Текст книги "Властелин мургов"

Автор книги: Дэвид Эддингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

– Ты помнишь, как они визжали, когда их сажали на кол? – донесся из тумана хриплый голос.

– Вот и славно, – пробормотал Гарион сквозь стиснутые зубы, обнажая меч.

Он поехал прямо на звук голоса, а чуть погодя сжал каблуками бока коня.

Тот пошел быстрее, но копыта его ступали по траве все так же бесшумно.

– Огоньку бы, – вздохнул один из солдат.

– Думаешь, это не опасно? Кругом шастают патрули в поисках дезертиров.

– Сейчас уже за полночь. Все патрульные солдаты дрыхнут. Не бойся, смело зажигай факел.

Мгновение спустя в тумане заколебалось алое пламя, решившее участь маллорейцев.

Нападение Гариона застигло их врасплох. Несколько солдат были мертвы, ничего не успев понять. Раздавались лишь отчаянные крики и предсмертные хрипы, а Гарион неумолимо прорубал себе дорогу сквозь скопление ополоумевших от ужаса дезертиров. От мощных ударов его меча, наносимых справа и слева, они слетали с седел, почти перерубленные надвое. Огромное остро отточенное лезвие легко пронзало кольчугу, плоть и дробило кости. И вот уже пятеро распростерлись на земле бездыханными. Потом Гарион кинулся на троих оставшихся – один из них тотчас же обратился в бегство, другой выхватил из ножен меч, а третий, державший факел, просто застыл в полнейшем оцепенении.

Самый отважный неловко взмахнул мечом, но лишь для того, чтобы защитить свою голову от страшного удара меча Гариона. Но он был уже обречен – сверкающее лезвие переломило клинок, словно сухую щепку, и рассекло солдата от макушки до пояса. Гарион стряхнул подрагивающее тело с клинка и обернулся к воину, замершему с факелом в руке.

– Умоляю! – воскликнул перепуганный маллореец, пытаясь поворотить коня. – Пощадите!

Но эта мольба отчего-то разъярила Гариона еще пуще. Зубы его сжались.

Широкий взмах меча – и голова убийцы покатилась куда-то в туманную муть.

Гарион пришпорил скакуна и, прислушиваясь к удаляющемуся топоту коня последнего солдата, спасающегося бегством, ринулся в погоню.

Он нагнал его в считанные минуты. Сперва он ехал лишь на звук, но вот различил в тумане силуэт всадника. Гарион взял немного вправо, легко поравнялся с отчаявшимся противником и вот уже преградил ему путь.

– Кто ты? – пронзительно закричал небритый маллореец, натягивая поводья. – Чего тебе нужно?

– Я – возмездие, – хрипло выдохнул Гарион, пронзая мечом последнего негодяя.

Дезертир изумленно уставился на мощное лезвие, торчащее из его груди.

Затем раздался булькающий звук – и он стал медленно заваливаться на бок, соскальзывая с обагренного кровью меча.

Все еще ощущая ледяное спокойствие, Гарион спешился и вытер меч об одежду убитого. Потом почти бездумно подхватил поводья его коня, вскочил в седло и поехал обратно – туда, где прикончил остальных. Он внимательно оглядел тела, чтобы убедиться, что никто не подает признаков жизни, и, прихватив с собой еще трех лошадей, поскакал в сторону лагеря, скрытого в ивняке.

Шелк уже стоял подле Тофа и вглядывался в туман.

– Где ты был? – хрипло прошептал он.

Гарион соскочил с коня.

– Нам ведь нужны были лошади, – ответил он, отдавая поводья захваченных в короткой схватке коней великану.

– Это же кони маллорейцев, если судить по сбруе и седлам, – отметил Шелк. – А где ты их отыскал?

– Всадники ехали мимо лагеря, и я услышал голоса. Они слишком веселились, вспоминая свой недавний визит на мургский хутор.

– И ты даже не пригласил меня к тебе присоединиться? – обиделся Шелк.

– Прости, – сказал Гарион, – но мне надо было спешить. Я не хотел потерять их в тумане.

– Их было четверо? – спросил Шелк, пересчитав лошадей.

– Еще четыре лошади убежали, испугавшись, я так и не смог их поймать. Но этих вполне достаточно, чтобы возместить наши потери во время кораблекрушения.

– Так их было восьмеро? – ошарашенно спросил Шелк.

– Я застиг их врасплох. Они даже не оказали сопротивления. Послушай, почему бы нам еще не вздремнуть?

– Знаешь, Гарион, – придирчиво оглядел его драсниец, – тебе не мешало бы умыться, прежде чем лечь. Сенедра – женщина весьма чувствительная и может сильно расстроиться, если поутру увидит тебя, залитого кровью с головы до пят.

Наутро туман стал еще гуще. Холодная молочно-белая пелена объяла оба берега реки, путалась в ветвях плакучих ив и унизывала их каплями, похожими на крупные жемчужины.

– По крайней мере, это для нас дополнительное прикрытие, – заметил Гарион, все еще охваченный странным оцепенением.

– Равно как и для кого-то другого, по ту сторону тумана, – вставил Сади, – или для чего-то другого. У этого леса весьма дурная репутация.

– А насколько он велик?

– Возможно, это самый большой лес в мире, – ответил Сади, приторочивая тюк к спине лошади. – Он простирается на сотни и сотни лиг. – И, взглянув в сторону коновязи, он неуверенно спросил: – Это игра моего воображения или за ночь лошадей у нас прибавилось?

– Ночью я случайно наткнулся на нескольких, – уклончиво ответил Гарион.

После завтрака они собрали походную кухню Польгары, сели в седла и поехали по луговине к мрачному лесу, окутанному густым туманом.

Гарион ехал, прислушиваясь к беседе Шелка с Дарником, – они ехали позади.

– Так что же ты вчера вечером поделывал? – со свойственной ему прямотой спрашивал кузнец. – Ну, когда нашел Зит в корсаже Лизелль?

– Она собирается написать рапорт Дротику по возвращении, – ответил Шелк. – А кое-чего ему явно не следует знать. Ну а если мне удастся наладить с нею дружеские отношения, то, возможно, я смогу убедить ее на некоторые вещи посмотреть сквозь пальцы.

– Знаешь, это не слишком-то порядочно. Она же всего-навсего девушка.

– Поверь, Дарник, Лизелль вполне самостоятельная и может о себе позаботиться. Мы с нею затеяли занятную игру. Но признаюсь, наткнуться на Зит в мои планы не входило.

– А драснийцы всегда так забавляются?

– Конечно! Так время летит быстрее. В Драснии зимы долгие и суровые. Игры помогают нам изощрять наш ум и впоследствии преуспевать в делах весьма и весьма серьезных. Гарион! – вдруг позвал маленький человечек.

– Да?

– Надеюсь, мы объедем то место, где ты... нашел вчера лошадей? Не стоило бы расстраивать дам сразу после завтрака.

– Это во-он там. – Гарион указал влево.

– О чем это вы? – спросил Дарник.

– Ну, о лошадях, появившихся у нас ночью. Они принадлежали маллорейским дезертирам, которые развлекаются тем, что разоряют мургские хутора, – беспечно ответил Шелк. – Гарион позаботился о том, чтобы у них отпала нужда в лошадях.

– О-о, – протянул Дарник. Потом немного поразмышлял и подытожил: – Хорошо.

Когда путники приблизились к опушке, из туманной мути выступили исполинские черные деревья. Листья на них стали коричневыми и сморщились – зима была не за горами. Проезжая под пологом переплетенных ветвей, Гарион пытался определить породы деревьев, но ничего подобного ему никогда прежде видеть не приходилось. Они приняли совершенно фантастические формы, словно в беззвучной мольбе протянув к мрачному небу страдальчески скрюченные ветви. Узловатые стволы сплошь покрывали темные пятна, глубоко въевшиеся в грубую кору, и отметины эти придавали корявым исполинам страшное сходство с уродливыми человеческими лицами, искаженными ужасом: были тут и широко раскрытые глаза, и словно разверстые в крике беззубые рты. Под ногами лошадей шелестели опавшие листья, почерневшие и съежившиеся, а на острых сучьх висели рваные клочья тумана.

Сенедра, содрогнувшись, поплотнее запахнула плащ.

– Нам предстоит проехать через весь этот лес? – жалобно спросила она.

– А я думал, ты любишь деревья, – улыбнулся Гарион.

– Да, но не такие. – Она испуганно озиралась. – В них есть что-то... что-то очень жестокое. Они ненавидят друг друга.

– Ненавидят? Деревья?

– Они сражаются друг с дружкой и, беспощадно расталкивая собратьев, тянутся к свету. Мне не нравится здесь, Гарион.

– А ты попытайся не думать об этом, – посоветовал он.

Путники постепенно углублялись в мрачную чащу. Говорить им отчего-то не хотелось. Все чувствовали себя подавленными мрачной враждебностью, исходящей от этих странных уродливых деревьев, а тьма лишь усиливала тягостное впечатление.

Они сделали краткий привал и наспех перекусили, даже не разводя огня, и вновь тронулись в путь. Вечерело, и туманная полумгла неумолимо сгущалась, скрывая уродливые деревья.

– Думаю, мы проехали достаточно – на сегодня хватит, – сказал наконец Бельгарат. – Давайте разведем огонь и поставим палатки.

Возможно, воображение Гариона сыграло с ним злую шутку или просто вскрикнула во тьме какая-то хищная птица, но лишь первые языки пламени лизнули сухие сучья, ему почудилось, что деревья вокруг закричали. Это был вопль страха, смешанного с леденящей душу яростью. Он огляделся: изуродованные лица, запечатленные самой природой на узловатых стволах, словно зашевелились в сполохах пламени и безмолвно оскалились, взирая на ненавистный огонь.

После ужина Гарион отошел от костра. Он все еще чувствовал себя каким-то одеревеневшим, словно все его чувства на время замерли. Он обнаружил, что даже не может припомнить подробностей ночной бойни, – ему вспоминались лишь смутные, отрывочные картины: хлещущая кровь в свете факела, всадники, безжизненно соскальзывающие с седел, голова солдата, летящая в туман.

– Хочешь поговорить об этом? – спросил Бельгарат, подошедший сзади.

– Не то чтобы хочу, дедушка. Ты вряд ли одобришь содеянное мною – так почему бы не оставить эту тему? Я никак не смогу заставить тебя все понять.

– О, я все понимаю, Гарион. Просто считаю, что это ничего не решает. Ты убил... скольких человек ты убил?

– Восьмерых.

– Так много? Ну, хорошо. Восемь маллорейцев. И что ты этим доказал?

– Я не намеревался ничего доказывать, дедушка. Я просто хотел, чтобы эти негодяи никогда больше не повторили ничего подобного. Более того, я даже не вполне уверен, что это те самые дезертиры, которые истребили мургских земледельцев, которых мы видели. Хотя они наверняка кого-то где-то зверски убили, а тех, кто творит такое, надо остановить!

– Пусть так. Ты это сделал. И что, легче тебе стало?

– Нет. Думаю, что нет. Я даже не ощущал злости, когда убивал. Просто что-то необходимо было сделать – и я сделал. Теперь все кончено, и я вскоре об этом позабуду.

Бельгарат посмотрел на него задумчивым и долгим взглядом.

– Хорошо, – молвил он наконец. – Поскольку ты не можешь выбросить из головы случившееся, я полагаю, что ты не нанес самому себе непоправимого ущерба. Давай вернемся к огню. В этом лесу сыро и холодно.

Гарион дурно спал той ночью, и Сенедра, которую он почти испуганно прижимал к груди, беспокойно вздрагивала, то и дело всхлипывая во сне.

Наутро Бельгарат, проснувшись, вышел из палатки и раздраженно огляделся.

– Дикость какая-то! – взорвался он. – Где солнце?

– Оно скрыто тучами и туманом, отец, – откликнулась Польгара, спокойно расчесывая длинные, темные волосы.

– Это мне известно, Польгара, – раздраженно ответил он, – но мне необходимо видеть его хотя бы время от времени, чтобы определить верное направление. Может кончиться тем, что мы будем ходить по этой чаще кругами.

Тоф, занятый костром, поднял голову и поглядел на старика. Лицо великана было невозмутимым, как всегда. Он поднял руку и указал слегка в сторону от их вчерашнего направления движения.

Бельгарат насупился.

– Ты совершенно уверен?

Тоф кивнул.

– Ты прежде бывал в этих лесах?

Немой великан снова кивнул и вновь уверенно указал рукой в том же направлении.

– И если мы поедем туда, то выберемся из леса прямо на южном побережье, неподалеку от острова Веркат?

Тоф вновь кивнул и занялся огнем.

– Цирадис сказала, что он едет с нами, чтобы помочь в наших поисках, дедушка, – напомнил Бельгарату Гарион.

– Хорошо. Ежели уж он знает дорогу, то пусть и будет нашим проводником в этой чаще. Я устал тыкать пальцем в небо.

Они проехали около двух лиг, следуя за Тофом, который уверенно вел их по еле приметной тропе, когда Польгара внезапно натянула поводья своего коня и вскрикнула:

– Берегитесь!

Из тумана со свистом вылетела стрела, пущенная прямо в Тофа, но великан успел защититься своим исполинским посохом. Из леса выскочила орда оборванных людей – среди них, несомненно, были мурги, но большинство принадлежали к некоей неизвестной путникам расе. Вооружены они были чем попало.

Мгновенно оценив ситуацию, Шелк соскользнул с седла и молниеносно выхватил оба своих кинжала из-под зеленого одеяния работорговца. Когда вопящие бандиты кинулись на него, он прыгнул им навстречу, вытянув вперед руки с двумя массивными кинжалами, словно два копья.

Спрыгивая с седла, Гарион увидел, как Тоф тяжелым посохом крушит врагов направо и налево, а Дарник, вооруженный топором, довершает дело.

Гарион выхватил из ножен меч и бешено завращал над головой сверкающим клинком. Один из бандитов подпрыгнул высоко в воздух, неумело имитируя тот самый боевой прием, которым частенько пользовался ловкий Шелк. Но техники ему явно недоставало. Вместо того чтобы с размаху ударить Гариона пятками в лицо или в грудь, бандит напоролся прямо на острие меча, которое легко пронзило его насквозь.

Шелк тем временем поразил прямо в сердце одного из злодеев и успел развернуться, чтобы вонзить второй кинжал другому прямо в лоб.

Тоф и Дарник, двигающиеся навстречу друг другу с разных концов поляны, опутали веревками кучку нападавших и теперь методично уничтожали одного за другим, а враги лишь беспомощно дергались, пытаясь высвободиться.

– Гарион! – раздался вдруг отчаянный вопль Сенедры.

Обернувшись, он увидел, как коренастый небритый человек стаскивает с седла сопротивляющуюся королеву, замахиваясь остро отточенным ножом. Но пальцы его вдруг разжались, нож вонзился в землю, а злодей обеими руками схватился за горло, вокруг которого обвился тонкий шелковый шнур. С ледяным спокойствием златовласая Бархотка, упершись коленом в спину содрогающегося бандита, все туже затягивала петлю. А Сенедра в ужасе глядела, как тот, кто чуть было не убил ее секунду назад, задыхается на ее глазах.

Гарион вновь обернулся и принялся, орудуя мечом, прокладывать себе дорогу сквозь полчище ошеломленных врагов. Поляна огласилась воплями, стонами и треском разрываемой одежды и рассекаемой плоти. Заросшие щетиной люди отскакивали подальше от широкой просеки, усеянной трупами, по которой двигался Гарион. Наконец они дрогнули и побежали.

– Трусы! – закричал им вслед человек в черной одежде.

Он поднял натянутый лук и прицелился прямо в Гариона. Но вдруг согнулся пополам, и стрела со свистом воткнулась в землю: один из кинжалов Шелка вонзился прямо ему в живот.

– Никто не пострадал? – спросил Гарион, оглядывая поляну. С лезвия его меча капала кровь.

– Разве что они, – радостно рассмеялся Шелк, с видимым удовлетворением озирая груды окровавленных тел.

– Пожалуйста, не надо! – в ужасе закричала Сенедра, обращаясь к Бархотке.

– Что? – рассеянно спросила светловолосая девушка. Она все еще с силой тянула за шнур, сдавливающий шею задушенного, тело которого уже обмякло и осело на землю. – О, прости, Сенедра! – спохватилась она. – Кажется, я несколько увлеклась.

Бархотка выпустила шнур, и мертвец с почерневшим от удушья лицом упал на землю у ее ног.

– Ловко сработано! – похвалил ее Шелк.

– Это дело привычки, – промурлыкала Бархотка, аккуратно сворачивая шелковое лассо.

– Похоже, ты воспринимаешь такие вещи спокойно.

– Нет ровным счетом никаких причин для волнения, Хелдар. В конце концов, нас, помимо всего прочего, и этому обучали.

Шелк раскрыл было рот, чтобы ответить, но совершенно очевидно было, что будничный тон девушки сбил его с толку.

– Ты что-то хочешь сказать? – спросила она.

– Нет, ничего.

Глава 22

– Прекрати! – с отвращением воскликнул Дарник, обращаясь к Сади, который ходил по поляне, методично вонзая свой маленький кинжал с отравленным лезвием в каждое тело по очереди.

– Это просто для верности, добрый человек, – невозмутимо ответил Сади. – Опрометчиво с нашей стороны было бы оставить за спиной врага, который, возможно, лишь притворяется мертвым.

Подойдя к человеку в черном, которого поразил кинжал Шелка, Сади вдруг изумился:

– Что это? Да он еще жив!

Евнух перевернул лежащего лицом вверх, чтобы взглянуть ему в лицо, и, ахнув, отдернул руку.

– Подойди! Лучше тебе самому поглядеть на это, Бельгарат.

Старик приблизился к евнуху.

– Разве эта вот пурпурная подкладка его капюшона не свидетельствует неопровержимо о том, что этот человек – гролим? – спросил Сади.

Бельгарат мрачно кивнул. Потом склонился и легонько коснулся рукояти кинжала Шелка, все еще торчавшей из тела.

– Этот долго не протянет. Можешь ты дать ему какое-нибудь снадобье, чтобы привести его в сознание хотя бы ненадолго?

– Могу попытаться. – Сади подошел к своей лошади и достал из короба скляночку с желтой жидкостью. – Не принесешь ли мне чашу с водой, добрый человек? – обратился он к Дарнику.

Лицо кузнеца выражало очевиднейшее неодобрение, но он послушно достал оловянную кружку и наполнил ее чистой водой из мехов.

Сади влил в кружку несколько капель желтой жидкости, тщательно отмерив количество, потом взболтал смесь. Встав на колени подле умирающего, он почти нежно приподнял его голову.

– Вот, – ласково сказал он, – выпей это. Ты сразу почувствуешь себя лучше.

Поддерживая голову гролима, он поднес кружку к его губам. Раненый с трудом выпил содержимое, потом бессильно откинулся. Но вскоре безмятежная улыбка озарила его посеревшее лицо.

– Ну как, лучше стало?

– Много лучше, – прохрипел он, – Жаркая была схватка, правда?

– Мы хотели сделать вам сюрприз, – хрипел гролим, – и вот сами получили подарок.

– Твой господин... как бишь его имя? У меня ужасная память на имена.

– Моргат, – озадаченно пробормотал гролим, – иерарх Рэк-Ктэна.

– Да-да, вспомнил! Но не следовало ли Моргату послать побольше воинов на столь важное дело?

– Я сам нанимал людей – в Рэк-Хтаке. Они наплели мне с три короба, назвались профессионалами, но... – Он закашлялся.

– Не утомляйся, – заботливо сказал Сади. – А что Моргату нужно от нас?

– Он действует по приказанию Агахака, – ответил гролим еле слышным шепотом. – Агахак не из тех, кто рискует, – похоже, вы чем-то серьезно провинились в Рэк-Урге, вот он и приказал всем гролимам в ранге Пурпурных искать вас – хоть из-под земли достать.

Сади горестно вздохнул.

– Примерно этого я и ожидал. Почему все относятся ко мне с таким недоверием? Скажи, а как тебе удалось нас отыскать?

– Это все Ктраг-Яска, – ответил гролим. Дышал он уже с трудом. – Его проклятые песни звучат по всему Хтол-Мургосу и, словно путеводная звезда, ведут гролимов прямиком по вашему следу.

Умирающий глубоко и прерывисто вздохнул, и мутные глаза его вдруг прояснились.

– Что было в кружке? – отрывисто спросил он.

Оттолкнув руку Сади, гролим попытался сесть, но мощная струя крови хлынула у него изо рта, и глаза его остекленели. Он содрогнулся напоследок, издав долгий булькающий стон, и упал замертво.

– Мертв, – констатировал Сади. – Орет всегда так действует – в том-то и проблема. Сказывается на сердце, а этот парень от природы не отличался крепким здоровьем. Сожалею, Бельгарат, но это все, что я смог сделать.

– Этого вполне достаточно, Сади, – мрачно ответил старик. – Пойдем, Гарион. Нам с тобой предстоит долгий разговор с Шаром.

– Полагаешь, разумно задерживаться здесь? – Сади нервно озирался. – Думаю, нам надо уносить отсюда ноги – и чем скорее, тем лучше.

– Вряд ли эти ребята оживут, Сади, – нараспев произнес Шелк в обычной своей манере.

– Не это заботит меня, Хелдар. Мудро ли оставаться в этом лесу в окружении стольких мертвых тел, когда мы углубились в такую чащобу?

– Может, объяснишь по-человечески?

– Ты помнишь, о чем предупреждал нас тот сендариец на дороге?

– О каких-то людях-воронах – ты это имеешь в виду?

– Да. Что он успел тебе о них рассказать?

– Ну, сказал, что они вроде вурдалаков – питаются мертвечиной. Но скорее всего это просто страшная сказка.

– Ох, боюсь, что нет! Я слышал нечто подобное, причем от очевидцев. Поэтому нам надо поскорее убираться. Кстати, жители окрестных поселков – и особенно ближайших к лесу – не хоронят своих мертвецов. Они их сжигают.

– И меня всегда это возмущало, – сказал Дарник.

– Это не имеет ничего общего с неуважением к мертвым, добрый человек. А делается единственно для того, чтобы уберечь живых!

– Хорошо, – сказал Шелк, – ну а как выглядят эти упыри? Кругом полным-полно зверья, которое наверняка выкапывает из могил свежие трупы.

– Люди-вороны – не животные, Хелдар. Это и впрямь люди, ну, по крайней мере, выглядят как люди. Обычно они довольно пассивны и выходят лишь по ночам, но во время войн или эпидемий, когда множество тел остаются непогребенными, впадают в бешенство. Запах смерти влечет их и делает совершенно дикими. В таком состоянии они нападают на все и всех подряд.

– Отец, это правда? – спросила Польгара.

– Возможно, – согласился старый волшебник. – Я сам слышал неприятные истории про эти леса, а так как не большой любитель историй о привидениях, то не придал этому большого значения. Не стал даже выяснять, правда ли это.

– В каждом краю есть свои легенды о призраках, чудовищах и вампирах, – скептически прищурился Шелк. – Но это все для того, чтоб непослушных детей пугать.

– Давай заключим пари, Хелдар, – сказал Сади. – Если мы проедем через весь этот лес и ни разу не встретим этих воронов, то впредь можешь смеяться над моей трусостью сколько влезет. Но сейчас, ради наших милых дам, давай поскорее уедем отсюда!

Бельгарат все больше мрачнел.

– Я не вполне убежден в существовании этих вампиров, но в свое время отказывался верить и в элдраков, пока своими глазами их не увидал. В любом случае нам пора двигаться, а мы с Гарионом вполне можем побеседовать с Шаром позднее.

Предводительствуемые Тофом, они галопом поехали прочь от страшной поляны по еле приметной тропке, ведущей прямиком на юго-запад. Подковы коней сминали толстый ковер из опавших листьев. Бесформенные деревья, казалось, во все глаза глядели на путников, и, хотя Гарион знал, что это всего лишь игра воображения, все же эти чудовищные и вместе с тем почти человеческие лица медленно, но верно приобретали выражение злобного торжества.

– Постойте! – отрывисто воскликнул Шелк. – Остановитесь!

Путники натянули поводья.

– Кажется, я что-то слышал – вон там, – пробормотал драсниец.

Все чутко прислушивались, силясь уловить малейший шорох, но слышно было лишь тяжелое дыхание лошадей. Но вот, откуда-то с западной стороны из тумана, послышался крик.

– Вот! Вот опять! – воскликнул Шелк, поворачивая коня.

– Что ты задумал? – спросил Бельгарат.

– Хочу посмотреть.

Но Тоф преградил дорогу драснийцу. Великан мрачно помотал головой.

– Тоф, нам необходимо знать, что происходит! – принялся уговаривать его Шелк.

Но Тоф снова отрицательно покачал головой.

– Тоф, – обратился к нему Гарион, – неужели все то, что говорил Сади, – правда? И люди-вороны действительно существуют?

Теперь Тоф мрачно закивал.

Из туманной чащи донесся еще один вопль – на сей раз кричали совсем близко. Крик этот полон был ужаса и боли.

– Что это? – Голосок Сенедры дрожал от страха. – Кто кричит?

– Это сотоварищи тех, кто напал на нас, – потерянно ответил королеве Эрионд. – Те, кому удалось уйти. Кто-то преследует их и убивает по одному.

– Люди-вороны? – спросил юношу Гарион.

– Думаю, что да. Но что бы там ни было, это ужасно.

– Они приближаются. – Сади вонзил шпоры в бока коня. – Давайте-ка скроемся.

Они углубились в чащу, но так, чтобы видеть тропу, и поехали вдоль нее. Но не проехали они и полумили по темной чаще, как Польгара резко натянула поводья.

– Остановитесь! – скомандовала она.

– Что, Польгара? – спросил Дарник.

Но она не ответила, пристально вглядываясь в чащу сквозь пелену тумана. Наконец прошептала:

– Там кто-то есть.

– Это ворон? – тихо спросил Гарион.

Она на мгновение сосредоточилась, затем ответила:

– Нет. Это один из нападавших. Он пытается скрыться.

– Этот человек далеко?

– Совсем близко. – Польгара продолжала всматриваться в туман. – Вон там. Там, за тем деревом, – у него рука сломана, она висит плетью.

Гарион смутно различил темную фигуру, полускрытую уродливым узловатым корнем огромного дерева. Краешком глаза он уловил движение и заметил неуклюжее существо, показавшееся из-за деревьев. Почти неразличимое в тумане, оно выглядело каким-то серым и было таким тощим, что больше напоминало скелет.

Одето оно было в лохмотья, испачканные грязью и кровью. Бледную кожу покрывали редкие волосы, к тому же шло существо на полусогнутых ногах, громко сопя, а длинные, безвольно свисающие руки едва не касались земли. Глаза его были совершенно пусты и бессмысленны, а рот широко разинут.

Но вот из чащи появилось еще одно существо, потом еще. Они издавали звуки, похожие на стоны, ничем не напоминающие членораздельную речь, но тем не менее весьма красноречивые, – ясно было, что существа голодны как волки.

– Тот, со сломанной рукой, намеревается спасаться бегством! – шепнула Польгара.

С отчаянным криком несчастный злодей выскочил из своего укрытия и пустился наутек. Вороны ринулись за ним в погоню, постанывая все громче. Их неустойчивая походка совершенно не мешала им удивительно проворно передвигаться по чаще, да и полусогнутые ноги были скорее подспорьем, а вовсе не помехой.

Петляя и кидаясь из стороны в сторону, охваченный паникой убийца бежал во весь дух, но ужасные преследователи с каждым шагом неотвратимо приближались к своей жертве. Когда, наконец, раненый исчез в тумане, страшные существа были всего в каких-нибудь нескольких ярдах позади него.

Затем из тумана раздался леденящий душу крик. Несчастный снова закричал, потом еще раз.

– Они убивают его? – Голос Сенедры был неузнаваем.

Лицо Польгары совершенно побелело, а глаза наполнились ужасом.

– Нет, – дрожащим голосом ответила она.

– А что же они делают с ним? – спросил Шелк.

– Они его едят.

– Но... – начал было Шелк и умолк: из тумана вновь послышались вопли. – Так он все еще...

Он уставился на Польгару, глаза его стали совершенно круглыми, а со щек медленно сползал румянец.

Сенедра ахнула.

– Заживо? Они едят его живым?

– Вот почему я и пытался вас предостеречь, ваше величество, – мрачно сказал Сади. – На это я и намекал. Когда они впадают в бешенство, уже не отличают мертвое от живого. Тогда они поедают все подряд.

– Тоф, – решительно обратился к великану Бельгарат. – А спугнуть их можно?

Но гигант отрицательно покачал головой, повернулся к Дарнику и указал сперва на свою голову, а затем на живот.

– Он говорит, что они слишком слабо соображают, чтобы чего-то бояться, – растолковал кузнец. – Им неведомы никакие чувства, кроме голода.

– Что же нам делать, отец? – спросила Польгара.

– Остается только убегать, – ответил старик, – ну а если кто-то из этих тварей попадется нам, придется без пощады убивать. – Потом он посмотрел на Тофа. – А долго они в состоянии бежать?

Тоф поднял руку и очертил ею полукружье у себя над головой, потом еще раз, потом еще.

– Много дней подряд, – перевел кузнец.

Лицо Бельгарата сделалось каменным.

– Вперед! И не отставать!

Теперь они ехали гораздо медленнее, а все мужчины держали оружие наготове.

Первому нападению они подверглись, проехав не больше мили. Десяток людей-воронов с серыми лицами, ковыляя, показались из-за деревьев, с голодными стонами они загородили тропу.

Гарион кинулся на них, размахивая мечом. Он буквально прорубал себе дорогу сквозь гущу брызжущих слюной вурдалаков, которые с тупым выражением лиц тянули к нему лапы, пытаясь стащить его с седла. Они распространяли вокруг себя тошнотворное, невыносимое зловоние. Гарион перебил почти половину нападавших и поворотил коня, чтобы покончить с остальными, но вдруг натянул поводья, содрогнувшись от отвращения. Уцелевшие вурдалаки разрывали тела павших собратьев, откусывая сочащиеся кровью куски тела и торопливо заталкивая их в свои разверстые пасти руками, похожими на когтистые лапы. При этом они не переставали постанывать.

Бельгарат и остальные осторожно объехали поляну, где разыгралось это страшное пиршество. Все упорно отводили глаза от дикого зрелища.

– Так у нас ничего не выйдет, отец, – сказала Польгара. – Рано или поздно кто-нибудь из нас утратит бдительность. Нам необходима защита.

Бельгарат с минуту размышлял.

– Наверное, ты права, Польгара, – согласился он и поглядел на Гариона. – Вы с Дарником смотрите внимательно, как это делается! Я хочу, чтобы вы сменили нас, когда мы устанем.

Они тронулись шагом, а Бельгарат с Польгарой объединенными усилиями воли создавали защитный барьер, надежно ограждающий путников от возможных неожиданностей. И они не заставили себя долго ждать. Прямо из-за корявого дерева, словно отделившись от него, выскочил серолицый вурдалак, истекая вонючей слюной и постанывая. Когда он был уже ярдах в десяти от лошади Дарника, он вдруг отлетел назад, словно ударившись с размаху обо что-то твердое. С жуткими стонами чудище вновь кинулось на невидимую преграду, царапая воздух грязными лапами с длинными загнутыми когтями.

– Дарник, – раздался спокойный голос Польгары, – разберись с этим уродцем, пожалуйста.

– Хорошо, Польгара. – Лицо кузнеца выразило крайнюю степень сосредоточенности, и он что-то пробормотал себе под нос. Очертания фигуры человека-ворона словно заколебались, что-то замерцало – и уродец исчез. Он возник вновь уже в двадцати ярдах от путешественников, возле огромного разлапистого дерева. Он сделал попытку вновь напасть, но похоже, был не в состоянии сдвинуться с места. – Он надолго застрял, – сказал Дарник.

– Что ты с ним сделал? – спросил Шелк, глядя на извивающегося кровососа.

– Защемил ему в стволе руку, – ответил Дарник. – Если он захочет вновь напасть, то ему придется либо тащить за собой дерево, либо распрощаться с лапой. Я на самом деле его не сильно поранил, но чтобы высвободиться, ему понадобится целый день, не меньше.

– Ты хорошо держишь щит, Польгара? – спросил Бельгарат не оборачиваясь.

– Да, отец.

– Тогда давай прибавим шагу. Мешкать неразумно, да и опасно.

И они снова двинулись в путь, вначале рысью, а затем легким галопом. Щит, созданный Бельгаратом и Польгарой, двигался чуть впереди них, разбрасывая в стороны оборванных вурдалаков.

– Где они раздобыли одежду? – поинтересовался Шелк.

Тоф сделал движение, похожее на взмах лопаты землекопа.

– Он говорит, что они снимают ее с тел мертвецов, когда выкапывают их из могил, – перевел Дарник.

Шелк содрогнулся.

– Теперь понятно, отчего они так смердят.

Следующие несколько дней Гарион помнил как в тумане: им с Дарником приходилось сменять Бельгарата и Польгару каждые четыре часа, и бремя щита с каждой милей делалось все тяжелее. А туман и не думал рассеиваться, видно было не более, чем на сотню ярдов вперед, и искореженные стволы, кривляющиеся и ощеренные, с пугающей внезапностью выглядывали из мутной пелены. Кругом мелькали серые бесформенные тени, и весь лес выл и стонал.