Текст книги "Властелин мургов"

Автор книги: Дэвид Эддингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Гарион трепетно надеялся, что Сади понимает, насколько опаснее стала Хабат теперь, когда она уже не столь уверена в своем могуществе.

Узкие глаза жрицы настороженно и оценивающе глядели на иерарха. Постепенно Хабат оправилась от потрясения и обратилась к королю. Ургиту:

– Но совершено еще и гражданское преступление, ваше величество, – заявила она. – Правда, я полагала, что дело об осквернении святилища куда серьезнее, но поскольку наш мудрый иерарх счел обвинения необоснованными, мой долг объявить вам о преступлении, совершенном этими чужеземцами против государства.

Ургит и Агахак обменялись быстрыми взглядами. Потом Ургит с обреченным видом сгорбился в кресле.

– Король всегда готов выслушать слово служителей церкви, – сдержанно ответил он.

Хабат бросила на Сади самоуверенный и открыто враждебный взгляд.

– Со дня основания государства мерзкие яды и зелья жителей Страны змей запрещено ввозить в Хтол-Мургос королевским декретом. – Она подчеркнула последние слова. – После того как Усса со слугами был препровожден в темницу, я приказала обыскать их вещи. Внесите сумку! – распорядилась она.

Боковая дверь открылась, и вошел жрец низшего ранга, неся красный кожаный короб Сади. Сорхак с фанатичным блеском в глазах вырвал у него короб – лицо его сияло торжеством.

– Вот доказательство того, что этот Усса из Стисс-Тора нарушил наш закон и должен за это поплатиться жизнью! – проскрипел он.

Жрец расстегнул ремешок, открыл короб и достал оттуда множество бутылочек и глиняный кувшинчик, в котором жила Зит.

Лицо Ургита стало еще печальнее. Он растерянно поглядел на Сади.

– Как ты можешь это объяснить, Усса? – с надеждой в голосе спросил король.

Сади изобразил на лице полнейшую невинность.

– Уверен, что вы, ваше величество, и подумать не могли, будто я намеревался продать все это здесь, в Хтол-Мургосе!

– Хорошо, – кротко согласился Ургит. – Но ведь ты ввез их в пределы страны.

– Разумеется, но ведь предназначались они для продажи маллорейцам. В их стране спрос на такие зелья весьма велик.

– Что меня совершенно не удивляет, – подхватил Ургит, выпрямляясь в кресле. – Так, значит, ты не собирался продавать это моим подданным?

– Честью клянусь, что нет! – возмущенно ответил Сади.

Лицо Ургита прояснилось, и король с облегчением вздохнул.

– Вот, – сказал он, обращаясь к разъяренной Хабат, – вот в чем дело. Думаю, никто из нас не станет противиться, если этот найсанец продаст маллорейцам всю эту отраву – и чем больше, тем лучше.

– А что вы на это скажете? – сказал Сорхак, ставя короб Сади на пол и высоко поднимая глиняный кувшинчик. – Что за секрет скрываешь ты здесь, Усса из Стисс-Тора? – Он потряс кувшинчик.

– Осторожнее, приятель! – вскрикнул Сади, предостерегающе вытянув руки и подавшись вперед.

– Ага! – торжествующе воскликнула Хабат. – В этом сосуде наверняка скрыто нечто весьма важное для этого работорговца! Необходимо осмотреть содержимое. Возможно, тут-то и выяснится, что за преступление замыслил этот негодяй! Открой сосуд, Сорхак.

– Умоляю вас, – залепетал Сади. – Если вам дорога жизнь, не шутите с этим кувшинчиком!

– Открывай, Сорхак! – безжалостно приказала Хабат.

Самодовольный гролим снова потряс кувшинчик и принялся вывинчивать пробку.

– Прошу вас, благородный жрец! – с ужасом воскликнул Сади.

– Мы только посмотрим, – ухмыльнулся Сорхак. – Уверен, что один взгляд никому не повредит.

Он вынул пробку и поднес кувшинчик к лицу, заглядывая внутрь одним глазом.

Зит, разумеется, долго не раздумывала.

Со сдавленным криком Сорхак отпрянул, судорожно взмахнув руками. Глиняный кувшинчик отлетел в сторону, и Сади удалось подхватить его у самого пола.

Ужаленный жрец прижал ладони к лицу, на котором застыло выражение ужаса, а между пальцами у него струилась алая кровь. Затем он завизжал как свинья, содрогаясь всем телом, рухнул на пол и стал корчиться, ногтями раздирая себе лицо. Голова его колотилась о каменный пол. Конвульсии делались все сильнее, и вот на губах появилась пена. Издав истошный вопль, жрец неожиданно подпрыгнул, словно его подбросила какая-то неведомая сила, и замертво упал на пол.

Какое-то время все молчали, потом Хабат взвизгнула:

– Сорхак! Голос ее был полон отчаяния – не оставалось сомнений в том, что эта утрата для нее невосполнима. Она кинулась к распростертому на полу жрецу и рухнула на тело, содрогаясь от рыданий. Ургит с отвращением уставился на труп.

– О, зубы Торака! – выругался он, стиснув зубы. – Что у тебя там, в этом кувшинчике, Усса?

– О-о, это просто зверюшка, ваше величество, – нервно ответил Сади. – Я пытался предупредить его.

– В самом деле, Усса, ты сделал все от тебя зависящее, – растягивая слова, сказал Агахак. – И все мы это слышали. Как ты думаешь, могу я полюбоваться твоей... твоей зверюшкой? – Жестокая усмешка искривила лицо иерарха при взгляде на истерически рыдающую Хабат.

– Разумеется, о святейший, – быстро ответил Сади и осторожно положил кувшинчик на пол. – Маленькая предосторожность, – извиняющимся тоном сказал он. – Она немного нервничает, а я не желаю, чтобы она еще раз допустила оплошность. – Евнух склонился над кувшинчиком и принялся ласково приговаривать: – Все хорошо, дорогая. Плохой человек уже ушел, теперь все хорошо, все спокойно.

Но Зит свернулась в колечко на дне кувшинчика, все еще до глубины души оскорбленная.

– Правда, моя хорошая, – уверял ее Сади, – все уже прошло. Разве ты мне не веришь?

Из кувшинчика послышалось тихое шипение.

– Ах, как некрасиво так говорить, Зит! – мягко упрекнул ее Сади. – Я сделал все что мог, чтобы этот плохой человек не обидел тебя. – Евнух виновато взглянул на Агахака. – В толк не возьму, где она научилась таким гадким выражениям, о святейший! – И, снова повернувшись к кувшинчику, стал уговаривать: – Ну, прошу тебя, дорогая, не будь злюкой!

Маленькая змейка с величайшей осторожностью высунула голову из горлышка, приподнялась и поглядела на труп, распростертый на полу. Лицо Сорхака стало синим, а на губах медленно высыхала пена. Хабат, все еще судорожно всхлипывая, прижималась к его коченеющему телу. Зит медленно выползла из своего домика, презрительно вильнула хвостом в сторону мертвеца и подползла к Сади, издавая звук, напоминающий довольное мурлыканье. Сади протянул к ней руку, а змейка стала тыкаться носом в его пальцы.

– Ну разве она не прелесть? – гордо спросил Сади. – После того как она кого-нибудь укусит, становится ласковой, словно котенок.

Краешком глаза Гарион уловил движение у себя за спиной. Бархотка подалась вперед, зачарованно взирая на мурлычащую змейку широко раскрытыми глазами.

– Ты вполне контролируешь поведение своей питомицы, Усса? – с опаской спросил Ургит.

– О, разумеется, ваше величество! – уверил его Сади. – Она сейчас в прекрасном настроении. Чуть погодя я покормлю мою малышку, выкупаю, и она заснет сном младенца.

Ургит повернулся к иерарху.

– Ну, Агахак? Каково твое решение? Лично я не вижу смысла в дальнейшем слушании дела. И работорговец, и его слуги, как мне представляется, ни в чем не повинны.

Иерарх прикрыл глаза.

– Полагаю, вы правы, ваше величество. – И, обращаясь к одному из гролимов, приказал: – Освободите этого юного идиота!

Хабат с трудом поднялась, оторвавшись от безжизненного тела Сорхака. Ее изуродованное лицо было искажено горем. Поглядев сперва на Ургита, потом на Агахака, она спросила:

– А как же это? – Голос ее дрожал от отчаяния. – Кто за это ответит? – Жрица указала на труп Сорхака. – На кого падет моя месть?

– Этот человек погиб по собственной оплошности, Хабат. – Агахак оставался глух к ее мольбам. – Преступления совершено не было.

– Не было? – хрипло переспросила жрица. – Не было совершено преступления? – Голос ее зазвенел. – Неужели жизнь гролима стоит так дешево, что ею можно с такой легкостью пренебречь? – Она резко обернулась и обожгла Сади пламенным взором. – Ты ответишь за это, Усса из Стисс-Тора! – объявила она. – Я клянусь в этом здесь, над телом Сорхака – и над телом Торака! Тебе не уйти от меня! Я рассчитаюсь и с тобой, и со всеми твоими слугами за гибель Сорхака.

– Почему ты так убиваешься, Хабат? – насмешливо спросил Агахак. – В храме множество гролимов. Они точно такие же, как Сорхак, алчные, безумно честолюбивые и лживые. Смерть его была результатом его же безумия, кстати, и твоего тоже, – с жестокой усмешкой добавил он. – Полно, Хабат, уж не чувства ли тут замешаны? Возможно ли, что ты была мне неверна и искала утешения в объятиях другого, а, Хабат?

Лицо жрицы побелело, и она судорожно прижала ладонь к губам, осознав, что зашла чересчур далеко и слишком многое выплыло наружу.

Агахак рассмеялся – смех этот прозвучал жутковато.

– Неужто ты и в самом деле полагала, что я слишком занят поисками Сардиона и даже не подозреваю о твоих тайных развлечениях? Ответь мне, Хабат, удалось ли вам с Сорхаком хоть раз вызвать демона?

Жрица отпрянула с выражением ужаса в широко раскрытых глазах.

– Полагаю, не удалось, – пробормотал Агахак. – Какой позор! Столько усилий пропало даром! Возможно, тебе следовало найти другого соучастника твоих ночных забав, Хабат. Сорхак сердцем никогда не был до конца верен тебе, поэтому, поверь, твоя утрата не столь велика, как тебе кажется. А знаешь, как он звал тебя за глаза? – Хитрые искорки зажглись в глазах иерарха.

Жрица молча покачала головой.

– Из достоверных источников мне известно, что он частенько называл тебя "каргой со шрамами". Ну что, это немного утешает тебя в твоем горе?

Хабат отпрянула с искаженным лицом: до нее постепенно дошло, что ее публично унизили. Она зашипела от гнева и пнула ногой бездыханное тело.

– Карга со шрамами?! – визжала жрица, нанося удар за ударом. – Карга со шрамами?! Будь ты проклят, Сорхак! И пусть могильные черви вволю полакомятся твоим гниющим телом!

Затем сорвалась с места и выбежала вон.

– Кажется, она слегка расстроена, – задумчиво проговорил король.

Агахак пожал плечами.

– Разумеется. Расставаться с иллюзиями всегда больно.

Ургит рассеянно почесал кончик носа.

– Однако ее настроение накаляет обстановку в храме, Агахак. Миссия этого работорговца чрезвычайно важна для нас обоих, а женщина в истерике – особенно если она обладает властью – может быть весьма и весьма опасна. Вне сомнений, она относится к нашему другу-работорговцу крайне враждебно, поскольку он косвенно виновен как в ее унижении, так и в гибели Сорхака, и посему я считаю, что храм – далеко не самое безопасное для него место.

Агахак печально кивнул.

– Ваше величество прекрасно выражает свои мысли.

Лицо Ургита просияло, словно его осенила некая блестящая идея.

– Агахак, как ты отнесешься к тому, чтобы Усса и его слуги поехали со мной во дворец и пробыли там до тех пор, пока не тронутся в путь? Там Хабат не достанет его, если ей взбредет на ум какая-нибудь мерзость. – Король сделал паузу и добавил: – Разумеется, тебе решать, о святейший.

– Твое предложение весьма разумно, – ответил Агахак. – Малейшая оплошность – и ты во власти Каль Закета, а я на коленях перед Урвоном или Зандрамас. Надо попытаться любыми средствами этого избежать. – Он повернулся к Сади. – Итак, Усса, ты и твои слуги последуют за его величеством во дворец Дроим. Поклажу вам пришлют позднее. Там вы проведете время в безопасности, а через несколько дней корабль будет готов к отплытию. – Иерарх иронично улыбнулся. – Надеюсь, ты оценишь нашу нежную заботу о вашем благополучии.

Сади склонился в три погибели.

– Сердце мое переполняется благодарностью, о святейший!

– Этот дагаш Кабах пока побудет здесь, в храме, – сказал Агахак королю. – Таким образом, каждый из нас двоих будет располагать одним из важнейших компонентов великой миссии в Рэк-Хагге. Это заставит нас содействовать друг другу, – Разумеется, – поспешил согласиться Ургит. – Вполне понимаю тебя. – Король поднялся на ноги. – Час уже поздний. Итак, я ухожу, дабы не отвлекать тебя более от твоего святого долга, грозный иерарх.

– Кланяйтесь от меня госпоже Тамазине, вашей благородной матери, – столь же учтиво ответствовал Агахак.

– Непременно, Агахак. Уверен, она искренне порадуется, узнав, что ты не забываешь ее. В путь, Усса! – И король направился к дверям.

– Да пребудет с тобою дух Торака, великий король! – бросил ему вдогонку Агахак.

– Надеюсь, этот назойливый дух все же от меня отвяжется, – прошептал Ургит, склоняясь к уху Сади, когда они были уже в дверях.

– Вы, ваше величество, пришли как нельзя вовремя, – тихонько сказал Сади королю, шагая рядом с ним по коридору. – Обстановка медленно, но верно накалялась.

– Только не обольщайся, – недовольно проговорил Ургит. – Если бы не крайняя необходимость в том, чтобы Кабах беспрепятственно достиг Рэк-Хагги, я никогда не рискнул бы благорасположением гролимов. Я уверен, что ты хороший парень, но мне надо думать и о собственной шкуре.

Они вышли из сводчатых ворот храма, и король мургов, приосанившись, с наслаждением вдохнул прохладный ночной воздух.

– Как приятно вырваться на волю из этого дурно пахнущего местечка! – объявил он. Потом поманил одного из стражников. – Подай лошадей!

– Сию секунду, ваше величество.

Ургит снова обернулся к бритоголовому найсанцу.

– Ну что ж, хитрый лис, – весело сказал он, – может быть, теперь расскажешь мне начистоту, что делаешь здесь, в Хтол-Мургосе, и для чего разыграл этот спектакль? Я чуть было не лишился чувств, когда обнаружил, что таинственный Усса из Стисс-Тора – не кто иной, как мой давний знакомец Сади, главный евнух из дворца королевы Салмиссры.

Глава 13

Путники ехали по пустынным улицам ночного города, окруженные тесным кольцом стражников с факелами в руках.

– Разумеется, это постыдно, – говорил Ургит, склоняясь к Сади. – Кланяюсь этому Агахаку, унижаюсь перед ним, несу религиозную ахинею, чтобы его умаслить, но я себе на уме. Мне необходима его поддержка, поэтому я не могу позволить себе портить с ним отношения. А ему об этом известно, и он всячески пользуется таким положением вещей.

– Прочность связей между церковью и государством здесь, в Хтол-Мургосе, широко известна, – кивнул Сади.

Кавалькада въехала на площадь. Отсветы факелов плясали на стенах окружавших ее зданий.

Ургит пренебрежительно фыркнул.

– Связи? Нет, это больше похоже на цепи, Сади, и цепи эти все крепче обматываются вокруг моей бедной шеи. – Король взглянул на темное небо. В свете факелов его черты еще сильнее заострились. – Мы с Агахаком сошлись в одном: для нас обоих жизненно необходимо, чтобы Кабах достиг Рэк-Хагги до прихода зимы. Люди Джахарба долгие месяцы прочесывали окрестности западного Хтол-Мургоса, пытаясь отловить работорговцев, которые помогут Кабаху проскользнуть через маллорейскую границу. – Король хихикнул, глядя на Сади. – И – о счастье – первый, кто попался, оказался моим старым другом! Я не посчитал нужным информировать Агахака о том, что мы с тобой знакомы. Мне нравится держать кое-что от него в секрете.

Сади состроил кислую мину.

– Нетрудно догадаться, зачем ты хочешь заслать убийцу в город, где находится штаб-квартира Каль Закета.

– И не советую вам мешкать, любуясь местными достопримечательностями, после того как доставите его туда, – сказал Ургит. – К тому же Рэк-Хагга – не такой уж красивый город.

Сади обреченно закивал.

– Примерно так я и полагал. – Ладонь его с длинными пальцами погладила бритую голову. – Впрочем, смерть Каль Закета не решит твоих проблем, ведь правда? Не могу поверить в то, что маллорейские генералы упакуют свои пожитки и отправятся восвояси лишь потому, что их император погиб.

Ургит тяжело вздохнул.

– Не все сразу, Сади. Я могу и подкупить генералов, и даже перекупить их, или предпринять еще что-то в этом роде. Но сперва необходимо избавиться от Закета. С этим человеком невозможно договориться. – Король оглядел мрачные каменные здания, освещенные неверным светом чадящих факелов. – Ненавижу это место! – вдруг вырвалось у него. – Ненавижу всем сердцем.

– Рэк-Ургу?

– Хтол-Мургос, Сади. Терпеть не могу всю эту вонючую страну! Ну почему, почему я не родился в Толнедре или, допустим, в Сендарии? За что мне эта кара – заживо гнить в Хтол-Мургосе?

– Но ты же король.

– Увы, не по собственному выбору! Один из наших очаровательных национальных обычаев диктует, чтобы все прочие потенциальные претенденты на престол после коронации законного правителя были преданы смерти. Таким образом, выбор у меня был невелик: или трон, или могила. Прежде чем я стал королем, у меня было множество братьев. Это теперь я единственное дитя у матери. – Он содрогнулся. – Невеселый разговорчик, правда? Почему бы не переменить тему? Что ты поделываешь в Хтол-Мургосе, Сади? Я полагал, ты правая рука Салмиссры.

Сади прокашлялся.

– Мы с ее величеством разошлись во мнениях, и я счел за благо на некоторое время покинуть Найс.

– Но почему ты подался в Хтол-Мургос? Почему не направился в Тол-Хонет, к примеру? Эта страна куда более цивилизованная, и вообще там гораздо вольготнее.

– Он снова тяжело вздохнул. – Все бы отдал за то, чтобы жить в Тол-Хонете.

– Я нажил себе парочку весьма влиятельных недругов в Толнедре, ваше величество, – ответил Сади. – А в Хтол-Мургосе я как у себя дома, к тому же нанял этих алорийцев, чтобы они защищали меня, и вырядился работорговцем.

– А тут-то тебя и сцапал Джахарб, – продолжил Ургит. – Бедный добрый Сади, куда бы ты ни ехал, везде влипаешь в политические дрязги, даже если совершенно этого не желаешь.

– Это проклятье тяготеет надо мною, – замогильным голосом ответил Сади. – Оно преследует меня всю жизнь.

Они свернули за угол и приблизились к огромному зданию, окруженному высокой стеной. Его башни и купола носили печать какого-то варварского великолепия и, в отличие от прочих зданий Рэк-Урги, были ярко раскрашены в кричащие и совершенно несочетаемые между собою цвета.

– Добро пожаловать во дворец Дроим, – с насмешливой торжественностью объявил король Ургит, – наследственную резиденцию королевского дома Урги.

– Да-а, необыкновенное сооружение, ваше величество, – пробормотал Сади.

– Если быть дипломатичным, то да. – Ургит критическим оком оглядел свой дворец. – Он кричащий, безобразный – словом, верх безвкусицы. Впрочем, для меня это как раз то, что надо. – Он повернулся к одному из стражников. – Будь хорошим мальчиком и поезжай вперед, – приказал он. – Скажи страже у ворот, что приближается сам великий король, и, если ему придется ждать, покуда эти остолопы откроют ворота, он прикажет отрезать им уши.

– Слушаюсь, ваше величество!

Ургит ухмыльнулся, глядя на Сади.

– Это одно из немногих доступных мне развлечений, – пояснил он. – Я могу вволю измываться только над слугами и простыми вояками – а ведь в глубине души каждого мурга живет неутолимая жажда поиздеваться над кем-нибудь.

Они въехали в загодя распахнутые ворота и спешились посреди освещенного факелами внутреннего двора. Ургит оглядел аляповато раскрашенные стены замка.

– Не правда ли, отвратительно? – Его передернуло. – Прошу во дворец.

Каменные ступени вели к большой двери. В эту дверь и ввел их Ургит, а потом они шли по длинному сводчатому коридору.

Король резко остановился возле отполированных двустворчатых дверей, которые охраняли двое солдат с лицами, изборожденными боевыми шрамами.

– Ну? – вкрадчиво обратился к ним король.

– Да, ваше величество? – в один голос ответили стражники.

– Вы полагаете, я должен уговаривать вас открыть передо мной дверь? – с издевкой спросил их Ургит. – Или предпочитаете, чтобы я немедленно отослал вас обоих в зону военных действий?

– Простите, ваше величество! – в один голос ответили солдаты, поспешно распахивая двери.

– Прекрасно, мальчики! В следующий раз постарайтесь в пылу усердия не сорвать дверь с петель.

С этими словами король величественно прошествовал внутрь.

– Мой Тронный зал! – с издевательской торжественностью провозгласил он. – Плод больного воображения предшествующих поколений.

Здесь было куда просторнее, чем в Тронном зале ривской цитадели Гариона.

Потолок представлял собой множество куполов, сплошь обитых красным листовым золотом из копей Хтол-Мургоса. Стены и колонны сверкали драгоценными каменьями, а кресла, стоящие вдоль стен, были изукрашены ангараканским золотом. В дальнем конце зала возвышался трон, состоящий, казалось, из одних драгоценных камней, с пологом кроваво-красного бархата. Подле трона в простом скромном кресле сидела седовласая женщина и неторопливо что-то вышивала.

– Не правда ли, кошмар? – спросил Ургит. – Урги веками грабили сокровищницы Рэк-Госку, чтобы побогаче украсить этот Тронный зал, но, поверишь ли, крыша до сих пор протекает. – Он лениво прошествовал в дальний конец зала и остановился перед седой женщиной, скромно одетой в черное, которая не прерывала своего занятия. – О, матушка, – приветствовал он ее слегка карикатурным поклоном, – ты засиделась допоздна.

– В моем возрасте уже не нужно спать так долго, как в молодости, Ургит. – Она отложила вышиванье. – Кстати, мы с тобой обычно обсуждаем события прошедшего дня, прежде чем отойти ко сну.

– Это самый сладкий час для меня, матушка, – ответил он с едва заметной усмешкой.

Мать ответила сыну открытой дружелюбной улыбкой. Лицо ее озарилось на миг, и Гарион увидел, как хороша собой эта женщина. Невзирая на седину, посеребрившую волосы, и на едва заметную сеточку морщин в уголках глаз, лицо ее все еще было необыкновенно прекрасным. Гарион боковым зрением уловил какое-то движение и, скосив глаза, увидел, как Шелк, прячась за спину гиганта Тофа, натягивает на лицо темно-зеленый капюшон.

– Кто твои друзья, Ургит? – спросила сына седовласая госпожа.

– Ах, прости, матушка! Мои манеры оставляют желать лучшего. Позволь представить тебе Сади, главного евнуха королевы Салмиссры из Страны змей.

– Извините, но уже бывшего главного евнуха, – вежливо поправил короля Сади. Он склонился в глубоком поклоне. – Для меня великая честь быть представленным королеве-матери.

– О-о, – выдохнул Ургит. Он взошел на возвышение и уселся на трон в весьма фривольной позе, перекинув одну ногу через изукрашенный каменьями подлокотник.

– Я вновь попрал этикет. Сади, это моя благородная мать Тамазина, жемчужина Хаггского дома и неутешная вдова моего августейшего родителя, Таур-Ургаса Помешанного, да благословенна будет рука, низвергнувшая его в чрево Торака.

– Ты можешь хотя бы о чем-то говорить серьезно, Ургит? – мягко укорила его мать.

– Ну конечно, ты ведь и вправду скорбишь, матушка, разве не так? Я знаю, что сердце твое тоскует по тем дивным часам, что провела ты в обществе моего отца, глядя, как крушит он мебель направо и налево, слушая его безумный бред, наслаждаясь теми ласковыми тумаками, которыми он угощал тебя и прочих своих жен в знак сердечного расположения.

– Ну, довольно, Ургит, – твердо сказала королева-мать.

– Умолкаю, матушка.

– Добро пожаловать в Дроим, Сади, – церемонно приветствовала евнуха королева, затем вопросительно оглядела остальных.

– Это мои слуги, госпожа Тамазина, – быстро сказал Сади. – В основном алорийцы.

– Причудливый зигзаг судьбы, – прошептала королева. – Многовековая распря между Мургосом и Алорией лишила меня общения с представителями этой расы. – Тамазина оценивающе взглянула на Польгару. – Но эта госпожа, вне сомнения, не служанка.

– Я своей волей нанялась к Сади, госпожа Тамазина, – ответила Польгара с изысканной вежливостью. – Мне надо было на время покинуть родные края ввиду некоторых сложностей.

Королева-мать улыбнулась.

– Прекрасно вас понимаю. Мужчины играют в политику, а женщинам приходится платить за их безумства. – Затем она вновь обратилась к сыну:

– А как прошла твоя беседа с иерархом?

– Недурно, – передернул плечами Ургит. – Я достаточно унизился, чтобы ему польстить.

– Хватит, Ургит! – резко остановила его королева. – Положение Агахака весьма высоко, И дружба его может оказаться для тебя бесценной. Так потрудись выказывать уважение.

Ургита покоробил ее тон, это было видно по выражению его лица.

– Да, матушка, – смиренно ответствовал он. – О, чуть было не забыл: у жрицы Хабат серьезные проблемы.

Черты королевы-матери исказила гримаса отвращения.

– Поведение этой женщины позорно! – воскликнула она. – В толк не возьму, отчего Агахак все еще ее терпит?

– Полагаю, он находит ее забавной, матушка. У гролимов довольно своеобразное чувство юмора. Сегодня у ее друга, и, надо сказать, друга довольно близкого, – Ургит подчеркнул последнее слово, – случилась маленькая неприятность. Придется ей теперь подыскивать себе другого пособника, чтобы продолжать потрясать своими выходками богобоязненных служителей Торака.

– Ты так фривольно выражаешься, Ургит!

– Почему бы не счесть это симптомом наследственного безумия?

– Нет, ты не сойдешь с ума, – твердо сказала королева-мать.

– Еще как сойду, матушка. Сплю и вижу, как это случится.

– Когда ты в таком настроении, с тобой просто невозможно разговаривать, – пожурила королева не в меру разошедшегося сына. – Ты еще долго намерен бодрствовать?

– Не думаю. Нам с Сади надо еще кое-что обсудить, но это вполне может подождать до завтра.

Королева-мать снова обратилась к Польгаре:

– Мои покои весьма просторны, госпожа. Не соблаговолите ли разделить их со мною на время вашего пребывания здесь, в Дроиме, вместе с вашими служанками, разумеется?

– Для нас это величайшая честь, госпожа, – с поклоном ответила Польгара.

– Ну что ж, прекрасно, – улыбнулась королева. – Прала! – позвала она.

Из-за королевского трона бесшумно выступила стройная девушка, на вид примерно лет шестнадцати. Она была в черных одеждах, по ее спине струились длинные блестящие черные волосы. Характерные для мургов темные раскосые глаза, делавшие мужчин этого племени столь грозными, у этой прелестной девушки были лишь слегка миндалевидными, чуть косо посаженными и к тому же огромными, придавая ее лицу совершенно экзотическую красоту. Однако из-за излишне решительного его выражения красавица казалась старше своих лет. Девушка приблизилась к Тамазине и помогла той подняться.

Ургит, помрачнев и посерьезнев, молча наблюдал за тем, как мать, сильно прихрамывая и опираясь на девичье плечо, медленно сходит с тронного возвышения.

– Маленькая памятка от незабвенного Таур-Ургаса, – вполголоса сказал он Сади. – Однажды вечером, пребывая в игривом настроении, он столкнул мать с лестницы, и она сломала себе бедро. С тех пор она такая.

– Но хромота меня более не беспокоит, Ургит, – расслышав слова сына, произнесла королева-мать.

– Удивительно, сколь быстро исцелились все наши недуги после того, как сабля Хо-Хэга пронзила отцовское чрево! – Ургит помолчал и добавил: – Думаю, еще не поздно послать Хо-Хэгу маленький сувенир в знак признательности.

– Это Прала, принцесса из династии Ктэн, – не обращая внимания на сыновнюю болтовню, представила королева Польгаре юную девушку.

– Очень рада, принцесса, – приветствовала девушку Польгара.

– И я также, госпожа, – прозвучал нежный девичий голосок.

Тамазина, опираясь на плечо Пралы, медленно вышла из Тронного зала, сопровождаемая Польгарой, Сенедрой и Бархоткой.

– При виде этой девушки я отчего-то начинаю нервничать, – шепнут Ургит на ухо Сади. – Мать трясется над нею, но у нее что-то на уме. Она ни на минуту глаз с меня не спускает. – Король потряс головой, словно отгоняя навязчивую мысль. – У тебя и у твоих людей был тяжелый день, Сади. Мы продолжим беседу завтра, когда все выспимся хорошенько.

Король протянул руку и дернул за шелковый шнур, и тотчас же где-то за пределами Тронного зала раздался громовой удар гонга.

– Ну почему, почему он должен так оглушительно грохотать? – жалобно сказал король. – Как бы я хотел, дернув за шнур, услышать тихий мелодичный звон.

Дверь в дальнем конце зала распахнулась, и вошел, пожилой мург. Волосы его серебрились, а лицо бороздили глубокие морщины. Казалось, губы эти забыли, что такое улыбка.

– Вы звонили, ваше величество? – спросил он скрипучим голосом.

– Да, Оскатат, – вежливо ответил Ургит. – Не мог бы ты проводить моего доброго друга Сади и его слуг в приличные покои? – Потом он повернулся к Сади. – Оскатат – лорд-сенешаль. Он в той же должности служил еще моему отцу в Рэк-Госку. – От желчной его насмешливости не осталось и следа. – Мать и меня не жаловали в отцовском дворце, и единственным исключением был Оскатат – можно сказать, он даже сделался нашим другом.

– Мой господин, – склонился Сади перед высоким седовласым сенешалем.

Сенешаль ответил вежливым поклоном и снова обратился к королю:

– Тамазина уже удалилась на покой?

– Да, Оскатат.

– Тогда вам тоже пора почивать. Уже очень поздно.

– Да я уже собирался. – Ургит торопливо поднялся на ноги, но тотчас словно опомнился. – Оскатат, я уже не тот болезненный мальчик, который непременно должен проводить в постели по двенадцать часов кряду, – с досадой в голосе произнес он.

– Бремя власти тяжело, – коротко ответил сенешаль. – Вам нужен отдых. – И, обращаясь к Сади, бросил: – Следуйте за мной.

– Ну, тогда до завтра, Сади, – покорно ответил Ургит. – Доброй ночи.

– Премного благодарен, ваше величество.

Покои, куда проводил их мрачный Оскатат, оказались столь же безвкусны, как и весь дворец. Стены выкрашены были в неприятный горчичный цвет и увешаны аляповатыми гобеленами. Но здесь стояла мебель из лучших сортов драгоценного дерева, а голубой маллорейский ковер казался мягким и нежным, словно шерсть живой овцы. Оскатат, открыв перед путешественниками дверь, едва заметно кивнул и удалился, оставив их одних.

– Н-да, этот лорд-сенешаль – само обаяние, – пробормотал Сади.

Гарион же пристально глядел на Шелка, все еще прячущего под капюшоном лицо.

– С чего это ты так усердно маскируешься?

Маленький человечек резким движением смахнул с головы капюшон.

– Одна из обычных бед заядлого путешественника – вечно натыкаешься на старых знакомых.

– Не совсем, признаться, тебя понял.

– Помнишь, когда мы направлялись в Рэк-Хтол, Таур-Ургас схватил меня и заточил в темницу?

– Да.

– А помнишь ли ты, почему он так поступил и за что именно собирался постепенно, по дюйму в день, живьем стаскивать с меня кожу?

– Ты говорил, что однажды уже был в Рэк-Госку и по чистой случайности убил его старшего сына.

– Правильно. У тебя цепкая память, Гарион. Так случилось, что как раз незадолго до этого прискорбного случая я присутствовал на переговорах с Таур-Ургасом. Я довольно часто бывал во дворце Рэк-Госку и несколько раз встречался с Тамазиной. Наверняка она меня запомнила – особенно если принять во внимание, что, по ее словам, она будто бы знакома с моим отцом.

– Это может вызвать немалые проблемы, – сказал Бельгарат.