Текст книги "Властелин мургов"

Автор книги: Дэвид Эддингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

Но ужаснее всего были ночи: люди-вороны окружали щит плотным кольцом, беспрерывно протягивая к людям жуткие лапы и стеная от мук голода. Измученный за долгий день Гарион вновь вынужден был напрягать всю свою волю – и не только для того, чтобы поддерживать щит, когда наступала его очередь, но и стараясь побороть дрему. Сонливость была едва ли не более страшным его врагом в эти ночи, чем голодные упыри. Он заставлял себя ходить, щипал себя, даже засунул крупный острый камушек в левый башмак в надежде, что боль и неудобство не дадут ему задремать. Но вот наступил момент, когда ничто уже не помогало, – голова его отяжелела, склонилась на грудь, и сон одолел его.

Пробудился он от ужасного гнилостного запаха. Он вскинул голову – прямо перед ним стоял вурдалак. В глазах существа не было и тени мысли, в полуоткрытой пасти виднелись сломанные и гниющие зубы, а лапы с черными когтями жадно тянулись прямо к Гариону. Со сдавленным криком Гарион силой воли отбросил страшилище назад и, дрожа всем телом, сосредоточился на щите, который вот-вот грозил ослабнуть.

Но вот наконец путники достигли южной оконечности ужасного леса и выехали из-под переплетенных ветвей на туманную болотистую пустошь.

– Они не станут преследовать нас? – спросил Дарник своего друга-великана.

Кузнец едва шевелил губами от усталости, выговаривая слова с величайшим трудом.

Тоф принялся жестикулировать.

– Что он говорит? – спросил Гарион.

Лицо Дарника было совершенно безжизненным.

– Говорит, что, покуда не рассеется туман, вурдалаки скорее всего не сдадутся. Они боятся солнечных лучей, но туман совершенно скрывает солнце, и вот... – Кузнеца передернуло.

– Значит, нам придется опять держать щит?

– Боюсь, другого выхода нет.

Пустошь выглядела отталкивающе – тут и там виднелись чахлые заросли колючего кустарника да канавки, полные ржавой тухлой водицы. А туман клубился и словно вскипал: кругом, насколько хватало взгляда, копошились серые тени упырей.

Путники ехали не останавливаясь. Теперь бремя щита приняли на себя Бельгарат с Польгарой, а Гарион поник в седле, сломленный невероятной усталостью.

И тут все уловили слабый, едва различимый аромат морской свежести.

– Море! – выдохнул Дарник. – Мы добрались до моря!

– Теперь нам нужна сущая безделица – корабль, – отрезвил Шелк радостного друга.

Но Тоф решительно указал куда-то вперед, сопроводив свое движение неким непонятным жестом.

– Он говорит, что корабль нас уже поджидает, – объявил Дарник.

– Где? – воскликнул Шелк потрясенно. – Как это ему удалось?

– Право, не знаю, – ответил Дарник. – Этого он не говорит.

– Дарник, – решительно начал Шелк. – А как тебе удается понимать, что он хочет сказать? Его жесты лично мне кажутся лишенными всякого смысла.

Дарник пожал плечами.

– Сам не знаю, – признался он. – Я как-то об этом не думал. Я просто знаю – и все.

– Это волшебство?

– Нет. Может, это оттого, что мы с ним немало порыбачили вместе. Это здорово сближает.

– Что ж, придется поверить тебе на слово.

Они въехали на высокий холм, напоминающий древний могильник, и взглянули вниз, туда, где на каменистый берег набегали из туманного моря огромные волны и тотчас же с печальным шелестом откатывались назад, оставляя на мокрых круглых камнях белое пенное кружево. После краткой паузы все повторялось вновь.

– Не вижу твоего корабля, Тоф, – обвиняющим тоном сказал Шелк. – Где он?

Тоф указал в туманную морскую даль.

– Да что ты? – скептически воскликнул Шелк.

Немой кивнул.

Вороны за спиной путников пришли, в невероятное волнение, когда те принялись спускаться по склону к берегу. Стоны их стали громче и пронзительнее, они забегали взад и вперед по вершине холма, словно в тоске протягивая вслед удаляющимся людям когтистые лапы. Но пуститься вдогонку они все же так и не решились.

– Мне показалось или их что-то испугало? – спросила Бархотка.

– Да, они не собираются спускаться, – согласился Дарник, потом обратился к Тофу: – Они чего-то боятся?

Тоф кивнул.

– Интересно, чего именно? – спросила Бархотка.

Гигант стал делать какие-то движения обеими руками.

– Он говорит, что тут поблизости есть некто или, вернее, нечто еще более голодное, чем они, – сказал Дарник. – Именно этого они и опасаются.

– Может, акул? – предположил Шелк.

– Нет. Самого моря.

На прибрежных камнях они спешились и замерли возле самой кромки прибоя.

– С тобой все в порядке, отец? – спросила Польгара старика, который, прислонившись к седлу, вглядывался в туман, повисший прямо над темной водой.

– Что? Ах да. Я прекрасно себя чувствую, Польгара, просто слегка озадачен, вот и все. Если где-то там действительно дожидается корабль, то я хотел бы знать, чьих это рук дело, кто именно позаботился о нас и как он умудрился узнать, что мы выйдем именно к этому месту.

– Но кое-что занимает меня куда сильнее, – подхватил Шелк. – Как мы ухитримся сообщить тем, кто на корабле, что уже здесь? Туман густой, словно молоко.

– Тоф говорит, что им уже известно о нашем прибытии, – объявил Дарник. – И через час-два они покажутся.

– Да? – с любопытством переспросил Бельгарат. – Так кто же все-таки прислал за нами корабль?

– Он говорит, что это дело рук Цирадис.

– Мне предстоит долгий разговор с этой юной дамой, – сказал Бельгарат. – Она начинает всерьез озадачивать меня.

– Они уходят, – сказал Эрионд, поглаживая склоненную шею своего жеребца.

– Кто? – спросил Гарион.

– Вороны. – Юноша указал в сторону холма. – Они наконец отчаялись и вот теперь уходят обратно в лес.

– И даже не попрощавшись! – поджал губы Шелк. – Ума не приложу, что стряслось с людскими манерами в наш скорбный век!

Но вот из тумана бесшумно, словно призрак, появился корабль не вполне обычной конструкции: с высоким носом и кормой, двумя мачтами и двумя широкими парусами.

– Что заставляет его двигаться? – удивленно спросила Сенедра, глядя на смутный силуэт судна.

– Не вполне тебя понимаю. – Гарион был озадачен.

– Не видно гребцов, а на море ни ветерка.

Гарион внимательно вгляделся и тотчас же понял, что его жена совершенно права. Весел не было видно, гребцов тоже, но, невзирая на безветренную погоду, паруса были надуты, и судно легко скользило прямо к берегу по спокойной, словно маслянистой воде.

– Колдовство? – спросила королева. Гарион сосредоточился, пытаясь уловить хотя бы намек на колдовские силы.

– Да нет, не похоже, – ответил он. – По крайней мере, если это и колдовство, то какое-то хитрое, мне неизвестное.

Бельгарат стоял поодаль, и лицо его выражало откровенное неодобрение.

– Так как же движется корабль, дедушка? – спросил его Гарион.

– Это одна из форм колдовства, – хмуро глядя на корабль, сказал старик. – Совершенно непредсказуемая и не слишком... не слишком благонадежная. – Он обратился к Тофу: – Ты хочешь, чтобы мы взошли на борт?

Тоф закивал.

– Этот корабль доставит нас на Веркат?

И снова кивок.

– Ты хочешь сказать, что это произойдет в том случае, если шаловливым духам, толкающим корабль, это вдруг не надоест или если им не захочется пошалить и они не примутся толкать судно в противоположном направлении?

Тоф вытянул вперед обе руки ладонями вверх.

– Он говорит: "Верьте мне!" – перевел Дарник.

– Как бы я хотел никогда больше ни от кого не слышать ничего подобного!

Корабль замедлил ход, и киль мягко прошуршал по дну. С борта плавно, сам собой, соскользнул широкий трап и опустился в воду футах в трех от прибрежной кромки. Тоф, ведя под уздцы слегка заупрямившегося коня, принялся подниматься на корабль. Чуть помешкав, он призывно взмахнул рукой.

– Зовет, – сказал Дарник.

– Как это ни странно, я его понял, – проворчал Бельгарат. – Хорошо, полагаю, мы можем отважиться.

Он мрачно взялся за поводья и решительно ступил в воду.

Глава 23

Команда странного корабля оказалась ему под стать. Все матросы одеты были в грубые плащи с капюшонами, сшитые из домотканой толстой материи. Худые их лица с выступающими скулами казались высеченными из камня, к тому же, подобно Тофу, все они были немы. Они выполняли свою работу в полнейшей тишине. И Гарион, привыкший к крикам и брани, которой сопровождали каждое свое движение моряки-черекцы, чувствовал себя как-то неуютно – эта непонятная тишина раздражала его. Да и сам корабль не издавал привычных для уха мореплавателя звуков. Не скрипели уключины, не потрескивали реи и мачты, только едва слышно журчала вода, омывая борта скользящего по туманному морю корабля, движимого неведомой Гариону силой или неким странным духом.

Когда берег растаял в тумане, путники тотчас же потеряли ориентировку. А бесшумное судно продолжало свой бег.

Гарион стоял подле Сенедры, обнимая ее за плечи. Все вместе: и изнеможение после ночной пытки в лесу, долгих блужданий во тьме, и это странное очарование темной, спокойно бегущей мимо воды, над которой плыл густейший туман, – заставило Гариона оцепенеть. Он словно грезил наяву, не думая ни о чем. Он просто стоял рядом с усталой женой, уютно устроившейся в кольце его могучих рук, и невидящими глазами глядел в густую белую муть.

– Это что еще такое? – раздался у него за спиной голос Шелка.

Гарион обернулся. Прямо за кормой, беззвучно вынырнув из тумана, словно призрак, парила белая птица с крыльями невероятной величины – размах их превосходил рост довольно высокого мужчины. Крылья эти не шевелились, и все же птица летела, легко скользя в мертвом воздухе, словно некий бесплотный дух.

– Альбатрос, – распознала Польгара это величественное существо.

– Кажется, это дурная примета, – пробормотал Шелк.

– Ты суеверен, принц Хелдар?

– Да не то чтобы, но все же... – Драсниец не закончил фразы.

– Это морская птица, только и всего, – успокоила его Польгара.

– А почему у нее такие громадные крылья? – с любопытством спросила Бархотка.

– Потому что она преодолевает огромные расстояния над морем, – растолковала девушке Польгара. – Такие крылья помогают птице без особых усилий держаться в воздухе. Это очень практично.

Огромная птица слегка качнула крыльями и издала странный крик. Этот крик отчаянного одиночества пугающе прозвучал в тишине, царящей над этим мертвенно-спокойным морем.

Польгара наклонила голову, как бы отвечая на это необычное приветствие.

– Что она сказала, Польгара? – странным приглушенным голосом спросил ее Дарник.

– Да ничего особенного, – ответила ему жена. – Морские птицы обладают редким чувством собственного достоинства, возможно, потому, что большую часть времени проводят в одиночестве. Думаю, им просто недосуг четко формулировать свои мысли. Береговые птицы только и делают, что болтают, а вот морские по преимуществу очень серьезны и сдержанны. – Странные они создания – птицы, я имею в виду.

– Это пока к ним не привыкнешь. – Польгара с непроницаемым лицом следила за ослепительно белой птицей, бесшумно скользящей рядом с кораблем.

Но вот альбатрос взмахнул мощными крыльями и обогнал судно – теперь он летел прямо перед ним, снова неподвижно и молчаливо, словно лоцман.

Бельгарат смотрел на паруса, которые выгнулись, как будто наполненные ветром, хотя воздух был совершенно неподвижен. Потом повернулся к Тофу.

– Скоро ли мы достигнем Верката? – спросил он.

Тоф слегка развел ладони в стороны.

– Это слишком приблизительно, мой друг.

Тогда великан указал вверх и растопырил пальцы одной руки.

– Говорит, что часов через пять, Бельгарат, – перевел Дарник.

– Значит, мы движемся быстрее, чем кажется, – подытожил старик. – В толк не возьму, как это им удалось уговорить этого духа столь надолго сосредоточиться на одном деле. Прежде я не встречал духов этого сорта, способных заниматься чем-либо одним дольше минуты.

– Хочешь, я спрошу у него? – предложил Дарник.

Бельгарат, сощурившись, еще раз взглянул на паруса.

– Нет. Думаю, не надо. Ответ наверняка мне не понравится.

К вечеру из туманной мглы показался темный и неясно очерченный северо-западный берег острова Веркат. Корабль подплыл ближе – гигантский альбатрос парил теперь прямо над палубой, – и Гарион различил в тумане невысокие холмы сразу за каменистым берегом, покрытые темно-зелеными хвойными деревьями. Недалеко от берега уже виднелись освещенные окошки домов, вероятно, это была рыбацкая деревушка и прямо туда от самого берега вела дорога, освещенная факелами. Ухо Гариона уже различало тихое пение. Слов разобрать было нельзя, но в напеве явственно слышались величайшая печаль и глубокая тоска.

Корабль, бесшумно скользнув вдоль берега, тихо пристал к грубому каменному причалу, напоминавшему скорее природный монолит, нежели творение рук человеческих.

На причале стоял высокий человек в белой льняной одежде. Хотя на лице не угадывалось морщин, а брови могли поспорить цветом с вороновым крылом, длинные волосы его были белыми, как у Бельгарата.

– Добро пожаловать, – ласково приветствовал он путешественников звучным голосом. – Меня зовут Вард. Мы давным-давно ждем вашего появления, которое предсказано в Книге Небес. Предсказанию этому уже много веков.

– Теперь понимаете, почему мне сразу не понравились эти люди? – тихонько пробормотал Бельгарат. – Терпеть не могу тех, кто утверждает, будто знает все на свете.

– Простите нас, великий Бельгарат, – с нежной улыбкой сказал седовласый человек. – Если это вас успокоит, то мы впредь будем тщательно скрывать от вас все, что прочли по звездам.

– У тебя прекрасный слух, Вард, – вынужден был сознаться Бельгарат.

– Да, если вам угодно так думать, – смиренно ответил Вард. – К вашему прибытию уже все приготовлено: и ночлег, и пища. Ваше путешествие было долгим и трудным, и уверен, все вы невероятно устали. Если соблаговолите последовать за мной, я провожу вас. А мои слуги позаботятся о ваших лошадях и поклаже.

– Вы очень добры, Вард, – сказала Польгара с палубы.

Безмолвные матросы уже спускали на берег трап. Вард склонился в почтительном поклоне.

– Ваш визит – огромная честь для нас, Польгара. Мы ждем вашего появления с начала третьего века.

От берега в глубь острова вела тропа, узкая и извилистая.

– Боюсь, что вы найдете нашу деревушку сущим захолустьем в сравнении со славными городами Запада, – извиняющимся тоном говорил Вард. – Но мы всегда несколько безразлично относились к тому, что нас окружает.

– Все города и деревни схожи друг с другом, – возразил ему Бельгарат, внимательно вглядываясь в свет приближающихся окон.

Деревушка состояла примерно из двух десятков домов, выстроенных из грубого степного известняка и крытых соломой. Казалось, они были разбросаны совершенно хаотично – по крайней мере ничего, хотя бы отдаленно напоминающего улицы.

Однако тут было очень чисто прибрано – никакого мусора и беспорядка, неизбежно царящего в подобных деревнях, а крылечки выглядели так, словно их мыли чуть ли не ежедневно.

Вард проводил их к просторному дому в самом центре деревушки и распахнул перед гостями дверь.

– Дом этот ваш – и будет вашим ровно столько, сколько вы соизволите здесь прогостить. Стол уже накрыт, слуги позаботятся о вас. Если вам понадобится что-то, пошлите за мной. – С этими словами он вновь поклонился и вышел в сгущающиеся сумерки.

Внутреннее убранство, хотя и не отличалось дворцовой пышностью, выглядело все же весьма изысканным. В каждой из комнат – низенький камин, излучавший свет и тепло. Двери сводчатые, а стены чисто выбеленные. Мебель проста, но тщательно сработана, а кровати покрыты теплыми пуховыми одеялами.

В центральной комнате стояли стол и скамьи, а на скатерти расставлены были глиняные миски, накрытые крышками. Вокруг них распространялся аромат, живо напомнивший Гариону о том, что он вот уже несколько дней не ел горячего.

– Странные тут живут люди, – отметила Бархотка, скидывая плащ, – Но в недостатке гостеприимства их уж никак не упрекнешь.

Шелк пожирал глазами накрытый стол.

– Мы же не оскорбим хозяев, позволив кушаньям остыть? Уж не знаю, как вы, а я просто умираю с голоду!

Поданный ужин оказался превосходным. Он не удивлял необыкновенными, экзотическими блюдами, но привычные кушанья были так вкусно приготовлены и приправлены столь ароматными травами, что просто таяли во рту. Особенное восхищение вызвало сочное жареное мясо – Гарион так и не понял, какому животному оно принадлежало, но нашел его необыкновенно вкусным и ароматным.

– Что это за чудное мясо? – спросила Сенедра, подкладывая себе на тарелку еще ломтик.

– Думаю, козлятина, – ответила Польгара.

– Козля-ятина?

– Похоже. А что такое?

– Да ведь я терпеть не могу козлятину!

– Но ты доедаешь уже третий кусок, дорогая, – напомнила королеве Польгара.

Поев, они уютно устроились у камина. Гарион все сильнее ощущал усталость – самое время лечь в постель, но он так разнежился, что ему просто лень было шевельнуться.

– Как считаешь, есть ли хотя бы намек на то, что Зандрамас проходила здесь? – спросил его Шелк.

– Что? О нет. Ничего такого я не заметил.

– Похоже, она избегает населенных мест, – сказал Бельгарат. – Не думаю, чтобы она заявилась в такую вот деревню. Возможно, завтра ты поедешь и поищешь ее следы.

– А почему бы ей не направиться прямиком в Рэк-Веркат? – спросил Шелк. – Ведь все корабли сосредоточены именно там, а ей позарез надо в Маллорею, так ведь?

– Возможному нее иные планы, – возразил старик. – Голова ее очень дорого стоит, и маллорейцы в Рэк-Веркате наверняка не меньше хотят ею завладеть, чем их собратья в Рэк-Хагге. Она тщательно продумала каждый свой шаг, и не думаю, что отважится положиться на судьбу – притом даже в мелочах. Иначе она не сумела бы забраться так далеко.

Сади возвратился в комнату с глиняным кувшинчиком в руках.

– Графиня Лизелль, – с кислой миной обратился он к Бархотке, – не соблаговолите ли возвратить мне мою змейку?

– Ох, прости меня, Сади! – виновато воскликнула она. – Я совсем позабыла о том, что она у меня!

Женщина расстегнула ворот платья и осторожно достала из-за корсажа маленькую зеленую змейку.

Шелк, ахнув, отшатнулся.

– Я вовсе не пыталась стащить ее, – уверяла Бархотка евнуха. – Просто бедная малышка замерзла.

– Разумеется, – согласился Сади, беря у нее змею.

– Я только хотела согреть ее, Сади. Ты ведь не хочешь, чтобы она простудилась и заболела?

– Твоя забота о ней тронула мое сердце. – И Сади удалился в свою спальню со змейкой, лениво обвившей колечком его запястье.

На следующее утро Гарион зашел в конюшню позади дома, оседлал коня и поехал прямо к каменистому берегу, на который мерно накатывались волны туманного моря. Он остановился, оглядел берег и направил коня на северо-восток.

На берегу тут и там виднелись груды ветвей, выбеленных морем и выброшенных прибоем на камни. Взгляд его лениво скользил по охапкам переплетенных сучьев и переломанных палок. То и дело он примечал толстое квадратное бревно – немое свидетельство печальной участи, постигшей какое-то судно. Ему пришло на ум, что судно это могло разбиться о скалы лет сто тому назад и обломки его много лет скитались в море, прежде чем их выбросило волной на эти просоленные камни.

"Все это очень забавно, – раздался в мозгу Гариона невозмутимый голос, – но ты отвлекся".

"Где ты был все это время?" – безмолвно спросил Гарион.

"Почему мы всегда начинаем наши беседы с одного и того же бессмысленного, в сущности, вопроса? Ответ для тебя ровным счетом ничего бы не значил, так зачем же его добиваться? Просто поворачивай и поезжай назад – ты взял неверное направление. Следы Зандрамас ты найдешь с противоположной стороны деревни, а объезжать весь остров у тебя просто нет времени".

"Зандрамас с моим сыном все еще здесь?" – быстро спросил Гарион, надеясь получить внятный ответ прежде, чем этот странный голос внезапно умолкнет, как это бывало всегда.

"Нет, – ответил голос. – Она отплыла неделю назад".

"Так, значит, мы догоняем ее", – предположил Гарион. В душе его вспыхнула надежда.

"Совершенно логичный вывод".

"А куда она держит путь?"

"В Маллорею, но ведь ты и без меня это знал, не правда ли?"

"А нельзя ли немного поточнее? Маллорея – огромная страна".

"Не допытывайся, Гарион, – ответил голос. – Ул ведь сказал тебе, что ты сам должен отыскать своего сына. Мне не разрешено делать это за тебя, как, впрочем, и ему. Да, кстати, приглядывай за Сенедрой".

"За Сенедрой? Это еще зачем?"

Но голос уже умолк. Гарион выбранился и поскакал назад.

Примерно в лиге к югу от деревни, где в море выдавались две каменистые косы, образуя хорошо защищенную бухту, за спиной Гариона внезапно зашевелился меч. Резко натянув поводья, он извлек меч из ножен. Тот сам собой повернулся в его руках, и острие решительно указало в глубь острова.

Гарион въехал на пригорок, положив меч на луку седла. Направление оставалось прежним. Впереди него простиралась поросшая травой луговина, а еще дальше виднелась опушка хвойного леса. Гарион оценил ситуацию и решил, что лучше возвратиться к остальным, чем в одиночку преследовать Зандрамас. Уже повернув коня, он взглянул сверху на прозрачные воды бухты. Под водой, неловко завалившись набок, лежал небольшой затонувший корабль. Лицо Гариона сделалось каменным. Зандрамас вновь щедро наградила тех, кто оказал ей помощь, – она безжалостно уничтожила их. Гарион послал жеребца с места в карьер и поскакал по туманным лугам, простиравшимся от лесной опушки до самого морского берега.

Около полудня он добрался до дома, любезно предоставленного путникам гостеприимным Вардом, и спрыгнул с седла, изо всех сил сдерживая волнение.

– Ну? – обернулся к нему Бельгарат, уютно устроившийся у камина с кружкой в руках.

– След Зандрамас примерно в лиге к югу отсюда.

Польгара, сидящая за столом, быстро подняла глаза от пергамента, который она внимательно изучала.

– Ты уверен? – спросила она.

– Шар не сомневается. – Гарион развязал плащ. – Да, кстати, меня снова посетил мой неведомый друг. Он сказал, что Зандрамас покинула остров с неделю тому назад и направляется в Маллорею. Это все, что мне удалось из него вытянуть. А где Сенедра? Я хочу поскорее сообщить ей, что мы настигаем Зандрамас.

– Она еще спит. – Польгара аккуратно сложила пергамент.

– Это страница одной из книг, которые разыскивал дедушка? – спросил Гарион.

– Нет, дорогой. Это рецепт того самого супа, который нам вчера подавали на ужин. – Она повернулась к Бельгарату. – Ну, что, отец? Мы вновь почти у цели. Не пора ли в дорогу?

Бельгарат размышлял, рассеянно глядя на пляшущие в очаге языки пламени.

– Не уверен, Польгара, – наконец ответил он. – Мы оказались на этом острове вовсе не случайно, а с какой-то целью. И не думаю, чтобы целью этой было всего лишь отыскать потерянный след Зандрамас. Полагаю, нам надо остаться здесь еще на день-два.

– Мы же выиграли столько времени в этой гонке, отец! Так зачем попусту его тратить, зачем рассиживаться?

– Считай это озарением, Польгара. У меня есть отчетливое ощущение, что нам надо чего-то здесь непременно дождаться – чего-то очень-очень важного.

– Думаю, ты ошибаешься, отец.

– Это твоя привилегия, Польгара! Заметь, я никогда не указываю тебе, в каком направлении думать.

– Совершенно верно. Ты просто указываешь мне, что делать! – резко отпарировала волшебница.

– А вот это моя привилегия! Долг отца – руководить своими детьми. Уверен, ты это понимаешь.

Дверь открылась, и в дом тихонько вошли Шелк и Бархотка.

– Ну как, отыскался след? – спросил Шелк, снимая плащ.

Гарион кивнул.

– Она сошла на берег примерно в лиге отсюда вниз по берегу. Потом потопила судно, на котором приплыла. Оно лежит тут неподалеку на дне, ярдах в пятидесяти от берега. Никто из команды не уцелел.

– Она верна себе, – отметил Шелк.

– Ну а вы что поделывали с утра пораньше? – спросил его Гарион.

– Вынюхивали помаленьку.

– Это называется "сбор разведданных", Хелдар, – строго поправила его Бархотка, тоже снимая плащ и оправляя измятое спереди платье.

– Но ведь это же совершенно одно и то же!

– Конечно, но "вынюхивать" – это как-то некрасиво и несолидно звучит.

– Ну и как, много интересного обнаружили? – спросил Гарион.

– Не слишком. – Шелк подошел к огню, чтобы обогреться. – Все здешние жители ужасно вежливы, но весьма ловко избегают прямых ответов на вопросы. Впрочем, кое-что могу сказать с полной уверенностью. Это не настоящая деревня – по крайней мере, не деревня в том смысле, в каком мы себе представляем. Непонятно? Здесь все очень тщательно стилизовано под деревенский быт, и местные жители мастерски делают вид, будто обрабатывают посевы и всякое такое но все это лишь напоказ. Все их сельскохозяйственные орудия в таком состоянии, словно ими никогда не пользовались или почти не пользовались. А тягловая скотина какая-то уж чересчур ухоженная и откормленная.

– Тогда чем же они занимаются? – спросил сбитый с толку Гарион.

– Полагаю, они почти все время что-то усердно изучают, – ответила Бархотка. – Я зашла в гости к одной из здешних женщин и увидела у нее на столе нечто вроде карты. Я успела в общих чертах рассмотреть этот лист прежде, чем хозяйка убрала его. Очень похоже на карту звездного неба – ну, всякие там созвездия... в общем, схема ночного неба.

Бельгарат нахмурился.

– Астрологи. Я никогда особенно не доверял астрологии. Сейчас звезды говорят одно, а через четверть часа – совершенно другое. – Он с минуту помолчал, размышляя, потом сказал: – Еще там, в Пролгу, Горим говорил, что здешний народ – это такие же далазийцы, как и те, что населяют южную Маллорею, и что никому еще не удавалось доподлинно узнать, что у далазийцев на уме. С виду они покорные и мирные, но я подозреваю, что это всего лишь маска. В Далазии есть несколько крупных центров образования, и я не удивлюсь, если эта вот деревушка представляет собой нечто подобное. А вы не видели здесь никого с повязкой на глазах – ну, с такой, как у Цирадис?

– Прорицателей? – уточнил Шелк. – Я не видел. – И он вопросительно взглянул на Бархотку. Она отрицательно покачала головой.

– Возможно, Тоф сумеет ответить нам на многие вопросы, – сказала Польгара.

– Сдается мне, он общается с этими людьми некими способами, не доступными для нас.

– А как ты предполагаешь получать ответы от немого, Польгара? – спросил Шелк.

– Но ведь Дарник прекрасно с ним разговаривает, – ответила она. – Кстати, а куда они вдвоем запропастились?

– Отыскали пруд на краю деревни, – ответила Бархотка. – И сейчас вовсю беспокоят его обитателей. Эрионд тоже с ними.

– Кто бы сомневался, – улыбнулась Польгара.

– Знаешь, это становится скучным – по крайней мере я так считаю, – заявила Бархотка. – Ну, я имею в виду то, что он все время посвящает рыбалке.

– Это полезное и здоровое занятие, – сказала Польгара, со значением посмотрев на кружку в руках Бельгарата. – И уж во всяком случае оно куда предпочтительнее, нежели забавы другого рода, которые предпочитают некоторые... но не будем указывать пальцем.

– Так что же, старина? – спросил Шелк у Бельгарата.

– Давайте-ка посидим спокойно еще некоторое время, приглядимся и прислушаемся хорошенько. Меня не покидает ощущение, что здесь вот-вот произойдет нечто очень и очень важное.

Тем утром свежий морской бриз наконец-то начал разгонять туман, провисевший над деревушкой около недели. А когда настал вечер, небо было уже совсем ясным, если не считать облачной гряды на западном горизонте, которую свет заходящего солнца окрашивал в алый цвет.

Сади весь день провел в обществе Варда. Возвратился он донельзя раздосадованный.

– Ну что, удалось что-нибудь из него выудить? – спросил Шелк.

– Ничего такого, что бы я уразумел, – вздохнул евнух. – Похоже, взаимоотношения этих людей с реальным миром несколько... ну, скажем, формальны.

Единственное, что их по-настоящему интересует, это некая таинственная миссия – они так это называют. Вард не сказал, в чем именно эта миссия заключается, но, сдается мне, они собирают по крупицам информацию о ней чуть ли не с сотворения мира.

На закате возвратился Дарник, сопровождаемый Эриондом. На плече кузнец нес свою рыболовную снасть, а лицо его было мрачным и недовольным.

– И вы ничего не выудили? А где Тоф? – спросил Гарион.

– Сказал, что у него есть еще какие-то дела. – Дарник озабоченно осматривал снасть. – Наверное, крючок слишком велик.

Когда Польгара и Бархотка занялись приготовлением ужина, Шелк поманил Гариона.

– Почему бы нам не размять немного ноги?

– Что, прямо сейчас?

– Мне как-то беспокойно. – Остролицый человечек вскочил со стула. – Пошли. Если ты еще немного посидишь в этом кресле, то пустишь корни!

Озадаченный Гарион вышел на воздух вслед за другом.

– Да что ты затеваешь в самом деле?

– Хочу выяснить, что это за дело такое у Тофа, и не желаю, чтобы Лизелль потащилась за мной хвостом.

– А я думал, она тебе нравится.

– Разумеется, она мне нравится! Но мне осточертело, когда она заглядывает мне через плечо, что бы я ни делал! – Он остановился. – А эти куда направляются? – Он указал на вереницу людей с факелами, бредущих прямо через луговину, отделявшую деревню от лесной опушки.

– Можно потихоньку пойти следом и выяснить все на месте, – предложил Гарион.

– Хорошо. Пошли!

Седовласый Вард вел деревенских жителей с факелами в руках прямо в сторону темного леса, а Тоф, значительно превосходивший ростом всех остальных, широко шагал рядом с ним. Гарион и Шелк, согнувшись и хоронясь в густой траве, пробирались следом за ними, но на некотором расстоянии.

Когда процессия поравнялась с лесом, из древесной тени выступило несколько темных фигур.

– Ты можешь их разглядеть? Кто это может быть? – прошептал Гарион.

– Слишком далеко, – покачал головой Шелк. – К тому же мало света. Придется нам подобраться поближе.

С этими словами он решительно лег на живот и пополз по мокрой траве проворно, словно уж, Луговина еще не успела просохнуть после долгих туманных дней, и к тому времени, как они доползли до опушки, где укрылись в тени деревьев, одежду на обоих можно было выжимать.

– Знаешь, мне это развлечение не по вкусу, Шелк, – сердито прошептал Гарион.

– Не сахарный, не растаешь, – ответил драсниец, но вдруг замер и насторожился. – Мне кажется или у этих людей действительно повязки на глазах?

– Сдается мне, ты прав, – промолвил Гарион.

– А это означает, что они прорицатели! Мы никого не видели в деревне с завязанными глазами – так, может быть, они живут где-то в лесу? Давай-ка рискнем и попробуем подобраться поближе. Знаешь, это становится все более любопытным.

Селяне с факелами углубились в лес на несколько сотен ярдов и остановились на обширной поляне, которую окружал ряд грубо вытесанных каменных глыб, каждая из которых была примерно в два человеческих роста вышиной. Люди с факелами плотным кольцом окружили поляну, а прорицатели с повязками на глазах – их было около десятка – вышли в центр крута и взялись за руки, образовав еще один круг, поменьше. За спиной каждого прорицателя стоял крупный мускулистый человек. Из этого Гарион заключил, что у каждого из них был свой проводник и защитник. А в самом центре круга стояли седовласый Вард и гигант Тоф.