Текст книги "Логово Костей"

Автор книги: Дэвид Фарланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц)

Дэвид Фарланд
«Логово Костей»

Книга одиннадцатая
ДЕНЬ НИСХОЖДЕНИЯ
Месяц Листопада
День четвертый

Посвящается Мери

Пролог
Бои на улицах

Тернист путь истинной мудрости. Тому, кто ослеплен гордостью и одержим страстью к наживе, не дано осилить его. Лишь тот, кто вошел через врата кротости, пройдет этот путь до конца.

Пословица племени ах'келлах

Когда караван Раджа Ахтена приблизился к Слоновому Дворцу в Майгассе, казалось, будто звезды с небес падали вниз, струясь алым и золотым дождем.

В неподвижном ночном воздухе аромат пряностей с близлежащих рынков висел низко над землей. В нем улавливалось благоухание рассыпчатого черного перца из Дейазза, корицы с островов, расположенных за Авеном, и свежего кардамона.

Заменив собой запах смерти, который подобно пелене покрывал войско Раджа Ахтена, эти ароматы несли успокоение.

Воины армии Раджа Ахтена, принцы и правители Индопала, облаченные в изящные доспехи тончайшей работы, с рубинами в высоких тюрбанах на гордо поднятых головах, воздели мечи к небу в знак приветствия.

Армия возвращалась с победой из южных краев через земли, уничтоженные заклятиями опустошителей.

Проклятия, извергнутые опустошителями, которым запахи служили вместо слов, неотступно следовали за воинами: «Пусть сгинут сыны человечества. Пусть станут прахом. Пусть сравняются с землей», – взывали они.

Вот и сейчас запахи тления – заклинания, насланные вражескими колдунами, все еще витали над войском. В сознании Раджа Ахтена запахи ассоциировались с армией гигантских опустошителей, надвигающейся из-за горизонта. Четвероногие и двурукие опустошители, проносящиеся перед мысленным взором Раджа Ахтена, были похожи на гигантских насекомых наподобие богомолов. Некоторые из них сжимали в передних лапах дубины, вырезанные из камня, огромные мечи или длинные железные прутья с крючками на конце, они ловко орудовали ими. Неумолимо надвигающаяся орда сотрясала землю, вздымая за собой тучи гри, которые с диким визгом, подобным визгу летучих мышей, метались и бились над войском опустошителей.

Во главе армии Раджа Ахтена четыре слона тащили повозку, нагруженную трофеем, – это была голова гигантского мага-опустошителя. Зрелище было потрясающее. Голова весила около четырех тонн и буквально распирала повозку. Задубевшая кожа походила цветом на кожу крокодила, а в разинутой пасти виднелись бесчисленные ряды зубов, напоминающие бледно-зеленые кристаллы. Некоторые клыки были размером с детскую руку. Ни глаз, ни ушей у чудовища не было. Вместо этого его бугристая плоская голова была обрамлена щупальцами – единственными органами осязания, заметными глазу. Болтаясь как дохлые распухшие угри, длинные щупальца подпрыгивали и дергались при каждом толчке повозки.

Вслед за слонами, возглавлявшими шествие, следовал сам Радж Ахтен, Владыка Солнца. Рабы несли на плечах паланкин, в нем, раскинувшись на подушках, возлежал Владыка, облаченный в сияющие белые доспехи. Изящное покрывало из прозрачного лавандового шелка подобно тончайшей паутине закрывало его лицо от толпы восторженных подданных.

По обе стороны паланкина возвышались на своих скакунах достойнейшие спутники Владыки – пламяплеты. На время они смирили бушующее в них пламя, и лишь чуть заметные струйки дыма, вырывающиеся из ноздрей, указывали на то, какая мощь скрыта внутри них. Опаленные огнем головы всех четырех были совершенно лишены волос. Особая грация и безупречная гладкость их голов указывали на неизмеримую силу, а их глаза даже во тьме ночи мерцали таинственным светом, подобным свету далекой звезды. Их одежды искрились цветами пламени – здесь было и ярко-алое полыхание горнила, и мягкое золото походного костра.

Радж Ахтен чувствовал незримую связь, соединявшую его с пламяплетами. Теперь он служил тому же господину, что и они. Их мысли, как дым витавшие вокруг, были доступны ему.

Путь войска лежал меж двух колонн из чистого золота, возносящих почти к самому небу чаши с негасимым огнем, горящим здесь уже сотню лет. Колонны служили началом Пути Правителей. Не успел паланкин поравняться с колоннами, как оглушительный рев приветствия понесся со стороны города. Многотысячная толпа прихлынула к дороге, чтобы поклониться своему правителю. Они усыпали землю розовыми бутонами и белыми лепестками лотоса, которые, дробясь под мерной поступью слонов, издавали тонкий аромат, струящийся вверх и ласкающий обоняние. Но еще милей Раджу Ахтену был запах пряных масел, доносившийся из тысяч зажженных ламп.

Толпа неистовствовала, радостно встречая своего освободителя. Жители Майгассы, как и беженцы из южных земель, – всего более трех миллионов человек – все собрались здесь, чтобы поприветствовать его.

Завидев паланкин, люди падали на колени, пригибая головы к земле в знак почтения. Их сгорбленные спины в белых рубищах изо льна покрывали землю. Перемежаясь с горящими лампами, их фигуры напоминали собой круглые камни в потоке света.

Те, кому не удалось занять место поближе к дороге, стремились протиснуться вперед, продираясь сквозь толпу, чтобы хоть краем глаза взглянуть на правителя. Женщины визжали и били себя в грудь, предлагая себя Раджу Ахтену. Мужчины выкрикивали слова безмерной благодарности. Слышался испуганный плач детей.

Грянула овация. Рев приветствия поднимался над городом, подобно пламени, отдаваясь эхом на холмах, окружавших город, и даже на высоких стенах самого Слонового Дворца.

Лицо Раджа Ахтена тронула улыбка. Прошлое напомнило о себе болью. В битве при Картише он получил много ран, которые погубили бы любого, будь он менее могуч, чем Радж Ахтен. Его лицо тоже было изранено. Откинувшись на шелковых подушках, он наслаждался мягкими движениями паланкина, который слегка покачивался при каждом шаге идущих в ногу носильщиков. Испуганные голуби парили в небе над городом, кружась, как пепел над огнем. Начало дня казалось безупречным.

Но что-то мешало; темная фигура вдалеке становилась все заметнее. Среди покорно склонившихся людей лишь один человек остался стоять, возвышаясь среди толпы. На нем были серые одежды ах'келлахцев – судей пустыни. Правая пола была откинута назад, обнажая рукоятку сабли. Он не склонил головы, дерзко глядя вверх на Правителя, так что черные кольчужные кольца, служившие продолжением его простого железного шлема, спускались каскадом на плечи и спину.

«Укваз?»– подумал Радж Ахтен. Укваз Фахаракин наконец вышел на бой? Хочет предложить поединок?

Окружавшие его крестьяне смиренно склонили головы, украдкой бросая испуганные взгляды на судью. Некоторые призывали его склониться, другие бранили за дерзость. Когда паланкин поравнялся с ах'келлахцем, Радж Ахтен поднял руку, приказывая процессии остановиться.

Звуки барабанов мгновенно стихли, и вся армия, словно один человек, встала как вкопанная. Ни один звук не нарушал повисшего над толпой гробового молчания.

Воздух готов был расколоться от напряжения. В звенящей тишине Радж Ахтен чувствовал, как его обжигает раскаленный шепот, звучащий где-то внутри. В его сознании огненные буквы складывались в слова. Убей его. Ты способен сжечь его дотла. Пусть всякий устрашится твоего могущества.Это пламяплеты подсказывали Правителю решение; их пылающие мысли врезались в его сознание.

Рано.Радж Ахтен отвечал им на их же языке, ибо теперь, увидев смерть так близко на поле боя в Картише, его глаза тоже пылали скрытым огнем. Рано срывать покровы. Пока никто не должен узнать моей подлинной сущности.

Огонь подошел слишком близко, он спалил дотла все живое в прежнем Радже Ахтене, наполнив его высшим светом. Только это было не ясное божественное свечение, а нечистое зарево духов. Его прежняя сущность погибла в огне, и из углей восстал новый человек – Скезейн, повелитель пепла.

Радж Ахтен знал многих из ах'келлахцев. Не Укваз стоял перед ним сейчас. Путь ему преграждал его собственный дядя со стороны отца, Хасаад Ахтен.

«Это не Укваз», – Радж Ахтен почувствовал сожаление.

Укваз прислал другого, и этот другой был дядей самого Раджа Ахтена.

Тысячи подданных пожертвовали Раджу Ахтену свои голоса, голоса лучших певцов и ораторов. Когда он заговорил, сила его голоса могучей волной захлестнула толпу. Его голос, нежный, как цветок персика, и жестокий, как клинок, приказал:

– Поклонись мне!

Миллионная толпа распласталась на земле. Они прижимались к ней, как бы стремясь смешаться с грязью. Хасаад остался стоять. В его глазах пылал гнев.

– Я пришел дать тебе совет, племянник, – сказал Хасаад, – чтобы еще больше увеличить твою мудрость. Мои слова послужат твоему благу.

Говоря так, Хасаад хотел убедить толпу в своей правоте. Обычай предписывал, что даже Радж Ахтен, великий правитель народов Индопала, не имеет права убить старшего родственника, который стремился только дать совет.

Хасаад продолжал:

– Говорят, ты уже отдал приказ войскам на границе Рофехавана начать войну.

Хасаад старался выкрикивать слова как можно громче. Его голос звенел над толпой. Однако слова Хасаада, принявшего всего два дара голоса, были не в состоянии даже в малой мере затронуть струны души людей так, как это делали слова, произносимые Раджем Ахтеном.

– Опустошители разорили наши поля и сады во всех Алмазных королевствах. Народ голодает. Разумно ли посылать людей на войну, когда они могли бы принести больше пользы, обеспечивая народ едой?

– В Рофехаване найдется еда, – рассудительно отвечал Радж Ахтен. – Тот, кто достаточно силен, сумеет прокормить себя.

– А в Картише ты послал миллионы крестьян рыть рудники, добывая из земли кровяные металлы для того, чтобы ты мог приобрести еще больше даров, – продолжал Хасаад.

– Моему народу необходим сильный правитель, чтобы победить опустошителей, – сказал Радж Ахтен.

Хасаад ответил:

– Ты многие годы загребал себе силы других, заявляя, будто лишь стремишься избавить свой народ от опустошителей. И вот опустошители повержены. Ты провозгласил победу над правителями Подземного Мира. Однако победа над опустошителями – это не то, чего ты хочешь. Украв еду у Рофехавана, ты заставишь его народ отдать дары.

В его голосе слышался упрек.

Сожги его, не медли, – выплевывали слова пламяплеты.

Тоном, в котором сквозила горечь оттого, что к нему обращались в такой озлобленной манере, Радж Ахтен ответил:

– Да, мы выиграли две битвы с опустошителями. Но нас ждут новые великие сражения.

– Как можешь ты знать это? – спросил Хасаад. – Откуда ты знаешь, что опустошители снова будут атаковать?

– Мой пиромант увидел это в языках пламени, – Радж Ахтен указал рукой на пламяплета, едущего справа. – Скоро разгорится великий бой, ужаснее которого еще не было. Опустошители тысячами хлынут из Подземного Мира. Я отправляюсь в Рофехаван – добыть еду для людей и сражаться с опустошителями во имя моего народа. Пусть каждый, у кого есть лошадь, отмеченная рунами силы, пойдет со мной. Я приведу вас к победе!

Из толпы послышались крики одобрения, однако Хасаад не сменил своей вызывающей позы.

«Как он смеет!»– подумал Радж Ахтен.

– Глупо преследовать народ Королевы Подземного Царства, – сказал Хасаад. – Твоя алчность не знает границ, так же как твоя жестокость. В тебе не осталось ничего от человека. Тебя следует умертвить, как дикого зверя.

Радж Ахтен сорвал покрывало, закрывавшее его лицо, и вздох всеобщего изумления поднялся над толпой. Колдовские огни в Картише спалили дотла все волосы на его голове, не оставив даже бровей. Пламя сожгло его правое ухо и опалило зрачок правого глаза, который теперь сиял молочной белизной. Вдоль линии подбородка была видна белая полоса выпирающей кости.

Волна ужаса пробежала по толпе – казалось, сама смерть глядела из глаз Правителя.

Но тот, кто как Радж Ахтен принял тысячи даров обаяния, приобретал божественную неуловимую красоту, перед которой невозможно было устоять, так же как невозможно было определить и понять ее сущность. В мгновение ока возгласы ужаса сменились восторженными вздохами.

– Как смеешь ты говорить это после всего, что я выстрадал ради тебя! – проревел Радж Ахтен. – Преклонись перед моим величием!

– Не может быть великим тот, кто чуждается скромности, – прозвучал в ответ певучий голос Хасаада.

Он говорил спокойно, с достоинством, присущим ах'келлахцам.

Радж Ахтен понял, что должен положить конец этому противостоянию. Хасаад попытается настроить толпу против правителя после его ухода, когда мощь голоса Раджа Ахтена станет лишь воспоминанием.

Жестокая улыбка заиграла на лице правителя. Убить Хасаада он не мог, но мог заставить его замолчать.

– Принесите мне его язык! – приказал он.

Хасаад схватился за рукоятку меча. Он почти успел выхватить меч из ножен, но тут один из коленопреклоненных слуг Раджа Ахтена дернул Хасаада за щиколотки, так что тот растянулся на земле. Тут же сверху на него навалились преданные правителю крестьяне. Борьба была недолгой. Один запрокинул Хасааду голову, другой разомкнул кинжалом стиснутые зубы. Криво полоснуло лезвие клинка, хлынула кровь.

Через мгновение прекрасная молодая девушка подбежала к Раджу Ахтену. В руках она сжимала кусок окровавленной плоти, держа его в обеих ладонях, словно подарок, подносимый в знак особого уважения.

Радж Ахтен брезгливо, двумя пальцами взял теплый еще язык, показывая свое презрение к этому комку плоти, похожему на выплюнутый недожеванный кусок мяса. Он швырнул его на пол паланкина и придавил ногой, обутой в расшитую золотом туфлю.

Крестьяне, горой навалившиеся на Хасаада, не давали ему дышать. Радж Ахтен два раза стукнул рукой о край паланкина, приказывая процессии двигаться дальше.

– К конюшням, – произнес он. – Я еду на войну.

За процессией, направляющейся к Слоновому Дворцу, следила группа одетых в черное людей, скрывающихся в полумраке спальни одной из гостиниц. Их предводитель, Укваз Фахаракин, негромко сказал остальным:

– Радж Ахтен избрал путь войны, и он его не оставит. Его люди слишком ослеплены блеском его величия, чтобы видеть, кто он есть на самом деле.

Укваз прислушался к себе.

Долгие годы он, подобно другим, был ослеплен славой Раджа Ахтена. Даже сейчас Укваз боролся с желанием пасть ниц перед чудовищем вместе с остальными. Но Радж Ахтен больше не заслуживал этого. Стремясь погубить Королеву Подземного Царства, он убивал своих собственных людей, среди которых был и племянник Укваза. За это убийство Раджу Ахтену придется поплатиться. Укваз происходил из благородного племени ах'келлах, судей пустыни. Язык, на котором они говорили, не знал слова «прощение».

– Как нам остановить его? – прошептал один из товарищей Укваза.

– Мы должны сорвать с него пелену славы.

– Но как нам попасть в его бастионы? – спросил другой. – Мы уже однажды пытались убить его Посвященных, теперь проникнуть туда будет нелегко.

Укваз задумчиво кивнул. В его голове созрел план. Земля в Картише была заколдована опустошителями. На сотню миль вокруг все растения погибли. Южным провинциям грозил голод.

Это вынудило Раджа Ахтена переместить большинство своих Посвященных на север, в Чузу, неприступную крепость в Дейаззе. Считалось, что всякий, обладающий здравым смыслом, не станет и помышлять о том, чтобы пробраться туда, ведь сломать могучие двери или забраться на отвесные стены было невозможно.

– Едем в Чузу! – сказал Укваз своим людям. – Радж Ахтен ненасытен, и в этом его главная слабость. Я покажу вам, как обернуть против него его собственную жадность.

Глава первая
Пасть Мира

Испокон веков Рофехаван был окружен морями с северной и восточной сторон; на Западе он граничил с горами Хест, а на Юге – с горами Алькайр. Стремясь защитить сей благодатный край от возможного вторжения, Эрден Геборен заключил соглашение с королями Древнего Индопала и со старейшинами Инкарры. Он установил юго-восточную границу своих владений в том месте, где сходились три великих царства, в местности настолько гнусной, что никто не пожелал бы владеть ею: на входе в обширное и древнее поселение опустошителей, называемое Пасть Мира.

Из «Истории Рофехавана», написанной Хозяином Очага Редельфом.

– Вот ты где! – воскликнул кто-то. – А то я уже начал беспокоиться. Сколько можно ждать! Уже несколько часов здесь сижу.

Аверан проснулась. Она узнала голос волшебника Биннесмана. Открыв глаза, она поняла, что лежит в повозке, наполненной ароматным свежескошенным сеном. Подушкой ей служил рюкзак Габорна, в котором лежала сбруя. Аверан чувствовала ломоту во всем теле. Все мышцы у нее болели, как от тяжелой физической работы. В глазах рябило. Она снова закрыла глаза и инстинктивно протянула руку туда, где лежал ее посох, ее драгоценный посох из черного дерева. Прикоснувшись к посоху, она почувствовала, как мощная волна скрытой в нем энергии, вырвавшись наружу, прокатилась под ее рукой.

Габорн ответил:

– Я спешил изо всех сил и успел бы в срок, если бы не лошадь. Она тащилась еле-еле и была на последнем издыхании, поэтому пришлось выпрячь беднягу и оставить на попечение возничего.

– Значит, Король Земли пожалел лошадь, а своих сил не пожалел и решил сам впрячься в повозку? – мягко отчитывал товарища Биннесман, переживая, что Габорн взвалил на себя непосильную ношу. – Даже у того, кто обладает многими дарами, силы не безграничны, будь то человек или лошадь.

И Биннесман засмеялся:

– Ты похож на старого фермера, который тащит на базар воз брюквы.

– Подумаешь, каких-то тридцать миль, – ответил Габорн. – А мой груз намного ценнее, чем брюква.

От этих слов Аверан вздрогнула. Ее сонливость мигом улетучилась. Сон ее был очень крепким, и, проснувшись, она не сразу сообразила, что находится в повозке, которую тащит сам Король Земли.

– Давай впряжем моего коня, – предложил Биннесман.

Повозка остановилась. Волшебник слез с лошади и расседлал ее.

Аверан взглянула наверх. Небо было похоже на купол из звезд, которые словно стремились затопить всю землю светом. Еще целый час оставался до того момента, когда солнце появится над горизонтом, а свет уже струился над снежными пиками гор Алькайр подобно расплавленному золоту. Глядя вверх, Аверан не могла понять, откуда исходит этот свет. Казалось, он просочился из высших сфер.

Лесное зверье тоже было сбито с толку этим обманом небес. Было так светло, что казалось, день уже наступил. Трели утренних птиц раздавались все громче, наполняя собой прохладный воздух: гортанно кричал лесной голубь, пели жаворонки, бездумно трещала сорока.

Вдоль дороги теснились голые холмы. Их склоны, покрытые пшеничными полями, отражали лунный свет. По склонам тут и там торчали унылые дубы, сбросившие листья, их голые ветви напоминали короны. Вдали резко ухала сова. Протекавший где-то поблизости ручей давал о себе знать запахом свежести и влаги, хотя звука бегущей воды слышно не было.

Аверан наблюдала за непрекращающимся звездопадом. Яркие светящиеся точки описывали на небе дуги во всех направлениях, оставляя за собой искрящиеся дорожки.

– Как Аверан? Она здорова? – осторожно спросил Биннесман.

– Ей пришлось многое пережить, – ответил Габорн. – Целый день стояла она как вкопанная напротив Пролагателя Путей; воздев к небу свой посох, пытаясь заглянуть в сознание этого чудовища. Она обливалась потом, словно трудилась у горнила. Я уже опасался, что она не вынесет этого испытания.

– Значит, ей удалось узнать дорогу в… в Логово Костей?

– О да, – ответил Габорн. – Беда лишь в том, что это Логово находится глубоко под землей, в Подземном Мире, и Аверан не сможет описать тропу, ведущую туда. Ей придется пойти с нами – если ты, конечно, согласишься сопровождать меня.

– Если?.. – удивился Биннесман. – Разумеется, я пойду с тобой.

– Хорошо, – сказал Габорн. – Мне потребуется твоя помощь. Не хочу возлагать на плечи этой юной девушки непосильную ношу.

Аверан закрыла глаза, притворяясь спящей. Она испытывала одновременно стыд и радость от того, что ей удалось подслушать их разговор. Она, пока еще дитя, была единственным человеком в мире, кто научился понимать язык опустошителей, злейших врагов человечества.

Габорн понимал: Аверан пришлось пройти через мучительное испытание, чтобы прочитать мысли Пролагателя Путей. Но даже сам Габорн не догадывался, какие невыносимые страдания ей пришлось претерпеть. Аверан казалось, будто голову ей стянули стальным обручем так сильно, что кости черепа готовы расколоться в любую минуту. Сотни тысяч, а может, миллионы запахов заполнили ее сознание – запахов, которые хранили названия туннелей и их расположение в бескрайнем Подземном Мире, – запахов, некоторые из которых передавались среди опустошителей из поколения в поколение. Перед мысленным взором Аверан проносились туннели и ходы Подземного Мира, соединявшие различные пещеры, подобно широким артериям. Подземный Мир состоял из десятков тысяч туннелей, ведущих к рудникам и каменоломням, к фермам и охотничьим угодьям, к кладовым, где хранились яйца, а также к пещере, которая служила кладбищем. Туннелей, которые вели к смертельной опасности и древним как мир чудесам.

«Целой жизни не хватило бы, чтобы начертить план Подземного Мира», – думала Аверан.

Вот и сейчас ее мучил страх, что ей не удастся удержать всю эту информацию в голове, ведь мозг человека в десять раз меньше, чем мозг опустошителя, человеческому разуму не вместить столько знаний. Главное, суметь вспомнить дорогу к Логову Костей.

– Я должна помнить, – повторяла Аверан вновь и вновь. – Я должна помочь Габорну победить Великую Истинную Хозяйку.

Послышался хруст шагов по гравию дороги. Аверан постаралась дышать легче. Отдых был ей сейчас необходим. Она надеялась продлить его, притворяясь спящей.

Биннесман положил свое седло на крышу повозки.

– Бедное дитя! Взгляни – спит сном младенца, – сказал он.

– Пусть спит, – прошептал Габорн. Его обычно властный голос прозвучал мягко и приглушенно. Так говорит человек, переживающий за своего друга, попавшего в беду, а не король, привыкший отдавать приказы.

Биннесман молча принялся впрягать лошадь в повозку.

– Что еще слышно об опустошителях? – поинтересовался Габорн.

– Разное. Есть хорошие и плохие вести. Мы гнались за ними весь день. Спасаясь от погони, чудовища сотнями падали замертво от изнеможения. Тех же, кто отставал от бегущего войска, ждала неминуемая смерть от наших мечей. От всего войска опустошителей осталось от силы несколько тысяч. Но стоило им добраться до долины Дрейксфлад, опустошители ушли под землю, прорыв ходы в песке. Это случилось около полудня. Наши окружили их на случай, если те попытаются сбежать. Больше пока невозможно ничего предпринять.

В голове Аверан мгновенно возникли образы чудовищ в Дрейксфладе. Опустошители, ростом более шестнадцати футов и двадцать футов в длину, передвигавшиеся на четырех ногах, выставив вперед два рукообразных щупальца, напоминали исполинских скорпионов. Своей головой, имеющей форму лопаты, опустошитель способен прокладывать себе дорогу под землей, проталкивая мордой почву вперед и протискивая затем туловище в образовавшийся ход. Таким же образом, наверное, они вкопались в песок в Дрейксфладе. Этот маневр, несомненно, обеспечил им хорошую защиту от мечей их преследователей.

– Пока ты рассказал мне только хорошие новости. Теперь выкладывай плохие, – тяжело вздохнув, изрек Габорн.

Биннесман продолжал:

– У Пасти Мира мы обнаружили ходы, прорытые опустошителями, ведущие внутрь. Похоже, три опустошителя пробурили туннели в горах после битвы при Каррисе. Каким-то образом они ухитрились обойти наши патрули.

– Клянусь Семью Камнями! – воскликнул Габорн. – Как думаешь, скоро они доберутся до своего логова?

– Это невозможно предугадать, – так же мрачно ответил Биннесман. – Наверняка они уже поведали своей королеве о том, как ты побил их армию в Каррисе, и, возможно, она уже обдумывает, как бы на это ответить.

Высказав свои соображения, Биннесман помолчал.

– Но как же им удалось пробраться через мои патрули? – изумился Габорн.

– Боюсь, это было несложно, – ответил Биннесман. – После битвы при Каррисе орда спасалась бегством сквозь ночь и ливень. Дождь лил как из ведра, лавиной обрушиваясь на спины беглецов. Непроглядная ночь служила им укрытием. Лишь короткие вспышки молний прорывались на мгновение сквозь угольную темноту, освещая бегущее войско. Не мудрено, что этим трем удалось оторваться и исчезнуть в ночи, не успели мы и глазом моргнуть.

Когда лошадь была впряжена, Габорн и Биннесман вскарабкались на козлы. Габорн присвистнул, и лошадь, отмеченная рунами силы, бодро затрусила по дороге.

– Не нравится мне это, – сказал Габорн.

Биннесман промолчал. Казалось, он о чем-то сосредоточенно думает. Наконец он вздохнул:

– Берегись Логова Костей. Берегись Великой Истинной Хозяйки! Когда я думаю о ней, мое сердце переполняется дурным предчувствием. Еще никто не достигал такого мастерства в искусстве рун, как это чудовище.

– Думаешь, она что-то замышляет?

– Тысячу семьсот лет назад, когда Эрден Геборен вел войну в Подземном Мире, с кем он сражался?

– С опустошителями, – ответил Габорн.

– Да, все так считают. А я думаю, дело было не так. В библиотеке короля Сильварреста хранятся древние свитки, написанные рукой самого Эрдена Геборена. В них он завещал людям сражаться не с опустошителями, но с другим, более опасным противником, которого он называет локус. Думаю, он имел в виду одного конкретного опустошителя. Возможно, того самого, кого Аверан называет Великая Истинная Хозяйка. Хотя трудно представить себе, чтобы какой-нибудь опустошитель мог бы прожить так долго.

– Ты думаешь, это существо не из нашего мира?

– Может статься, – сказал Биннесман. – Я много думал над этим вопросом. Возможно, в Другом Мире существуют опустошители более ловкие и могучие, чем те, которых мы знаем. Возможно, здешние опустошители – не более чем тени тех, настоящих. Так же, как мы – всего лишь тени Светлейших из Другого Мира.

– Эта мысль поистине отрезвляет, – изрек Габорн.

Волшебник и Король Земли некоторое время ехали молча. Аверан снова откинулась на подушки и закрыла глаза. Сознание ее было переполнено. Дорога все время вела вниз, и они продолжали спускаться. Вдруг Габорн резко остановил лошадь. Аверан приподнялась на локте и украдкой выглянула из повозки. Она увидела впереди маленький городок, представлявший собой скопление небольших серых домиков с черепичными крышами. Аверан узнала в нем Честертон. Здесь дорога разветвлялась. Одна вела почти строго на Восток, в сторону Морского Подворья, другая – на юго-запад, по направлению к форту Хаберду и далее к Пасти Мира.

Над их головами небо прорезал огромный огненный шар, плюясь во все стороны языками красного пламени. Приблизившись к горам Алькайр, он внезапно взорвался и раскололся надвое. Осколки упали на покрытые снегом вершины гор, до которых оставалось уже не более тридцати миль. Земля содрогнулась, и пару минут спустя до их слуха донесся звук, напоминающий отдаленный гром, многократно отраженный горным эхом.

– Земля в беде, – прошептал Биннесман.

Аверан услышала восторженный крик ребенка. На лужайке перед ближайшим к ним домиком стояла женщина, окруженная тремя девочками. Девочки, каждая не старше шести лег, смотрели на небесное чудо с изумлением.

– Красиво! – проговорила самая младшая из них, указывая пальчиком на огненный хвост, протянувшийся за летящим шаром.

Девочка постарше радостно захлопала в ладоши.

– Ах, это был самый лучший из всех, – воскликнула мать.

За исключением этих четверых на лужайке, весь город был погружен в дремоту. Крестьяне не вставали до тех пор, пока коровы не начинали мычать, требуя, чтобы их подоили.

Габорн повел повозку через город. Девочки и мать провожали их взглядом.

Теперь земля тряслась под их ногами, как старая больная собака. Прав был Биннесман: звездопад и землетрясения были не единственными знаками, говорившими Аверан о том, что земля больна. Были и другие, едва различимые приметы и предзнаменования, которые были доступны, пожалуй, только тем, кто, как Аверан, любил землю всей душой. Она уже давно чувствовала, что с природой творится что-то неладное. Ступая по траве, бродя среди холмов, она переживала вместе с землей ее боль.

Наконец, Биннесман нарушил молчание:

– Габорн, ты говоришь, что нуждаешься в моем совете. Поэтому позволь сказать тебе: ты слишком много взял на себя. Ты собираешься отыскать Логово Костей, проникнуть туда и убить Великую Истинную Хозяйку. Но война-то не твое призвание. Ты не воин, ты – Король Земли, ее заступник. Ты затеваешь войну с опустошителями, в которой должны погибнуть, возможно, тысячи. Тем самым ты ставишь на карту судьбу не только одного человечества. Птицы в листве, мыши в полях, рыбы в море – жизнь, все формы жизни, возможно, погибнут вместе с нами. Земля в беде.

– О, как бы я хотел помочь этой беде, излечить боль земли! Но как это сделать? – воскликнул Габорн.

– Земля не зря избрала тебя. Кто знает, может быть, вместе мы отыщем правильное решение, – отвечал Биннесман. Повозка катилась дальше по дороге, а Аверан продолжала лежать с закрытыми глазами, притворяясь спящей. На сердце у нее было тяжело.

«А что будет со мной?»– думала Аверан. Как и всякому «пилоту» ей часто приходилось улетать далеко от дома, и она открыла для себя такие места на земле, которые полюбила всем сердцем, куда ей хотелось возвращаться снова и снова. Она вспомнила озерцо с чистой прозрачной водой, окруженное соснами, высоко в горах Алькайр. Вспомнила она и белые песчаные дюны в сорока милях к востоку от Хаберда; как она играла в этих дюнах, скатываясь вниз с холмов. Она взбиралась на крутые горные вершины, где не ступала еще нога человека, и любовалась с высоты на раскинувшиеся во все стороны поля и леса, зеленой пеленой покрывавшие всю землю вокруг. Аверан любила землю. Любила ее так сильно, что готова была посвятить служению ей всю свою жизнь.

Вот что значит быть преемницей Охранителя Земли, поняла Аверан.

Так Аверан предавалась своим мыслям, а повозка все катилась сквозь ночь. Внезапно повозка остановилась напротив пещеры, где были привязаны десятки лошадей. Внутри пещеры весело потрескивал огонь и слышалась залихватская песня.

– Аверан, проснись! – мягко произнес Габорн. – Мы у Пасти Мира.

Аверан приподняла голову, и Габорн взял свой мешок с доспехами, служивший ей все это время подушкой. В мешке помимо всего прочего лежал и его боевой молот с длинной рукояткой.

Биннесман поднялся на ноги и заковылял к пещере, используя свой посох вместо костыля.

* * *

– Этой ночью мне приснился странный сон, – прошептала Эрин Коннал Селинору, когда они спустились к ручью напиться.

Ручей этот протекал в Южном Кроутене, примерно в тысяче миль к северо-востоку от того места, где находилась Аверан. До рассвета оставалось еще по меньшей мере полчаса, а небо уже тлело серебром на горизонте. Предрассветный воздух был наполнен прохладой, землю покрывала обильная роса.