Текст книги "Священное сечение"

Автор книги: Дэвид Хьюсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Giovedi [2]2
  Четверг (ит.).


[Закрыть]

Фальконе делал все строго по правилам. Он опечатал Пантеон и прилегающие постройки. Связался с офицерами, которые имелись в его распоряжении, и сколотил отличную следственную команду. Прибывших из морга специалистов возглавляла, как он и надеялся, Тереза Лупо – ее вытащили из постели, и она, узнав, в чем дело, была рада представившемуся случаю. Фальконе сам наблюдал за первоначальным осмотром внутреннего помещения Пантеона, набирая сведения для установления личности мертвой женщины и располагая события в нужном порядке, дабы впоследствии проинформировать американское посольство и родственников Мауро Сандри. Наконец, наряду с другими менее важными запросами он приказал произвести изъятие всех пленок камер слежения со съемками окрестностей, включая и сам Пантеон.

Удостоверившись, что место преступления надежно законсервировано и готово к более тщательному осмотру при свете дня, Фальконе прошел сквозь непрекращающийся буран к пустой полицейской машине, стоящей возле замерзшего фонтана. Испытывая смертельную усталость, откинул сиденье и попытался заснуть. Впереди длинный день. Нужно отдохнуть и набраться энергии. Однако сон не шел, так как одна мысль не давала покоя. Подойдя к галерее Пантеона, Фальконе уже собирался подняться на ступени, где стоял Мауро Сандри. Его остановил телефонный звонок, за которым последовали занудные пьяные разглагольствования Филиппо Виале. Они начались, еще когда он только вошел на площадь, и с тех пор не прекращались, постоянно возвращаясь к одному и тому же вопросу.

«Ты с нами, Лео?»

Фальконе не понимал, почему Виале понадобилось так быстро возвращаться к этому скучному делу. Он списал занудство «серого человека» на алкоголь и скверное расположение духа. До сих пор все подробности разговора в точности хранились в его голове. Слова Виале звучали в ушах так пронзительно, что Фальконе пришлось остановиться у входа в галерею. Поступив таким образом, он не прошел в пространство между двумя центральными колоннами, освещенное светом, льющимся изнутри, что создавало идеальные условия для бандита у фонтана.

Если бы не звонок Виале, он подошел бы к фотографу. И возможно, теперь лежал бы в черном пластиковом мешке внутри Пантеона, словно часть багажа перед одним из новейших и ужасных приобретений здания – большой сверкающей гробницей первого короля объединенной Италии, Виктора-Эммануила.

В силу профессии Лео Фальконе часто встречался со смертью и крушением надежд. Он никогда особенно не задумывался об этом, выполняя свою непосредственную работу. В редких случаях, когда убийства затрагивали его лично, Лео чувствовал себя менее уверенным в суждениях. Отсутствие уверенности вносило определенный беспорядок в его жизнь, которую Фальконе считал вполне рациональной и функциональной.

В течение одного вечера офицер службы безопасности странным образом предупредил Фальконе о том, что его карьера затормозилась, а возможно, и идет к концу. А затем незамедлительно и почти как подтверждение этой мысли на него повеяло сыростью могилы так явно, что Лео до сих пор представлял ее холодное зияющее пространство.

Разве можно полноценно выспаться после случившегося? Когда Лео очнулся от стука в окно, как раз после восхода солнца в семь часов морозным римским утром, он не мог четко понять, проваливался ли в небытие в течение последних часов.

Инспектор протер окно и тотчас понял, что теперь будет не до сна. Из белого морозного мира на Фальконе смотрело искаженное запотевшим стеклом суровое усатое лицо Бруно Моретти. Непосредственный начальник Фальконе, комиссар, к которому он ежедневно ходит с докладом, счел нужным покинуть свой кабинет и прибыть на место преступления. Редкий и нежелательный случай.

Фальконе вылез из машины, пытаясь отыскать причину столь явного нарушения обычая.

– Приятное начало праздника, – поспешно проговорил комиссар, глядя на ряд людей в форме, блокирующих Пантеон и большую часть площади. – Именно то, что нам нужно, Фальконе. Сотрудники туристических фирм мне уже все провода оборвали. Многие иностранцы хотели бы осмотреть эти места именно сегодня. – Он окинул взглядом площадь, заполненную полицейскими. – А здесь такое…

– У нас двое убитых, – спокойно отвечал Фальконе.

– Это случилось более шести часов назад.

Моретти слыл бюрократом. Он поднимался к вершинам власти, работая сначала в дорожной инспекции, а потом в службе безопасности. Эти отрасли, по мнению Фальконе, имели свои преимущества, но делали человека непригодным к ведению следствия.

Фальконе посмотрел на офицеров, толпившихся возле места преступления, и задался мыслью: понимает ли Моретти, насколько важна деятельность такого рода и как легко все испортить поспешностью?

– В темноте очень трудно работать. Практически невозможно. Особенно в таком месте.

Моретти вздохнул и промолчал. Фальконе подумал, что это может означать только признание правильности избранного пути.

– Мы должны быть крайне осторожны. У нас есть лишь один шанс. Как только мы уйдем, орды туристов перевернут здесь все вверх дном. А если пропустим какую-то важную улику, то уже никогда не сможем ее вернуть.

Моретти сердито осматривал здание, как бы желая, чтобы оно провалилось под землю. Снег перестал падать, однако небо сохраняло свинцовый цвет, что предвещало новый снегопад. Огромный купол Пантеона словно приобрел живописную облицовку. Остальная часть площади являла собой ужасное зрелище. Бесконечное движение машин и людей превратило замерзшую слякоть в грязное месиво.

– Может быть, – фыркнул комиссар. – Когда вы освободитесь?

– Самое раннее к полудню.

– Заканчивайте ровно в двенадцать. Людей у вас хватает. Ночью вы без моего ведома задействовали половину сотрудников квестуры. Могли бы и позвонить.

Фальконе кивнул. Мог бы, конечно. Однако решил обойтись без этого. А Моретти все замечает. Можно, конечно, пуститься в долгие объяснения, но какой смысл? У него были начальники похуже и получше. С Моретти все просто, если они оба занимаются своими делами. Фальконе ведет расследование. А Моретти исследует всякие там внешние и внутренние закулисные делишки, управляет бюджетом и кадрами. Одним словом, его область – политика.

– Я не хотел беспокоить вас до того времени, пока мы не узнаем, кто такая убитая женщина.

Моретти рассмеялся. Звук его смеха поразил Фальконе. Казалось, в нем нет никакой едкости.

– Она американка. Вот и все. Меня слегка оскорбляет то, что вы сочли важным звонить мне по поводу иностранки и не сообщить о бедняге фотографе. Он-то по крайней мере итальянец.

– Не я пишу правила, – пробормотал Фальконе.

В наши дни словесные и физические нападения на американцев стали весьма редки и, как правило, не имеют ничего общего с национальностью человека, однако в октябре американского военного историка жестоко избили в центре города. Не окажись случайно двух полицейских на месте событий, он мог бы умереть. Напавшему на него негодяю удалось скрыться. Никто не взял на себя ответственность за нападение. Первоначально предполагалось, что за этим стоят «красные бригады», и все ждали обычного телефонного звонка, который объяснил бы инцидент как очередной удар по американскому империализму. Но звонка так и не последовало. Никто – ни полиция, ни служба безопасности, ни военные, насколько знал Фальконе, – не представил никаких свидетельств того, кто на самом деле причастен к преступлению. Неизвестно также, было ли это частью согласованной кампании против граждан США. Тем не менее сверху поступил приказ, по всей видимости, исходящий из самого дворца Квиринале, гласящий, чтобы обо всех инцидентах, связанных с американцами, немедленно сообщалось на самый верх.

– Еще одна туристка, а? – спросил Моретти. – Женщина, путешествующая в одиночку? Что ж, мне кажется, я могу предположить, что произошло здесь. Возможно, она познакомилась с кем-то. Хотела завести небольшой роман. Бросила несколько монет в фонтан и пошла сюда. Преступление на сексуальной почве, не так ли?

Фальконе посмотрел на часы, потом перевел взгляд на людей, работающих в здании.

– Кто знает, – ответил он и направился к дверям Пантеона, понимая, что комиссар обязательно последует за ним.

Пантеон был ярко освещен. Полдюжины сотрудников в белых костюмах тщательно, миллиметр за миллиметром, исследовали узорчатый пол. В центре, над трупом, воздвигли временную брезентовую палатку, по краям которой установили фонари. Снег продолжал идти всю ночь. Тереза Лупо и ее команда соорудили хитроумное приспособление, дабы предохранить тело от белого потока, что беспрерывно лился из отверстия в вершине купола, расположенного прямо над ними. Фальконе увидел труп, извлеченный из-под ледяного покрытия стараниями Терезы Лупо. Он знал, что мертвое тело находится в хороших руках. Эта женщина – отличный патологоанатом, самый лучший, пусть даже у него с ней напряженные отношения. Тереза сразу же поняла необходимость сохранения малейших улик, которые могут таиться в тающем от тепла прожекторов снеге. Имелась и еще одна причина. Тело намеренно поместили внутри круга, находящегося точно в середине здания. Руки и ноги вытянуты до предела под определенным углом. Фальконе не мог определить, с какой целью это сделано. Положение тела имело какой-то смысл. В нем содержался некий загадочный знак, оставленный убийцей, и необходимо понять его как можно скорее.

Фальконе осторожно прошел через пространство, огражденное лентой. Моретти молча следовал за ним. Они приблизились к палатке. Фальконе остановился и указал рукой на тело. Лупо и ее помощник, Сильвио Ди Капуа, стоя на коленях, медленно передвигались вокруг мертвой женщины, сосредоточенно, старательно и даже как-то одержимо изучая ее. Он видел, как они приступали к работе ранним утром. Тереза велела своим сотрудникам поставить палатку, как только увидела место преступления. Однако работа заняла много времени. В Пантеоне царил страшный холод, и сверху постоянно сыпал снег. Прошло не менее часа, прежде чем они смогли залезть под укрытие, чтобы изучить ледяную воронку, медленно сметая снег маленькими щеточками и миллиметр за миллиметром подбираясь к ужасу, скрытому под белым покрывалом.

Моретти посмотрел на обнаженную женщину и скорчил гримасу отвращения.

– Преступление на почве секса, Лео. Как я и говорил.

– А как насчет фотографа?

Моретти нахмурился. Ему не нравилось, когда его вот так сбивали с толку.

– Именно это вы и должны выяснить.

Фальконе кивнул:

– Выясним.

– Да уж постарайтесь. В нашем городе туристы должны чувствовать себя в полной безопасности.

Фальконе сунул руку в карман и извлек из него паспорт женщины. Его нашли в сумке, валявшейся в углу здания. Согласно документу, американку звали Маргарет Кирни. Возраст – тридцать восемь лет. Записи о близких родственниках не имелось. Водительские права получены в Нью-Йорке шесть месяцев назад.

– Мы точно не знаем, действительно ли она была туристкой. Нам известно лишь имя.

– Похоже, дело запутанное, – проворчал Моретти. – Американцы уже задают вопросы. В посольстве у них есть сотрудники ФБР, которые хотят поговорить с вами.

– Разумеется, – пробормотал Фальконе, пытаясь расшифровать то, что имел в виду Моретти. – Только я не понимаю. Что, в Риме живут агенты ФБР?

Моретти сухо рассмеялся:

– Разве не чудеса? А вы и не знали. Конечно, они здесь есть. Ведь американцы делают то, что им нравится.

– Что я должен сообщить им?

Темные глаза Моретти радостно сверкнули.

– Добро пожаловать на плохо натянутую проволоку, канатоходец. Удовлетворите их любопытство и не говорите ничего лишнего. Мы все еще живем в Италии и охраняем свою страну. Других мнений пока нет.

Фальконе бросил взгляд на Терезу Лупо. Та прекратила работу в палатке и разговаривала с Джанни Перони, который стоял у алтаря и выглядел очень усталым. Ник Коста слонялся поблизости.

– Я понял, – проговорил он.

– Хорошо, – кивнул Моретти. – Вы не рассказали мне, как прошел ужин. Я сам хотел пойти туда, но, откровенно говоря, не думаю, что офицеры службы безопасности на самом деле… заинтересованы во мне. По крайней мере они не проявляют большого энтузиазма, приглашая меня. Вы – совсем другое дело.

– У меня вылетело из головы. Все прошло… отлично.

– Правда? – фыркнул комиссар. – Этот скользкий негодяй Виале представил все несколько иначе, позвонив мне сегодня утром. Он не любит, когда ему отказывают, Лео. Вы или очень храбрый, или очень глупый человек.

В здание входили двое, с ловкостью профессионалов пробираясь через ленточный лабиринт. Мужчина и женщина. Незнакомцы. Ему около сорока пяти лет, плотный, с короткими седыми волосами, постриженными, как у американских морских пехотинцев, и с головой слишком маленькой для большого тела. Женщина – гораздо моложе, лет двадцати пяти, бросающаяся в глаза в своем ярко-красном пальто. Они шли к месту преступления так, будто владели этим помещением, и у Лео Фальконе уже появилась смутная догадка о том, кто они такие.

Моретти тоже взглянул на эту пару, а потом перевел взгляд на Косту и Перони, которые быстро направлялись навстречу вновь пришедшим, и запахнул пальто, готовясь вернуться в свой теплый кабинет. Он рассмеялся.

– Скажите вашим людям, чтобы были повежливей, Лео. Мы наблюдаем за ними. Возможно, этим же занимается и Виале. Так храбрый или глупый? Я полагаю, все станет ясно, когда дело закончится.

Коста первым заметил незнакомцев. Они довольно нагло и самоуверенно миновали одетых в форму полицейских, мельком показав им удостоверения, что сразу не понравилось Косте.

– Слушай, Джанни, – прошептал он, – ты знаешь этих людей?

Перони выглядел совершенно изможденным. Тереза предложила им воспользоваться ее квартирой в Тритоне во время перерыва. До своего деревенского дома Косте сейчас никак не добраться. Что до Перони… Нику лишь оставалось гадать, когда здоровяк в последний раз ночевал в маленькой квартирке, которую снимал в пригороде на другом берегу реки, за Ватиканом. Тереза уже давно дала ему ключи от своей квартиры. Он, наверное, там и жил большую часть времени.

– Нет, – ответил Перони, вдруг оживившись. Он быстро двинулся навстречу незнакомцам, чтобы преградить им путь, растопырив свои большие руки от одной ленты до другой.

Человек с короткой стрижкой сердито посмотрел на него. Он был на полголовы ниже, но такой же крупный.

– Могу я спросить, куда вы направляетесь? – обратился к ним Перони. – Мы тут не разыгрываем представление для почтенной публики.

– ФБР, – не останавливаясь, пробормотал американец низким ворчливым голосом.

– Тпру! – вскричал Перони и крепко схватил мужчину за плечо, не обращая внимания на его грозный вид.

– Офицер, – обратилась к нему женщина-агент, – убитая – американская подданная.

– Да, – согласился Перони, – я знаю. Однако давайте сначала познакомимся. Меня зовут Джанни Перони. А вот мой напарник, Ник Коста. Мы детективы. Вон тот благопристойный джентльмен, направляющийся к нам, инспектор Фальконе. Он здесь главный. Если он пропустит вас, тогда идите. А пока…

Фальконе подошел к ним, внимательно осмотрел агентов и сказал:

– У нас тут принято сначала звонить и назначать встречу.

Мужчина вынул из кармана удостоверение. Его примеру последовала женщина в красном. Коста подался вперед, рассматривая фотографии и стараясь увериться, что американцы поняли суть вопроса. Существуют определенные правила. Надо следовать необходимым процедурам. Женщина не походила на свое фото. В соответствии с датой снималась она два года назад и в то время выглядела гораздо моложе.

– Удостоверения – это хорошо, – вежливо заметил Коста. – Только нам придется их проверить. Вы не представляете, на что могут пойти журналисты, лишь бы сделать здесь пару снимков.

– Ну разумеется, – откликнулась женщина. Она старалась держаться как бизнес-леди: дорогая и хорошо подобранная одежда, светлые волосы несколько небрежно собраны сзади в пучок, который, кажется, вот-вот развяжется, и тогда локоны падут на привлекательное, почти по-девичьи невинное личико. Что-то здесь не сходилось, и какое-то время Ник не отрываясь смотрел на нее. Светло-голубые глаза и взгляд острый как бритва. Сейчас он был нацелен прямо на него.

– Я агент Эмили Дикон, – заговорила женщина на безукоризненном итальянском. – А это… – Она указала на коллегу, не удостоив его взглядом. У Косты создалось впечатление, что ей не нравится мужчина, стоящий рядом с ней. – …агент Джоэл Липман. Мы пришли сюда по делу. Если вы пропустите нас и позволите осмотреть место преступления, мы, возможно, сумеем вам помочь.

Перони прикоснулся к руке Липмана и широко улыбнулся ему:

– Ну вот, совсем другой разговор.

– Так вы пропускаете нас? – резко оборвал его американец.

Фальконе кивнул и велел агентам следовать за собой. Тереза Лупо полностью очистила тело убитой от снега и попросила их подождать, пока она тихим голосом наговаривала что-то в диктофон. Мертвая женщина лежала на плите с вывернутыми в разные стороны ногами и руками. Бледное, безжизненное тело казалось восковым при искусственном свете. В перерывах между телефонными разговорами и работой с сотрудниками уголовного розыска Коста внимательно наблюдал за тем, как тело появляется из-под ледяного покрытия. Труп намеренно положили на центральный мраморный круг. Руки и ноги покойной были растянуты и направлены в равноудаленные точки обширной полусферы пантеона, как бы заявляя о чем-то. Такой образ, возможно, был задуман, чтобы воскресить некие воспоминания. Да, теперь он вспомнил. Рисунок Леонардо да Винчи, изображавший идеальную фигуру обнаженного юноши с густыми волосами, расположенную сначала в квадрате, а потом в круге. Его конечности обозначали две позиции: ноги вместе у основания круга, прикасаясь к центральной половине нижней части квадрата, а потом расставленные ноги в круге; и руки простертые сначала горизонтально, прикасаясь только к квадрату, затем поднятые вверх и касающиеся и круга, и верхних углов квадрата.

Неподвижное положение мертвой женщины на сверкающем мокром полу, которое, безусловно, уготовил ей убийца, идеально совпадало со второй позой. В итоге получился не только поразительный, но и многозначительный образ.

– Витрувианский человек, – произнес Ник тихо, вспоминая школьные уроки искусства.

Американка удивленно взглянула на него:

– Простите?

– Она напомнила мне кое-что из прошлого.

– У вас хорошая память, мистер Коста, – произнесла она с некоторым интересом. – Что еще вы можете припомнить?

Он пытался конкретизировать смутные отрывки воспоминаний, которые откапывал где-то его мозг. Давно это было. Сама идея казалась сложной и ускользающей.

– Тут все дело в размерах и форме. – Коста кивнул головой в сторону огромной полукруглой крыши над ними. – Вроде этого места.

– Вроде этого места, – повторила Дикон и улыбнулась. Ее лицо удивительным образом изменилось. Оно очень помолодело. Теперь женщина походила на студентку. Свежую, не тронутую временем.

Но длилось это недолго. Липман сгорал от нетерпения. Он смотрел на Терезу Лупо, которая все еще говорила в диктофон.

– Вы ведь патолог, не так ли?

Тереза нажала на клавишу паузы, моргнула и сурово посмотрела на него:

– Нет, я просто машинистка. Подождите минутку, и я займусь вашим письмом. Кстати, кто вы такой?

Вновь появилось удостоверение, будто некий магический амулет.

– ФБР. – Он кивнул в сторону коллеги: – Мы оба оттуда.

– В самом деле? – Тереза вздохнула и опять начала говорить в диктофон.

Тихим голосом, спокойно, явно пытаясь охладить температуру, Эмили Дикон обратилась к ней:

– Мне кажется, мы могли бы помочь вам.

Патолог нажала на клавишу «стоп».

– Каким образом?

– Ее задушили. Веревкой или чем-то в этом роде. Я права?

Тереза взглянула на Фальконе, ожидая от него условного знака. Но тот, так же как Перони и Коста, казался совершенно растерянным.

– Нет никаких признаков сексуального нападения, – продолжала американка. – Это вообще не преступление на сексуальной почве в общепринятом смысле этого слова. Что влечет за собой вопрос: зачем ему понадобилось раздевать ее? Преступление произошло здесь? У вас есть ее одежда?

– Это случилось здесь, – подтвердил Коста. – В неопределенный период времени между восьмью часами, когда служащие закрывали помещение, и полуночью, когда мы прибыли сюда.

Тереза Лупо сосредоточенно смотрела на тело, пытаясь что-то осмыслить. Она не могла долго злиться. Тем более что эти люди обладали чем-то, что ей хотелось заполучить.

– Мы сделали все, что могли. Ночью беспрерывно шел снег. Из-за льда очень трудно определить момент смерти. Я веду некоторые подсчеты, но в данных обстоятельствах они не могут быть абсолютно точными.

Агенты ФБР обменялись взглядами.

Фальконе наконец обрел дар речи. Коста не мог понять, почему шеф так долго молчал.

– С вами обошлись по-божески. Что мы получим в обмен на нашу доброту?

– Мы оповестим вас, – пробормотал Липман.

Женщина посмотрела на патолога:

– Не хочу принуждать вас, но не могли бы вы перевернуть ее? Мне нужно осмотреть ее спину.

Тереза повернулась к своему помощнику, Сильвио Ди Капуа, который складывал оборудование. Тот пожал плечами.

– Мы можем перевернуть ее, – кивнула Лупо и тут же подняла руку, останавливая Липмана, когда тот без колебаний двинулся к телу. – Я сказала: «мы».

Американец неохотно отпрянул. Тереза и Ди Капуа позвали на помощь двух сотрудников морга. Они стали с правой стороны трупа и положили на него затянутые в перчатки руки.

– Произойдет что-то неприличное? – волнуясь, спросил Перони. – Мне хочется, чтобы меня, по возможности, предупреждали о всяких непристойностях.

– Тогда не смотрите! – напрямик отрезала Дикон.

По команде Терезы сотрудники подняли белый труп, перевернули его и осторожно опустили на мраморный пол. Голова на сверкающих камнях склонилась набок. Перони выругался и отошел в угол. Коста уставился на спину женщины, где имелись странные очертания в виде симметрических кривых линий, вырезанных прямо на коже от талии до плеч, подобно огромной свирепой татуировке.

– Что это означает? – спросил Коста. – Крест?

Очертания носили форму диагонального креста с четырьмя изогнутыми концами.

Тереза внимательно смотрела на тело.

– Никогда не видела ничего подобного.

– Вам очень повезло, – пробормотал Липман и нагнулся, чтобы лучше рассмотреть труп. – Он воспользовался веревкой. По крайней мере других следов я не вижу. Когда он принялся исполнять задуманное, она уже была мертва.

Пораженная Тереза качала головой:

– Рисунок очень четкий. Как такое делается?

Эмили Дикон не испытывала желания рассматривать рисунок на спине женщины. Как догадался Коста, он был ей хорошо известен.

– Для начала понадобится цветной карандаш, линейка и, возможно, скальпель, – проговорила она тихим голосом. – В дальнейшем потребуется режущий инструмент и человек с твердой рукой.

Липман достал носовой платок и громко высморкался.

– Увиденного нами вполне достаточно. Встретимся в нашем посольстве. В пять часов сегодня вечером. Приводите с собой кого хотите. Я вам доверяю. Только пусть они помалкивают и внимательно слушают меня. Я не люблю повторяться.

Фальконе с сомнением покачал головой:

– Мы в Риме. Расследуется убийство. Мы представляем государственную полицию и делаем то, что нам кажется нужным. Вы придете к нам, когда я скажу вам, и буду спрашивать у вас то, что мне нужно.

Липман вытащил из кармана конверт и протянул его Фальконе:

– Инспектор, вот приказ, подписанный большим человеком из палаццо Чиги, с которым никто из вас не захочет спорить. Все уже обговорено с вашим начальством и со службой безопасности. Посмотрите на подписи. Бумага дает мне право забрать тело в любой момент. И он уже наступил. Так что ничего тут не трогайте до прибытия наших людей.

Бледное лицо Терезы Лупо покраснело от ярости. Она подошла к американцу и ткнула его в грудь указательным пальцем:

– Прошли времена похищения тел, мой американский друг. Я тут представляю власть. И мне решать, куда отправлять труп.

Фальконе мертвенно побледнел и уставился на бумагу.

– Сколько времени остается до прибытия ваших людей? – обратился он к Липману, не глядя на него и игнорируя крик Терезы.

– Десять – пятнадцать минут.

Фальконе вернул конверт.

– Забирайте ее. Увидимся в пять часов. А пока подождите ваших людей на улице.

Агент Липман фыркнул и потопал к двери, за которой все также шел снег.

Эмили Дикон задержалась на минуту. Ее голубые глаза выражали сожаление.

– Извините его за грубость. Он не намеренно. Просто… такая у него манера поведения.

– Разумеется, – уныло проговорил Фальконе.

– Хорошо. – Перед тем как уйти, она еще раз взглянула на патолога: – Забудьте, о чем он говорил. При такой погоде машина сможет добраться сюда только через полчаса. Почему бы нам не воспользоваться временем?

Работа не закончилась после того, как Мауро отвезли в морг на белом фургоне квестуры, а американка уехала на катафалке, предоставленном ФБР для перевоза тела убитой женщины. В полдень Фальконе приказал Косте и Перони сделать перерыв. Он хотел, чтобы они отправились на встречу в американское посольство. Полицейские видели человека на площади и участвовали в развернувшихся событиях. Однако сначала им надо хорошенько отдохнуть.

Итак, напарники покинули место преступления и преодолели расстояние до квартиры Терезы Лупо по заснеженному опустевшему Риму. Снег перестал, и из-за туч вот-вот должно было выглянуть яркое зимнее солнце.

Нику Косте уже доводилось бывать дома у патолога. Квартира находилась на первом этаже здания на виа Гриспи, узкой улочке, уже два тысячелетия идущей вниз от вершины оживленной виа Венето. Во времена империи она соединяла Порта-Пинчиана с Марсовым полем, где царил архитектурный шедевр – Пантеон. Улица напротив дома Терезы, виа дельи Артиста, названа в честь художественной школы девятнадцатого века «Назореи», члены которой жили в этом районе. Стены домов района пестреют мемориальными досками с именами знаменитостей, некогда живших здесь: Лист и Пиранези, Ганс Христиан Андерсен и Максим Горький. Снег придал округе еще больше очарования. Машины более не заполняли узкие улочки. Усталые туристы не бродили по виа Систина, направляясь к церкви Тринита-деи-Монти, находящейся у основания Испанской лестницы, откуда открывается вид на панораму города эпохи Ренессанса.

Двое полицейских, усталые и замерзшие, молча брели к дому Терезы. Коста думал о теле, неподвижно лежавшем на геометрической плите, и старался припомнить уроки истории, так привлекавшие его в школьные годы. Он всегда с гордостью говорил себе: «Ты живешь в Риме». Надпись на портике Пантеона гласила: «Марк Агриппа, сын Луция, трижды консул, воздвиг сие здание». Тем не менее, как и во многом, касающемся Пантеона, тут таился обман. По какой причине это было проделано? Старый друг и союзник Агриппы, Август, построил храм на Марсовом поле и назвал его Пантеоном, посвятив «всем богам», однако он сгорел вскоре после его смерти. Здание, воздвигнутое на том же месте через сто пятьдесят лет, между 120 и 125 годами нашей эры, было делом рук Адриана. Некоторые ученые даже считают, что император сам делал его проект. Круглые монументы и острые верхушки на востоке, идеи которых заимствованы у греков и переработаны в условиях нового времени, были отличительными признаками постройки. Ник Коста не обладал достаточными знаниями по архитектуре, однако, думая о наследии Адриана – вилла в Тиволи, руины храма Венеры и Форума с их огромными, сохранившимися до наших дней полукруглыми потолками, – он с легкостью понимал суть мышления императора. Большая округлая массивная постройка на дальнем берегу Тибра, носящая название «замок Сан-Анджело», служила на протяжении веков многим целям: крепость, тюрьма, казармы и апартаменты папы. Однако император строил здесь свой мавзолей. Спиральная лестница, ведущая к месту его успокоения, все еще существует и находится в десяти минутах ходьбы от собора Святого Петра, который Микеланджело построил спустя четырнадцать столетий по образу Пантеона Адриана.

Коста смотрел, как Перони возится с ключами от квартиры.

– Джанни, ты не заболел?

Здоровяк выглядел изможденным.

– Мне просто надо отоспаться. И чего-нибудь поесть. Извини, Ник, у меня сегодня хреновое настроение.

– Понимаю, – сказал Коста. – Ты иди в квартиру, а у меня есть кое-какие дела. Я принесу тебе небольшой подарок.

В глазах Перони появилось волнение.

– Только не повреди овощи!

– Обещаю.

Было около часа дня. За углом находился известный ему магазин. Там продавалась еда, которая нравилась Перони: бутерброд с жареной свининой, соленой и приправленной розмарином. Коста мог бы купить и себе что-нибудь. Там не одно только мясо продавалось.

Однако сначала Ник забежал в магазин фототоваров перед самым его закрытием и, показав значок полицейского, уговорил продавца проявить семь кассет из фотоаппарата Мауро и его сумки. Отпечатки с негативов будут готовы часа в четыре. Коста может забрать их в квартире над магазином.

Когда он вернулся, Перони уже растянулся на диване Терезы. Устроился по-домашнему и слушал прогноз погоды по телевизору. Взял из сумки бутерброд со свининой и стал набивать ею рот.

– Неплохо, – признал он. – Почему я никогда не заходил в этот магазин?

– Ты часто ходишь за покупками, когда живешь здесь?

Перони вздохнул:

– Снег надолго отрезал нас от всего мира, Ник. Поезда не ходят, самолеты не летают. Машин на дорогах тоже негусто. Полагаю, нашему стрелку будет трудно выбраться из Рима. Если только он захочет исчезнуть отсюда.

– Зачем ему уезжать? – спросил Коста. – Мертвое тело американки хранило некое послание. Нужно решить эту проблему. Человек не может загадать загадку и удалиться, так и не узнав, разгадают ее или нет.

– Понятия не имею, – проговорил Перони, доедая бутерброд. Он с трудом встал на ноги и отряхнулся от крошек. – Я больше ни черта не понимаю. Знаю только, что мне надо выспаться. Разбуди меня в нужное время. – Вдруг он задумался. – Какого черта Лео так легко уступил американцам? Ведь он мог побороться с ними. Просто не верится, что мы покорно идем к ним в посольство, в то время как бедную женщину убили на нашей территории. Да и Мауро тоже.

Однако Коста отлично понимал, что происходит. Лео Фальконе никогда не вступал в сражения, которые не мог выиграть. Этим он и выделяется в квестуре среди прочих. Инспектор умнее многих. Возможно, существовала еще одна причина. Утром появился какой-то безликий тип из службы безопасности – пришел как раз в тот момент, когда американку грузили в катафалк – и разговаривал с Фальконе наедине. Раньше Коста его никогда не видел. Перони – а он знал практически всех полицейских и агентов в городе, как гражданских, так и военных – только взглянул на этого человека и тихо выругался.