Текст книги "Логово Костей"
Автор книги: Дэвид Фарланд
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)
«Решусь ли я?»– думала она, дрожа.
Земля поднялась от нового толчка, и комната закачалась.
Аверан протянула вперед свой жезл и пристально посмотрела на каменный пол, стараясь вызвать из своих снов великую Руну Жизни.
Она начала придавать камню форму.
Там был хребет с острыми пиками, где парили орлы. Едва она представила его себе, хребет медленно поднялся из земли. Там было три холма, где бегали кролики, – и вот холмы проломились сквозь камни пола. Здесь была долина, где она видела слонов, поднимающих свои хоботы к небу, – и трещина возникла и начала расширяться.
Аверан поднимала и опускала каменную поверхность, используя всю свою магическую силу, чтобы подчинить камень своей воле.
* * *
Эрин Коннал сидела на своей лошади, оцепенев от изумления. Король Андерс злобно смотрел на нее. Но в тот же миг злобное выражение сменилось встревоженным.
– Нет! – воскликнул он, обернувшись и глядя на поле боя.
Бледное сияние разливалось над ним, словно луна неожиданно вышла из-за туч.
Сердце Эрин наполнилось необъяснимой надеждой.
Она не успела подумать о том, что вызвало такое смятение короля Андерса или откуда взялся этот странный свет. Она послала коня вперед, склонив копье, ибо уже была готова броситься в битву. Она выхватила из ножен свой небольшой меч и напала на Андерса прежде, чем он успел понять, что происходит.
Острие меча было направлено в его сторону и вонзилось прямо ему в грудь. Она смотрела на его исхудавшее лицо.
То, что она увидела в его глазах, ужаснуло ее: там не было ни смятения, ни страха – только коварство.
Король Андерс перехватил рукоять ее меча правой рукой, так что она не могла вонзить его глубже, а левой вцепился в ее плечо.
Он наклонился к ней, и несколько секунд его рот был у самого ее уха.
Она думала, что он хочет сказать что-то, прежде чем умереть, но вместо этого он только рассмеялся странным смехом.
Свидетели внезапной атаки Эрин в смятении кричали вокруг. Селинор воскликнул:
– Схватите ее! Держите ее!
Лорды окружили ее в тот же миг. Эрин пришпорила копя, стараясь вырваться из окружения, но тщетно. Селинор спрыгнул с коня, крича:
– Отец! Отец!
А в это время ослабевший Андерс выскользнул из рук Эрин и упал на землю, продолжая сжимать застрявший в нем меч.
Грубые руки схватили Эрин, протащили ее по земле и швырнули рядом с Андерсом. Три сильных воина навалились на нее. Толстый человек с рыжей бородой закричал:
– Веревку! Веревку! Повесить суку!
Слабым движением Король Андерс поднял руку к лицу Селинора:
– Нет! – воскликнул он. – Спаси несчастную сумасшедшую. Она носит твое дитя – королеву, которая будет править миром. Посади ее в тюрьму. Обещай… держать ее в заключении, пока она не родит.
Андерс слегка повернул голову и, страдая от боли, пристально посмотрел на Эрин. Лекарь ворвался в толпу и оттолкнул Селинора, готовясь наложить повязку на рану.
С лицом, искаженным яростью, Селинор повернулся к Эрин:
– Связать ее!
Эрин чувствовала, как земля дрожит под ногами, словно вот-вот расколется.
Раздался крик дальновидца:
– Корабли! Корабли на озере! Военачальники Интернука поднимаются по реке на больших кораблях!
Люди, державшие Эрин, наконец закончили связывать ее руки за спиной. Они оставили ее и поднялись на холм, глядя вниз, на город. Один из них резко дернул веревку, заставляя Эрин подняться на ноги, а лекарь в это время накладывал исцеляющий бальзам на рану короля.
Эрин рванулась из своих пут, стараясь освободиться, но ее тюремщики связали ее так хитроумно и крепко, что чем больше она старалась вырваться, тем сильнее затягивались узлы, и веревка глубже врезалась в ее запястья.
С востока, из пустынных мест, донеслись рокочущие звуки – военный клич великанов фрот. Это от их поступи дрожала земля.
– Там великаны, их тысячи! – послышался чей-то крик. – Они идут с гор!
Эрин взглянула в сторону источника звука, но какое-то время ничего не видела. Затем они ринулись через гребень горы, держа в руках тяжелые дубинки, а их мех отливал красным, словно отражал свет далекого пожара. Они рысью мчались к орде опустошителей, покрывая двадцать футов за один шаг.
Над Каррисом, как граак, парящий на неподвижных крыльях, плыл шар-шпион Раджа Ахтена. Внезапно прямо под шаром возникла вспышка света и послышался чудовищной силы взрыв. Огромное, похожее на гриб, облако огня и дыма расцвело над полем боя и осветило его.
Огненный шар возник прямо над Печатью Опустошения, где трудился ужасный маг опустошителей. Несколько монстров, казалось, были оглушены, но Эрин видела, что чудовищный маг, а с ним и дюжина других магов спокойно стояли среди языков пламени.
Дальновидцы опустошителей шипели и смотрели в небо, и Эрин видела, как новость распространялась по толпе. По мере того как опустошители один за другим осознавали, что угроза исходит сверху, они поднимали заднюю часть туловища и с шипением испускали предупреждающие запахи.
Ужасный маг развернулся и нацелил свой жезл вверх, посылая черную губительную стрелу в небеса. Стрела прорвала ткань воздушного шара, и тот рухнул прямо на орду опустошителей. Монстры прыгнули, чтобы оградить чародеев.
В следующий миг пламяплеты погибли. Три огненные фигуры возникли в воздухе – элементали раскаленной добела ярости, очертаниями напоминающие людей, каждый в шестьдесят футов высотой.
Они напали на опустошителей, касаясь их одного за другим, и те вспыхивали и взрывались в пламени.
Один из элементалей поднял руку. Мысленно он послал свою силу сквозь Каррис, как стрелу.
Внезапно вспыхнули факелы, усилив освещение. Пожары, уже охватившие купеческие лавки, разгорелись с новой силой. Пламя стремительно, как молнии, растекалось по балкам и столбам.
Весь город словно погрузился в пламя, и как только это случилось, крики десятков тысяч жителей города слились с рокотом преисподней.
Столбы дыма, как грибы, вырастали над городом и горели, словно угли. Даже атакующие опустошители заколебались и начали пятиться от элементалей, которые уже начали рассеиваться в воздухе, теряя человеческую форму и становясь просто огненными тварями, полными злой воли.
Эрин застыла в изумлении, глядя на эту картину. Яростные элементали рассекали орду, словно стаю псов. Пламяплеты посылали струи огня в самую гущу опустошителей, на холмах воцарился сущий ад.
На юге и на западе внезапно запели боевые рога, звучные рога лордов Индопала.
Люди Раджа Ахтена вступали в бой.
Дочь Лоуикера прокричала приказ своим войскам, стоявшим ниже на склоне холма. Ее собственные серебряные боевые рога затрубили чистыми и звонкими голосами, словно отвечая на призыв Раджа Ахтена. Ее рыцари на мощных боевых конях перескочили через Стену Баррена и вихрем понеслись в атаку на опустошителей. Лучники и пехота с громким боевым кличем бросились следом.
– Труби атаку! – слабым голосом сказал Король Андерс сыну. Трубачи поднесли к губам рога, и лорды Андерса вскочили на коней.
Многие готовы были немедленно ринуться в бон, страстно желая исполнить то, что могло оказаться предсмертной волей их короля. Но Селинор преклонил колено и приподнял отца, чтобы тот мог видеть происходящее, а двое лордов стояли рядом, охраняя их.
– Ну же, ступай, – слабым голосом сказал сыну Король Андерс. – Это наш день, это час твоего триумфа. Пусть сын Короля Земли добудет себе славу в бою.
Вся армия Селинора была уже на конях. Селинор склонился ближе, стиснув правую руку отца, чтобы ободрить его. Лекарь тоже наклонился и понюхал рану короля.
– Он выздоровеет, – сказал лекарь. – Я полагаю, меч повредил печень, но не задел сердце и легкие. С его дарами он будет здоров через неделю.
– Прекрасно, – сказал Селинор.
Он поднялся на ноги и взлетел на коня. Затем взглянул вниз, на стражей, державших Эрин, и предупредил:
– Убейте ее, если она попытается освободиться.
Глава сороковаяВоскресение Земли
История подтверждает, что раны нации не могут быть исцелены мечом. Мщение должно осуществиться в бою, справедливость должна восторжествовать, свобода должна быть обретена – но каждым ударом меча мы наносим самим себе новые кровоточащие раны.
И потому высшая слава должна принадлежать не тем, кто сражается, но тем, кто исцеляет.
Слова, приписываемые Дэйлану Черному Молоту
Аверан в общих чертах закончила Руну Творения и начала чертить вторую руну, которую тоже видела в своих снах.
Вода в пруду, находящемся в дальнем углу зала, бурлила и кипела. Аверан подняла жезл, и очертания геометрических фигур появились прямо на поверхности пруда – круги, треугольники, и причудливые дуги; словно огромная рыба быстро двигалась прямо под поверхностью и ее спинные плавники рассекали воду.
Пот выступил на лбу Аверан, губы ее пересохли, но она не замечала этого. Она так погрузилась в акт творения, что все остальное не имело значения.
И вскоре Печать Глубин замерцала на поверхности пруда. Волны застыли, будто оцепенели на время или были высечены изо льда.
Аверан изучающе посмотрела на плоды своих трудов. Вид этих рун наполнил ее сердце радостью. Она знала, что это великое деяние – замедленная магия, такую попробовал применить Биннесман, когда искал способ исцелить чуму в Каррисе. Ее труд будет приносить плоды еще много веков.
Уже сейчас она чувствовала в рунах скрытую мощь. Сила вернется к Земле – а с нею жизнь, и здоровье, и развитие. Трава будет расти такая зеленая и высокая, какой еще не видели люди. Дети, рожденные в эти новые дни, будут прекраснее и мудрее, чем люди старых времен. Краски радуги станут свежее, а в пустынях расцветут полевые цветы.
Картины прочно отпечатались в ее сознании. Все это еще было не совсем так, но она чувствовала, что все правильно – словно у нее были еще годы в запасе, чтобы все исправить и придать верную форму.
Только одно дело еще оставалось ей сделать здесь, в сердце Подземного Мира: начертить круг и заключить в него Печати Мастера, сделать их одним целым.
Аверан подняла жезл, глубоко чувствуя самое сердце Земли. Она видела внутренним зрением неправильные линии и трещины в камнях, шрамы и разрывы. Почти ничего не требовалось, чтобы вернуть правильную форму камням – лишь освободить энергию.
Она позволила энергии свободно течь.
Почва начала подниматься, трескаясь, как хлебная корка. Затем она стала осыпаться в стороны, а в центре появился отпечаток. Круг начал обретать форму.
Вдруг она ощутила чье-то присутствие в глубине туннеля, почувствовала запах предсмертного крика опустошителя – и обернулась.
Прямо к ней, широко шагая, шел Габорн, и свет его опала пламенел, как метеор. С его плеч, словно пара больших угрей, свешивались два щупальца опустошителя, срезанных у Великой Истинной Хозяйки.
Это ее пахнущий чесноком предсмертный крик слышала Аверан.
На лице Габорна появилось выражение благоговейного трепета, когда он посмотрел на печати и почувствовал их скрытую силу. Он заговорил медленно, чтобы она могла понять его:
– Что ты делаешь?
– Я укрепляю их, – сказала Аверан. – Я исцеляю Землю.
– Я чувствую грядущие перемены, – ответил Габорн. – Твой труд велик, и я боюсь помешать тебе. Но мне нужна твоя помощь. Битва в Каррисе складывается неблагоприятно для нас, и только я могу изменить ее течение.
– Что мне нужно сделать? – спросила Аверан.
– Мы находимся почти прямо под городом. Ты должна открыть мне путь.
– Я не уверена, что смогу сделать это, – сказала Аверан.
– Ты сможешь, – убежденно ответил Габорн.
Аверан уже начала привыкать к тому, что у Габорна – необъяснимое, сверхъестественное чувство Земли. Она верила, если он говорит, что она может помочь ему, то так оно и есть.
Аверан бросила последний взгляд на печати. Она чувствовала себя истощенной, слишком усталой, чтобы сделать что-то еще. И хотя ее одежда промокла от пота, она сумела взять немного сил от земли, чтобы обезопасить зал от чужого вторжения. Своим жезлом она нарисовала руну на стене. Едва она сделала это, камни медленно поползли друг к другу, как кипящая магма, пока отверстие не закрылось.
– Пусть печати будут скрыты здесь, – прошептала Аверан, – нетронутые и не поврежденные руками врага.
– Пойдем, – сказал Габорн. – Йом и пленники остались позади.
И он двинулся прочь от зала вдоль по туннелю. Она бежала за ним почти целую милю, стараясь не отстать. Когда они приблизились к Логову Костей, она услышала крики в боковом коридоре.
– Миледи, сюда! – кричал кто-то. – Я нашел их гнезда!
– Разбейте яйца, – скомандовал сержант Баррис. – Разбейте их все.
Сердце Аверан застучало, как молот. Йом и пленники нашли залы, в которых вызревали личинки. Кладки яиц были огромной ценностью.
Аверан следом за Габорном шагнула за поворот туннеля и увидела там сержанта Барриса, Йом и других мужчин и женщин из тюрьмы опустошителей, которые напряженно смотрели в комнату, где лежали яйца. Йом опиралась на копье опустошителя как на посох, ее лодыжка была перевязана. Свою опаловую корону Йом держала высоко поднятой, чтобы лучше были видны кожистые серые яйца. Они лежали в гнездах из шелка, спряденного пещерными пауками, в каждом гнезде была кладка из двадцати или тридцати яиц.
– Остановитесь! – воскликнула Аверан.
Баррис повернулся первым. Его глаза горели злобой.
– Почему?
– Это последние яйца опустошителей. Великая Истинная Хозяйка годами вела войну с другими роями. Каждый раз, подчинив себе очередной рой, она уничтожала яйца своих врагов. Быть может, это последние в мире уцелевшие яйца опустошителей.
– И отлично, – сказал Баррис. – Значит, мы сможем под корень истребить этих проклятых монстров.
Пришел час, который случается в жизни каждого Охранителя Земли, – час, когда ему открывается цель его существования. Биннесман рассказывал Аверан, что когда он понял, что это именно его жребий – защищать человечество, это знание наполнило его такой чистотой и силой, от которых уже нельзя отречься.
Именно это испытала Аверан сейчас.
Для этой цели я была рождена, думала она, для этой цели моя госпожа дала мне силу. Именно для этого я училась общению с опустошителями и получила власть над глубинами мира.
– Я запрещаю! – закричала она. – Я служу Земле, и я исполню волю моей госпожи.
Аверан направила жезл на дверь, ведущую в комнату яиц, и начертила на ней руну. У нее не было времени тянуть силу из Земли, и пришлось обратиться к собственным истощенным запасам.
Камень затрещал в тот же миг, и на его поверхности появился круг. Внутри этого круга наливалась силой руна. Стены зашевелились и сошлись плотно, закрыв вход.
Аверан чувствовала себя настолько выдохшейся после поспешного колдовства, что почти лишилась сознания. Она оперлась на свой жезл, внимательно глядя на Барриса, Йом и Габорна и пытаясь понять, возненавидят ли ее теперь, или вступят с ней в бой.
Все эти люди испытали чудовищные страдания в лапах опустошителей. Монстры отняли у них все – дома, здоровье, семьи. Если у кого и был повод ненавидеть опустошителей, то именно у них.
– Земля любит все живое одинаково, – прошептала Аверан. – Она любит змею не меньше, чем полевую мышь, орла не меньше, чем голубя, опустошителя не меньше, чем вас.
В горле Барриса что-то злобно заклокотало, словно он готов был взорваться. Но Габорн схватил его за руку и оттащил назад.
Йом едва взглянула на Аверан, и ее губы удивленно приоткрылись.
– Ты выросла, малышка, – сказала она. – Ты действительно очень выросла.
Слезы заблестели в глазах Йом, как если бы она смотрела на того, кто отныне для нее мертв. Это больно ранило сердце Аверан.
– О Йом, – сказала Аверан негромко, – это всего лишь я. Я все та же.
Но Йом печально покачала головой:
– Нет, ты не та же. Ты теперь Охранитель Земли. Взгляни на свое платье.
Аверан посмотрела вниз и увидела разительные перемены. Ее мантия чародейки словно пустилась в рост. Это выглядело так, будто крошечные семена пустили ростки в ее старой одежде и молодые корешки протискивались между волокнами ткани. Но в последний момент они сменили цвет на ярко-зеленый.
Все ее старое платье было теперь скрыто под этими корешками, оплетено ими.
Я Охранитель Земли, подумала она, призванный служить опустошителям.И она поняла, почему Йом не сдержала слез.
Теперь это мой дом. Быть может, в далеком будущем я смогу выйти на поверхность земли и полюбоваться на поля, поросшие травой, или прогуляться под звездами – но не скоро. И не часто.
Аверан покачала головой.
– Пора идти, – сказала она Йом, Габорну и пленникам. По привычке она подумала о том, что нужно сделать, чтобы приготовиться к путешествию на грааке. – Упакуйте ваши вещи.
Баррис кивнул на своих оборванных спутников:
– Нам нечего паковать.
– Мы готовы, – сказал Габорн.
Аверан подняла свой жезл, решая, что именно надо сделать. Ей принадлежали силы глубин Земли, и потому она отключила сознание и смогла почувствовать скалы и каменные глыбы повсюду вокруг.
Габорн был прав. Она почувствовала ствол шахты над головой не далее чем в нескольких тысячах футов. Неделю назад мировой червь расчищал здесь свой путь, когда Габорн призвал его в Каррис.
Аверан напрягла все свои чувства, услышала сотрясение в скалах вокруг, крошечные трещины и неправильные линии. Принимая в расчет огромный вес каменной толщи над ними, необходимо огромное количество энергии, чтобы открыть проход.
На это потребуется больше Силы Земли, чем Аверан могла надеяться получить. Даже подумать об этом было больно.
– Я не сумею, – печально сказала она.
– Возьми жезл, – сказал ей Габорн.
Она слегка сжала жезл и почувствовала в нем Силу Земли. Но нет. Она слишком устала даже для одной попытки.
Габорн внезапно оказался рядом и схватил черный жезл из ядовитого дерева.
От его прикосновения жезл, казалось, весь запылал. Сила Земли хлынула через него, теплая, как дыхание новорожденного, надежная, как камень.
Аверан взглянула в усталые глаза Габорна с благоговением. Ничто в нем не говорило о том, что он способен на такое.
– Благодарю, – вот и все, что она смогла сказать.
Она преклонила колено и произнесла заклинание, начертив руну земли, – и земля задрожала.
* * *
Сэр Боренсон вцепился в свой боевой молот и пригнулся, чтобы нырнуть в полуразрушенную винную лавку. Опустошители сломали только крышу, даже окно на фасаде уцелело. Каждая балка была охвачена пламенем. Он упал на пол сразу за порогом, упираясь руками и коленями, а опустошители, не встретив препятствий, помчались в город. Сотни монстров пробежали мимо его укрытия.
Его сердце отчаянно колотилось. Кровь опустошителей покрывала его руки и лицо. Лютый жар от огня пожаров охватывал его со всех сторон. Черный пепел и зола кружились вокруг, как снегопад. Боренсон увидел валяющуюся на полу уцелевшую бутылку вина, выбил пробку и утолил жажду.
Он слышал, как на полях к северу и к западу от Карриса рога Раджа Ахтена и Лоуикер трубят атаку. Дико кричали люди.
При этих звуках опустошители приготовились к кровавой драке. Но в самом Каррисе стало угрожающе тихо.
«Как много людей погибло?»– гадал Боренсон.
Ему хотелось взглянуть на сражение. Ему нужно было только найти место повыше, чтобы можно было заглянуть через крепостные стены. Несколько ступеней внутри лавки вели к тому, что когда-то было комнатами второго этажа. Теперь же ступени вели прямо в небо, и лишь несколько языков пламени лизало их основание.
Боренсон пробрался среди обломков – камней, расщепленных досок, сломанных прутьев, – расчищая путь к ступеням. Он покрепче ухватил боевой топор и выбрался наверх. Вдалеке он слышал «твонк», «твонк», «твонк»– звуки баллист.
У самых берегов озера Доннестгри лавировали баркасы – тысячи баркасов. Озера было почти не видно из-за леса мачт.
Лорды-воители Интернука в рогатых шлемах осыпали градом арбалетных стрел опустошителей, копошащихся на берегу озера.
На севере рыцари Лоуикер врезались в ряды опустошителей, и лошади негромко ржали, когда всадники поражали копьями цель.
На северо-западе великаны фрот рассыпались среди опустошителей, их огромные, окованные железом дубины поднимались и с треском опускались. Монстрам не оставалось другого выбора, кроме как драться.
И они дрались. Толпа опустошителей катилась на север, к Стене Баррена, и такая же – на запад, к Раджу Ахтену, и даже их ужасный маг с товарищами поднимали свои жезлы и пускали ледяные стрелы в элементалей.
Боренсон понял, что опустошители попали в ловушку.
Он огляделся в поисках следов Мирримы. Прямо под ним опустошители беспрепятственно громыхали по дороге. Северная башня, в которой находилась Миррима, лежала в развалинах. Монстры карабкались через нее, ломали балки, опрокидывали бастионы. Башня, бывшая высотой в шестьдесят футов, уменьшилась до тридцати. Часть ее рухнула в озеро.
Он вгляделся в тени у ее подножья, надеясь увидеть Мирриму, но не увидел ничего.
Если во время атаки опустошителей она находилась на третьем этаже, шансов на то, что она еще жива, почти нет.
– Миррима? – окликнул он с надеждой, но не получил ответа. Никакого движения не было заметно среди обломков у подножья разрушенной башни, только один молодой опустошитель, казалось, раскапывал что-то в земле, словно чудовищная гончая, выкапывающая крысу из норы.
– В атаку! – рев Раджа Ахтена перекрыл все звуки битвы. Его голос, усиленный тысячами даров, казалось, звучал везде, и такая необоримая сила была в нем, что, вопреки здравому смыслу, Боренсон едва удержался от того, чтобы прыгнуть вниз на ближайшего опустошителя.
С бьющимся сердцем он пригнулся, отыскивая между собой и опустошителями камень побольше, чтобы спрятаться за него.
– Настало время сражения, – кричал Радж Ахтен. – И пусть ваша ярость озарит ваш путь. Научите их бояться нас еще тысячу лет.
Слова эти как заклинание воспламеняли ярость Боренсона. Нервный смех непроизвольно вырвался из его горла, рассудок с трудом смирял в нем непреодолимое желание броситься в битву.
Приказ Раджа Ахтена, казалось, подчинил всех людей в рядах его армии. На западе люди Раджа Ахтена кричали, как берсерки, и набрасывались на опустошителей. Армии слились в кипящую массу. Лошади ржали от боли и гибли. Людей заливали потоки крови, когда опустошители рассекали их лезвиями и крушили молотами. Когда монстры вставали на дыбы, копья вонзались в их морды.
Опустошители и люди бросались в битву, гибли под ударами друг друга – и не было никаких признаков, что победа клонится на чью-то сторону.
На севере Риалла Лоуикер вела свою кавалерию в бой по склону холма – под небом более красным, чем небо рассвета. Свет от огня элементалей отражался в облаках дыма. Ее люди врезались в ряды опустошителей, и потери с обеих сторон были огромны.
На востоке лорды-воители Интернука трубили в рога и осыпали опустошителей стрелами с неистощимой яростью. Опустошители швыряли в них огромные валуны, и, к ужасу Боренсона, лорды-воители в ответ начинали править к берегу, словно собираясь перейти в рукопашный бой. Они тоже обезумели под действием голоса Раджа Ахтена.
На северо-западе великаны фрот вопили с неуемной яростью, словно воспламененные происходящим вокруг. Огненные элементали тоже впадали в бешенство, в то время как колдуньи опустошителей сражались беспощадно и мрачно.
Но орда монстров казалась бесконечной, и на место каждого убитого вставали трое новых. Они текли с холмов потоком, конца которому не было видно и за сотню миль.
Боренсон взглянул на восток, вверх, в сторону Замка Каррис, и сердце его почти остановилось. Внизу опустошители мчались через мертвый город, заливая гирлянды улиц черным потоком. В дальнем конце улицы они раскапывали землю, стараясь достать людей, спрятавшихся в лабиринте туннелей.
«Как они попали сюда так быстро в таком количестве?»– спрашивал себя Боренсон. Прошло не больше двадцати минут с того момента, когда первый перепрыгнул через крепостную стену!
Солдаты Риаллы вдруг закричали, и некоторые бросились бежать, а другие, наоборот, кинулись в атаку. Боренсон посмотрел на восток как раз в тот момент, когда ее знамя покачнулось. Тысячи рыцарей выстроились «рыцарским цирком» – большим кругом, ощетинившимся копьями, направленными наружу. Остальные бросились в эти круги и закружились внутри, зарубая насмерть каждого опустошителя, прорвавшегося в круг. Но Боренсон уже видел, чем все это кончится. Рыцари сами загнали себя в окружение. Каждый рыцарь мог использовать свое копье, убив опустошителя или даже двух. Но рыцарям Риаллы теперь некуда было отступать. Вокруг возникла огромная стена из опустошителей, как стена каньона, и живые твари карабкались по телам мертвых, чтобы дотянуться до воинов.
Сама Риалла была мертва, а ее люди сами себя обрекли на поражение. Пехота и лучники, которые шли в атаку за спиной королевы, внезапно повернули назад и побежали.
Великаны фрот кричали от ужаса, а опустошители врезались в их ряды.
Люди Раджа Ахтена продолжали наступать, но их боевые кличи сменились стонами боли и отчаяния.
– Вперед! – кричал он, гоня их в битву, словно вьючную скотину. Отсюда казалось, что каждый шаг вперед куплей ими ценой баррелей крови.
Метеор сверкнул наверху, вспыхнув так ярко, что свет пробился даже сквозь дым.
Боренсон склонил голову и прислонился к каменной стене лавки. В голове у него все смешалось. Он крепко сжимал боевой молот.
Это конец мира, подумал Боренсон.