Текст книги "Наблюдатель"

Автор книги: Дэвид Эллис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Глава тридцать пятая

Дрожащими руками Лео прижал фотографию к зеркалу в ванной отеля. Он успокоился с помощью дыхательной гимнастики, которой научил его доктор Поллард, потом выпрямился и попытался улыбнуться, глядя на фотографию. Он должен сохранять спокойствие ради нее.

Это была копия с фотографии из школьного альбома. Она смотрела куда-то в сторону, сильно откинув голову назад. На ней была простая кофточка с V-образным вырезом и цепочка с подвеской-амулетом, волосы коротко подстрижены и едва доходили до плеч, а улыбка казалась просто ангельской.

«Ты такая хорошенькая».

В его воображении разговор продолжился:

«– Нет, это неправда.

– Правда. Честное слово, ты очень хорошенькая. И я не хочу, чтобы ты переживала. Я обо всем позабочусь. Они хотят рассказать кое-что о тебе, но я им помешаю. Никто ничего не узнает.

– Но Брэндон жив.

– Знаю, любимая. Но теперь у меня есть план, моя красавица.

Он провел пальцем по ее лицу. Очень красивая. Очень красивая.

– Я люблю тебя, Лео.

– И я люблю тебя, Кассандра.

– Если ты любишь меня, расскажи про свой план.

– Тсс… Прошу тебя, не волнуйся.

Лео приблизил лицо к фотографии и коснулся губами ее лба.

– Теперь я должен идти, но скоро вернусь».

Настало время для второго раунда беседы с Брэндоном Митчемом. Успокоительное действовало, и он выглядел более умиротворенным. Когда Столетти и Макдермотт вошли к нему в палату, он кусал нижнюю губу.

Макдермотт понял, что Райли прав. На этот раз убийца проявил неряшливость. Он отступил от плана. Вероятно, именно он забрал компьютер Эвелин Пенри, поэтому полиции и не удалось найти его. Он прочитал все, что Эвелин писала в своем журналистском расследовании. Он нашел имя Брэндона Митчема и пришел к нему, но пришлось действовать очень быстро: со времени убийства Эвелин Пенри прошел всего один день, и он не успел хорошо изучить новое место преступления. Убийца не знал, что кодовый замок на двери в подъезд Брэндона сломан. Скорее всего он не смог проникнуть в квартиру Брэндона и устроить засаду, как в двух предыдущих случаях.

Но этот человек хорошо справляется с поставленной перед собой задачей. Он умеет подчинить себе людей и знает, как постоять за себя.

Эвелин выбрала правильный путь, и теперь убийца двигался той же дорогой, пытаясь расчистить ее от ненужных свидетелей. Эвелин говорила с Чианчио, и он погиб. Эвелин встречалась с Брэндоном, и он должен был стать следующим. Ему также было известно, что Эвелин посещала профессора Олбани, поэтому Макдермотт уже позвонил в участок и попросил выслать патрульную машину к дому профессора.

Столетти начала первой:

– Эвелин Пенри говорила вам о том, что собирается предпринять?

– Думаю, она хотела написать о Терри Бургосе, – ответил Брэндон. Теперь его голос стал хриплым и бесстрастным. Он устал. – Хотела совершить очередное разоблачение.

– Разоблачение, – проговорил Макдермотт, снова вступая в беседу. – Она собиралась разоблачить того, кто оказался в этом замешан?

Брэндон дотронулся до забинтованного лица.

– Понимаете, Эвелин была репортером, поэтому… старалась не распространяться на этот счет. Она не говорила, о чем именно собирается написать. Но была встревожена. Кажется, она считала, что на самом деле мы еще многого не знаем об убийствах Бургоса. Особенно ее интересовали Кэсси, Элли и Гвен. Похоже, она очень хотела узнать больше о них.

– И вы ей все рассказали?

Брэндон посмотрел в потолок.

– Вы же знаете, Мэнсбери позиционирует себя как элитный художественный колледж. Думаю, так оно и есть. А если ты учишься в элитной школе, у тебя должно быть много денег. Хороший капиталец. Я сам из простой семьи, а вот Кэсси и Элли… У них были деньги. Ну, про Кэсси вы знаете… а родители Элли, кажется, владели крупным сталелитейным заводом в Южной Африке.

– То есть они были ровней друг другу? – подсказал Макдермотт.

– Верно. Что сказать об Элли? Типичная богатая тусовщица. Не поймите меня превратно, она была хорошей девушкой, но ей не хватало… как бы это сказать… характера, что ли. Да, наверное, характера. – Он усмехнулся. – У нее отсутствовала сила воли. Дорогая одежда, модная прическа, в друзьях – только нужные люди. У нее все складывалось замечательно. А со мной она общалась исключительно из-за Кэсси. Что же касается Кэсси, – Брэндон понимал, что детективы стали слушать его с особым вниманием, – она была на удивление милым человеком. С прекрасной душой. Вы понимаете, о чем я? Очень богатая и необычайно щедрая. Работала волонтером, много времени посвящала учебе, всегда оказывала помощь тем, кто в ней нуждался. Но дело в том, что…

Макдермотт снова начал раскачиваться.

– Кэсси была ужасно сложным человеком. Понимаете, несмотря на богатство, она не хотела, чтобы мы плясали под ее дудку. И никогда не требовала этого от нас. Более того, она никак не могла найти себя. – Брэндон вздохнул. – Она казалась несчастной. И я не могу понять почему. Добрая, умная, красивая, а внутри вся какая-то изломанная. После драки с Гвендолин мне так и не удалось поговорить с ней. Она замкнулась в себе. Мы все зубрили, готовились к экзаменам, и нам было ни до чего. А Кэсси… Она даже перестала есть. Ни с кем не разговаривала. И насколько мне известно, даже перестала учиться. В том году после экзаменов мы устроили вечеринку по случаю летних каникул, но Кэсси сидела в своей комнате, закрыв дверь. Даже с Элли она держалась холодно, хотя та жила с ней в одной комнате.

Макдермотт украдкой взглянул на Столетти. Он знал, о чем сейчас думает его напарница. Это очень похоже на поведение девушки, которая узнала о нежелательной беременности.

– И я тогда подумал… – добавил Брэндон, – хоть и не знал, с кем общалась Кэсси и что ее так сильно тревожило, но мне было известно, как она ненавидела своего отца…

Вот это уже интересно.

– …и свою мать, Нат. Я никогда не встречал ее, но слышал, что она увлекалась лекарствами. То есть, проще говоря, сидела на таблетках. Вот такая семейка. Еще к ним иногда приезжала Гвен – ее кузина, но даже когда она оказывалась рядом, помощи от нее было мало. Понимаете, эта девушка просто чокнутая. Она любила тусоваться еще больше, чем Элли. Они – два сапога пара. А Кэсси была другой. – Брэндон замолчал.

Макдермотт с минуту смотрел на него. Это привычная тактика ведения допроса – пристально глядеть на человека, когда он замолкает. Но судя по всему, Брэндон уже закончил свою историю. Его глаза заволокло туманом. Усталость и успокоительное сделали свое дело.

– И вы рассказали об этом Эвелин, – подытожил Макдермотт.

Брэндон кивнул.

– Что она ответила?

– То же самое, что сейчас хотите спросить вы: была ли Кэсси действительно беременна, и если да, то кто этот «чертов отец»?

Макдермотт слегка улыбнулся.

– Я не знаю, так ли это, – продолжал Брэндон. – Понимаю, что все кажется подозрительным. Вокруг говорили, что она лесбиянка. Если честно, мне самому было любопытно. И это станет настоящим открытием, если окажется, что она правда ждала ребенка и никогда не спала с девушками.

– В таком случае, – сказал Макдермотт, – давайте совершим это открытие.

– Послушайте, я ничего не знаю наверняка.

Было ясно, что сейчас должно прозвучать имя, но Макдермотт не хотел произносить его первым. Иначе все обретало определенный смысл. Не впервые профессор колледжа заводил роман с красивой студенткой. И разумеется, профессор не был бы счастлив, если бы этот роман обернулся беременностью. Он вообразил, как профессор Олбани мог отреагировать на опасность: если Кэсси обвинила бы его в том, что он ее соблазнил, он стал бы все отрицать. И это были бы его слова против ее слов. Но если предположить, что она действительно оказалась беременна, ситуация менялась кардинальным образом. Тест на отцовство – реальное доказательство. И это означало конец многообещающей карьере.

– У Кэсси было мало друзей. Особенно друзей-мужчин, – сказал Брэндон. – Я, наверное, единственный парень, с которым она общалась.

Его слова вызывали закономерное предположение, но Макдермотт не стал заострять на нем внимания. Он доверял своей интуиции и понимал, что этот человек не станет вешать им лапшу на уши теперь, когда сам заглянул в лицо смерти и находится под сильным действием успокоительного. Митчем не лгал. Он не мог быть отцом ребенка.

«Успокойся, Брэндон».

– Так вот… Мы с Эвелин обсуждали этот вопрос. Был один человек, профессор, он вел семинары по культурологии. Ну конечно! – Брэндон щелкнул пальцами. – Тот самый, на семинарах которого присутствовал Терри Бургос. Его звали профессор Олбани. Фрэнк Олбани.

– А почему вы вдруг упомянули его имя? – спросила Столетти.

– Ну он… – Брэндон задумался. – Он один из тех профессоров, которые любят общаться со студентами. Он всегда внушал мне опасение, но Кэсси считала его отпадным парнем.

– Отпадным?

– Ну да. Шикарным мужчиной. Восхищалась им. – Брэндон на минуту задумался.

– Вы говорили об этом с Эвелин?

– Да, она интересовалась, сколько времени Кэсси проводила с профессором Олбани.

– А она не объясняла почему?

– Спрашивала меня насчет беременности Кэсси… Так что я не дурак.

– Конечно, я все понимаю, – заверил Макдермотт. – Но возможно, она намекала на что-то еще, более важное?

Брэндон пожал плечами:

– Я спрашивал, но она не ответила.

Полицейские решили еще немного надавить на Брэндона, чтобы получить больше информации: имена, события, места, о которых могла упоминать Эвелин. Похоже, его беседа с Эвелин напоминала типичное интервью, где репортер изо всех сил старался разговорить собеседника. Причем сама Эвелин, судя по всему, играла, не раскрывая карт.

– А что насчет Гвендолин Лейк? – спросила Столетти. – Вы знаете, где мы можем найти ее?

– Нет, не знаю. Гвен вела такой образ жизни, что я даже не уверен, жива ли она.

– Вы больше не видели ее после той ночи перед экзаменами… когда произошла драка? – спросил Макдермотт. – Никогда? Даже на похоронах Кэсси?

Брэндон отвел взгляд.

– Нет-нет. Ее там не было.

Странно. Гвендолин не пришла на похороны кузины? Макдермотт посмотрел на свою напарницу. Она пожала плечами.

– Вы тогда все рассказали полиции? – спросила Столетти. – О ссоре Кэсси с Гвендолин? И о ее замечании по поводу «чертова отца»?

– Нет, – ответил Брэндон. – По большому счету это уже не имело значения. Они сразу арестовали Бургоса, и тот во всем сознался. Вот я и подумал, что это вряд ли будет кому-то интересно. Я решил, что должен хранить молчание ради Кэсси. К тому же вы, наверное, помните, дело Кэсси так и не довели до суда. Значит, она их не особо интересовала. На процессе я давал показания, но не о Кэсси, а об Элли. – Он посмотрел на каждого из детективов. – Да и какой смысл пачкать грязью имя такого замечательного человека без видимых причин?

Теперь Митчем говорил так, словно пытался оправдаться. Возможно, он уже давно придумал подобное объяснение. Но в его словах было разумное зерно. Макдермотт знал: иногда, ради благих целей, стоит хранить тайну. Гораздо больше его волновало, почему дело Кэсси не рассматривалось на процессе. Это стало очередным доказательством того, что данное событие помогло избежать ряда неприятных вопросов.

Макдермотт решил, что настало время завершить допрос.

– Вы ничего больше не хотите рассказать, Брэндон? О нападавшем, или об Эвелин, или о том, что случилось тогда… и о чем мы пока не знаем?

Всякий раз, когда во время беседы свидетели отвечают на вопросы, часть важной информации ускользает. И нередко во время повторных допросов Макдермотт узнавал новые, ценные сведения, а свидетель вежливо напоминал ему: «Но вы же не спрашивали меня об этом».

Брэндон Митчем округлил губы, будто хотел произнести звук «о», и моргнул. Нет, он не пытался освежить воспоминания, он взвешивал все «за» и «против».

– Все, что угодно, – сказал Макдермотт. – Тот человек не остановится, пока мы не схватим его.

– Я не уверен, что мне есть что добавить, – проговорил Брэндон.

– А я не уверен насчет пакетиков с марихуаной, которые мы нашли в вашей квартире, – заметил Макдермотт. – Но если мы с вами договоримся, я отпущу вас, прочитав лекцию о вреде наркотиков.

Брэндон поднял руку:

– Хорошо-хорошо. Я просто… не думал, что это важно. И я не знаю, правда это или нет. – Он покачал головой. – Ладно. Я расскажу вам. Только запомните: вы узнали об этом не от меня.

Глава тридцать шестая

Мы вошли в кабинет Гарланда Бентли. Из окон открывался прекрасный вид на южную часть города, на реку вдалеке и новый строящийся кинотеатр. Гарланд владел земельным участком в южной части города, в стороне от автомагистрали, и планировал построить там большой гипермаркет.

Я посмотрел на пол из красного дуба, на персидский ковер, который Гарланд привез с Ближнего Востока, невзирая на торговые ограничения.

Гарланд стоял у окна и осторожно тер глаза – он всегда действовал очень аккуратно. Указательным и большим пальцами он массировал себе веки.

– Вам известно, для чего я нанял вас, Пол?

Мне казалось, я знал это, но мне не понравился вопрос. Я ничего не ответил.

– Это не благодарность. Хотя мой поступок и можно было принять за нечто подобное. Если бы я хотел отблагодарить вас за то, что вы осудили убийцу моей дочери, то не стал бы награждать вас деньгами. Это лишь обесценило бы то, чтобы сделали. Ваш поступок нельзя было оценить деньгами.

– Согласен.

– Я нанял вас, потому что считал лучшим юристом в городе. А мне нужен был юрист из этого города. Чтобы всегда быть рядом со мной.

Я не знал, какого ответа он ожидает. Да, он стал моим самым главным клиентом, но взамен получил многое. Я старался изо всех сил.

– Гарланд, Шервудский медицинский центр. Там лечилась Кэсси?

Он ответил не сразу. Я подумал о собственной дочери, Элизабет, поняв, что не смогу вспомнить, где находится клиника, в которой ее лечили в детстве. Я никогда не водил ее к врачам. Джорджия, моя бывшая жена, всегда брала это на себя. И я не ожидал, что Бентли были дружным семейством. Я и представить не мог, как Гарланд и Наталия садятся с дочкой в автобус и едут к врачу. Скорее всего у них был лимузин с шофером.

– Я помню, как выглядело здание, – сказал наконец, к моему удивлению, Гарланд. – Когда ей было лет восемь, мы повели ее на осмотр к дантисту. Она боялась, что у нее обнаружат дырки в зубах. Она… – Гарланд перевел дух, – она умоляла, чтобы я поехал с ней. Она была так чувствительна, так чувствительна к… боли.

Я отвернулся. Мне не хотелось смотреть на человека, которого посетили столь мучительные воспоминания.

– Я велел, чтобы мне принесли стул, и сидел рядом с Кэсси, пока ей лечили зубы. Она все время держала меня за руку и не отпускала. Она так крепко ее сжимала. Слишком крепко для такой маленькой девочки.

Я откашлялся и подумал, что лучше мы сменим тему.

– Кажется… медицинский центр взял на себя всю заботу о ее здоровье, – добавил Гарланд. – Думаю, они предоставляли полный комплекс медицинских услуг.

– Значит, ее терапевт и акушер-гинеколог тоже находились там?

Гарланд махнул рукой. Он думал, что скорее всего так и было, но не знал наверняка.

– Гарланд, она была беременна? – мягко спросил я.

Он задумался, затем издал звук – нечто среднее между кашлем и смешком.

– Если бы она только мне сказала, – тихо проговорил он. – Эта маленькая девочка держала меня за руку на приеме у дантиста. Но к тому времени, когда она поступила в колледж, от прежней девочки не осталась и следа. Я сумел настроить против себя всех женщин в этой семье.

Гарланд провел ладонью по столу из орехового дерева, словно стирая с него пыль. Возможно, он пытался таким образом избежать зрительного контакта со мной, что было ему не свойственно.

– Гарланд, зачем я пришел сюда?

Он внимательно рассматривал свои ногти.

– Вам, наверное, известно, какая у меня репутация по части женщин?

– Я знаю, что у вас прекрасный вкус. Но вы немного непостоянны.

Ему понравился мой ответ.

– Немного непостоянен. Да. Думаю, до вас доходили слухи о том, что я завоевал себе эту репутацию еще до развода?

– Я не слушаю сплетни, – сказал я, но это было все равно что дать утвердительный ответ.

Я знал: Гарланд долгие годы обманывал свою жену. Мое сердце снова учащенно забилось.

Гарланд отвернулся к окну. Он включил верхний свет и осветил то место у двери, где я стоял. Сам же оставался в полумраке. Подобное освещение позволяло любоваться живописным видом, открывающимся из окна: огни небоскребов сверкали и переливались, как автомат для игры в пейнтбол.

– Это моя большая слабость, – продолжал он. – Молоденькие девушки. Разумеется, не совсем юные. Я никогда не имел дела с подростками.

– Гарланд…

– Ладно… хорошо. – Он сделал паузу, посмотрел на меня, затем снова в окно и, наконец, признался: – Эта слабость распространялась и на Элли Данцингер.

Брэндон Митчем заерзал на кровати, он явно чувствовал себя неуютно после признания, которое только что сделал детективам.

Макдермотт посмотрел на стену над головой Митчема, пытаясь понять, как использовать эту информацию.

– Значит, вы считаете, – сказал он, – что отец Кэсси спал с Элли Данцингер?

Митчем не ответил, но Макдермотт не сомневался, что правильно расслышал его слова.

– Когда Кэсси рассказала вам об этом? – поинтересовалась Столетти.

– Примерно в то же самое время. Незадолго до экзаменов. Наверное, в мае или июне того года. Я понимаю, – добавил он с нервным смешком, – это довольно неожиданно.

Да, в какой-то степени эта новость стала полной неожиданностью. Но вполне соответствовала репутации Гарланда Бентли, который завоевал себе славу богатого плейбоя. И похоже, у Кэсси Бентли был тяжелый семестр. Она подозревала, что лучшая подруга спит с ее отцом, и узнала о своей беременности.

– Это лишь подозрение, – сказала Столетти. – А не подтвержденный факт.

– Верно. Кэсси думала, что это так, но не знала наверняка. Она сказала, что должна это выяснить.

– А почему вы считаете, что ей не удалось это выяснить? – спросил Макдермотт. – Откуда вы знаете, что она не нашла подтверждения?

Митчем медленно покачал головой, движения причиняли ему боль. Он дотронулся до бинта на лице.

– Она бы мне сказала, – уверенно заявил Митчем. – Она должна была сказать мне. Я дал ей слово.

– Вы дали ей слово?

– Да. – Митчем облизнул губы. – Она боялась, что может натворить что-то нехорошее. Я старался быть к ней поближе, чтобы она не… – Он прищурился, застыв от воспоминаний шестнадцатилетней давности.

– Чтобы она не покончила с собой? – спросил Макдермотт.

– Да, я опасался и этого. Кто знает, что она могла выкинуть?

Митчем опустил голову на подушку. Макдермотт взглянул на Столетти. Ему стало интересно, о чем она думала. Возможно, о том, что могла сделать Кэсси Бентли.

Например, попытаться выяснить отношения с отцом.

* * *

В комнате, где находились мы с Гарландом, повисло молчание. Наконец я повторил новость, которую только что услышал от него:

– У вас с Элли был роман?

– Ну да, роман. Не знаю. Время от времени мы встречались. Она была такой… такой…

Гарланд по-прежнему находился в неосвещенной части комнаты. Он снова наклонил голову и раздраженно вздохнул. Господи, этот человек действительно не мог удержать член у себя в штанах. Он даже не сдержался и положил глаз на лучшую подругу Кэсси.

– Какой она была, Гарланд? Молодой? Сексуальной? Запретной?

– Она была сама жизнь.

– Значит, она была сама жизнь. Это все объясняет.

– Чего я точно не хотел бы выслушивать от своего адвоката, – спокойно сказал он, – так это осуждений. К своему адвокату я прихожу, чтобы получить защиту. Я не хочу, чтобы эта информация всплыла, Пол. Это больше никого не касается.

Он прав, и все равно в душе у меня все вскипело. Если я веду дело, то не люблю, когда от меня что-то пытаются утаить. Он мог бы рассказать мне обо всем тогда. Мы оценили бы эту информацию и отнеслись к ней так, как она того заслуживала. Это был путь, который вел в тупик. Мы поймали Бургоса по горячим следам, и час спустя он уже признался в убийстве всех женщин. Неприличное поведение Элли Данцингер не имело отношения к Бургосу.

– Кто знал об этом?

– Элли. – Он откашлялся. – И я.

– Вы уверены?

– Мы оба понимали, что должны проявлять осторожность.

– Охотно верю.

– Меня не волнует, во что вы верите. – Гарланд вышел из темного угла. – Вам приходилось защищать убийц. И директоров компаний, которые воровали деньги у акционеров. И вы защищали мои интересы, когда у нас возникли проблемы с ядовитыми отходами во Флориде. Но в этой истории я абсолютно невиновен. Так защитите меня. Постарайтесь сохранить все в тайне. – Теперь он стоял ко мне лицом. – Или я найду кого-то другого, кто сделает это.

Я посмотрел на него. И снова меня сдерживали его деньги. Гарланд знал, что если я потеряю такого клиента, как он, то несколько десятков юристов из моей фирмы могут оказаться на улице.

– Так найдите того, кто сможет это сделать, – сказал я.

Я видел, что мои слова удивили его, хотя Гарланд вообще редко показывал свое удивление. Он смотрел мне в лицо, надеясь разглядеть хотя бы малейшее проявление слабости.

– Вы боитесь. – Он медленно кивнул. – Я никогда не видел вас таким.

Теперь Гарланд говорил не о наших отношениях. И не о миллионах долларов, которые все эти годы выплачивал мне за работу.

И он был прав.

– Кто убил мою дочь? – спросил он.

– Терри Бургос, – тут же ответил я.

Мы оба удивились, как быстро я дал ответ. И еще больше нас поразило то, что на этот вопрос можно было ответить иначе. Три дня назад мне казалось это невероятным.

Его лицо немного посветлело, словно мои слова даже немного позабавили его. По крайней мере он пытался показать мне, что никого не боится.

– Я постараюсь выяснить, что происходит, – сказал я.

– Даже если это докажет, что вы ошибаетесь?

– Даже в этом случае.

Я повернулся к двери. Пока шел по коридору, мои ноги дрожали. Охранник-британец с подозрением проследил за мной, когда я открыл дверь и направился клифту.

– Это было не важно, – сказал Брэндон. – Какой смысл разрушать людям жизнь, если это ни к чему не приведет?

– Я не спрашиваю, почему вы тогда ничего не рассказали полиции, – досадливо поморщился Макдермотт. – Мне интересно узнать, почему вы не хотели говорить об этом сегодня. И почему мы должны услышать это не от вас. Вы кого-то боитесь?

Брэндон проигнорировал вопрос и сделал вид, будто слова Макдермотта показались ему совершенно неуместными. Но на уме у него было нечто иное. Полицейский видел это по лицу Митчема.

– Гарланд Бентли, – предположил он.

Брэндон посмотрел на Макдермотта, а затем отвел взгляд. Это можно было расценить как положительный ответ.

– Расскажите, что произошло между вами и Гарландом Бентли, Брэндон.

– Послушайте, это касалось не только меня. Мистер Бентли – один из крупных меценатов в городе. Он выделял деньги многим художникам.

Ну конечно. Брэндон же художник.

– Да, он выплачивал мне деньги через городской Фонд искусств, – признался Брэндон. – И что с того?

Макдермотт опустил голову и украдкой взглянул на Столетти.

– Когда это случилось? – спросила она.

– После того как я закончил Мэнсбери. В девяносто втором году.

– Значит, с 1992 года он выделяет вам грант?

– Да. Это регулярное пособие. Оно выплачивается каждый год.

– И каковы были размеры «выплат»? – поинтересовался Макдермотт.

– Ну… – Брэндон махнул рукой. – Все началось с двадцати пяти тысяч. Теперь он платит семьдесят пять тысяч в год.

– Семьдесят пять тысяч в год? – Макдермотт не сумел скрыть удивления. – Что же вы сделали, чтобы получить такое пособие? Почему он выбрал именно вас?

Молодой художник смутился. Было видно, что ему не нравится разговор.

– Мистер Бентли сказал… это Кэсси хотела, чтобы он помог мне. Так он выражает свою благодарность за то, что я всегда поддерживал Кэсси.

В палату вошел врач. Он хотел выяснить, закончился ли допрос. Макдермотт попросил еще пять минут. Митчем явно рассчитывал на передышку. Врач встал рядом с Макдермоттом, давая понять, что время пошло.

– Нет ничего дурного в том, что я принял этот грант, – пробормотал Митчем.

Макдермотт кивнул.

– Вы с мистером Бентли когда-нибудь говорили о том, что мы сейчас обсуждаем?

Он покачал головой:

– Никогда.

– Как вы думаете, ему известно, что вы знали про его отношения с Элли?

– Нет, – уверенно ответил Брэндон. – Я даже не знаю, было ли там что-то на самом деле. Это лишь предположение Кэсси. Понимаете, я знал, что вы постараетесь представить все в черном свете. Но он каждый год жертвует миллионы людям искусства. Я лишь один из многих. И я не делал ничего дурного.

Врач встал между детективами и пациентом:

– На сегодня все. Довольно.

– Мы поставим охрану у вашей палаты, – заявил Макдермотт Брэндону. – Если что-нибудь надумаете, прошу вас, позвоните мне.

Они вышли в коридор. Столетти обдумывала состоявшуюся беседу, пока Макдермотт проверял, есть ли новые сообщения в телефоне. Их не было.

Значит, Кэсси была беременна и у нее состоялся неприятный разговор с отцом ее ребенка. Затем Кэсси убили. Вскоре после этого некто попросил Фреда Чианчио проникнуть в больницу, где хранились медицинские записи Кэсси. Ни один из этих фактов, за исключением убийства Кэсси, официально не подтвержден. И тем не менее это вполне вероятный сценарий развития событий.

Никто не мог подтвердить и того, что отец Кэсси имел интрижку с ее лучшей подругой – Элли. Но если это правда, то незадолго до гибели Кэсси пришлось очень тяжело.

– Думаешь, Кэсси пыталась выяснить отношения с отцом? – спросила Столетти. – Он женился на наследнице миллиардного состояния и боялся, как бы жена не узнала, что он спит с лучшей подругой их дочери?

– И еще, – добавил Макдермотт, – у нас есть один тип, которому якобы ничего не известно о беременности Кэсси. Профессор Олбани хорошо подходит под описание «чертова отца».

– А затем, примерно в то же время, – продолжила Столетти, – Элли и Кэсси так удачно погибают.

Верно. Но нет доказательств беременности Кэсси, как и подтверждений того, что Гарланд Бентли спал с Элли Данцингер.

Существовал лишь один способ все выяснить. Макдермотт должен был встретиться с Наталией Лейк Бентли, которая на следующее утро возвращалась в город с отдыха. А в десять у них была назначена встреча с Гарландом Бентли.

– Мы должны вписать профессора в наш завтрашний график визитов, – сказал Макдермотт.