиан…
Он прочищает горло, а выражение лица меняется и появляется настоящая улыбка.
– Я рассказываю историю, Грейс. Перебивать невежливо.
– Хорошо. Продолжай. – Я сцепляю руки перед собой, с трудом сдерживая порыв сорвать кольцо с его пальца и надеть его на себя. Кровь гудит в венах, тело покрывается мурашками.
Он делает предложение.
Этот невероятный человек хочет жениться на мне.
– Итак, как я говорил, девочка любит блестяшки, а я очень люблю эту девочку. Так что подумал, если я куплю ей одну особенно-особенно блестящую, может, она захочет её носить. Для меня.
Я улыбаюсь.
– Логично, доктор Сантини.
Его глаза сверкают.
– Но это ещё не всё.
– Я так и думала. – Я приближаюсь к нему.
– Видишь ли, если она решит носить эту блестяшку, то должна пообещать не снимать её. – Он снимает кольцо с мизинца и поднимает его между пальцами.
Я не могу не улыбаться.
– Никогда? А если она моет посуду, поправилась или делает операцию?
Он смеётся, качает головой.
– Метафорически. Это я обещаю ей вечность. А если она наденет кольцо – значит, обещает быть моей.
Я провожу пальцем по острым линиям его подбородка.
– Звучит честно.
– Я люблю тебя, Грейс.
– И я тебя люблю, Джулиан.
Он смотрит на кольцо в руке.
– До тебя всё было… тихо. А потом ты появилась и вдруг заиграла музыка. Как песня о любви. Та, которую хочется слушать снова и снова. Она заела в голове и совпала с твоим сердцебиением.
Я затаила дыхание. Боже, как он вообще может быть таким?
