Текст книги "Логово Костей"

Автор книги: Дэвид Фарланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 33 страниц)

Опустошитель подпрыгнул высоко в воздух, а потом закружился и изогнулся, пытаясь выкусить стрелу. Но это было бесполезно. Он не мог вытащить застрявший наконечник, не причинив себе еще большего вреда.

Теперь он беспомощно шипел и кружился вокруг собственной оси, пытаясь обнаружить своих врагов. Больше всего он напоминал Боренсону раненого медведя, огрызающегося на окруживших его гончих. Опустошитель выглядел таким же беспомощным и растерянным.

«Почему бы и нет?»– спросил себя Боренсон. Во всех наших битвах опустошители сталкивались с мужчинами, вооруженными копьями, или боевыми молотами, или дротиками. Они никогда не сталкивались с людьми, вооруженными первоклассными стальными луками Сильварреста. Они никогда не сталкивались с людьми, которые могут атаковать их со спины своих лошадей, находясь за пределами их видимости.

Теперь опустошитель вертелся, рычал, бил когтями по воздуху; щупальца его беспорядочно шевелились, пытаясь уловить образ или запах врага.

– Поезжайте! – крикнула Миррима. – Я поеду по кругу и встречу вас.

Она вовсе не рассчитывала убить последнего опустошителя, она лишь хотела замедлить его движение настолько, чтобы они сумели спастись. Сарка Каул развернул коня и поехал обратно к большой дороге. Боренсон поехал севернее, чтобы перехватить свою белую кобылу, а Миррима в это время кружила с наветренной стороны от опустошителя, стараясь двигаться так, чтобы тело мертвого монстра все время находилось между ней и ее врагом.

У нее уже была наготове еще одна стрела.

Боренсон подъехал к своей кобыле, шепча что-то успокаивающе, и взял ее за повод. Маленькая кобыла смотрела на него огромными испуганными глазами, прижав уши, и отскакивала каждый раз, когда он подъезжал к ней близко.

– Все хорошо, – говорил он, – я больше не оставлю тебя опустошителям.

Он поймал ее и тут услышал дикий рев опустошителя. Он оглянулся.

Миррима атаковала раненую тварь. Между ней и опустошителем лежал труп его товарища, Миррима держалась по ветру. Сейчас она была меньше чем в ста ярдах от своего противника.

Она переместилась к северу, объехав мертвого опустошителя, и его живой товарищ внезапно встревожился. Монстр прыгнул вперед, подняв в воздух свой гигантский меч. Он поднялся на задние ноги и широко раскрыл пасть, демонстрируя ярость.

Миррима пустила стрелу прямо в его распахнутый рот, целя в мягкое верхнее нёбо. Затем она сжала бока коня и помчалась прочь, в сторону Боренсона.

Гигантский меченосец злобно зашипел и бросился в погоню. На бегу он яростно рычал, и по его активности Боренсон понял, что Мирриме не удалось в него попасть.

Она уже готовилась выпустить новую стрелу, не умеряя бег копя.

Гигантский монстр настигал ее, словно не замечая своей раны. Он рвался вперед, ярость придавала ему сил, он стремился разорвать Мирриму на куски.

– Хооо! – закричал Боренсон.

Он пришпорил своего коня и поскакал навстречу Мирриме. До нее оставалось двести ярдов, потом сто. Он уже видел ее глаза, расширенные от ужаса. Ее черные волосы летели за ней по ветру.

Потом она промчалась мимо него, и Боренсон остался лицом к лицу с чудовищем. Опустошитель затормозил, ноги его проехали по земле; он наклонил голову, чтобы защитить ее: он ожидал удара копьем. Но у Боренсона не было никакого действенного оружия. Он просто направил лошадь в сторону и помчался прочь.

Несколько секунд опустошитель стоял, не двигаясь, словно пытаясь решить, стоит ли продолжать погоню. И тут со стороны Мирримы прилетела еще одна стрела и вонзилась прямо в мягкий треугольник монстра, поразив его мозг. Монстр попятился, словно собираясь прыгнуть. Затем он шагнул назад, мягко опустился на траву, словно заснул.

Больше он не двигался.

Миррима развернула коня и медленно поехала навстречу Боренсону.

Она выглядела встревоженной.

– Три стрелы, – сказала она. – Я истратила три стрелы только на одного опустошителя.

Боренсон знал, что она имеет в виду. В ее колчане осталось очень мало стрел, а совсем рядом по степи грохотала орда из сотен тысяч опустошителей.

– Я бы сказал, что это хорошо – потратить три стрелы, чтобы убить опустошителя. Более того, ты убила трех опустошителей пятью стрелами, а не одного тремя.

Миррима закусила губу. Он ясно видел, что она корит себя за плохую стрельбу, вместо того, чтобы радоваться тому, что осталась в живых. Многим ли удавалось убить опустошителя из лука? Он знал очень немногих. А она только что уничтожила троих!

Сарка Каул подъехал к ним.

– Как ты думаешь, сколько в Гередоне таких стальных луков? – спросил он.

Миррима покачала головой:

– Немного. Я полагаю, около трех сотен по всей стране.

– Хотелось бы, чтобы их были тысячи, и еще – чтобы кто-нибудь догадался доставить их все в Каррис, – сказал Сарка Каул, – и все баллисты в придачу.

Но Боренсон видел, в его словах мало надежды; он знал, Каррис не может похвастаться таким вооружением.

Сарка Каул развернул коня, и они поскакали дальше, а с неба, затянутого дымной пеленой, лился на них мутный свет.

Глава двадцать седьмая
Ветреная лестница

Ты не будешь по-настоящему свободен, пока не забудешь, что смертен.

Омар Оуэт, Эмир Туулистана

Йом убедила Габорна двигаться вперед, к Логову Костей, но и сама не собиралась отставать от него. Потому она бежала изо всех сил, стараясь держаться за ним.

Как он и обещал, Габорн оставлял для нее метки на пути через тоннели и пещеры, вниз, через каньоны и водные потоки, в странных местах, которые, как подозревала Йом, не видел ни один человек. В какой-то момент она двигалась по туннелю, высеченному в сплошной толще хрусталя, стены его были прозрачными, как лед. Она миновала леса каменных деревьев, искривленных, невероятных в своей странной красоте, цепляющихся за изгибы и выступы стен. Она мчалась сквозь толпы путешествующих крабов-слепцов и спускалась в бездонные трещины. Она проходила под водопадами, и рев потоков Подземного Мира оглушал ее.

И всю дорогу одна мысль снова и снова кружилась в ее голове. Это был тот вопрос, который она задала Габорну: «Пока ты спасаешь мир, кто будет спасать тебя?»

Это был не просто вопрос. Это было обещание, и она надеялась исполнить его. Она хотела быть с ним рядом, – но у нее не было оружия. И она никак не могла догнать его.

Надежда приобрести оружие появилась, когда она добралась до еще одного старого инкарранского поста.

Дыра в полу туннеля была входом в святилище.

Йом проскользнула внутрь в надежде найти что-нибудь полезное. Все стены были изрыты норами и ходами маленьких крабов. Эти бесцветные создания были очень похожи на миниатюрных опустошителей; у них были тяжелые клешни и толстые панцири. Миллионы их сновали по полу туннеля, но, почувствовав постороннее движение, они мгновенно исчезали в своих норах. Некоторые из них были мельче плотвы, но другие превосходили размерами крысу.

Когда Йом протиснулась через узкий вход, крабы зарылись в стены, и сторожевой пост выглядел таким заброшенным, что девушка подумала, что он давно необитаем. Но в каменном кувшине она обнаружила запас орехов и муки, сушеных дынь, яблок и вишен. Йом зачерпнула пригоршню сухофруктов; на вкус они были солоноваты, но съедобны. По их вкусу она предположила, что эти запасы хранятся здесь больше года. В другом глиняном кувшине было немного вина из зимней дыни.

В дальнем углу комнаты стояли прислоненные к стене четыре инкарранских копья опустошителей. Одно было кривым, другое таким старым, что совсем прогнило, у остальных отсутствовали алмазные наконечники. Ни одно не было в порядке. Но это было все же лучше, чем ничего.

Разглядывая копья и пытаясь понять, не сможет ли она починить их, она случайно бросила взгляд на стену, на еле заметный рисунок, сделанный углем. Там были какие-то кривые линии, помеченные инкарранскими символами. Это было похоже на карту.

Если это и в самом деле карта, она не думала, что сможет воспользоваться ею. Маленькие крабы прорыли в степах так много дыр, что проследить направление линий было почти невозможно, да и краска почти полностью выцвела и осыпалась. Этой карте были сотни – если не тысячи – лет.

– Я, должно быть, нахожусь здесь, – сказала Йом, увидев рисунок, выглядевший как щит с инкарранскими цифрами. – А вот это – тропа, ведущая дальше вперед.

Она провела пальцем вдоль наклонной линии, которая уходила вдаль, затем описывала круг, затем прерывалась и сливалась со спиральной линией, уходившей вниз. Тропа ведет к «мягкому брюху», решила Йом. Но ей показалось, что на карте обозначен более короткий путь – еле заметный след, отмеченный пунктиром.

Короткий путь? Сердце ее забилось сильнее. Габорн, с его бесчисленными дарами метаболизма, конечно, ушел далеко вперед. С ее нынешней скоростью она ни за что не сможет догнать его, чтобы оказаться рядом, когда понадобится помощь. Но если она и в самом деле нашла короткий путь…

Над коротким путем был рисунок, похожий на голову ледниковой гусеницы.

И вдруг она поняла: это старая нора ледниковой гусеницы! Это сократит мой путь на сотню, может, на две сотни миль. Так и будет, если Габорн будет продолжать двигаться по главному туннелю.

Не может быть, чтобы мне так повезло, думала Йом. Даже если когда-то здесь был короткий путь, велика ли вероятность, что он сохранился? Из-за всех этих маленьких крабов стены этого хода должны быть как минимум изрыты, все в дырах и трещинах, а могли и вовсе обвалиться.

Йом изучала рисунок. Рискнуть, что ли, думала она. Она схватила свое чудесным образом обретенное оружие и бросилась вниз по туннелю и вскоре наткнулась на стену, в которой виднелись отверстия, прорытые гигантской ледниковой гусеницей. Каждая нора была трех или четырех футов в диаметре. Над входом в одну из нор был нарисован инкарранский знак. Йом всматривалась в дыру, а свет ее опала плясал по бледным камням.

Проход поворачивал то в одну, то в другую сторону, словно его прокопал сумасшедший. Как она и предполагала, стены были изрыты маленькими крабами, но туннель казался проходимым. Темные растения на ощупь казались резиновыми, и дюжины маисовых червей – зеленых, похожих на слизняков тварей, которые растекались слизью при малейшем прикосновении, – кормились этими листьями. Йом протиснулась в проход, сжимая копье. Всего в ста ярдах от входа туннель падал вниз почти отвесно, как и было нарисовано на карте.

Сердце Йом отчаянно забилось. Чтобы продвигаться вперед, надо было просто упасть – и надеяться, что там, внизу, поверхность, на которую она приземлится, будет достаточно мягкой.

Но она представила себе, что может быть там, внизу, обвал, перегородивший проход обломками скал так, что, упав на них, она переломает себе все кости; или прорытая водой расселина, в которую она будет падать и падать без конца.

Йом перевернулась, чтобы начать двигаться ногами вперед. Она колебалась, боясь, что это падение убьет ее.

И, наконец, она заставила себя перевалиться через край.

Тени плясали по стенам отвесного туннеля. Она скользила по маисовым червям, раздавленные тела которых образовали нечто вроде масляной пленки, смягчавшей поверхность. Несколько крабов-слепцов вцепились в стены; она сшибла их, и теперь они летели вниз вместе с ней.

Ход шел отвесно вниз, ему не было конца, но пока она не получила никаких серьезных повреждений. Вдруг туннель вильнул вправо, потом влево и снова вправо, и Йом закрутило и перевернуло головой вперед, а скольжение все продолжалось.

Вокруг нее и впереди заклубилась тьма, словно провозглашая эту территорию своей.

Глава двадцать восьмая
Свет небес

Союзы подобны цветам в пустыне: быстро расцветают и быстро вянут.

Фейкаальд Кализар, Советник Раджа Ахтена

В горах в двенадцати милях к западу от Карриса перед рассветом собралась армия Раджа Ахтена, ставшая сильнее на сотню тысяч воинов. Его пламяплеты пустили облако маслянистого дыма, которое стелилось по земле, как утренний туман, скрывая войска от чужого взгляда, а утреннее солнце было таким мутным, что казалось кроваво-красным драгоценным камнем, висящим в воздухе.

Воины рубили деревья, чтобы строить лестницы, точили оружие, проверяли готовность катапульт; шли приготовления к войне. Большую часть утренних часов Радж Ахтен провел, выслушивая донесения разведчиков и дальновидцев, вернувшихся из ночной вылазки.

Новости беспокоили его. С юга маршировала орда опустошителей, и земля почернела от них; они шли к Каррису, а перед ними, словно возглавляя их армию, Рыцари Справедливости тщетно пытались замедлить их продвижение частыми атаками и огнем.

На востоке Дальновидцы сумели разглядеть только толпы оборванных женщин и детей, спасающихся в горах бегством от грядущей битвы или плывущих на лодках и самодельных плотах вниз по реке Доннестгри.

Но на севере его шпионы обнаружили нечто более интересное. Дочь Лоуикера, Риалла, Королева Белдинука, возглавляла могущественную армию, состоящую почти из ста восьмидесяти тысяч человек. Большинство из них были лучники, вооруженные длинными тисовыми луками, обычными для Белдинука. Они ехали на боевых колесницах, запряженных отмеченными рунами силы лошадьми, и таким образом быстро могли перемещаться по полю боя. В армии было также большое количество могучих Властителей Рун, всадников на тяжелых, закованных в броню лошадях, быстрых и мощных.

Но казалось, дочь Лоуикера колеблется и не знает, на что решиться.

Разведчик сообщил:

– Минувшей ночью мы видели, как она с частью войска проходила среди обломков ворот Карриса. Затем она отошла на север, на двадцать миль, к тому месту, где проклятья опустошителей не выжгли траву. Она поставила лагерь прямо на дороге – там, где много корма для лошадей. И сейчас ее войска перекрывают дорогу, не пропуская никого, кто мог бы спешить на помощь Каррису.

– Идет ли помощь с севера? – спросил Радж Ахтен другую пару разведчиков, которые уходили дальше по равнине.

– Идет, о Свет Небес, – ответили шпионы. – Несколько тысяч лордов скачут из Орвинна, а с ними воины Флидса и Гередона.

– А что Кроутен? – спросил Радж Ахтен.

– Войск из Кроутена мы не видели, – сказали шпионы.

Радж Ахтен улыбнулся. План Риаллы был ему понятен. Она двигалась на юг, чтобы взять Каррис в осаду, но выяснила, что к городу идут опустошители. И тогда она отошла к северу – просто чтобы уйти с их дороги. Она хочет, чтобы они вместо нее сделали всю грязную работу.

У Карриса не осталось ни единого шанса. Радж Ахтен уже значительно обескровил Мистаррию, разрушив северные крепости и убив Посвященных в Синей Башне. Защитники города не имели достаточно даров, они были слишком слабы.

А как только падет Каррис, ничто больше не остановит дочь Лоуикера от захвата Мистаррии – только Радж Ахтен.

Однако ее армия беспокоила его. Ее лучники и тяжелая кавалерия легко могли разгромить его пехоту; хотя вполне вероятно, что его чародеи и Властители Рун сравняют счет. Но если два великана растратят силы в борьбе друг с другом, кому достанется Мистаррия?

В мозгу Раджа Ахтена начал складываться новый план.

– Соберите тысячу лордов для почетной свиты, – сказал Радж Ахтен. – Я думаю нанести визит дочери Лоуикера.

Пока самые могущественные лорды и чародеи Раджа Ахтена собирались в путь, он сидел в своем шатре. Время от времени он чувствовал, как силы его растут – это способствующие в Дейяззе переправляли ему новые дары жизнестойкости.

Он никогда еще не чувствовал себя таким крепким, полным сил. Несмотря на то, что он не двигался, его тело покрывал обильный пот. Казалось, его тело понимало, что пришла пора освободиться от всего лишнего, превращая его в нечто большее, чем просто человек.

Ему казалось, что жизненная энергия и мужская сила соединяются в нем в таком количестве, что могущество сочится из всех пор.

Вот оно, сказал он сам себе. Вот то, чего я ждал. Я буду Суммой Всех Людей.

* * *

– Подайте умирающим от голода! – детский голосок разносился над рыночной площадью Гхуса, что в Дейяззе. – Подайте умирающим от голода!

Солнце уже поднималось над городом, как тлеющий уголь в песчаных холмах, но на улицах было еще темно.

Турауш Казиль, крупный мужчина, разжиревший за годы безделья, обошел прилавок, заваленный высокими глиняными горшками, чтобы посмотреть, кто это там кричит. Его тень накрыла маленькую беспризорницу. Она была совсем дитя, не старше семи или восьми лет, с огромными миндалевидными глазами. Ее коричневая кожа была светлее, чем у народа Дейязза. Она крепко держала за руку мальчугана лет пяти.

– Пожалуйста, – сказала девочка, протягивая пустую корзинку, – мы хотим есть.

Турауш ласково улыбнулся:

– Я могу дать вам еды. Сколько ты хочешь? Полную корзину? Я могу ее наполнить.

Девочка широко раскрыла глаза.

– Чего бы ты хотела? Персиков? Дынь? Рису? Утку? Лепешки из кунжута, политые медом? Если бы ты могла выбирать, то что выбрала бы?

– Лепешки из кунжута! – закричал мальчуган.

Девочка сжала его руку и толкнула его локтем, чтобы он замолчал, словно боясь, что он просит слишком много.

– Хоть что-нибудь, – умоляющим голосом сказала она, – что вы можете дать.

– Ах, – сказал Турауш, – вы настолько голодны?

– Мне нужно кормить еще двух сестер и старшего брата, он ранен, – сказала девочка. – Моего отца убили разбойники, а моя мать ушла к своей сестре, и с тех пор мы о ней ничего не слышать Мы будем рады любой еде.

– А что если я предложу вам работу? – спросил Турауш. – Если я предложу кормить вас всех, чем пожелаете, всю вашу жизнь, а еще поселю вас в замечательном доме?

Девочка колебалась. Она, наверное, слышала о том, что на свете есть плохие люди. Она изучающее посмотрела на него, но, в конце концов, положила руку на свой пустой живот, словно пытаясь так утишить боль.

– Какой дом?

– Самый лучший в Гхусе, – сказал Турауш, махнув рукой в сторону Убежища Посвященных. – Хорошая еда, столько, сколько сможете съесть, каждый день, всю жизнь.

Турауш был одним из самых убедительных способствующих Раджа Ахтена. У него было пять даров обаяния, и его теплый взгляд мог соблазнить любую девушку. Три дара голоса позволяли ему завораживать простодушных собеседников. А сейчас он обратил всю свою волю на этих детей.

– Подумай об этом, – сказал он. – Свежие фрукты-апельсины, дыни, финики на завтрак. Нежные ягнячьи ребрышки, запеченные с медом и тмином на яблоневых углях; свежий морской окунь; павлины с рисом и грибами.

– Можно мне немножко, – сказал мальчуган, и слезы выступили у него на глазах. Девочка сжала его руку, чтобы он замолчал.

– А если это сделаю только я, – спросила девочка, – вы будете кормить моих братьев и сестер?

Она была только ребенком, но, видимо, знала, что, согласно обычаю, если мужчина или женщина отдают Дары, об их детях будут хорошо заботиться всю их жизнь.

Турауш печально покачал головой:

– Если бы ты была взрослой женщиной, можно было бы это устроить. Но ты только ребенок, так что твои дары не так уж велики. У такой маленькой девочки не так много жизнестойкости, как у взрослых, – солгал он. В конце концов, надо же было набрать установленное количество даров. – Так что если твой маленький брат хочет есть, ему тоже придется отдать дар.

Он ласково улыбнулся мальчику. Турауш нечасто решался забирать дары у столь маленьких детей. Но эти двое выглядели достаточно крепкими и здоровыми.

– Я слышала, что это больно, – сказала девочка.

– Только чуть-чуть, и очень недолго, – сказал Турауш.

В его голосе звучало обещание долгой прекрасной жизни после передачи даров; хотя не было никакого сомнения, что долгой эта жизнь не будет. Раджу Ахтену нужна жизнестойкость, а такие измученные голодом существа вряд ли переживут зимнюю чуму.

– Но что будет с моими сестрами? – спросила девочка. – Кто позаботится о них?

– Сколько им лет?

– Одной три, а другой только-только исполнился год.

Турауш нахмурился. Слишком малы, чтобы согласиться на передачу даров. Посвященный должен всей душой желать передать дар, а маленькие дети, не понимающие последствий своего решения, вряд ли поведут себя правильно.

Ну что ж, подумал Турауш, пару лет мы можем позаботиться о них, пока они не станут достаточно взрослыми.

– Давай договоримся. Если ты и твой брат отдадите дары, я, наверное, смогу устроить так, чтобы твоих сестер тоже кормили. На самом деле, я знаю одну хорошую женщину, которая давно мечтает о дочери. Она будет совершенно счастлива, если вдруг судьба благословит ее сразу двумя.

– А мой старший брат?

– Расскажи мне о нем.

– Его зовут Балимар. Он уже достаточно большой, чтобы работать. Но прошлым летом его сильно помял бык, и он только сейчас начал ходить.

– Так твой Балимар поправляется?

– Да, – ответила девочка. – Он очень сильный.

Турауш принял решение. Может быть, Балимар еще не может отдать жизнестойкость прямо сейчас, но он может отдать мускульную силу. Он, конечно, должен чувствовать себя ответственным за детей, и если они вдруг уйдут в Башню Посвященных во дворце, его будет нетрудно убедить последовать за ними.

– Я уверен, что это можно устроить. Сейчас мы пойдем, чтобы забрать ваши дары и накормить вас, а потом я потолкую с Балимаром.

Турауш взял крошечную руку девочки в свою. Издалека рассветный ветер доносил визгливый голос способствующего, убеждающего кого-то отдать жизнестойкость, затем послышался полный боли вой того, кто отдал свойство. Для Турауша, ведущего детей к дворцу, этот звук был слаще воркования горлиц.