Текст книги "Священное сечение"

Автор книги: Дэвид Хьюсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Тебе лучше поехать домой, – обратился Перони к сидящему рядом с ним копу с абсолютно бескровным лицом.

– Мое дежурство заканчивается в пять часов, – ответил полицейский. – Вот тогда я и отправлюсь домой.

Перони кивнул.

– Как тебя зовут, сынок?

– Сакко.

– Запомню. Ты, похоже, крепкий парень. Первый раз видишь такое?

Сакко закрыл глаза и изобразил на лице детскую саркастическую гримасу.

– Первый ли я раз вижу труп в чемодане?

– Нет, – терпеливо ответил Перони. – Я имел в виду убийство вообще.

– Да. – Он не мог петушиться долго.

– Хорошо. – Перони похлопал его по плечу и стал вылезать из машины. – Пока.

Двое полицейских направились к месту преступления. Перони качал головой.

– Новички, – пробормотал он. – Почему он строит из себя мачо?

– Он делает то, чего от него ждут, Джанни.

– Мы все так поступаем, разве нет? А как насчет Лейлы?

Желание Перони обращаться со всеми людьми, не достигшими двадцатипятилетнего возраста, как с несформировавшимися подростками не переставало изумлять Косту.

– Лейла месяцами жила на улице, Джанни. Она крепкая девчонка. Разве не заметно? Что бы там ни случилось, будь уверен, она не пропадет.

Перони окинул его ледяным взглядом.

– Не пропадет. Такая вот у нее жизнь – лишь бы не пропасть.

– Всякое бывает, – защищался Коста. – Помнится, ты сам читал мне лекции на эту тему.

Было дело.

– Ладно, умник, – согласился Перони. – Бросайся в меня моим же дерьмом, если есть такое желание.

– Послушай, как только у нас появится такая возможность, я помогу тебе найти ее.

Напарник кивнул в сторону попавшего в аварию «рено»:

– Если только маньяк не доберется до нее первым.

Эти слова навели Косту на какие-то мысли.

– У преступника более грандиозные планы. Кроме того… – Эх, если бы у него было больше времени поразмыслить обо всем, что им стало известно! Доколе еще они будут преследовать убегающие фантомы? – Он мог бы запросто убить ее вчера вечером, если бы захотел. Эмили не смогла бы защититься. Однако такого не произошло. Что ты думаешь по этому поводу?

Перони посмотрел на напарника. Тот явно пребывал в растерянности.

– Не знаю, – признался Перони. – Может быть, она сломила его дух. Хотя тут мало смысла. Да какого черта! Нам что, больше думать не о чем?

Он направился к задней части машины. Какой-то идиот в костюме Санта-Клауса одиноко стоял на углу и звонил в колокольчик. До последнего времени в городе не наблюдались американские Санта-Клаусы. Только в это Рождество они вдруг появились повсюду.

Фальшивый Санта тряс колокольчиком, протягивал леденец на палочке. Вдруг он посмотрел Перони прямо в глаза и кивнул в сторону ведерка, покрытого серебристой фольгой, стоящего между ними на снегу.

– Ты был хорошим мальчиком, офицер? – спросил человек.

– Что такое «быть хорошим»? – отрезал Перони и прошел мимо него.

Ник Коста обратил внимание на табличку, висящую на груди Санты: благотворительность в пользу иностранных детей. Бросил в ведерко пару купюр, потом протянул руку за леденцом.

– Дай его твоему другу, – сказал Санта. – Может, он немного растает.

– Сомневаюсь, – ответил Коста и поспешил к команде, собравшейся возле искореженного автомобиля.

Фальконе стоял у покинутого людьми «Макдоналдса» и вел серьезный разговор с двумя полицейскими в штатском. За ними со скучающим видом наблюдал Джоэл Липман. Тереза Лупо и Сильвио Ди Капуа что-то осматривали в багажнике, полускрытые плохо установленными ширмами, одну из которых Перони отодвинул, чтобы проникнуть в автомобиль.

Джанни бросил взгляд на содержимое чемоданов, потом посмотрел на Терезу Лупо и резко спросил:

– Есть что-то для нас?

Патолог высунула голову из темноты, сделала знак Ди Капуа, чтобы он продолжал работу, и вылезла из машины.

– Вы нашли ее?

– Пока нет, – поспешил ответить Коста. – Нас вызвали сюда. Она ничего не сказала?

– Нет. – Тереза покачала головой. – Извини, Джанни…

– Я тоже виноват, – пробормотал Перони. – Все как-то… необычно.

На глаза Терезы навернулись слезы. Ник Коста раньше никогда такого за ней не замечал.

Перони обратил внимание на состояние женщины, положил руку ей на плечо, быстро поцеловал в щеку и проговорил:

– Все хорошо.

Потом оба с неприязнью посмотрели на глазеющих на них из-за ленточного ограждения фотографов, репортеров и кучку зевак, которые не знали, чем еще заняться, и отвернулись.

– У тебя, наверное, уже много раз спрашивали, – начал Перони, когда Тереза взяла себя в руки, – но скажи, как умерла эта женщина?

Тереза пожала плечами:

– Пока мы имеем только предварительные сведения. Понятно? Я могу сказать тебе лишь то, что уже сообщила твоему начальнику, с теми же оговорками. Не хочу делать поспешных выводов. И если только никто на сей раз не помешает мне, я хотела бы забрать эту даму с собой. Надеюсь, америкашка сегодня не станет похищать у меня тело? Пока еще не ясно, является ли она его соотечественницей.

– Каким образом ее убили? – вновь спросил Перони.

– Мы только изучаем метод. Мягко говоря, она не совсем полная. – Тереза что-то недоговаривала. Возможно, ради самого Перони. – Женщина абсолютно голая. Никакой одежды. Только ярлыки. Мы их сняли с чемоданов и передадим судмедэкспертам, как только закончим работу здесь. По-моему, они не обычные. Очень дорогие. Может быть…

Они переглянулись, понимая, о чем думает каждый. Подобная процедура занимает долгое время.

– Вы пока не задали мне самый главный вопрос, – напомнила она.

– Он сделал рисунок у нее на спине? – спросил Коста.

– Что-то вроде того, – ответила она, пожимая плечами. – Мы имеем дело с тем же человеком. А вот рисунок не похож на прежние. Если хотите взглянуть, я могу…

Оба мужчины подняли руки вверх, прежде чем Тереза закончила предложение.

– Понятно, – продолжала она. – Честно говоря, не знаю, использовал ли он тот же инструмент. Спросите у меня потом, когда я ее немного отмою в морге. На женщине очень много порезов. Однако на спине точно есть какой-то рисунок. Может быть, он сделан скальпелем.

Коста вспомнил, как Эмили Дикон быстро, легко и необыкновенно естественно нарисовала образец накануне в американском посольстве.

– А форма?

– Не могу сказать с полной уверенностью, – призналась Тереза. – Сожалею. Но если хотите увидеть нечто конкретное, посмотрите вот сюда. – Она просунула руку в багажник и извлекла из него испачканный кровью материал, заключенный в пакет с доказательствами наподобие мертвого насекомого в музее. – Веревка, – объяснила она. – На этот раз он снял ее с шеи жертвы. Значит, на то имелись свои причины. Ошибки быть не может – перед нами тот же материал, который использовался в Пантеоне. У меня нет ни доли сомнений.

Коста не знал, что и думать.

– Но на веревку материал не похож.

Тереза нахмурилась:

– Разве Лео не говорил тебе? Мы с ним поболтали на эту тему вчера вечером. Впрочем, у него забот полон рот. Конечно, это не шнур, а кусок очень прочной материи, вырезанный в хорошо известной нам форме, а потом скрученный в веревку. Сначала я думала, что преступник сам занимается этим, хотя работа могла отнять очень много времени. Только он ведь весьма терпеливый джентльмен, не так ли?

Перони заинтересовался:

– Но потом ты передумала?

Тереза протянула пакет Косте, подняла портфель и некоторое время перебирала в нем какие-то бумаги, пока не нашла искомое.

– Вот возьми, Ник. Сильвио передал мне отчет из судебной экспертизы, когда я приехала сюда. На сей раз эти люди сделали все необычно быстро.

Коста взял лист. Перони подошел к нему и тоже начал читать текст.

– Фальконе уже ознакомился с документом?

– О да, – ответила Тереза. – Я не посмела скрыть его от инспектора, хотя сейчас он и не знает, что с ним делать. У вашего американского друга также нет ключа к разгадке. Он даже не подозревает, что шнур, которым задушили женщину в Пантеоне, у меня. Судя по той чепухе, что он несет сейчас, агент ФБР не связывает эти два убийства. По крайней мере напрямую. У него есть своя теория.

Мужчины внимательно вчитывались в отчет, стараясь уловить его смысл. Тереза права. Во-первых, становится ясно, что подозреваемый ответствен за оба убийства, а также сообщается кое-что о том, кто он такой.

Перони недоуменно моргнул.

– Теория?

– О да, – подтвердила Тереза. – Угадайте какая? Согласно ей все дерьмо ложится у наших дверей.

Полицейские некоторое время обдумывали ее слова.

– У наших дверей? – повторил Коста.

– Конечно, – улыбнулась она. – Вы, ребята, можете на время взять отчет. Возможно, у вас появятся какие-то свежие мысли.

– Ладно, – ответил Джанни Перони и направился в сторону Лео Фальконе и Джоэла Липмана с выражением такой ярости на лице, какой Коста уже давно не видел.

Времени очень мало, а информации предостаточно. Такое ощущение, будто вы затерялись в лесу, где видите лишь какие-то нечитаемые знаки и непонятные сигналы. Эмили напечатала имя, упомянутое Ником, «Генри Андерсон», и получила лишь короткое малоинформативное сообщение о нападении на американца, вызвавшее тревогу у туристов из США. Весьма обычные и не связанные с настоящим делом сведения. Всего лишь какой-то ученый, ставший жертвой немотивированного насилия, имевшего место на небольшой площади пьяцца Матеи. Название знакомое. Там в центре есть фонтан с черепахами. Отец показывал его ей пару раз и даже фотографировал рядом с ним во время их многочисленных прогулок по Риму. Однако между этим нападением и ведущимся расследованием нет никакой связи. Ученого сильно избили. Согласно официальным отчетам, он улетел назад в Бостон и находится там в больнице. Короткий поиск в Интернете показал, что подозрения Косты не имеют под собой оснований. Генри Андерсон – признанный авторитет в области науки и сейчас уже вышел на пенсию. В Сети Эмили обнаружила лишь одну касающуюся его интересную тему. Андерсон написал научную статью о структуре и финансировании исламских террористических групп, причем благодарил офицеров ФБР за помощь в предоставлении информации. Слабая, мало что объясняющая связь.

Потом Эмили попробовала ввести в поисковую систему имя Билла Каспара и не получила никакой информации. Ни черта. Странно. Будучи благодарна Филдингу за его завуалированную помощь, она понимала всю ограниченность ее возможностей. Ей не удастся пробиться в сердце внутренней сети ФБР, где хранятся залежи сверхценных сведений, ежедневно обновляемых и собираемых со всего мира секретными системами. Эмили полагала, что Филдинг сам установил некоторые параметры, используя лишь устаревшую информацию, судя по датам на найденных материалах. Существовало также множество систем защиты, которые она не понимала. В этом виделся некий смысл. Филдинг всего лишь старший сотрудник посольства, работающий в определенной области. Он не в состоянии открыть все двери.

Тем не менее в распоряжение Эмили попали копии ценных секретных сведений. Вот только надо отследить нужный материал. А для этого необходимо найти ключевые слова – термины, которые выведут ее прямо на важную информацию. Без них невозможно прочитать и доли того, что находится в Сети. Именно им следует отдать предпочтение. Но если даже она что-то найдет, как поступить дальше? При обычных обстоятельствах Эмили могла бы пометить нужные документы и установить базисные точки для дальнейшего поиска. Однако в таком случае ей не пришлось бы пользоваться фальшивым именем, дабы проникнуть в базу данных ФБР, что грозило увольнением со службы, а возможно, и арестом.

Нельзя ничего вводить, не оставив следов. Письмо с материалом из этой системы она также не может отправить. Тут есть свои замки. Невозможно даже скопировать и переместить статьи или заметки в другие документы, а потом извлечь их оттуда. И на дискету ничего не скинешь. Эмили может лишь отследить некоторые документы и постараться запомнить их содержание. Или… рискнуть по-крупному.

«Сначала найди что-нибудь», – сказала она себе и напечатала еще одну фразу.

Вавилонские сестры.

Торнтон не без оснований дал ей такой пароль. В этих словах заложен некий тайный смысл. С ними также связаны какие-то детские воспоминания. Она услышала голоса, раздающиеся из просторной светлой квартиры на Авентино. Вновь и вновь звучит какой-то старенький рок-н-ролл в исполнении группы, обожаемой отцом и его друзьями.

Группа называлась «Стили Дэн». «Вавилонские сестры» – длинная джазовая вещица, которую отец любил до такой степени, что кто-то – кто именно? – прозвал его Стили Дэн Дикон, и прозвище навсегда закрепилось за ним.

На то имелись свои причины. Живя в Риме задолго до депрессий и развода, он любил кул-джаз, джаз-рок и еще музыку, направление которой Эмили не могла точно определить, со странными, практически не понятными текстами. Да, папа был крутой мужик, и она всегда знала это, только скрывала до тех пор, пока все стало слишком очевидно. В последние годы он стал настолько крут, что Эмили даже боялась подходить к нему. Было и кое-что еще.

Эмили взглянула на часы. Ей оставалось работать в системе всего пятнадцать минут, а она пока что ничего не нашла. Выругала себя и стала напрягать ум, вспоминая, какие еще композиции любил без конца слушать отец вместе с друзьями в гостиной на стереопроигрывателе «Боуз». Ее память все еще хранила композиции, услышанные девочкой в те времена, когда ей ежедневно приходилось заниматься игрой на пианино, исполнять Хиндемита под суровым взглядом высокомерной пожилой женщины, пахнущей лавандой и живущей в соседнем доме.

Музыкальные уроки Эмили являлись разительным контрастом тем непредсказуемым переливам, рваным гитарным звукам и странным, таинственным текстам, которые так любил отец.

Более всего ему нравились «Стили Дэн» – они исполняли песни так стремительно, что нелегко было уловить содержание.

Эмили видела перед собой отца – Стили Дэна Дикона, слегка пьяного, в компании коллег по работе. Они подпевали вслед за исполнителями, выкрикивали слова песен хором и танцевали, покачиваясь, как делают мужчины в подпитии.

– Ты ужасно плохо справляешься с работой, Эмили Дикон, – прошептала она, обращаясь к самой себе. – В любую минуту сюда может войти Джоэл Липман. Он увидит, чем ты занимаешься, и первым же самолетом отправит тебя домой.

И тогда она никогда не узнает всей правды, не дойдет до сути священного сечения.

В Сети существовала внутренняя поисковая система, нечто вроде «Google», предназначенная исключительно для агентов ФБР. В нее можно ввести любое количество терминов – «пурпурное трансильванское банановое иглу», – и она выдаст множество слов, хранимых в ее утробе, постарается все рассортировать, а затем в течение каких-то секунд предложит вам несколько ответов.

Сверхмашина сочетает в себе работу миллионов умных муравьев. Вам надо лишь нажать на правильные кнопки.

Она напечатала: «Билл Каспар и Дэн Дикон, Ирак».

На экране появился тот же материал – страница за страницей документов, беспорядочно расположенных и не имеющих смысла. Работать с ними придется несколько дней, если не недель.

Эмили снова посмотрела на часы. Минуты теперь просто летели. Вскоре занавес опустится навсегда. Торнтон Филдинг и так многим рискует. Своей карьерой, и, возможно, не только ею. Она обязана ему и должна извлечь хоть какую-то пользу из предоставленной ей возможности.

«Священное сечение, Билл Каспар, Ирак».

Еще хуже. На экран посыпалось уже полное дерьмо. Понятно почему. «Священное сечение» ничего не говорило системе поиска.

«Подумай о песне, глупышка, – сказала она себе. – Думай о Билле Каспаре. Думай о том, что пытался сообщить тебе Торнтон».

Пароль не Bill К, a WillFK.

Одним людям нравится сокращать свои имена во время разговора и писать их полностью на бумаге. У других есть дополнительное, среднее, имя. ФБР – ведомство. Чем выше вы поднимаетесь по служебной лестнице, тем больше у вас шансов кому-то понравиться.

Эмили напечатала «Уильям Ф. Каспар и Стили Дэн Дикон». Произнесла короткую молитву, обращаясь к кремниевому богу, живущему за экраном, умоляя его сжалиться над ней и направить на работу правильную команду муравьев, которые наконец решат ее проблему.

Система замедлила ход. Появился документ с датой – 1990. Потом сообщение: «Доступ запрещен».

– О дьявол! – пробормотала Эмили, наблюдая появление еще шести файлов, блокированных таким же образом. – Черт возьми!

Сеть работала со скоростью девяностолетнего бегуна. Надежды больше нет. Как глупо и типично для ее деятельности в ФБР.

Эмили Дикон в полном отчаянии напечатала «Уильям Ф. Каспар, Стили Дэн Дикон, Вавилонские сестры, устроим рок-н-ролл». Откинулась в кресле, размышляя о том, что будет делать дальше. Поедет к симпатичному итальянскому копу в его великолепный фермерский дом, стоящий среди снеговых равнин. Войдет, разведет руки и скажет: «У меня ничего не получилось. Может, выпьем вина? Давай забудем обо всем на время и просто поговорим, потому что мне нравится беседовать с тобой. Нам надо встречаться почаще».

Ник Коста даже не начинал ухаживать за ней. Странно. Он ведет себя как-то не по-итальянски.

– Пригласи меня к себе, Ник, ибо я схожу с ума, глядя на этот глупый компьютер, – прошептала Эмили.

Где-то – в Майами или Вашингтоне, Сиэтле или на сервере в другом крыле здания – заработал жесткий диск и выдал на экран документ с неограниченным доступом.

Служебная записка. Причем сканированная. Неполный кусок настоящего, читаемого текста. Возможно, именно в силу этой причины он и проскочил через все заграждения. Эмили проверила ключевые слова, выбранные каким-то глупым мелким чиновником: «устроим рок-н-ролл».

У нее перехватило дыхание. Ей предоставляется последний шанс. Воспользуйся им или упусти, он никогда больше не подвернется тебе.

Итак…

Эмили Дикон бросила быстрый взгляд в сторону двери, не увидела никого за ней и достала из сумочки маленький цифровой фотоаппарат, который держала, чтобы снимать дорожные происшествия, здания и достопримечательности, вдруг заинтересовавшие ее. Потом, стараясь не дрожать, стала фотографировать текст на экране.

От: Уильяма Ф. Каспара

Кому: Стили Дэну Дикону

Дата: 1991

Тема: Вавилонские сестры

Статус: Ты должен спросить?

Пусть будет известно, что я, Уильям Ф. Каспар, Король Ящериц, Святой Филин, Великий Хозяин Вселенной и все такое прочее, скоро нанесу визит Багряному Зверю в сопровождении королевского гарема. Я требую – требую, вы меня слышите? – верности. У меня есть великая цель, помощники. Нанесение увечья.

Багряный Зверь – откуда они берут такие имена, малыш Дэн? Оно одно из твоих имен? У нас есть данное нам Богом обязательство, и старина Билл Каспар с большим облегчением узнает, что безликий негодяй уже завербовал тебя. Меня удивляет, дорогой друг, что ты не понял этого. Я прочитал список исполнителей. Некоторые мужчины мне знакомы. Есть новички, однако нам придется полюбить их. Я привезу с собой парочку своих дам, ибо мы живем во времена женской эмансипации, и все они умеют обращаться с рациями, компьютерами и другой аппаратурой, которая мне просто осточертела. Меня удивляет, дорогой друг, почему ты не знал об этом.

Практическая сторона дела.

Багряный Зверь очень щедр. Хотя тебе, наверное, это уже известно! Тех людей, которых ты послал мне, будет достаточно, чтобы продержаться в пустыне шесть месяцев, если только какой-нибудь бумагомаратель в Пентагоне не испугается и не решит: «Почему бы нам просто не позвонить по телефону Саддаму и не сказать: пожалуйста, мистер, отправьте домой в Багдад все ваши танки и всех солдат?»

Мы добились иммунитета. Черт, у нас больше неприкосновенности, чем у членов ку-клукс-клана в Алабаме в пятидесятые годы. Можем делать все, что хотим, и всем на это наплевать. (Я говорю тебе то, чего ты не знаешь, парень?)

У нас есть мощное прикрытие. Мы «Вавилонские сестры», приятель. Но никто не знает нашего имени. Эта стремительная разовая операция полностью зависит от кучки призраков. Так что не надо ждать никаких наград. Насколько я знаю нашего анонимного хозяина, ждать благодарностей от него тоже не приходится. Мы просто выполняем свой долг.

Возможно, Багряный Зверь еще не сообщил тебе о некой дополнительной работе. Я заглянул в твое досье, брат. Черт возьми, Дэн! Да ты вообще ни разу не стрелял после возвращения из Никарагуа! Что же случилось со стариной Стили? Сейчас ты занят исключительно логистикой и деланием денег? Только я остаюсь военным человеком, так что слушай меня. Мы стремительно движемся по пескам. Такое случается в военное время. Порой удается выкроить пару часов сна в день – а потом опять вперед и за дело. Такого ты в жизни не видел. Мы проводим здесь предварительную работу, закладываем фундамент будущей деятельности. И постоянно происходит всякое дерьмо. В основном тогда, когда старина Билл этого не ждет. У меня нет места для пассажиров. Итак, скажи мне. Ты что, совсем размяк, после того как у тебя появилась маленькая славная спиногрызка, путающаяся у тебя под ногами? Если дело обстоит именно так, позволь мне немного просветить тебя. Забудь о дочке, пока мы не покончим с делом. Дети – это, конечно, здорово, Дэн. Когда я навещал тебя прошлой весной и держал крошку у себя на коленях, то считал тебя счастливейшим сукиным сыном на планете. Только, знаешь, ты не являешься таковым. Просто у тебя появились новые обязанности в дополнение к старым.

Нам нужно стать сильнее, овладеть искусством ведения боя в условиях пустыни. Необходимо понять устройство бронированного «хаммера». А дамы, присланные мне десантниками, кладут на этих бронированных красавцев свои игрушки, которые могут стрелять, убивать и жечь, и болтают о всякой чепухе, в то время как рядом рвутся снаряды. В Саудовской Аравии у меня есть два вертолета «Черный ястреб», готовые подцепить «хамми» и перенести их на ничейную землю. Дела обстоят более чем серьезно, Стили. После завершения задания мы все возвращаемся домой. Мы с Красным Драконом обещаем это тебе, так что можешь передать кому следует. И я прикончу любого придурка, который попробует помешать нам. Любой, кто не понимает значения слова «миссия», пусть лучше поскорее найдет его в словаре, так как времени остается очень мало.

У нас есть друзья. Знаешь, сколько иракцев требуется для смены президента? Можно обойтись двумя, при наличии большого количества денег. Мы уже многие годы вербуем здесь сторонников, делаем денежные вклады и подготавливаем почву. Они верно служат нам.

У нас имеется хороший дом. Я сам его выбрал. Мы не собираемся жить в палатках, друг. Хотя горячей воды у нас пока еще нет. Тем не менее место классное. Я ведь историк, Стили, и изучал, что происходило в Месопотамии в древние времена. Не забывай об этом. Здесь вообще-то очень славно и тихо, прямо оазис в пустыне. Вот еще одно слово, о котором стоит поразмыслить, Стили. Зиккурат.

А засим твой старый добрый друг, Билли К., прощается с тобой. По прочтении съешь письмо. Или вытри им свою задницу. А лучше всего положи его в папку и закрой в металлическом шкафу, которые так любят люди, работающие на виа Венето. Сохрани мою болтовню для истории. Она не играет никакой роли.

Ты отлично понимаешь, что Уильям Каспар больше не существует.

Вот хорошая новость, Стили. В течение следующих нескольких месяцев ты также не будешь существовать.

Мы «Вавилонские сестры». Устроим рок-н-ролл.

– Я спокоен, – протестовал Перони, направляясь к Фальконе и американцу и все больше краснее с каждым мгновением.

Здоровяк остановился, и Коста ощутил на себе всю силу его умного взгляда.

– Ник, – проговорил Перони, – Фальконе привел с собой половину сотрудников квестуры. Я ему больше не нужен. Но во мне нуждается убежавшая от нас девочка. Я знаю, что делаю. Поверь мне, Лео понравится мое предложение.

– Отлично, – спокойно отвечал Коста, зная, что спорить с напарником не имеет никакого смысла. Он в таком настроении, когда его ничто не может остановить.

Они прошли в большую темную гостиную, где молча курили Фальконе и Липман, наблюдая за деятельностью криминалистов и группы Терезы Лупо.

– Разрешите обратиться, – проворно начал Перони, подходя к Фальконе.

Липман осмотрел его с ног до головы. Инспектор бросил на полицейского озадаченный взгляд:

– Слушаю.

– Я хочу знать суть теории.

– Какой еще теории? – спросил Фальконе.

– Мы имеем дело с психом, отлично владеющим скальпелем. Эту женщину тоже изрядно порезали. Мне совершенно очевидно происходящее, однако у нашего американского друга есть своя теория. Мне хотелось бы знать, в чем она заключается.

Фальконе кивнул американцу.

– Агент Липман, кажется, считает это совпадением. И нет полной уверенности относительно скальпеля, Перони. Не надо спешить с выводами.

Перони скорчил Фальконе рожу. Мужчины обменялись быстрыми, только им двоим понятными взглядами. По мнению Косты, назревало что-то интересное. Затем Перони посмотрел на напарника, и выражение его лица как бы говорило: «Ты можешь в такое поверить?» И тотчас сердито взглянул на Липмана:

– Совпадение? Вы шутите?

Липман прищурился, всем видом давая понять, что имеет дело с весьма глупыми людьми.

– Я так не говорил. Нет, это не совпадение. Просто неряшливая полицейская работа. Благодаря вашей безалаберности много лишней информации проникло в средства массовой информации, и теперь уже половина Рима знает, как развлекается наш парень. Газеты полны сообщениями об этом. Люди завтракают, читают последние подробности о похождениях маньяка и гадают, что он выкинет в следующий раз. Кое-то думает, не поразвлечься ли и ему таким же образом. Не исключено, что кто-то уже начал копировать убийцу. Возможно, какой-то мужик задумал убить женщину и решил воспользоваться скальпелем, чтобы подозрения пали на разыскиваемого нами человека. Кто знает? Уж точно не вы.

Коста не верил своим ушам.

– Подражатель? Что это значит, черт побери?

– Прочитайте тот материал, который я вам послал! – пролаял Липман. – Поразмышляйте над ним. Наш маньяк – человек, во всем добивающийся совершенства. Он убивает людей особым способом. Кладет их по-особому, вырезает куски на спинах жертв, будто хирург. Не сечет их на части, чтобы потом запихать в чемоданы. И здесь мы столкнулись с заурядным случаем. Кроме того…

Липман прервал речь, как бы почувствовав, что зашел слишком далеко. Коста вспомнил, что говорила о нем Эмили Дикон. Фальконе тоже должен воспользоваться ситуацией.

– Что «кроме того», агент Липман? – спросил инспектор.

– Да ничего. На сей раз преступление совершено другим человеком. Я занимаюсь этим делом дольше вас и уже чувствую нашего парня.

Фальконе какое-то время хранил молчание. Думал и наблюдал за тем, как работают в машине эксперты.

– Я не знал, что агенты ФБР действуют на основании чувств.

– Да, да, – проворчал Липман. – Выкладывайте, что у вас там наболело.

– Возможно, что-то пошло не так, – предположил Коста. – Он потерял самообладание и совершил незапланированное убийство.

Липман недоверчиво скривил лицо.

– Разве вы не можете различить почерк преступника? Его modus operandi. Как это по-итальянски?

Брови Фальконе удивленно поползли вверх.

– Я проверю, – заявил он сухо. – Где девочка, Перони? Мне казалось, ты отвечаешь за нее.

Лицо здоровяка исказила гримаса.

– Не знаю. Я думал, она мне доверяет и нам не нужно держать ее под замком. С радостью пойду искать Лейлу, когда мне позволят этим заняться.

– Какой смысл? – сердито проворчал Липман. – Все малолетние иммигранты ведут себя подобным образом. Она просто обвела вас вокруг пальца. Да вас обмануть ничего не стоит. Упустили такую свидетельницу.

Выражение лица Перони заставило его умолкнуть. Ник Коста хорошо знал, что напарник может до смерти испугать кого угодно.

Перони толкнул Липмана в грудь и пробормотал:

– Я не с вами разговариваю, сэр.

Липман, едва сдерживая себя, уставился на Фальконе.

– С дисциплиной у вас тоже проблемы, Лео?

Перони сделал глубокий вдох, окинул американца суровым взглядом и удалился в сторону «Макдоналдса». Трое мужчин наблюдали, как он приблизился к безлюдной стойке, указал пальцем на какую-то еду и вернулся с гамбургером в руках, который разворачивал уже в пути, бросая бумагу прямо на тротуар с беспечностью, сводящей Косту с ума.

Перони вновь присоединился костальным с дымящимся гамбургером.

Коста слышал плаксивый голос Липмана и, зная, каковы будут последствия, все не мог поверить в то, что агент может быть так груб.

– Хватит! – взревел американец так громко, что даже Тереза Лупо, стоящая возле изуродованного «рено», повернулась в сторону мужчин. – Вы всегда так странно ведете расследование? У вас тут мертвая, разрезанная на части и упакованная в чемоданы женщина. Кругом полно полицейских, которые блюют, словно школьники на вечеринке. Какого же черта…

Перони сделал несколько шагов вперед, взял Липмана за воротник его зимнего пальто и запихнул гамбургер в широко открытый рот агента, так что булочка, майонез, овощи и серое жирное мясо расплескались по всему лицу, стекая вниз к белой рубашке и дорогому модному пальто.

Липман отпрянул назад, издавая нечленораздельные звуки и размахивая руками. Пища валилась ему на грудь. Он не спускал глаз с Перони, со страхом ожидая от него дальнейших действий.

Тот помахал пальцем у него перед носом:

– Смотри, в следующий раз я засуну гамбургер тебе прямо в задницу.

– Идиоты! Дикари! – вскричал Липман, вне себя от ярости. – Чертовы тупицы! Начальству будет доложено об этом, Фальконе. Я вас предупреждаю.

– В отношении чего?

– В отношении вон того человека! – взвизгнул агент, указывая пальцем на Перони.

Фальконе сложил руки на груди.

– Ах вы о нем. – Он кинул на Перони хитрый взгляд. – Офицер, – произнес инспектор монотонным голосом, – ваше поведение совершенно неприемлемо. Как вы можете его объяснить?

Перони вынул из кармана куртки отчет Терезы.

– А вот посмотрите.

Липман с недоумением уставился на лист бумаги, проявляя некоторые признаки беспокойства.

– Что это такое, черт возьми? Я не очень хорошо могу читать по-итальянски.

– Заключение экспертов судебной медицины, – объяснил Коста. – Когда мы осмотрели шнур, которым маньяк задушил женщину в Пантеоне, то поняли, что это вовсе не шнур, а кусок материи, вырезанный в его любимом стиле, а потом туго скатанный и превращенный в веревку.

Липман моргнул. Он не мог решить, то ли ему защищаться, то ли негодовать.

– Вы обязаны передавать нам все вещественные доказательства, – проговорил он, – согласно моему приказу.

Теперь три итальянца окружили агента на случай, если ему захочется сбежать.

Фальконе фыркнул и уставился на Липмана:

– Ваши люди не взяли данный предмет, когда пришли за телом. Что нам оставалось делать? Догонять их? Можете прислать кого-нибудь за веревкой в любое время.

– Черт возьми, Фальконе… – пробормотал американец и затих.