Текст книги "Логово Костей"
Автор книги: Дэвид Фарланд
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)
– Я король Криометес, – представился старец, – а это мой сын Веразет. Наши владения находятся далеко на юге. Пожалуйста, следуйте за мной.
Боренсон неуверенно посмотрел на Мирриму.
– Прошу вас, – сказал Криометес. – Вы есть гости. Вы есть голодны? Мы накормить.
К этому моменту у Боренсона в желудке начались спазмы от недоедания. Ящерица, которую он съел прошлой ночью, и немного фруктов не утолили его голод.
– Да, мы хотим есть, – ответил он, думая, что он настолько голоден, что готов вынести инкарранскую пищу. – Спасибо.
Криометес подхватил его за локоть и повел назад тем же путем, которым они пришли сюда.
– Сюда, пожалуйста, – начал король. – Сейчас есть время приема пищи. Наши покои есть довольно маленькие. За это я прошу прощения.
Они прошли по темным коридорам и очутились в огромной галерее. Зал был полон людей, молодые инкарранские правители были одеты в темные плащи с большими капюшонами, под ними блестели доспехи. Они уже подготовились к тому, чтобы следовать за королем Бури. В воздухе чувствовалось общее волнение, можно было уловить запах войны.
Король Криометес провел Мирриму с мужем по боковому коридору, идущему вдоль шумных улиц, которые, казалось, растянулись на мили. Они следовали из зала в зал, проходя через круглые дверные проемы, отделенные одним лишь занавесом, и, в конце концов, оказались в просторной комнате.
– Входите-входите, – произнес король. И, встав около двери, похлопал Боренсона по плечу, как бы говоря, чтобы тот скорее проходил внутрь.
Боренсон остановился у дверного проема, намереваясь пропустить короля вперед. Огонь медленно горел в печи, и четыре девицы жарили на углях овощи. На полу лежали толстые меховые шкуры и подушки, а на низеньком столике красовался высокий золотой графин, вокруг которого стояло несколько наполовину пустых бокалов вина.
– Прошу вас, – заговорил Криометес, приглашая Боренсона войти. Боренсон прошел внутрь, за ним проследовал Криометес, продолжая похлопывать его по плечу, словно старого приятеля. – Я рад, что Зандарос сохранять вам жизнь. Вы есть очень полезны.
Вдруг Боренсон услышал, как кто-то тяжело дышит у него за спиной, и, обернувшись, увидел, как Миррима споткнулась и упала на пол. Принц Веразет стоял прямо над ней, и Боренсон заметил сверкнувшее золотое кольцо с иглой на его руке. В этот самый момент он почувствовал, как что-то кольнуло его в плечо там, где его касалась рука Криометеса.
– Чт…? – начал он.
Но его плечо вдруг занемело, и рука начала слабеть.
Яд, понял Боренсон, парализующий яд.
Сердце Боренсона бешено забилось, по руке побежали мурашки. Инкарранцы были мастерами в искусстве создания ядов, у местных хирургов было в распоряжении несколько парализующих снадобий, созданных из кожи летающих ящериц и различных растений.
Боренсон дотянуться до Криометеса, чтобы нанести тому смертельный удар, но все вокруг вдруг закружилось, разум затуманился, и он схватился за инкарранского короля, чтобы не упасть.
Ноги стали словно ватные, и Боренсон, не в силах удержаться в вертикальном положении, рухнул на ковер, словно мешок.
Глава шестнадцатаяПредательство
Тот, кто ценит деньги больше всего остального, как никогда будет чувствовать себя преданным, если лишится своего состояния. Тот, кто любит похвалы, будет ранен, если другие станут говорить о нем плохо. А тот, кто ставит превыше всего добродетель, будет раздавлен, если от его имени будут творить зло.
Хранитель очага Колдридж, из книги Комната Снов, отрывок о Размерах Человеческого Сердца
Габорн и Йом бежали по Подземному Миру, отмеряя время шагами и количеством вдохов и выдохов. Туннель походил на трахею какого-то существа. Габорну казалось, что они путешествуют в глотке некоего жуткого чудовища. Они все время двигались вниз, по нисходящей линии, пока не добрались до его желудка.
Они неустанно гнались за Посланником Теней, все глубже уходя под землю, по их лицам текли ручьи пота, мимо них проносились пейзажи из ночных кошмаров; Габорн заметил небольшие котловины с грязью, разбрызгивавшие повсюду серый ил, ниже, под туннелями, опустошителями был проведен канал для пара, шумно струящегося по подземным ходам, полным слизи. Чем глубже они спускались, тем более гротескной и пышной становилась окружающая природа. Габорн бежал, казалось, уже несколько дней, останавливаясь только для того, чтобы с жадностью попить воды из теплого серного источника или заморить червячка, съев что-то из провизии. Но сколько бы жидкости он ни пил, она не могла утолить его жажду, и вся пища, которую он ел, казалось, не могла дать ему достаточно сил, чтобы продолжать погоню.
Дорога все время шла вниз, порой заставляя их преодолевать тропы, не предназначенные для человека.
Габорн чувствовал впереди серьезную опасность, всего лишь в нескольких милях отсюда была стена смерти.
Король Земли бежал дальше и чувствовал, что над Каррисом нависла растущая угроза. Он пытался представить своих Избранных и их счастливую и спокойную жизнь в безопасности. Но в их будущем он видел лишь смерть.
Как-то, напившись воды, он опустился на землю, прислонившись спиной к стене и, обняв колени руками, склонил голову, дав струйкам пота стечь по подбородку. Он сел на корточки рядом со зловонным потоком, где на земле в большом количестве валялись раковины крабов-слепцов, словно сброшенные нагрудные доспехи.
– Что случилось? – спросила Йом.
Габорн попытался ответить спокойно:
– Я думаю, все должно наладиться после полуночи. Угроза, нависшая над Гередоном, уменьшается. Думаю, наши посланники предупреждают людей о том, что необходимо прятаться. Но угроза в Каррисе продолжает расти. Весь вечер я чувствовал… что люди возвращаются туда. Почти все Избранные возвращаются в город. Я ощущаю, как они передвигаются, собираясь вместе.
– Но, – возразила Йом, – ты же сам приказал им возвращаться.
– Не совсем так, – ответил Габорн. – В Каррисе были женщины и дети, которых я выбрал. И многие из них возвращаются назад. Сотни тысяч. Должно быть, они считают, что замок безопаснее, чем близлежащие деревушки, но это не так. Наверно, они думают, будто могут помочь в сражении…
В смятении он замотал головой. Он представил, как они спешно пытаются подготовиться к защите замка. Как женщины кипятят тряпки для перевязки ран и заранее готовят еду перед началом битвы. Дети собирают камни для катапульт и оперяют стрелы, в то время как мужчины трудятся над заделыванием брешей в стенах замка.
– Ощущение опасности все время растет, – снова заговорил Габорн, – оно… Боюсь, я приказал им сражаться в битве, которую они не смогут выиграть. Думаю, я послал их на верную гибель.
Йом встала на колени рядом с ним:
– Ты делаешь все, что в твоих силах.
– Но достаточно ли этого? – спросил Габорн. – Я посылаю людей на войну, но против кого? Если бы они в одиночку сражались с опустошителями, то этого было бы достаточно. Но нам противостоит враг, о котором мы даже не догадывались, – Великая Истинная Хозяйка Зла.
Йом замолчала, и вокруг повисла абсолютная тишина. Даже с дарами слуха Габорн совсем ничего не слышал. Безмолвие и неподвижная пустота были безграничны. Тишину нарушали лишь несколько слоновых улиток, их огромные раковины ударялись друг о друга, когда они вместе лакомились мхом. Даже голос Габорна можно было услышать лишь на расстоянии нескольких футов.
Йом открыла книгу Эрдена Геборена и принялась просматривать заголовки. Габорн сел рядом и стал ждать, когда Йом найдет что-нибудь интересное. Внезапно он почувствовал резкую боль, как если бы на него нахлынула волна свежего воздуха. После этого ему вдруг стало легче, словно силы восстановились. Он замечал такое раньше, один или два раза, ему теперь казалось, что это уже происходило в течение последнего часа или двух.
Нет, вдруг понял он. Такое уже случалось примерно дюжину раз. Кто-то с помощью векторов передает мне дары.
Последний раз он принимал дары в Гередоне, получив мускульную силу, жизнестойкость, грацию, метаболизм и ум. Сейчас его посланники отправились в Гередон, чтобы рассказать людям о том, что надвигается опасность. Дары, должно быть, перенаправляются посредниками из Замка Гроверман. Но почему они делают это?
Йом продолжала читать заголовки книги Эрдена Геборена. Габорн пристально смотрел на нее. Неужто она стала двигаться медленнее, чем час назад?
Нет, не может быть, подумал он. Вероятно, кто-то передает мне дары метаболизма.Сейчас он понял, что за последний отрезок пути он потратил меньше сил. А Йом продолжала отставать.
– Габорн, – заговорила Йом. – Ты сказал, что опасность над Гередоном стала меньше. Ты можешь рассказать мне, что будет с моей подругой Чимойз? – Много лет Чимойз была фрейлиной Йом, они были неразлучны.
Габорн обратился к Разуму Земли. И почувствовал, как угроза вокруг девушки растет:
– Если она услышит мое предупреждение и послушается, то, возможно, для нее еще есть надежда.
– Возможно? – спросила Йом.
– Йом, – сказал он, – не играй в эту игру. Не проси меня назвать имена тех, кто погибнет. Все это не точно.
– Хорошо, – ответила она, закусив губу. Потом она указала какой-то отрывок в книге. – Вот здесь глава о том, как сражаться с локи. Тут говорится, что «победить локи оружием, сделанным из стали, невозможно».
Йом перевернула страницу и нахмурилась. Девушка принялась быстро листать страницы.
– Если мы не можем убить их простым оружием, – заговорила она, – то мы должны найти другой путь.
Ее голос звучал неестественно низко и медленно.
– Что-то тут не так, – сказала Йом. – Дальше Эрден Геборен должен вести повествование о том, как бороться с локи, но эти страницы вырваны.
– Вырваны? – спросил Габорн. – Зачем кому-то понадобилось вырывать их?
Йом сдвинула брови и тяжелым взглядом посмотрела на Габорна:
– Подумай сам: Эрден Геборен рассказал людям о том, с чем он боролся около полутора тысяч лет назад, но во всех наших мифах и легендах, которые мы когда-либо слышали, говорится, что он сражался с опустошителями. Объяснение этому может быть только одно: кто-то не хочет, чтобы мы знали, как противостоять локи.
– Или возможно, – возразил Габорн, – кто-то позаимствовал эти страницы именно из-за того, что сам хотел узнать, как бороться с этим существом.
– Хотела бы я в это верить, – ответила Йом.
* * *
Жара была невыносимой, хуже, чем в самый жаркий день, который Габорн мог вспомнить. Он сделал еще глоток воды, но, сколько бы он ни пил, освежиться это ему не помогало.
Он снова ощутил приступ боли, но на сей раз едва уловимый. Его мышцы напряглись. Теперь он был уверен: кто-то по вектору передает ему дары.
Когда Властитель Рун принимает дар и он идет непосредственно от его Посвященного, то получает не только новое качество, но при этом обычно испытывает нечто подобное экстазу. Поскольку дар передавался Габорну по вектору, то он лишь чувствовал, что каждый раз, когда посредник передавал ему дар, силы его возрастали.
Король Земли поднялся и посмотрел вдаль уходящего вниз туннеля. Собрав все силы, он сумел соединить свой разум со Зрением Земли. Чувство надвигающейся гибели стало слабее. С каждым полученным им даром угроза уменьшалась. Там, впереди, стена смерти начала раскалываться.
Йом, должно быть, заметила что-то неладное:
– Что происходит?
– Мои посредники, – ответил Габорн, – стали передавать мне дары по вектору.
Йом посмотрела на него с печалью в глазах, со смирением, но без удивления.
– Это ты велела им так поступить? – спросил Габорн.
Йом кивнула;
– Сам ты не стал бы принимать дары, поэтому я отправила послание посредникам в Гередоне с просьбой передать дары тебе по вектору.
Сердце Габорна сжалось. Посредники передали ему множество даров – мускульной силы, грации, жизнестойкости. С каждым даром жизнь еще одного Посвященного оказывалась в опасности. Много Посвященных уже погибло от рук Раджи Ахтена, поэтому Габорн не стал бы принимать новые дары.
– Посвященным не нужно было ничего обещать, – произнесла Йом извиняющимся тоном. – Им не предлагали золота, им не угрожали. Те, кто решился на это, сделал это исключительно из-за своей любви к родной земле, и ничего больше.
– Сколько даров ты просила передать? – сурово спросил Габорн.
– Столько, сколько смогут, – ответила Йом. – Если все четверо наших посредников будут работать всю ночь, то, вероятно, они сумеют передать тебе еще примерно тысячу даров или даже больше.
Габорн в ужасе замотал головой, представив себе, сколько страданий, сколько боли он причинит Посвященным. Он почувствовал, как получил еще один дар, и ему захотелось двигаться быстрее. Он, не отрываясь, смотрел на Йом и не знал, как начать, как сказать ей, что она предала его доверие. Новые Посвященные будут теперь в опасности, и не только из-за Раджа Ахтена, но и от нагрузок во время передачи дара. Иногда люди, жертвующие мускульную силу, потом умирают от немощи, их сердце отказывает; а у тех, кто отдает грацию, перестают работать легкие и они не могут сделать больше ни одного вдоха.
– Зачем? – спросил он.
Йом покачала головой, и на ее глазах навернулись слезы, они словно говорили: Прости меня. Но на самом деле она сказала то, что должна была:
– Наш народ нуждается в том, чтобы сейчас мы были сильными. Если мы не уничтожим Великую Истинную Хозяйку, остальное уже не важно. Я бы приняла эти дары сама, если бы могла. Но у меня нет тех способностей, которые есть у тебя. И я решила не тратить на себя больше ни одной печати силы.
Потрясенный, Габорн взглянул на нее. Передав ему столько даров метаболизма, его народ, скорее всего, обрек его на одинокое существование: все процессы в его организме будут происходить слишком быстро, и, вероятно, ему даже не удастся вести обычный разговор. Они даровали ему жизнь, в которой он состарится за несколько месяцев или лет, в то время как его любимые будут жить своей обычной жизнью. Таким образом, жизнь они принесут в жертву Габорну.
Габорн был не просто ранен. Он чувствовал, что-то внутри него сломалось.
– Не смотри на меня так, – сказала Йом. – Перестань ненавидеть меня. Просто… Я просто хочу, чтобы ты жил. – Габорн никогда раньше не видел столько печали на женском лине. Казалось, его разрывают на две половинки.
– Жизнь для меня это не просто существование, – ответил Габорн. – Для меня имеет значение то, какую жизнь я для себя выбираю.
Йом взяла в ладони его лицо и пристально посмотрела в глаза. Даже сейчас он не смог посмотреть ей в глаза, его взгляд был прикован к ее губам.
– Я хочу, – начала Йом. – Я хочу, чтобы ты был в моей жизни. И я намерена спасти тебя, чего бы это мне ни стоило.
Габорн закрыл глаза, больше не в силах сопротивляться тому, что она сделала. Она была сильнее его, она была готова взять на себя вину за принятые дары, пережить стыд и пожертвовать тем, что любит, ради общего блага.
Она долго не выпускала из рук его лицо. Потом поцеловала его в лоб, в губы, а затем в обе руки.
– А теперь иди, – сказала Йом. – Я не могу дольше оставаться с тобой. Я лишь торможу тебя. Я буду следовать за тобой так быстро, как только смогу. А ты указывай мне путь.
Габорн кивнул, потом поднял на нее глаза:
– Можно я возьму посох Аверан? Он понадобится ей, когда я найду ее.
Йом протянула ему посох из черного ядовитого дерева. Габорн обратился к своему сердцу, думая о предстоящей дороге. Да, стена смерти ждет его впереди туннеля уже через несколько миль.
Или я расчищу дорогу для Йом, подумал Габорн, или умру, пытаясь сделать это.
Габорн обнял и долго не отпускал Йом, а после прошептал на ухо:
– Я люблю тебя. И прощаю.
Он повернулся и отправился вглубь туннеля, его шаг участился, став в два раза быстрее. Сначала он стал казаться молодым юношей, потом уменьшился до роста мальчишки, а потом до малыша, только что вставшего на ноги, пока наконец не повернул за угол и не исчез полностью.
Глава семнадцатаяЧеловек-скелет
Даже в самой засушливой пустыне порой может расцвести цветок.
Пословица Индопала
Аверан лежала в зловонной тюрьме, где в темноте потерянные души сгрудились вокруг нее, словно ночные мотыльки вокруг света, исходившего от ее кольца. Они пристально смотрели на драгоценный камень и на нее.
Аверан попыталась сесть, но тут же упала в обморок. У нее закружилась голова, пот ручьями стекал по лицу.
– Принесите ей воды, – произнес какой-то косматый старик. Вскоре полуодетая девушка принесла воды прямо в ладонях и дала Аверан попить.
– Там в воде стало больше слепоглазок, – сообщила девушка.
– Рыба? – спросила Аверан.
Бэррис ответил:
– Да, рыба. Это все, что у нас есть из еды. Тут есть подземная река, и к нам заплывает рыбешка. У нас нет огня, чтобы приготовить ее, на вкус она как протухшее масло, смешанное с серой. Но если очистить от костей, то там есть кое-какое мясо.
При мысли о такой пище у Аверан скрутило живот. Ее ранец по-прежнему был с ней.
– У меня есть кое-какие припасы, – сказала она. – Яблоки, лук, сыр, орехи и сушеные ягоды. Этого немного, но разделите их между собой.
Никто не посмел дотронуться до ранца Аверан, пока она сама не раскрыла его и не достала еду. Ее было немного, но каждому досталось яблоко или горсточка орехов. Люди, казалось, были очень тронуты поступком Аверан, и ей даже показалось, что какой-то мужчина заплакал от переполняющей его благодарности, когда надкусил луковицу.
Долгое время сохранялось молчание, его нарушил пожилой человек с морщинами и сединой в волосах, спросив:
– Ты говорила, что ты из форта Хаберд?
– Да, – кивнула Аверан.
– Я тоже оттуда, – сказал он. – Но теперь я уже мало что помню. Я пытаюсь представить зелень травы или солнечный свет, но не могу. У меня были друзья, но теперь их лица…
Аверан не хотелось говорить об этом. Девочка не хотела признаваться в том, что крепость Хаберд разрушена, что опустошители сравняли стены с землей, а людей убили и сожрали. Все, кого когда-то знал этот человек, теперь мертвы.
– А у вас есть фамилия?
– Уикс, Аверан Уикс.
– Ах, – вздохнул тот, – тогда вы наверняка должны знать Фалдона Уикса?
– Так звали моего отца, – ответила Аверан. – Вы знали его?
– Я очень хорошо его знал, – начал старик. – Он тоже был здесь пленником, его поймали во время той же битвы, что и меня. Помню, он был женат на невысокой девушке, чья улыбка могла зажечь звезды на небе. Но не помню, чтобы у него была дочь.
– Он был здесь? – спросила Аверан, не веря услышанному. Ей сказали, будто его проглотил опустошитель. Она и не предполагала, что его могли доставить сюда.
– Он все время мечтал вернуться домой, – продолжал пленник. – Но вечно держаться он не мог. Даже с принятыми ларами ни один из нас не сможет выдержать здесь в заточении вечно. А теперь наши дары стали забирать. Он погиб сразу, как только это случилось.
Аверан пристально посмотрела на старика. Он был человеком, который знал ее отца. От него остались одни кости и кожа, скрывавшая их. Пленник был настолько худым, что глаза, казалось, выпадут из глазниц. Единственной его одеждой был лоскут грязной серой ткани, обвязанный вокруг бедер. Он выглядел так, что казалось, любой его вдох может стать последним.
Аверан вдруг поняла, что произошло. Радж Ахтен уничтожил Посвященных в Синей Башне. Когда это случилось, Аверан тоже потеряла свои дары, она почувствовала себя очень слабой и думала, что умрет. И насколько все это было тяжелее вынести, находясь здесь, в этой тюрьме, и имея всего один или два дара жизнестойкости?
Глаза наполнились слезами, и девочка задрожала, едва не упав на землю:
– Мой отец здесь?
– Да, – ответил старик. Он указал на дальнюю стену позади, где поблескивали влажные белые кости, среди которых копошились крабы-слепцы в поисках останков. – Но от него ничего не осталось.
Десять лет, подумала Аверан. Десять лет он находился здесь, а она скучала по нему всего неделю.
Она с горечью прокляла опустошителей, которые бросили всех этих людей сюда, искренне желая, чтобы эти твари сдохли.
И тут она зарыдала. Старец ласково коснулся ее, как бы прося разрешения утешить, и она бросилась ему на шею и обняла.
Этот человек-скелет мог быть моим отцом, подумала Аверан. И этот запах немытой шеи мог исходить от него.
В сердце зародился яростный гнев, и она поклялась отомстить.
Глава восемнадцатаяНеожиданный праздник
Нет лучшего убежища, чем близкий друг.
Поговорка в Гередоне
– Сегодня нужно укрыться под землей! – прямо с порога сообщил дядя Эбер Чимойз, с утра вернувшись из города с крынкой свежего молока и ломтем хлеба. – Так велит Король Земли. Нужно спрятаться под землей. Я только что слышал об этом от посланников короля.
Чимойз посмотрела на него из-за стола. Сейчас она жила в поместье дяди в деревушке Абельтон, находящейся далеко на севере от Гередона. Ее тетушка только что закончила коптить домашнюю колбасу и попросила подождать к завтраку дядю Эбера. Бабушка, как всегда, устроилась в своем кресле-качалке у камина, из-за возраста она была глуха как пень и уже наполовину ослепла.
– Почему он отправил сюда посланников? – спросила Чимойз. – Он просто мог сказать нам, что мы в опасности.
– Я… не знаю, – ответил Эбер. – Он сейчас где-то в Мистаррии. Возможно, предупреждения Короля Земли не доходят так далеко. А может, он хотел быть уверен в том, что все будут предупреждены, не только его Избранные.
Чимойз обвела взглядом комнату, ощущая растущую внутри нее тревогу. Она была на первых месяцах беременности, и в последнее время одно упоминание о завтраке вызывало у нее тошноту, так что порой она даже не могла есть. Девушка часто испытывала слабость, свойственную всем беременным. Поэтому уже то, что она спустилась сегодня к завтраку, стало для нее достижением.
А теперь еще и это.
– Под землю? – спросила она. – Зачем?
– Готова поспорить, что это все звезды, – высказалась тетушка Констанс. – В последнее время они падают каждую ночь, и с каждым разом их все больше и больше!
Сердце Чимойз подпрыгнуло в груди. Она мало знала об этих вещах. Когда-то она слышала о людях, которые добывают железо из упавших звезд, поэтому теперь представила себе нечто похожее на дождь из картечи, запускаемой из катапульт. Однако это не могло быть правдой. Падающие звезды горячие. И тогда это было бы похоже на картечь; скорее, это должно напоминать огненный дождь, летящее с небес пламя и капли расплавленного железа. После вчерашнего метеоритного дождя, когда огненные шары градом падали на землю, такое было не сложно представить.
Дядя Эбер укоризненно бросил взгляд в сторону Констанс, намекая ей, чтобы она молчала. Он не хотел тревожить Чимойз нелепыми догадками о том, что происходит. Однако этот взгляд обеспокоил его племянницу еще больше.
Чимойз часто скучала по жизни в замке Сильварреста. По крайней мере, если бы я была там, подумала она, я знала бы о том, какая опасность нам угрожает. Даже если бы народ при дворе знал не больше, чем дядя Эбер, то уж наверняка повсюду обсуждались бы какие-нибудь интересные предположения.
Но Чимойз слышала о вещах и более ужасных, чем метеоритный дождь, может быть, о них и предупреждал Габорн.
– Возможно, еще один Темный Победитель приближается, – высказала мысль Чимойз. В воздухе, словно холодный туман, повисла угроза.
Констанс положила кухонную лопатку рядом с печью и, вытирая руки, спросила, решив сменить тему:
– Итак, где мы сегодня ночуем?
– Я подумал, мы могли бы укрыться в винных погребах, – ответил Эбер. – Там пыльно и грязно, но они находятся довольно глубоко под холмом.
Дюжину лет назад при поместье имелись обширные виноградники. Но разные заболевания уничтожили виноград. Потеряв и урожай, и виноградинки, Эбер оказался не в состоянии восстановить утраченное, поэтому он сдал свои поля в аренду издольщикам.
– Те старые туннели? – удивилась жена. – Да там полно всяких паразитов вроде ферринов!
При мысли о маленьких, похожих на крыс, тварях Чимойз вздрогнула.
– Одну ночь компанию ферринов можно и потерпеть, – ответил Эбер. И выпятив губы, добавил: – Я также пригласил спрятаться с нами издольщиков.
– Это же половина всей деревни! – возмутилась Констанс.
– Я пригласил и вторую половину тоже, – признался Эбер.
Констанс раскрыла рот от удивления, а в это время Эбер, положив на стол хлеб и поставив крынку молока, демонстративно сел и стал ждать, пока Констанс подаст ему завтрак.
– Им больше некуда идти! – сказал он. – Лишь у нескольких человек есть подвалы, а ближайшие пещеры находятся в нескольких милях отсюда. Вместе нам будет спокойнее!
– Что ж, хорошо, – сказала Констанс насмешливым тоном, ставя на стол тарелку с колбасой. – Тогда мы устроим праздник.
* * *
Чтобы добраться до винных погребов, Чимойз и Констанс пришлось пройти еще примерно полмили после холма.
Воздух был какой-то странный. Небо было затуманено, тяжело нависая над землей, оно казалось размытым. Дорога перед погребами поросла высокой травой, кустарником, виноградными лозами и дикими ромашками. Прямо перед входом им попалось несколько грушевых деревьев. Теперь, уже в самом конце сезона, на деревьях осталось лишь несколько сухих листьев.
Им с тетушкой пришлось изрядно потрудиться, чтобы только открыть дверь. Запах плесени пахнул на них из старой винодельни. На полу лежал толстый слой грязи и ныли, и на нем отчетливо были видны небольшие дорожки, оставленные ферринами. Кучка их экскрементов лежала прямо под дверью.
– Ну и ну! – вскрикнула тетушка Констанс. – Какой беспорядок!
Погреба были прорыты так, чтобы вино могло созревать при одинаковой температуре. Оставив дверь открытой, Чимойз смело зашагала по грязному полу мимо побелевших в отсутствие солнечного света виноградных лоз, направляясь в располагавшиеся в глубине погреба хранилища. Пройдя двадцать футов, она оказалась на распутье. Справа была небольшая мастерская с молотками и скамейками, где в свое время бондарь изготавливал винные бочки.
– Что ж, – сказала Констанс. – Самые тяжелые молотки по-прежнему на месте, однако такое впечатление, будто феррины украли все стамески и напильники.
Дальше стояли стройные ряды старых бочек с вином. Летающие термиты ползали вокруг тех, которые находились поблизости. А на полу повсюду виднелись следы ферринов – множество узеньких дорожек. Рядом с одной из бочек стояли копья ферринов, а неподалеку кто-то из них смастерил конкл – дьявольскую фигурку из соломы и веток – и расположил ее в углу. Странные рисунки были нацарапаны черным углем вокруг конкла. Никто не знал даже приблизительно, для чего феррины делают их. Чимойз подумала, что, возможно, они считают, будто они будут отгонять врагов.
Девушка открыла одну из бочек с вином, чтобы посмотреть, есть ли там что-нибудь. Заглянув внутрь, она обнаружила там несколько спящих ферринов. Проснувшись, они принялись рычать и издавать визгливые звуки, как барсуки во время опасности, а затем все разом бросились прочь из бочки через маленькое отверстие.
Вскоре весь погреб наполнился странным свистом, на языке ферринов это означало «Что? Что?».
Отовсюду доносились повизгивания маленьких грызунов, а Чимойз заметила несколько небольших дырочек, проделанных в стене за бочками. Воинственные маленькие феррины, облаченные в клочки украденной одежды, грозно махали руками из небольших отверстий.
– Что за беспорядок! – сказала тетушка Констанс, входя в хранилище. – Мы ни за что не успеем убраться здесь к приходу гостей.
– Я могу чем-нибудь вам помочь? – послышался чей-то голос. Чимойз обернулась. В дверях стоял юноша лет восемнадцати. Это был высокий молодой человек, широкоплечий, с белокурыми длинными волосами, наполовину скрывавшими его зеленые глаза.
Прошло только четыре дня с тех пор, как Чимойз переехала в Абельтон. Поэтому пока она была знакома лишь с половиной местных жителей. Но она не могла бы не заметить этого юношу, когда он вспахивал поле в долине.
– Чимойз, – сказала тетушка. – Это Дирборн Хокс, наш сосед.
– Как поживаете? – спросила Чимойз.
– Спасибо, хорошо, – ответил Дирборн.
Он пялился на нее так, словно ее тетушки там не было, и будто бы он хотел заговорить с Чимойз, но не мог подобрать слова. Теперь ему хотелось знать про нее все, для начала хотя бы слухи, которые распускал о ней ее дядюшка.
– Э… – сбивчиво начал он. – Я, э…, я обещал Эберу прийти пораньше, чтобы почистить здесь все.
– Что ж, хорошо, – ответила тетушка Констанс, – тогда я оставлю вас двоих заниматься уборкой, а сама пока наймусь выпечкой.
Шаги тетушки стали удаляться от двери, и в хранилище повисла неловкая пауза. Дирборн долгое время стоял молча. Чимойз знала, в чем было дело. Через семь месяцев у нее должен родиться ребенок, и ее тетушка с дядюшкой подыскивают малышу отца.
– Значит, – наконец выпалил Дирборн, – ты недавно в деревне?
– Ты же не видел меня прежде, не так ли? – спросила Чимойз.
– Думаю, я бы запомнил, если бы видел, – ответил Дирборн, одобрительно улыбнувшись. – На самом деле я уверен, что запомнил бы. Я, э…, я живу в старой усадьбе за долиной.
Чимойз видела ее, полуразвалившийся дом, которому уже двести лет. Семья Хокс была многочисленной, у них по меньшей мере было десять детей, насколько знала Чимойз. У Дирборна было два брата примерно его же возраста.
– А я видела тебя, – сказала она, – ты старший в семье?
– Да, – ответил Дирборн. – И самый симпатичный. И самый трудолюбивый, а еще самый умный и смешной.
– Ха-ха. Должно быть, тебя это очень радует. Скажи что-нибудь умное.
Юноша выглядел так, будто хотел откусить собственный язык, из-за которого он выставил себя дураком. Мгновение он смотрел в потолок, а потом сказал:
– Настоящий друг – тот, кто разделит с тобой твои трудности, когда тебе будет тяжело, и унесет твои тайны в могилу. Другие так называемые друзья не заслуживают этого названия.
Это не было ни смешно, ни умно. Но было искренно.
– Хочешь сказать, у меня есть трудности, которые необходимо разделить, или тайны, которые необходимо сохранить?
– Нет, – ответил он. – Это всего лишь размышления.
Чимойз пожалела о холодном приеме, который она оказала юноше. Он знал, что у нее будет ребенок, и должно быть, догадывался об остальном. Однако он вел себя так, словно хорошо поработал локтями, чтобы первым из братьев встретиться с ней.
– Что ж, – сказала она, – давай проверим, настолько ли ты трудолюбив, насколько умен.
Они закатали рукава и принялись за дело. Дирборн стал выкатывать старые винные бочки, чтобы освободить в помещении место для предстоящего праздника. В некоторых бочках жили целые семьи ферринов, и когда юноша покатил их к выходу, феррины посыпались из них, как горох, от страха оглушая хранилище свистом, и мгновенно исчезали в небольших туннелях, проделанных в стенах погреба.
Другие бочки феррины использовали для хранения запасов пищи – в них можно было найти пшеницу, украденную с полей, сушеные вишни или репу, позаимствованную из огородов. Две бочки были приспособлены под кладбище, внутри них валялись кости умерших ферринов. Ото всех бочек пахло мускусом.