Текст книги "Священное сечение"

Автор книги: Дэвид Хьюсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Лицо Ника выражало явное сомнение.

– Что-то не так? – спросила Эмили.

– Да. Почему, черт побери, эта Лора Ли, или кто там она на самом деле, прибыла в Рим? Женщина, должно быть, знала о нем. И как ему удалось выследить всех этих людей?

– Каспар – профессионал. Наверняка занимал значительный пост. Утрата положения скорее всего не дает ему покоя.

– Но почему эта женщина сознательно подвергала себя опасности?

– Могу привести одну простую причину, – с твердой уверенностью отвечала Эмили. – У нее не было выбора. Она находилась на службе, и Липман заставил ее приехать в Рим, точно так же как и меня. Мы обе служили приманкой. Лоре не повезло. Каспар увел ее прямо из-под носа Липмана, а потом разрисовал в своем стиле. Неудивительно, что он сейчас мечется, словно раненый зверь. Представь, какой нагоняй ему достался от начальства.

Представить нетрудно. Люди вроде Липмана ищут родственные души. Кто-то пнул его, он дал сдачи.

– Ты согласен со мной? – спросила Эмили.

– Думаю, да. Но что мне надо делать?

– Я хотела, чтобы ты выслушал меня и не считал сумасшедшей.

– Это сложно, ты ведь и в самом деле ненормальная.

– Спасибо, мистер Коста, – чопорно поблагодарила она. Затем закрыла глаза и опустила голову на спинку дивана. – Господи, мне кажется, я могла бы уснуть и спать тысячу лет. А когда проснусь, весь этот кошмар, в котором мы живем, окажется просто дурным сном.

Ник чувствовал аромат ее волос. Ему хотелось протянуть руку и коснуться золотистой пряди, попробовать ее на ощупь.

– Не знаю, что мне делать, – проговорила Эмили тихим и как будто испуганным голосом. – Наверное, не надо есть испорченный сыр, чтобы не снились плохие сны.

Ник взглянул на бутылку с вином. Они почти выпили ее на пустой желудок.

– Сыра у меня нет, – сказал он, – но какая-то еда найдется. А потом… – он уловил какое-то особое выражение в ее глазах, – мы отлично выспимся.

Эмили двинулась в его сторону, коснувшись его плечом. Он не имел в виду ничего такого. По крайней мере сознательно.

Голубые глаза пристально смотрели на него. Ник Коста утонул в них. Очевидно, она благодарна ему. Разделив с кем-то свой груз сомнений, Эмили почувствовала облегчение. Беседа сблизила их. Улыбка промелькнула на ее лице. Женщина совсем рядом. При иных обстоятельствах…

Коста заерзал, испытывая чувство неловкости. Надо чем-то отвлечься.

– Кто такой этот Багряный Зверь? – спросил он.

Сработало. Уже знакомое ему выражение удовольствия отразилось на ее лице. Ему хочется видеть его почаще.

– Сначала, – сказала она, отодвигая в сторону бутылку, – откажемся от вина. Нам нужно сосредоточиться. И принесите еды, мистер Коста. В этом холостяцком жилище есть пища и вода, не так ли?

– Поищу что-нибудь.

– Хорошо. Остался последний секрет. А потом… – Эмили Дикон приложила все усилия, чтобы подобрать нужные слова, – я покончу с этим делом.

Лейла то ли кричала, то ли умоляла на непонятном ему иностранном языке, хотя каким-то образом смысл ее слов доходил до Перони. Она говорит на курдском? Эти полузападные, полувосточные модуляции хорошо знакомы ему по работе с иммигрантами, живущими на улицах.

Голова кружилась и болела, однако Перони понимал, что она повторяет одно и то же слово.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Худенькая темная фигурка танцует на легких ножках в мрачном зале, умоляя пощадить ее. Она обращается к невидимому незнакомцу, в то время как здоровенный коп, обязанный защищать девочку, свернулся в клубок и стонет от боли на каменном полу, словно побитый ребенок.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Он попробовал встать, однако на него вновь обрушился тяжелый удар пистолетом. А за ним поток всяческих оскорблений.

Лейла пронзительно закричала. Ее крик мог просочиться сквозь открытый глаз купола и улететь в морозную римскую ночь.

– Нет, нет, нет, нет!

Вдруг Перони осенило. Беспощадная ясность еще больше усилила страдания. Она не просит пощадить ее, а умоляет преступника сохранить ему жизнь. Девочка пытается заключить с невидимым монстром сделку.

– Не трать зря слов, Лейла, – простонал он сквозь окровавленные губы. – Беги. Пусть придурок повеселится.

И тут мир пришел в движение. Сильная рука твердо схватила его за воротник пальто и пихнула к стене, куда падал лунный свет.

Крепкий мужик, подумал Джанни Перони. Кидает такой большой груз, словно мешок с картошкой.

Перед ним возникло странное лицо человека примерно одного с ним возраста. Чисто выбритое, красивое, с несколько заостренными чертами, напряженное и лишенное всяких эмоций. Такие лица не встречаются у прирожденных убийц. Он носит очки и скорее похож на врача или ученого. Возможно, виноват серебристый лунный свет, только кожа незнакомца, кажется, имеет какой-то необычный оттенок. Что-то в его взгляде и твердой линии рта говорило Перони о необходимости выслушать этого человека. Да и дуло пистолета, прижатое к виску, подтверждало эту необходимость.

– Отпусти ее, – настаивал Перони.

Его буравил холодный, пронизывающий насквозь взгляд незнакомца.

– Кто тебе эта курдянка?

– Ребенок есть ребенок, – ответил Перони, вновь ощущая во рту теплую струйку крови.

Человек молчал. Перони не знал, что его ждет – избавление или смерть. Сильные руки опять схватили полицейского и прижали к стене.

– Не сопротивляйся, иначе будет больно.

Незнакомец помахал перед лицом Перони каким-то знакомым предметом: две пары пластиковых наручников, которые полицейские берегут для особых случаев.

– Да, да, – пробормотал Перони и протянул ему руки, сжав ладони вместе, как они делали во время тренировок. Края наручников врезались в кожу.

– Теперь ты, – проговорил американец, тыча пальцем в Лейлу.

Она покорно вытянула руки.

Он кивнул:

– Умная девчонка. Хочешь совет? Кончай воровать, иначе попадешь в большую беду.

Он надел ей пластик гораздо более осторожно. Потом вновь толкнул Перони, подтащил его вплотную к девочке, вынул еще одни наручники, пристегнул пленников друг к другу и приковал к железной стойке, поддерживающей перила алтаря. Теперь они практически не могли сдвинуться с места. В довершение всего американец сунул руку в карман полицейского, вынул мобильник, бросил его на пол и растоптал ногой на мелкие кусочки.

– Когда-то я работал с курдами, – промолвил он довольно уныло. – Они называют тебя братом, дают все, что хочешь, и готовы умереть за тебя. Но однажды видят, что у тебя есть деньги. Тогда они приходят ночью, перерезают тебе горло и тратят твои бабки на покупку нового видеомагнитофона. Знаешь почему?

Перони вздохнул:

– Я полицейский, мистер. Дежурю на улицах и стараюсь, чтобы такие люди, как ты, сидели в тюрьме.

– Я объясню тебе, почему так происходит. Мы сами научили их. Подумай об этом, когда она опять что-нибудь украдет.

– Да, – с горечью в голосе отвечал Перони. – В наши дни никто ни за что не несет никакой ответственности.

Он боялся, что его вот-вот вырвет. Или он потеряет сознание. А может, случится и то и другое. В обратном порядке.

– Полагаю, – продолжил он, – это не ты порезал женщину в Пантеоне прошлой ночью. Просто кто-то другой в твоей шкуре.

Человек опустил пистолет.

– Знаешь, а ты, возможно, прав.

Американец вынул небольшой фонарик и направил его луч на лицо Перони. Затем взял бумажник, открыл его и достал две старые, потертые фотографии. На них группа людей, находящихся в пустыне. Одеты в военную форму, на глазах солнцезащитные очки. Вид довольно бравый. Позируют на фоне джипов, которые так нравятся американцам.

Он на первой фотографии. Молодой, счастливый, сдержанный. Возможно, командир отряда, состоящего из восьми человек мужского и женского пола. Они улыбаются, считая себя хозяевами своей небольшой вселенной.

– Все эти люди остались у меня в душе, – пробормотал американец. – Каждый из них. Я видел, как они умирали, но не мог ни черта сделать, потому что мы угодили в западню.

– Думаю, снимок очень дорог тебе, – заметил Перони.

– Можно и так сказать.

Потом он продемонстрировал еще одну карточку. Тоже группа, только люди другие. Один из них знаком Перони. Отец Эмили Дикон. Однако здесь он гораздо моложе и счастливее, чем на той официальной фотографии, которую им показывали в американском посольстве. На фотографии две женщины. Одна из них могла быть трупом в этом здании пару дней назад.

Человек приблизился и сказал на ухо полицейскому:

– Красавицы, не так ли?

Серое каменное лицо оставалось абсолютно спокойным, но что-то явно происходило в душе американца. Он о чем-то размышлял. Времени у него предостаточно. В тот миг Перони никак не мог изменить ход событий.

– Значит, ты мелкая сошка? – спросил американец. – Местный коп? Парни из посольства тебе ничего не говорили?

– Вот именно, мелкая сошка. Им виднее, что мне нужно знать. – Перони заглянул в холодные глаза. Что может тронуть такого человека? – Они сказали, что ищут сумасшедшего, который вырезает какой-то рисунок на спинах жертв без всякой на то причины. Он также питает пристрастие к военной ткани.

Эти слова задели американца. Он рассмеялся. Не тем холодным сухим смехом, который Перони слышал ранее в темноте зала. Теперь в смехе звучало что-то человеческое – страх, отчаяние, надежда, радость.

– Без всякой причины? – спросил он и сунул ствол в лицо Перони. – Ты веришь им?

Перони сверху вниз посмотрел на мертвенно-серую сталь и попытался просчитать в воспаленном сознании оставшиеся у него варианты.

– Не очень-то, – пробормотал он.

Коста нашел макароны и банку томатного соуса. Они сидели на диване перед пустыми тарелками. Время приближалось к полуночи. Оба страшно устали. Нику Косте уже больше не хотелось находить ответы на интересующие его вопросы. Он вообще не знал, чего хочет.

Эмили откинулась на мягких подушках, закрыла глаза и спросила:

– У тебя есть Библия?

Он прищурился, сонное состояние мигом улетучилось.

– Прошу прощения?

– Библия. Мы ведь в старом добром итальянском доме, не так ли?

Как много ей нужно объяснять. Она полна всяких предубеждений.

– Да, в отношении дома ты права, только это не значит, что здесь должна быть Библия. Принеси я ее сюда, и призрак моего отца навеки поселится здесь. Я же говорил тебе, что он был коммунистом. Она тебе правда нужна?

Эмили подумала, потом открыла ноутбук, включила его и начала что-то искать.

– Не могу вспомнить. Диконы не очень религиозны. Однако, проходя обучение в школе ФБР, я три месяца занималась исследованием религиозных фанатиков в Интернете. Добропорядочные граждане. Белые. Вооружены до зубов. Все настоящие безумцы. Помоги мне.

Ник наклонился к монитору, касаясь ее плеча, и стал наблюдать, как она ловко ориентируется в Сети. После короткого поиска Эмили нашла на каком-то экзотическом сайте страницу с ксилографией, изображавшей мифических зверей, рядом с иллюстрацией из комиксов, представлявшей обнаженную женщину верхом на многоголовом красном звере.

– Здесь можно прочитать о любых тайных заговорах на свете. О том, например, как миром правят евреи. И ты знаешь, чем они вдохновляются?

– Я мог бы сказать, что «алкоголем и наркотиками», но тут, полагаю…

– Они читают Книгу Откровения. Слышал о такой?

Коста беспомощно развел руками.

– Помнишь, – продолжала она, – Каспар упоминал «Багряного Зверя» в меморандуме 1990 года. Липман, или кто там у них этим занимается, теперь донимает его теми же фразами. Следовательно, это важно. Я нашла какую-то связь. Вспомнила, потому что фундаменталисты постоянно обращаются к этой части Писания. Она все объясняет. Послушай…

Эмили начала читать текст с экрана:

– «И повел меня дух в пустыню; и я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами».

У Косты закружилась голова.

– Для меня в данный момент это чересчур.

– Подожди немного. Дальше еще чудней. Вот что написано через пару страниц: «Здесь ум, имеющий мудрость. Семь голов суть семь гор, на которых сидит жена». Семь гор, Ник.

Коста ничего не соображал. Он человек земной и далек от такой метафизики.

– Есть ключ, – проговорила она. – Подумай о семи горах. И еще одна подсказка. Образ женщины некогда символизировал Церковь.

Озарение победило усталость. Возможен только один способ интерпретации.

– Ты хочешь сказать, что Багряный Зверь – это Рим?

Эмили кивнула:

– Абсолютно точно. Я и сама когда-то жила в Риме. И вот мне пришлось вернуться сюда, чтобы узнать, что здесь происходит. Оказалось, все очень просто. Эти парни занимаются тем, что всегда делали безумцы. Переписывают историю на свой лад. Книга Откровения была написана в то время, когда христиане страдали от преследований императора Домициана. Им грозил собственный апокалипсис, имеющий, однако, не сверхъестественное происхождение. Большая беда надвигалась из Рима. Находясь в опасности, христиане должны были прибегать к определенному коду. Позднее люди полюбили эту книгу. Когда церковь раскололась на фракции, послание, призванное объединить христиан, использовалось для борьбы с католиками. Считалось, что папа – римский император, что-то вроде Антихриста. В Сети можно найти невероятный материал.

Коста совсем запутался.

– Итак, Каспар – фанатик?

– Сомневаюсь. – Эмили несло, и ничто уже не могло остановить ее. – Если кто-то затевает политическую игру, необходимы кодовые имена. Названия могут быть самые безумные. Все началось много лет назад, когда собралась группа под названием «Вавилонские сестры». Возможно, Каспар сам придумал эти термины, подсмеиваясь над своим прошлым. Он ведь не похож на горожанина. Не исключено, что он родом из каких-нибудь дебрей. Встретились-то они в Риме, где и начали готовиться к своей миссии. Вот еще отрывок из Книги Откровения. Та же глава. «И на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным». Понимаешь?

– Вроде да, – соврал Ник.

– Тут шутка в шутке. Им пришлось пользоваться выдуманными именами. Такая уж у них работа. Почему бы по ходу и не позабавиться? Они играли между собой. Багряный Зверь. Вавилонские сестры. Прибавили немного захолустного фундаментализма, смешали его с названием команды старых рокеров – «Стили Дэн»…

– Кто это? – Ник гадал, как долго его голова сможет выносить весь этот бред.

– Рок-группа. На самом деле очень хорошая. Подозреваю, все эти люди от нее торчали. По крайней мере мой отец точно. Помню, как он ставил пластинки, когда к нему приходили друзья, и пиво лилось рекой. Слушай меня, Ник. Парни веселились. Играли в свои игры. Когда дело очень секретное, настолько, что ты даже не можешь никому сказать свое имя, в ход идут определенные правила. Отцу всегда приходили в голову сумасшедшие идеи. – В ее глазах появилась грусть. – По крайней мере тогда отец вернулся. Они любили играть со словами. Постоянно. Ребята и теперь занимаются этим. Твой босс задал Липману вопрос, откуда им стало известно о прибытии преступника в Рим. Помнишь, что он ответил?

Коста помнил. Агент ФБР начисто отказался обсуждать эту тему.

– Помню. – Он подумал об увиденном на экране. – Липман не мог выдать нам секрет, не так ли?

Эмили вновь застучала клавишами, на экране появилось прежнее послание.

– Каспар приехал в Рим, потому что его пригласили.

Коста зачитал текст вслух:

– «Давайте вновь соберемся вместе, ребята. Пришло время воссоединиться команде образца 1991 года. За столом одно пустое место. Ты прибудешь или нет?» Смысл текста такой: приезжай в Рим, мы тебя ждем.

Эмили слегка стукнула его в плечо:

– Видишь?! До тебя начало доходить.

– Спасибо. Но есть еще один большой вопрос.

Эмили внимательно посмотрела на него. Вновь ожившая, повеселевшая и привлекательная.

– Я полагала, их будет больше. Около дюжины. И все на мою голову. – Вдруг на ее лице появилось выражение удивления, будто она увидела что-то неожиданное. – Ник, ты перестал смотреть на меня как на лучшую ученицу в классе. Мне это не нравится. Я самая умная девочка в школе, правда?

– Ну конечно, Крошка Эм.

– Не называй меня так, – холодно проговорила она, отодвигаясь от него. – Никогда больше так меня не называй.

– Извини. Я сморозил глупость.

– Да уж… – Эмили поджала губы. Совсем юная и зрелая в одном лице. Коста чуть не рассмеялся. Однако более всего ему хотелось поцеловать ее. Но сначала надо показать ей что-то.

Ник наклонился к компьютеру и стал искать нужную страницу.

– Что ты делаешь? – нервно спросила она.

– Ищу кое-что. Вот, нашел. «Чтите его память».

– Я только что говорила об этом, Ник. Ты что, спишь?

– Здесь в первоначальном меморандуме написано: «Багряный Зверь очень щедр».

Эмили сощурилась:

– Ну и что?

– Ты права в отношении места встречи, Эмили. У меня нет никаких сомнений. Но вслушайся в слова. Тут кроется еще какой-то смысл.

Он вновь прочитал два предложения. Эмили внимательно слушала. Коста смотрел в ее красивые умные глаза. Они засверкали, когда она уловила смысл.

– Боже! – прошептала Эмили. – Какая же я дура!

– Это загадка. Смысл намеренно затемнен. Кроме того, моя интерпретация не обязательно должна быть единственно верной.

Эмили отмахнулась от его сомнений:

– Она, конечно же, правильная. Я только теперь все поняла. Речь идет о месте и о человеке, не так ли? Багряный Зверь – казначей. Личность, которой даже Каспар в конечном счете был чем-то обязан.

– Наверное.

– Так, значит, он плохой парень? – задумалась она. – Каспар винит его в случившемся, полагая, что он их предал?

Коста в отчаянии поднял руки:

– Это просто домыслы.

– Тогда кто же он, черт возьми?

Коста нашел меморандум и курсором выделил нужное предложение.

– Наши догадки, вот и все.

Да будет известно, что я, Уильям Ф. Каспар, Король Ящериц, Святой Филин, Великий Хозяин Вселенной и все такое прочее, вскоре посещу двор Багряного Зверя.

Эмили недоуменно нахмурилась.

– Этот человек живет в Риме? Какая-то бессмыслица. Ладно, хорошо. Возможно, Каспар не знает, кто заправляет делами, однако в данный момент пытается выяснить…

Эмили напряженно размышляла. Потом взглянула на Ника, и он увидел страх в ее глазах.

– Может быть, он уже догадался, – тихо промолвил Коста и прошелся по предложениям, выделяя некоторые из них.

Багряный Зверь – откуда они взяли эти имена, Дэн? Одно из твоих прозвищ, что ли? Мы обладаем дарованной нам Богом обязанностью освобождать, и старина Билл К. с облегчением узнает, что безликий негодяй уже выбрал тебя. Хотя меня и удивляет, дорогой друг, что ты никак не мог понять этого.

– Нет, нет и нет! – твердо заявила она. – Мой отец мог быть кем угодно, однако на предательство он не был способен. Исключено.

– Каспар может ошибаться, – предположил Коста без особого энтузиазма.

– Так что ты там говорил? Мой отец принимал участие в эскападах Каспара? Оплачивал их и играл вместе с ним?

– Разве ты можешь исключать такой вариант?

Она покачала головой:

– Даже не знаю. – Эмили готова была защищать отца, но только не перед лицом неопровержимых фактов. – Теоретически такого нельзя исключить. В прошлом финансирование подобных операций хранилось в большой тайне. Кто-то сбросил откуда-то мешок с деньгами и позволил команде распоряжаться ими по своему усмотрению. Разумеется, кому-то надо было заведовать финансами и материально-техническим обеспечением. Отец занимался чем-то важным в Риме. Впрочем…

Она откинулась на диване, замолкла на минуту и закрыла лицо руками. Когда же убрала пальцы со щек, Ник увидел на них следы слез, а глаза ее пылали яростью.

– Я до сих пор не понимаю. Ничего не соображаю в этом дерьме. Не верю, чтобы отец тоже вляпался в него, и говорю это не потому, что он мой родственник. Он был чертовски организованным человеком, Ник. Если бы ты знал его, то понял бы, что он просто не мог все испортить в пустыне, а потом удрать оттуда, оставив этого бедолагу сходить с ума в иракской тюрьме и несколько лет вычислять, кто мог предать их. Папа не стал бы…

– В то время они считали Каспара хорошим человеком, Эмили. Теперь смотри… Ты сама говорила. Что-то изменилось.

– Нет, – настаивала она. – Ты не знал его. Возможно, ты веришь в такой вариант. Но выслушай меня. Такого просто не могло быть.

– Уже поздно, и у меня мысли путаются, – пробормотал он. – Давай обсудим этот вопрос завтра утром.

– То есть ты позвонишь своему начальнику, а я своему? Мы расскажем им о том, что думаем по этому поводу, и будем надеяться на лучшее?

Коста покачал головой:

– Нет. Все не так просто. И я не бросаю дела, пока окончательно не разберусь с ними. Так уж меня приучили в семье.

Она разразилась непринужденным веселым смехом.

– Ты так не похож на итальянских копов, к встрече с которыми я готовила себя.

– Принимаю твои слова в качестве комплимента.

– Они и есть комплимент.

– Хорошо. А ты… – Он давно хотел сказать ей это. – Странно. Ты не подозреваешь об этом, но ты могла бы сойти за итальянку. Только не в то время, когда находишься рядом с агентом Липманом. Я не поверил, что римляне плевали в тебя.

– Однажды такое случилось, – призналась Эмили, пожав плечами. – Люди обожают всяческие предубеждения. С ними как-то надежней и удобней жить. И не приходится особенно шевелить мозгами.

– Вот поэтому их и следует избегать.

– Что ж, я избавилась от многих предубеждений в твоем доме, – улыбнулась она, осматривая просторную старинную комнату с пыльными углами и выцветшими картинами на стенах. – Красивый дом. Живи я здесь, не выходила бы за ворота. Здесь можно забыть о кошмаре, творящемся в мире.

– Тут можно обо всем забыть, – согласился Коста.

– Да, действительно. В детстве мне казалось, я никогда не покину Рим. Жизнь была счастливой, безопасной, свободной от неприятных сюрпризов, которые случаются с вами, когда вы взрослеете.

– Тебе хотелось бы не знать их?

– Да. – Улыбка исчезла с ее губ. – Только я пытаюсь понять, почему все распалось. Я могу… О черт!

Эмили Дикон прижалась к плечу Ника, склонив голову, и не стала возражать, когда его пальцы автоматически прикоснулись к ее шелковистым волосам.

С закрытыми глазами, как поступают посторонние люди, когда впервые целуются, он ощутил ее влажные мягкие губы. Все происходило крайне медленно, пока вдруг не наступил момент осознания и они в смущении и изумлении не отпрянули друг от друга.

Тем не менее ее голова вскоре опять покоилась на его плече. Ник смотрел на догорающие угли в камине.

– Я вношу сумбур в наши профессиональные отношения, мистер Коста, – прошептала Эмили ему в ухо. – Ты ничего не имеешь против?

Он закрыл глаза. Если бы не чертова усталость.

– Придется поработать над этим.

Она на мгновение прикоснулась губами к его щеке.

– Я скоро вернусь.

Ник Коста смотрел, как она поднимается вверх по лестнице к ванной комнате и жалел, что не умеет обращаться с женщинами. Он не представлял, каких дальнейших действий американка ждет от него. Хочет ли она, чтобы он последовал за ней в одну из больших просторных спален? Или желает поговорить с ним еще немного, хотя после такого долгого и трудного дня у него почти не осталось сил для разговора.

Он вовсе не планировал ничего подобного. По крайней мере не в разгар расследования такого черного дела, небезопасного для нее самой. Иногда жизнь не подчиняется нам. Иногда…

– Как его зовут? Ну, того мужика из посольства, который ничего вам не говорит?

У Перони кружилась голова. Тошнота не проходила. Но надо собраться и сосредоточиться. Он хмуро, не говоря ни слова, посмотрел на черный ствол. Надо установить какие-то отношения с этим человеком.

– Джоэл Липман, – проговорил он, когда его намек был понят и преступник опустил пистолет. – Ты его знаешь?

Лицо американца исказила гримаса.

– В их конторе имена мало что значат. Кроме того, я какое-то время отсутствовал. Откуда он? Из ЦРУ или ФБР?

– Зачем спрашивать об этом меня?

Ствол прикоснулся к щеке полицейского.

– Потому что ты здесь и не глухой.

– Говорит, что из ФБР. При нем есть агенты. С одним из них ты встретился прошлой ночью.

– Да, знаю.

– Кстати, рад, что ты не причинил ей никакого вреда. Она хорошая девушка.

Человек размышлял. Перони казалось, что он должен сам прийти к какому-то решению.

– Иногда родословная ничего не значит, – произнес он наконец. – Мне нужен кто-то для передачи послания. Так что тебе везет.

Перони попытался выдавить ироническую улыбку.

– Ты не обманываешь меня? Сейчас у меня такое ощущение, что по моей голове едет трактор.

– Я не убью тебя. Ты, – он махнул пистолетом в сторону Лейлы, – и эта маленькая воровка останетесь в живых. Даю вам пару часов, чтобы выбраться отсюда. Не спешите. Возможно, я буду где-то поблизости. Тот идиот, что заведует этим храмом, находится за углом. Полагаю, он уже весь обмочился. Скажите простофиле, что ему дико повезло. Если тебе платят за то, чтобы ты присматривал за таким местом… – он окинул своим острым взглядом зал Пантеона, – надо работать как следует.

– А что за сообщение? – пробормотал Перони.

Умное бесстрастное лицо приблизилось к нему.

– Сейчас расскажу. Передай Липману, что я уже теряю терпение. Мне надоело искать. Пусть на этот раз он отдаст мне необходимое, иначе правила изменятся.

– Что он должен отдать? – поинтересовался Перони.

В ответ раздалось нетерпеливое мычание.

– Он знает.

– Ты уверен?

Вновь прозвучал холодный сухой смех.

– Да. Но в случае чего скажи ему, что я разговаривал с Дэном Диконом перед его смертью. Он зародил во мне некоторые сомнения. Хочу знать, закончил ли я свое дело.

Такого Перони не ожидал услышать.

– Послушай, – сказал он, – ты все закончил. Пойдет?

– Не шути со мной! – Спокойный американец вмиг превратился в безумца. Начал опять размахивать пистолетом.

– Хорошо, – тихо ответил Перони.

– Мне нужны доказательства. Передай им мои слова. Это важно.

– Договорились.

Ствол вновь прижался к его щеке. Перони приподнял шею, чтобы не ощущать прикосновения холодного, пахнущего ружейным маслом металла.

– Надеюсь, – прошептал американец. – Ибо если он не послушается, здесь начнутся такие дела… Скажи ему, что у меня есть для него небольшой подарок.

– Начнутся какие дела? – услышал Перони свой голос, когда американец уже уходил по направлению к боковой будке, исчезая в темноте.

Перони верил этому человеку. Каждому его слову. Он действует по правилам. Мог бы убить их обоих. И возможно, убил бы, встреть он их в другом месте, где кусочки головоломки подошли бы друг к другу. Ему нужны какие-то правильные слова, написанные на листе бумаги, аккуратно и геометрически, составленные в магическом порядке.

Вот что им следует делать. Найти рисунок, показать ему руны, после чего город уже не будет просыпаться по утрам, гадая, не прольется ли где-нибудь новая кровь и не вырежут ли на чьей-то спине древнюю татуировку.

Перони ждал, пока не услышал, что дверь закрылась с внешней стороны. Затем усилием воли сдержал рвоту и, несмотря на страшную головную боль, попытался сконцентрироваться и прояснить мысли.

– Джанни, – прошептала девочка, прижимаясь к нему и дрожа от холода. – Что нам делать?

– Будем ждать, Лейла, – ответил он, стараясь придать голосу как можно больше уверенности. – Подождем немного, как нам велели. А потом уйдем отсюда и найдем какое-нибудь славное, теплое, уютное местечко. Может быть, зайдем в заведение моего друга. Оно недалеко. Давай присядем.

Полицейский опустился на пол, Лейла последовала его примеру. Перони закрыл глаза, размышляя о том, насколько опасно его ранение. Думал он и о последних словах американца. Возможно, тело в машине всего лишь пробный образец того, что последует дальше: беспорядочные, шокирующие поступки, имеющие целью вынудить Липмана к нужным действиям. Возможно, он задумал что-то еще более гнусное, дабы довести до сознания агента ФБР свою мысль.

– Джанни, – прошептала девочка.

– Подожди минутку, – простонал Перони. Голова кружилась. Лицо чертовски болело.

Потом он провалился в забытье, некое подобие сна.

Когда Перони пришел в себя от толчка девочки, зал, видимо, изменился. Стало темнее и холоднее. Снежный поток стремился вниз через отверстие в куполе. Лейла, опустив голову, делала что-то со своими руками.

– Как долго я спал? – спросил Перони.

– Долго, – ответила она и подняла на него взгляд. – Сейчас уже не важно.

Рот и правое запястье девочки окровавлены. Перони понял, чем она занималась: все время, пока он пребывал без чувств, девочка кусала и гнула пластиковые наручники.

Лейла стояла и прикидывала, не сбежать ли ей снова. Дело для нее привычное.

– Хорошо, – заметил Перони доверительно, как бы не догадываясь о ее намерениях. – Если ты сунешь руку в карман моей куртки, – продолжал он, – то найдешь там перочинный нож. Он в небольшом кармашке, застегнутом на молнию. Теперь ты сможешь проникнуть туда.

Она колебалась около минуты, потом худенькая ручка нырнула в его пальто и тут же вернулась назад с ножом. И бумажником.

– Лейла.

Девочка плакала. Слезы катились по ее щекам.

– Не надо сейчас плакать, – умолял Перони. – Мне нужна твоя помощь.

И тут курдянка заговорила, и кровь застыла у него в жилах. Она практически цитировала преступника и произносила с тем же пылом:

– Время, время, время, время…

Перони хотелось думать, что ребенка с ущербной психикой могут вылечить лишь любовь, привязанность и честное отношение. Однако Тереза, безусловно, права. Дело гораздо серьезнее. Лейла страдает заболеванием, таким же реальным, как лихорадка, только еще более опасным, так как оно проникло в ее душу, став невидимым. А холодный подозрительный мир интерпретирует все на свой лад.

Перони повернулся к ней и поднял ноющие запястья.

– Займись-ка вот этим, – пробормотал он.

– А потом? – спросила девочка.

– Потом мы позаботимся о еде и удобной кровати. Дядя Джанни должен работать. Сегодня ночью ты спасла ему шкуру.

– В самом деле? – спросила она, не совсем веря ему.

– Ну конечно. – Он протянул ей руки: – Ты же не оставишь меня здесь в таком виде?

Она задумалась, но ненадолго. Затем раскрыла нож и начала резать пластик.

Спустя десять минут Перони освободил напуганного до смерти смотрителя, запертого в съемной будке у боковой стены здания.

А потом позвонил Лео Фальконе.

Наверху, в простой блеклой ванной комнате, Эмили Дикон стояла перед старым зеркалом и смотрела на свое отражение, стараясь найти ответы на вопросы, которые еще не вполне оформились у нее в голове.

Эмили прекрасно понимала, что не очень-то хорошо сходится с людьми. Близость с кем-то для нее являлась чем-то вроде наркотика. Она решала много вопросов, но оставляла побочные эффекты. Привязанность влекла за собой боль неминуемого расставания, когда друзья становятся врагами. С детских лет такое понимание губительным образом воздействовало на нее и мешало робким попыткам установить с кем-либо длительные отношения.

Еще когда она жила в Риме.

Когда отец вернулся после операции «Вавилонские сестры», этого кровавого водевиля, разыгравшегося в глубине иракской пустыни, он был совершенно другим, навеки ущербным человеком. Только теперь она начинает понимать суть произошедших с ним перемен.