Текст книги "Вор и Книга Демона"

Автор книги: Дэвид Эддингс

Соавторы: Ли Эддингс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 51 страниц)

– Я десять раз просмотрел эти бумаги, брат Савел, – заявил господин, – и не нашел способа, чтобы обойти эту проблему. Традиция словно вырублена из камня. Мне нужен этот колодец, но он принадлежал жителям этой деревни на протяжении тысячи лет. Я владею сотнями акров земли, которую я мог бы засеять, если бы у меня был доступ к этой воде.

– Успокойтесь, барон, – ответил священник. – Если вы не можете найти документ, соответствующий вашим целям, нам всего лишь нужно составить таковой.

– Будет ли он иметь вес в суде?

– Конечно, будет, милорд. Председателем суда будет мой скопас, а он мне многим обязан. Когда я представлю ему мое “новое потрясающее открытие”, он сразу же вынесет решение. Деревня вместе с колодцем перейдет в ваше владение, и власти выселят всех жителей. После этого вы можете разрушить их дома или, если желаете, использовать их в качестве скотных сараев.

– Мы действительно можем провернуть это дельце, брат Савел? – с сомнением спросил барон.

Священник пожал плечами.

– А кто нам мешает, милорд? – спросил он. – Страной правит аристократия, а Церковь правит судами. Между нами говоря, мы можем делать все, что нам заблагорассудится.

– Ну что, сержант? – спросила Двейя у помрачневшего солдата. – Вы получили ответ на свой вопрос?

– Вполне, мэм, – ответил Халор, – но возникает другой вопрос. Зачем нам в это вмешиваться? Судя по тому, что я только что видел, можно сказать, что бунт давно назрел и даже опоздал. Почему бы нам просто не закрыть на замок границу с Перкуэйном и дать крестьянам возможность взять верх над знатью и духовенством?

– Потому что восстанием командуют не те люди.

– Значит, мы собираемся войти в страну и просто перехватить этот бунт у них из-под носа? – предположил Гер.

– Примерно так.

– Если мы собираемся украсть у них эту революцию, может, было бы нелишне разузнать, кто ее предводитель? – предложил Халор. – Теперь, когда Пехаль и Гелта уничтожены, главным стал кто-то другой, а знать врага в лицо чрезвычайно важно.

– Здравая мысль, сержант, – согласилась Двейя. – Давайте-ка поразведаем.

Альтал немного отступил назад и послал пробный мысленный импульс Бхейду. Сознание молодого священника представляло собой хаос противоречивых чувств. Ощущения печали и вины, конечно, остались, но в глубине уже закипал гнев. Очевидная несправедливость перкуэйнского общества уже начинала пробиваться сквозь отвращение Бхейда к самому себе.

– Это только начало, милый, – прошептал голос Двейи. – Только не торопи его пока. Мне кажется, он сам начинает приходить в себя.

– Ты кое-что преувеличила, не так ли, Эм? – предположил Альтал.

– Немного, – призналась она. – Мысли большинства людей, которых мы наблюдали, не настолько очевидны, как мы видели и слышали, так что, скорее всего, они не высказывают их так откровенно и вслух.

– Ты опять мошенничаешь, Эм.

– Знаю, – созналась она, – но если все это поможет Бхейду прийти в себя, то оно допустимо.

– Насколько я заметил, ты весьма гибко понимаешь мораль.

– Потрясающее предположение. Не спускай с Бхейда глаз, милый. Скоро ему предстоит увидеть и услышать такое, что может вернуть его обратно на землю.

Туман за южным окном рассеялся, и изображение снова стало четким. Альтал и все остальные оказались перед развалинами давно заброшенного дома на горе, возвышающейся над морем, которое виднелось далеко на юге. Внутри развалин была расставлена палатка и разложен хорошо замаскированный костер. У огня стоял Арган, бывший священник с желтыми волосами, и в раздражении пинал ногой груду полуразрушенных кирпичей.

– Так ты себе сапоги только испортишь, – раздался из темноты хриплый голос.

– Где тебя черти носили? – спросил Арган, когда на свет костра вышел седой Коман.

– Осматривал окрестности, – ответил Коман. – Ты же сам меня попросил.

– И что, нашел что-нибудь?

– Через границу пока никто не переходил, если ты об этом беспокоишься. Не думаю, что они вполне понимают то что ты делаешь, Арган. Я не смог найти Альтала, но ничего удивительного: он, наверняка, прячется в том замке на краю мира, а я туда добраться не могу. Есть какие-нибудь новости от Генда?

– Нет. Он в Нагараше пытается успокоить Хозяина.

Едва заметная улыбка скользнула по суровому лицу Комана.

– А ты хитер, Арган, этого у тебя не отнимешь. Это же ты вытащил Яхага из Нагараша и дал его убить, а обвинили во всем этом Генда.

– А все потому, что он приписал эту идею себе, старина, – ответил Арган с презрительной усмешкой. – Генд жаден до хозяйского одобрения.

– Ты тоже заметил, – сухо проговорил Коман.

– Впрочем, этот план должен был сработать, – заявил Арган. – Принести в жертву Яхага было прекрасным ответом на хитроумный замысел Альтала поймать Гелту в ловушку, но потом этот идиот Бхейд совсем потерял голову и зарезал Яхага раньше, чем кто-либо из нас успел его остановить.

– Я пытался предупредить тебя о нем, Арган, но ты меня не слушал.

– Я не думал, что он зайдет так далеко, – сказал Арган почти жалобно. – Это же было полным нарушением одного из основных правил. Меня самого лишили сана за гораздо меньший проступок.

– Впрочем, не думаю, что я буду так уж горевать без Яхага, – добавил Коман. – У меня от одного его вида кровь застывала в жилах. Даже Генд его боялся. Только Хозяин чувствовал себя комфортно в присутствии Яхага. – Я знаю, – угрюмо ответил Арган, – но если бы я мог заручиться его поддержкой, я сумел бы отодвинуть Гена в сторону и занять его место. Все шло так хорошо, пока этот маньяк в черной рясе не взял меч и не убил того, кто был моим ключом на пути к власти.

Коман пожал плечами.

– Если ты так считаешь, пойди и убей его. Возможно, Хном мог бы проводить тебя в Дом Двейи.

– Прекрати острить, Коман. Я ни за что не пойду туда, так же как и ты.

– Я просто посоветовал, преподобный Арган, – с саркастической усмешкой сказал Коман. – Раз ты так решительно настроен убить этого, в черной рясе, мне казалось, тебе все равно, что тебя самого могут по пути уничтожить.

– Месть – штука приятная, старина, – сказал ему Арган, – но чтобы ею насладиться, нужно быть живым. Придет время, и я разделаюсь с Бхейдом. А сейчас мне нужно побольше служителей Красной Рясы, чтобы подогревать то, что заваривается. Отправляйся в Нагараш и возьми с собой столько людей, сколько разрешит Хозяин. Я хочу быть в Магу еще до весны. Если мы будем медлить, то прежде чем мы доберемся до Магу, Альтал, скорее всего, будет ждать нас там со своей армией.

– Да будет так, как ты повелел, достопочтенный предводитель, – ответил Коман с притворным поклоном.

– А кто такой был этот Яхаг, мэм? – спросил сержант Халор. – Я знал, что его побаивалась Гелта, но не думал, что и Генд тоже.

– Это было создание, лишенное каких-либо чувств, – с легкой дрожью ответила Двейя. – Он не испытывал ни любви, ни ненависти, ни страха, ни честолюбия – ничего. Он был совершенно пуст.

– Человек изо льда? – предположил Гер.

– Похоже на то, Гер, – согласилась она. – Если бы он остался жив, вполне возможно, что замысел Аргана убрать с дороги Генда мог бы осуществиться.

– Злые люди не ладят друг с другом так, как ладим обычно мы? – заметил мальчик. – Мы стараемся помогать друг другу, а они, видимо, только и делают, что пытаются воткнуть другому нож в спину.

– Дэва считает, что так лучше, Гер, – ответила Двейя. – С точки зрения моего брата, Яхаг был идеальным человеком.

– Яхаг так не считал, – заметил Альтал. – Единственное, чего он хотел, – это умереть.

– Для этого и создан Нагараш, любовь моя, – сказала Двейя.

– Рано или поздно нам придется что-нибудь сделать с этим Нагарашем, – мрачно произнес сержант Халор.

– Что вы задумали, сержант? – спросила его Двейя.

– Не знаю. Думаю, мы могли бы проникнуть туда и поджечь его. Полагаю, вам следует знать, мэм, что я не слишком горю желанием участвовать в этой войне. Если ничего не изменится, мы можем оказаться в проигрыше. Кто бы ни подстрекал к этому восстанию, оно давно опоздало.

– Я думаю сейчас над этим, сержант, – сказал ему Альтал. – Мне кажется, перво-наперво мы должны получить доступ к экзарху Коричневой Рясы, – Бхейд, ты говорил, его зовут Алейкон?

Бхейд утвердительно кивнул.

– Мой экзарх мог бы назвать его и другими именами, но нам лучше не упоминать их в присутствии дам.

– Если Алейкон одобряет все то, что мы недавно видели, твой экзарх, возможно, недооценивает ситуацию, брат Бхейд, – добавил Халор. – И что ты собираешься делать дальше, Альтал?

Альтал пожал плечами.

– Священники Коричневой Рясы жадные, а я умею обманывать жадин. Первое, что мне нужно сделать, – безраздельно привлечь к себе внимание экзарха Алейкона. Предположим, некий сказочно богатый господин откуда-нибудь из Неквера или Медайо приезжает в Магу, чтобы совершить паломничество к каким-нибудь там святым местам. Будет ли ему затруднительно получить аудиенцию у экзарха Коричневой Рясы, а, брат Бхейд?

– Сомневаюсь, особенно если его паломничество совершается во искупление прошлых грехов. Слово “искупление” звенит, как золотая монета, в ушах высокопоставленых церковников Коричневой Рясы.

– Я тоже думаю, что это должно привлечь их внимание, – сказал Альтал. – Я надену какие-нибудь дорогие одежды, буду смотреть на всех свысока и куплю – или сниму – роскошный дом. Потом мой личный капеллан заглянет в храм и договорится о моей встрече с экзархом Алейконом.

– Насколько я понимаю, это мне предстоит быть твоим капелланом? – догадался Бхейд.

– Великолепная идея, Бхейд! – сказал Альтал. – И как это тебе в голову приходят такие светлые мысли?

– Это дар, – сухо ответил Бхейд.

– А что ты собираешься говорить по поводу того, откуда ты родом, мистер Альтал? – спросил Гер.

Альтал пожал плечами.

– На самом деле это не важно – главное, чтобы это было далеко-далеко отсюда.

– Попробуй Кентейн, любимый, – посоветовала Двейя.

Он нахмурился.

– Кажется, я что-то слышал о городе Кентейн. А где это?

– Это очень древнее название местности между озерами Эпса и Мейда в Медайо. Оно не используется уже испокон веков.

Он пожал плечами.

– Звучит красиво, – сказал он. – Ну ладно, буду герцогом Кентейнским, который по трупам взошел на престол. А теперь меня мучает совесть, и я хочу попросить у Бога прощения. Ну как вам кажется, все складно? – Он оглядел остальных.

– Он все время так делает, да? – заметил сержант Халор. – Почему бы просто не сказать людям правду, Альтал?

– Халор, если бы я пришел в Магу и объявил, что я посланец Богини Двейи, меня бы посадили под арест как сумасшедшего. Правда зачастую вредит.

– По-моему, пора вернуть Лейту и Андину домой, милый, – молча напомнила Двейя.

– Бхейд уже готов, Эм? Если он все еще трещит по швам, мне бы не хотелось, чтобы Лейта была рядом с ним.

– Он почти пришел в себя, милый. Он уже начинает понимать, кто такой был Яхаг, так что худшее позади. Давай вернем Лейту, пока он снова не сбился с пути.

– Как скажешь, Эм, – согласился Альтал.

– Мне нужны деньги практически немедленно, ваша светлость, – с беспокойством сказал жалкий на вид граф Баской. – Я должен людям, которые не любят ждать.

– Насколько я понимаю, в последнее время вам не слишком везло в кости, – догадался Альтал.

– Вы даже не поверите, как мне не везло, – пожаловался Баской.

– Ваш дом мне вполне подходит, Баской, – сказал ему Альтал, оглядывая роскошную гостиную. – Возможно, мне придется пожить здесь, в Магу, некоторое время, и я бы предпочел не останавливаться в какой-нибудь захудалой гостинице в соседстве с тараканами и клопами. Договоримся пока на полгода. Если священники храма скажут, что моя епитимья будет дольше, нам, вероятно, придется устроиться здесь более основательно.

– Как скажете, герцог Альтал. Ничего, если я сложу свои личные вещи на чердаке?

– Конечно, граф Баской. А как только вы с этим закончите, обратитесь к моему капеллану, брату Бхейду, он заплатит вам за аренду.

– Вы категорически не позволите мне поселиться на чердаке или, может быть, в подвале? – жалобно проговорил Баской.

– Это было бы не самой удачной идеей, граф Баской, – сказал ему Альтал. – У меня есть враги, в сравнении с которыми ваши кредиторы просто малые котята. Если однажды они вдруг нанесут мне визит, вам лучше быть подальше от этого дома.

– Полагаю, я могу найти комнату в какой-нибудь гостинице, – печально сказал Баской.

– На вашем месте, граф, я бы избегал тех гостиниц, где популярна игра в кости, – посоветовал Альтал. – Если кости к вам неблагосклонны, лучше держаться от них подальше.

– Вы правы, – грустно согласился граф Баской.

– Какой-какой герцог? – с недоверием спросил герцог Олкар из Кейдона.

– Кентейнский, – ответил Альтал.

– Ты сам это придумал, Альтал?

– Почти. Как наши дела на рынке зерна?

– Неплохо, – несколько самодовольно ответил Олкар. – Это лето было одним из самых урожайных за последнюю дюжину лет. В Перкуэйне собран невиданный урожай, и из-за этого цены упали. Я уже отправил в Кантон четыре тысячи тонн и заплатил еще за три тысячи. Но у меня проблемы с нехваткой вагонов. Если этот крестьянский бунт продлится еще месяц, у меня будет весь запас пшеницы, необходимый в Треборее.

– Андина будет весьма рада услышать это, Олкар.

– А что это за история с “герцогом Кентейнским”, Альтал?

– Это наживка, на которую я собираюсь поймать рыбку, ваша светлость. Мне нужны сведения, получить которые, наверняка, можно через священников. Если не забудете, то можете упомянуть где-нибудь тот факт, что герцог Кентейнский, который настолько богат, что даже сморкается в расшитый золотом носовой платок, страдает от страшных угрызений совести из-за того, что совершил очень тяжкие грехи, и теперь приехал в Магу, чтобы искупить грехи и получить прощение.

– Если пойдут такие слухи, Альтал, то к утру у вас под дверью будет стоять все перкуэйнское духовенство, – предостерег Олкар.

– Именно это я и задумал, ваша светлость, – с хитрой улыбкой ответил Альтал. – Так мне не придется гоняться за ними. Они сами придут ко мне.

– Это будет вам недешево стоить, Альтал.

– Деньги ничего не значат, Олкар.

– Помолчите! – воскликнул Олкар.

– Слухи о вашем духовном кризисе дошли до нашего Святейшего экзарха Алейкона, герцог Альтал, – объявил священник в коричневой рясе, пришедший на следующий день ранним утром.

– Я молился, чтобы это случилось, – сказал Альтал, благочестиво закатывая глаза к небу.

– Святейший Алейкон весьма тронут вашим положением, ваша светлость, – заявил священник, – а наш экзарх, возможно, самый милосердный из всех живущих на земле людей. Поэтому он пожаловал вам аудиенцию в его личной часовне главного храма.

– Я бесконечно признателен за оказанную мне честь, ваше преподобие. Умоляю вас, возвращайтесь скорее в храм и предупредите Святейшего экзарха, что я и мои слуги немедленно явимся на его зов.

– Сию же минуту передам, ваша светлость. Прошу покорно уведомить меня о том, когда именно экзарх Алейкон может ожидать вас?

– На вашем месте я бы летел в храм со всех ног, ваше преподобие, – посоветовал Альтал. – Если вы еще немного промедлите, я буду там раньше вас. Бремя греха моего очень тяжело, и я должен освободиться от него, иначе моя спина сломается под этим грузом.

– Бегу, ваша светлость, – пообещал священник. Когда он убегал, сержант Халор тщетно пытался сдерживать смех.

– У вас какие-то проблемы, сержант? – спросила его Лейта.

– Его светлость глубоко черпнул, – рассмеялся Халор.

– Это одна из его слабостей, – подтвердила она. – Папочка не станет тратить время, черпая в час по чайной ложке, если у него под рукой лопата.

Древний храм Двейи явно был самым величественным зданием в Магу. Служители Коричневой Рясы постарались скрыть наиболее бросавшиеся в глаза свидетельства того, что этот храм был воздвигнут в честь богини плодородия, и убрали с алтаря непомерно грудастую статую. Из двери, расположенной позади алтаря, навстречу им приветственно выбежал тот самый священник, который заходил утром. Он выглядел немного смущенным, когда увидел сопровождавшую Альтала свиту.

– Своими грехами, ваше преподобие, я нажил себе врагов, – объяснил Альтал. – С моей стороны было бы неосторожно оставлять дочерей без защиты. Есть и другие причины, по которым я не хотел бы выпускать моих дочерей из виду, но было бы, вероятно, не совсем уместно упоминать о них перед человеком, взявшим на себя обет целомудрия.

Священник захлопал глазами и слегка покраснел.

– О, – сказал он и перевел разговор на другую тему. Он повернулся и повел их внутрь полутемного коридора к темной, тяжелой двери вишневого дерева.

– Личная часовня нашего Святейшего экзарха, – сказал он и постучал в дверь.

– Войдите, – отозвался голос из-за двери. Священник в коричневой рясе открыл дверь и пропустил Альтала и его спутников в часовню.

– Святейший Алейкон, – сказал он, коротко преклоняя колено, – я имею честь представить вам его светлость герцога Альтала Кентейнского.

Затем он встал и, пятясь, вышел из маленькой часовни, кланяясь на каждом шагу.

Экзарх Алейкон оказался полноватым человеком с коротко остриженными светлыми волосами и внушительными манерами.

– Я польщен, ваша светлость, – весьма небрежно кинул он Альталу, – но мне казалось, вы желали иметь частную аудиенцию, чтобы мы могли полнее рассмотреть, насколько серьезны ваши грехи.

– Я не могу позволить себе такую роскошь, как частная аудиенция, ваше святейшество, – убедительно ответил Альтал. – Святые люди называют это грехами, а миряне – преступлениями. Моим восхождением на престол двигало честолюбие, и благодаря моим способам достижения цели я нажил себе множество врагов. Эти две очаровательные девушки – мои дочери, Лейта и Андина. Мальчик – их личный паж. Священник в черной рясе – это брат Бхейд, мой личный капеллан. Вся моя свита постоянно подвергается опасности, поэтому все время нуждается в охране, которую осуществляют мои личные телохранители – Халор и Элиар, два величайших воина во всем Кентейне.

– Герцогство Кентейнское насчитывает несколько тысяч лет, ваше преосвященство, – рассказывал Альтал экзарху Алейкону некоторое время спустя, когда они сидели в кабинете экзарха, – и за все эти бесчисленные века мы возвели коррупцию в ранг искусства. Любой судья у меня в кармане, а все духовенство пляшет под мою дудку. Все, что для этого нужно, – деньги, а казна находится в моем ведении. Мои подданные уже научились не перечить мне. Если я чего-то желаю, я это получаю; а если кто-то возражает, он тихо исчезает. И все было бы прекрасно, если бы не эти ночные кошмары, которые начали мучить меня недавно.

– Ночные кошмары? – переспросил экзарх Коричневой Рясы.

– Вы когда-нибудь слышали о месте под названием Нагараш, ваше преосвященство? Лицо Алейкона побелело.

– А-а, – протянул Альтал, – вижу, и вы о нем слышали. Ну а я его видел и не желаю вам увидеть то же самое. Его здания сделаны из огня, и люди пляшут на улицах, как мерцающие язычки пламени, крича и извиваясь в нескончаемой агонии. От этих криков меня бросает в дрожь, но я слышу их постоянно, даже когда не сплю. У меня есть все, чего только может пожелать человек, – все, кроме спокойного сна. Вот почему я пришел в Магу, ваше преосвященство. Если вам удастся прогнать эти кошмары, я заплачу вам, сколько пожелаете.

– Вы истинно раскаиваетесь, сын мой? – спросил Алейкон.

– Раскаиваюсь? Не говорите ерунды. Я делал то, что нужно, для того чтобы получить то, что я хочу. Скажите вашему Богу, что я заплачу ему сколько угодно, если только он прогонит эти сны.

– Он колеблется, папочка, – прошептал голос Лейты. – Ему очень хочется получить твои деньги, но он знает, что не может прогнать твои кошмары.

– Хорошо. Значит, все идет по плану.

– А каков твой план, Альтал? – с молчаливым любопытством спросил Бхейд.

– Смотри, брат Бхейд. Смотри и учись.

– Я буду молиться, чтобы Бог наставил тебя на путь истинный, герцог Альтал, – взволнованным голосом объявил экзарх Алейкон. – И если ты придешь ко мне завтра, мы обсудим подходящий случаю вид покаяния.

Альтал поднялся.

– Я в вашем распоряжении, экзарх Алейкон, – заявил он с благочестивым поклоном. – Завтра я вернусь сюда с первыми лучами солнца и принесу столько золота, сколько смогу унести… если сегодня ночью я буду спать хорошо.

– Здорово ты его, папочка, – шепнула Лейта.

– Мне самому понравилось, – самодовольно ответил Альтал.

ГЛАВА 38

– О ваша светлость, его преосвященство… э-э… нездоров, – сказал тот самый священник, который в первый раз приходил в дом графа Баскоя, когда Альтал на следующее утро явился в храм.

– А что с ним?

– Наверное, что-то съел, – торопливо ответил священник.

– В последнее время тут была такая кутерьма, – заметил Альтал. – Как вы думаете, как долго он будет приходить в себя? Может быть, я зайду сегодня попозже?

– Не стоит, ваша светлость. Может быть, завтра.

– Он ужасно обеспокоен, папочка, – молча доложила Лейта. – Незадолго до рассвета экзарх Алейкон проснулся с криком и кричит до сих пор. Служители ордена Коричневой Рясы боятся, что он сошел с ума.

– Что ты там еще придумала, Эм? – послал Альтал свой мысленный импульс Двейе.

– Я довела до конца твою идею, любовь моя, – промурлыкала она в ответ. – Она была слишком хороша, чтобы пройти просто так. И как только тебе пришла в голову мысль о ночных кошмарах?

Он пожал плечами.

– Нужно же мне было как-то привлечь внимание Алейкона, Эм. Наш воображаемый герцог Кентейнский – слишком большой подлец, чтобы плакать из-за всяких своих прошлых мерзостей. Мне нужен был какой-нибудь предлог поужаснее, чтобы объяснить, почему я примчался в Магу молить о помощи. Поразмыслив немного, я решил свалить все на ночные кошмары о Нагараше.

– А-а, понятно. Ты взял это так, с потолка.

– Отчасти да. Насколько я понимаю, значительная часть образования послушников всех трех церковных орденов включает в себя жуткие описания Нагараша, поэтому для привлечения внимания Алейкона я бросил ему эту мысль. Вообще-то это было сказано скорее по наитию ж или даже по божественному вдохновению.

– Назовем это приступом гениальности, милый.

– Ну, я бы не стал заходить так далеко, Эм.

– А я – да. Ты просто отбросил эту идею в сторону, а я подхватила и развила ее. Через дверь, открытую Хномом, ты на мгновение увидел кусочек Нагараша, но это был всего лишь взгляд извне. В своих кошмарах Алейкон переносится в сам город, а Нагараш – это место, где царит абсолютное отчаяние. Вот почему Яхаг был благодарен, когда Бхейд убил его. Для жителя Нагараша смерть – это освобождение.

– Но ведь Алейкон вскоре оправится от осаждающих его ночных кошмаров? Думаю, он мне еще пригодится впоследствии.

– А может, дадим ему немного помучиться, милый? Пусть потомится, пока не станет помягче. Промучившись неделю этими кошмарами, он согласится на что угодно. Почему бы тебе не привести деток домой, Альтал? Нам нужно поговорить.

Когда Альтал с друзьями возвратились в дом графа Баскоя, улицы Магу буквально кишели вооруженными до зубов солдатами. Все солдаты, казалось, немного нервничали и держались вместе тесными группками. Альтал остановил какого-то уличного торговца, толкавшего по булыжной мостовой тележку, груженную турнепсом.

– Что здесь творится, приятель? – спросил он у торговца.

Человек с тележкой пожал плечами.

– Полагаю, это принц Марвейн разминает мускулы, – ответил он. – Думаю, вы слышали про крестьянский бунт.

– Я приехал в Магу только вчера вечером, – сказал Альтал.

– Правда? А вы откуда?

– Из Экуэро. Я в городе по делу. А отчего так взбунтовались крестьяне?

– Известное дело. Иногда они бунтуют оттого, что мир слишком несправедлив к ним. Каждый раз, когда такое случается, принц Марвейн выставляет на улицах свои войска. Он хочет, чтобы все в городе видели, кто тут главный.

– Но горожане ведь не ввязываются во все эти дела, которые устраивают деревенские мужланы, правда?

Продавец турнепса фыркнул.

– Конечно же, нет. Но в самых грязных районах города всегда найдутся недовольные. Наш благородный принц хочет быть уверенным в том, что они понимают, каково реальное положение вещей. Пока ты не суешь нос не в свое дело, солдаты тебя не тронут. Вы не желаете купить немного турнепса?

– Прости, приятель, но мне от него почему-то становится нехорошо. Ты не поверишь, как у меня начинает болеть живот, если я съем хоть кусочек турнепса.

– О, – отозвался лоточник. – У меня то же самое от лука.

– Приятно узнать, что не у меня одного такой нежный желудок. Удачного тебе дня!

– Я уже слышала об этом принце Марвейне, Альтал, – сказала Андина, когда они пересекали улицу перед домом графа Баскоя. – Это жестокий тиран с непомерным сознанием собственного величия.

– Нам следует излечить его от этого заблуждения, – мрачно сказал сержант Халор.

– У нас есть немного времени, – сказала им Двейя, когда все они собрались в башне. – Арган продвигается с большой осторожностью и, прежде чем идти дальше, закрепляет свою власть в каждом городе. Революция – это совсем не то же самое, что вторжение извне. Бхейд, какова обычная процедура в случае, если экзарх оказывается недееспособен?

Бхейд откинулся в кресле и посмотрел в потолок.

– В обычных обстоятельствах, Двейя, иерархия будет поддерживать мнение о том, что экзарх всего лишь “нездоров”, – ответил он. – В любом случае большая доля повседневных вопросов решается церковной бюрократией, так что на самом деле экзарх лишь чуть более, чем номинальный глава. Впрочем нынешняя ситуация не совсем обычная. Крестьянское восстание в Южном Перкуэйне – это чрезвычайное событие первостепенной важности, поэтому как только станет ясно, что экзарх Алейкон не собирается приходить в чувство, кто-нибудь из высокопоставленных скопасов призовет сюда экзархов Эмдаля и Юдона на высший церковный конклав.

– Это что-то вроде совета вождей арумских кланов? – предположил сержант Халор.

– Верно, – согласился Бхейд. – Если будет решено, что вера в опасности, конклав сможет обойти обычные процедуры. Эмдаль и Юдон могут заменить Алейкона или даже включить орден Коричневой Рясы в состав своих церковных орденов. Однако я не думаю, что до этого дойдет. Это может вызвать религиозную войну, которая перевернет весь Цивилизованный мир с ног на голову.

– И под эту марку Арган сможет пролезть прямо на трон, – добавил Альтал.

– Это он так думает, – не согласилась Двейя. – Мне кажется, есть несколько возможностей. Пехаля мы уничтожили с помощью горы сержанта Халора и реки, текущей сразу в обе стороны, а Гелту мы заманили в Остос с помощью притворной покорности Андины. Похоже, иногда обман приносит пользу.

– Я знал, Эм, что когда-нибудь ты придешь к тому же образу мысли, что и я, – самодовольно сказал Альтал.

– Что-то я не совсем понимаю, – сказала Андина.

– Это старый спор, маленькая принцесса, – объяснил Альтал. – Эмми учила меня, что правда, справедливость и мораль – это хорошо; я же предложил научить ее лгать, плутовать и воровать. Похоже, я ее обогнал.

Двейя пожала плечами.

– Не важно, главное, чтобы сработало, – сказала она. – А теперь нам нужно, чтобы экзарх Алейкон продолжал видеть во сне Нагараш. Давай вернемся в храм, брат Бхейд. Мне необходимо выяснить, кто принимает решения от лица Черной Рясы теперь, когда Алейкон недееспособен. Мне нужно знать о нем все, что ты сможешь раскопать, это поможет мне подтолкнуть его к тому, чтоб вызвать Эмдаля и .Юдона. Я хочу, чтобы эти двое оказались в Магу как можно скорее.

– Его зовут Эйозра, Альтал, – в тот же вечер доложил Бхейд, вернувшись назад в дом графа Баскоя. – Он один из скопасов в ордене Коричневой Рясы и копается в разных мелочах… и цифрах. Вся остальная иерархия ненавидит его, потому что он постоянно отыскивает в их бухгалтерских книгах всякие несоответствия. Он высок, очень худ и бледен, как призрак.

– Звучит неутешительно, – сказал Альтал. – Обычно счетовод не обладает такой властью.

– Скопас Эйозра заведует казной ордена Коричневой Рясы, Альтал, – сказал Бхейд, чуть улыбнувшись. – В религиозном ордене, где господствует жадность, правила навязывает тот, у кого в руках кошелек.

– Ты прав. Как ты думаешь, что может вынудить его позвать на помощь?

– Вероятно, чья-то расточительность. Если Двейя сможет подтолкнуть Алейкона к тому, чтобы потратить кучу денег, Эйозра, скорее всего, придет в ярость.

– Я поговорю об этом с Эм, – пообещал Альтал. – Уверен, она что-нибудь придумает.

– Кажется, он приходит в себя, Эм, – доложил Альтал, когда они с Элиаром вернулись в Дом. – Занять его чем-нибудь – это, вероятно, лучший способ справиться с его проблемами.

– Это лучше, чем бить его об стену, – согласилась она.

– Ты действительно это делал, Альтал? – спросил Элиар.

– Не сильно, – ответил Альтал. – Я просто хотел привлечь его внимание. Во всяком случае, брат Бхейд говорит, что нам нужно расшевелить некоего скопаса Эйозру. Он держит в руках казну ордена Коричневой Рясы, да к тому же ужасный скряга. Кажется, Бхейд полагает, что внезапный приступ расточительности у экзарха Алейкона может заставить скопаса Эйозру немедленно бежать за помощью к остальным экзархам.

– Может, подреставрировать мой храм? – предложила Двейя.

Альтал с сомнением пожал плечами.

– Может быть, – сказал он. – Думаю, это зависит от того, что у тебя на уме, Эм.

– Реставрация алтаря как-то сразу приходит на ум. Когда-то в старые добрые времена мой алтарь был покрыт золотом. Но когда Коричневые Рясы оккупировали мой храм, они содрали всю позолоту. Если бы я внушила Алейкону идею вернуть позолоту на место… – она не договорила.

– Насколько я помню, алтарь там довольно большой, – сказал Альтал. – Понадобится уйма золота, чтобы покрыть его заново, так?

– Да, без сомнения – по крайней мере несколько тонн.

– Послушаем, что скажет на это Бхейд, но мне кажется, это будет удачный трюк, Эм. Узнав о такой растрате золота из казны ордена Коричневой Рясы, скопас Эйозра будет вне себя от гнева и, вероятно, со всех ног бросится за помощью.

– Арган так или иначе сконцентрировал свои силы на этих прибрежных городах: Эньи, Атал, Пелла и Бхаго, – доложил сержант Халор, когда примерно через неделю они все собрались в башенной комнате. – Он разослал агитаторов вверх по реке от Атала до Лейды и по суше от Бхаго до Дейла, чтобы они сеяли смуту среди крестьян в этих районах.

– Как ты думаешь, сколько пройдет времени, пока он не начнет свой поход на Магу? – спросил Бхейд.

– По крайней мере пара месяцев, – ответил Халор. – Он не торопит события. Арган – это человек совершенно другого толка, чем Пехаль или Гелта. Он очень осторожен. Однако я считаю, что нам необходимо ускорить приезд обоих экзархов. Насколько я заметил, церковники много болтают прежде, чем принять решение, – я не хотел никого обидеть, брат Бхейд.