Текст книги "Больны любовью (ЛП)"
Автор книги: Дейдра Дункан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Джулиан
Март, Год 2
Моё сердце не разбито.
Его просто больше нет.
Исчезло.
Она, чёрт возьми, украла его.
Я вообще ещё человек?
Я как-то дожил до конца недели и отработал свои выходные двадцать четыре часа в Винсенте, почти ничего не запоминая. Все пациенты выжили – и больше мне было плевать абсолютно на всё. На смене я передаю пациентов Алеше в нашей крохотной комнате отдыха, потом начинаю собирать свои вещи.
– Что ты с ней сделал?
Я замираю на полуслове, просовывая что-то в рюкзак.
– Что?
– Что ты с ней сделал, Джулиан? – Алеша сверлит меня взглядом. – Она плачет каждый день.
Я качаю головой.
– Не сейчас, Алеша.
– Именно сейчас, Джулиан. Она моя лучшая подруга, и…
– Прекрати. Ты даже не знаешь, о чём говоришь. – Я снова начинаю запихивать вещи в сумку.
Алеша встаёт, голос повышается.
– Не собираюсь я ничего прекращать! Ты разбил ей сердце, Джулиан.
Я резко разворачиваюсь к ней.
– Это я разбил ей сердце?
– Да! Зачем ты…
Я бросаю сумку на койку и выпрямляюсь в полный рост, нависая над ней:
– А ты хоть на секунду подумала, что, может быть, разбитое сердце – моё?
Алеша отшатывается, глаза расширяются.
– Я этого не выбирал. Ни за что бы не выбрал. Я бы выбрал её. Каждый день. До конца жизни. – Я опускаюсь на край кровати, уткнувшись лицом в ладони. – Она… она не захотела меня.
В ледяной маске Алеши появляются трещины.
– Джулиан…
– Я пытался её остановить. – Я смотрю в пол. – Но она всё равно всё разрушила.
Алеша молчит, но садится рядом. Её руки обвиваются вокруг моих плеч, а фиолетовые волосы касаются моих скрабов, когда она наклоняется ко мне.
– Ты знаешь, почему? – спрашивает она.
Всё тело обмякает.
– Из-за последнего слуха. Она узнала и просто сломалась. Заговорила о том, что отношения со мной только причинят мне боль. Сказала, что не может мне доверять. Что я её даже не знаю. Что если бы знал по-настоящему – ушёл бы.
– Чёрт. – Алеша крепче прижимается. – Мне жаль, Джуджу.
– Мне надо идти, Алеша. – Я похлопываю её по руке. – Мне надо поспать.
Она отпускает.
– Хорошей смены.
* * *
Сначала я убеждаю себя, что Грейс поймёт, что ошиблась, и извинится, но проходит две недели, а от неё ни взгляда, ни слова и моя надежда постепенно гаснет. Как я вообще так увлёкся девушкой, которая могла вот так со мной поступить? Когда я успел стать таким жалким?
– Соберись, Сантини! – рявкает Максвелл, когда плохо перевязанный сосуд на моей стороне матки начинает кровить.
– Чёрт. – Я качаю головой и принимаюсь за исправление.
Когда кровотечение удаётся остановить, Максвелл замирает и пристально смотрит на меня.
– Сделай вдох и выдохни это дерьмо. У нас работа.
– Знаю. Я здесь. Я собран.
После операции я сижу в мужской раздевалке, потирая лицо, когда его тяжёлая фигура плюхается на скамейку рядом.
Он хлопает меня по плечу.
– Она тебя добила?
– Ага.
Максвелл тяжело выдыхает.
– Поехали сегодня ужинать с нами и Кэт. Это отвлечёт тебя.
– Ладно, – отвечаю, хотя сама мысль о каком-либо общении кажется мне настоящей каторгой.
Следует долгая пауза. Я смотрю в зелёную плитку на полу, пытаясь вспомнить, как вообще разговаривают обычные люди.
– Я тебе когда-нибудь рассказывал, что Кэт меня бросала? – спрашивает он.
Я поворачиваюсь к нему и качаю головой.
– Ага. Это было на втором году. – Он усмехается. – Ужасный год, правда?
Я издаю короткий горький смешок. У меня не было ни одного выходного с тех пор, как Рэйвен родила. По крайней мере, работа отвлекает от той катастрофы, которую Грейс устроила в моей жизни.
Максвелл пожимает плечами.
– Под всем этим стрессом я, наверное, был полным козлом. Она не выдержала. Уехала на пару месяцев жить к маме. А я превратился в развалину.
– Да?
Он кивает.
– Мы поженились той осенью, так что в итоге всё сложилось.
Я снова смотрю на пол.
– Рад за тебя, мужик.
Максвелл ещё раз хлопает меня по плечу.
– Ты справишься.
Тем вечером, после ужина с Максвеллом и его, надо признать, чудесной женой, я еду домой под ливнем, молясь, чтобы этот дождь удержал Грейс от выхода на улицу. Мы уже пять раз сталкивались на лестнице – каждый раз неловко. Я активно ищу новую квартиру.
Переодевшись в сухие шорты, я плюхаюсь на диван и игнорирую Netflix, уткнувшись в Инсту – что, конечно, быстро приводит к просмотру фотографий Грейс. Через пару минут оживает семейный чат.
Тори: Ты как, малыш?
Я: Всё нормально
Я: Не надо меня всё время проверять
Я: Это просто девчонка
Бетани: Мне что, поехать и устроить разборки?
Сабрина: Мы её на место поставим, БиБи
Я: Я
Я: В
Я: Порядке
Лорен: Кажется, это по-настоящему, народ
Тори: БиБи, если ты нуждаешься в нас – я приеду в ту же секунду
Я: Пожалуйста, не приезжайте. Я не ребёнок.
На утренних дидактических занятиях в четверг я изо всех сил стараюсь не смотреть на Грейс. Место рядом со мной занял Кай, Алеша сидит одна в углу за конференц-столом, лихорадочно печатая. Рэйвен всё ещё в декрете. Она каждый день присылает фото своего новорожденного сына. Малыш Деррик чертовски милый – достаточно, чтобы подбодрить меня каждый раз.
Дидактика – единственное время, когда я вынужден видеть Грейс и это одновременно благословение и проклятие.
Она красива.
Ни следа бессонницы. Ни натянутой улыбки, ни тусклого взгляда.
Она в порядке, в то время как у меня ощущение, будто мои внутренности прокрутили через мясорубку и сложили обратно в неправильном порядке.
Единственный плюс – её вечные нападки, чтобы я учился, наконец принесли плоды. Когда меня спрашивают – я знаю большинство ответов.
Мои проблемы с концентрацией, мучившие в начале года, снова вернулись к привычному уровню лёгкого СДВГ. Возможно, её присутствие в моей жизни и правда было вредным.
Я думаю об этом целых три секунды, прежде чем усмехнуться про себя.
Нет. Только благодаря ей я знаю столько, сколько знаю. Грейс была солнцем, а теперь я мёрзну и дрожу в темноте.
Жалкий.
Во время перерыва между лекциями в комнате шумно. Ашер сидит напротив, с широкой улыбкой на лице.
– Что? – спрашиваю, когда он ловит мой взгляд.
Он качает головой.
– Подожди немного.
– Ты в порядке? – шепчет Кай рядом.
Я смотрю на него, молча.
Он отворачивается.
– Тебе не обязательно говорить об этом.
Я киваю, сглатываю и возвращаюсь к конспекту на ноутбуке – документу, который начал по настоянию Грейс.
– Но ты можешь, – тихо говорит Кай. – Если захочешь.
Мои пальцы замедляются, и я пишу на новой строке: Если я заговорю – это станет реальным. А я пока не готов.
– Понимаю, мужик. – Он постукивает пальцами по столу. – Может, пойдём куда-нибудь вечером?
Я вяло пожимаю плечами.
– Может быть, но вряд ли поможет.
– Тогда пригласи кого-нибудь из медсестёр. Половина из них уже в тебя втюрилась.
Идея вроде бы неплохая, но внутри меня тут же просыпается самоненавидящийся внутренний гном. А вдруг она передумает?
Я. Такой. Жалкий.
Качаю головой.
– Пока не готов и к этому.
Следующую лекцию ведёт доктор Чен, который врывается в зал и занимает место во главе стола. На его щеках чётко отпечатались полоски от СИПАП-маски, но настроение у него отличное. Он заканчивает рассказ о сложной патологии вульвы диаграммой здоровой.
Рука Грейс взмывает вверх, не дождавшись конца последнего слова Чена. Следуют её привычные двадцать вопросов. Я утыкаюсь взглядом в экран и включаю Silversun Pickups в AirPods, чтобы заглушить её голос.
– Есть ещё вопросы? – спрашивает Чен, когда она наконец замолкает.
– У меня есть, – говорит Кай, разглядывая диаграмму с сомнением. – С мужчинами что-то не так, да? Потому что вот… – он делает круговое движение рукой в сторону экрана… – я смотрю на это и думаю: ну это же не так уж сложно.
Ашер фыркает.
– Э-э... – у доктора Чена дёргается уголок губ.
– Нет, серьёзно. – Кай показывает на экран. – Это же как инструкция. Я что-то упускаю? – Он поворачивается ко мне. – Ну это же не так сложно, правда?
Я сверлю его тяжёлым взглядом.
Он сдаётся, понижает голос.
– А. Понял. Извини. – Закрывает ноутбук. – Я всё равно с членами работаю, так что всё нормально.
Лекси с грохотом бьёт по столу и с пафосом заявляет.
– Самое главное – ЗАЩИТИТЬ КЛИТОР!
Комната наполняется хихиканьем, и Чен, посмеиваясь, поднимается, чтобы уйти. Я всматриваюсь в него повторно. Спина его белого халата усыпана пришитыми презервативами.
Ашер взрывается от смеха. За ним смеются и другие.
Чен оборачивается, сузив глаза на Ашера.
– Что?
Из глаз Ашера катятся слёзы, лицо пылает от смеха.
– О боже, – фыркает Кай. – Доктор Чен, что вы сделали со своим халатом?
Чен смотрит вниз, затем ощупывает спину. Уголки его губ дёргаются в сторону улыбки, когда он глядит на Ашера.
– Полагаю, это твоих рук дело, доктор Фоули?
Ашер беззвучно хохочет. Остальные смеются в голос.
Все, кроме меня.
Чен снимает халат и демонстрирует его всем – десятки презервативов аккуратно пришиты к ткани.
– Не знаю, как я не заметил это, когда надевал.
Ашер захлёбывается от смеха, но выдавливает слова.
– Я тоже.
– Ты всё сам пришил? – спрашиваю я.
Ашер сияет глазами и кивает.
– А что мне ещё было делать с этими пачками презервативов на холодильнике?
Я усмехаюсь, сам не веря, что этот придурок умудрился вытянуть из меня хоть какой-то смех в моём разбитом, подавленном состоянии.
Спасибо, Ашер. От тебя, оказывается, есть толк.
Но это облегчение длится недолго. Как только веселье утихает и Чен выходит, Ашер наклоняется к Грейс. Шепчет ей что-то прямо в ухо, и она улыбается ему.
Я мысленно представляю, как вонзаю скальпель ему в грудь.
Кай наклоняется ко мне.
– Она выглядит нормально, но внутри тоже всё разрушено.
Адреналин тут же пробуждает моё сердце.
Правда? Если ей больно, зачем она это сделала?
Моё тело не слушается разума – я поворачиваюсь к ней и ловлю её взгляд. Между нами снова тянется нить. Она поворачивается ко мне.
Шум вокруг замирает. Слова Ашера остаются без внимания, когда её губы шевелятся, и она беззвучно произносит моё имя.
К чёрту это всё.
Мне плевать, что меня накажут за ранний уход. Я хватаю вещи, закидываю их в сумку и выхожу из комнаты, не говоря ни слова.
Я уже на среднем пролёте задней лестницы, когда открывается дверь и она окликает меня по имени.
Я оборачиваюсь. И вот впервые вижу – на её лице появляются признаки усталости: заострившиеся скулы, тёмные круги под глазами.
Она поднимает руку.
– Подожди.
– Зачем?
Она молчит. Тишина выжигает весь воздух между нами. И впервые я вижу это…
Она холодная.
Безразличная.
Жестокая.
Я поднимаюсь на три ступени вверх, она спускается на три – всё ещё стоит выше.
Почему я вообще ставил её на пьедестал? Я бы отдал ей всё.
– Ты... – Она сглатывает. – Ты в порядке?
Во мне вспыхивает гнев, смешанный с ледяной болью.
– Ты издеваешься, да?
– Джулиан...
– У меня нож в горле. Я задыхаюсь, чёрт возьми. Зачем ты здесь? Чтоб провернуть его поглубже?
Она сжимает губы в тонкую линию.
– Сказать нечего? – Я развожу руки в стороны. – Тебе нравится смотреть, как я тону?
Она делает два шага ко мне.
– Я не хочу этого.
– Значит, передумала?
На её лице боль, в глазах сверкают слёзы. Но она качает головой.
– Тогда уходи. – Как же глухо звучит мой голос. – Если ты не готова хоть немного мне довериться...
– Соотношение риска и выгоды тут...
– Я не риск! – рявкаю.
– Можешь поклясться, что останешься несмотря ни на что? – Она опускает взгляд, глаза блестят, будто она уже знает мой ответ. – Можешь пообещать мне вечность?
Вечность.
В голове вспыхивают картинки, которых никогда не было: Грейс знакомится с моей мамой. Она идёт ко мне в белом платье. Бесконечные дни смеха и споров, ночи страсти и близости.
Я хочу этого. Хочу будущего, которого она мне не даёт. Хочу больше всего на свете.
Я поднимаюсь ещё на одну ступеньку и заглядываю ей в глаза.
– А если бы мог? Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой всегда.
Она качает головой.
– Нет. Ты не хочешь. Ты разве не понял, что никакой вечности не бывает?
Больно. Жёстко. Я открываю душу, а она…
Она правда в это верит? Думает, что если я надену ей кольцо, то не сдержу обещание? Как я раньше не осознал, насколько она мне не верит?
Она слишком боится, чтобы довериться мне.
– Ты трусиха, – говорю я.
Она сглатывает и кивает.
– Знаю.
Я поправляю ремень сумки на плече.
– Ты пожалеешь об этом.
– Знаю.
– Тогда зачем ты это делаешь?
Она подходит ближе, останавливаясь на ступеньке выше, чтобы мы оказались почти на одном уровне.
– Потому что просто… я не могу. А ты заслуживаешь лучшего.
Холодный шип вонзается в грудь, и кровь закипает. Ярость вспыхивает, как молния. Она пытается изобразить мученицу? После того как вырвала моё сердце и изрубила его?
– Такая благородная, да? Думаешь, всё понимаешь. – Мой голос режет, как нож. Надеюсь, она чувствует каждый его край. – Разрываешь меня на части, утешаешь себя мыслью, что делаешь это ради меня. Нравится держать мою кровь на своих руках, Грейс?
Она всхлипывает.
Я вгрызаюсь в её взгляд. Она не отступает, даже сквозь слёзы. Она вся в моём пламени, и я произношу следующее, желая ранить её так же сильно, как она ранила меня.
– Думаешь, я заслуживаю кого-то лучше? Отлично. Посмотрим, найду ли я её.
Только после того как я ухожу, сожаление пронзает мою злость.
Я не такой. Не должен быть таким – злым, обозлённым, разбитым. Сожаление проникает внутрь и рождает желание извиниться.
Но разве боль даёт мне право причинять боль в ответ?
Я уже не знаю, что правильно.
Я ничего не знаю.
* * *
– Чёрт подери... – Моё сердце в панике бьётся в груди, стоит мне переступить порог и осознать, что в квартире кто-то есть.
– Привет, малыш.
– Твою ж мать, Тори. Я чуть не обосрался от страха.
Она поднимается с дивана, медленно развернувшись.
– Тебе действительно стоит найти лучшее место для запасного ключа.
– Какого хрена ты тут делаешь? – Я швыряю кошелёк и ключи на стол у двери.
Она ухмыляется своей фирменной наглой улыбкой.
– Апрель, милый. Сезон закончился, зимние птицы улетели, и у меня скопился отпуск. А ещё – мой младший братик страдает.
– Я младше тебя всего на полтора года, Виктория. Ты ведёшь себя, будто ты моя мать.
Она изображает возмущение, открыв рот.
– Как ты смеешь. Это личное оскорбление. Я в сто раз лучше нашей мамы.
– Зачем ты приехала, Вики?
Она расплывается в довольной улыбке и протягивает мне пластиковый пакет с журнального столика.
– Я пришла с дарами от всех.
По груди разливается тёплая волна.
– Скажи, что там есть трюфели от Norman Love.
Улыбка становится по-хищному широкой, как у Чеширского кота.
– Таитянская карамель.
– Обожаю тебя.
– Знаю. – Она подставляет щёку для поцелуя.
Я переодеваюсь и усаживаюсь на диван рядом с ней. Она похлопывает меня по колену.
– Рассказывай, что случилось, БиБи.
Я пожимаю плечами, хватаю коробку шоколада и вытаскиваю трюфель.
– А что тут рассказывать? Она меня не захотела.
Тори следит за каждым моим движением, пока я бросаю коробку на стол.
– Ты всё ещё её любишь, Джулиан?
– Это не важно.
– Джулиан. – Её тихий голос заставляет меня остановиться.
Я поворачиваюсь к ней, и она поднимает изогнутую бровь.
Виктория – моя женская копия. Те же тёмные волосы и глаза, те же линии лица. Смотреть на её выражение – всё равно что глядеть в зеркало. И сейчас она страдает.
– Что? – спрашиваю я.
– Чем я могу помочь?
Я усмехаюсь.
– Можешь заставить её передумать?
– А ты хочешь, чтобы я это сделала?
Я с наслаждением представляю, как Виктория ставит Грейс на место, но потом качаю головой.
– Мне просто нужно время. Я переживу это.
– Точно?
Нет. Не уверен.
Потому что… а вдруг не переживу? Вдруг я больше никогда не испытаю того, что чувствовал с ней?
Я горько смеюсь – не в силах сдержаться.
– Ну, или утоплюсь в ванне, так что...
– Ха-ха, – морщится она. – Ты работаешь в эти выходные?
Я поднимаю брови.
– Чудом нет. Первый выходной за три недели.
Её хитрая улыбка медленно расползается.
– Завтра вечером я тебя вытащу в свет.
* * *
Это ошибка.
Я пьяный в стельку.
Чёртова Виктория. Плохое влияние. Или, может, лучшее. Сейчас сложно понять.
– Джулиан!
Мир крутится волчком, когда я оборачиваюсь на своё имя и спотыкаюсь, делая два шага по танцполу.
Девушка рядом со мной смеётся и тянется ко мне. Наши руки встречаются, она прижимается ко мне. Мы покачиваемся в такт живой кантри-музыке, её губы у моих.
– Джулиан, я только что выиграл 82 доллара! – Кай подходит, вцепившись в руку Тори.
Я моргаю, потом улыбаюсь, потому что это лучшее, что случалось со мной с тех пор, как кто-то изобрёл секс.
– Круто!
– Я сообщил об этом доктору Чену! – Он тычет мне в лицо свой телефон.
Я слишком пьян, чтобы разобрать, что там написано, но начинаю неудержимо хохотать.
– И что он сказал?
– Что мне пора заняться своими выписками. Видимо, он лишился привилегий за то, что я не оформил эпикризы. – Он пожимает плечами. – Упс.
Тори смеётся.
– У твоего друга талант к игровым автоматам.
Забытая мною девушка впивается в мою шею, прямо в то чувствительное место под ухом. Я вглядываюсь в её лицо.
Ага.
Кай уговорил меня пригласить Ариэль-Русалочку в эту авантюру – через границу Оклахомы, в магическое казино. До сих пор не понимаю, зачем я это сделал.
Максвелл появляется рядом. Его жена пьянее меня и висит у него на руке, смеясь.
– Сколько ты выпил, брат? – спрашивает Максвелл.
Я пытаюсь вспомнить, но вечер уже наполовину стёрт алкоголем.
– Двенадцать?
– Иисус. – Максвелл берёт меня под руку и уводит, вместе со своей женой, к скамейкам сбоку от танцпола, пока группа на сцене берёт паузу.
Полураздетая официантка спрашивает, не нужно ли нам чего-нибудь.
– Шоты! – ору я, прежде чем Тори шлёпает меня по руке и заказывает воду.
Я злюсь.
– Я думал, ты этого и хотела.
Она закатывает глаза.
– Я хотела, чтобы ты расслабился, а не умер.
Ариэль-Русалочка плюхается ко мне на колени.
– Привет, детка. – Она начинает сосать мне шею. Ну, это… неприятно.
– Джулиан, – глаза Кая округляются.
– Что?
– Да пусть развлекается, – отмахивается Тори.
– Ты готова мириться с тем, что он подхватит герпес?
Ариэль целует меня в губы, и вот мы уже целуемся на глазах у моих друзей и сестры, но мне плевать.
Хотя бы на мгновение нет боли. Всё онемело, а эта девушка целуется совсем не как Грейс.
Грейс – это медленно, нежно, трепетно.
А эта – будто пытается меня задушить.
Слева кто-то усмехается, и Виктория говорит:
– Не переживайте. Он слишком пьян, чтобы что-то предпринять.
Если бы она только знала. В последний раз, когда я трахался с Грейс, я был под завязку благодаря её любимой «Крови Единорога» и почти ничего не помню, хотя она всё равно кончила дважды.
Я вглядываюсь в лицо девушки у себя на коленях. Голубые глаза. Круглое лицо. Смогу ли я возбудиться ради неё сейчас?
Может быть.
Честно?
Скорее всего, нет.
Шумный смех справа привлекает моё внимание. Кай согнулся пополам, а Максвелл спрятал лицо в ладонях. Ариэль всё ещё на моих коленях, глядит зло.
Тори поднимает бровь.
– Ты понимаешь, что всё это произнёс вслух?
Я лишь пожимаю плечами и закатываю глаза. Все здесь прекрасно знают, что у меня нет фильтра, когда я пьян. Поэтому я никогда так и не напиваюсь.
Зачем Ариэль вообще здесь? Я сажаю её рядом на скамейку – её костлявая задница больно врезается в ноги.
– Кто такая Грейс? – спрашивает она.
Кай наклоняется к ней с улыбкой.
– Доктор Роуз.
– Что? – фыркает Ариэль-Русалочка. – И ты с ней спал? Слышала, она трахается со всем, что дышит.
Я определённо не люблю эту девушку. Кай хмурится, обмениваясь взглядом с Максвеллом.
Тори прочищает горло.
– Думаю, не стоит...
Ариэль смеётся.
– Она ж ещё та стерва по отношению к медсёстрам. Ты ведь рад, что избавился от неё?
Я смотрю ей прямо в голубые глаза.
– Нет. Но ты реально ужасно грубая, так что теперь я бы с удовольствием избавился от тебя.
Улыбка сползает с её лица.
Кэт хохочет.
– Пьяный Джулиан – мой любимый Джулиан.
– Поддерживаю! – Я поднимаю ладонь, и она даёт мне «пять».
– Почему бы тебе не подняться со мной наверх? – шепчет Ариэль мне в ухо. – Я напомню тебе, зачем ты меня сюда притащил.
– Я делю номер со своей сестрой. Хочешь, чтобы я трахнул тебя у неё на глазах?
Щёки Ариэль заливает потрясающий румянец.
– Боже, Джулиан, – Тори хлопает меня по плечу. – Ты стал ещё хуже, чем я помнила.
– Можно нам воды? – просит Максвелл у сексапильной официантки.
– Конечно, красавчик.
Кавер-группа возвращается на сцену и начинает играть песню Кэрри Андервуд. Кэт и Ариэль визжат и бегут обратно на танцпол. Максвелл суёт мне стакан воды.
– Выпей всё.
Я залпом опрокидываю воду и вытираю рот.
– Ну и что теперь?
Тори усаживается рядом.
– Полегчало?
Я издаю глухой смех.
– А как вообще воскреснуть, Вики?
Она закатывает глаза.
– Не драматизируй, Джулиан.
– Хватит. – Я ловлю её взгляд, голос обжигающий. – Я знаю, что ты хотела как лучше – привезла меня сюда, отобрала телефон, пытаешься отвлечь, но ты никогда не была там, где я. Нет такого количества алкоголя, которое бы исправило это.
Она вздыхает.
– Тогда я не знаю, чем тебе помочь.
Мой голос становится тише.
– Я на дне, Тори. И воздуха нет нигде. Я взрослый человек. Просто дай мне побыть одному.
После долгой паузы она кивает, в глазах блестят слёзы, и она целует меня в висок.
– Делай то, что нужно, БиБи.
Она возвращает мне телефон, который забрала в начале вечера.
– Я не собираюсь ей писать, – говорю я.
– Ну, теперь это уже твоё решение.
* * *
На следующее утро я открываю глаза и в голову тут же бьёт ослепительный свет, будто кто-то пронзает мозг раскалённой иглой. Боль проносится по всей нервной системе, но, впервые за последние недели, внутри поселяется лёгкость.
Может, я и правда переживу всё это.
Это ощущение держится…
Пока я не смотрю в телефон.
Непрочитанное сообщение от Грейс.
Оказывается, я всё-таки написал ей прошлой ночью.
Я: Я скучаю по тебе, Грейс
Грейс: Я тоже скучаю по тебе, Джулиан.
Апрель, Год 2
К середине апреля я более-менее привыкаю к жизни без Грейс. Не сказать, что счастлив, но выживаю. Тори остаётся до тех пор, пока не убеждается, что я иду на поправку, и я вздыхаю с облегчением, когда она уезжает.
Я люблю свою сестру, но последние семнадцать дней каждый мой шаг был под микроскопом и, скорее всего, всё докладывалось остальной семье. Так что я не то чтобы сильно грущу при её отъезде.
Рухнув на диван, я даже не нахожу в себе сил дотянуться до пульта. Просто лежу и уставился в потолок. В текстуре «попкорна» начинают вырисовываться узоры – горный хребет у реки, омар с восемью лапами и... идеально очерченная матка?
Как я раньше этого не замечал?
Телефон завибрировал у меня на груди.
Кай: Ты слышал?
Я: Что?
Кай: Алеша сбежала и вышла замуж!
Я пялюсь на экран. Наверняка опечатка. Алеша ни с кем не встречается. Я жму кнопку вызова.
– Бро, – голос Кая взволнованный. – Это полная жесть.
– Ты о чём вообще?
– Доктор Чен был на их свадьбе! Показал мне фотку. Они тайно встречались три года.
Я потираю лоб.
– Чья свадьба? Ты что несёшь?
– Алеша вышла замуж за Стивена Лэнгстона.
В течение пяти секунд я просто моргаю. Стивен Лэнгстон – директор GME. И полнейший ублюдок.
– Она… что?
– Джулиан. Алеша – это та самая девушка, про которую говорили, что она спит с кем-то из GME.
Где-то в глубине живота разворачивается ледяная пустота.
– Всё это время! – добавляет Кай в ответ на моё молчание.
Все эти слухи. Все проблемы Грейс. Её неуверенность. Её боль. Источник – Алеша?
– Джулиан?
– Алеша переспала с кем-то, чтобы попасть в программу, а потом вышла за него замуж?
Кай смеётся.
– Нет. Говорят, они встречались ещё до этого, а Лэнгстон специально отошёл от отбора резидентов в наш год, чтобы не было конфликта интересов.
Повисает тишина. Кай прочищает горло.
– И всё равно слухи были, – говорю я. – Но не про Алешу.
Голос Кая теряет бодрость.
– Да, верно.
Снова молчание.
Я прикрываю глаза рукой.
– Алеша всё это время знала, что слухи пошли от неё, и молчала.
– Я… – Кай снова прочищает горло. – Похоже, да.
– Почему она позволила это сделать с Грейс? – Голос становится жёстче, хоть я и стараюсь держаться спокойно. Она могла бы всё сразу объяснить. Могла бы остановить это.
– Эм. Не знаю, – говорит Кай. – Может, защищала его. Лэнгстона. Если бы всё вскрылось, ему, наверное, влетело бы.
Я опускаю руку и снова смотрю на потолок – прямо на ту самую «матку». Она прикрывала своего парня и бросила под нож свою лучшую подругу?
– Это какое-то дерьмо, – говорю я.
– Согласен, – бурчит Кай.
Ком в горле становится ощутимее.
– Мне надо идти.
– Да… – вздыхает Кай. – Слушай, прости, мужик.
– Это не ты должен извиняться.
После звонка я мысленно пересматриваю последние два года совсем другими глазами. Алеша с самого начала вставала на защиту Грейс, ни разу не поверила слухам. Я думал, это «девчачья солидарность». Но нет. Она знала, что всё это ложь, и всё равно позволила им распространяться. Снова и снова она смотрела, как Грейс падает, вязнет в грязи, которая даже не была её.
Репутация Грейс разрушена из-за Алеши. Я потерял любовь всей своей жизни – из-за неё.
Алеша дала нам рассыпаться ради слуха, который могла бы развеять правдой.
Я открываю личку с ней.
Я: что за нах
Ответа нет.
