Текст книги "Священное сечение"

Автор книги: Дэвид Хьюсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Конечно, знаю! Но это не значит, что его надо стереть в порошок. Черт… в каком мире мы живем? Я не хочу быть судьей, присяжным и палачом в одном лице. Если бы у меня появилось такое желание, я бы переехал в Южную Америку или куда-то еще.

– Возможно, уничтожить его – наилучший выход…

– Чушь!

Фальконе указал рукой на серый фургон.

– Не отставай. Так что ты предлагаешь нам делать?

– Ладно. У меня возникла идея. Возвращаемся сейчас в квестуру и входим в кабинет, находящийся прямо над офисом Моретти. Там должен быть человек, который внимательно нас выслушает.

– Может быть, – согласился Фальконе. – Только тогда мы не доберемся до Каспара. Или его схватят американцы и исчезнут вместе с ним в неизвестном направлении. А нам придется отвечать на трудные вопросы. Плюс есть еще небольшое дельце, касающееся агента Дикон. Кто, По-твоему, приглядывает за ней сейчас? Липман?

Перони обмозговал слова инспектора. Установка бомбы – это уже терроризм, который не входит в полномочия квестуры. Все передается госбезопасности и специалистам по антитеррору. Возможно, и карабинерам. На подготовку уйдет время. Потребуются ресурсы, разведка. Всего этого у них нет.

Фальконе заметил:

– Что ж ты вдруг затих?

– О, Бога ради, – прошипел Перони, – прекрати бить меня по зубам всякий раз, как я вношу какое-то предложение. Неудивительно, что тебе не повезло в семейной жизни. Ты всегда хочешь показаться офигенным умником, Лео. А этого никто не любит.

К его удивлению, взрыва не последовало. Фальконе окинул Перони ледяным взглядом.

– Извини, извини. Прошу прощения. Я немного нервничаю. Так что нам нужно предпринять, по твоему мнению? Уйти в сторонку и позволить этим негодяям делать с нами все, что угодно?

Фальконе усмехнулся:

– Все очевидно, разве нет? Делом занимается твой напарник. Судя по только что состоявшемуся разговору, он справляется.

Перони боялся, что у него вот-вот лопнет голова. Он снял одну руку с руля и помахал кулаком перед лицом Фальконе.

– Да. И все потому, что вы с Ником одной крови, только ни один из вас не хочет этого признать. Под вашими изображениями можно поставить такую надпись: «Хитрые ублюдки, не терпящие плохого обращения. Кусаются без предупреждения». В то время как я…

– Ты просто пожилой коп из полиции нравов, которого понизили в звании за один незначительный проступок личного свойства.

– Совершенно правильно, – согласился Перони и удивился вкрадчивому тону своего голоса. – Просвети меня, Лео. У меня голова раскалывается.

Фальконе взглянул на него. На какую-то долю секунды на его лице промелькнуло сострадание.

– Все просто, – сказал он. – Такие люди, как Липман и Виале, черпают силу из одного источника.

– Какого же?

– Они нарушают правила. Считают, что у них к ним иммунитет. И делают это небеспричинно. Люди, с которыми они имеют дело – террористы или им подобные, – придерживаются такой же точки зрения. Они все готовы на то, что простые смертные в силу воспитания, моральной ответственности и вкуса считают отвратительным.

Перони обдумал услышанное, пытаясь понять, какое направление принимает их разговор.

– Итак?..

– Итак, если мы хотим победить, Джанни, нам нужно поступать таким же образом. Давай посмотрим правде в глаза. Принимая во внимание то, в какие тиски мы зажаты, есть ли у нас иной выбор?

– Лучше бы я вообще не спрашивал, – проворчал Перони. – Лучше бы я ничего не знал. Кто тянул меня за язык?

– Ты и твой язык – это одна проблема.

– Одна проблема? Ты уверен?

Перони прищурился.

– У нас нет людей. Я в игре. Вы с Костой тоже.

– Подожди…

– Замолчи, Джанни. Я не мог бы позвать никого, если бы даже захотел. Моретти обязательно прознает, и все будет кончено.

– Ага… – Перони хохотнул. – И кто захочет рушить свои карьеры вместе с нашими? Скажи мне. Кто?

Фальконе откинулся на сиденье, закрыл глаза. Само спокойствие.

– Какой-нибудь сумасшедший, я полагаю.

Он искоса взглянул на Перони, от чего тот почувствовал себя еще хуже, чем прежде.

Приспешник Липмана, тот, что ростом повыше, звался Фридрексеном. Лицо наивного блондинистого подростка и зрелое, вполне сформировавшееся мускулистое тело, говорящее о многочасовых упорных занятиях в гимнастическом зале. Коста стоял рядом с Перони и Фальконе и наблюдал, как Фридрексен обходит кругом сидящую на стуле Эмили Дикон, прикасаясь рукой к ее застегнутому на молнию пальто. Он наклонялся, принюхивался и вновь осторожно двигался по кругу. Перони больше всего хотелось, чтобы сюда прибыли специалисты из отдела по обезвреживанию неразорвавшихся бомб. Они настоящие профессионалы. А этот парень похож на новичка, сдавшего выпускные экзамены и посвятившего свою жизнь аэробике.

Наконец процедура надоела самой Эмили. Она распахнула пальто и показала два ряда желтых жестяных коробочек и набор ярких проводков, бегущих между ними.

– Мать твою! – воскликнул Фридрексен и в шоке отскочил на пару метров назад. – Вы знаете, что это такое? Представляете, с чем играет этот сумасшедший ублюдок?

Эмили со скучающим видом вздохнула и посмотрела на своего начальника:

– Боже, Джоэл, я так разочарована. Вы не познакомили меня со своими головорезами. Они вселяют в людей такую уверенность.

Липман окинул помощника мрачным взглядом:

– Ты должен знать все о взрывчатке, Фридрексен. Выкладывай.

– Я и знаю, – ответил агент с обидой в голосе.

– С чем же мы имеем здесь дело? – спросил Перони. – Динамит, что ли?

На лице американца появилось то саркастическое выражение, которое всегда улучшало настроение Перони.

– Да, конечно. Как в комиксах. Бум! Трах! Перед нами уникальная взрывчатка. Палестинцы такой не пользуются. Тут гораздо более сложный материал. – Агент указал на коробки. – Невероятно, – простонал он, не переставая качать головой. – Я бы не смог такую раздобыть. Ни за что.

– Ты хоть намекни нам, – предложил Коста.

– Это БЛЮ-97. Бомбошки. Вы читали о минах, на которых подрываются дети в Ираке или Афганистане, подбирая яркие, сверкающие предметы? Вот они, эти крошки. Господи…

Он набрался смелости, подошел ближе и пристально осмотрел бомбы. У них должны быть еще колпачки. Похоже, Каспар снял их и поместил вместо них какой-то электронный детонатор. Ну и псих. Там внутри вещество ПБХН-107, по сравнению с ним динамит просто детская забава. Эта взрывчатка пробивает броню.

Фридрексен подсчитал количество зарядов, прикрепленных к жилету цвета хаки. Перони показалось, что они очень напоминают баночки с безалкогольными напитками. Неудивительно, что детишки подбирают их.

– Восемь, – сказал американец. – Если они детонируют сейчас, нас всех разорвет на кусочки. Не исключено, что в результате взрыва разрушится и ваш жуткий храм.

Филиппо Виале, который на протяжении всего разговора держался на безопасном расстоянии, вышел вперед. Уставившись на сидящую женщину, спросил:

– Можно обезвредить?

– Да! Конечно! – Агент рассмеялся. – Доставьте сюда парня с рентгеновским аппаратом, которому плевать на смерть, и, возможно, у вас появится какой-то шанс.

Виале склонился перед Эмили Дикон, заглядывая ей в глаза, словно учитель, смотрящий на непослушного ученика:

– Что он сказал вам?

– Кто вы такой, черт возьми? – спросила она.

Он даже не моргнул.

– Тот, кто может спасти вам жизнь. Что же он сказал?

– Он сказал, что дает мне ровно девяносто минут, начиная отсчет времени с полудня. После чего нажмет на кнопку. Вот тут его вещица…

Она расстегнула воротник и продемонстрировала микрофон.

– Диапазон довольно широкий, – уточнил Коста. – Он может слушать нас, находясь на Кампо или Корсо. Где-то, – он припомнил ее слова, – где он «занят».

– К чему ты это говоришь? – спросил Фальконе.

Эмили взялась ответить на вопрос:

– У него есть другие жилеты такого рода. Я видела. Он не дурачит нас. На нем точно такой же. Говорит, что может пойти куда-нибудь в оживленное место. Например, в универмаг. Кафе. Да мало ли куда. Смысл заключается в том, что, если у вас хватит ума начать преследовать его, он унесет вместе с собой десятки жизней. Ему стоит нажать пару кнопок, и меня больше не будет. Таким же образом он может покончить с собой и теми, кто окажется рядом.

Липман хихикнул.

– Господи… Я же говорил, что он гений в своем роде.

– Это утешает, – заметил Коста и посмотрел на часы: – У нас остается немногим больше часа, чтобы покончить с делом. Так что же нам предпринять?

Виале кивнул в сторону микрофона на воротнике:

– Он слышит все, что мы говорим?

– В том-то вся и штука, – с ледяным сарказмом ответила Эмили.

Джоэл Липман протолкался к Виале и заявил:

– Разрешите мне разобраться с ним.

Американец нагнулся над Эмили. Вся эта суета казалась ему смешной. Каспар установил временные рамки, в которых они должны работать. Слишком жесткие, не оставляющие места для маневра. Он прекрасно понимал, что должен делать.

– Послушай меня, Каспар, – начал Липман громким звонким голосом. – С этим дерьмом пора кончать. У нас есть кое-какие документы, на которые ты можешь взглянуть. Мы готовы доказать, что ты добрался до нужных тебе людей.

Виале сунул руку в кожаный портфель, вытащил голубую папку и помахал ею перед лицом Липмана.

– Доказательства у нас с собой, – продолжал Липман. – Тебе остается только прийти и забрать их. Потом можешь снять с Эмили жилет, поднять руки вверх и лететь на самолете домой, ибо я не хочу больше тратить на тебя время. Возможно, мы должны перед тобой извиниться. Может быть, извинишься ты, и мы отправим тебя куда-нибудь в укромное местечко, несмотря на все случившееся. Время сомнений минуло. Тебе решать. Я просто наблюдаю.

– Не сработает, – прошептала Эмили Дикон. – Вы считаете его идиотом? Он не придет сюда, полагаясь на ваше обещание.

– Он должен! – настаивал Липман.

– Каспар дал вам слово! – вскричала Эмили. – Предоставьте ему доказательства, и дело с концом!

Липман воздел руки вверх и начал кричать так громко, что его холодный металлический голос эхом раздался по круглому залу, включая самые темные его уголки:

– Его слово? К черту его слова! Парень сумасшедший. Разгуливающий на свободе маньяк. Мне плевать…

Коста подошел к нему, схватил за воротник и велел заткнуться.

Тогда закричала Эмили Дикон, извиваясь на стуле. Из недр пальто слышался какой-то шум, который вызвал у нее страх и шок. В тот момент в зале находилось семь мужчин. Липман и его команда тотчас с перепугу скрылись, исчезли в темноте. Виале последовал за ними. Ник Коста посмотрел на двух своих коллег. Потом подошел к Эмили Дикон, нашел потайной карман в пальто. Что-то вибрировало под материей, производя дикий электронный шум, слышалась какая-то зверская музыка, рефрен колокола, звучащего у него в голове.

«Полет валькирий».

Коста расстегнул молнию и вынул телефон.

– Боже, Ник, – прошептала Эмили. – Я и не знала, что он там.

Он на мгновение прикоснулся к ее светлым волосам и тихо проговорил:

– Каспар импровизирует. Нам следует поступать таким же образом.

Потом посмотрел на телефон, нажал несколько кнопок, включил громкую связь и положил аппарат на стул, столь поспешно освобожденный Филиппо Виале.

– Мистер Каспар, – начал Коста, – сейчас почти без двадцати час. Согласно установленному вами расписанию у нас остается только сорок минут для решения вопроса. Вам не кажется, что лучше всего решить его путем совещания?

Двадцатью пятью минутами ранее, после быстрого посещения морга, где она захватила кое-какой реквизит, Тереза Лупо взяла такси до виа Венето, а затем с помощью полицейского удостоверения проникла в посольство США. Проверила свои записи. Вспомнила офицера, посланного в Пантеон после убийства, того самого, что забыл взять одежду убитой женщины. Она нашла его имя в своей записной книжке и сказала дежурному офицеру за письменным столом в приемной, что нуждается в срочной встрече с Каем Моррисоном. Охранники у дверей лишь мельком взглянули в коробку, которую Тереза несла с собой. Одежда в пластиковом пакете не произвела на них особенного впечатления.

Моррисон, усталый человек среднего возраста, сразу вышел ей навстречу. Он явно перетрудился и вследствие этого был несколько раздражителен.

– Что я могу для вас сделать?

Тереза поставила коробку на стойку и улыбнулась:

– Ваш уважаемый агент Липман нуждается в этих предметах. Их следует доставить в его кабинет. Немедленно.

Человек явно не блистал умом. И заядлым спорщиком не был.

– Я пытался дозвониться до него, – сообщил он. – Агента Липмана сейчас здесь нет. Не думаю, чтобы и агент Дикон находилась в своем кабинете. Не беспокойтесь, я передам вещи Липману.

– Вы меня не помните?

– Мы встречались?

– В Пантеоне. Два дня назад. Вы приезжали за телом.

Он выругался вполголоса.

– Ах вот как.

– Вы кое-что забыли.

– Мисс…

Тереза показала удостоверение:

– Доктор.

– Доктор Лупо. Я возьму вещи и позабочусь, чтобы они попали по назначению.

– Прекрасно. Не возражаете, если я захочу в этом убедиться?

– Что?

Она вздохнула, как бы сдерживая нетерпение.

– Вы оставили одежду в Пантеоне, Моррисон. Сегодня утром Липман накричал на меня по телефону, как будто я в чем-то виновата.

– Что? – спросил он вновь.

– Вы приезжали за телом, не так ли?

– Да! Приезжал. Но это не нормально. Черт, я ведь не служу в похоронной конторе. А нам приходится заниматься такими вот делами.

Тереза топнула ногой по блестящему полу приемной.

– Вы забрали тело женщины и оставили ее одежду. Вам не разрешили бы работать в похоронном бюро. Если бы не я, эти вещи где-нибудь затерялись бы с концами. Нет, я вовсе не хвалюсь. Вы удивлены, что агент Липман чуть не озверел?

Женщина за стойкой начала проявлять интерес к их разговору. На ее лице появилось выражение «поделом тебе», сопровождаемое ехидной ухмылкой. «Джоэл Липман здесь явно непопулярен, – подумала Тереза. – Да и Кай Моррисон тоже не очень-то в чести».

Моррисон несколько удалился от стола.

– Послушайте, – раздраженно проговорил он, – меня не интересуют мысли Липмана. Я на него не работаю. И не собираюсь расчищать мусор, который он оставляет после себя. Отдайте мне вещи, и дело с концом.

– Нет, – фыркнула она. – Я не хочу, чтобы он спускал на меня собак из-за вашей нерадивости. Мне надо убедиться, что вещи доставлены на место. Если они опять пропадут, Липман вновь рассвирепеет, и я не желаю, чтобы он срывал на мне свое зло.

– Черт возьми! – вскричал Моррисон. – Какое вы имеете право отдавать здесь приказы?

Тереза вынула удостоверение Эмили и помахала им перед его лицом, прикрывая рукой фотографию.

– Потому что Джоэл Липман велел мне навестить «придурка Моррисона» и не отдавать ему вещи, пока я не увижу собственными глазами, как их положили на его личный стол. Так вы проводите меня туда? Или я отправлюсь сама? Бог свидетель, – солгала она, – за последние дни этот человек осточертел мне.

Кай Моррисон впился взглядом в удостоверение. Такой человек, как Липман, не дал бы его кому попало. За этим что-то стоит. И все же Моррисон хотел увидеть фотографию.

– Кроме того, – быстро добавила Тереза, прекрасно понимая, что попытка проникнуть в посольство США будет стоить ей ее карьеры, – ему это нужно срочно.

Тереза Лупо нырнула на дно коробки и вынула один из пакетов, которые вчера взяла в квартире.

– Осталось от вчерашней женщины, – объяснила она. – Вы слышали об убийстве? Еще одна американка. Возможно, вскоре я позвоню вам, чтобы вы забрали ее труп.

У Моррисона был такой вид, будто его вот-вот стошнит.

– О нет! Только не это. Он назвал меня придурком? Этот засранец посмел так сказать? После всего, что я для него сделал?

– Вас это удивляет?

Он не ответил на вопрос.

– У женщины отрезана голова, – продолжала Тереза, вновь привлекая его внимание к пакету. – В тот момент она носила эту ночную рубашку.

Ярко-красное одеяние лежало в большом пакете. Кровавые пятна потемнели и затвердели под пластиком. Моррисон искоса смотрел на пакет. Выглядел он неважно.

– Разумеется, если вы хотите взять на себя всю ответственность, – он даже не думал ни о чем подобном, – я доложу Липману. Так что если одежда пропадет, если ей будет нанесен какой-то ущерб, и ее нельзя будет использовать в качестве вещественного доказательства на суде…

«Напуганные мужчины ведут себя весьма забавно, – подумала Тереза. – Надо совершенствовать мастерство».

– Вы в курсе правил по вещественным свидетельствам, не так ли? – спросила она. – Понимаете, что произойдет, если с вещами станут обращаться неподобающим образом? Например, на них появятся лишние отпечатки пальцев?

– Откровенно говоря, – отрывисто забормотал Моррисон, – мне в высшей степени наплевать. Если Липман дал вам удостоверение, пляшите под его дудку. А потом выкручивайтесь как хотите.

С этими словами он выбежал вон и помчался в противоположном направлении от кабинета, куда хотела попасть Тереза.

Направляясь туда, она насвистывала веселенький мотивчик. Вставила карточку, удостоверяющую личность Эмили Дикон, в прорезь, подождала, пока откроется замок, и вошла в комнату.

Тереза обдумывала свои действия на всем протяжении пути, в уме составляя послание, подбирая наиболее подходящие фразы. В детстве дядя однажды взял ее с собой на охоту. Ей не понравилось. Только собака пришлась по душе. Замечательный пес, очаровательный сам по себе да еще способный вынюхать фазана в поле ржи.

Написать простое послание и отправить его заняло минуту.

– А теперь беги, разбойница, – велела самой себе Тереза.

Твердые коробки, которые она почувствовала, обнимая Эмили Дикон, рисовали в ее воображении мрачные картинки того, что окажется на каменном столе в морге, если что-то пойдет не так.

– Получилось неплохо, – прошептала Тереза. – Надо тренироваться почаще.

Теперь коробка лежала на письменном столе Липмана. Почти все ее содержимое по праву принадлежало ему. Только не ночная рубашка из квартиры, где произошло убийство. Тереза принесла ее в качестве последнего довода, чтобы произвести эффект. На самом деле эта улика нужна ей самой, так как данное преступление находится в юрисдикции местной полиции.

Они обо всем догадаются, размышляла она. Когда пыль осядет, Липман увидит странную коробку на своем столе и разберется в случившемся. Он сумеет ретроспективно отследить все ее действия.

– Какого черта? – пробормотала Тереза Лупо. Взяла пакет с испачканной кровью шелковой ночной рубашкой, положила в сумку, вышла из здания и вызвала такси, чтобы ехать в центр.

– Посмотрите вокруг, джентльмены. Насладитесь видом.

Коста положил телефон на пустой стул рядом с Эмили. Теперь все присутствующие сгрудились возле него, слушая звонкий и уверенный голос Билла Каспара, доносящийся из динамика.

– Можете ли вы представить себе, что находитесь в подобном месте, а рядом с вами одного за другим убивают ваших товарищей? Вы хватаетесь как за соломинку за какую-то тканую ленту. И все потому, что один придурок, которому вы доверяли, захотел провалить операцию.

– Мы тебя поняли, – проворчал Липман.

Последовала пауза.

– Хорошо. Я вас слышу. Ты человек из ФБР или какой-то другой службы. Не важно. Я прав?

Виале подал знак Липману, чтобы тот продолжал разговор.

– Послушай, Каспар, – говорил агент. – Какая разница, кто я такой? Просто хочу, чтобы ты понял кое-что. Мы знаем о случившемся. В Вашингтоне ни у кого нет никаких сомнений.

– Вы считаете, что знаете… – перебил его резкий металлический голос.

– Тебя подставили! Живи с этим! Ты не первый. Ты и твои люди попали в передрягу. Круто. Но на войне неизбежны потери.

Каспар ответил не сразу. Последовало жутковатое молчание.

– Мы были «потерями»?

– Ты и многие другие. Только остальные как-то пережили все это. Не знаю…

Липман колебался. Виале сел и разочарованно посмотрел на него.

– Ты не понимаешь смысла симметрии, – сказал Каспар. – Полагаю, тебе надо было находиться там.

Липман явно совершал титанические усилия, пытаясь взять себя в руки. Взглянул на Эмили и проговорил:

– Послушай, Дэн Дикон обманул нас всех. Тебя, меня, Вашингтон – буквально всех. Мы только недавно обо всем догадались. Я сожалею. Ты это хотел услышать?

Из громкоговорителя донесся трескучий смех.

– Ладно! Вы там хоть чему-то учитесь? Импровизация – великая вещь. У человека должны быть запасные трюки. Вы получили лишь шнур, уходящий в песок, ребята. Небольшая шутиха заставила вас встать на цыпочки. Однако у меня осталось семь настоящих бомбошек. Плюс при мне набор, способный уничтожить множество людей, которые не хотели бы умереть, не увидев своих рождественских подарков. Пусть ваш тупой специалист-подрывник поразнюхает в районе жилета Эмили. И не забудьте, речь идет о настоящих людях.

– Все так и есть, – прошептала Эмили Дикон, склонив голову и не обращаясь ни к кому в частности.

Виале, Липман и два американца стыдливо отошли к центру зала.

Коста окинул их мрачным взглядом, взял телефон, выключил громкую связь и приложил аппарат к уху, игнорируя протест Липмана.

– Меня зовут Ник Коста. Я из римской полиции. Скажи мне, чего ты хочешь, Каспар, и я отвечу, могут ли они дать тебе это.

Молчание. Потом какой-то противоестественный смех. Коста каким-то образом чувствовал, что имеет дело с очень умным человеком.

– Наконец-то, мистер Коста. Мы говорим частным образом, сынок?

Голос изменился. Кажется, он звучит где-то рядом. Стал более человечным и восприимчивым.

– Да, – ответил Коста и тщательно прислушался, глядя, как Джанни Перони удерживает Липмана, порывающегося схватить телефон.

– Отлично. Такты считаешь, что сможешь убедить их и уйти оттуда с пустыми руками?

– Да, – ответил Коста, стараясь придать голосу максимальную уверенность.

– Я впечатлен.

– Что ты имеешь в виду?

Опять знакомый смех.

– Да мы уже наполовину решили вопрос. У меня для вас тоже кое-что есть.

Телефон умолк. Умер. Никакого, даже самого отдаленного, шума. Теперь ничто не могло подсказать Косте, где находится Каспар.

Липман трясся от ярости. Перони отпустил его. Американец ткнул в Фальконе пальцем и сплюнул.

– Мы так не договаривались.

– Ты проигрывал, – холодно ответил инспектор. – Если бы ты продолжил, мы потеряли бы Эмили, а возможно, и сами погибли. Потом сам скажешь нам спасибо.

– Ты…

– Заткнись! Заткнись! – Эмили Дикон находилась на грани срыва. Она обнимала себя под несущим смерть пальто, тихонько покачиваясь вперед и назад. По ее щекам текли слезы. – Ради Бога, – умоляла она, – или дайте ему то, что он хочет, или убирайтесь отсюда к черту, чтобы не погибнуть вместе со мной.

К удивлению Косты, ее слова навели агента ФБР на размышления.

– Чего он хочет? – спросил Липман.

– Того, о чем просил прошлой ночью, – спокойно объяснил Коста. – Доказательств.

– Отлично, – фыркнул Липман. – И что он даст в обмен на них?

Коста тщательно подбирал слова:

– В обмен он обещает сдаться. Он снимет жилеты и обезвредит бомбы.

– Что? – оживился Виале. – Мы должны верить ему на слово? Я хочу видеть его своими глазами еще до того, как он что-то предпримет. Обещаниям я не верю.

Коста перехватил взгляд Эмили. Он хотел сообщить ей, что надежда еще остается; возможно, все разрешится благоприятным образом.

– Полагаю, Каспар думает о нас примерно то же самое. Он хочет, чтобы я передал ему доказательства, которые имеются у вас. Он их проверит. Если они настоящие, тогда…

– Куда нужно их доставить? – спросил Фальконе.

– Не знаю, – солгал Коста. – Он сказал, что позвонит и сообщит по дороге. И не пытайтесь следовать за мной. Если Каспар кого-то увидит и поймет, что мы хотим его одурачить, тогда всему конец. – Коста подождал, пока до них дойдет. – Каспар специально подстроил все так, чтобы у нас практически не осталось выбора, – продолжал он. – Он не настолько глуп, чтобы явиться сюда. Не стоит пытаться обмануть его.

Липман в отчаянии смотрел на каменный пол.

– Господи Иисусе! – простонал он. – Негодяй по-прежнему опережает нас.

Коста рискнул с надеждой взглянуть на Эмили.

– Разрешите мне заняться этим. Что мы теряем? Каспар упорно стоит на своем. Если у него окажутся обещанные документы, он вернется вместе со мной и сдастся вам.

– Есть у нас иной выбор? – спросил Фальконе. – Можно ли продолжать вести переговоры такого рода?

Коста покачал головой:

– Исключено. Я даже не знаю, как позвонить ему. Он заблокировал номер.

– Билл Каспар, – вздохнул Липман. – Какой парень! – Он посмотрел Косте прямо в глаза: – Мы находимся в церкви, не так ли?

– Верно, среди прочего это еще и храм.

– В самом деле.

Липман подошел к Виале и протянул руку. Офицер госбезопасности даже не пошевелился. Тогда агент сам взял папку из-под его руки.

– Она моя по праву, – заявил Липман, передавая документы Косте. – Я прочитал ее по пути сюда. Тут говорится только о Дэне Диконе. Если уж данный материал не убедит Каспара в предательстве Дикона, тогда его ничто не сможет убедить. Действуй, посыльный. А мы будем здесь молиться.

Небо передумало хмуриться. Оно по-прежнему безоблачно, только его голубизну уже как будто подернуло тоненькой полоской льда. Опять пойдет снег, думал Коста. Последний бросок игральных костей в честь необычного Рождества.

Он прошел через темные двери Пантеона. Подождал, пока Перони задвинет за ним массивный засов, и по ступеням спустился на площадь, рядом с которой три дня назад упал Мауро Сандри. Столько всего произошло за такой короткий срок! Наверное, в Ираке Каспар испытал нечто подобное. Постоянное передвижение, бесконечные угрозы. Горький опыт сформировал его. Каспаром овладела страсть к детальному планированию своих действий, он привязан к симметрии сложной паутины, которой оплел их всех, сам пробираясь через ее хитросплетения с необыкновенной ловкостью.

Тереза Лупо сидела возле кафе. Она взглянула на Ника и плотнее закуталась в теплое пальто. Потом отхлебнула из чашки с горячим напитком, от которого поднимался пар и растворялся в холодном сухом воздухе.

Коста остановился возле ее столика и осмотрелся. Площадь почти безлюдна.

– Получилось? – спросил он.

– Полагаю, да.

– Когда-нибудь ты расскажешь мне, в чем тут штука.

– Дело в предсказуемости просьб и угроз. – Она вздохнула. – На самом деле я не очень гожусь для подобных дел.

Ник бросил на стол папку:

– Береги ее.

Тереза посмотрела на папку, открыла ее, перелистала бумаги, имеющие гриф министерства безопасности и штамп «секретно».

– Боже! – проговорила она тихим голосом. – Мы увязли по уши?

– Не падай духом, – ответил Коста, прошел в конец площади и стал ждать. Через две минуты раздался звонок, и он услышал знакомый голос Каспара.

– Ты имеешь дело с хорошими людьми, Коста. Мне это нравится. Так куда же ты направляешься?

– На пьяцца Сан-Игнацио, – ответил он.

– Хорошо. Кажется, ты тот, за кого себя выдаешь. Однако на всякий случай пошлю тебя в другое место…

– Время! – крикнул Коста.

– Поспеши, брат. Виа Метастасио. Знаешь, где она находится?

– Конечно!

– Ищи человека, одетого как Крошка Эм. Большое зимнее пальто, лицо скрывает капюшон. Не хочу рисковать.

– Ну разумеется.

Телефон не отключился.

– Ты не спросил.

– О чем?

– Буду ли я верен сделке.

– Какой смысл? Ты будешь делать то, что хочешь, не так ли?

– Конечно, мистер Коста, – рассмеялся Каспар.

Просто звук на холодном пронзительном ветру. Только Коста мог поклясться, что Каспар в тот момент ослабил бдительность. На площади прозвучал обрывок его настоящего, не телефонного голоса. Он где-то поблизости. Если только…

Он выкинул эту идею из головы. Ему не под силу принять вызов Уильяма Ф. Каспара. Никто из них не годится для такого.

– Прошу прощения за то, что помешал тебе прошлым вечером, – проговорил голос. – Эмили – интересная девушка. Если хочешь знать, гораздо интереснее, чем ее папаша.

– Если она умрет, Каспар…

Тот, кажется, оскорбился.

– Она умрет только в случае, если ты что-то напутал. А теперь иди.

И Ник Коста, засунув руки глубоко в карманы куртки, поспешил по узким переулкам, покрытым снежным месивом.

Посмотрел на часы. До истечения срока ультиматума двадцать минут. Когда он вернется, желательно не в одиночестве, останется только пятнадцать.

Пытаясь выкинуть из головы все сомнения и убедить себя, что иного пути нет, Коста всматривался вперед.

Он прибыл на место, как и обещал. Полностью закутанный в огромное пальто человек ждал его.

Ник Коста подошел и сказал:

– Пошли.

Ответа не последовало. Да он и не ожидал, что ему ответят. Даже выражения лица не видно. Капюшон натянут на голову, так что из-под него видны лишь яркие щелки глаз, такие узкие, что в них ничего нельзя было прочесть.

В полном молчании они направились вдоль по улице к площади, а потом поднялись по ступеням перед Пантеоном, где Коста позвонил Лео Фальконе. Они стали ждать, пока откроются тяжелые бронзовые двери.

На расстоянии двадцати метров от них Тереза Лупо допила свой капуччино, увидела, как они вошли в здание, и вынула телефон. Номер пришлось вспоминать – полицейские не часто звонят по нему.

Прошла целая вечность, прежде чем ей ответили.

– Типично для них, – прошептала Тереза.

Наконец утомленный мужской голос проговорил:

– Карабинеры.

Даже по телефону выделываются.

– Не знаю, звоню ли я по правильному номеру, офицер, – заговорила она, стараясь казаться как можно более глупой.

– Что вам угодно? – В голосе звучала ужасная скука.

– Видите ли, проблема заключается в том, что, возможно, мне все это кажется. Однако, клянусь, я только что видела, как полицейского ввел в Пантеон какой-то человек с пистолетом в руке. А ведь храм закрыт. Когда его откроют? Тут что-то не так, верно?

– Что вы видели?

Тереза не могла поверить: ее заставляют повторить. Ладно хоть придурок молчал, когда она делала сообщение.

– Дело в том, – продолжила Тереза, – что я видела полицейского офицера. Надо было, наверное, звонить не вам, а в полицию.

На другом конце провода вроде наметились какие-то признаки озарения.

– Мы разберемся. Вы говорите о Пантеоне?

– Совершенно верно.

– А как вас зовут?

Тереза осмотрелась, отняла телефон от лица и издала несколько самых отвратительных звуков, которые только могли прийти ей в голову.

– Что вы делаете? – визжала она. – Отстаньте от меня сейчас же!

И нажала на кнопку. Они в состоянии отследить звонок. Кроме того, полагала Тереза, телефон ей больше не нужен. Остается только ждать, когда откроются эти большие бронзовые двери.

– Ненавижу ожидание, – пробормотала она. Потом бросилась назад в кафе, взяла капуччино и вернулась на одинокий холодный стул возле фонтана с веселыми дельфинами.

У дверей стоял Липман, изо всех сил стараясь скрыть ликование. Коста вошел вслед за человеком в огромном пальто и смотрел, как тот шаркающей походкой проходит к центру помещения. За их спинами раздался звук закрывающейся двери.

– Здорово сработано, – прошептал американец, похлопав Косту по спине, и тотчас устремился вслед за большим пальто.