Текст книги "Властелин мургов"

Автор книги: Дэвид Эддингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

После такого дождя трудно было найти сухие дрова в лесу, но Гарион использовал приобретенный в походе за Шаром опыт и принялся отыскивать топливо под поваленными деревьями, с подветренной стороны стволов, под камнями. К вечеру они с Эриондом собрали внушительную кучу дров и хвороста, пока Польгара и Сенедра готовились к ужину.

В нескольких сотнях ярдов вниз по склону нашли маленький родник, и Гарион с двумя кожаными ведрами пошел за водой, то и дело оскальзываясь на мокрой земле. Свет в чаще угасал быстро, и вскоре красноватый свет костра весело заплясал на ветвях елок. Пришел Гарион с двумя полными ведрами воды, раскачивающимися у него в руках.

Польгара повесила на сук свою мокрую накидку и, напевая что-то себе под нос, принялась вместе с Сенедрой колдовать над очагом.

– О, спасибо, ваше величество, – сказала Сенедра, принимая ведра у Гариона.

Улыбка у нее получилась несколько неестественная – она лишь старалась казаться веселой.

– Я делаю это с превеликим удовольствием, ваше величество, – ответил он, картинно кланяясь Сенедре. – Задача младшего повара – найти и принести воды для помощника главного повара.

Она кротко улыбнулась, чмокнула Гариона в щеку, потом вздохнула и снова принялась за овощи – гарнир к мясу, которое варила Польгара.

После ужина все сели у костра, вялые, полусонные, и некоторое время молча сидели и слушали шум ветра в верхушках деревьев и шелест капель дождя над головой.

– Сколько же мы сегодня проехали? – сонным голосом поинтересовалась Сенедра, устало прислонив голову к плечу Гариона.

– Думаю, семь-восемь лиг, – ответил Дарник. – По бездорожью много не проедешь.

– Мы поедем быстрее, когда выберемся на дорогу из Мургоса на Большую ярмарку, – добавил Шелк, и в глазах его появился блеск от одной этой мысли, а длинный и острый нос задергался.

– Выберемся, выберемся, – успокоил его Бельгарат.

– Нам придется пополнить запасы, Бельгарат, – сказал Шелк, и глаза его заблестели еще ярче.

– Думаю, мы возложим это на Дарника. Люди, которые вступают в деловые отношения с тобой, Шелк, потом, одумавшись, приходят в такую ярость...

– Бельгарат, ты же сам вроде говорил, что торопишься.

– Не вижу связи.

– Когда за тобой кто-то гонится, всегда движешься быстрее, ты разве не замечал?

Бельгарат смерил Шелка долгим неприязненным взглядом.

– Ладно, оставим это, – процедил он, а затем обратился к остальным:

– А не пора ли нам поспать? Завтра у нас долгий день.

После полуночи Гарион внезапно проснулся. Он лежал, завернувшись в одеяло, рядом с Сенедрой и слушал ее ровное дыхание и звуки капели над головой. Ветер утих, костер прогорел, лишь угли давали слабый красноватый свет. Сна как не бывало. Гарион попытался понять, в чем дело.

– Не шуми, – тихо произнес Бельгарат, лежавший в дальнем углу шатра.

– И тебя что-то разбудило, дедушка?

– Ты осторожно сними с себя одеяло и положи руку на меч, – произнес Бельгарат так тихо, что его слова еле достигли ушей Гариона.

– А в чем дело, дедушка?

– Слушай!

Где-то вверху во тьме дождливой ночи раздалось мощное хлопанье больших крыльев, и Бельгарат с Гарионом увидели слабую вспышку красноватого огня. Снова захлопали крылья, потом все стихло.

– Шевелись, Гарион, – торопливо произнес Бельгарат. – Возьми меч и прикрой чем-нибудь Шар, чтобы она не увидела его огня.

Гарион высвободил ноги из-под одеяла и нащупал во тьме меч, унаследованный от Ривы Железной Хватки.

И вновь послышалось хлопанье огромных крыльев, а затем и неприятный шипящий крик, сопровождаемый новой вспышкой красноватого света.

– Что это? – воскликнула Сенедра.

– Спокойно, девочка! – произнес Бельгарат.

Они напряженно прислушивались к шуму крыльев, пока он не растворился в шуме дождя.

– Что это там такое, Бельгарат? – испуганно спросил Шелк.

– Это такая громадина, – спокойным голосом отвечал старик. – У нее с глазами не очень хорошо, и глупа как пробка, но все равно она очень опасна. Она сейчас охотится. Может быть, почувствовала лошадей. Или нас.

– Откуда ты знаешь, что это "она"? – спросил Дарник.

– Потому что она одна такая осталась в мире, и хотя не часто вылезает из своей пещеры, но за несколько веков людям удавалось видеть ее неоднократно, это дало почву множеству легенд.

– Мне начинает все это не нравиться, – прошептал Шелк.

– Она не очень-то похожа на драконов, как их рисуют, – продолжал Бельгарат. – Но велика и действительно летает.

– Перестань, Бельгарат, – ухмыльнувшись, сказал Дарник. – Драконов не бывает.

– Рад это слышать. Почему бы тебе не встать, выйти и объяснить это ей самой?

– Это то же самое создание, которое мы слышали в ту ночь над Марадором? – спросил Гарион.

– Да. Ты взял меч?

– Вот он, дедушка.

– Хорошо. Теперь потихоньку вылезай и забросай угли грязью. Свет привлекает ее, так что надо не дать углям вдруг вспыхнуть.

Гарион выбрался наружу и быстренько забросал тлеющие угли грязью.

– А эта тварь что – летающий ящер? – испуганно спросил Шелк.

– Нет, – ответил Бельгарат, – это разновидность птицы. У нее длинный змеевидный хвост, а покрыта она скорее чешуей, чем перьями. И у нее есть зубы – много, все длинные и острые.

– А насколько она велика? – поинтересовался Дарник.

– Ты помнишь конюшню Фалдора?

– Да.

– Вот приблизительно с нее.

Издали до них долетел хриплый крик птицы, они увидели слабый красноватый свет.

– Ее огонь не слишком и страшен, – продолжал тихо рассказывать Бельгарат, – особенно когда лес такой мокрый. Вот попадись ты ей в сухой траве, тогда придется плохо. Она большая, но не очень смелая, а на земле неповоротливая, как корова на льду. Если с ней сразиться, то особого вреда ей не принесешь. Самое большее, чего можно добиться, так это отпугнуть ее.

– Сразиться? – Шелк усмехнулся. – Ты шутишь.

– Может случиться, что и придется. Если она голодна и почувствует наш запах или запах лошадей, то продерется к нам и сквозь эту чащобу. Так вот. У нее есть несколько уязвимых мест. Хвост – прежде всего. Крылья загораживают ей обзор сзади, а когда она на земле, то слишком медленно разворачивается.

– Если я правильно понял, – сказал Шелк, – надо забежать сзади и бить этого дракона по хвосту, верно?

– Примерно так.

– Бельгарат, ты не в своем уме! А почему бы не использовать волшебство, чтобы отогнать ее?

– Потому что она невосприимчива к волшебству, – спокойно объяснила Польгара. – Это одно из "усовершенствований", которые Торак и другие боги придумали после создания земных тварей. Идея создать дракона так увлекла его, что он выбрал эту тварь своим тотемом и всячески старался сделать ее непобедимой.

– И в этом один из ее самых крупных недостатков, – кисло пошутил Бельгарат. – Ну да ладно. Зато эта птица-дракон неповоротлива, глупа и не переносит боли. Если действовать умеючи, можно отпугнуть ее, не причинив себе вреда.

– Возвращается! – воскликнул Эрионд.

Над лесом снова разнеслось шумное хлопанье огромных крыльев.

– Давайте выйдем на открытое место, – с волнением в голосе произнес Бельгарат.

– Вот это верно, – согласился Шелк. – Если уж дойдет до дела, то мне нужно, чтобы было где разгуляться.

– Сенедра, – сказала Польгара, – ты заберись поглубже под ветки и спрячься там получше.

– Хорошо, тетушка Пол, – тихим голоском ответила испуганная Сенедра.

Все тихо выбрались из шатра в мокрую тьму. Дождь, стихнув, превратился в изморось. Лошади, привязанные неподалеку, нервно фыркали, и Гарион почувствовал запах страха, исходящий от них, несмотря на смолистый аромат хвои.

– Все нормально, теперь давайте немного рассредоточимся, – скомандовал Бельгарат, – и будем предельно внимательны. Первыми на нее не нападать, если только она не обнаружит нас.

Они вышли из чащи на поляну и начали расходиться в стороны. Гарион, держа в руках меч, осторожно двинулся в дальний конец поляны, нащупывая ногой почву при каждом шаге. Он нашел большое дерево и встал за стволом.

Все стояли и напряженно вглядывались в ночное небо.

Шум огромных крыльев приближался, еще раз путники услышали неприятный крик птицы. Под сопровождение этого звука Гарион увидел в небе громадное огненно-дымное облако и в его свете – очертания птицы-дракона. Тварь оказалась больше, чем он предполагал. Ее крылья спокойно могли бы закрыть площадь в акр[2]2
  По современным понятиям – 0, 4 гектара.


[Закрыть]. Хищный клюв был раскрыт, и Гарион смог отчетливо увидеть острые зубы, сквозь которые исторгалось пламя. У нее были очень длинная змеевидная шея, огромные когти и длинный хвост гигантской ящерицы. Птица приземлялась на поляну, размахивая хвостом, точно плетью.

Эрионд вышел из-за дерева и направился в центр поляны с таким спокойствием, будто совершал привычную утреннюю прогулку.

– Эрионд!

Это воскликнула Польгара, видя, как птица-дракон с победоносным криком садится на поляну. С растопыренными когтями и раскрытым клювом она надвинулась на незащищенного юношу и извергла темно-оранжевый огненный смерч, чтобы поглотить Эрионда. В страхе за него Гарион выскочил из-за дерева с поднятым мечом, но не успел он подбежать к птице, как внезапно почувствовал знакомый всплеск воли тетушки Польгары, и Эрионд исчез, перемещенный ею в безопасное место.

Земля вздрогнула, когда птица-дракон тяжело опустилась на поляну, крикнув в бессильной злобе и обдав поляну красноватым огненным облаком. До чего же она была велика! Ее полусложенные, с чешуйчатым покрытием крылья вздымались повыше любого дома. Подвижный хвост по толщине превосходил тело лошади, усыпанный острыми зубами клюв выглядел устрашающе. Тошнотворный запах заполнял поляну всякий раз, как она исторгала пламя. В свете этого пламени Гарион ясно увидел длинный разрез ее глаз. Судя по рассказу Бельгарата, Гарион ожидал увидеть совершенно тупые глаза, но горящий взгляд, которым она окидывала поляну, показался ему возбужденным, проницательным и устрашающим.

Прежде других на птицу набросились, выскочив из-за укрытия, Дарник и Тоф – первый с топором, второй с обоюдоострым мечом – и начали наносить ей удар за ударом по извивающемуся хвосту. Лес огласился криком птицы. Она выбросила в воздух огненный столб и стала цепляться когтями за суглинистую лесную почву.

– Осторожно, она разворачивается! – крикнул Шелк.

Птица-дракон устрашающе развернулась, хлопая гигантскими крыльями и взметая в воздух землю своим хвостом. Но Дарник и Тоф уже ретировались под прикрытие деревьев. Чудовище развернулось и принялось осматривать поляну горящими глазами, а в этот момент Шелк подскочил к ней сзади со своим коротким драснийский мечом и стал наносить ей удар за ударом в основание хвоста. Когда же птица развернулась, чтобы противостоять его нападению, он скрылся за деревьями.

И тогда на поляну снова выступил Эрионд. Без тени страха на лице, преисполненный решимости, он вышел из-за деревьев и бросился к злобному чудовищу.

– Чего тебе нужно? – спросил он хладнокровно. – Ты же знаешь, что не место и не время для этого.

Птица-дракон, казалось, вздрогнула при звуке его голоса, и ее горящие глаза глянули настороженно.

– Чему быть, того не миновать, – самым серьезным тоном продолжал Эрионд. – Этого никто из нас не избежит, и ты ничего не добьешься своими глупыми выходками. Так что лучше улетай. Мы не хотим тебе зла.

Птица вздрогнула, и Гарион внезапно понял, что она не только удивлена, но и напугана. Но тут она как бы постаралась прийти в себя. Издав злобный клекот, она выпустила из раскрытого клюва огромную струю пламени, стараясь поглотить Эрионда, который даже и не попытался отскочить в сторону.

Гарион напрягся до последнего нерва, каждая частица его тела рвалась на помощь Эрионду, но он обнаружил, что не может сдвинуться с места. Он стоял, сжимая в руке меч, неподвижный, не в силах помочь.

Когда струя пламени иссякла, взорам странников предстал Эрионд, целый и невредимый, с выражением сожаления и решимости на лице.

– Я надеялся, что нам не придется прибегать к таким вещам, – обратился он к птице, – но ты не оставляешь нам выбора. – Эрионд вздохнул. – Что ж, Бельгарион, помоги ей улететь, но, пожалуйста, не причиняй излишнего вреда.

Гарион почувствовал такой прилив радости и возбуждения, словно слова Эрионда вывели его из состояния оцепенения. Он бросился к птице-дракону со своим внезапно запламеневшим мечом и принялся наносить ей удары по незащищенным спине и хвосту. Появился отвратительный запах горелого мяса, птица закричала от боли, размахивая своим громадным хвостом. Гарион продолжал направо и налево рубить Ривским мечом, скорее пытаясь защитить себя, чем нанести урон птице.

Острый меч без труда справлялся с чешуей, мышцами и костями птицы, и через некоторое время Гарион отрубил фута четыре от кончика извивающегося хвоста.

Мощный крик птицы потряс окрестности, к небу взметнулся столб пламени.

Кровь, хлеставшая из ран птицы, попала в лицо Гариону, и он перестал видеть.

– Бельгарион! – закричала Польгара. – Берегись!

Бельгарион схватился за лицо, чтобы поскорее очистить его от липкой горячей крови. С устрашающим проворством птица-дракон стала разворачиваться, впиваясь в землю когтями и молотя по ней хвостом. Шар на мече Гариона засветился ярким пламенем, голубой огонь передался мечу, он зашипел и задымился, сжигая налипшую на его лезвии кровь. Птица уже приготовилась нанести удар клювом, но отпрянула перед раскаленным мечом. Гарион занес свой меч, и птица-дракон вздрогнула и попятилась.

Она действительно испугалась! По какой-то причине голубой свет меча напугал ее! Издавая крики и пытаясь защитить себя извержениями пламени, она пятилась, заливая поляну кровью из продолжавшего извиваться хвоста. Было что-то явно для нее непереносимое в свечении Шара. Охваченный приливом возбуждения, Гарион снова поднял меч, и жгучий столб пламени сорвался с конца клинка. Гарион стал разить птицу этим огнем в крылья и туловище, раздался треск и шипение. И вот, крича от боли и размахивая гигантскими крыльями, птица обратилась в бегство, цепляясь за землю когтями и поливая ее своей кровью.

Тяжело и неуклюже она оторвалась от земли, прорываясь через верхние ветви деревьев по краю поляны. Оглашая окрестности страшным криком, извергая огонь и дым, поливая землю кровью, она полетела куда-то на юго-запад.

Все молча наблюдали, как удаляется в дождливом небе ее огромный силуэт.

Польгара, мертвенно-бледная, вышла из-за деревьев и подошла к Эрионду.

– О чем ты думал в это время? – до странности спокойным голосом спросила она.

– Не понимаю, о чем ты, Польгара, – ответил Эрионд, действительно удивленный.

Польгара с видимым усилием старалась выглядеть спокойной.

– Слово "опасность" для тебя ничего не значит?

– Ты про птицу? О, она не так уж и опасна.

– Ну да, а когда тебя с головой окутало огнем? – вступил в разговор Шелк.

– А, ты про это? – Эрионд улыбнулся. – Но пламя-то было ненастоящим. – Эрионд обвел взглядом компанию. – Вы разве этого не знали? – спросил он, выглядя несколько удивленным. – Это только одна видимость. Все, что представляет собой зло, – это иллюзия. Мне жаль, если кто-то из вас волновался за меня, но у меня не было времени на объяснения.

Польгара некоторое время смотрела на юношу, предельно спокойного, и затем обратилась к Гариону, еще не остывшему от боя.

– И вы... вы... – Слова не давались ей. – Вы оба... Это невозможно выдержать!

Дарник взглянул на Польгару встревоженно, потом передал свой топор Тофу и обнял ее за плечи.

– Ну, успокойся, – произнес он.

Некоторое время она пыталась сдерживать себя, а потом спрятала лицо на груди Дарника.

– Ну ладно, ладно, Пол, – снова попытался он успокоить ее и повел к шатру.

– Вот придет утро, и все покажется не таким страшным, как сейчас.

Глава 3

Больше в эту дождливую ночь Гарион почти не спал. Сердце продолжало колотиться от возбуждения битвы, и он, лежа под одеялом подле Сенедры, вновь и вновь переживал события встречи с птицей-драконом. Лишь к утру он успокоился и смог вернуться к мысли, пришедшей ему в голову в пылу сражения. Ему понравилась битва, которая, казалось бы, должна была напугать его. Именно понравилась. И чем больше он думал об этом, тем отчетливее понимал, что такое с ним происходит не впервые. Еще в детстве это ощущение приходило к нему каждый раз, когда он оказывался в опасной ситуации.

Его сендарийское воспитание подсказывало ему: такое влечение к стычкам и опасностям является, по-видимому, нездоровым алорийским наследием и следует контролировать себя, но он явственно сознавал, что не станет этого делать. Он наконец нашел ответ на этот надоедавший ему вопрос – "почему я?". Значит, он избран для этой трудной, опасной задачи, ибо идеально подходит для ее выполнения.

– Такая миссия возложена на меня, – прошептал он. – Когда возникает необычно опасная ситуация, которую не может разрешить ни одно рациональное человеческое существо, привлекают меня.

– Ты о чем, Гарион? – прошептала сквозь сон Сенедра.

– Ни о чем, дорогая, – ответил он. – Просто думаю вслух. Спи, спи.

– М-м-м, – промычала она и, свернувшись в клубок, теснее прижалась к нему, и он почувствовал лицом тепло ее волос.

Бледный свет зари понемногу просачивался сквозь мокрые кроны деревьев.

Вдобавок к непрекращающейся измороси от земли стал подниматься туман, и темные стволы елей и пихт медленно растворялись во влажном сером облаке.

Гарион, открыв полусонные глаза, увидел силуэты Дарника и Тофа. Оба стояли возле погасшего очага у входа в шатер. Гарион аккуратно, стараясь не разбудить жену, выбрался из-под одеяла и надел влажные башмаки. Потом встал, набросил на плечи накидку и вышел на улицу. Взглянув на сумрачное утреннее небо, он произнес спокойным голосом человека, вставшего до восхода солнца:

– Все еще сыплет, как я посмотрю.

Дарник кивнул.

– Такой уж сезон, теперь неделю не разгонит, а то и больше. – Он открыл кожаный мешочек, висевший на поясе, и достал оттуда трут. – Огонь надо бы разжечь.

Тоф, огромный и безмолвный, подошел к шатру, взял пару кожаных ведер и пошел вниз по крутому спуску к источнику. Несмотря на свои гигантские размеры, двигался он сквозь мокрый кустарник почти бесшумно.

Дарник стал на колени у очага и аккуратно сложил в центре сухие ветки.

Рядом с горкой он положил трут и достал кремень и железо.

– Как там Польгара, спит еще? – спросил его Гарион.

– Лежит с закрытыми глазами. Говорит, что так приятно полежать в тепле, когда кто-то разводит огонь. – И Дарник улыбнулся, приятно и открыто.

Гарион тоже улыбнулся ему в ответ.

– Это оттого, что все эти годы она всегда встает первой. – Он помолчал. – Как она себя чувствует после сегодняшней ночи? Все переживает? – спросил он.

– Я думаю, – сказал Дарник, нагнувшись над очагом и высекая искру, – она уже немного успокоилась.

При каждом ударе железа о кремень сноп искр вылетал у него из-под рук.

Наконец трут задымился, и кузнец стал осторожно раздувать уголек, пока не возник крошечный язычок пламени. Он поместил это пламя под сухие ветки, и они с треском занялись.

– Вот и загорелось, – произнес он, убирая погашенный трут обратно в кожаный мешочек вместе с кремнем и железом.

Гарион пристроился рядом и стал ломать длинные сучья.

– Ты держался сегодня ночью героем, – сказал Дарник, подкладывая вместе с Гарионом сучья в огонь.

– Я думаю, не героем, а ненормальным, – сухо ответил Гарион. – Разве кто в здравом уме полезет в такое дело? Несчастье в том, что я оказываюсь в центре таких событий, еще не успев понять, как это опасно. Иногда я задумываюсь: может, дедушка прав, утверждая, что тетушка Пол роняла меня в детстве и я ударялся головой?

Дарник усмехнулся.

– Я немножко сомневаюсь в этом, – сказал он. – Она всегда очень осторожна в обращении с детьми и другими хрупкими предметами.

Они подбросили еще дров в костер. Гарион, увидев, что огонь весело пляшет на поленьях, встал. Красноватый свет костра проникал сквозь туман, и все вокруг казалось нереальным, словно ночью они невзначай пересекли границу реального и вошли в царство волшебства.

Пришел Тоф с ведрами, и в этот момент из шатра появилась Польгара, расчесывая длинные черные волосы. Единственный белый локон над левой бровью почему-то казался сегодня утром раскаленным добела.

– Какой хороший костер, дорогой, – сказала она, целуя мужа, а затем посмотрела на Гариона. – Как ты себя чувствуешь, все нормально?

– Что? О да, прекрасно.

– Может, какие порезы, ссадины, ожоги, которых ты не заметил ночью?

– Нет. Похоже, я вышел из этого поединка без единой царапины. – Гарион помолчал, не решаясь задать ей вопрос. – Мы тебя действительно расстроили сегодня ночью, Польгара? Я имею в виду – Эрионд и я?

– Да, Гарион, но это было ночью. Что бы ты хотел на завтрак?

Некоторое время спустя, когда бледный рассвет стал увереннее пробираться сквозь деревья, вылез наружу и Шелк. Дрожа всем телом, он протянул руки над костром и стал с подозрением всматриваться в то, что кипело в котле у Польгары, поставленном на плоском камне у огня.

– Опять эта размазня? – недовольно произнес он.

– Овсяная каша, – поправила его Польгара, помешивая в котле длинной деревянной ложкой.

– Какая разница!

– Есть разница. Помельче овес или покрупнее.

– Помельче, покрупнее – все равно одно и то же, Польгара.

Она посмотрела на него, подняв бровь.

– Скажи-ка, принц Хелдар, отчего ты по утрам вечно всем недовольный?

– Потому что терпеть не могу утро. У утра есть единственный смысл – не давать, чтобы ночь и день столкнулись лбами.

– Может, один из моих тонизирующих напитков придаст тебе свежесть.

Он устало посмотрел на Польгару.

– А, не надо, спасибо, Польгара. Теперь, когда я совсем проснулся, мне лучше.

– Рада за тебя. Кстати, не мог бы ты чуть-чуть отодвинуться? Мне нужен этот край – поставить ветчину.

– Как тебе будет угодно.

Шелк повернулся и ушел в шатер.

Бельгарат, лежавший от нечего делать на своей постели поверх одеяла, с удивлением взглянул на маленького драснийца.

– Для умного человека ты слишком часто позволяешь себе капризничать и взрываться, – сказал Бельгарат. – Приучись не трепать нервы Польгape, когда она готовит.

Шелк что-то проворчал и взял в руки свой изъеденный молью меховой головной убор.

– Пойду-ка проверю лошадей, – решил он. – Не хочешь прогуляться?

Бельгарат взглянул на уменьшающуюся кучку дров возле костра.

– Неплохая идея, – согласился он и встал с постели.

– И я с вами, – сказал Гарион. – Надо немного размяться. Похоже, я спал на корне эту ночь.

Гарион набросил ремень ножен меча на одно плечо и тоже вышел из шатра.

– Даже не верится, что это было, правда? – тихо произнес Шелк, когда они вышли на поляну. – Дракон какой-то. Сейчас, при свете, вообще все кажется прозаичным.

– Не совсем, – возразил Гарион и указал на обрубок чешуйчатого хвоста дракона, валяющийся на краю поляны. Самый его кончик по-прежнему немного шевелился.

Шелк кивнул:

– Да, с таким не каждый день столкнешься. – Потом, переведя взгляд на Бельгарата, спросил: – А не может эта птичка снова наведаться к нам? Нервная у нас получится дорога, если нам придется на каждом шагу оглядываться. Она мстительная?

– А ты как думаешь? – спросил его в свою очередь старик.

– Все-таки Гарион как-никак подрезал ей немного хвостик. Не примет ли она это слитком близко к сердцу?

– Как правило, это не в ее духе, – ответил Бельгарат. – Она несильна разумом. – Старик нахмурился. – Меня другое волнует – есть в этой встрече что-то не то.

– Начать с самой этой встречи. – Шелк с омерзением поежился.

– Я не о том. – Бельгарат покачал головой. – Не уверен, правильно ли я понял, но мне кажется, птица прилетала по поводу одного из нас.

– Эрионда? – предположил Гарион.

– И вам кажется, да? Но когда она увидела его, как мне думается, она вроде бы испугалась. И что он имел в виду, когда говорил ей какие-то странные слова?

– А кто его знает? – сказал Шелк, пожав плечами. – Он всегда был странным мальчиком. Я не думаю, что он живет в одном мире с нами.

– А почему дракона так напугал меч Гариона?

– Этот меч пугает целые армии, Бельгарат. Одно его пламя чего стоит.

– Но этой птице нравится – да, нравится! – пламя. Я видел, с каким умилением она смотрела на полыхающую конюшню. А как-то раз она целую неделю летала и любовалась лесным пожаром. А вот что с ней произошло этой ночью – убей, не могу понять.

Из чащи, где были привязаны лошади, вышел Эрионд, старательно обходя высокие кусты, с которых при малейшем прикосновении обрушивалась вода.

– Все в порядке? – спросил Гарион.

– С лошадьми? Все нормально, Бельгарион. Завтрак небось почти готов?

– Если это можно так назвать, – с кислой миной промямлил Шелк.

– Польгара отлично готовит, Хелдар, – горячо вступился за нее Эрионд.

– Каша – она и есть каша, тут даже лучший повар мира ничего не придумает.

Глаза у Эрионда засветились.

– Каша? О, я так люблю кашу.

Шелк посмотрел на Эрионда внимательно, а потом с досадой обратился к Гариону:

– Видишь, как легко подкупить молодежь? Вот оно, воспитание. – Он пожал плечами и со скучной физиономией добавил: – Ладно, что бы там ни было, а надо идти.

После завтрака они свернули ночной лагерь и под моросящим дождем тронулись в путь. Около полудня они вышли на широкое поле, местами поросшее кустарником и с пнями, торчащими тут и там. Шириной оно было с четверть мили, а в центре шла широкая и грязная дорога.

– Вот главная дорога из Мургоса, – сказал Шелк с удовлетворением.

– А зачем они посрубали все деревья? – спросил его Эрионд.

– Это из-за разбойников, которые подстерегают путников, прячась близ дороги. А хороший обзор позволяет путешественникам издалека увидеть разбойников и скрыться от них.

Путники выехали из леса, миновали заросшую высокой травой опушку и очутились на грязной дороге.

– Теперь мы можем ехать быстрее, – сказал Бельгарат и пустил лошадь резвым шагом.

Они ехали по дороге на юг в течение нескольких часов, и почти все время легким галопом. Расставшись с лесистыми предгорьями, они оказались на заросшей травой равнине. Въехав на вершину небольшого холма, они дали немного отдохнуть лошадям. На северо-западе за пеленой дождя угадывалась граница Арендийского леса, а недалеко впереди, на луговой равнине, – мрачные очертания серых стен мимбрийского замка. Сенедра вздохнула, глядя на скучную мокрую равнину и крепость, у которой, казалось, и камни были пропитаны упрямой подозрительностью, столь характерной для арендийского общества.

– Ты себя хорошо чувствуешь? – спросил Гарион, обеспокоенный выражением ее лица, которое, как он опасался, могло служить признаком возврата к недавней меланхолии, с таким трудом преодоленной.

– Эта Арендия – такое печальное место, – произнесла Сенедра. – Тысячи лет ненависти и горя. И кому они что доказали? Даже этот замок – и тот словно плачет.

– Просто дождь, Сенедра, – заметил Гарион предельно спокойным тоном.

– Да нет, – со вздохом возразила Сенедра, – не только.

Дорога из Мургоса представляла собой грязный желтый шрам, протянувшийся через поля побуревших и поникших трав. По этой дороге, змейкой извивавшейся под уклон к Арендийской долине, они ехали несколько дней – мимо громад мимбрийских замков и через грязные деревеньки с соломенными крышами и плетнями, над которыми постоянно висел в прохладном воздухе дым из труб, словно ядовитые испарения, а на лицах подневольных людей, облаченных в лохмотья, была написана вся история их жизни, прожитой в беспросветной нищете. На ночь путешественники останавливались в придорожных постоялых дворах, пропахших несвежей едой и немытыми телами.

На четвертый день, оказавшись на вершине холма, они увидели внизу Большую Арендийскую ярмарку, стоявшую на развилке дороги из Мургоса и Великого Западного Пути. Палатки расползлись в пестром смешении голубого, красного и желтого цветов во всех направлениях на лигу и больше, а по дорогам под серым дождливым небом тянулись вереницы груженых повозок, словно цепочки муравьев.

Шелк сдвинул на затылок свой поношенный головной убор и сказал:

– Может, мне лучше спуститься и оглядеться, прежде чем мы все туда поедем. Мы давно не бывали в этих местах и осмотреться не помешает.

– Хорошо, – согласился Бельгарат, – только без всяких выкрутасов.

– Выкрутасов?

– Ты знаешь, о чем я говорю, Шелк. Держи там себя в руках.

– Можешь на меня положиться, Бельгарат.

– Другого не остается.

Шелк улыбнулся, пришпорил лошадь и поскакал галопом, а остальные шагом поехали вниз по длинному склону в сторону вечно "временного" палаточного городка посреди моря грязи. По мере приближения к ярмарке Гарион все явственнее слышал какофонию от смешения звуков – одновременного крика тысяч голосов.

Доносились до путников и мириады запахов – специй и готовящейся пищи, редких духов, конюшен и загонов для лошадей.

Бельгарат попридержал коня.

– Подождем Шелка здесь, лишние неприятности нам ни к чему.

Они отвели лошадей в сторону и, стоя под моросящим дождем, наблюдали, как навстречу им взбираются по скользкой и грязной дороге повозки с грузом.

Шелк приехал через три четверти часа. Его лошадь тяжело взбиралась по мокрой дороге.

– Думаю, можно аккуратно подъезжать, – сказал он, и его лицо с острыми чертами хранило при этом весьма серьезное выражение.

– А в чем там дело? – спросил Бельгарат.

– Я наткнулся на Дельвора, – ответил Шелк, – и он сказал мне, что на ярмарке какой-то купец из Ангарака интересовался нами.

– Может, нам тогда лучше стороной объехать ярмарку? – предложил Дарник.

Шелк покачал головой.

– Я думаю, нам следует побольше разузнать об этом странном ангараканце.

Дельвор предложил нам погостить в его палатках денек-другой. Есть мысль – обогнуть ярмарку и въехать с противоположной стороны. Там можно пристроиться к какому-нибудь каравану из Тол-Хонета. Так мы обратим на себя меньше внимания.

Бельгарат стал раздумывать над этим предложением, глядя, прищурясь, в дождливое небо.

– Хорошо, – решил он. – Не будем терять время. Но мне не нравится, чтобы за нами кто-то шел. Поехали посмотрим, что нам посоветует Дельвор.

Они обогнули ярмарку по луговой траве и выехали на Великий Западный Путь в миле к югу от ярмарочного городка. По дороге ехало несколько скрипучих повозок из Толнедры, на которых восседали одетые в богатые меха купцы. Гарион и его друзья, никем не замеченные, пристроились в хвост этой вереницы. Постепенно смеркалось, приближался неприятный дождливый вечер. В узких проходах между палаток сновали купцы и покупатели со всех краев света. Ноги тонули в жидкой грязи, перемешанной копытами сотен лошадей и ногами ярко разодетых торговцев, которые кричали, на все лады расхваливая свой товар, шумно торговались друг с другом, не обращая внимания ни на дождь, ни на грязь под ногами. По бокам полотняных палаток висели факелы и масляные фонари. Чего здесь только не было, причем бесценные украшения лежали рядом с медными кувшинами и дешевыми оловянными блюдами.